Текст книги "Нежданно-негаданно (сборник)"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Роберт Шекли,Бертрам Чандлер,Роберт Абернети,Мишель Демют,Дэнни Плектей,Синити Хоси,Горэс Файф,Хэл Дрейпер,Джек Водхемс,Величка Настрадинова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– А может быть, уже убили! – вставил секретарь.

– Да, но если те еще живы, – раздельно произнес Бойлен, не кажется ли вам, что пара заложников нам не помешает? Существо в этой камере не пытается сопротивляться, и, мне кажется, имело бы смысл попытаться установить…

ТИГииИииг

– Содружество, конечно, не согласно с моим заключением, сказал Вок. – Однако, по моему мнению, при подобных обстоятельствах благоразумие требует, чтобы мы временно прекратили деятельность службы пересылок. Нам необходимо собрать и проанализировать уже имеющиеся данные, оградив себя при этом от возможности появления новых, грррейк, нежелательных факторов.

Ракт испустил несколько тревожных цвирканий.

– Управление по делам иммигрантов-преобразователей и группа товарообмена этому не обрадуются.

– Ну и пусть! – резко ответил Вок. – Нам нужно время на размышления и выводы. Слишком многое поставлено под угрозу. Я предвижу нажим, но вначале он вряд ли будет сильным. Если это существо будет вести себя смирно и не предпримет внезапно каких-либо враждебных акций, специалисты, возможно, сумеют кое-что установить. Я пригласил сониколога и петенара. Насколько мне известно, оба они – фанатики в своей области и способны на эгоистическую объективность, не считающуюся с тонкостями, которые большинство из нас столь скрупулезно соблюдает. Я искренне надеюсь, что им удастся установить какой-нибудь контакт с этим… с этой…

Париж

– Мы не можем снова вернуться к допотопной транспортной системе. Тем более для пассажирских перевозок, – сказал секретарь. – Слишком медленно и скучно, и ни один человек теперь не согласится ездить даже первым классом. Недели бездействия и даже без стопроцентной гарантии благополучного прибытия на место. Нет-нет. Вряд ли мне нужно напоминать вам, что устав Интерсола включает статьи, ставящие его под контроль соответствующих организаций в случае, если деятельность его администрации окажется неудовлетворительной. А ее поведение в возникшей теперь ситуации менее всего можно назвать удовлетворительным. Если в самом ближайшем времени не будут приняты меры, которые обеспечат дальнейшие бесперебойные перевозки грузов и пассажиров, придется воспользоваться нашей прерогативой и потребовать самого тщательного расследования, так как имеются определенные основания заподозрить администрацию Интерсола в халатности. Это ясно?

– Да, – устало сказал Тэнвик. – Мы делаем все, что в наших силах. Принимающая, по-видимому, пришла в себя. И господин Гульц надеется, что благодаря этому мы сможем…

ТИГииИииг

– Итак, – сказал Вок, – обрав этого создания заслонил и вытеснил тот образ, на который вы были настроены?

– Да, – ответил трансептор, все еще нервно пощелкивая. Внезапно возник… он. Ужас парализовал меня. Я никогда не воображал ничего даже отдаленно похожего на это. Я буквально окаменел. Старейший, у меня нет слов, чтобы описать тот куиг, который пронизал весь мой слактук. Из ничего… и совершенно неожиданно… Я впал в прострацию.

– И вы восприняли его! – угрюмо объявил Вок.

– Это-то и было страшнее всего, – сказал трансептор. – Я дал ему бытие, и оно обрело реальность!

– Да! – Вок пошевелил десятком усиков. – А обменная камера? Она была такой же, как и наша? Иначе ведь и быть не могло? А если камера была точно такой же, это исключает совпадение.

– Нет, нет! – сказал трансептор. – По-моему, совсем такой же ее назвать нельзя. У меня сложилось впечатление, что при определенном общем сходстве имелись и различия – фон и решетка были явно непривычными, чужими.

– Гух! Ну, во всяком случае, с дерева юнк вы их не сорвали! А не могли бы вы уточнить, в чем именно заключались различия?

