Текст книги "Именинник (ЛП)"

Автор книги: Б. Собжаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Оливия

Повернувшись, я улыбаюсь тому, как джинсы облегают мою задницу. Они немного теснее, чем в прошлый раз, когда я их надевала, но я не очень-то и следила за своей фигурой. Если быть до конца честной с собой, то большую часть кардионагрузок я получала от езды на члене Коула.

Я чувствую себя немного глупо из-за того, что нервничаю, готовясь к свиданию с Коулом. Это заставляет меня чувствовать себя подростком, что немного портит мне настроение, учитывая, что я иду на свидание с настоящим подростком. Закатив глаза, я пытаюсь отогнать негативные мысли, уже в десятый раз за этот вечер.

Подойдя к своему туалетному столику, я улыбаюсь, глядя на свои прямые темные волосы и макияж. Давненько я не выкладывалась по полной. Я надеваю бриллиантовые серьги и нащупываю место где было обручальное кольцо. Я потираю голый палец. Странно не носить его, но к этому нужно привыкнуть. Я знаю, что Коул никогда бы не попросил меня об этом, и я не задумывалась о том, чтобы носить его с Грегом, но носить его с Коулом кажется неуважительным не только по отношению к моему мужу, но и к нему. Я больше не могу отрицать, что определенно испытываю к Коулу какие-то чувства, даже если не хочу этого.

– Оливия? зовет он снизу, и нервы трепещут у меня в животе.

– Я наверху! кричу я в ответ, торопясь закончить свой макияж.

Красивый мужчина, появившийся в дверях, заставляет меня резко вдохнуть, глядя на букет роз в его руках. От этого жеста у меня затуманивается зрение, но я смахиваю излишки, прежде чем они успевают превратиться в слезы. Он улыбается, и его щеки окрашивает румянец.

Я опускаю взгляд в сторону беспорядка на своем столике.

– Что?

– Ты просто великолепна.

Я закатываю глаза, глядя на него в зеркало, наношу помаду и отступаю назад, чтобы полюбоваться своим нарядом. Коул ставит розы на туалетный столик, двигаясь за мной. Он убирает мои волосы с одного плеча и целует меня в шею, а его руки ложатся на мою талию.

– Вы не верите мне, миссис Мэтьюс? Его шепот мягкий, но дразнящий, когда он продолжает покрывать поцелуями мою кожу.

– Оливия…

Я задыхаюсь, когда его руки проникают под блузку: одна скользит к поясу моих джинсов, а другая приподнимает чашечку бюстгальтера, чтобы он мог прикоснуться к моей груди.

Он хмыкает, его палец щиплет мой сосок, и я дергаюсь, не готовая к тому, что он окажется таким чувствительным.

– Мне нравится, как звучит миссис Мэтьюс. Думаю, когда мы поженимся, я возьму твою фамилию.

Его горячий взгляд встречается с моим через зеркало, в нем не отражается юмор, и я понимаю, что он говорит серьезно. Мой рот открывается, когда его пальцы проникают в мои трусики, пробегая по влажным складочкам.

– Коул… Я не могла понять, что именно означают его слова, когда его руки были на мне. Я всегда теряла связную мысль, когда он прикасался ко мне.

Он погладил меня по шее.

– Смотри, как я заставляю тебя кончать. Посмотри, как я чувствую тебя. Как прекрасно, когда твои щеки розовеют от волнения, как расширяются твои глаза прямо перед тем, как ты кончаешь, как ты прикусываешь эту идеальную нижнюю губу, сжимаясь вокруг меня.

Коул вводит палец в мою киску, и я задыхаюсь. Мне следовало просто подождать и не одеваться до его появления, потому что я дошла до того, что буду трахаться с Коулом в любое время, когда он захочет.

Он входит и выходит из меня, а его рука все еще перекатывает мой сосок между пальцами. Его язык пробегает вверх, пока не засасывает мочку моего уха. Я вздрагиваю, сжимая его палец.

Он вводит в меня еще один палец, ладонь его руки давит на мой клитор с каждым толчком. Возбуждение скручивает мой живот, я хочу большего. Мне нужно больше. Я наклоняю бедра, заставляя твердую выпуклость его члена упираться в мою задницу.

– Ты так прекрасно помещаешься в моих руках, простонал он, разминая мою грудь.

