Текст книги "Не убоюсь зла (ЛП)"
Автор книги: Айви Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Айви Фокс
Не убоюсь зла
От автора
Если вы читали «Не слышу зла», то имя Чейза Диксона наверняка вам знакомо. Эта история о нем и о его роли в ту самую роковую ночь Хэллоуина. «Не убоюсь зла» – это новелла объемом 20 тысяч слов, которую можно читать как самостоятельное произведение. Однако хочу напомнить, что в серии «Общество» переплетающийся сюжет, поэтому некоторые персонажи из основного цикла появятся и здесь.
Как всегда, я не считаю свои книги откровенно мрачными – скорее, в оттенках серого. Но предпочитаю предупредить: в этой новелле присутствует сцена насилия. Более чувствительным читателям стоит более внимательно читать эту историю из-за потенциальных триггеров.
Если вас не смущает все вышесказанное – приятного чтения. Искренне надеюсь, что вам понравится история любви этой пары из Саутсайда.
С огромной любовью,
Айви.
Плейлист
Savage – Sam Tinnesz
Go Fuck Yourself – Two Feet
Toxic – 2WEI
Hostage – Billie Eillish
Hurt Like Hell – Fleurie
Hurt People – Two Feet ft. Madison Love
Never Be Like You – Crywolf
Eyes on Fire – Blue Foundation
Closer – Kings of Leon
I Found – Amber Run
Пролог
Ава
Я натягиваю капюшон и тихо прикрываю дверцу шкафчика. Каждое мое движение будто просчитано, выверено до мелочей – и, если честно, так оно и есть. Я не дура. Отлично знаю: один неверный жест – и привлеку его внимание. А мне бы очень хотелось закончить неделю без очередного инцидента с Чейзом Диксоном, который, как обычно, поведет себя как полный мудак. Если, конечно, мне повезет.
Перекинув ремень сумки через плечо, я, словно призрак – которым и стала за эти годы, – пробираюсь по заполненному до отказа коридору школы Эшвилл Хай1. Ловко лавирую между людьми, пока наконец не оказываюсь у заветных двустворчатых дверей, ведущих к свободе. Мои шаги то и дело замедляются, приходится петлять между буйными спортсменами, хихикающими чирлидершами и прочими странными типажами, которые так и норовят преградить путь. Будь я их заклятым врагом – эти придурки расступились бы передо мной, как Красное море перед Моисеем. Но, увы, ни у кого в этой школе нет такой власти, как у Чейза.
Особенно у меня.
Я всего лишь девчонка с Саутсайда, которая изо всех сил пытается выжить и не пойти ко дну, каждый день молящаяся о том, чтобы король Эшвилл Хай наконец оставил меня в покое.
Не буду врать. Это действительно больно.
Чейз живет в том же трейлерном парке, что и я. Его ржавая консервная банка на колесах стоит прямо напротив моей. И тем не менее, в этих стенах с ним носятся как с писаной торбой, а на меня смотрят свысока, будто на мусор. Но я знаю, почему он – бог, а я – никто.
Все дело в страхе.
Все боятся Чейза.
Ни для кого не секрет, что у самого популярного парня в Эшвилл Хай – взрывной характер. Он может в одну секунду сладкими речами уговорить девчонку снять трусики, а в следующую – вмазать кому-нибудь кулаком по роже. За эти годы я не раз видела, как он срывается, и зрелище это не для слабонервных. У него серьезные проблемы с гневом, и корнями они уходят в дерьмовое детство и еще более дерьмовые перспективы.
Я понимаю его злость.
Потому что сама постоянно злюсь.
Но не потому, что мы бедны как церковные мыши и что мне, скорее всего, никогда не выбраться из Саудсайда – да что там, даже из Эшвилла. С этим я могу смириться. Не всем суждено воплотить «американскую мечту» – некоторые из нас прекрасно живут и в кошмаре.
