Текст книги "Эмоция жалости"

Автор книги: Б Гурфинкель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Сэити Гэндзи, утверждаете ли вы, – спросил Голос, – что командный сигнал был послан из блока исполнительной памяти?

– Да, Сайбанте, – подтвердил Гэндзи. – Этот факт подтверждается контрольной мнемограммой Центра.

– В таком случае вопрос ясен, – продолжал Голос. – Команда перевода была записана перед самовыключением, то есть умышленно. Вы согласны, ответчик?

Уэйнрайт облегченно вздохнул: теперь японцу не отвертеться. Но Мицукава вовсе не собирался капитулировать.

– Согласен, Сайбанте, – процедил Мицукава. – Но истец должен еще доказать, что в данном случае имело место преднамеренное уничтожение груза, принадлежавшего клиенту... Не так ли, мистер Уэйнрайт? Ведь это значится в тексте страхового полиса!

Уэйнрайт пожал плечами.

– Не хотите ли вы сказать, что ваш Электронный Хозяин вызвал катастрофу с добрым намерением? – спросил он.

– Эксперт! – сказал Голос. – Можно ли выявить стимул, побудивший нейроида к известным нам действиям? Были ли в его практике подобные прецеденты?

– Нет, Сайбанте... В период обучения структура его нейроидных сетей формировалась самостоятельно, на основе повседневного опыта эксплуатации дорог компании... Скорее всего, нейроид столкнулся с непредвиденной ситуацией, поставившей его в тупик. Что-то привело его в состояние шока... и заставило выключиться! Ведь конструкция не предусматривала самовыключения – значит, эта возможность развилась в сетях!

Гэндзи умолк и задумался.

– Сайбанте, – сказал он решительно. – Причиной действий Дэнси-Дайме было нечто внезапно возникшее на путях впереди вагона... К сожалению, относящаяся к этому часть фильма недоступна для нашего восприятия.

– Введите фильм в читающую щель, – произнес Голос с неожиданным оттенком высокомерия, – и вы увидите то, что вам необходимо.

И люди увидели все, что видел телеглаз Камиданоми – до последнего момента! По-прежнему мчались навстречу, расходясь в стороны, верхушки бамбука и криптомерии. Но впереди на блестящие рельсы вдруг упало что-то маленькое и бесформенное. Предмет стремительно вырастал, превратившись в крохотную человеческую фигурку, скорчившуюся на рельсах.

Гэндзи ахнул. Эмоция жалости? У нейроида? Фигурка увеличилась, заполнив экран, потом метнулась вправо и исчезла. Мелькнули ржавые рельсы у подножья серой бетонной надолбы, затем сверкнула мгновенная вспышка – и все оборвалось.

– О-о! – пронеслось по залу.

– Черт возьми! – Уэйнрайт не мог прийти в себя. – Неужели это электронное нейрочудище пожалело человека?

Мицукава повернулся к Уэйнрайту.

– Не хотите ли снова взглянуть на мои хризантемы, мистер Уэйнрайт? спросил он, весьма любезно улыбаясь.

Уэйнрайт, Дорис и Гэндзи снова сидели в шестигранном кафе.

– Но ведь это же просто идиотизм! – хмуро сказал Уэйнрайт. – Господи, да у нас такого судью прогнали бы в два счета. Или послали бы в психиатрическую лечебницу. Дорис, прочтите-ка еще раз то местечко, где он рассуждает о ценностях.

Дорис пробежала глазами текст приговора:

– Вот здесь! – Она начала читать: – "Если бы движением на дорогах компании Цуру-Кюку-Умпан руководило обычное белковое устройство, снабженное дистанционными рецепторами и манипуляторами и должным образом обученное, как поступило бы оно, обнаружив на путях нейроида? Можно предположить, что упомянутое устройство, несмотря на свою примитивность, поступило бы так же, как это сделал нейроид Дэнси-Дайме, стоявший на существенно более высокой ступени развития. Ибо потенциальная ценность любого устройства – белкового или нейроида, – способного к активной организации окружающей хаотической среды и к переработке поступающей информации, неизмеримо выше ценности материи, не обладающей указанными свойствами, каковой и являлся груз клиента. В пользу такого вывода говорит тот факт, что в настоящее время белковые устройства, как правило, не являются предметом обмена на эквивалентные по стоимости количества хаотической материи или ее заменителей, называемых денежными знаками.

По совокупности фактов установлено, что Дэнси-Дайме, нейроид, служащий компании Цуру-Кюку-Умпан, совершил действие, имевшее результатом утрату собственности клиента, прибегнувшего к услугам указанной компании. Это действие совершено им, однако, не с целью уничтожения указанной собственности, но с целью сохранения нормального функционирования недоразвитого белкового индивида, потенциальная ценность которого намного превышает стоимость груза клиента.

Таким образом, указанное действие не относится к категории тех, что влекут за собой уплату страховой суммы, в силу чего иск не подлежит удовлетворению".

– Ну вот, пожалуйста! – Уэйнрайт с яростью ткнул окурок сигареты в пепельницу. – Чистейшей воды идиотизм!

– Я бы это рассматривал иначе, – медленно произнес Гэндзи. – Я бы сказал...

– Что Аманоивато думает о людях лучше, чем они того заслуживают, подхватила Дорис. – Вы это хотели сказать, Гэндзи-сан?

– Да, примерно это. Я ведь и раньше говорил вам, что у него могут быть совсем иные критерии. Хотя Аманоивато накапливает опыт из повседневной нашей практики, возможно, он оценивает факты не так, как мы... – Он помолчал. – Мое мнение таково, что Аманоивато в общем вернее нас судит об основных законах сохранения и развития человеческого общества. И его приговор не противоречит законам высшей логики. В отличие от многих и многих наших поступков...

Дорис глядела на него с веселым любопытством.

– Очень интересное рассуждение, – сказала она, хватаясь за блокнот. Значит, получается вот что: один нейроид оказался способным руководствоваться эмоцией жалости, а другой счел его действия правильными.

Уэйнрайт фыркнул.

– Ну, Дорис, ваш хваленый нюх начал вам изменять, – насмешливо заявил он. – На таких идеях вы бизнеса не сделаете!

Дорис взглянула на него, чуть прищурив свои яркие глаза.

– А кстати, Кит: сами-то вы как поступили бы на месте Дэнси-Дайме?

"Дорис, кажется, обиделась, – с удивлением подумал Уэйнрайт. – Иначе она не задавала бы таких дурацких вопросов".

– Дело не во мне, – сказал он, хмурясь. – Но держу пари, что ни один из моих служащих не стал бы рисковать своей карьерой из-за какого-то там...

– ...Японского мальчишки, – вежливо подсказал Гэндзи.

– Даже и американского! – сердито возразил Уэйнрайт. – И нормальный судья при таких обстоятельствах наверняка оправдал бы его.

– Я остаюсь при своем мнении, мистер Уэйнрайт, – с непоколебимой вежливостью произнес Гэндзи, – что Аманоивато в конечном счете, хоть и судит о людях лучше, чем они того пока заслуживают, все же верно оценивает перспективы их развития...

Уэйнрайт досадливо махнул рукой. Развели философию! А пятьсот тысяч долларов уплыли из-под носа, словно сигнальный огонь на хвостовом вагоне, из-за этой дурацкой эмоции жалости!

А на верхних этажах небоскреба Цуру-Кюку-Умпан высился холодной грудой металла, полупроводников и пластика нейроид Дэнси-Дайме – машина, неспособная испытывать человеческие чувства, но попытавшаяся оценить их по законам высшей логики.