Текст книги "Академия. Первая трилогия"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
КОМИТЕТ ОБЩЕСТВЕННОГО СПАСЕНИЯ – Кучка аристократов, пришедшая к власти после свержения Клеона I, последнего из династии Энтунов. В целом, им удалось навести некоторый порядок после нескольких веков нестабильности и смятения. Возглавляемый представителями таких влиятельных семейств, как Чены и Диварты, Комитет постепенно превратился в слепое орудие…
…Их власть в Империи сохранялась до воцарения последнего сильного Императора – Клеона П. Первый Председатель Комитета…
…В какой-то степени началом падения влияния Комитета можно считать процесс Гэри Селдона, состоявшийся за два года до начала А. Э. Этот процесс подробно описан в биографии Гэри Селдона, составленной Гаалем Дорником…
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Гааль не успел выполнить своего обещания. Наутро его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он снял трубку и услышал вежливый голос дежурного администратора, который сообщил ему, что согласно приказу Комитета Общественного Спасения он арестован.
Гааль вскочил с кровати, бросился к двери – заперта. Оставалось только одеться и ждать.
Дальше все было как в тумане. За ним пришли и куда-то отвели. Вежливо задавали вопросы. Он отвечал, что прибыл из провинции, с Синнакса, окончил такие-то учебные заведения, тогда-то получил степень Доктора Математики, подал прошение о зачислении в штат сотрудников доктора Селдона и получил согласие. А спрашивавшие все уточняли, почему именно он решил принять участие в работе над проектом Селдона. Как он впервые об этом узнал, каковы должны быть его обязанности, какие секретные инструкции он получал, что вообще он знает о проекте?
Он отвечал, что не знает ничего, что никаких секретных инструкций не получал, что он ученый, математик и его не интересует политика.
В конце концов цивилизованный инквизитор задал ему вопрос:
– Когда начнется упадок Трентора?
– Лично я об этом ничего не знаю… – замялся Гааль.
– Может быть, кто-нибудь говорил вам об этом?
– Как я могу говорить за кого-то?
Инквизитор настаивал:
– Кто-нибудь говорил вам об упадке Трентора? Кто-нибудь сообщал вам о том, когда это произойдет?
Замешательство Гааля было настолько очевидным, что инквизитор пришел ему на помощь:
– За вами следили, доктор. Наши люди были в космопорту, когда вы прибыли, с вами говорили на Башне, и, конечно же, ваш разговор с доктором Селдоном прослушивался.
Гааль пожал плечами.
– Значит, вам известна его точка зрения.
– Возможно. Но мне хотелось услышать и от вас.
– Он считает, что упадок Трентора наступит через пятьсот лет.
– Он математически доказывает это?
– Да, доказывает, – с вызовом ответил Гааль.
– И вы считаете, что это можно доказать математическими методами?
– Можно – если это делает доктор Селдон.
– Ну что ж, тогда начнем сначала…
– Постойте, – взмолился Гааль. – Я имею право пригласить адвоката. Как гражданин Империи…
– У вас будет такая возможность.
…И возможность была предоставлена.
В комнату вошел высокий худой мужчина. Его лицо, казалось, нарисовано вертикальными линиями. Такое узкое, что непонятно, поместится ли на нем улыбка…
Гааль поднял на вошедшего измученные глаза. Встать он был просто не в силах. Столько всего сразу – а ведь он находился на Тренторе не более тридцати часов…
Мужчина представился:
– Меня зовут Лорс Аваким. Доктор Селдон прислал меня для защиты ваших интересов.
– Так помогите же мне! Я должен немедленно отправить жалобу Императору. Я задержан без всяких на то оснований. Я ни в чем не виноват. Ни в чем!
Аваким тем временем пристраивал на столе небольшой магнитофон. Закончив приготовления, он взглянул на Гааля.
– За нашей встречей, безусловно, наблюдают с помощью лучей-шпионов. Это противозаконно, но они ни перед чем не остановятся.
Гааль обреченно вздохнул.
Аваким устроился в кресле поудобнее.
– Ну а мы попробуем их перехитрить. Дело в том, что этот магнитофон – с виду самый обычный – полностью экранирован от лучей-шпионов. По крайней мере, они не сразу это обнаружат.
– Значит, я могу говорить?
– Ну конечно.
– Я хочу, чтобы меня выслушал Император! – с удвоенным пылом воскликнул Гааль.
