Текст книги "Валгалла"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Роджер Аллен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Айзек Азимов
Роджер Макбрайд Аллен
ВАЛГАЛЛА

Моему брату Крису, его жене Эди, моей сестре Кончи и ее мужу Джиму посвящается

Законы роботехники

Три Закона роботехники:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.

Новые Законы роботехники:

1. Робот не может причинить вред человеку.

2. Робот должен сотрудничать с человеком, кроме тех случаев, когда это сотрудничество противоречит Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит Первому Закону.

4. Робот может делать все, что пожелает, кроме тех действий, которые противоречат Первому, Второму или Третьему Законам.

Вступление

Борьба между поселенцами и колонистами с начала и до конца оставалась борьбой двух идеологий. С точки зрения более ранних эпох эту войну можно было назвать теологической, потому что позиции обеих сторон строились скорее на слепой вере, страхе и укоренившихся традициях и предрассудках, чем на точных и проверенных фактах.

В любом случае, независимо от того, признавалось это в открытую или нет, базовым вопросом любого столкновения между двумя сторонами были роботы. Одна безоговорочно считала их добром, другая же, не менее безоговорочно, видела в них только зло.

Колонисты были потомками людей, которые со своими роботами покинули Землю, когда там был введен запрет на роботов. Они улетели в космос на примитивных космических кораблях, и это стало первой волной колонизации иных планет. Руками своих роботов колонисты покорили пятьдесят планет и создали прекрасную и утонченную цивилизацию, где роботы выполняли за них всю грязную работу. А точнее, роботы выполняли всю работу. Обосновавшись на пятидесяти планетах, колонисты скомандовали «стоп» и занялись тем, что стали спокойно вкушать плоды стараний собственных роботов.

Поселенцами назывались потомки тех людей, которые остались на Земле. Они жили в огромных подземных городах, построенных на случай атомной войны. Без сомнения, такой образ жизни породил в культуре поселенцев определенную ксенофобию. Эта ксенофобия надолго пережила период атомной угрозы и наконец вылилась в неприязнь к чопорным колонистам и к их роботам.

Отказаться от роботов землян подвиг в первую очередь страх. Отчасти это был подсознательный ужас перед ходячими железными чудовищами. Но в то же время у людей Земли были и другие, более весомые причины для страха. Они боялись, что роботы возьмут на себя всю работу, а значит, и способ заработать на жизнь. И, что важнее всего, они видели, во что превратилось общество колонистов – красивый, летаргический упадок. Поселенцы опасались, что роботы лишат человечество его духовности, воли к жизни, стремления вперед – то есть самой его сущности.

Колонисты, в свою очередь, с презрением смотрели на поселенцев, которых называли земляными червяками. Колонисты отреклись от родства с теми, кто когда-то изгнал их. Но в то же время сами они утратили жизнеспособность. Их техника, культура и мировоззрение все больше становились статичными, если не инертными. Идеалом колониста была Вселенная, где ничего не происходит, где «вчера» и «завтра» неотличимы от «сегодня».

Поселенцы всерьез намеревались колонизировать всю галактику, сделать пригодными для жизни бесчисленные миры, но при этом всегда оставались верны своему мировоззрению. Более того, казалось, каждое новое столкновение с колонистами укрепляло и без того стойкую неприязнь поселенцев к роботам. Страх перед роботами стал одним из краеугольных камней их политики и философии. Поселенцы боялись и ненавидели роботов и презирали самих колонистов – за их ленивый, безмятежный стиль жизни. И это ничуть не способствовало сближению двух ветвей человечества.

Но все же иногда эти две стороны сходились, невзирая на разногласия и взаимную подозрительность. Люди доброй воли – представители обеих сторон – стремились преодолеть страх и ненависть и работали вместе – с переменным успехом.

Это случилось на Инферно, маленькой неприветливой планете колонистов. Именно там колонисты и поселенцы предприняли решительную попытку объединить усилия для совместной работы. Жителям этой планеты, которые называли себя инфернитами, грозили две катастрофы. Всем известна суровая природа Инферно, но немногие понимали опасность, которая нависла над планетой из-за неуклонного ухудшения климата. Чтобы справиться с надвигающейся бедой, туда были приглашены лучшие специалисты поселенцев по преобразованию климата.