Нет. Я злюсь потому, что единственный друг, который у меня когда-либо был, теперь меня ненавидит. И, что хуже всего, решил, что я обязана прожить остаток дней, мучаясь от его жестокости. Да-да, вы угадали. Звание «проклятие моего существования» получает не кто иной, как сам Чейз Диксон. Парень, который держит всю школу под каблуком и за которым все идут, как безмозглые овцы – даже когда дело касается того, чтобы сделать мне гадость.
Вздох.
Он не всегда меня ненавидел. На самом деле, Чейз был моим первым поцелуем и единственным мальчиком, который говорил, что любит меня. Нам было всего тринадцать, но в тот день я тоже пообещала, что всегда буду любить его.
Какой же я была дурой.
Глупая, глупая, глупая Ава.
Я была так наивна. Так легко поверила, что мы будем вместе противостоять всему миру. Думала, что мы будем вместе вечно. Но, как и все живое в Саутсайде, рано или поздно наша дружба превратилась в дерьмо.
Встряхнись, Ава. Ты пережила еще одну неделю в этом месте. Просто иди домой, запрись в комнате и притворись, что до понедельника еще целые световые годы.
Раз сегодня пятница, мама с папой наверняка пойдут расслабиться в «Большой Джим», предоставив трейлер мне. Не то чтобы они не заслужили отдыха. Они пашут как проклятые, чтобы у нас была крыша над головой – пусть и на колесах. Для меня это никогда не было проблемой. Мои родители любили меня, у меня было все необходимое. Некоторые в нашем парке не могут похвастаться даже этим.
Взять того же Чейза.
У него есть только мать, и все знают, что Джанет готова продать последнюю еду ради очередной дозы. Отец называет ее «функционирующей наркоманкой», потому что та умудряется работать официанткой в «Большом Джиме» и делать вид, что у нее все под контролем. А я просто называю ее мерзкой. Каждый раз, когда я прихожу в бар, она сидит на коленях у какого-нибудь парня, извиваясь за чаевые.
Но Джанет – еще не самый ужасный родитель Чейза. Ее бывший был страшным отморозком, работавшим на еще более страшную банду. Все знали: если Такер Диксон выходит из себя – держись подальше, иначе он распотрошит тебя как рыбу просто за то, что ты оказался у него на пути. Я сама видела, на что он способен в ярости. Причем по отношению к собственному сыну. Такер был бессердечным ублюдком, и мне до смерти было страшно смотреть, как он использует Чейза в качестве груши для битья. И хотя я понимала, чем это для меня обернется, однажды не выдержала и решила, что хватит.
Оглядываясь назад, возможно, мне не стоило приходить Чейзу на помощь.
Может, нужно было сидеть в своем трейлере и ждать, пока родители вернутся и остановят его отца.
Но я не стала.
Вместо этого я вызвала копов. И когда те приехали и увидели Чейза – избитого, окровавленного, сломленного – этого хватило, чтобы посадить его отца надолго за решетку.
Мне казалось, что в тот день я спасла мальчика, которого любила. Но на самом деле я лишь потеряла лучшего друга. Чейз так и не простил меня. За то, что я сдала его отца, он назвал меня крысой. Стукачкой. А в нашем мире участь предателя хуже смерти. С тех пор все от меня отвернулись. Не имело значения, что я хотела спасти жизнь другу; что однажды Такер все равно бы перешел грань и убил бы Чейза.
Это не имело значения тогда. Не имеет и сейчас.
Важно лишь то, что из-за того решения помочь другу я стала изгоем. Поэтому я опускаю голову и стараюсь быть как можно незаметнее, надеясь, что со временем люди забудут, за что меня ненавидят.
Даже если Чейз никогда этого не забудет.
Глава 1
Чейз
Я мчусь к гаражу сломя голову, надеясь, что Боб не надерет мне яица за опоздание на пару минут, только для того, чтобы обнаружить Темного Принца Нортсайда, который ждет меня, прислонившись к своему новенькому блестящему грузовику.
Черт.
Мой босс точно не обрадуется, что я заставил ждать самого Истона Прайса – даже не минуту, а целых пятнадцать. Я спрыгиваю с байка, снимаю шлем и неспешно иду к нему. Теперь уже нет смысла торопиться.