Аваким холодно улыбнулся. Оказалось, что улыбка все-таки умещается на его вертикальной физиономии.
– Вы – из провинции.
– Ну и что? У меня те же права, что у любого гражданина Империи! Как у вас, как у членов Комитета Общественного Спасения!
– Конечно, конечно. Я не к тому. Но вы – провинциал и недостаточно четко представляете себе нынешнюю обстановку на Тренторе. Император не дает аудиенций.
– А кому же тогда я могу пожаловаться на действия этого Комитета? Какова процедура апелляции?
– Нет никакой процедуры. Практически – никакой. Теоретически, вы можете обратиться к Императору, но аудиенции не получите. Нынешний Император, если вы знаете, не из династии Энтунов. Трентор сейчас находится в руках аристократических семейств, представители которых составляют Комитет Общественного Спасения. Этот этап в развитии Империи давно предсказан методами психоистории.
– Правда? – искренне удивился Гааль. – Ну, если доктор Селдон может предсказать судьбу Трентора на пятьсот лет вперед…
– Он может предсказать и на пятнадцать тысяч лет вперед.
– Хорошо! – Гааль вскочили заходил по комнате, размахивая руками. – Пусть хоть на двадцать тысяч! Почему же тогда он не мог предвидеть вчера, что произойдет наутро, не предупредил меня? Ах нет, простите, что я говорю…
Он сел, обхватив голову руками.
– Я понимаю, что психоистория – статистическая наука, что с ее помощью нельзя предвидеть будущее отдельного человека. Но поймите, я в ужасе…
– Вы не правы, Гааль. Доктор Селдон отлично знал, что утром вас арестуют.
– То есть – как?
– Не огорчайтесь, но это так. Комитет в последнее время просто наступал нам на пятки. За всеми новыми сотрудниками устанавливалась слежка. И наши графические модели показали, что для успеха дела было бы лучше, если бы кризис наступил именно сейчас. Чтобы ускорить события и спровоцировать Комитет на активные действия, доктор Селдон и посетил вас вчера.
Гааль тяжело дышал.
– Я возмущен! Я протестую!
– Прошу вас, успокойтесь. Это было необходимо. Никаких личных мотивов здесь нет. Вы должны понять, что планы доктора Селдона, опирающиеся на фундаментальные математические исследования, учитывают разнообразные случайности с высокой степенью достоверности. Сейчас – именно такая случайность. Я послан к вам с единственной целью – убедить вас, что бояться вам нечего. Все окончится благополучно, в том числе и с проектом.
– Ну и как это выглядит в вашем любимом процентном отношении? – с горьким сарказмом поинтересовался Гааль.
– Что касается проекта – 99,5%.
– А что касается меня?
– Мне сказано, что ваши шансы на благоприятный исход дела составляют 77,2%.
– Так. Значит – один против пяти в том смысле, что меня казнят или посадят в тюрьму?
– Вероятность казни – не более 1%.
– Что вы говорите?.. Только не надо меня утешать. Я отлично понимаю, что все расчеты вероятности в отношении отдельного человека всегда приблизительны! А… вы не могли бы передать доктору Селдону, чтобы он навестил меня?
– Увы, – грустно развел руками Аваким, – это невозможно. Доктор Селдон сам под арестом.
Гааль не успел закрыть рот, как дверь распахнулась, вошел охранник, подошел к столу, взял магнитофон, повертел его в руках и сунул в карман.
Аваким вяло запротестовал:
– Но… он мне еще потребуется!
– Вам будет передан другой, точно такой же, уважаемый адвокат. Только без защитного поля, – холодно заметил охранник.
– В таком случае – моя беседа с подследственным закончена.
Гааль проводил Авакима полным отчаяния взглядом. Дверь закрылась. Он остался один.
Глава 6Процесс (по крайней мере, Гааль думал, что идет процесс, хотя происходившее мало походило на то, как он представлял себе судебное разбирательство) шел всего третий день, но Гааль уже с трудом мог вспомнить в подробностях его начало.
Лично его не слишком беспокоили вопросами. Вся тяжелая артиллерия была направлена на Селдона, который, однако, сохранял олимпийское спокойствие. Прессу и простых смертных в зал не пустили, и, видимо, кроме присутствовавших, мало кто и догадывался, что в эти дни судят Гэри Селдона. Обстановка была крайне недружелюбная.