Но существовал и другой кризис, скрытый, который таил в себе еще большую опасность. Ни инферниты, ни поселенцы не могли предугадать, что на этой планете с пророческим названием им придется лицом к лицу столкнуться с изменением самой сущности роботов.

Последний – и наиболее опасный – кризис на Инферно был вызван сочетанием многих факторов, и не подлежит сомнению, что огромную роль сыграли в этом роботы с Новыми Законами. Но, как нередко случалось в истории, заключительный акт этой драмы был спровоцирован столкновением и взаимодействием различных и, казалось бы, совершенно разрозненных факторов. Не будь хоть одного из них, последующие события не выстроились бы в такую тревожную последовательность. И, конечно, история пошла бы по другой колее и в том случае, если бы не случайное открытие молодого и амбициозного ученого, если бы не чрезмерно завышенная планка этических требований одного из осведомителей, если бы не был преднамеренно-обманут самый могучий на планете робот, если бы не две попытки двух различных партий совершить необычное преступление – такое древнее, что уже мало кто помнил о том, что оно когда-то вообще существовало.

Даже не единожды, а дважды планета Инферно была потрясена попытками совершить варварский акт, называвшийся странным и малопонятным словосочетанием – «похищение человека».

«История Ранней Колонизации», Сахир Вадид, издательство планеты Бейли, С.Е. 1231.

1

~ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«ДО СТОЛКНОВЕНИЯ – 62 ДНЯ»

В глубине космоса родилась ослепительная вспышка – чудовищный взрыв, засиявший, как второе солнце. Под воздействием этого катаклизма холодная, темная масса материи диаметром в восемнадцать километров изменила свою орбиту и двинулась новым курсом.

Взрыв был настолько мощным, что должен был разметать комету в клочья, но она каким-то образом уцелела. Страшная температура раскалила ее поверхность, горючие вещества в пазухах и расщелинах небесного тела закипели и стали выбрасывать в непроницаемую темноту Вселенной яркие огненные языки.

Законы действия и противодействия работают безотказно, вне зависимости от того, является ли действие преднамеренным или случайным. Выбросы раскаленных газов сработали, как выхлопы ракетных дюз, придав комете ускорение и сбив с привычного курса. Но почти сразу же заработали установленные на комете искусственные двигатели, выравнивая действие неконтролируемых природных выбросов.

По мере того как комета приближалась к внутренним планетам системы, контрольные двигатели включались все чаще. Вскоре стало очевидно, что комета держит курс прямиком на одну из внутренних планет – маленький мир, окрашенный преимущественно в голубой, коричневый и охряной цвета, мир, покрытый водой в своем южном полушарии и представляющий собой почти совершенно иссохшую пустыню к югу от экватора.

С каждой секундой комета подлетала все ближе. Когда она приблизилась к светилу, вокруг которого вращалась планета, ее поверхность разогрелась до такой степени, что стала кипеть и испаряться. Газы и пыль образовали длинный хвост, вытянувшийся далеко позади летящей кометы.

Внезапно она рассыпалась на куски, которые также вытянулись длинной вереницей и теперь напоминали нанизанные на нитку бусины.

Обломки небесного тела неуклонно приближались к планете.

– Замедлить скорость симуляции до плюс десяти от реального масштаба времени, – проговорил в темноте чей-то бесплотный голос.

Скорость, с которой летели обломки, заметно уменьшилась. Неспешно вращаясь, они продолжали скользить вниз.

– Дать более крупный план Инферно, – скомандовал все тот же голос, и изображение тут же приблизилось, увеличившись в размерах.

– Все равно слишком быстро. Замедлить симуляцию до минус пяти, – приказал голос.

Время почти приостановило свой бег, но события все же развивались чересчур стремительно. Обломки кометы с невероятной скоростью вошли в верхние слои атмосферы, и даже при том, что все происходящее проецировалось в пять раз медленнее, чем должно было происходить на самом деле, обломкам понадобились считанные секунды, чтобы пробиться через атмосферу и достигнуть поверхности планеты.

Самый крупный осколок ударился в землю рядом с береговой линией. Второй врезался в гряду невысоких холмов немного севернее первого. Остальные куски бывшей кометы стали один за другим долбить землю, падая цепочкой, которая вытянулась по направлению к северному полюсу планеты. Каждый удар сопровождался ослепительной вспышкой, которая тут же гасла в поднимавшихся клубах дыма, пыли и осколков.

