Текст книги "Ногайские народные сказки"

Автор книги: Аждаут Ногай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

42. Сорок небылиц

Жил когда-то хан. У него была дочь. Если скажем «луна», то луноликая, если скажем «солнце», то солнцу подобная, если на свете есть две красавицы, то она – одна из них, если есть только одна красавица, то вот она и есть. Так прекрасна была девушка.

Пришла пора выдавать девушку замуж.

– Кто расскажет сорок небылиц, тот и получит мою дочь в жены, – объявил хан. – Но чтоб небылицы были одна другой лучше и чтоб никто не мог в них поверить.

Прослышали об этом джигиты и устремились во дворец хана. Уж такие небылицы рассказывают, стараются перещеголять друг друга! А хан слушает и всем говорит:

– Какая же это небылица?! Вполне могло быть такое.

Недостойным женихам по приказу хана отрубали головы, и это отбило у джигитов охоту заполучить в жены ханскую дочь. А хан уж потерял надежду услышать сорок небылиц.

Однажды, когда хан в золотом дворце лежал на шелковых подушках, пришел к нему юноша. Увидев его, хан нахмурил брови и спрашивает:

– Чего тебе, несчастный, надо?

– Я, хан-атай, табунщик. Пришел рассказать тебе сорок небылиц, – отвечает юноша.

– Окаменей на месте, и чтоб мои глаза тебя не видели! Джигиты знатнее тебя и старше не сумели рассказать мне сорок небылиц. Ты, верно, без головы хочешь остаться?! – накинулся на юношу хан.

– Нет, хан-атай. Голова останется при мне. А тебе, хочешь или нет, придется отдать за меня дочь.

Хан помолчал и сказал:

– Ну, раз уж ты сам лезешь под топор, говори.

И юноша начал так:

«Родился я раньше отца и пас табун деда. Большой был табун. Когда табун лежал, я по ушам считал; когда стоял, я по ногам пересчитывал. Однажды встал я рано утром, смотрю: табун лежит. Сосчитал по ушам – одной жеребой кобылицы не хватает. Поднял табун, по ногам пересчитал – жеребой кобылицы снова не хватает. Позади был большой холм. Поднялся я на его вершину, посмотрел по сторонам, но ничего не увидел. Взял я тогда свой курук, оперся на его толстый конец и хотел взобраться на его тонкий конец, да не сумел. Тогда я оперся на тонкий конец и на толстый взобрался. Приставил ладонь к глазам, но опять ничего не увидел.

Что делать?! Если кобылица ожеребилась и в степи осталась, то как бы жеребенка волк не съел. Опечалился я, глаза слезами наполнились, и пошел я от своего коса на север.

Прошел я по той дороге уже большой путь, смотрю: впереди половинка высохшего лошадиного навоза. И так и эдак, и потея и вздыхая, как будто день собаки настал[23]23
  Так ногайцы называют тяжелые времена, когда на человека обрушиваются голод, война или стихийные бедствия.


[Закрыть], кое-как изловчившись, я на нее взобрался.

Посмотрел я на все четыре стороны, вижу, как моя кобылица на другом берегу Эдиля по ветру бежит, на ходу жеребится.

Обрадовался я, спрыгнул с половинки сухого навоза и быстро к Эдилю побежал. Перебросил свой курук через Эдиль и, как по мосту, перешел на другой берег.

Поймал я кобылицу, оседлал ее, жеребенка на колени взял и в Эдиль ступил. Доплыли мы до середины реки, смотрю: кобылица тонуть стала, и я вместе с ней. Быстро сообразил я, что делать, оседлал жеребенка, взобрался на него, а кобылицу на колени взял и поплыл дальше.

Вышел на берег, иду, смотрю: из-под выросшего куста заяц юркнул в степь. Я стегнул курук жеребенком, догнал его и поймал…»

Хан видит, что табунщик действительно может рассказать сорок непохожих одна на другую небылиц, и решил сбить его.

– Крольчонка, наверное, за зайца принял? – говорит хан.

– Может и крольчонок то был, только берцовая кость его перекрытием для твоего дворца может послужить.

– Да не для дворца, а для юрты?!

– Может и для юрты. Только ту юрту сорок атанов должны были тащить.