– Идеальная высота, чтобы заполнить тебя своими пальцами. Или, если бы я мог, я бы навалился на тебя и вогнал свой член.

– Пожалуйста, умоляю я, и он качает головой.

Он трахает меня пальцами сильнее, его сбившееся дыхание громко звучит в моем ухе, когда он раскачивает бедра при каждом толчке.

– Когда мы вернемся домой, детка. Я буду трахать тебя всю ночь, его хриплый голос, звучащий мне в ухо, толкает меня на край. Я вскрикиваю, когда кончаю, и Коул ругается, замирая, когда моя киска сжимает его пальцы. Он стягивает с меня бюстгальтер, перебирая руку с блузки на волосы, поворачивает мою голову в сторону и прижимается своими губами к моим.

Он целует меня, пока я отхожу от оргазма, слизывая мои вздохи с каждым движением его ладони по моему чувствительному клитору. Когда он наконец вынимает руку из моих джинсов, он всасывает блестящие пальцы ртом.

Моя киска сжимается от этого действия, умирая от желания снова быть наполненной. Я возилась с пуговицей его джинсов, пока он не рассмеялся и не схватил меня за запястье.

– Нам пора идти, детка. Я планирую, что потом ты будешь активна. Он вытирает пальцы о джинсы, затем берет цветы и подмигивает мне, оставляя меня в комнате.

У меня уходит меньше минуты на то, чтобы привести в порядок свою одежду и провести пальцами по волосам. Быстро спустившись по лестнице, я застаю его прислонившимся к кухонной стойке и смотрящим на букет с нечитаемым выражением лица.

– Что? спрашиваю я, любопытствуя, о чем он думает.

Он качает головой.

Я сужаю глаза, забирая у него розы, чтобы убрать их, а сама любуюсь темными джинсами и простой черной майкой, которые на нем надеты. Я почти уверена, что это одежда, которую мы с Дженсеном подарили ему на прошлое Рождество. Возможно, он сделал это не специально, но мне нравится, что он носит то, что я выбрала.

– Я думал о том, что мне удалось избежать неловких фотографий с первого свидания, которые делают мамы, потому что… ну, я встречаюсь с единственной женщиной, которая хотела бы это сделать.

Выключив воду, когда ваза наполнилась наполовину, я разворачиваю цветы и сглатываю комок, образовавшийся в горле. Я знаю, что Коул пошутил, но это заявление заставляет меня испытывать невероятную грусть и вину одновременно. Закончив ставить розы в вазу и поставив их на обеденный стол, я сосредоточиваюсь на них.

Когда я поворачиваюсь к Коулу, он смотрит на меня с серьезным выражением лица, в его глазах плещется настороженность. Я улыбаюсь и протягиваю руку.

– Мы все еще можем сделать фотографии. Мне бы этого хотелось.

Коул на мгновение замирает, а затем хватает меня за руку и притягивает к себе. Он достает свой телефон и протягивает его над нами. Я опускаю голову ему на грудь и улыбаюсь, смотря в камеру, а Коул улыбается в ответ, затем смотрит на меня и делает еще один снимок, прижимаясь к моим губам нежным поцелуем.

– Красивая, говорит он, убирая телефон, но не отпуская меня.

Я улыбаюсь.

– Пойдем, красавчик. Я обещала тебе свидание.

– Мини-гольф?

Я хихикаю, даже не пытаясь скрыть свое волнение, глядя в окно.

Коул ухмыляется.

– Ты в порядке?

– Да, давно не играла. Я не хочу признаваться, что последний раз ходила на мини-гольф, наверное, когда была подростком. Он улыбается, поднося наши сплетенные руки к губам, чтобы поцеловать их.

– В последний раз, когда я видел тебя на ужине, ты выглядела скучающей до умопомрачения. И я никогда не хочу видеть такое выражение на твоем лице, когда ты со мной.

Я закатываю глаза.

– Это было скорее из-за компании, чем из-за места.

– Шшш, давай не будем упоминать это парня. Честно говоря, мне даже обидно, что ты выбрала его. Я пытаюсь отмахнуться от его руки, и он смеется, паркуясь и выпрыгивая из машины. Он обходит машину спереди и открывает мою дверь.

Я все еще бросаю на него дразнящий взгляд.

