Текст книги "Троянский мордобой"
Автор книги: Баграт Саруханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
– Да, я послал этого дол… эээ… – замялся микенец. – Этого долговязого.
Ахилл удивлённо вскинул брови и смерил взглядом висящего гонца, рост которого едва перевалил за полтора метра с учётом гребня на шлеме. Посланец как раз перестал дёргаться и оказался на полу, отброшенный в угол, дабы не помер от удушья в руках у героя. Мгновением позже он, на удивление быстро придя в сознание от удара головой в опорную балку, вскочил и вылетел из царского шатра.
– Что за хуету он мне втирал?! – возмутился Ахилл. – Как это воевать, не матерясь?!
– Ахилл, – перешёл к убеждению Агамемнон. – Мы же герои. А героями становятся не словом, но делом.
– Иди ты нахуй и со словами своими, и с делами! – рявкнул Ахилл. – Если я иду пиздить демонов, я им об этом сообщу! Это традиция!
– Так тут нет демонов, – уцепился Агамемнон за аргумент. – Тут троянцы.
– Это не повод никого не пиздить, – просто ответил Ахилл. – Так что или я кого-нибудь пизд… пизж… Мудохаю! Или ебись без меня!
Царь Микен побледнел. В отсутствие Ахилла шансы греков тут же начинали таять, как сдуру заплывший в Элладу айсберг. А герой явно не горел желанием продолжать боевые действия в отсутствие любимых кричалок максимальной степени обидности, сопряжённых с жестоким расчленением адресатов оскорблений.
– Ахилльчик, родненький, – мягко заговорил он. – Ну давай мы без мата повоюем, а потом как следует поматеримся после победы, а?
Ахилл, сверкая глазами, молча развернулся и вышел из шатра, умудрившись так хлопнуть накидкой полой шатра, что штаб, потрещав пару мгновений деревянными подпорками, обрушился на главнокомандующего. Спустя четверть часа того сумели откопать из-под тяжёлых шкур, исполнявших функции стен и крыши.
– Царь, ты цел? – спросили взволнованные помощники.
– Что на фронте? – спросил Агамемнон в ответ.
Помощники мрачно переглянулись.
– На фронте… эээ… Фиаско, царь.
– Что? – не понял Агамемнон.
– Крах надежд, – пояснил один из адъютантов.
Глава 10
Как оказалось, Ахилл не просто вышел из боя, но и вывел мирмидонян, направившись вместе со своими бойцами в лагерь. Там они принялись жарить шашлыки и пить невесть откуда взявшееся вино, горланя песни со сложной трёхэтажной структурой стиха. Разумеется, троянцы не могли не воспользоваться этой ситуацией, и перешли в атаку, опрокинув эллинский центр и погнав греков в их лагерь.
– Эй, Ахилл, – заглянул к другу Патрокл. – Там пиздец.
– Что за пиздец? – спросил Ахилл, отвинчивая донышко у одного из бочонков с вином.
– Крах надежд, – пояснил Патрокл. – Наших опрокинули и гонят к кораблям.
– Наши все здесь, – заметил Ахилл, залпом осушив бочонок и рыгнув. – А там одни пидарасы.
– Ну в таком случае одни пидарасы отхуярили других пидарасов, и теперь они все вместе бегут сюда, – нашёлся Патрокл. – Слушай, Ахилл, а можно я возьму твои доспехи и быстренько свожу наших мирмидонян дать троянцам небольшой пизды на левом фланге?
– Нет, – сказал царь мирмидонян, подойдя к амфоре с картой, разложенной на походном столе в углу шатра.
– Ну тогда можно я возьму твои доспехи, – умоляющим тоном сказал Патрокл и очень-очень быстренько свожу наших мирмидонян вхуярить троянцам на правом фланге?
– Нет, – ответил Ахилл, изучая карту.
– Но почему?
– Потому что, – наставническим тоном заговорил царь. – Сейчас троянцы запиздят эллинов по всему фронту, прибегут сюда и начнут жечь их корабли. Тогда царь Агамемнон поймёт, какой он долбоёб, придёт сюда и начнёт умолять нас повести мирмидонян в битву. И все остальные цари тоже прибегут как миленькие!
– Думаешь? – спросил Патрокл, осматривая доспехи Ахилла, лежащие в противоположном от стола углу.
– Уверен! – заявил Ахилл. – Они будут у нас в ногах ползать, а мы на них плевать.