– Ты, верно, хотел сказать «сорок тайлаков»?!

– Может и сорок тайлаков, только они верхушки сосен в сорок обхватов глодать могли.

– Верно, сорок муравьиных обхватов?!

– Может и сорок муравьиных обхватов, только когда на вершины сосен старики смотрели, с их голов папахи падали!

– Верно, эти старики карлики?!

– Может и карлики, только они со дна колодца воду пили.

– Верно, те колодцы канавами были?

– Может и канавами, только ведро, брошенное туда утром, доставало дна к вечеру.

– Верно, дни тогда коротки были?!

– Может и коротки, только утром трехгодовалая телка в долине телилась, а вечером ее теленок трехгодовалым волом становился. Его в арбу запрягали да в лес за дровами ездили.

Хан замолчал, понял, что не собьет табунщика, и решил до конца его слушать и верить всем его россказням.

А табунщик между тем продолжает:

«Ну вот, взял я того зайца, принес в кос, шкуру с него содрал, разделал, целый пуд жира вытопил. Мясо в казан бросил, а жиром решил сапоги смазать. Всего жира только на один сапог хватило, а другой остался несмазанным. Съел я мясо зайца и лег спать.

Через некоторое время проснулся я от шума. Смотрю: два сапога дерутся.

– Тебя жиром смазали, а меня – нет! – кричит один другому.

– Меня жиром смазали, а тебя – нет! – еще злее кричит второй.

Встал я и разбросал их в разные стороны: смазанный жиром под голову подложил, а несмазанный возле ног поставил.

Лег я снова спать. Утром просыпаюсь, смотрю: несмазанный сапог, обидевшись, что его не смазали да еще вдобавок разбранили и выставили у ног, а не положили под голову, убежал. Тогда я быстро обул обе ноги в один смазанный сапог и пустился за несмазанным сапогом.

Бежал-бежал, смотрю: мой сапог на большом тое у столов прислуживает, людям мясо разносит. Увидел он меня и в лице переменился. Бедный, верно, испугался, что я его побью за побег. Я ему весело глазом моргнул, он повеселел и тоже моргнул мне в ответ, а потом стал мне подносами мясо носить. Пятнадцать подносов я съел, от жажды все бочки с бозой опустошил, но все равно не напился. Обув один сапог на обе ноги, побежал я на Эдиль. Был очень жаркий день. Прибежал – смотрю: Эдиль замерз. На поясе моем большой топор висел. Я стал рубить им лед, но он не разбивается. Отбросил я топор, снял с головы папаху и головой пробил прорубь.

Только утолил жажду, смотрю: на бесспицовой арбе без мешков, просом наполненных, аульчане едут. Они на меня смотрят и кричат:

– Что видел, что видел?!

Я им в ответ:

– На бесспицовой арбе, без мешков, просом наполненных, вас видел.

А потом сам спрашиваю:

– А вы что видели?

Они мне:

– С половиной головы на плечах тебя видели.

Схватился я за голову: оказывается, на самом деле, когда я головой лед разбивал, половину там оставил».

– Врешь! – закричал хан.

– Не спеши, хан-атай, я обещал тебе сорок небылиц, – ответил табунщик и продолжал:

«Вернулся я к проруби, забрал свои полголовы, поставил обратно, и, услышав, что тому, кто расскажет сорок небылиц, хан свою дочь отдаст, пришел я к тебе, хан-атай».

– Врешь ты все! – сказал хан.

Так и пришлось хану отдать свою дочь за табунщика.

43. Молла и овца

Однажды зимой молла проезжал ночью через аул и решил заночевать там. Он слез с повозки, постучался в дверь ближайшего дома и попросился на ночлег.

– Заходи, заходи, – пригласил моллу старый хозяин дома.

Возничий стал распрягать лошадей, а молла вошел в дом.

– Раздевайся, молла, раздевайся, – говорит ему старик.

Молла снял свою волчью шубу. Тут овца, которая была в доме старика, почуяла волчий дух и забеспокоилась: трясется, стучит о земляной пол копытами.

– Что это с твоей овцой, чего она сердится? – спрашивает молла.

А хитрый старик отвечает:

– Да она волчий дух почуяла. В эту зиму моя овца задрала десять волков.