– Слушай, это было первое поступившее предложение. Уверена, я могла бы найти кого-то получше, если бы постаралась.

Коул проводит языком по губам и прижимает меня к машине.

– Мы никогда не узнаем, правда?

Моя киска сжимается от темного обещания, прозвучавшего в этом предложении, и я киваю. Он целует меня в лоб и шепчет хорошая девочка. Я вздрагиваю, когда он берет меня за руку и тянет к входу.

– Итак, сначала перекусим или сыграем раунд? спрашивает он, покупая нам браслеты. Я морщу нос, ненавидя то, что он тратит на меня деньги, когда летом он работал лишь на минимальной ставке, а у меня в банке лежит больше, чем я могу потратить, но я не уверена, как к этому отнесется Коул, и не хочу ранить его гордость.

– Определенно закуски, ухмыляюсь я, глядя на ряд фургонов с едой. Давненько я не баловала себя подобными лакомствами.

Он тянет меня к ближайшей из них, и меня охватывает ностальгия по летним подростковым дням, которые я проводила, покупая Айс вместе с отцом Дженсена. Мне нужно перестать думать о муже, но это трудно, когда это все, с чем мне приходится сравнивать.

– Какой вкус?

Я пожимаю плечами. – Удивишь меня?

Коул улыбается. Она немного дрожит, когда его взгляд блуждает по моему лицу. Он делает заказ в грузовике и отводит нас в сторону, чтобы дождаться фирменных угощений.

– Ты в порядке?

Наклонившись, я целую его в щеку, а затем прижимаюсь к его плечу, когда он обхватывает меня руками.

– Это вроде как мое первое свидание, понимаешь? Единственный человек, с которым я встречалась, был более двух десятилетий назад.

Его голова покоится на моей.

– Мы можем уйти, если ты хочешь. Я думал только о том, как сильно хочу пригласить тебя куда-нибудь, и даже не задумался о том, как ты будешь чувствовать себя.

– Нет. Нет! Я хочу быть здесь. С тобой. Просто мои мысли не в порядке, и мне говорили, что мое лицо выражает все эмоции.

Коул ухмыляется и проводит пальцем по моему виску.

– Так и есть. Вот здесь у тебя появляется маленькая морщинка, когда ты собираешься… Я закрываю ему рот, хихикая. – Хватит. Будь джентльменом и принеси нам напитки.

Он украдкой целует меня, прежде чем выполнить мою просьбу и передать мне один из холодных напитков. Я украдкой взглянула на его голубой, прежде чем понюхать свой. Я потягиваю красный ледяной напиток, хмыкая от восхитительного вишневого вкуса, который взрывается у меня во рту.

– Боже, я так давно не пила такое.

Коул улыбается. – Дай мне попробовать.

Наклонив соломинку к себе, он качает головой, прежде чем его рот прижимается к моему. Его язык проникает между моими губами, и его горячий вкус шокирует меня, остывшую от слайси. Я задыхаюсь, и он стонет, целуя меня сильнее, прежде чем отстраниться. Он проводит большим пальцем по нижней губе, прежде чем присосаться к кончику, его глаза искрятся весельем. – Вкусно.

Моя голова откидывается назад, и я громко смеюсь. Я не могу поверить в смелость этого парня, особенно того, кто, очевидно, никогда раньше не встречался.

– Ты – сила, с которой нужно считаться, Коул Петерсон.

Его лицо смягчается, и он подходит ко мне ближе, проводя рукой по моей щеке.

– Только если ты стоишь рядом со мной, Оливия Мэтьюс. Говорят, что король ничто без своей королевы.

– Коул… Я вздохнула, и ласка в его признании смягчила мой тон. Иногда интенсивность его слов опасно ослабляет мою бдительность, искушая полностью отдаться ему.

Он замолкает.

– Я знаю, просто удели мне один вечер, хорошо? Сейчас мы просто Коул и Оливия.

Я прикусываю губу и киваю. – С удовольствием.

Его рука сжимает мою попку, когда он притягивает меня ближе к своему теплому, твердому телу.

– Может быть, если ты будешь хорошо себя вести, я покажу тебе секретное место для перепихона, которым хвастаются все ребята в моей школе.

Я смеюсь. – Пожалуйста. Думаешь, твое поколение это открыло? Это было, когда я тоже была озабоченным подростком.

