Текст книги "Основание и Земля (Академия и Земля)"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Но вы-то не суеверны и не колеблясь говорите об этом, верно?

– Да, – сказал маленький историк, глядя на Пилората снизу вверх. – Вряд ли это добавит мне популярности, если я расскажу вам, но вы скоро покинете Компореллон и, надеюсь, никогда не укажете на меня, как на источник сведений.

– Слово чести, – быстро сказал Пилорат.

– Тогда вот краткое изложение того, что могло случиться, лишенное всякого супернатурализма или морализаторства. Земля существовала как единственный человеческий мир в течение неопределенно долгого времени, а затем – двадцать или двадцать пять тысяч лет назад – люди овладели межзвездными путешествиями с помощью гиперпространственного Прыжка и колонизировали группу планет.

Колонисты на этих планетах использовали роботов, которые были изобретены на Земле задолго до гиперпространственных путешествий и… кстати, вы знаете, что роботы существуют?

– Да, – сказал Тревиз. – Нас уже не один раз спрашивали об этом. Мы знаем, что роботы существуют.

– Колонисты, имея всесторонне роботизированное общество, развили высокую технологию и начали презирать свой родной мир. Согласно наиболее драматической версии этой истории, они даже притесняли его.

По-видимому, потому Земля отправила новые группы колонистов, среди которых роботы были запрещены. В этой группе миров Компореллон был одним из первых. Наши патриоты утверждают, что он был Первым, но доказательств нет, и Скептик принять этого не может. Первая группа колонистов вымерла и…

– А почему вымерли первые, доктор Дениадор? – спросил Тревиз.

– Почему? Обычно наши романтики говорят, что за свои преступления они были наказаны Тем, кто Наказывает, хотя ни один не объясняет, почему он ждал так долго. Но одно не согласуется со сказочной историей. Легко доказать, что общество, всецело зависящее от роботов, становится мягким и декадентским, вырождается и вымирает от скуки или же постепенно – теряя волю к жизни.

– Вторая волна колонистов без роботов выжила и расселилась по всей Галактике, а Земля стала радиоактивной и постепенно скрылась из виду. Причину этому обычно видят в том, что на Земле тоже были роботы, поскольку первая волна получила их.

Блисс, которая слушала с видимым нетерпением, спросила:

– Доктор Дениадор, независимо от того, радиоактивна она или нет и сколько колонистов могло быть, главный вопрос один: ГДЕ находится Земля? Каковы ее координаты?

– Ответ на этот вопрос, – сказал Дениадор, – звучит так: я не знаю… Однако, время для ленча. Я могу принести его и мы с вами продолжим разговор о Земле.

– Вы не знаете? – сказал Тревиз, повысив голос.

– Вообще-то, насколько мне известно, не знает никто.

– Но это невозможно!

– Советник, – сказал Дениадор слегка вздохнув, – если вы предпочитаете называть правду невозможной, это ваше право, но это не приведет вас никуда.

VII. Отлет с Компореллона

26

На ленч подали множество гладких, покрытых коркой шариков разного цвета и с разной начинкой.

Дениадор взял пару тонких прозрачных перчаток и натянул их. Гости последовали его примеру.

– А что внутри этих шариков? – спросила Блисс.

– Розовые заполнены рубленной пряной рыбой, величайшим деликатесом Компореллона. Желтые содержат нежный сыр, в зеленых – смесь овощей. Есть их нужно пока они горячие. Потом мы получим горячий миндальный пирог и обычные напитки. Хочу рекомендовать вам горячий сидр. В холодном климате мы привыкли разогревать нашу пищу, даже десерт.

– Вы очень заботитесь о себе, – сказал Пилорат.

– Ошибаетесь, – ответил Дениадор. – Я забочусь о гостях. Для меня самого требуется очень мало. Как вы вероятно заметили, у меня нет большого тела, требующего поддержки.

Тревиз куснул розовый шарик и действительно обнаружил в нем рыбу с большим количеством специй, которая имела приятный вкус, но вкус этот, подумал он, вместе со вкусом самой рыбы, видимо, останется с ним весь остаток дня.