Удивился молла и говорит:

– Продай мне твою овцу. Я хорошо заплачу.

– Продать, конечно, можно, – отвечает старик, – да только тебе это дорого станет, ведь овца-то особенная!

– Как бы дорого ни стоила, а все не дороже денег. Продай, дам тебе тысячу рублей.

Старик не стал больше торговаться и отдал овцу.

Рано утром молла сел в повозку, захватил с собой овцу и отправился в путь. Вдруг впереди на дороге молла увидел трех волков. Почуяв волков, овца забеспокоилась и стала метаться в повозке. Тут молла говорит возничему:

– А ну, выпусти овцу на дорогу!

Возничий смеется:

– Пусть еще больше распалится!

Когда волки были уже совсем близко, овцу выпустили на дорогу. А она как припустится в лес! Волки конечно за ней. А молла кричит возничему:

– Беги за ними, иначе овца попортит волчьи шкуры!

Когда возничий прибежал в лес, он нашел там только овечьи кости. Возничий вернулся к молле и говорит с улыбкой:

– Э, хороша овца! Хоть и растерзали ее волки, она все же им не уступила!

– Я же говорил тебе, раньше надо было ее выпустить! – сердито отвечает молла. – А то она так распалилась, что сама себя растерзала.

44. Ум старика

Жил когда-то хан. Он был молодым и стариков не любил. Однажды хан приказал собрать всех стариков и отрубить им головы. Один джигит ослушался ханского приказа и спрятал своего престарелого отца в погребе.

Прошло немного времени, и соседний правитель объявил молодому хану войну. Хан стал собирать войско. Джигит, скрывший своего отца в погребе, решил рассказать ему о предстоящем походе и посоветоваться с ним.

Старик сказал сыну:

– В походе у вас кончатся запасы еды и питья. Тогда все станут колоть своих коней и есть их. Седла же и уздечки побросают. Но ты не бросай своего седла и уздечки, как бы туго тебе ни пришлось. По дороге домой вы встретите доброго коня, и он побежит к тому, у кого будут седло и уздечка. Ты оседлаешь коня и подведешь к предводителю своего войска. После этого он будет считать тебя своим лучшим другом.

В походе произошло все так, как предсказал старик. Сын послушался совета отца и сделал все, как он велел. Когда воины с голоду зарезали всех коней и съели их, они побросали уздечки и седла. А сын старика взял с собой седло и уздечку. Когда воины повернули с поля битвы, навстречу им выбежал добрый конь. Все бросились его ловить, но он побежал к джигиту, в руках которого были седло и уздечка. Сын старика оседлал коня и подвел к предводителю войска. С тех пор тот считал юношу своим лучшим другом.

Однажды хан со своим войском отправился к берегу моря. В воде виднелось что-то блестящее.

– Достаньте эту блестящую вещь со дна морского, – говорит хан своим воинам.

Многие ныряли за блестящей вещью, но ни один не вынырнул на поверхность. Тогда джигит вскочил на своего коня и помчался за советом к старику отцу. Он спустился в погреб и рассказал обо всем отцу.

– Сын мой, – отвечает тот. – На морском берегу растет большое дерево. В его ветвях свила гнездо ворона. В том гнезде лежит блестящий камень, он-то и отражается в воде. Когда придет твоя очередь нырять, попроси у хана разрешения влезть на это дерево, чтобы в последний раз взглянуть на родные края. Ты вытащишь камень из гнезда и отдашь его хану.

Выслушав совет отца, джигит вернулся на берег. Вот пришел черед нырять ему в море. Тогда он попросил у хана разрешения влезть на дерево, чтобы в последний раз взглянуть на родные места. Хан согласился, и юноша забрался на дерево. Там он увидел воронье гнездо, а в нем – большой блестящий камень. Юноша вынул камень из гнезда, и его отражение исчезло с поверхности моря. Потом джигит спустился с дерева и отдал камень хану.

Хан удивился и говорит:

– Какой же ты догадливый. Сейчас дал мне этот камень, а в походе подарил коня с седлом и уздечкой предводителю войска.