– К сожалению, старейший, само это существо было настолько омерзительно, что я был не в силах воспринять ничего другого. К тому же все произошло почти мгновенно. Ясно я помню только решетку. Наша веерообразная схема на миг заменилась одной яркой вертикальной полосой. Всего на миг. А затем оно уже оказалось в камере.

Париж

– Взгляните-ка на него еще раз, – попросил Бойлен. Тэнвик посмотрел. Теперь вид этой твари почти не вызывал у него неприятных эмоций. В ее неподвижности было что-то жалобное и беспомощное. За прошедшие часы необычная внешность неведомого гостя стала привычной и не внушала прежнего ужаса; Тэнвик теперь уже считал его источником не столько опасности, сколько служебных неприятностей.

– Поглядите на его одежду, на эти пластинки, на эти пестрые щитки, – говорил Бойлен. – Да и эта серебристо-серая пленка – вовсе не кожа.

– И что из этого следует? – нетерпеливо осведомился Тэнвик. – Обо всем этом догадаться нетрудно. Несомненно, это разумное существо из какого-то мира, настолько цивилизованное, что оно носит одежду. Но чем нам все это может помочь?

– При нашем были эти штуки вроде огромных гороховых стручков. Ванкуверский же одет по-другому, обладает иной расцветкой, и багажа – но только дисковидного – у него гораздо больше. Думаю, что в Канаду попала представительница их прекрасного пола.

– Багаж?

– Безусловно, багаж. Они, несомненно, туристы. Типичные туристы. А может быть, переселенцы. Как двое наших исчезнувших пассажиров. Показания принимающей не оставляют сомнений, что транзитные коридоры Интерсола случайно сомкнулись с коридорами аналогичной инозвездной организации.

– Что?! Но каким образом? Наши принимающие не располагают подобными представлениями, а вступать в контакт вслепую они неспособны!

– Однако вступили же! Принимающие обязаны игнорировать посторонние помехи, но даже лучшим из них нельзя поставить в вину, если их внимание вдруг привлечет непредвиденное смещение – например, полное совпадение цвета – и они на мгновение отвлекутся, чтобы определить причину помехи.

– Но и обнаружив пассажира-зайца, она могла бы не концентрироваться на нем и не втягивать его в наш канал! – расстроено сказал Тэнвик.

– Это от нее не зависело! Если бы вы были специалистом, натренированным на определенный маршрут и в один прекрасный день, оглянувшись, обнаружили бы у себя за спиной чудовище, вы, несомненно, свернули бы с привычной дороги!

– Да-а… – Тэнвик задумался. – Тут вы, пожалуй, правы. Но ведь чудовище-то безобидное? И всегда бродило там? Прекрасно. Так как же помешать нашим принимающим оглядываться на него?

– Приучив их к его виду. Ведь испуг порождается неведомым. Снимите его, раздайте видеограммы принимающим, чтобы они привыкли к его внешности. Ганнибал навел на римлян ужас своими слонами только потому, что римляне до тех пор ни разу не видели слонов. И точно так же Писарро использовал лошадей, чтобы вызвать панику среди инков. Даже люди, боящиеся змей и пауков, могут преодолеть безотчетный ужас, если заставят себя поближе познакомиться с ними.

ТИГииИииг

– Оно как будто чахнет, – сказал Вок. – И это меня тревожит. Вот представьте, Ракт, как бы вы себя чувствовали, если бы очутились в их обменной камере? Кругом никого, кроме них, а они тырятся на вас весь день напролет!

– Не надо! – жалобно воскликнул Ракт. – Я бы сошел с ума.

– Вот именно, – согласился Вок. – Теперь вы понимаете, что чувствует это существо? Надеюсь, у наших несчастных соотечественников хватило сообразительности замереть. Они ведь, несомненно, испытывают те же чувства, что и оно. Я думаю, вы согласитесь, что простая гуманность требует как-то облегчить их положение.

– И что же вы предлагаете?