– Озабоченным? кричит Коул, смеясь вместе со мной. Если кто из нас и озабоченный, так это ты.

– Мама? Голос позади меня обдает меня ледяной водой. Я не понимаю, что пролила напиток, пока не чувствую, как холод пропитывает мои джинсы, и я моргаю, глядя на лужу красной слякоти на своих туфлях. Рука Коула опускается вокруг меня, еще больше охлаждая меня, когда он отходит.

– Дженсен… говорит он неуверенно.

Сердце гулко стучит в ушах, грудь сжимается, и мне становится трудно дышать. Мое тело застыло, не желая поворачиваться и смотреть в лицо правде, которая ждет меня позади. Внезапно меня толкнули в бок, и я споткнулась, когда пара рук схватила меня за руки. Я благодарю незнакомца и возвращаюсь к двум мальчикам, катающимся по земле.

Дженсен неразборчиво кричит, пытаясь ударить Коула, его лицо покраснело от злости. Коул блокирует удары и пытается его успокоить, а по моему лицу текут слезы. Я не знаю, кого из них просить остановиться, потому что знаю, что Коул сдерживается, но я не ожидала такого взрывного гнева Дженсена. Я стою и рыдаю, обхватив себя руками за талию. Проходит еще мгновение, прежде чем окружающие вскакивают и оттаскивают Дженсена и Коула друг от друга.

– Ты, блядь, труп! кричит Дженсен, отпихивая незнакомцев. Он поправляет рубашку, пыхтя и смахивая грязь.

Коул поднимает руки.

– Просто позволь нам все объяснить. Пожалуйста, Дженсен.

Глаза моего сына обращены ко мне, в них бурлит множество эмоций. Отвращение. Стыд. Обида. От последней из них у меня заныло в груди. Я делаю шаг к нему, но он повторяет мое движение назад.

Он качает головой, вытирая тыльной стороной ладони крошечную дорожку крови с губы.

– Я не могу сейчас с этим справиться.

Из моего горла вырывается всхлип, когда он уходит. Я вздрагиваю, когда рука Коула касается моей спины, и он отстраняется. Я вытираю слезы, не обращая внимания на размазанную тушь, испачкавшую ткань.

– Ты можешь отвезти меня домой? спрашиваю я, уже идя к его грузовику без ответа. Всю дорогу мне не приходило в голову спросить, почему Дженсен был там.

Коул

– МЭТТЬЮС! Что это было! НЕ ХВАТАЙ ЕГО! кричит тренер с боковой линии.

Я отталкиваю Дженсена от себя и перекатываюсь на живот, опираясь на локти корчась от боли. Не то чтобы я не заслуживал запрещенного захвата, тем более что он врезался в меня своим шлемом.

Он хмыкает, поднимаясь с земли.

– Извините, тренер. Я принял его за другого игрока.

Дилан подбегает ко мне и протягивает руку, чтобы подтянуть меня к себе. Он бросает на Дженсена настороженный взгляд.

– Что бы между вами ни происходило, я бы постарался это исправить, потому что мне кажется, что Дженсен жаждет крови.

Я корчусь, глядя на своего лучшего друга, который смотрит на меня убийственным взглядом.

Свисток тренера пронзает воздух.

– Я пошел в душ. Эта игра вывела меня из себя.

Плечи Дженсена опускаются, то ли от чувства вины за то, что тренировка прервалась, то ли от разочарования, что он не сможет ударить меня снова. Он уходит, не взглянув на меня, и я вздыхаю.

– Не знаю, сможем ли мы это исправить, говорю я Дилану, пожимая плечами.

Он гримасничает, а затем похлопывает меня по спине и уходит вслед за Джоуи в раздевалку. Ни Дженсен, ни Оливия не хотят со мной разговаривать. Наверное, она заблокировала мой номер в знак солидарности с Дженсеном. Это больно, но я не могу ее винить. Я также знаю, что у меня не будет шанса снова общаться с ней, если я не исправлю ситуацию с Дженсеном.

Я бегу трусцой по полю, следуя за своей командой в помещение, которое, кажется, впитывает все запахи, исходящие от тела подростка. Большинство из них уже полураздеты, ожидая душа. В это время мы с Дженсеном обычно просто бросали свое снаряжение в шкафчики и отправлялись к нему домой, чтобы принять душ.