– О хан! – отвечает юноша. – Это не я догадливый, а мой отец. Делай со мной что хочешь, но я ослушался твоего приказа, когда ты повелел обезглавить всех стариков, и сохранил жизнь своему престарелому отцу, спрятав его в погребе. Уму-разуму научил меня отец. Если бы другие старики были живы, они бы тоже поделились с нами своей мудростью.

Тогда хан отправился с юношей к его отцу, и тот дал хану много мудрых советов. После этого хан вышел к своим воинам и сказал:

– О мои воины! Я совершил большую ошибку, приказав обезглавить всех стариков. Будь они сейчас живы, в нашем ханстве было бы много знающих людей.

С этих пор хан перестал убивать стариков.

45. Судья

Шили когда-то два брата. Младший был судьей, а старший вел хозяйство.

Вот как-то младший брат говорит старшему:

– Я бы на твоем месте вел хозяйство по-другому.

Старший обиделся и говорит:

– Легко тебе рассуждать, сидя дома. Только и знаешь, что отдыхаешь. Вся твоя работа – болтать языком. Попробовал бы ты сам вести хозяйство, сразу понял бы, как это тяжело.

– Ну что ж, – отвечает младший. – Если тебе кажется, что быть судьей проще, давай поменяемся. Ты будешь выполнять мою работу, а я – твою.

Так они и сделали. Старший брат стал судить, а младший вел хозяйство.

Однажды пришли к ним в дом двое охотников и попросили разрешить их спор. Тут старший брат, который должен был рассудить их, говорит:

– Расскажите, как было дело.

Один охотник говорит:

– Шел я по лесу, увидел марала и выстрелил. Пуля попала ему в голову. Так что это я убил его.

– Нет, – возражает второй охотник, – марала убил я. Я выстрелил, и пуля пробила заднюю ногу и ухо марала.

Старший брат рассудил их так:

– Марал принадлежит первому из вас, так как одна и та же пуля не может попасть сразу в ногу и ухо.

Первый охотник остался очень доволен новым судьей.

Когда охотники ушли, младший брат говорит старшему:

– Ты рассудил неверно. Похоже, что правду говорил второй охотник. Если марал тер задней ногой ухо, то пуля действительно могла одновременно пробить и ногу и ухо.

Пришлось старшему брату признать правоту младшего.

Через несколько дней на суд пришли еще два человека. Они жили по соседству, и каждый из них имел верблюдицу. Однажды они увидели, что обе верблюдицы облизывают одного верблюжонка. «Верблюжонок мой!» – решил каждый из них. Они поссорились и пришли к судье, чтобы он разрешил их спор.

Старший брат взглянул на верблюдиц, которых спорщики привели с собой, и сказал, указывая на одну из них:

– Верблюжонка произвела на свет вот эта верблюдица: у нее живот втянутый.

Тут младший брат не выдержал и говорит:

– Не обижайся, но ты рассудил неверно. По-моему, этот спор можно разрешить так: надо посадить верблюжонка в лодку и оттолкнуть ее от берега. Тогда мать верблюжонка бросится в воду, а другая верблюдица не тронется с места.

Спорщикам понравилось это решение, и они ушли. Так старший брат наконец понял, что судья из него никудышный, и принялся за свои прежние дела.

46. Злой язык

Когда-то давно жила женщина. Муж ее умер, оставив своего единственного сына, и мальчик остался с мачехой. Мачеха не любила своего пасынка. Она била его, морила голодом и заставляла терпеть всяческие лишения. Если мальчик просил хлеба, она отвечала: «Пусть лопнет твоя утроба!», если просил сыра, слышал: «Чтоб ты стал червивым!», просил чаю, кричала: «Кровь пей!»

Много ли прошло времени, мало ли, говорится быстро, а делается медленно. Мальчик вырос, возмужал: стан пальцами обхватишь, плечи как лук. Пришла ему пора жениться. И вот в один из дней он взял в жены сестру таких же бедняков, как и он.

Мачеха юноши состарилась. Теперь она уже не могла вредить ему своими старческими руками, зато ее злой язык старался во всю. У плохого человека душа как темный колодец[24]24
  Ногайская пословица.


[Закрыть]. И вот мачеха задумала разрушить счастье юноши. Однажды, когда юноши не было дома, она позвала свою невестку и, прикинувшись, что сочувствует ей, говорит:

– Несчастная! Твой муж тебя не любит и, верно, скоро выгонит!