– Зачем? – не понял Патрокл.
– Удовольствие получать.
– А какое в этом удовольствие?
– Как какое? – возмутился Ахилл. – Эти долбоёбы все отказались материться в бою и тут же стали проигрывать! Или ты думаешь, что мы весь ход сражения можем повернуть, если я в бой вступлю?! Нееет, эллины проёбывают, потому что не матерятся! А мы такой ошибки не допустим! Поэтому мирмидоняне шагу не сделают из лагеря, пока Агамемнон не приползёт с извинениями! И вот тогда мы выйдем, выстроим троянцев в ряд и выебем всю их армию. Агамемнон публично признает, какой он мудак, а Одиссей – какой он тупой! Отличный ведь план я придумал! А потом остальные цари отдадут нам своих наложниц в знак извинений. Патрокл, ты, кстати, каких предпочитаешь, блондинок или брюнеток? Патрокл?
Когда ответа не последовало, Ахилл повернулся к другу. Друга на месте не оказалось. Как и доспехов Ахилла с оружием.
– Патрокл, ты пидарас! – взревел Ахилл и вылетел из шатра в одной набедренной повязке с табуреткой наперевес. – Всех запизжу!
За две минуты до появления своего царя мирмидоняне уже побросали устроенный ими пикник и выстроились перед появившимся в полном облачении Ахиллом. Царь как будто стал ниже ростом и зачем-то закрыл забрало у шлема, но явно вернул свой боевой настрой.
– Воины мои! – обратился он к подданным странным голосом, больше похожим на голос Патрокла. – Пришло время показать зазнавшимся троянским пидорам, кто тут главный!
– Главный кто? – осторожно уточнил один из воинов.
– Главный… эээ… – замялся на мгновение Ахилл, но затем выхватил меч из ножен и указал на наступающих противников. – Не важно!
Воодушевлённые столь пламенной речью мирмидоняне похватали своё оружие и бросились следом за царём. При этом они проигнорировали странные изменения в его стойке, походке и голосе, делающие его столь похожим на Патрокла. Ну захотелось царю повоевать так, как друг воюет. Что его теперь из-за этого, вопросами донимать? Доспехи царские, меч царский. Вышел из царского шатра. Кто же это, если не царь Ахилл? Не Патрокл же надел царские регалии. Расталкивая бегущих в противоположную сторону греков, мирмидоняне уткнулись в спину силам Менелая и Агамемнона, которые прикрывали забег остальной армии до судов.
– О, Ахилл! – обрадовался Менелай. – Ты решил помочь нам пиз... Эээ... Воевать с троянцами?
Патрокл открыл было рот, чтобы ответить, когда сзади послышались знакомые крики. Оглянувшись, "Ахилл" увидел и знакомую табуретку, которой размахивала, разгоняя мешающих пройти, очень знакомая рука. Зрелище вышло крайне мотивирующим, чтобы воин рванулся вперёд, оказавшись вне линии основных сил.
– Вперёд! – заорал Патрокл, выхватив меч и размахивая им над головой. – В рукопашную!
Мгновением позже он уже висел на копье Гектора, который отвлёкся на обсуждение чего-то очень важного с другим троянцем и опустил наконечник на уровень груди.
– Ахилл??? – ахнул поражённый Гектор. – Хули ты тут забыл, уёбище?!
– Ыых... Здрасьте, бля, – кивнул Патрокл и попытался слезть с копья, но из-за тяжести доспеха снова рухнул на наконечник и испустил дух.
Сражение прекратилось, поскольку представители обеих команд ошалело взирали на бездыханное тело героя. Больше всех удивился Гектор, поочерёдно глядящий то на тело Ахилла, то на копьё в руке.
– Ну и что ты наделал, козёл?! – налетел на него Менелай. – Куда ты палку свою выставил?
– Да я же не нарочно! – принялся оправдываться герой Трои. – Он сам на копьё напоролся, я его даже не видел!
– Сам напоролся! – возмутился Агамемнон. – Два раза сам напоролся на копьё, конечно! Как нам теперь воевать без Ахилла?
– Пропустите, пидарасы! – донёсся вдруг сзади крик царя мирмидонян. – Всех нахуй порву!
– Та-а-ак, – медленно произнёс Гектор. – Сколько у вас Ахиллов в запасе?
– Я был уверен, что один, пока ты не спросил, – хмуро заметил Агамемнон.