Когда он отвел руку с надкусанным шариком, то обнаружил, что корка закрыла содержимое. Изнутри ничего не вытекло, и на мгновение он удивился, каково же назначение перчаток. Казалось, у них не было возможности испачкать руки даже если ими не пользоваться, и он решил, что это просто вопрос гигиены. Перчатки заменяли мытье рук, если это было неудобно, и этот обычай, вероятно, требовал их использования, даже если руки были вымыты. (Лизалор не пользовалась перчатками, когда они ели вместе день назад… возможно, потому что была горной женщиной.)

– Будет ли невоспитанным говорить о делах за ленчем? – спросил Тревиз.

– По компореллонским стандартам, Советник, да, но вы мои гости, и мы будем вести себя по вашим стандартам. Если вы хотите говорить серьезно и не боитесь, что это помешает вам наслаждаться едой, пожалуйста – и я присоединюсь к вам.

– Благодарю, – сказал Тревиз. – Министр Лизалор намекала… точнее, она говорила прямо, что Скептики в этом мире непопулярны. Это так?

Настроение Дениадора, похоже, стало еще лучше.

– Конечно. Было бы очень плохо, если бы нас не было. Понимаете, Компореллон разочарованный мир. Безо всяких знаний здесь верят, что когда-то, много тысячелетий назад, когда обитаемая Галактика была невелика, Компореллон был ведущим миром. Мы никогда не забудем этого и факт, что в известной истории мы не были лидерами, переполняет нас… всю популяцию… э… чувством несправедливости.

– А что еще мы можем сделать? Правительство заставляли быть преданным вассалом Императора, как сейчас заставляют быть верным Основанию. Более того, мы осознаем наше подчиненное положение и это усиливает веру в великие, таинственные дни прошлого.

– Итак, что же делать Компореллону? Он никогда не мог открыто выступить против Империи в прошлом, и не сможет выступить против Основания сейчас. Поэтому народ его находит выход в нападках и ненависти к нам, поскольку мы не верим легендам и смеемся над суевериями.

– И тем не менее, нам не грозят большие грубости и гонения. Мы контролируем технологию и заполняем факультеты Университета. Некоторые из нас, особенно откровенные, имеют трудности с открытым ведением занятий. К таким отношусь, например, я, хотя у меня есть студенты, и мы встречаемся вне кампуса. Если бы нас действительно отстранили от общественной жизни, технология захирела бы, а Университет утратил авторитет. Человеческая глупость настолько сильна, что перспектива интеллектуального самоубийства не могла бы остановить их от удовлетворения своей ненависти, но нас поддерживает Основание. Поэтому нас постоянно бранят, над нами насмехаются и нас осуждают, но никогда не трогают.

– И именно эта оппозиция удерживает вас от рассказа нам о Земле? – спросил Тревиз. – Вы боитесь, что несмотря ни на что, ненависть к вам может приобрести безобразные формы, если вы зайдете слишком далеко.

Дениадор покачал головой.

– Нет. Положение Земли неизвестно. Я ничего не скрываю от вас из страха или по какой-либо другой причине.

– Но, послушайте, – настойчиво продолжал Тревиз. – В этом секторе Галактики есть ограниченное число планет, которые обладают физическими характеристиками, определяющими пригодность к заселению; почти все они необитаемы и, следовательно, хорошо известны вам. Разве трудно было изучить сектор в поисках планеты, которая была бы обитаема, не будь у нее радиоактивности? Кроме того, у нее должен иметься огромный спутник. По радиоактивности и спутнику Земля узнается безошибочно и не может быть пропущена даже при небрежных поисках. Это потребует времени, но это должна быть единственная трудность.

– С точки зрения Скептиков, – сказал Дениадор, – и радиоактивность, и огромный спутник Земли – просто легенды. Искать их все равно, что искать птичье молоко и кроличьи перья.