Пятеро представителей Комитета Общественного Спасения восседали на возвышении за длинным столом. На них были алые с золотом мантии и плотно облегавшие головы блестящие шапочки – символы правосудия. В центре сидел Председатель Комитета Линь Чен. Гааль до сегодняшнего дня ни разу не видел столь знатного аристократа и восхищенно разглядывал его. За все дни процесса Чен не вымолвил ни слова. Видимо, его речь была впереди.
Судья просмотрел бумаги и продолжил допрос. Вопросы по-прежнему задавались только Селдону.
Вопрос: Итак, доктор Селдон. Сколько человек занято в вашем проекте?
Ответ: Пятьдесят математиков.
В.: Включая доктора Гааля Дорника?
О.: Доктор Дорник – пятьдесят первый.
В.: Следовательно – пятьдесят один человек? Подумайте хорошенько, доктор Селдон. Может быть, насчитаете пятьдесят два или пятьдесят три, а может – и больше?
О.: Доктор Дорник еще не приступал к работе. Вместе с ним число сотрудников составляет пятьдесят один. А пока, как я уже сказал, – пятьдесят.
В.: И никак не сто тысяч?
О.: Математиков? Нет.
В.: Я не спрашивал, сколько у вас математиков. Всего сотрудников у вас сто тысяч?
О.: Если считать всех, то вы близки к истине.
В.: Близок? Цифра точная! Я утверждаю, что в разработке вашего проекта занято девяносто девять тысяч пятьсот семьдесят два человека.
О.: По-видимому, вы учли даже жен и детей.
В.(раздраженно): Я утверждаю, что сотрудников девяносто девять тысяч пятьсот семьдесят два. Отрицать бесполезно.
О.: Я согласен с приведенной вами цифрой.
В.(заглянув в бумагу): В таком случае оставим на время этот вопрос и перейдем к другому. Не будете ли вы, доктор Селдон, так добры и не повторите ли еще раз ваши соображения относительно будущего Трентора?
О.: Я уже отвечал, но могу повторить еще раз: через пять веков Трентор будет лежать в руинах.
В.: Вы не находите, что ваше высказывание противозаконно?
О.: Нет, сэр. Научная истина не имеет ничего общего с такими понятиями, как законность и противозаконность.
В.: Вы уверены в том, что ваше утверждение является научной истиной?
О.: Да.
В.: На каком основании?
О.: На основании результатов математических и психоисторических исследований.
В.: Можете ли вы доказать, что ваши математические расчеты верны?
О.: Другому математику? Конечно.
В.(улыбнувшись): Вы хотите сказать, что открытая вами истина настолько эзотерична, что простому человеку ее не понять? А вот мне почему-то всегда казалось, что истина должна быть доступна для всех.
О.: А она доступна. Для многих. К примеру – физика переноса энергии, известная нам под названием термодинамики, была ясна и истинна на протяжении всей истории человечества. Однако до сих пор найдутся люди, которые сочтут, что построить обычный генератор невозможно. Причем среди них могут быть и высокообразованные люди. Сомневаюсь, что уважаемые члены Комитета…
(Тут один из «уважаемых членов Комитета» наклонился к судье и что-то прошептал ему на ухо. Судья покраснел и прервал Селдона.)
В.: Мы здесь не для того, чтобы выслушивать лекции, доктор Селдон! Допустим, вы ответили на мой вопрос. А теперь позволю себе высказать предположение. Не могут ли ваши предсказания упадка Трентора быть направлены на подрыв доверия населения к правительству Империи, причем в ваших интересах?
О.: Это не так.
В.: Не содержится ли в ваших предсказаниях упоминание о том, что период времени, предшествующий так называемому распаду Трентора, будет характеризоваться различными беспорядками?
О.: Вы правы.
В.(удовлетворенно): Отсюда легко предположить, что вы надеетесь спровоцировать эти беспорядки и на Вашей стороне будет армия в сто тысяч человек.
О.: Во-первых, это неправда. И даже если бы это было так, вам было бы легко убедиться, что среди исследователей с трудом наберется десять тысяч мужчин призывного возраста, причем ни один из них в жизни не держал в руках оружия.
В.: А не действуете ли вы как агент какой-либо другой организации?
О.: Нет, я ни на кого не работаю, господин судья.
В.: Вы – бессребреник, слуга науки?
О.: Да.
В.: Тогда следующий вопрос. Можно ли изменить будущее, доктор Селдон?