– Всех уебу, суки!!! – слышалось за разбегающимися толпами забывших о былой вражде перед экзистенциальной угрозой.
– Давайте-ка вы унесёте вот этого Ахилла отсюда, – обеспокоенно показал на тело у ног Гектор. – Пока сюда второй не прибежал и не устроил пространственно-временной коллапс от нахождения одной и той же материи в одном месте в одно время.
– Чего? – хором спросили Менелай с Агамемноном.
– Берите его ноги в руки и пиздуйте отсюда! – рявкнул Гектор, и греки, поспешно схватив павшего героя, уволокли его в ближайший шатёр, который ну совершенно случайно оказался штабом Одиссея и по ещё более загадочной причине имел над входом табличку «Фалафельная».
Царь Итаки как раз покинул место своего ночлега, чтобы освежиться после ночных раздумий, от которых наутро у него всегда болела голова. В этот раз, правда, даже шум битвы у порога оказался для него не таким потрясающим, как вид командующих армией, затаскивающих главный козырь всей их стратегии в шатёр ногами вперёд.
– Ой, вэй, – только и смог сказать Одиссей, наблюдая за этим зрелищем.
– Заткнись и помогай, придурок! – рявкнул Менелай, из последних сил волоча Ахилла, считающего камни шлемом.
– Ой, вэй! – воскликнул Одиссей и подхватил павшего героя под мышки, от натуги случайно восславив Зевса-Громовержца, но затащив тело в шатёр.
– Что делать будем? – спросил Агамемнон. – Без Ахилла нам конец.
– Где этот пидарас?! – донёсся снаружи рёв Ахилла.
– А… – обернулся в сторону входа удивлённый Одиссей. – А кто тогда это? Ой, вэй...
Все трое задумчиво воззрились на Патрокла, одетого в доспехи Ахилла и павшего с выражением удивлённой досады на лице.
– А теперь что делать будем? – мрачно поинтересовался царь Микен. – Если Ахилл Патрокла в таком виде увидит; то кто знает, что он в своей героической башке вообразит.
– Я знаю, что делать! – воскликнул Одиссей. – ПеХГевоХГачивайте ПатХГокла на живот!
Цари, кряхтя, перевернули павшего героя в указанную Одиссеем позу.
– Давайте ножовку! – велел царь Итаки.
Цари переглянулись.
– Что дать? – переспросил Менелай.
– Ножовку! – рявкнул Одиссей. – БыстХГее!
– А что это? – уточнил Менелай.
– Вы – шлемазлы безмозглые! – выругался итакиец. – Дайте ножик и задеХГжите Ахилла хотя бы на паХГу минут!
– Как ты предлагаешь нам его задержать, когда он в плохом настроении? – проворчал Менелай. – Мне, конечно, рога не нравятся, но с обломанными я буду выглядеть ещё менее солидно, так что…
– Заткнитесь и задеХГжите его хоть на минуту! – заорал Одиссей, вытолкав обоих из шатра.
– Как будем останавливать? – шепнул Менелай брату.
– Да ху… Не знаю, – поправил себя Агамемнон. – Давай попробуем отвлечь его.
– Чем? – огрызнулся Менелай.
– Давай бабу ему предложим, – нашёлся микенец. – Какой древний грек откажется от ещё одной наложницы? У меня как раз есть одна жрица…
Кислое выражение на лице брата заставило Агамемнона заткнуться.
– Ахиллу? – мрачно спросил Менелай. – Бабу? Ты лучше бы ему пару полков демонов предложил порвать. Вот на это он отвлёкся бы…
– Где демоны?! – рявкнул Ахилл над ухом у спартанца так, что тот подпрыгнул от ужаса, воткнулся рогами в поднятый полог шатра и остался там висеть. – И где Патрокл?
– Ахилл, – вдруг послышался из шатра голос Одиссея. – Мне очень жаль, но мы не смогли его спасти.
– То есть?! – заорал сын Фетиды и ворвался внутрь.
На поле боя воцарилась гробовая тишина. И греки, и троянцы напряжённо ждали результатов досмотра, прекрасно понимая, что находящийся в плохом настроении Ахилл даже не будет отличать одних от других. Находящиеся возле места опознания тела уже поспешно ретировались как можно дальше, включая Агамемнона и Одиссея, который резво покинул собственный походный дворец. Хуже всего пришлось Менелаю, который застрял рогами в пологе шатра спиной к входу и не мог заглянуть внутрь.