– Возможно, но это не должно останавливать Компореллон от попыток таких поисков. Если бы удалось найти радиоактивный мир подходящих размеров для заселения и с огромным спутником, появилась бы возможность проверить ваши легенды.

Дениадор рассмеялся.

– Возможно, Компореллон не начал поисков по этой самой причине. Если бы мы ошиблись, или если бы нашли Землю, явно отличающуюся от легенд, все пришлось бы менять. Легенды были бы уничтожены. Компореллон не может рисковать этим.

Тревиз помолчал, затем продолжал, очень серьезно:

– Кроме того, даже если не принимать во внимание эти две особенности – радиоактивность и спутник-гигант – должна существовать и третья, о которой не упоминают легенды. На Земле должна быть невероятно разнообразная процветающая жизнь, или остатки ее, или же, наконец, ископаемые отпечатки живых существ.

– Советник, – сказал Дениадор, – хотя Компореллон не отправлял исследовательских партий на поиски Земли, мы имели возможность путешествовать в космосе, и время от времени получали сообщения с кораблей, которые по той или иной причине сбивались с намеченного курса. Вам, вероятно, известно, что Прыжки не всегда точны. Так вот, в этих сообщениях не упоминалось ни одной планеты со свойствами, отвечающими легендарной Земле, или планеты, на которой бурлила бы жизнь. Кроме того, ни один корабль не будет садиться на планету, которая выглядит необитаемой, чтобы поискать там ископаемые останки. Таким образом, поскольку за тысячи лет не было подобного сообщения, я готов поверить, что найти Землю невозможно, потому что ей негде быть.

– Но ГДЕ-ТО она должна быть! – раздраженно сказал Тревиз. – Где-то должна быть планета, на которой развивалось человечество и все прочие формы жизни, сопутствующие ему. Если Земли нет в этом секторе Галактики, она должна быть в другом.

– Возможно, – хладнокровно ответил Дениадор, – но за все это время ее нигде не нашли.

– Люди просто не искали ее.

– Что ж, по-видимому, вы правы. Я желаю вам счастья, но ставить на вас не стал бы.

– А не было ли попыток определить возможное положение Земли иным способом, нежели прямыми поисками?

– Были, – сказало два голоса одновременно. Дениадор – обладатель одного из них, обратился к Пилорату: – Вы думаете о проекте Яриффа?

– Да, – сказал Пилорат.

– Тогда объясните это Советнику. Думаю, он охотнее поверит вам, чем мне.

– Видите ли, Голан, – начал Пилорат, – в последние дни Империи было время, когда Поиски Истоков, как это называли, были популярным времяпровождением, возможно, ради бегства от неприятностей окружающей действительности. Как вы знаете, в это время Империя распадалась.

– Ливийскому историку Яриффу пришло в голову, что где бы ни располагалась планета происхождения, она должна была колонизировать сначала более близкие к ней миры. Другими словами, чем дальше мир от начальной точки, тем позже он может быть колонизирован.

Теперь представьте, что некто записывает даты колонизации всех обитаемых миров Галактики и строит поверхности, соединяющие планеты с одинаковым возрастом. Так, будет поверхность, проходящая через все планеты десятитысячного возраста, другая – через имеющие возраст двенадцать тысяч лет, третья – через пятнадцатитысячелетние… Теоретически каждая такая поверхность будет грубо сферической, а все они примерно концентрическими. Самая старшая должна образовывать сферу меньшего диаметра, чем более молодые, а если определить их центры, они должны прийтись на относительно небольшой объем пространства, в котором должна находиться планета происхождения – Земля.

Лицо Пилората выражало нетерпение, когда он изображал ладонями сферические поверхности.

– Вы понимаете мою мысль, Голан?

Тревиз кивнул.

– Да. Но я думаю, это не сработает.

– Теоретически должно было, старина. Единственным осложнением было то, что время возникновения колоний было, как правило, неточным. Каждый мир в той или иной степени преувеличивал свой возраст, и было нелегко определить цифру, не зависящую от легенд.

– Углерод-14 в древних деревянных балках, – вставила Блисс.