– Пригнал очередной "Порше", чтобы я отмывал? Если да, то я попрошу Боба содрать с тебя втридорога. Свиную кровь так просто не отмоешь, знаешь ли?
Он достает сигарету и прикуривает от своей верной «Зиппо», демонстрируя свою фирменную самодовольную ухмылку.
– Не, пацан. Сегодня просто проверить движок. Шумит немного, наверное, масло надо сменить.
– Конечно, – фыркаю я. – Дай мне минуту, чтобы переодеться, и я займусь твоей тачкой.
Эти богатые выскочки с северной части города терпеть не могут пачкать руки. Даже ради такой ерунды, как замена масла. Наверное, здорово, когда другие делают за тебя всю грязную работу.
Привилегированные ублюдки.
Хотя Истон Прайс – не худший из них. У меня нет претензий к этому так называемому Темному Принцу Эшвилла. Он всегда дает хорошие чаевые и не задирает нос, в отличие от своих зазнавшихся дружков.
Надев свой синий комбинезон, заляпанный машинным маслом, я быстро разбираюсь с его грузовиком. Буквально через двадцать минут Истон уже может катить куда подальше. Оплатив счет, он сует мне хрустящую сотню чаевых. Я засовываю купюру в карман, даже не поблагодарив. Знаю, он не из тех, кто раскидывается деньгами напоказ, и не из тех, кто любит благодарности. Как я и сказал – для нортсайдовского придурка он еще ничего.
– Ну что, есть планы на выходные? – оживленно спрашивает Боб у Истона, толкая меня локтем в бок. Не слишком тонкий способ моего босса подлизаться.
Бобу нравится, что пасынок Ричарда Прайса возит машины именно к нам, а не к какому-нибудь механику в своем районе. И он обожает этим хвастаться. Так что неудивительно: стоит нам выполнить для Истона даже пустяковую работу, как Боб уже готов лизать ему ботинки, лишь бы не потерять клиента. Он ждет, что я буду делать то же самое, но, черт возьми, это не в моем характере. Пусть подхалимничает сам.
– Завтра же Хэллоуин. Наверное, у тебя куча планов?
– Кое-что намечается, – отстраненно отвечает Истон, давая понять, что не горит желанием обсуждать личную жизнь с механиком.
– По слухам, Линкольн Гамильтон закатывает большую вечеринку в особняке бывшего губернатора. Это правда?
От меня не ускользает, как плечи Истона напрягаются при упоминании вечеринки. Или, может, при упоминании имени мертвого губернатора. Честно говоря, мне плевать, что его так задело. Вот только бы Боб проявил чуть больше такта и прекратил лезть не в свое дело.
– Странновато устраивать тусовку в том же доме, где погибли его родители, тебе не кажется?
– Они погибли уже давно. По-твоему, Линкольну нужно вечно сидеть в трауре? – холодно парирует Истон, и его обычно расслабленное лицо искажает жесткая гримаса.
– Я не имел в виду ничего плохого... – заикается Боб, беспомощно моргая.
– Разве?
Боб переминается с ноги на ногу под тяжестью своих трехсот фунтов. Зрелище не просто жалкое – оно невыносимое. Мой босс буквально съеживается под ледяным взглядом Истона.
– Мнения – как задницы. Есть у всех, – вставляю я, пытаясь разрядить обстановку.
– Верно, – усмехается Истон, переводя взгляд с Боба на меня. – И какое же мнение у тебя?
– Они мертвы. А он – нет.
Серые глаза Истона вспыхивают – мой ответ явно его позабавил.
– Хочешь прийти?
– На вечеринку в честь Хэллоуина? Ага, я пас, – бурчу себе под нос.
Проводить вечер в Нортсайде – не совсем мое представление о веселье.
– Уверен? Могу внести тебя в список гостей. Гарантирую – ночка будет незабываемой.
– Конечно, он придет! Правда же, Чейз? – отвечает за меня Боб, явно пытаясь вернуть расположение Истона.