– Вытащите меня отсюда, гады! – заорал он вслед удаляющимся царям.
– Братец, нам… эээ… нам лестницу надо для этого! – отозвался Агамемнон. – Сейчас найдём и вернёмся.
– Ах вы пи… – начал Менелай и тут же бессильно завыл, вспомнив приказ Афины. – Ненавижу!
Мгновением позже он понёсся вперёд от пинка сзади, забрав с собой полог итакийского шатра, прорвал соседний шатёр и влетел внутрь, оставшись лежать там и на всякий случай притворяясь ветошью. Вышедший же из шатра Ахилл с телом Патрокла на руках молча оглядел присутствующих греков и троянцев.
– Уёбывайте отсюда все. Живо, – только и сказал царь мирмидонян. – Скорбеть буду.
Глава 11
Троянцы немедленно отступили в свой город и заперли ворота. Греки, решившие не испытывать судьбу, также немедленно отступили на корабли и на всякий случай ушли в открытое море. Ахилл же отнёс своего павшего друга в часть лагеря, принадлежащую мирмидонянам, где долго и мрачно осматривал его со всех сторон.
– Сын, – послышался за его спиной голос матери Фетиды. – Тебя что, посвятили в рыцари Унылого Ебальника?
– Беда у меня, мама, – сказал воитель, не поняв вопроса. – Мне надо отпиздить Гектора.
– С твоей отбитостью, сынок, это скорее проблема Гектора, – мудро решила мать. – А что случилось?
– Он меня оскорбил, – ответил Ахилл. – Полностью опозорил. Полностью.
– Не впадай в истерику, мелкий пиздюк, – строго сказала Фетида. – Чем оскорбил?
Ахилл молча указал на лежащее перед ним на животе тело друга.
– Ой, да хуйня вопрос, – махнула рукой богиня. – Мало ли Патроклов.
– Дело не в этом мудаке, мама, – буркнул Ахилл. – Мне нужны новые доспехи. Эти я не надену.
– Почему? – удивилась Фетида. – Почти не ношеные ведь…
Палец Ахилла уткнулся в выпуклость на поножах, где было криво нацарапано «Здесь не раз бывал Гектор».
– Ой, Ахилл, ну не будь ты таким мнительным, – фыркнула мама. – Один раз не…
Богиня осеклась, когда героический ноготь сына процарапал бронзу поножей, подчёркивая «не раз».
– Мда… – кивнула мать. – Это уже серьёзное оскорбление. Я поговорю с дядей Гефестом. Но ты же и без доспехов можешь…
– Не могу, – покачал головой сын. – Не могу я с троянцами драться.
– Почему? – выпучила глаза Фетида. – Тебе что, доспехи для этого нужны?
– А если он захочет ещё раз там побывать? – тихо сказал Ахилл. – Меня как-то это нервирует, мам.
– Если нервирует, сынок, – сказала богиня своему полубожественному и почти неуязвивому для любых домогательств сыну. – То я попрошу дядю Гефеста сделать тебе новый.
– Спасибо, мам, – произнёс Ахилл с искренним облегчением.
– Но учти, – добавила Фетида. – Он будет ещё тяжелее. Гефест сказал, что нашёл какие-то уязвимости и сделал улучшенную версию.
Мудрая мама не стала раскрывать сыну о секрете доспеха. Гефест намеренно утяжелил его по просьбе Фетиды, чтобы от её разошедшегося отпрыска хоть кто-нибудь, но смог убежать. Иначе, если он останется единственным выжившим, то кто тогда сможет рассказать о славных подвигах царя мирмидонян?
– Это не проблема, – отмахнулся Ахилл. – Мне надо готовиться к битве с Гектором. Хотя не знаю, когда она случится.
– Почему это? – удивилась мать. – Он сейчас на стене Трои стоит. Толкнёшь стену, он ёбнется. И пизди его, сколько влезет. Ты можешь, я знаю.
– Не могу, – вздохнул герой. – Не матерясь, не могу. Будет меня Гектор ебать-колотить.
– А кто тебе материться-то, долбоёбу, мешает? – ещё больше удивилась Фетида.
– Агамемнон, – пожаловался Ахилл. – Ему, мол, Афина запретила.
– Афина? – поразилась богиня. – Материться запретила? Она совсем ёбу дала?
– Кто это ёбу дал? – послышался со стороны входа возмущённый женский голос.