– Ну, как известно, в их везницах нет ничего, что указывало бы на военные замыслы. Правда, их вещи на вид чрезвычайно замысловаты, но, учитывая необычайное телосложение этих существ, вряд ли можно было бы ожидать чего-либо другого. Если только мы не допустили невероятного промаха при анализе различных принадлежащих им предметов, можно безусловно считать, что в их распоряжении не было никакого, даже самого примитивного оружия.

– Да, они, бесспорно, производят самое безобидное впечатление, – признал Ракт. – Но имеем ли мы право сделать окончательные выводы? А вдруг их появление тут – лишь часть какого-то чудовищного плана, разгадать который мы не в силах?

– Вряд ли, – сказал Вок. – Но в любом случае нам выгоднее сохранить их живыми и здоровыми. Гуманность может смягчить наших демонических завоевателей, если они все-таки окажутся завоевателями. С другой стороны, если они – невинные жертвы обстоятельств, как и наши исчезнувшие пассажиры, мы обязаны отнестись к ним с той заботливостью, какой по обычаю окружаем всех, кому требуется помощь.

– Но вы… кии!.. не предполагаете выпустить их на свободу?

– Только под строжайшим надзором. Одному Дзуку известно, что они едят и через какие интервалы. Боюсь, что они погибнут от голода. Правда, петенар Клит уже предлагал этому различную пищу, но пока оно только выпило немного воды.

– Мне что-то не нравится чрезмерный энтузиазм Клита, заметил Ракт.

– Почему же? – Вок настроил свой резонатор на задумчивые обертоны. – Некоторые из его идей в высшей степени глютслюжны. Например, если эти существа действительно попали сюда в результате несчастной случайности, они должны изнывать от одиночества. А потому нам следует как можно быстрее предложить им общество друг друга и посмотреть, как они себя поведут…

Париж

– Мы надеемся в самое ближайшее время получить решающие результаты, – сообщил Тэнвик секретарю по кабелю. – Да, ситуация контролируется полностью. Мы высоко ценим разрешение перевезти сюда существо из Канады и примем все необходимые меры предосторожности. Конечно, они не будут бродить, где им вздумается. Надзор за ними будет самым строгим и неусыпным. Да, всю полноту ответственности мы берем на себя. Нет, ваше право на одного из них отнюдь не оспаривается, и если окажется невозможным отправить его туда, откуда оно появилось, то Академия будет извещена о его естественной смерти, когда она наступит. Нет, сэр, никак не раньше. У нас в запасе есть еще много возможностей, и прибегать к такому средству ни в коем случае не следует.

Тэнвик протер опухшие глаза и поглядел на хмурое лицо Бойлена в поисках поддержки.

– Те, кто сейчас занимаются этим, более чем компетентны, сэр. Нет, это вовсе не намек, сэр. Но ведь соглашение предоставляет определенные прерогативы и нам. Мы глубоко благодарны за всю ту помощь, которую получили от вас. Нет, на этом этапе мы не можем брать на себя подобные обязательства…

ТИГииИииг

– Наш план, скутспильно говоря, заключается в следующем, – сказал Вок. – Мы должны попытаться установить с ними прямой контакт. Четыре трансептора-экстра будут по очереди искать конечную станцию этих существ. Как только контакт будет достигнут, мы сможем получить описание их обменной камеры, что облегчит нам постройку ее точной копии здесь. Это упрочит контакт, и я не сомневаюсь, что они, подобно нам самим, готовы приложить все усилия, чтобы вернуть своих пропавших пассажиров. И весьма вероятно, что они тоже захотят принять все необходимые меры для предотвращения подобных случайностей в будущем. У нас будет работать одна эта станция, и потому контакт можно будет установить только с их станциями. Я глубоко верю в этих трансепторов-экстра. Они обладают высочайшей восприимчивостью и мужеством и отдают себе отчет в том, что от успешности их усилий, возможно, в дальнейшем зависит бронк насущный всех их собратьев по профессии…

Париж

– Есть что-нибудь?

– Нет, – сердито сказал Бойлен. – Они же только начали.

– А что мы сделаем, если им удастся установить контакт? – поинтересовался Тэнвик.

– Не если, а когда! – возразил Бойлен. – Ведь это – лучшие из лучших, не так ли? Самые квалифицированные принимающие всех пяти континентов? Они установят контакт, можете не сомневаться.