– Конечно, дорогая, – согласился Пилорат, – но для этого требовалось сотрудничество с каждым миром, а это было невозможно. Никто не хотел, чтобы его преувеличения возраста были установлены, и Империя не смогла отбросить возражения местных властей по такому маловажному вопросу. У нее были другие дела.

– Все, что Ярифф мог сделать, это использовать миры, имеющие возраст не более двух тысяч лет, который был установлен вполне надежно. Таких оказалось немного и, хотя они образовали грубо сферическую поверхность, центр ее был относительно близко от Трантора, столицы Империи, поскольку экспедиции для колонизации этих миров отправлялись оттуда.

– Так возникла еще одна проблема. Земля была не единственным источником колонизации других миров. По мере течения времени старые миры отправляли собственные экспедиции, и к моменту расцвета Империи Трантор отправил их великое множество. Ярифф был осмеян, а его научная репутация уничтожена.

– Я принимаю эту историю, Яков, – сказал Тревиз. – Доктор Дениадор, неужели нет вообще ничего, что могло бы дать мне хоть малейшую вероятность надежды? Есть ли какой-нибудь другой мир, где можно получить информацию, касающуюся Земли?

Дениадор на время погрузился в раздумья, затем неуверенно сказал:

– Ну-у-у, как Скептик я должен сказать, что не уверен в том, что Земля существует или когда-нибудь существовала. Однако… – он снова замолчал.

Вмешалась Блисс:

– По-моему, вы думаете о чем-то, что может быть важным, доктор.

– Важным? Сомневаюсь, – слабо сказал Дениадор. – Однако, это забавно. Земля не единственная планета, чье положение неизвестно. Есть еще миры первой волны колонистов – космонитов, как их называют в наших легендах. Некоторые называют планеты, которые они населяли, «Мирами Космонитов», другие пользуются названием «Запрещенные Миры». Это последнее название сейчас более обычно.

– Легенды говорят, что в период расцвета космониты растягивали свою жизнь на века, и отказывали нашим короткоживущим предкам в посадке на свои миры. После того, как мы разбили их, ситуация изменилась. Мы отказались иметь с ними дело и предоставили их самим себе. С тех пор эти планеты стали Запрещенными Мирами. Судя по легендам, мы были уверены, что Тот, Кто Наказывает, уничтожит их без нашего вмешательства и, вероятно, он это сделал. По крайней мере, насколько нам известно, за многие тысячелетия ни один космонит не появился в Галактике.

– Вы думаете, что космониты должны знать о Земле? – спросил Тревиз.

– Возможно, поскольку их миры были старше любого нашего. Но, конечно, это лишь в том случае, если космониты существуют, что совершенно невозможно.

– Даже если они не существуют, их миры сохранились и могут содержать записи.

– Если вы сможете найти эти миры.

Тревиз раздраженно взглянул на него.

– Вы хотите сказать, что ключ к Земле, положение которой неизвестно, можно найти на мирах космонитов, положение которых тоже неизвестно?

Дениадор пожал плечами.

– Мы не имеем с ними дела двадцать тысяч лет. Никто не думал о них. Подобно Земле, они скрылись в тумане.

– На скольких мирах жили космониты?

– Легенды говорят о пятидесяти мирах… суеверно круглое число. Вероятно, их было гораздо меньше.

– И вы не знаете положения ни одного из пятидесяти?

– Хотел бы я знать…

– Что именно?

– Поскольку первобытная история это мое хобби – как и доктора Пилората – я время от времени изучал старые документы, в поисках упоминаний о древних временах: нечто большее, чем легенды. В прошлом году я получил записи с одного старого корабля, почти нечитабельные записи. Они восходят к времени, когда наш мир еще не был Компореллоном. Мы пользовались названием «Бейли-мир», которое, как мне кажется, было упрощенной формой от мира «Бенбелли» наших легенд.

– Вы это опубликовали? – с интересом спросил Пилорат.

– Нет, – сказал Дениадор. – Как говорили древние, я не хочу нырять, пока не буду убежден, что в бассейне есть вода. Понимаете, эти записи говорят, что капитан корабля посетил мир космонитов и вернулся оттуда с женщиной.