С момента начала траура Ахилла миновало больше часа. Самый смелый отряд троянцев тихо спустился со стен и направился к лагерю греков. Там они столкнулись с самыми жадными греками. Те тоже тихо спустились с галер в лодки и высадились на берег, чтобы пограбить чужие палатки. Встреча, разумеется, не могла не закончиться обоюдным избиением, к которому почти сразу же подключились обе армии. Однако без мотивирующих трёхэтажных окриков командующего дела у греческой стороны не задались.
– Набейте им… ээ… лица! – в отчаянии кричал Агамемнон.
– Ага, – понуро говорили греки, отступавшие под натиском троянцев.
– Что вы творите?! – вопил царь Микен. – Вы должны их отп… эээ… отпобедить!
– Угу, – мрачно отзывались солдаты, обращаясь в бегство.
– Это какой-то… позор, – выдавил из себя царь.
– Это пиздец, а не позор, долбоёб ты микенский! – рявкнул позади него знакомый героический голос, и Агамемнон, обернувшись, увидел Ахилла сопровождении двух дам.
Одна спутница была одета в роскошное платье и с явным осуждением рассматривала главнокомандующего греческими силами. Взгляд второй гостьи, было нельзя увидеть из-за закрытого шлема; но по тому, как ладно на ей сидели доспехи, и как легко и умело она держала копьё, вывод о её личности был однозначным.
– Эээ… Аф… Аф… – запинаясь, заговорил Агамемнон.
– Гав-гав, блядь! – огрызнулась богиня войны. – Ты что за хуету тут устроил, уёбище пиздомордое?
– Но ты же… – начал царь, но богиня не стала слушать оправданий.
– Хуй на лыжах! – перебила Афина, в плохом настроении чувствующая себя поэтической натурой. – Я тебе, мудаку, что в самом начале войны сказала сделать? Я тебе велела дать троянцам такой пизды, чтобы они от любой яблони шарахались! А ты что?! Хули ты лопочешь тут?! Где командный язык?!
– Смилуйся, великая Афина! – завопил Агамемнон, рухнув на колени. – Не корысти ради, а токмо волею твоей от мата отказались!
Даже закрытый шлем не смог спрятать, как сильно отвисла челюсть у Афины от таких новостей.
– Моей? – зарычала богиня. – Я к тебе не приходила, опездол ты тупой. Ты кого за меня принял?!
– Но… Я… – залепетал царь.
– Ваза из хуя! – заорала богиня, тычком копья в филейную часть Агамемнона задавшая ему направление. – А ну пиздуй и командуй как следует!
– Слушаюсь! – рявкнул царь и повернулся к войскам. – Эй, долбоёбы! А ну отмудохайте их так, чтобы Харон из жалости бесплатно через Стикс повёз!
Вдохновляющий призыв командующего словно даровал грекам крылья, и они, ведомые размахивающим табуреткой Ахиллом, сначала остановили троянский порыв, а затем обратили противника в бегство. Воодушевлённый картиной опрокинутого вражеского наступления, Агамемнон вернулся в шатёр, довольный собой, и улёгся на кушетке. Отдохнуть, впрочем, у него не вышло.
– Не хотите легендарный фараонский хопеш от древнеегипетских мастеров? – вдруг спросил царя неизвестный голос, и монарх подскочил на месте из положения «Лёжа», едва не пробив крышу.
– Блядь! – закричал Агамемнон, озираясь. – Кто здесь?!
Мгновением позже он заметил странную тощую фигуру, которая что-то торопливо писала на амфоре.
– Скажите, когда вы планируете выдать щиты коринфянам? – спросила фигура, продолжая скрести палочкой амфору, выводя на ней какие-то записи мелкими символами. – Они единственные, кто воюет против троянцев, в то время как остальные...
– Ты, бля, кто?! – учтиво спросил Агамемнон, выпучив глаза на неизвестного.
– Вы что, не узнаёте меня?! – возмутился незваный гость, продолжая торопливо что-то . – Я же известный военфилософ и летописец!
– Кто??? – переспросил ошарашенный царь. – Что за пиздец?
– Да вы знаете, кто я?! – продолжил ругаться никогда не воевавший знаток войн. – Я могу организовать вам срочный сбор на...
– А ну проебись отсюда! – заорал царь Микен, отобрав у летописца амфору и огрев того бывшей собственностью по голове.