– Сработало, – сказал голос. – Остановить изображение на этой точке. Выключить сферу. Включить свет.

Изображение пылающей планеты растаяло, и вместо него зажегся свет, осветив вполне заурядную гостиную вполне заурядного жилища. Единственным необычным предметом здесь являлся сложнейший галапроектор, установленный посередине комнаты.

Давло Лентралл подошел к невысокому, похожему на гладкий пень цилиндру и постучал пальцем по его верхней панели. Ни один – даже самый современный – прибор поселенцев не был способен на то, что могла творить эта штука. Уж он-то знает! Ведь он разработал и создал ее собственными руками. Сейчас Давло вспоминал, чего ему это стоило, и упивался триумфом. Это его, только его заслуга! Именно он открыл комету. Поддавшись порыву не свойственной ему скромности, он назвал ее не своим именем, как это было принято, а в честь Хэнто Грега – убитого Правителя, который воплотил в жизнь проект повторного преобразования климата планеты и таким образом спас ее от неминуемой гибели. Или, по крайней мере, выиграл еще немного времени для того, чтобы Давло Лентралл и комета Грега сумели довести до конца начатое им дело. В этом была некая симметрия, эдакий поэтичный флер, который наверняка понравится историкам. Как бы ни называлась комета, в памяти потомков все равно останется он, Давло Лентралл.

Само собой, обсуждать подобные материи с его помощником-роботом не имело ни малейшего смысла. Кейлор способен лишь талдычить о том, какие опасности могут подстерегать человека тут и там. И все же в такой момент Давло не мог молчать. Он должен был сказать хоть что-нибудь. Вот тут у него и вырвалось это «сработало».

– Конечно, сработало, хозяин Лентралл. Проектор совершенно исправен. С какой же стати ему вдруг не сработать?

– Я имею в виду захват кометы, а не симулятор.

– Должен обратить ваше внимание на то, что это только вы так считаете, – сказал робот Кейлор.

– Уточни. Что ты конкретно имеешь в виду? – спросил Лентралл. Кейлор был безукоризненным слугой, но временами общение с ним требовало огромного терпения.

– Я имею в виду, сэр, что вы основываетесь на ряде безосновательных предположений.

Давло наступил на горло своей злости и призвал себя к терпению. Кейлор являлся не серийным роботом, он был построен по особому заказу Давло и в соответствии с его пожеланиями. А самым главным из них было то, чтобы, рассматривая гипотетические ситуации, робот в наименьшей степени руководствовался императивами Первого Закона. Учитывая, какие исследования и эксперименты проводил Давло Лентралл, обычный робот-ассистент с нормальным для Инферно сверхвысоким уровнем функционирования Первого Закона был бы для него попросту бесполезен. Еще до того, как Давло обратил свое внимание на комету Грега, он принимал участие в проекте «Снежок» – проекте, работа над которым требовала перебрать множество рискованных альтернатив, чтобы обнаружить наконец наименее опасный путь для достижения цели.

Вряд ли на всей планете нашелся бы хоть один «трехзаконный» робот, который согласился бы участвовать в этой операции, не говоря уж о том, чтобы работать с гала-проектором для того, чтобы просчитать возможность задействовать комету Грега. Более того, очень немногие роботы согласились бы даже на то, чтобы хоть как-то помочь в разрешении этой ситуации. Они стали бы твердить, что подобное моделирование может проложить дорогу для реального осуществления проекта, в результате которого произойдет столкновение настоящей кометы с настоящей планетой, а это, в свою очередь, создаст огромную угрозу для населяющих ее людей. Именно поэтому, решив принять участие в проекте «Снежок», Давло Лентралл заказал себе нового робота, а затем, осознав, какую пользу можно извлечь из кометы Грега, еще раз порадовался своей предусмотрительности.

Ему пришлось спорить до хрипоты с разработчиком робота – чрезвычайно консервативным джентльменом, который ни в какую не хотел даже на йоту снижать ограничения, накладываемые Первым Законом. Но затем старикашка все же сдался, и в результате на свет появилась первая модель с Ограниченным Уровнем Защиты, или ОУЗ—001. В соответствии с общепринятыми традициями ее следовало бы назвать Орнуз или Онуэз. Один остряк даже предложил окрестить нового робота Огузком. Однако Давло ни один из этих вариантов не прельстил, и, плюнув на традиции, он назвал своего ассистента Кейлор.