Когда я подхожу к шкафчикам, где Дженсен в данный момент запихивает одежду в сумку, он останавливается, когда я стою в конце. Его взгляд переходит на меня, и он усмехается, захлопывая дверь.

– Надеюсь, ты не ждешь приглашения.

Я качаю головой, поднимая руки вверх.

– Я лишь надеялся, что мы сможем поговорить.

Рот Дженсена открывается в оскале, но он закрывает его и оглядывается по сторонам. Он кивает в сторону выхода, и я молча следую за ним на парковку. Он бросает сумку в багажник своего грузовика и поворачивается ко мне со скрещенными руками.

Я облизываю пересохшие губы, а затем испускаю пустой смешок.

– Слушай, я знаю, как ты оберегаешь свою маму. Вот почему я никогда не говорил о своих чувствах к ней. Его шея напряжена, а челюсть щелкает от того, как сильно он скрежещет зубами. Костяшки пальцев побелели, а сжатые кулаки уперлись в локти.

– Что ты чувствуешь к ней?

Почесав затылок, я сворачиваю плечи и отвожу взгляд.

– У меня никогда не было мамы, Дженсен. Не совсем, ты же знаешь. Твоя мама… это все, что я хотел бы иметь в детстве. А потом, в один прекрасный день, я перестал смотреть на нее как на… Она была… чем-то большим.

Он шумно выдыхает и прислоняется к грузовику, разминая руки.

– Как долго это продолжается?

Я сморщился и бросил на него овечий взгляд.

– Чувак, у меня нет выхода, поэтому я просто скажу это. И если ты меня ударишь, то ударишь. Ничего не было до моего дня рождения, когда я прогулял школу и умолял Оливию лишить меня девственности.

Лицо Дженсена бледнеет, а его голова откидывается назад настолько сильно, что ударяется о стекло грузовика. Он шипит и потирает затылок. Я с ужасом наблюдаю, как он стоит, моргая и разевая рот, как рыба.

Я даю ему несколько минут, прежде чем прочистить горло.

– Она все, чего я когда-либо хотел. Я не могу этого объяснить. Я люблю тебя, и ты мой брат. Но я не мог контролировать то, насколько она мне нужна. И когда она дала мне шанс, ничто не могло помешать мне им воспользоваться.

Его глаза ожесточились.

– Даже рискуя потерять меня как друга?

Смотря на него, я не отвечаю. Я не собираюсь подтверждать это вслух и становиться еще более плохим другом.

Он кивает, его горло першит, когда он сглатывает.

– Да, это был глупый вопрос. Точно так же, как глупо было игнорировать помаду, размазанную по твоему рту в тот день в ресторане.

– Я знаю, что ты, наверное, никогда меня не простишь, но… не будь так строг к своей маме. Ты – все, что у нее есть. Мое сердце болит от осознания того, что Оливия, скорее всего, в бешенстве от того, что Дженсен узнал о нас. Мы оба знали, чем чреваты наши отношения, но было легко притворяться, когда мы еще не столкнулись с последствиями.

Дженсен встает.

– Пошел ты, Коул.

– Прости, я… Я снова пытаюсь объяснить.

– Нет, тебе просто нужно заткнуться и оставить меня в покое. Оставь нас обоих в покое. Держись подальше от моей мамы! кричит он, открывает свой грузовик и забирается внутрь, после чего выезжает со стоянки.

Горе тяжело оседает в моем желудке, когда я смотрю, как исчезают его задние форы. Наш разговор ни к чему не привел, но это было похоже на прощание. Это своего рода завершение, к которому я еще не готов. Я могу только надеяться, что его любовь к Оливии перевесит его ненависть к тому, что мы сделали, учитывая, что я преследовал ее.

Оливия

Странное чувство, когда понимаешь, что ты не права в ситуации, связанной с твоим ребенком. Вы можете извиниться только тогда, когда даете им возможность подойти к вам. Здесь нет урока, который можно было бы извлечь. Два самых близких человека в его жизни предали его, и я не знаю, как ему помочь.

Дженсен останавливается, заметив меня на кухне. Я бросаю взгляд на него, а затем возвращаюсь к плите. За последние две недели мы с ним почти не виделись. Коул несколько раз выходил на связь, но я не отвечала ему. Мне нужно наладить отношения с сыном, прежде чем обращать на него внимание.