– Ну, а потом что?

– Группа криптологов во главе с профессором Беннетом разобралась в системе звуков, которые испускают эти существа, и составила мешанину из щелчков и скрежета, означающих самые благие пожелания и изъявления глубокого уважения. Для начала мы это и передадим.

– Хм! – в тоне Тэнвика слышалось сомнение. – Звуки, которые они производят, больше всего похожи на визг ржавой пилы, перепиливающей ржавую пилу, – сказал он. – Один лишний щелчок может превратить любезность в оскорбление, а лишнее «иииич» вместо «аааааарк» ввергнет нас в войну.

– Да помолчите же! – огрызнулся Бойлен, чьи нервы начали сдавать из-за долгой бессонницы. – И без вас тошно. А вообще мы испробовали эту речь на наших существах и записали послание от них самих.

– Ах так? А вы знаете, что они там наговорили?

– Какое это имеет значение? Ведь мы не можем проверить. Профессор Беннет заявил, что, по-видимому, ничего нежелательного это послание не содержит. Но кто способен решить, какие оттенки, намеки и идиомы кроются в скрежете, который они производят, царапая по этому своему волдырю? Нам не уловить смысла и за миллион лет! Остается положиться на их добрую волю и на благоприятное впечатление, которое должен произвести тот факт, что они все еще живы. Ведь лучшего доказательства наших добрых намерений все равно найти невозможно.

– Да, пожалуй, – согласился Тэнвик. – И собственно говоря, им очень повезло…

ТИГииИииг

Контакт! Трансептор-экстра старательно отыскивал отличия инозвездной обменной камеры и запоминал их торопливо, но тщательно. Инозвездная передаточная платформа была пуста, как и его собственная.

Париж

– Ну, а теперь похоже?

Йоку Хасамори, принимающий высшего класса, посмотрел и сказал:

– Да. Позаруй, похозе. Я погрязу все раз.

ТИГииИииг

– Что вы говорите? – переспросил Вок. – Вы никак не могли установить связь с одной из наших станций, потому что они все прекратили работу впредь до особого извещения. И вам это прекрасно известно.

– Но камера была очень похожей на нашу, – сказал трансептор-экстра. – Странно, что наложение было совсем таким же, как в первый раз.

– И вам удалось отправить виботонер?

– Нет. Там было что-то, что они пытались отправить нам…

Париж

Тэнвик снова встал у кормила.

– Что, по-вашему, они затеяли?

– Порагаю, мистер Тэнвик, они, позаруй, дерают то не самое, сто и мы, – вежливо предположил Хасамори. – Мы поставири камеру, как у них, а они поставири камеру, как у нас.

– А! Вот как? С какой стати они вздумали что-то менять? И вы не переслали автоговорильню?

– У него на проскости резара своя посырка для отправки.

– Ах, вот как? Думают передать первыми? Ну, это мы еще посмотрим! Как ваше мнение, господин Гульц?

– Почему бы не приспособить регулятор? Тогда можно будет менять настройку в зависимости от ситуации.

– Да, конечно, – сказал Тэнвик. – Совершенно очевидно. Куда делся старший инженер?

ТИГииИииг

Трансептор-экстра отдавал распоряжения одно за другим, а Вок тут же сообщал их своей группе.

– Слегка сузьте световой пик, сожмите, удлините фокус… нет, это слишком… а теперь чересчур высоко… растяните… усильте свет, слегка опустите платформу, сделайте ее более овальной… нет, оставьте… укоротите фокус… нет-нет. Не то!

Париж

– Мы обошли их на переходе 24–23, – ликующе объявил Тэнвик.

ТИГииИииг

– Мы обошли их на переходе 24–23, – ликующе объявил Вок.

Париж

– Почему они не посторонятся и не дадут нам послать первыми? – ворчал Тэнвик.

– Казалось бы, у них должно было хватить сообразительности очистить плоскость после того, как мы совершенно ясно показали, что намерены им что-то переслать!

Бойлен только радовался ярости Тэнвика. Как хороший подчиненный, он был готов сложить с себя полномочия по первому требованию и даже подумывал о том, чтобы пойти вздремнуть.