Бедная женщина, услышав такие слова, стала белой, как айран, и чуть не лишилась чувств.

А коварная старуха видит, что ее слова запали в душу невестки, и радуется.

– Да ты не печалься, – говорит. – Я знаю, как сделать так, чтобы он снова полюбил тебя.

– Да буду я твоей жертвой! – отвечает бедная женщина. – Наставь меня на истинный путь, научи уму-разуму!

– Хорошо, дочь моя. Только сделай все так, как я скажу. С вечера, когда будешь готовить супружескую постель, положи под подушку бритву. Как только твой муж уснет, вынь тихонько бритву, срежь с его виска один волосок и спрячь под свою подушку. На следующий день твой муж будет тебя любить вдвое против прежнего.

Эти слова старуха сказала своей невестке в полдень, а к вечеру, улучив момент, когда женщины не было дома, она стала нашептывать пасынку:

– Будь осторожен, душа моя! Твоя жена замыслила против тебя что-то дурное. Не иначе, она хочет зарезать тебя сегодня ночью. Я говорю это, жалеючи тебя, ведь ты вырос на моих руках.

Юноша не поверил старухе, но на всякий случай решил ничего не говорить жене и не спать ночью.

Солнце село, наступил вечер. Девушка приготовила острую бритву и спрятала ее под подушкой. Наконец они легли, и девушка, затаив дыхание, стала ждать, когда юноша заснет. Он же вскоре притворился спящим. Тогда девушка осторожно пошарила под подушкой, вынула бритву и поднесла ее к виску юноши. «Да она, оказывается, и вправду хочет меня зарезать!» – подумал юноша, вскочил, будто ужаленный, и сгоряча зарезал жену той же бритвой.

На следующий день братья девушки, узнав о ее смерти, пришли и убили парня.

Так злой язык погасил в этом доме очаг. Злой язык порубит камень, а если не камень, то голову[25]25
  Ногайская пословица.


[Закрыть].

НЕПЕРЕВОДИМЫЕ СЛОВА И ТЕРМИНЫ

Абай (авай, анай) – почтительное обращение к матери, вообще женщине, старшей по возрасту.

Азан – призыв к молитве, нараспев возглашаемый с минарета служителем мечети – муэззином.

Аздаа – дракон, сказочный змей, чудовище; персонаж тюркского фольклора.

Айран – прохладительный напиток, род жидкой простокваши.

Акай (агай) – почтительное обращение к мужчине, старшему по возрасту.

Аксакал (букв. «белобородый») – уважаемый старец; старейшина, входящий в состав сельского суда.

Албаслы – ведьма, колдунья; персонаж тюркского фольклора.

Альчик – баранья подколенная косточка, бабка; игра в альчики на льду – обычная игра мальчиков Северного Кавказа и прилежащих областей.

Арам – то, что не дозволено шариатом – религиозно-правовыми нормами ислама.

Атай – почтительное обращение к отцу.

Атап – холощеный верблюд.

Боза – легкий хмельной напиток из кукурузной муки.

Вазир – министр, советник падишаха.

Див – злой дух, бес; иногда помогает людям.

Джинн – в фольклоре мусульманских народов злой дух, иногда помогающий людям.

Елмавыз – мифическое чудовище в человеческом облике (бывает мужского и женского пола); отличается огромной прожорливостью, ест также людей; персонаж фольклора некоторых тюркских народов (преимущественно кипчакских).

Кадий – мусульманский судья, решающий дела по шариату.

Каптал – одежда народов Северного Кавказа наподобие бешмета, плотно облегающая фигуру и доходящая до колен.

Кос – временная юрта, шалаш.

Кумган – медный кувшин с узким горлышком и носиком.

Куржин (хурджин) – ковровая переметная сума.

Курман – религиозный праздник жертвоприношения.

Курук – шест с петлей на конце (приспособление для ловли лошадей в табуне).

Медресе – средняя мусульманская школа, обычно при мечети.

Молла – низшее мусульманское духовное звание; грамотный, образованный человек; учитель.

Намаз – ежедневная пятикратная молитва, обязательная для мусульман.

Пайхамбар – пророк.