– Я приготовила ужин. Я могу оставить тарелку в микроволновке, если ты хочешь подожди, пока я вернусь в свою комнату, мягко говорю я, не в силах самостоятельно проглотить еду. Из-за эмоций мой желудок превратился в беспорядочную кашу из нервов, и я не могу ничего есть.

Он вздыхает.

– Мам. Это самое депрессивное дерьмо, которое я когда-либо слышал.

Я сглатываю, чтобы успокоить ноющее горло, и прогоняю тошноту.

– Я просто хочу дать тебе пространство, которое тебе нужно. Я не хочу давить на тебя.

Скрип стула заставляет меня оглянуться через плечо, когда он опускается за стол. Он проводит рукой по лицу. Я готовлю нам обоим по тарелке еды и приношу ее, садясь напротив него.

– Спасибо, бормочет он, и несколько мгновений мы едим в тишине.

Дженсен внезапно встает, идет к холодильнику и берет банку колы. Он останавливается и протягивает ее. – Хочешь?

– Конечно, киваю я. На самом деле я не хочу газировки, мой желудок бурлит от нервов. Но я не собираюсь делать ничего такого, что можно было бы расценить как отказ.

Он ставит тарелку передо мной и снова садится в кресло. Я перебираю еду в своей тарелке, прежде чем Дженсен наконец откидывается назад.

– Это был твой смех.

– Что?

– Твой смех – вот как я нашел вас, говорит Дженсен, его подбородок дрожит, прежде чем он прочищает горло. – Сначала я подумал, что мне показалось. Звук, который я отчетливо запомнил из своего детства, прежде чем…Он поднимает глаза к потолку и резко моргает, после чего снова опускает голову. – Потом он появился снова. Так громко и отчетливо. Я должен был знать, почему. Что делало тебя такой счастливой… Почему он?

Я поднимаю на него глаза и сжимаю зубы. Его напряженное лицо следит за моими действиями, и я качаю головой, слегка пожав плечами.

– Просто так получилось. Я не знаю, что сказать. В один день он был мальчиком, которого я помогала растить, а в другой – нет.

У Дженсена перехватило горло.

– Он был моим лучшим другом.

– Я знаю, Дженсен. И мне так жаль. Я никогда не хотела, чтобы так получилось. Мой голос хриплый, я пытаюсь сдержать слезы. Опустошение на его лице ранит меня больше всего на свете, и я боюсь, что, если я заплачу, он просто взбесится и прекратит разговор.

Он усмехается.

– Коул никогда никем не увлекался за все то время, что я его знаю. Я никогда не слышал, чтобы он говорил о другой девушке или целовался с ними. Черт, я думал, что он гей.

Ненавижу, когда какая-то больная, извращенная часть меня находила удовлетворение в том, что Дженсен подтверждает все то, в чем Коул уже признался мне. Что его чувства были искренними, а не просто уловкой, чтобы затащить меня в постель.

– Думаю, он боялся говорить об этом с тобой. Я имею в виду, как бы ты рассказал такое к своему другу?

Дженсен скорчил гримасу.

– Я бы не стал трахать маму своего друга.

Я вздыхаю, прикусывая уголок рта.

– Это… нечто большее, Дженсен. Мы не просто… Слушай, мы не хотели тебя обидеть, но ты не можешь помочь тому, в кого ты…

– Влюблен? говорит он, стоическое выражение лица не дает мне ни малейшего намека на то, этого ли он хочет или этого боится.

– Не знаю. Может быть. Я провожу рукой по волосам и откидываюсь назад. – После твоего отца я никогда никем не интересовалась. А потом, однажды, Коул признался в своих чувствах, и я увидела это. Я увидела себя с ним. И, возможно, это эгоистично с моей стороны. Может, мне следовало просто не обращать на это внимания. Но ты не представляешь, как мне было одиноко.

Выдохнув, я смахнула слезы. – Когда у тебя отнимают того, с кем ты планировала провести остаток жизни, это калечит, милый. Нелегко жить дальше. На самом деле, я уверена, что, если бы у меня не было тебя, меня бы не стало. Я бы просто присоединилась к твоему отцу.

Дженсен вытирает уголок глаза, и я тянусь к нему. Он сжимает мою ладонь в своей, и я большим пальцем провожу по тыльной стороне его руки.