– Какая разница? – сказал он. – Если они приготовили для нас посылку, почему бы и не принять ее?

– После всех наших хлопот они хотя бы из элементарной порядочности могли признать наше право первенства.

– Но какая разница?

– Дело в принципе!

– Однако этот принцип не сулит ничего хорошего нашим исчезнувшим пассажирам, если они еще живы! – мягко сказал Бойлен.

– Да, – злобно согласился Тэнвик. – Да, пожалуй. Но ведь… Ну, хорошо! Уступим им плоскость…

ТИГииИииг

– Они могли бы, наконец, на что-то решиться! – негодовал Вок. – Сначала они начали посылать как раз тогда, когда посылали мы, а когда мы готовимся получать, они тоже готовятся получать. Тогда мы начинаем посылать – и они начинают. Мы освободили платформу – и они ее тоже освободили! Нет, они там просто сумасшедшие!

– Что вы думаете сделать сейчас? – спросил Ракт.

– А что сделали бы вы?

– Я бы… я бы оставил платформу пустой.

– Гух! Но если бы вы знали, что и они знают, что по логике вещей им следует на этот раз не занимать платформы, а они знали бы, что вы знаете, что по логике вещей вам не следует на этот раз занимать платформы, что бы вы сделали?

– Я бы приготовился посылать.

– Гикки! Но если бы вы знали, что они знают, что вы знаете, что по логике вещей вам обоим следует не занимать платформы и что поэтому кому-то нужно посылать, вы взяли бы на себя инициативу или предоставили бы ее им?

– Они, наверное, возьмут ее на себя.

– Киик! Но если бы вы знали, что они знают, что вы знаете, что они подумают, что вы подумаете, что взять на себя инициативу следует вам, что бы вы сделали?

– Освободил бы платформу. Нет. Нет, погодите… Я приготовился бы посылать. Впрочем, нет…

– Вот и я так считаю, – заметил Вок. – Теперь все решает случай.

После двух—трех неудачных попыток первая пробная сознательная пересылка предметов по каналам Интерсола и СКО в конце концов была осуществлена. Это был исторический момент. Вскоре после него заблудившиеся туристы были возвращены на родные планеты, причем в довольно сносном состоянии.

Однако на этом связь не оборвалась. Несмотря на все несходство сторон, после стольких хлопот было необходимо договориться, как в дальнейшем избежать повторения подобных неприятных происшествий. Требовалось изменить конфигурацию приемных камер так, чтобы в будущем было труднее их спутать, а кроме того, следовало децентрировать сигнальную систему и договориться, какая сторона сдвинет ее влево, а какая вправо. Собственно говоря, обе стороны были равно заинтересованы в плодотворном урегулировании такого множества всяких частностей, что установление прочных дружеских отношений было совершенно необходимым.

Канал Париж – ТИГииИииг сохранялся открытым. Профессор Беннет одним из первых охотно позволил себя уговорить и отправился в центральное управление СКО, где продолжал изучение языка своих гостеприимных хозяев, одновременно возглавляя комиссию по переговорам. К его услугам были сотни добровольцев, и он подобрал внушительный отряд специалистов по всяческого рода звукам, включая чрезвычайно популярного циркового подражателя голосам животных, а также знаменитого энтомолога и человека, который умел разговаривать с дельфинами и тюленями. Само собой разумеется, что в Париже обосновалась делегация хитинцев – как называли их земляне – и в свою очередь принялась знакомиться с языком и образом жизни кожанчиков (наиболее вежливый перевод на земные языки цвирканья, которым они обозначили людей).

Первая не слишком удачная встреча породила взаимную симпатию между двумя столь не похожими друг на друга видами разумных существ – факт, представлявшийся удивительным и тем и другим. Однако никто не пытался анализировать установившуюся атмосферу сердечного согласия из опасения что-нибудь испортить.