– Но вы говорили, что космониты никого к себе не пускали, – заметила Блисс.

– Вот именно, и по этой причине не опубликовал материала. Это звучит невероятно. Есть немногие истории, которые можно интерпретировать как упоминание о космонитах и их конфликтах с колонистами – нашими предками… Такие рассказы есть не только на Компореллоне, но на многих мирах и во многих вариантах, но все они абсолютно сходны в одном. Эти две группы – космониты и колонисты – не смешивались. Не было никаких социальных или сексуальных контактов, и все же, по-видимому, колонист-капитан и женщина-космонитка были связаны узами любви. Это настолько невероятно, что нет возможности принять эту историю иначе, как романтическую выдумку.

– Это все? – разочарованно спросил Тревиз.

– Нет, Советник, есть еще кое-что. Я нашел несколько цифр, оставшихся в бортовом журнале корабля, которые могут быть – или не могут – быть пространственными координатами. Если это так – а моя честь Скептика заставляет меня сказать, что это не обязательно – можно заключить, что это координаты трех миров космонитов. Один из них может быть миром, где капитан садился и откуда увез свою любовь.

– Даже если эта история – выдумка, могут ли координаты оказаться реальными? – спросил Тревиз.

– Да, могут, – сказал Дениадор. – Я дам вам эти цифры, и вы можете использовать их, но они могут вести в никуда… Кстати, у меня есть одно забавное предположение, – быстрая улыбка вновь осветила его лицо.

– Какое? – спросил Тревиз.

– Что, если одни из этих координат представляют Землю?

27

Отчетливо оранжевое солнце Компореллон было по виду крупнее солнца Терминуса, но висело на небе ниже и давало мало тепла. Ветер, к счастью, слабый, касался щек Тревиза ледяными пальцами.

Он вздрогнул под пальто с электроподогревом, которое дала ему Лизалор, стоящая сейчас рядом с ним, и сказал:

– Иногда его нужно подогревать, Митза.

Она быстро взглянула на солнце и продолжала стоять в пустоте космопорта, не выказывая никаких признаков дискомфорта – высокая, большая, одетая в более легкое, чем у Тревиза пальто и, если не непроницаемая для холода, то по крайней мере презирающая его.

– У нас бывает чудесное лето, – сказала она. – Оно недолгое, но наши растения приспособились к нему. Их виды тщательно отбираются, чтобы они быстро росли под солнцем и выдерживали заморозки. Наши домашние животные имеют хороший мех, и шерсть Компореллона всеми признается лучшей в Галактике. Кроме того, у нас есть станции на орбите, где выращиваются тропические фрукты. Мы даже экспортируем консервированные ананасы превосходного вкуса. Многие из тех, кто знает нас, как холодный мир, понятия не имеют об этом.

– Спасибо, что вы пришли проводить нас, Митза, – сказал Тревиз, – и за то, что согласились сотрудничать с нами в выполнении нашей миссии. Однако, чтобы внести покой в мои мысли, я должен спросить, не будет ли у вас из-за этого неприятностей?

– Нет! – Она гордо покачала головой. – Никаких неприятностей. Во-первых, никто не будет задавать мне вопросов. Я контролирую перевозки, а значит, одна устанавливаю правила для этого и других космопортов, для входных станций и кораблей, которые приходят и уходят. Премьер-министр во всем этом зависит от меня, и вовсе не жаждет вникать во все детали… И даже если меня будут спрашивать, я скажу только правду. Правительство одобрит то, что я не вернула этот корабль Основанию. А самому Основанию знать об этом ни к чему.

– Правительство согласилось бы забрать этот корабль у Основания, но одобрит ли оно ваше разрешение нам уйти?

Лизалор улыбнулась.