О.: Конечно. Например, этот зал может через пару мгновений взлететь на воздух. Если бы это произошло, будущее в какой-то степени изменилось бы.
В.: Не иронизируйте, доктор Селдон. Я вас спрашиваю, может ли измениться будущее всего человечества.
О.: Да.
В.: Это легко сделать?
О.: Нет. Очень трудно.
В.: Почему?
О.: Дело в том, что психоисторическая направленность населения даже одной планеты имеет колоссальный запас инерции. Для того чтобы направленность изменилась, она должна столкнуться с чем-то имеющим сходный запас инерции. С такой же массой людей, например. А если их мало, должен пройти солидный промежуток времени. Понимаете?
В.: Думаю, что да. Трентор не обязательно должен быть разрушен, если большие массы людей будут этому противостоять.
О.: Вы правильно поняли.
В.: Ста тысяч человек хватит?
О.: Нет, сэр. Этого будет мало.
В.: Вы уверены?
О.: Прошу вас учесть, что население Трентора составляет около 40 миллиардов. Что тенденция к распаду охватывает не только Трентор, но и всю Империю, а в Империи проживает почти квинтиллион человек.
В.: Ясно. Тогда, может быть, сто тысяч ваших сотрудников смогут хоть как-то противостоять разрушению, если и они, и их потомки будут работать над этой проблемой в течение пятисот лет?
О.: Боюсь, что нет. Пятьсот лет – это слишком мало.
В.(улыбаясь): Ну-ну… Итак, доктор Селдон, из всех ваших заявлений можно логически вывести следующее: вы собрали сто тысяч человек для работы над вашим проектом. Однако этого недостаточно для того, чтобы изменить ход истории Трентора на протяжении пятисот лет. Другими словами, они не могут предотвратить упадка, как бы упорно ни трудились.
О.: К сожалению, вы правы.
В.(торжественно): В таком случае, доктор Селдон… Обдумайте ответ. Какова цель работы ста тысяч ваших сотрудников?
Голос судьи сделался резко-скрипучим. Казалось – до сих пор он темнил, а теперь вышел из укрытия и был уверен, что загнал своими вопросами Селдона в угол.
По залу пробежал шепоток. Даже члены Комитета начали переговариваться. Только Председатель оставался все таким же невозмутимым и мрачным.
Гэри Селдон молчал. Он ждал, пока установится тишина.
О.: Свести к минимуму последствия упадка.
В.: Точнее. Что вы имеете в виду?
О.: Объяснить просто. Будущее разрушение Трентора – не изолированный процесс, отдельный от всей истории человечества. Оно станет кульминацией сложной драматической коллизии, возникшей несколько столетий назад, развитие которой все ускоряется. Я имею в виду, господа, полный упадок и распад Галактической Империи.
Шепот в зале перерос в возмущенный гул.
– Значит, вы открыто заявляете, что… – воскликнул судья.
Но его слова потонули в общем крике: «Измена!»
Председатель поднял молоток и ударил в гонг. В аудитории постепенно восстановилась тишина. Судья глубоко вздохнул и продолжил допрос.
Б.(театрально-торжественно): Осознаете ли вы, доктор Селдон, что говорите об Империи, история которой насчитывает двенадцать тысячелетий, за плечами которой превратности судьбы многих и многих поколений…
О.: Осознаю. Мне известно как теперешнее состояние Империи, так и ее прошлое, Не желая оскорбить кого-либо из присутствующих, скажу, что мне все это известно лучше, чем многим другим.
В.: И вы предсказываете разрушение всей Империи?
О.: Мое предсказание основано на математических расчетах. Здесь нет никаких личных суждений. Я и сам не рад, что все так складывается. Даже если предположить, что Империя плоха на сегодняшний день, состояние анархии, которое неизбежно наступит в ней после распада, будет во много раз хуже. Именно с угрозой анархии и призван бороться мой проект. Падение Империи, господа, – катастрофа, и противостоять ей чрезвычайно трудно. Империей правит бюрократия, власть которой все более усиливается. Всякая инициатива снизу пресекается, воздвигаются кастовые барьеры, задыхается научный поиск, и прочее, и прочее. Все это продолжается уже много веков. Повторяю, это слишком непостижимый и грандиозный процесс для того, чтобы его остановить.
В.: Но разве неизвестно всем и каждому, что именно сейчас Империя сильна, как никогда?!