– Ай! – взвизгнула известная персона. – Ты что творишь, козёл?! Знаешь, сколько народу на мои амфоры подписано?!
– И сколько этих долбоёбов выйдут против моей армии? – прорычал Агамемнон, недобро ухмыляясь. – Когда я тебе ввалю пиздюлей отсюда и до Геракловых столбов?
– Эээ... Подожди, подожди! – завопила знаменитость, не забывшая курс математики, преподававшийся в школе Платона. – Давай я с тобой со сборов поделюсь...
– Пиздуй нахуй отсюда! – заревел невыспавшимся медведем царь Микен.
Минуту спустя военфилософ покинул шатёр Агамемнона в полёте, порвав толстую стенку из дорогой парчи, и, скатившись по склону холма, приводнился в выгребной канаве.
– Знаешь, Мемя, – заметил Одиссей из-за кушетки. – Лето нынешнее и пХГавда писец.
– Хули ты не на передовой, паскуда хитрожопая? – прорычал Агамемнон.
– Таки уже ухожу, – заверил его царь Итаки, изображая торопливые сборы.
Отброшенные от греческого лагеря и настигаемые самим Ахиллом, вооружённым табуреткой и не стеснённым никакой бронёй, троянцы торжественно отступили к городу, почти никого не потеряв по дороге и совсем тихо вереща от ужаса. Со стен Трои за прибытием своей победоносной армии мрачно наблюдал сам царь Приам, по правую руку от которого стоял столь же мрачный Парис, а по левую – богиня в доспехах и съехавшем на лицо шлеме.
– И что теперь, Афродита? – спросил царь.
– Отъебитесь, – ответила богиня, пытаясь одновременно снять шлем и не испортить причёску.
– Ты сказала, что прокатит, – напомнил Парис.
– Я сказала отъебитесь, – огрызнулась Афродита. – Не прокатило, потому что ваша армия – долбоёбы,
– Мы почти победили, – напомнил Приам. – Если бы этот мудак Патрокл не полез бы под копьё Гектору...
– Меня не ебёт, – ответила Афродита, своими попытками лишь ухудшив ситуацию с шлемом. – Вам даже дрочку устроить нельзя поручить. Сначала хуй перепутаете, а потом оторвёте.
– И что теперь делать? – поинтересовался Парис.
– Вы постарайтесь не проебать, – ответила богиня, изящным жестом открывая портал. – А я на Олимп. Друзей позову.
– Они воевать хоть умеют? – съязвил царь. – Или доспехи тоже только модные носят?
– Ой, всё, – воскликнула Афродита и зашла в портал.
Раздался мелодичный звон, вызванный ударом шлема о край круга, и богиня отшатнулась в мир смертных обратно, держась за голову.
– На полшага левее, – посоветовал царевич.
– Отъебись, а то пидарасом сделаю, – посоветовала в ответ Афродита и ушла на Олимп собирать союзников.
Глава 12
К вечеру Гектор присоединился к отцу и братьям, наблюдающим со стены за греческим лагерем, в котором похороны павших перешли от традиционного этапа поминок к этапу пьяного лицебития. Семейство встретило героя тяжёлым молчанием, глядя в сторону криков и звуков ударов, доносившихся с берега.
– Батя, – начал Гектор. – Этот мудак Патрокл…
– Заткни свой героический хлебальник, – посоветовал Приам. – Ты понимаешь, что Ахилл теперь пизды нам всем даст? И тебе в первую очередь, кстати.
– Но я же не хотел, – принялся оправдываться герой. – Этот Патрокл…
– Возьми своё героическое мнение, – мягко приказал ему отец. – И засунь себе в героическую жопу.
– Есть «засунуть», – согласился Гектор, потупив взгляд.
– И иди копьё полируй, – посоветовал вслед царь.
– Оно же чистое, – удивился Гектор. – Я после каждого боя…
– Другое, – перебил его Приам.
– А его зачем? – удивился Гектор.
– Чтобы с чистым похоронили, – пояснил царь, снова повернувшись к лагерю греков.
Тем временем оба Аякса, назначенные дежурными за Ахиллом, вновь бросили жребий, кто заглядывает в шатёр царю мирмидонян первым. Жребий опять пал на Аякса Теламонида.
– Мелкий, – проворчал тот, глядя на вход в шатёр. – Мне кажется, что ты меня наёбываешь. Почему каждый раз я проигрываю?