Однако вскоре выяснилось, что «новорожденного» помощника Давло Лентралла отличает горький, если не сказать упадочнический, взгляд на жизнь и окружающий мир. То ли это явилось побочным эффектом того, что Первый Закон не нависал над ним таким же дамокловым мечом, как над другими его собратьями, то ли таким образом были устроены извилины его позитронного мозга, но Кейлор оказался отъявленным пессимистом.

– Так о каких же «безосновательных предположениях» ты говоришь, Кейлор?

– Вы исходите из того, что после начального взрыва вам удастся сохранить комету в целости, – проговорил робот, – и предполагаете, что сумеете расколоть ее на части именно в нужном месте и в нужный момент. Более того, вы не просчитали, насколько велика будет температура кометы после приближения к звезде и чем обернется нагревание ее поверхности. У меня также существуют сомнения относительно того, что вам удастся эффективно контролировать естественные газовые выбросы кометы и их воздействие на ее траекторию. Далее. Вы, как мне кажется, совершенно произвольно определили, сколько осколков кометы необходимо для достижения поставленной задачи, и, наконец, вы не произвели тщательный просчет времени и контрольное наведение, необходимые для заключительного этапа нацеливания и прохождения через атмосферные слои. Для достижения успеха все эти параметры должны быть просчитаны самым тщательным образом, а этого сделано не было.

– Все это я знаю и без тебя, – сказал Давло, – но если поставить решение этих проблем на первое место, то мы вообще никогда не начнем. Сейчас я доказал в целом, что мой план сработает. Или, по крайней мере, что он может сработать. А теперь мне необходимо убедить в этом власти. Но, по моему просвещенному мнению, мы вполне способны сбросить комету Грега на Инферно и таким образом спасти планету.

– Если не принимать во внимание все, о чем я говорил раньше, вы, очевидно, правы, – сказал робот и горько добавил: – Вот только удастся ли это сделать так, чтобы на планете осталась хоть одна живая душа?

Жустен Деврей, начальник Объединенной полиции Инферно, сидел в слегка помятом аэрокаре без опознавательных знаков и любовался восходом солнца над идиллически зелеными просторами парка. Он устал. Смертельно устал! Однако усталость являлась неизменным спутником его работы, а также частью того, чему он должен был научиться, сидя здесь.

Поначалу эта идея казалась очень разумной – потрудиться во всех подразделениях Объединенной полиции Инферно и получить представление о тех аспектах полицейской работы, о которых раньше он не имел ни малейшего понятия. Более того, это была идея самого Жустена, и он уже много чего узнал. Например, то, что наружное наблюдение – самое скучное и изматывающее занятие из всех ему известных. И Жустен уже начинал подозревать, что тихая бумажная работа за письменным столом таит в себе гораздо больше скрытых прелестей, чем он полагал раньше.

Аэрокар Жустена стоял примерно в сотне метров от входа в разветвленный подземный комплекс, известный как Сеттлертаун, город поселенцев. Он представлял собой сооружение в виде огромного гриба, «ножка» которого являлась шахтой лифта, а широкая круглая «шляпка» укрывала во время дождя тех, кто дожидался прихода очередной кабины, чтобы спуститься вниз. Эта причудливая конструкция находилась за воротами просторного парка, который поселенцы построили прямо над своим городом. Само собой разумеется, ландшафт парка был обустроен с таким расчетом, чтобы у посетителей не оставалось сомнений в том, каких высот достигли поселенцы в искусстве преобразования местности, или, иначе говоря, ландшафтной трансформации.

Однако в данный момент их дизайнерские изыски интересовали Жустена Деврея в последнюю очередь. Работа офицера полиции, несущего вахту наружного наблюдения, заключалась в том, чтобы следить за всеми входящими в подземный город и выходящими из него. Разумеется, существовали и другие входы в разветвленную сеть подземных помещений, и они также находились под неусыпным наблюдением ОПИ. Но главный вход – всегда главный, по крайней мере, с точки зрения полицейских. Крупная рыба использует именно его. Того требует положение – или «легенда» – этих людей. И что не менее важно, неопытные новички также использовали главный вход.