И вот начался обмен учеными, журналистами, социологами и другими специалистами того же порядка. Затем пришла очередь инженеров, врачей и представителей деловых кругов, после чего безобидная экзотика сыграла свою роль, и в истории туризма наступила новая эпоха. Появление в продаже портативного двуязычного переговорника, воспроизводящего тысячу наиболее ходовых фраз, позволило осуществить на практике потенциальные возможности, заложенные в этой дружбе.

Перевод с английского И. Гуровой

Горэс Браун ФАЙФ
ХОРОШО СМАЗАННАЯ МАШИНА

Ред Моран нетвердой походкой пересек холл, который отделял его контору от лифта, и на мгновение задержался перед дверью, чтобы бросить свирепый взгляд на украшавшую ее надпись:

«ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ»

Вильям Моран, редактор

– Еще один такой, день! – простонал он. – И зачем только Эллен понадобилось затевать эту ссору?

Он отворил дверь и, стараясь сохранить равновесие, вошел в комнату.

– Но все равно – чего ради я так нагрузился?

Треск пишущей машинки оборвался, и монотонный голос ответил редактору:

– Я не знаю.

– Тебя я и не спрашиваю! – огрызнулся Ред.

Синнер, робот-секретарь, был снабжен четырьмя руками, которые давали ему возможность одновременно листать, править и переписывать рукописи. На двух руках у него было по двадцать четыре пальца – для скоростного печатания. Он передвигался на трех небольших колесиках, и Ред, встречаясь с ним по утрам, ощущал легкую дрожь.

– Сколько аннотаций готово? – спросил он у робота.

– Около дюжины.

– Я заберу их. Остальные принесешь попозже. – Ред, убежденный, что его роботы замечают, когда он выбит из колеи, старался держаться бодро. – И скажи Доку, чтобы он смазал твои колеса.

– Тогда вы будете всем говорить, что дело у вас на мази, ха-ха, потому что почти все мы хорошо смазаны? Вы бы послушали, что говорил Эддер сегодня утром!

– Избавь меня от этого! – сказал Ред, скрываясь в своем кабинете.

Он бросил аннотации на стол и опустился в кресло, сжимая руками раскалывающуюся от боли голову. Но когда он почувствовал некоторое облегчение, кто-то постучался в дверь.

В комнату въехал Док. Это была переработанная модель робота такого же типа, как Синнер и Эддер, снабженная приспособлениями для ремонта различных машин, включая и роботов. В его цилиндрическом теле помещалось запоминающее устройство, в которое вводили необходимые инструкции.

– Эддер не дает мне исправить его голосовой механизм, – пожаловался Док.

– Но почему же? – удивился Ред.

– Он говорит, что это запрещено правилами регулирования индивидуальности. Но его голос звучит ужасно. Мы потеряли две выгодные рекламы.

– Две рекламы!

– Они обратились к ним по видеофону. Синнер полагает, что, услышав через микрофон голос Эддера, они почувствовали себя оскорбленными.

Ред нажал кнопку внутреннего коммутатора.

– Отдел объявлений! – пронзительно проскрежетало в ответ.

Ред вздрогнул.

– Док сейчас придет наладить твой голос, – сказал он. – Мы не можем из-за твоих капризов терять деньги.

– Это и не нужно, – продребезжал робот. – Согласно правилам…

– Прекрасно! Заставить тебя я не могу, но я могу перевести тебя на другую работу. Это не противоречит никаким правилам.

Он отключился.

– Ну, Док, сделай еще одну попытку, а я пока спущусь вниз к Лайеру.

Воспользовавшись лифтом, Ред спустился в типографию. Он редко проникал в глубину этого помещения из боязни, что огромные роботы-грузчики затолкают его или каким-нибудь иным способом заденут его самолюбие; зато у него вошло в привычку время от времени болтать с роботом-линотипистом.

Лайер был неподвижен из-за своих размеров и сложности механизмов, но зато он был самой образованной машиной, какую Ред когда-либо встречал. В его обязанности входила вычитка набираемых рукописей, и поэтому в его запоминающем устройстве накопилось ужасающее количество возможных неточностей и нелепостей.