– Где это я тебя наёбываю? – возмутился Младший Аякс. – Ты большой? Тебе большая палочка. А у нас уговор был, помнишь? Кто вытягивает большую, тот и идёт.
– Каналья, – проворчал Большой Аякс, откидывая полог. – И всё-таки мне кажется, что ты меня наёбываешь.
Ахилла цари-тёзки застали внутри. Царь мирмидонян как раз закончил точить дневное копьё и принялся полировать ночное.
– Тысяча чертей, Ахилл, – с уважением произнёс впечатлённый размерами арсенала Большой Аякс. – Ты куда так готовишься?
– На битву с Гектором, – отозвался герой, не отвлекаясь от важной процедуры. – Вооружение готовлю и новые доспехи жду.
– А что со старыми? – удивился Младший Аякс. – Они же вроде нормальн…
– Гектор их осквернил, я их не надену! – рявкнул Ахилл, мгновенно избавив обоих царей от желания возражать или уточнять детали.
– Конечно-конечно, Ахилл, – примирительным тоном заговорил Большой Аякс. – А когда тебе привезут новые доспехи? А то остальные слегка волнуются.
– Как только привезут – скажу, – ответил Ахилл, отложив очередную шёлковую салфетку, протёртую до дыр, и взяв следующую.
– А зачем ты копьё готовишь? – поинтересовался Большой Аякс.
– На битву с Гектором, – повторил Ахилл, указав на оружейную стойку. – То, если он встретит меня лицом.
– А… – начал Теламонид.
– А это – если повернётся спиной и побежит, – пояснил Ахилл. – Бегаю я быстрее.
– Каналья! – поражённо прошептал Большой Аякс и торопливо сбежал из шатра.
Цари держали военный совет у Агамемнона. Тому было несколько причин. Во-первых, микенский шатёр был достаточно большим, чтобы уместить всех командующих и считающих себя таковыми царей. Во-вторых, он был достаточно высок, чтобы Менелаю не приходилось постоянно сидеть или ходить, наклонившись. И, в-третьих, шатёр микенского царя, очевидно, стоял посреди микенского же лагеря, а туда троянцы боялись сунуться из-за размеров гарнизона и более-менее толково расставленных патрулей. Лагерь итакийцев был укреплён не хуже; но в прошлый раз охранники успели выкупить оружие только у половины троянских диверсантов, что остальные греки посчитали совершенно неприемлемым. В итоге Одиссей, посрамлённый беспомощностью своей охраны, молча выслушивал тосты в честь павших греков начиная с Паламеда, так неудачно ушедшего до ветру в первые же дни войны и утонувшего с якорем, случайно обмотавшимся вокруг шеи, в выгребной яме.
– Выпьем же! – воскликнул Агамемнон, громогласно икну. – И помянем Пар... Пта... Портоса!
– Как... ик! – нахмурился не менее трезвый Менелай. – Какого ещё Пор-тоса, Агам... Агме... Дя блядь! У тебя родители трезвнники были, что ли?!
– Мен, – признался царь Микен троим Менелаям. – Я когда наших поминаю, сам не помню, как меня зовут.
– Кроче! – вскричал Менелай. – За того мудака, который сегодня сдох!
– За котоХГого? – тут же уточнил Одиссей. – Их сегодня немало...
– Одя, отъебись, – вежливо попросил его спартанец.
Увиденное Гелиосом наутро заставило перепуганного солнечного титана вести свою колесницу повыше. По улицам Трои и лагерю греков блуждали зомби. Они тянули свои руки вперёд, еле перемещаясь и глухо завывая, и хватали любой источник воды, до которого могли дотянуться. Причитая и вознося кому-то молитвы, Гелиос ускорился и унёсся подальше, чтобы ни один из живых мертвецов случайно не вцепился в колесницу, подпрыгнув.
– Собрались, наконец, мудаки ебучие, – промурлыкала богиня любви и красоты, поправляя непослушную прядь. – Возрадуйтесь же, ибо со мной прибыло подкрепление с самого Олимпа!
– Ааа, – протянули троянцы, всеми силами пытаясь изобразить радость и втайне надеясь на то, что с Афродитой прибыл и Дионис.
– На защиту Трои прибыли Аполлон и Артемида! – гордо воскликнула богиня. – И... Сам бог войны Арес...
– Слушай, – мягко перебил её Гектор. – Это, конечно, охуительно. Но где они?