Нельзя отрицать, что у достаточно большого количества людей – и поселенцев, и колонистов – имелись вполне законные основания для того, чтобы входить в Сеттлертаун и выходить из него. Но наряду с этим были и такие, у которых не было для этого причин. Именно из-за последних возле входа в подземный город и был установлен постоянный пост скрытого наблюдения ОПИ.

В ходе слежки одна и та же машина никогда не использовалась дважды, хотя профессионалы, с другой стороны, конечно же, прекрасно знали, что находятся под наблюдением, и умели моментально вычислить аэрокар, из которого оно велось. Об этом знали все, хотя и предпочитали не распространяться. Что ж, пусть профи из Сеттлертауна сразу раскусят слежку, но зато она будет не по зубам любителям. Меняйте периодически машину, ставьте ее все время в разных местах, и новичок в таких делах наверняка войдет и выйдет из города с дюжину раз, так и не заметив слежки.

Пытаясь устроиться поудобнее, Жустен Деврей поерзал на сиденье. Он мысленно сравнил себя с канарейкой в клетке и улыбнулся. Нет, клеткой была даже не машина, а сама его работа. В прежние времена Жустен командовал рейнджерами Правителя – это была служба, которая сочетала обязанности по охране порядка в городах с осуществлением проектов по преобразованию планеты. Даже Жустен, хотя и являлся ее руководителем, не мог не признать, что подобное сочетание функций было весьма странным.

Чуть меньше пяти лет назад Альвар Крэш, Правитель Инферно, реорганизовал рейнджеров, оставив в их ведении лишь проекты в области планетной трансформации, а их подразделения, занимавшиеся охраной правопорядка, слил с департаментом шерифа города Аида, в результате чего и появилась на свет Объединенная полиция Инферно. Последним шагом Крэша на этом поприще было назначение его, Жустена Деврея, начальником новой службы.

Жустен принял назначение с огромным воодушевлением, но впоследствии не раз бывали моменты, когда он жалел об этом своем решении. Должность руководителя полиции целой планеты требовала от него постоянного присутствия в столице, а Жустен никак не мог свыкнуться ни с жизнью в Аиде, ни с городским существованием вообще. Ему частенько приходилось ловить себя на мысли, что хорошо бы сейчас вновь оказаться среди рейнджеров – работая на консервации какого-либо объекта или осваивая девственные земли где-нибудь далеко к северу от столицы.

Несмотря на то что Жустену приходилось заниматься преимущественно кабинетной работой, кожа его была покрыта загаром, а выгоревшие волосы и светлые голубые глаза сразу же выдавали в нем человека, привыкшего проводить большую часть времени под открытым небом. За предшествующие годы ветер и непогода наложили отпечаток на его лицо, избороздив его морщинками первопроходца, которые не удалось стереть даже спокойной городской жизни. Но, несмотря на эти метки, он выглядел на удивление молодо, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы со всей ясностью понять: этот парень – не из городских.

Сейчас Жустен ощущал себя в полном одиночестве, и все же в аэрокаре он находился не один. Рядом с ним были два робота. Джервад-112 уже довольно давно являлся его личным роботом. Его собратья долгие годы помогали рейнджерам выполнять их нелегкую работу, и Джервад остался у Деврея с тех самых пор. Второй представлял собой модель «Безопасность, Патрулирование, Поиск» – БПП – и в повседневном обращении назывался Баппер-323. После той ночи, когда был убит прежний Правитель Хэнто Грег и целый взвод Бапперов не смог защитить его, эта модель быстро – и, надо сказать, не вполне справедливо – приобрела весьма сомнительную репутацию. То, что случилось с ними, могло случиться с любой другой моделью роботов.

И все же ни одна из крупных служб безопасности больше не хотела связываться с ними, и Жустен даже не пытался навязать их своим подчиненным. Рядовые сотрудники не доверяли Бапперам и попросту не стали бы работать с этими роботами. В результате большинство Бапперов были распроданы по дешевке всяким сомнительным организациям и темным личностям, которых просто еще не успели схватить за руку. А из этого следовало, что Баппер, находясь рядом с полицейским, мог теперь служить отличным прикрытием. Никто, увидев Жустена вместе с Баппером, не подумает, что он – легавый, и уж тем более – главный легавый планеты.