Пелуан – богатырь.

Сорпа – крепкий мясной бульон.

Тайлак – годовалый верблюжонок.

Тандыр – круглая, с узким отверстием глинобитная печь для выпечки лепешек. Лепешки прилепляют на раскаленные стенки тандыра.

Таскармак (букв. «каменный крючок») – приспособление для ловли рыбы.

Той – пиршество, праздник, свадьба.

Тулпар – мифический крылатый конь.

Чепкен – черкеска.

Чувяки – женская обувь из мягкой кожи; у ногайцев обычно украшена золотым позументом.

Эдиль – тюркское название Волги.

ИСТОЧНИКИ

№ 1. Опубл.: Калмыкова, с. 65–66.

№ 2. Опубл.: Калмыкова, с. 61–62.

№ 3. Зап. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от А. С. Санглибаева (род. в 1903 г.). Опубл.: Калмыкова, с. 67–68.

№ 4. Зап. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от А. С. Санглибаева (род. в 1927 г.).

№ 5. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.).

№ 6. Зап. в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.). Опубл.: Калмыкова, с. 72–74.

№ 7. Опубл.: Калмыкова, с. 54–60.

№ 8. Опубл.: Калмыкова, с. 23–28.

№ 9, Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.).

№ 10. Опубл.: Джанибекова, с. 63–75.

№ 11. Опубл.: Калмыкова, с. 37–39.

№ 12. Зап. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.). Опубл.: Калмыкова, с. 5-12.

№ 13. Опубл.: Джанибекова, с. 34–46.

№ 14. Опубл.: Калмыкова, с. 46–53.

№ 15. Опубл.: Калмыкова, с. 29–32.

№ 16. Опубл.: Джанибекова, с. 105–110.

№ 17. Опубл.: Калмыкова, с. 40–43.

№ 18. Опубл.: Джанибекова, с. 46–63.

№ 19. Опубл.: Калмыкова, с. 93–97.

№ 20. Опубл.: Калмыкова, с. 121–123.

№ 21. Опубл.: Калмыкова, с. 13–19.

№ 22. Опубл.: Джанибекова, с. 101–105.

№ 23. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от А. С. Санглибаева (род. в 1927 г.)

№ 24. Зап. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.)

№ 25. Опубл.: Калмыкова, с. 20–22.

№ 26. Опубл.: Калмыкова, с. 137–140.

№ 27. Опубл.: Калмыкова, с. 112–114.

№ 28. Зап. С. Рахметовым в ауле Терекли-Мектеб.

№ 29. Зап. А. Сикалиевым в 1972 г. в ауле Икон-Халк.

№ 30. Опубл.: Тувган тил. Черкесск, 1976, с, 53.

№ 31–32. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.)

№ 33. Опубл.: Калмыкова, с. 98—101.

№ 34. Опубл.: Калмыкова, с. 75–76.

№ 35. Зад. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от Б. Канглиевой (род. в 1893 г.). Опубл.: Калмыкова, с. 118–120.

№ 36. Зап. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от А. С. Санглибаева (род. в 1903 г.).

№ 37. Зад. составителем в 1959 г. в ауле Эркин-Халк от Ш. Р. Наймановой (род. в 1903 г.). Опубл.: Калмыкова, с. 78–84.

№ 38. Опубл.: Джанибекова, с. 78–84.

№ 39. Опубл.: Калмыкова, с. 44–45.

№ 40. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от А. С. Санглибаева (род. в 1927 г.).

№ 41. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от М. М. Найманова (род, в 1891 г.).

№ 42. Опубл.: Калмыкова, с. 88–92.

№ 43. Опубл.: Джанибекова, с. 76–77.

№ 44. Опубл.: Калмыкова, с. 134–136.

№ 45. Опубл.: Калмыкова, с. 115–117.

№ 46. Зап. составителем в 1972 г. в ауле Эркин-Халк от М. М. Найманова (род. в 1891 г.).

Сокращения

Джанибекова – Йырлар, эртегилер, айтувлар эм юмаклар.

Туьзуьвши С. А. Джанибекова. Черкесск, 1955. Калмыкова – Ногай эртегилер. Туьзуьвши С. А. Калмыкова. Черкесск, 1967.