– Это не то, что я могу открыто обсуждать.

Он фыркает. – Да, мне не нужно знать о твоей сексуальной жизни.

– Я знаю, что Коул очень хотел сохранить это в тайне, потому что не хотел потерять друга. Но если бы мы продолжили, я даже не уверена, как бы мы тебе рассказали.

– Я знаю…

Громкий стук в дверь застает нас обоих врасплох, и Дженсен спешит открыть ее. Коул держится за раму, кровь заливает его лицо, а видимая кожа на шее вся красная.

– О Боже! задыхаюсь я.

Дженсен шипит, хватая Коула под руку.

– Мне… некуда… идти, бормочет Коул сквозь хриплое дыхание.

– Положи его на диван! приказываю я Дженсену и бегу в ванную, чтобы захватить полотенца и аптечку. Засунув полотенце под мышку, я опускаюсь на корточки и роюсь под раковиной. Аптечка зарыта в глубине, и я ругаюсь, когда, вытаскивая ее, сбиваю кучу предметов.

Отпихнув с дороги коробку с тампонами, я замираю, глядя на упакованные пластиковые аппликаторы, разбросанные по моим ногам. Я не помню, когда у меня в последний раз были месячные, но это не редкость для последних двух лет. Это не значит, что я беременна просто потому, что я вела активную половую жизнь. Я искренне не верю, что могу зачать ребенка, так почему же у меня возникает странное предчувствие?

– МАМА!

Крик Дженсена вырывает меня из раздумий, и я спешу вернуться туда, где он сгорбился над Коулом. Он снял свою рубашку и прижимает ее к лицу Коула.

– Поверни его на бок. Возьми это, – я отдаю Дженсену полотенце и беру из холодильника кувшин с водой. Лицо Коула так распухло, что я знаю, он нас не видит. Мне приходится сглатывать желчь, которая накапливается от того, как он выглядит. – Мне нужно посмотреть, насколько глубоки порезы. Если ему нужно наложить швы, мы должны отвезти его в больницу.

Дженсен кивает, опускается на колени и осторожно вытирает лицо Коула полотенцем, пока я начинаю наливать воду. Коул дергается при первом прикосновении холода, а гортанный стон еще больше скручивает мой желудок.

– Что случилось, чувак?

Коул пытается повернуть голову к Дженсену, его кожа стягивается, когда он пытается сказать. Ма… клиент.

Дженсен бросает на меня сердитый взгляд, его кулак крепче сжимает полотенца.

– Что это значит? шепчу я, наливая еще воды и наклоняясь, чтобы осмотреть порез, проходящий прямо через бровь Коула.

– Его мать – гребаная проститутка. Продает себя за деньги или наркотики, не знаю. Ее клиенты – куски дерьма.

Я сделала паузу. Я впервые об этом слышу. Коул мало что рассказывал мне о своей семье, но я полагала, что они много работают, поэтому и не возражала против того, чтобы он проводил с нами много времени на протяжении многих лет.

– Что?

Дженсен покачал головой.

– Коул может объяснить, но он, вероятно, вклинился между несколькими клиентами своей мамы. Ублюдки.

Я согласна с Дженсеном. Я сую ему в руки кувшин и беру другое полотенце, аккуратно отталкивая сына с дороги. Вытирая излишки воды, я вижу, что кровь замедлилась. Рана все еще достаточно глубокая. Пока отек не спадет, я могу использовать несколько повязок.

Рука Коула обхватывает мою талию, его кулак сжимается, когда он притягивает меня ближе за рубашку.

– Я…

– Ш-ш-ш. Перестань пытаться говорить. Я провожу мягким пальцем по его челюсти, а затем поворачиваюсь к Дженсену.

– Помоги мне снять с него рубашку. Если его били кастетами, то велика вероятность, что что-то сломано или кровоточит.

Сын кивает, протягивая мне ножницы из аптечки. Я слегка улыбаюсь. Я не думала о том, чтобы разрезать ее.

Дженсен смеется. Я приподнимаю бровь и начинаю разрезать тонкую футболку. Я резко вдыхаю, когда вижу синяки, уже образовавшиеся на его ребрах и животе. Дженсен наклоняется и ругается.

– Мы должны взять ее на всякий случай, бормочу я.