В данный момент Жустена угнетала лишь мысль о том, что роботы и без него справились бы с наблюдением ничуть не хуже, а, возможно, даже лучше. Впрочем, об этом лучше не думать. Что поделать, если истина такова: для выполнения практически любой работы человек уже не нужен.

– Объект мужского пола в красных штанах и синей тунике не значится в моем идентификационном списке, – сообщил БПП. Характерные особенности этой модели делали ее незаменимой в случае необходимости опознания той или иной личности. Бапперы не в меньшей степени, чем люди, обладали способностью замечать и сравнивать или, иначе говоря, опознавать лица. И конечно, они обладали колоссальной электронной памятью. Если Баппер говорит, что он узнал или, наоборот, не узнал данного человека, ошибки быть не может. В данный момент его фраза означала следующее: в Сеттлертаун намеревается проникнуть некто, не имеющий для этого оснований.

Жустен Деврей моментально встряхнулся и стал настороженно вглядываться сквозь лобовое стекло, высматривая подозрительную личность. Возле «гриба», дожидаясь прихода очередной кабины лифта, толпилось примерно с дюжину людей.

– Ты его знаешь, Джервад? – обратился полицейский к своему персональному роботу. В памяти последнего хранилось полное фото-досье Объединенной полиции.

– Сэр, я усматриваю в этом субъекте слабое сходство с одним человеком, но боюсь, что я ошибаюсь.

– Позволь уж мне судить об этом, – резко сказал Жустен, по-прежнему пытаясь получше разглядеть подозреваемого. Сделать это, когда вокруг последнего толпился народ, было непросто. Если он обладает специальной шпионской подготовкой, то непременно постарается извлечь максимум выгод из этого факта. – Так кого тебе напоминает этот тип?

– Наблюдаемый объект отдаленно напоминает Барснелла Ардозу, младшего исследователя лаборатории астрофизики университета Аида. Однако, учитывая, что этот человек вряд ли может иметь какие-то общие интересы с поселенцами, я делаю вывод, что моя визуальная аналогия ошибочна.

Жустен был уже готов согласиться с Джервадом, но тут ему удалось разглядеть этого загадочного человека. Вот он: большой, грузный чернокожий мужчина с круглым лицом. Макушка его головы была совершенно лысой, и только сзади бежала полоска совершенно седых волос – густых на затылке и сходивших на нет ближе к ушам. У него были кустистые усы и чрезвычайно встревоженный вид.

На какое-то мгновение Деврею показалось, что Ардоза, если это был он, смотрит прямо на него, и в тот же миг он решил, что Джерваду стоит пореже сомневаться в своих способностях.

Жустен Деврей никогда и на пушечный выстрел не подходил к астрофизической лаборатории университета. И в то же время он был абсолютно уверен, что раньше он уже видел это лицо. Но черт бы его побрал, если мог вспомнить, где именно и когда!

Альвар Крэш, губернатор планеты Инферно, смотрел на молодого человека, стоявшего по другую сторону его письменного стола.

– Своим упрямством вы нисколько не помогаете делу, – проговорил он. – Я сказал вам, что обдумаю ваше предложение, и выполню обещание. Я уже обдумываю его. Но я не собираюсь торопиться и принимать решение впопыхах. По крайней мере, когда речь идет о таких глобальных вещах.

– Но мы обязаны поторопиться, у нас просто нет иного выхода! – ответил посетитель настойчивым, не терпящим возражений тоном. – Мы и так потеряли уйму времени! Я провел последние сеансы моделирования уже три дня назад и с тех пор безуспешно пытался пробиться к вам на прием. Пусть мой проект небезопасен, но он дает нашей планете шанс, причем даже больший, чем вы можете подумать. И не только подумать, а вообще вообразить.

– Вы на редкость тактичны, разговаривая таким образом с губернатором планеты, – кислым тоном проговорил Крэш. – Но даже если моих ограниченных умственных возможностей не хватает для того, чтобы объять грандиозность вашего плана, сами-то вы отдаете отчет в том, что предлагаете?

– Прошу прощения, сэр. Я не хотел вас обидеть, – чуть покраснев, извинился Давло Лентралл.