О.: Впечатление обманчиво. Господин судья, гнилое дерево кажется нам сильным и здоровым, пока молния не расколет его пополам. Порывы грозового ветра в ветвях дерева Империи уже слышны. Прислушайтесь – и вы услышите, как оно потрескивает.
В.(не слишком уверенно): Мы здесь не для того, мистер Селдон, чтобы выслушивать ваши…
О.(решительно): Империя исчезнет, и все блага, что были созданы за время ее существования, исчезнут вместе с ней: знания, установленный порядок вещей… Начнутся бесконечные межзвездные войны, заглохнет межпланетная торговля, уменьшится число людей, отдаленные миры утратят связи с центром Галактики. И ничего с этим нельзя будет поделать.
В.(тихо, почти шепотом): Никогда?
О.: Психоистория, способная предсказать упадок, не умалчивает и о последующих мрачных временах. Империя, господа, как уже говорилось, продержится двенадцать тысяч лет. А период мрака и хаоса продлится не двенадцать, а тридцать тысячелетий. Потом появится Вторая Империя, но в промежутке между нашей цивилизацией и ее возникновением тысячи поколений проживут в хаосе. Вот с чем мы призваны бороться.
В. (оправившись от потрясения): Но вы сами себе противоречите! Ранее Вы сказали, что не можете препятствовать разрушению Трентора, то есть, по-видимому, и распаду – так называемому распаду Империи тоже…
О.: А я и не утверждаю, что мы способны противостоять упадку. Но пока еще не поздно попытаться повлиять на продолжительность мрака и хаоса. Есть возможность, господа, свести ее к одному тысячелетию взамен тридцати, если у моей группы будут условия для работы. Мы живем в очень нестабильное время. Огромную, разрушительную массу событий нужно скорректировать немного – совсем немного, но и этого окажется достаточно, чтобы вычеркнуть двадцать девять жутких тысячелетий из истории человечества.
В.: И как вы предполагаете это осуществить?
О.: Путем спасения интеллекта, Знания не могут принадлежать отдельному человеку, даже тысячам людей. Когда рухнет социальный институт Империи, знания разлетятся на миллионы осколков. Отдельные специалисты будут знать многое о немногом. Сами по себе они станут беспомощными, и знания исчезнут за одно поколение. Но если сейчас мы создадим банк данных всей суммы знаний человечества, они не будут утрачены никогда. Потомки будут строить свою деятельность на готовом фундаменте, им не придется каждый раз открывать все заново. Одно тысячелетие вместо тридцати.
В.: Все это очень…
О.: Тридцать тысяч моих сотрудников с женами и детьми работают над подготовкой «Галактической Энциклопедии». За свою жизнь им этой работы не закончить. Я сам не доживу до выхода первого тома. Но к тому времени, когда Трентор будет разрушен, работа будет завершена и тома Энциклопедии будут в каждой крупной библиотеке по всей Галактике.
Молоток председателя поднялся и опустился. Гэри Селдон сел на скамью подсудимых рядом с Гаалем, улыбнулся и шепнул:
– Ну, как вам этот спектакль?
– Похоже, вы выиграли. Что же будет теперь?
– Прекратят процесс и постараются заключить со мной частное соглашение.
– Откуда вы знаете?
– Если честно – не знаю. Все зависит от Председателя Комитета. Но его я знаю много лет. Я пытался анализировать его деятельность, хотя психоисторическими методами это делать трудновато. Тем не менее есть надежда…
Глава 7
Аваким подошел, кивнул Гаалю, наклонился к Селдону и что-то шепнул ему на ухо. Раздались возмущенные крики, подбежали охранники и отвели Авакима в сторону. Гааля увели.
На следующий день обстановка в корне переменилась. Селдон и Дорник оказались наедине с пятеркой Комитетчиков. Им даже предложили сигары. Селдон закурил, Гааль отказался.
– Наш адвокат отсутствует, – заметил Селдон.
– А сегодня – не судебное заседание, доктор Селдон, – ответил один из членов Комитета. – Мы собрались лишь для того, чтобы обсудить проблемы государственной безопасности.
– А теперь буду говорить я, – мрачно проговорил Линь Чен.
Четверо Комитетчиков торжественно выпрямились. Наступила тишина. Гааль затаил дыхание. Линь – худой, поджарый, угрюмый – выглядел старше своих лет. Он был фактическим правителем Галактики, поскольку ребенок, носивший титул Императора, оставался марионеткой, символом, Правил Галактикой Чен.