– Как где? – возмутилась Афродита. – Вот они, позади ме...
Развернувшись, богиня замерла, сбившись с вдохновляющего настроя, поскольку увидела позади себя только пустырь.
– СУКИ!!! – пронеслось над городом.
Как оказалось, боги решили не терять времени даром и отправились готовить армию к сражению. Аполлон, например, решил, что фронты нуждаются в его вдохновляющих речах. Одетый в роскошный кожаный плащ он раздобыл где-то странную шапку с блестящим козырьком и странным символом лиры сверху. В таком виде, гордо щёлкая каблуками сандалий, Аполлон заявился к шокированным жителям Трои в самое роскошное здание торговой площади, которое не могло быть ничем иным кроме бараков или штаба.
– Внемлите мне! – воскликнул Аполлон, размахивая странным, но изящным мечом с пилообразной кромкой. – Фронт проёбан!
Публика ахнула.
– Но Троя стоит! – продолжил бог. – И будет стоять вечно! Но мне нужен каждый! Каждый, кто способен держать в руках ствол и...
– Вот ты где, ёб твою мать! – раздался за спиной бога грозный голос Афродиты. – Хули ты в борделе забыл, долбоёб?
– Афродита, не мешай! – отмахнулся от неё Аполлон. – Я мобилизую население на...
Закончить ему не позволила рука богини красоты, которой та схватила бога за загривок и поволокла к выходу. Упирающийся изо всех сил Аполлон попытался бороться, но лишь потерял свою странную шапку.
– Я должен вдохновить их на работу! – услышали сотрудницы заведения крики ответственного за мотивацию. – Ай, только не по рёбрам!
– Девочки, – подала голос одна из троянок пониженной социальной ответственности. – А кто-то понял, какой фронт мы проебали?
– Да хуй этих богов знает, – отозвалась вторая.
– Но сделать-то что-то надо, – не унималась первая. – Надо что-то менять, раз фронт проёбан.
– А как мы могли проебать фронт, если мы на нём только и делали, что еблись? – задумалась третья жрица, в свободное время зачитывавшаяся амфорами с изречениями известных философов.
– Не знаю, но надо что-то делать.
– Переставьте кровати, – послышался совет Аполлона со стороны лестницы.
Пару мгновений спустя оттуда же послышался явственный звук подзатыльника, затем пинка. Завершился импровизированный концерт звуком падения божественного тела со ступенек, смягчённого кожаным плащом.
– И то дело, – согласились работницы постельного фронта и принялись за работу.
Арес, зная, что в войне критически важно наличие гвоздей в кузнице, отправился к городским оружейникам с инспекцией. Тщательно изучив троянский уставной доспех и вооружение, бог войны пришёл в ярость и потребовал немедленно всё переделать. С божественной помощью кузнецы справились с поставленной задачей и буквально за несколько часов переоснастили всю троянскую армию по идеальному проекту, разработанному лучшим знатоком войны в Древней Греции. Застала его Афродита уже на выходе, довольного и благодушного. Бога войны даже не потребовалось пинать, чтобы он направился к городским воротам. А вот Артемиду Афродите найти не удалось.
Обе армии, постанывая и завывая, выползли из ворот двух своих твердынь. Если ахейцы накануне поминали своих павших; то троянцы весь вечер и всю ночь праздновали, что сумели сбежать от Ахилла. Особенно радостным для троянцев был тот факт, что царь мирмидонян так и не догадался запустить в них табуреткой. Греческие силы по большей части появились из ворот своего лагеря, на ночь крепко запертые. Какая-то часть, не сообразив, прошла через обширные проломы в стенах, полученных в ходе последнего штурма. Троянцы же отряды медленно выстроились вдоль городских стен, в недоумении глядя на вражеских командиров, порхающих возле своих дружин.
– Эй, Афра, – простонал Гектор, баюкая звенящую голову.
– Ещё раз так меня назовёшь, – пригрозила Афродита, – до конца жизни будешь говорить жопой.
– А почему они так хорошо себя чувствуют? – продолжил герой, помнивший о своей недолгой судьбе и поэтому проигнорировавший угрозу богини. – На их сторону что, Дионис пришёл?
– А, эти? Не обращай внимания, – отмахнулась богиня. – На их стороне Гера. Эта курица притащила какой-то кувшин с солёными огурцами и солёной водой. И заставляет всех оттуда пить. Им же хуже будет от такого самолечения.