– Добавлю тебя в список. Увидимся там, пацан.
Я сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться на очередное «пацан». Боб, наверное, сразу же уволит меня, если я еще больше разозлю его любимого клиента. А поскольку мне нужны деньги, которые я здесь зарабатываю – на еду, одежду и прочие расходы, – держу язык за зубами.
Мы оба смотрим, как его грузовик исчезает вдали, и я ругаюсь про себя, как только он скрывается из виду. Потому что прекрасно знаю, что сейчас скажет Боб, еще до того, как тот откроет свой рот.
– Ты пойдешь на эту вечеринку, Чейз. Иначе можешь даже не появляться здесь на следующей неделе.
Ага.
Я так и знал, что этот ублюдок ляпнет что-то такое.
Я лежу в постели, и усталость долгого дня, наконец, дает о себе знать. Когда вернулся с работы, у меня хватило сил только на душ и кусок замороженной пиццы, разогретой в микроволновке. Время от времени телефон вздрагивает от нового сообщения. Несомненно, какая-то девчонка из школы пытается заманить меня к себе. Дело в том, что в последнее время у меня вообще нет никакого желания с кем-то трахаться.
Ну, может быть, не со всеми. Я приподнимаюсь на кровати и слегка раздвигаю занавески – ровно настолько, чтобы видеть трейлер напротив. Как всегда, Ава трясет своей попкой под какую-то песню Дрейка, пока готовит себе нормальный ужин. Никаких полуфабрикатов для маленькой «Мисс Паиньки».
Я облизываю губы, наблюдая, как она грациозно двигается в тесной кухоньке, выкладывая на тарелку что-то невероятно аппетитное. Как в детстве, она до сих пор обожает проводить свободное время за готовкой. Интересно, какие шедевры она могла бы создавать, будь у нее хоть немного денег. Но их отсутствие никогда не мешало Аве проявлять креативность. Хотя, наверное, это плюс жизни в нашем районе. В Саутсайде приходится быть изобретательным.
Аромат из ее трейлера настолько насыщенный, что я почти чувствую его вкус на своем языке.
Энчиладас. Мое любимое.
Гребаная Ава Бейли.
Она дразнит меня не только своими соблазнительными формами, но и этим умопомрачительным запахом.
Воспоминания о временах, когда она пробовала новые рецепты и угощала меня, накатывают так же сильно, как этот насыщенный аромат. Мы были тогда такими юными. Глупыми и влюбленными друг в друга. Мы были всем, что у нас есть в этом мире, и я, черт возьми, доверял ей всем своим сердцем.
Пока она не раздавила его.
Я должен был убить его своими руками, но Ава украла у меня это.
Боже, как же я ее ненавижу.
С годами жажда мести превратилась в монстра, которого мне порой трудно контролировать. Ава была для меня всем. Но она разрушила то, чего я желал больше всего. Я не могу простить ей это. Никогда не прощу. И как бы ни трепетало мое сердце в груди каждый раз, когда я улавливаю шлейф ее ванильных духов, я все равно буду ненавидеть ее за то, что она у меня отняла. Она должна была быть на моей стороне, но вместо этого стукачнула, впустив шерифа Эшвилла в мою дерьмовую жизнь и вырвав месть из моих рук.
Почему она не могла просто не лезть?
Я привык к его издевательствам. Я выработал достаточный иммунитет, так что ни оскорбления, ни удары не могли причинить мне реального вреда. Но в тот момент, когда Ава вызвала копов на моего отца и его увезли, я понял, все навсегда изменилось.
Даже если его и посадили, рано или поздно он вернется за мной. Он найдет способ закончить то, что начал в тот день, когда избил меня до полусмерти. Единственное, чего добилось вмешательство Авы, – это дало ему преимущество неожиданности. Пока он жил с нами, я мог спланировать свой ход раньше него. Я мог подготовить месть, не спуская с него глаз. Но теперь я не знаю, когда он придет.
Или еще хуже...