– Доктор Селдон, – начал он, – вы нарушили спокойное течение имперской истории. Никто из квадриллионов ныне живущих людей не проживет более столетия, Зачем же нам, в таком случае, отягощать себе жизнь, гадая о том, что будет через пятьсот лет?
– Ну а я протяну не более пяти, – с улыбкой возразил Селдон. – Однако для меня этот вопрос – первостепенный. Можете считать меня идеалистом. Но я думаю так, потому что считаю себя человеком.
– Не имею ни малейшего желания философствовать. Объясните, почему бы мне просто не избавиться от вас, а вместе с вами – от мифического будущего, отстоящего от нашего времени на пять столетий?
– Неделю назад, – мягко сказал Селдон, – у вас была возможность поступить так, и, вероятно, у вас появился бы шанс – один из десяти, – что вы доживете до конца года. Сегодня такая вероятность составляет один из тысячи.
Селдон стряхнул пепел. Комитетчики заерзали в креслах, зашептались. Веки Чена дрогнули.
– О чем это вы?
– Падение Трентора, – ответил Селдон, сделав глубокую затяжку, – нельзя предотвратить никакими волевыми усилиями. А вот ускорить – легко. Молва о судилище надо мной очень быстро разнесется по всей Галактике. Ваш отказ от моих планов предотвратить, смягчить, сократить мучения человечества убедит народы в том, что им не на что надеяться в будущем. Они уже сейчас с тоской вспоминают о том, как жили их предки. Они увидят, что политические революции и промышленные кризисы растут как грибы. В Галактике воцарится ощущение, что только то и ценно, что можно заполучить немедленно. Люди амбициозные ждать не станут, не замедлят и беспринципные. Каждое их деяние будет приближать конец. Казните меня – и крах Трентора наступит не через пятьсот лет и даже не через пятьдесят, а ваш собственный – через год, а то и раньше.
– Этим пугайте младенцев, – буркнул Чен. – Однако ваша казнь – не единственный выход.
Он оторвал свою сухую ладонь от бумаг, на которых она покоилась. Только два пальца остались лежать поверх первого листа.
– Скажите, – спросил он, глядя мимо Селдона, – действительно ли вся деятельность вашей группы заключается, как вы утверждаете, в подготовке Энциклопедии?
– Чистая правда.
– Это обязательно должно происходить на Тренторе?
– Трентор, мой Господин, располагает уникальной Имперской Библиотекой и материалами, собранными нами в Университете.
– Тем не менее. Если бы вы работали в любом другом месте, скажем, на планете, где бы вас не отвлекала суета метрополии, где бы ваши сотрудники могли целиком и полностью отдаться работе, – разве это не лучше?
– Не исключено.
– Прекрасно. Тогда позвольте сообщить вам, что такое место найдено. Трудитесь там спокойно, доктор, вместе со своими коллегами. Галактике будет известно, что вы упорно работаете и боретесь с упадком.
Чен улыбнулся:
– А поскольку сам я не верю во многое из того, в чем должен убеждать других, мне не составит особого труда внушить всей Галактике мысль о возможности упадка, в который сам не верю ни на йоту. А вы, доктор, перестанете досаждать Трентору и Империи. Альтернатива – ваша казнь. И не только ваша. Угрозы меня не пугают. Итак, у вас есть возможность в течение пяти минут выбрать между ссылкой и казнью.
– А какая планета избрана, мой Господин? – осведомился Селдон.
– Если не ошибаюсь, она называется Терминус.
Чен перелистал страницы, выбрал одну и повернул ее к Селдону.
– Она необитаема, но пригодна для жизни. Правда, она несколько удалена…
– Она на краю Галактики! – прервал его Селдон.
– Я и говорю – несколько удалена. Вам это поможет полностью сконцентрироваться на работе. У вас осталось две минуты.
– Но нам потребуется время для организации переезда. Нам придется вывезти двадцать тысяч семей.
– Время у вас будет.
Селдон думал. Последняя минута шла на убыль. Наконец он решился:
– Я выбираю ссылку.
При этих словах замершее сердце Гааля вновь забилось. Он ощутил естественную радость человека, избежавшего смерти. Однако к этому чувству примешивалась доля огорчения – Селдон проиграл…