Лайер знал о женщинах все – или, во всяком случае, не меньше, чем авторы журнала, воображавшие, что они знают все. Еще больше он знал о мужчинах, особенно о том типе мужчин, в обязанности которых входило завоевывать сердца девушек и спасать земную цивилизацию. Он часто выражал свое сочувствие Реду в связи с тем, что тот не обладал решительным подбородком и в нем не было даже шести футов росту.

– Лучше всего… – начал он, едва Ред пожаловался ему на головную боль.

– Брось, – сказал редактор. – Сколько раз я должен тебе повторять, что достать импортируемый с Юпитера редчайший состав «Кситчил» невозможно по той простой причине, что его не существует. Человечество еще не добралось до Юпитера.

– Но ведь Бластер Бэйн там уже побывал. В июльском номере.

– Ну ладно, – вздохнул Ред. – Как дела?

– Почти что кончил. – Разговаривая, Лайер продолжал работать. – К полудню уже будет задел. У вас неприятности с женщинами, хозяин?

– Почему ты так думаешь? – удивился Ред, вздрогнув от неожиданности.

– Вы всегда немного перебираете, когда ссоритесь со своей девушкой. Но у людей сплошь да рядом так.

– Из какого идиотского рассказа ты это выудил?

– Из вашего же сообщения, – ответил Лайер. – И я вам подскажу, как надо поступить…

– Ну, ты не знаешь Эллен! – прервал робота Ред.

– Это помогло доктору Стилу из сентябрьского номера, поэтому послушайте. Начните обращаться с ней холодно…

– М-м-м…

– Это уж точно, – настаивал Лайер. – Они не выносят подобного обращения. А когда она станет вас пилить, задайте ей хорошую трепку. Покажите ей вашу твердость. Они это любят.

От одной мысли об этом Реда передернуло.

– Мой дорогой советчик, – сказал он, – у нее два брата, и оба почти такие же гиганты, как ты. Так вот… Они рассказывали мне, какой фонарь она поставила под глазом тому, который посильнее.

– Ну что ж… Если вы застенчивый человек… Но есть еще один великолепный способ: напоить ее и незаметно втащить в ракету, отправляющуюся на Плутон.

– Кто это застенчивый? – возмутился Ред. – Я?

– Иногда, – сказал Лайер, – я ощущаю чувство большого удовлетворения оттого, что я отлично приспособлен к своей работе. По крайней мере, я ее хорошо выполняю.

– Ну а мне нужно зарабатывать на жизнь, – заметил Ред.

– Положим, это мы зарабатываем для вас. Так утверждает Скинер.

– Что? Эта консервная коробка, набитая старыми шестернями? Посмотреть только, как он высушивает рассказы! Я никогда точно не знаю, что покупаю у авторов!

– Не огорчайтесь, Ред. Когда эти рассказы попадают ко мне, я привожу их в порядок.

– Ну знаешь, в хорошем журнале не должно быть чересчур много упорядоченности, – проворчал Ред. – Только как убедить в этом тебя?

– Я делаю именно то, для чего предназначен, и вы знаете, что я исполняю свою работу лучше, чем кто-либо другой.

Ред сдался и молча выслушал мнение Лайера о том, что сердце женщины можно завоевать либо анонимными подарками, либо убедив ее в собственной значительности. Лучше всего, утверждал Лайер, спасти девушку от страшной опасности. Все настоящие герои поступают именго так. Хорошо бы устроить дело таким образом, чтобы Ред и сам пострадал при этом. Лайер полагал, что отсутствие редактора существенно не отразилось бы на журнале.

Ред кисло заметил, что он непрочь попытать счастья, если к тому представится удобный случай, и ушел. Возле лифта кто-то окликнул его.

Он обернулся и увидел Арти, робота-иллюстратора, с кипой свежих рисунков. Своими колесами он попал в небольшую лужу масла, пролитого возле груды бумаги.

– Тебя снабдили ни к черту негодным приводом, – проворчал Ред, выталкивая робота из лужи.

– Благодарю вас, – сказал Арти.

Он продолжал стоять, фиксируя Реда своим фотоэлектрическим глазом, до тех пор, пока робот-лифтер не захлопнул двери лифта. Ред вновь забеспокоился. Сомнения давно одолевали его. Ему вовсе не хотелось заменять Арти новой моделью, но, с другой стороны, герои рассказов, иллюстрированных Арти, все больше и больше становились похожими на редактора Вильяма Морана.