Когда он придет за ней.
Я снова заглядываю в окно, и ненавижу страх, ползущий по спине. Дыхание перехватывает, будто его пальцы уже душат меня – от одной только мысли, что сначала он придет за ней, а не за мной. Ава с аппетитом откусывает кусочек ужина, и вместо привычной фантазии, как ее пухлые губы обхватывают мой член, перед глазами возникает другой образ: ее губы, раздвигающиеся в беззвучном крике, в последнем вопле о помощи, прежде чем рука моего отца навсегда заставит их замолчать.
Дыхание перехватывает еще сильнее, а сердце бешено бьется о грудную клетку.
Мне не должно быть дела до Авы. Я не должен тратить ни секунды на переживания за нее. Но, черт побери, я переживаю.
Все эти годы я пытался сломать ее. То из-за ярости от предательства, то потому, что в глубине души жаждал убедиться, что она сможет противостоять злу куда более страшному, чем я. Ни одна моя подлость, ни одно издевательство не заставили Аву отступить. Даже когда она изо всех сил старается остаться незамеченной, ее непослушные каштановые волосы и сияющие зеленовато-орехововыеф глаза делаю это невозможным. Ее красота бросается в глаза, как больной палец, сколько бы она ни пряталась под мешковатыми толстовками. Но, несмотря на всю мою жестокость, в ней осталась сила. Я лишь надеюсь, что ее хватит, чтобы отбиться от того монстра, который может за ней прийти.
Я беру в руки официальное уведомление об освобождении отца, полученное месяц назад. С тех пор как это проклятое письмо пришло, я не могу думать ни о чем другом. В первые ночи после его выхода из тюрьмы я ожидал, что он ворвется в наш трейлер, но к моему глубочайшему разочарованию, тот так и не объявился.
Что он замышляет? Он никогда не был из тех, кто прощает и забывает. Как и я, он всегда стремился к мести.
Так в чем же дело?
Где он, черт возьми?
Эта неизвестность сводит меня с ума. Я больше не тот слабый мальчишка, которого он избивал ради собственного удовольствия. Теперь я могу дать ему отпор, и как бы внезапно он ни появился – я готов.
Я в последний раз бросаю взгляд на Аву, и мои губы непроизвольно сжимаются от отвращения – отвращения к этой назойливой тревоге, которая не дает мне спать по ночам.
Что, если он придет за ней раньше, чем за мной?
Глава 2
Ава
Мои веки медленно приподнимаются, когда звук заведенного двигателя вырывает меня из сна. Вяло приподнимаясь с кровати, я украдкой заглядываю в окно и вижу Чейза, который присел на корточки возле своего байка, что-то там ковыряя. Я закусываю уголок нижней губы, рассматривая его загорелую обнаженную грудь. Хотя в Эшвилле уже осень, погода все еще достаточно теплая, и он не чувствует осеннего холода на своей золотистой коже. Он вытирает лоб мускулистым предплечьем, и по его рельефному прессу стекают капли пота, отчего у меня вспыхивает лицо, а внизу живота возникает приятное напряжение.
Господи, да я просто мазохистка.
Чейз годами терзал меня, а я таю от вожделения при виде него.
Аргх.
Мне нужно отвернуться.
Мне нужно сделать вид, что его не существует.
Но вместо этого мой взгляд скользит по его впечатляющему телу, представляя, какова его солоноватая кожа на вкус. В трейлере непривычно тихо – видимо, родители уехали за продуктами. Не раздумывая, я пользуюсь одиночеством. Прислонившись к стене, просто любуюсь открывшимся видом, а моя рука скользит вниз по телу. Я сжимаю чувствительную грудь, представляя, как это делает Чейз – его сильные ловкие пальцы играют с моими соском. Другая рука ведет себя менее терпеливо: она сразу устремляется ниже, к уже влажным и жаждущим ласк половым губам.
Подняв с земли бутылку воды возле ящика с инструментами, Чейз выпрямляется во весь рост, давая мне возможность рассмотреть его великолепное тело.