– Вы порядочный человек, Тревиз. Сначала вы яростно сражались, чтобы сохранить свой корабль, а теперь, добившись этого, беспокоитесь о нашем благополучии. – Она потянулась к нему, как будто желая выразить свою любовь, но потом с явным усилием взяла себя в руки. Со вновь обретенной резкостью, она сказала:

– Даже если они подвергнут сомнению мое решение, мне достаточно сказать, что вы искали и собираетесь продолжать поиски Старейшего, чтобы они сказали, что я поступила правильно, как можно скорее избавившись и от вас, и от корабля. А потом они устроят обряд искупления за то, что позволили вам сесть, хотя не было никакой возможности узнать ваши цели заранее.

– Вы действительно боитесь, что мое присутствие принесет несчастье вам и всему миру?

– Да, – флегматично ответила Лизалор, потом продолжала более мягко: – Вы уже принесли несчастье мне, ведь после того, как я узнала вас, компореллонские мужчины будут казаться мне еще более безжизненными. Я остаюсь с неудовлетворенным желанием. Тот, Кто Наказывает, уже увидел это.

Тревиз заколебался, затем сказал:

– Я не хочу, чтобы вы меняли свое мнение по этому вопросу, но не хочу и чтобы вы страдали от отсутствия понимания. Вы должны знать, что вера в несчастье, которое я принес, просто суеверие.

– Полагаю, вам это сказал Скептик.

– Я знал это и без него.

Лизалор смахнула иней, осевший на ее бровях, и сказала:

– Я знаю, что есть люди, считающие это суеверием. Однако то, что Старейший приносит несчастье – это факт. Это было доказано много раз и все умные аргументы скептиков не изменят этого факта.

Она вдруг протянула руку.

– Прощайте, Голан. Идите на корабль к своим спутникам, прежде чем ваше слабое тело заморозит наш холодный, но дружелюбный ветер.

– До свидания, Митза, и надеюсь, мы увидимся, когда я вернусь.

– Да, вы собираетесь вернуться, и я хочу верить, что вы сделаете это. Я даже говорю себе, что могу улететь и встретить ваш корабль в пространстве, так что несчастье падет только на меня и не затронет мой мир… Но вы не вернетесь.

– Вернусь! Я не откажусь от того, чтобы доставить вам удовольствие. – В эту минуту Тревиз был твердо убежден в этом.

– Не сомневаюсь в ваших романтических чувствах, но тот, кто рискует отправиться на поиски Старейшего, никогда не вернется. Никогда. Я чувствую это сердцем.

Тревиз с трудом сдержал стук зубов. Это было от холода, и он не хотел, чтобы она решила, что он испугался.

– Это тоже суеверие, – сказал он.

– И все-таки, – отозвалась она, – это правда.

28

Как хорошо было вернуться в пилотскую рубку «Далекой Звезды». Она была очень мала и напоминала пузырь, висящий в пространстве, однако была знакомой, дружественной и теплой.

– Я рада, что вы наконец на борту, – сказала Блисс. – Мне было интересно, как долго вы будете оставаться с министром.

– Не долго, – ответил Тревиз. – Там холодно.

– Мне показалось, – продолжала Блисс, – что вы решите остаться с ней и отложите поиски Земли. Мне не нравится зондировать ваш разум, но я забочусь о вас, а это искушение, которое вы испытывали, казалось, уводит вас от меня.

– Вы правы, – сказал Тревиз. – На мгновение я действительно испытал искушение. Министр замечательная женщина, и я никогда не встречал подобной… Вы усилили мое сопротивление, Блисс.

– Я уже много раз говорила вам, что никоим образом не должна вмешиваться в ваш разум, и не делаю этого, Тревиз, – сказал Блисс. – Полагаю, искушение было побеждено вашим сильным чувством долга.

– Думаю, что нет, – криво улыбнулся он. – Ничего драматического и благородного. Мое сопротивление усилило, во-первых, то, что там было холодно, а во-вторых, печальная мысль, что потребуется не так уж много свиданий с ней, чтобы убить меня. Я бы не смог этого выдержать.

– Как бы то ни было, вы на борту и в безопасности, – сказал Пилорат.

– Что мы будем делать сейчас?