Ред вернулся в свой кабинет и обнаружил, что стопка с рукописями на его столе значительно увеличилась. Он принялся читать их, предварительно отложив в сторону несколько рассказов, положенных сверху. Синнер всем прочим предпочитал сюжеты, в которых роботы завоевывают мир.

Ред выбрал страницу, взглянул на кодовый номер, обозначавший место рассказа и автора в запоминающем устройстве Синнера, и принялся читать:

«Юный Джек Хансен, пилот космического корабля „Хок“, совершавшего опасный полет на астероиды, брошен восставшей и покинувшей корабль командой в бессознательном состоянии. „Хок“ захвачен космическими пиратами, которые разыскивают секретный, баснословно ценный груз корабля. Пиратами командует прекрасная блондинка, известная под именем…»

Ред решил, что он действительно должен быть благодарен Синнеру. Если бы не робот, ему бы пришлось читать это ужасающее сочинение целиком. Он взял следующий листок:

«Во время экспедиции на звезду Капелла юный доктор Мартин захвачен отвратительным существом по имени Вольвак, безумным жителем Капеллы, который подготавливает космическую катастрофу с целью уничтожения Солнечной системы. Чтобы узнать месторасположение лагеря экспедиции, Вольвак угрожает доктору страшными пытками, но с помощью прекрасной блондинки, прибывшей с Земли и потерявшей память, ученому удается бежать…»

Ред потянулся к нижнему ящику стола. После двух хороших глотков он почувствовал себя лучше и продолжал чтение. Наконец он наскочил на произведение, которое представляло интерес. На последней странице стопки начиналась аннотация, сразу привлекшая внимание своим небанальным сюжетом:

«10. 23. – Реду звонила по видеофону прекрасная блондинка по имени Эллен, которая коротко переговорила с роботом-секретарем».

Ред перевернул страницу. Дальше не было ничего. Подобные сообщения приводили Реда в бешенство. Размахивая бумажкой, он открыл дверь.

– Почему ты не сказал мне об этом? – заорал он Синнеру.

– Не сказал? О чем?

– О том, что звонила Эллен. Что за идиотизм – спрятать эту бумажку под кучей аннотаций?!

– Все бумаги лежат в порядке поступления, – рассудительно ответил Синнер.

Ред прислонился к стене, крепко зажмурив глаза. Можно не без успеха оспаривать аксиомы, подвергать сомнению моральное право, но логика роботов всегда остается непреоборимой.

– Что она сказала? – спросил он, стараясь сохранить максимальное спокойствие.

– Если я не записал, значит, это было не интересно.

– Разреши мне объяснить, – простонал Ред. – Что кажется не интересным тебе, может представлять интерес для меня!

Он хлопнул дверью и набрал номер Эллен на диске своего видеофона. Ответа не было. Может, она ждала его где-нибудь? Ладно, он позвонит ей еще раз.

Не успел он испытать чувство жалости к самому себе из-за тупости окружающих его роботов, как в коммутаторе внутренней связи загудел зуммер.

– Ред! – безмятежно сказал Синнер. – Вас хочет видеть Торп. Он уже идет…

В то же мгновение в комнату ворвался плотный, краснолицый мужчина. Его рыжеватые усы гневно топорщились, в руке он держал помятый номер «Чрезвычайных происшествий».

– Где Вильям Моран? – выкрикнул он неожиданно тонким для своей комплекции голосом.

Ред скромно ткнул себя пальцем в грудь.

– Вы? Но робот называет вас Редом!

– Сокращение от слова «редактор», – в тысячный раз объяснил Ред. – Так же, как Синнер – от слова «синопсиз».

– Значит, вы и есть та самая тупица, которая испортила мой рассказ?

– Что?!

– Вот он! – завизжал Торп, швырнув журнал на стол Реда. – Лучший из всех моих рассказов! Подлинно артистическое произведение, слишком хорошее для вашего ионючего комикса, если хотите знать! Что вы с ним сделали?!