– Я надеюсь, что не хотели, – устало произнес Крэш, а затем вздохнул и искоса окинул визитера опытным взглядом бывшего полицейского. Лентралл был смуглым, с острыми скулами, угловатым лицом и внимательным взглядом темно-карих глаз. Волосы его были чернее воронова крыла и пострижены так коротко, что топорщились ежиком. Среднего роста, обычного сложения… «Тьфу ты!» – выругался про себя Крэш. Ведь он уже давно не полицейский, а политик и должен не запоминать приметы этого человека, а выяснить, что у того на уме. Не вызывало сомнений, что Лентралл является незаурядной личностью. Он молод и полон юношеского самомнения.

Возможно, поселенцы и рассматривали молодость как достоинство и считали, что юношеский энтузиазм искупает многие грехи, но колонисты ценили опыт и мудрость, которые приходят с годами. Для них юношеский пыл и бьющая через край энергия являлись не более чем далекими и не самыми приятными воспоминаниями, и Лентралл был ходячим объяснением этого феномена. Прямолинейность, напор и завышенное самомнение не способствуют приобретению новых друзей.

Однако нельзя исключать и возможности того, что сообщение, принесенное Лентраллом, заслуживает внимания, как бы неприятен ни был он сам.

– Давайте все же на некоторое время отложим этот разговор, – предложил Крэш. – Сейчас мы все равно не придем ни к какому решению.

Лентралл чувствовал себя неловко и переминался с ноги на ногу. Он хотел было снова затеять препирательства, но, подумав как следует, отказался от этой мысли.

– Хорошо, сэр, – выдавил он. – Я… Я еще раз извиняюсь за свою вспышку. Вы должны меня понять: такое огромное напряжение… Шутка ли сказать – знать, что судьба планеты находится в твоих руках!

– Я понимаю, – смягчившись, сказал Крэш. – Мне знакомо это чувство. Скажу вам больше: я живу с ним на протяжении последних лет.

Лентралл снова покраснел:

– Да, сэр, мне это известно. Просто мысль о том, что такая возможность может ускользнуть из наших рук, заставила меня потерять контроль над собой. И все же я не должен был позволять себе…

– Все в порядке, дружок. Давайте на этом остановимся. Вернемся к этой теме через несколько дней. А лучше даже завтра. Приходите завтра утром. Я приглашу жену, и вы подробно изложите свою идею нам обоим. Ее мнение по этому вопросу для меня очень важно.

Это было правдой, причем по многим причинам, которыми Крэш вовсе не собирался делиться сейчас с юным Давло Лентраллом.

– Хорошо, сэр, обязательно. Завтра с утра я – у вас. В десять часов – нормально?

– Великолепно. Дональд, проводи нашего гостя.

– Конечно, сэр.

Дональд-111, персональный робот Крэша, выступил из ниши в стене и ровной походкой двинулся через комнату. Он довел Лентралла до двери, открыл ее и выпустил посетителя.

Небесно-синяя фигура Дональда была невысокой и округлой, без единого острого угла. Его создатели специально постарались, чтобы у этого робота был как можно более миролюбивый вид. Выбор цвета был тоже неслучайным: дань ностальгии Правителя по старым, добрым временам. Небесно-синий являлся «фирменным» цветом управления шерифа Аида, когда в городе существовала должность шерифа и ее занимал Альвар Крэш. Возможно, ему стоило попросить Фреду перекрасить Дональда в какой-нибудь другой цвет, но Альвару нравилось это напоминание о прежних деньках, когда на его плечах лежал гораздо меньший груз ответственности, пусть тогда он и казался ему непомерным.

Дональд закрыл дверь за спиной Лентралла и повернулся к хозяину.

– Что скажешь, Дональд?

– О чем, сэр? О том, что сказал этот человек или о нем самом?

– И о том и о другом. Но, пожалуй, начни с посетителя. Решительный молодой человек, не так ли?

– Да, сэр. Если мне будет позволено сказать, он напомнил мне вас в юные годы.

Крэш окинул Дональда подозрительным взглядом.

– Что ты можешь знать о моих юных годах? – проворчал он. – Откуда тебе это может быть известно? Я уже был шерифом, когда тебя еще даже не построили.

– Это верно, сэр, но я провел собственное исследование. Ведь чем лучше я буду вас знать, тем лучше смогу служить вам, не так ли? Я изучил всю доступную информацию, касающуюся вас, и, если документы не лгут, этот юноша очень сильно напоминает вас такого, каким вы были в молодости.

– Дональд, ты, по-моему, впадаешь в сентиментальность. Смотри не заплачь.