– В ближайшем будущем мы на хорошей скорости покинем планетную систему, пока не отойдем от Компореллона достаточно далеко для Прыжка.

– Вы думаете, нас будут преследовать?

– Нет, я знаю, что министр обеспокоена только тем, чтобы мы поскорее убрались отсюда, чтобы месть Того, Кто Наказывает, не обрушилась на планету. В самом деле…

– Что?

– Она верит, что эта месть падет на нас, и твердо убеждена, что мы никогда не вернемся. Хочу добавить, что это не оценка моего вероятного уровня неверности, которого она не имела возможности измерить. Она имеет в виду, что Земля настолько ужасный носитель несчастья, что любой, увидевший ее, должен умереть.

– И много ли людей покинули Компореллон в поисках Земли, прежде чем она убедилась в этом? – спросила Блисс.

– Сомневаюсь, чтобы хотя бы один компореллонец отправился на такие поиски. Я сказал ей, что ее страхи просто суеверие.

– Вы действительно верите в это?

– Я знаю, что ее страхи – это чистейшее суеверие, но они могут на чем-то основываться.

– То есть, по-вашему, радиоактивность убьет нас, если мы попытаемся сесть?

– Я не верю, что Земля достаточно могущественна для этого, она также может заставить поверить в свою радиоактивность, и там самым предотвратить поиски. Возможно, Компореллон расположен так близко, что представляет особую опасность для Земли, и потому здесь отсутствие сведений о Земле еще более велико. Дениадор – Скептик и ученый – совершенно уверен, что поиски Земли ничего не дадут. Он говорит, что ее невозможно найти… По той же причине суеверие министра может быть хорошо обоснованным. Если Земля так старается скрыть себя, разве она скорее не убьет нас, нежели позволит найти искомое?

Блисс нахмурилась и сказала:

– Гея…

– Не говорите, что Гея защитит нас, – быстро произнес Тревиз. – Если Земля смогла убрать ранние воспоминания Геи, ясно, что в любом конфликте между нами, должна выиграть Земля.

Блисс холодно заметила:

– Откуда вы знаете, что эти воспоминания были убраны? Может, это было до того, как развилась планетарная память Геи, и сейчас мы можем вернуться назад во времени только до времени завершения этого развития. А если воспоминания действительно убраны, откуда вам знать, что это сделала Земля?

– Я не знаю, – сказал Тревиз. – Я просто размышляю.

– Если Земля так могущественная, – робко вставил Пилорат, – и так хочет сохранить свое уединение, какой прок в наших поисках? Вы, кажется, думаете, что Земля не позволит нам продолжать и убьет нас, если только так сможет удержать нас от поисков. В таком случае не разумнее ли бросить это?

– Действительно, может казаться, что это единственный выход, но я совершенно уверен, что Земля существует, и должен найти ее. А Гея говорит мне, что когда я так убежден, я всегда оказываюсь прав.

– Но сможем ли мы пережить это открытие, старина?

– Возможно, – ответил Тревиз, – Земля тоже знает цену моей необыкновенной правоте и предоставит меня самому себе. Но я не уверен, что уцелеете вы двое, и это меня беспокоит. Так было всегда, но сейчас это чувство усилилось, и мне кажется, что я должен вернуть вас на Гею и продолжать поиски в одиночку. Ведь это я, а не вы, решил, что должен искать Землю; я, а не вы, понял цену этому; я, а не вы, веду вас. Пусть в таком случае рисковать тоже буду я, а не вы. Позвольте мне отправиться одному… Как вы, Яков?

Длинное лицо Пилората, казалось, стало еще длиннее.

– Не отрицаю, что чувствую себя неважно, Голан, но я просто постыжусь покинуть вас. Я отрекусь от себя, если сделаю это.

– Блисс?

– Гея не покинет вас, Тревиз, что бы вы ни делали. Если Земля окажется опасной, гиперпространство и Гея будет защищать вас, пока это будет в ее силах. К тому же, в роли Блисс, я не покину Пила, и если он последует за вами, я последую за ним.

– Ну, хорошо, – мрачно подвел итог Тревиз. – Я дал вам возможность. Мы отправляемся вместе.

– Вместе, – сказала Блисс.

Пилорат слабо улыбнулся и положил руку на плечо Тревиза.

– Вместе. Всегда.

29

– Взгляни на это, Пил, – сказала Блисс.

Она использовала корабельный телескоп почти бесцельно, чтобы немного отвлечься от библиотеки Пилората.

Пилорат подошел, положил руки ей на плечи и взглянул на экран. На нем был один из газовых гигантов системы Компореллона.

По цвету он был мягко-оранжевым, пересеченным более бледными полосами. Видимый из плоскости вращения планет и более удаленный от солнца, чем корабль, он был почти идеальным светлым кругом.

– Красиво, – сказал Пилорат.

– Центральная полоса уходит за планету, Пил.

Пилорат нахмурился и сказал:

– Ты знаешь, Блисс, кажется, так оно и есть.

– Ты думаешь это оптическая иллюзия?

– Я не уверен, Блисс. Я такой же новичок в космосе, как и ты… Голан!

– В чем дело? – слабо отозвался Тревиз и вошел в пилотскую рубку, слегка помятый, как будто спал не раздеваясь. Войдя, он тут же сварливо произнес:

– Пожалуйста, не трогайте инструментов!

– Это только телескоп, – сказал Пилорат. – Взгляните на это.

Тревиз посмотрел.

– Это газовый гигант, который называют Галлий, в соответствии с информацией, которую я получил.

– Как вы можете назвать его, просто взглянув?

– Во-первых, – сказал Тревиз, – по нашему расстоянию от солнца и по тому, что размеры и положение на орбите, которые я изучал, прокладывая наш курс, указывают лишь на одну планету. Кроме того, у него есть кольцо.

– Кольцо? – озадаченно спросила Блисс.

– Вы видите его как тонкую бледную полоску, потому что смотрите почти с ребра. Мы можем подняться из плоскости системы, и вид будет лучше. Хотите?

– Мне бы не хотелось заставлять вас пересчитывать наш курс, Голан, – сказал Пилорат.

– О, компьютер сделает это без затруднений. – Он сел за пульт и положил руки на контуры, видневшиеся на нем… Машина, идеально настроенная на его разум, сделала остальное.

«Далекая Звезда», свободная от проблем, связанных с горючим и ощущением инерции, резко ускорилась, и Тревиз вновь почувствовал волну любви к компьютеру и кораблю, который так понимал его.

Неудивительно, что Основание хотело получить его обратно, а Компореллон желал иметь для себя. Единственной неожиданностью для Тревиза явилось то, что суеверия оказались настолько сильны, что заставили Компореллон отпустить корабль.

Соответственно вооруженный, он превосходил любой корабль в Галактике или же соединение кораблей… при условии, что в него не входил другой такой же корабль.

Но, разумеется, он не был вооружен. Мэр Бренно, передавая ему корабль, была достаточно осторожна, чтобы оставить его невооруженным.

Пилорат и Блисс внимательно смотрели, как планета Галлия медленно-медленно наклоняется к ним. Стал виден верхний полюс с завихрениями на большой площади, окружавшими его, а нижний ушел за край сферы.

На верхней стороне темная часть планеты вторглась в сферу оранжевого цвета, и прекрасный круг стал заметно кривым.

Самым интересным было то, что центральная полоса больше не была прямой, а изогнулась подобно прочим полосам на севере и юге, но более заметно.

Сейчас эта центральная полоса отчетливо уходила за край планеты и делала там узкую петлю. Об иллюзии не могло быть и речи; природа явления была ясна. Это было кольцо материи, опоясывающей планету и скрывающееся за ее дальней стороной.

– Надеюсь, этого достаточно, чтобы объяснить вам все, – сказал Тревиз. – Если бы мы поднялись над планетой, вы увидели бы кольцо в его круговой форме, опоясывающее планету, но нигде не касающееся ее. Вероятно, вы увидели бы, что это не одно, а несколько концентрических колец.