И оно действительно великолепное.
Его черты, как у Адониса, могли бы соблазнить даже самую добродетельную душу. Как бы он ни отравлял мне жизнь, увы, я не застрахована от его чар. Мои жадные глаза скользят по его стальному прессу, а пальцы находят чувствительный бугорок, нежно дразня его, пока я не превращаюсь в сплошные нервы и не начинаю прерывисто дышать. Я представляю его пухлые губы и коварный язык, который так любит мучить меня – как он скользит между моих ног, находя ту самую точку, от которой в глазах вспыхивает белый свет. Оргазм накатывает быстро и мощно, и я кончаю с его именем на губах.
Я еще пребываю в оцепенении от того, как быстро фантазии о соседском мальчишке довели меня до края, когда открываю глаза и замираю.
Чейз больше не возится с байком. Его угрожающий взгляд направлен прямо на мою комнату, а на лице застыла такая привычная гримаса недовольства, что она лишает его природной красоты.
Черт!
Он что, слышал меня?
Он стоит так целую вечность, затем с хрустом сминает пластиковую бутылку в руке. Пнув ящик с инструментами, бросается обратно в трейлер, хлопнув дверью с такой силой, что я удивлена, как она не слетела с петель.
С чего это он вдруг так взбесился?
Неужели злится, потому что догадался, что я думала о нем?
Нет, этого не может быть. Наверное, мне показалось.
Но если он и правда услышал, не удивлюсь, если использует эту мою слабость против меня в понедельник. Он ненавидит меня до глубины души, и любое мое удовольствие считает личным оскорблением. Он заставит меня заплатить за это, как только мы окажемся в школе.
Я мотаю головой и плюхаюсь обратно на кровать, закрывая глаза рукой. Ну почему я постоянно так поступаю с собой? Он ненавидит меня. Ненавидит с тринадцати лет. Почему я просто не могу забыть его? Забыть, что мы когда-то были друзьями. Мы никогда не станем ими снова, не говоря уж о чем-то большем. Да, мое тело жаждет его, но разум должен понимать, что нельзя желать того, кто приносит только боль.
Не желая дальше погружаться в эти безумные мысли, я решаю, что пробежка – более полезный способ потратить послергазменные эндорфины. Надеваю шорты, майку и старые кроссовки. Выглядит не очень, но сойдет. Выхожу из трейлера, вставляю наушники с музыкой в уши и бегу – пока сердце не начнет бешено колотиться не от фантазий о Чейзе, а от физической нагрузки. Следующий час я только и делаю, что бегу. Я никогда не увлекалась спортом, но в беге есть что-то первобытное. Когда не хватает дыхания, мышцы горят, но ты заставляешь себя двигаться дальше. А может, мне нравится бег, потому что это максимально близко к побегу из этого места.
Я возвращаюсь вся в поту, но странно довольная тренировкой, предвкушая долгий душ. Но едва подхожу к трейлеру, как чей-то голос окликает меня, заставляя остановиться.
– Ава! – машет мне рукой Стоун Беннетт с широкой улыбкой на лице.
Я тут же улыбаюсь в ответ и подбегаю к ней. Она раскрывает руки для дружеских объятий, но я отстраняюсь – я слишком липкая от пота, чтобы обниматься.
– Навещала маму, да? – спрашиваю я, кивая на трейлер за ее спиной.
– Ага. Сама понимаешь.
Понимаю. Если кому-то и удается выбраться из этого трейлерного парка Саутсайда, он делает все, чтобы не возвращаться. Но иногда выбора нет. Стоун – умная девушка, ей удалось выбраться из этой дыры, но ее мать все еще живет здесь. Так что даже если бы Стоун хотела забыть, где провела большую часть свое жизни, ей все равно пришлось бы возвращаться. На ее месте я поступила бы так же. Мне не стыдно за то, откуда я, или что живу в трейлере. Если подумать, мне еще повезло. В южной части нашего городка есть еще более жуткие места, где можно было бы жить.
Но я искренне рада, что Стоун выбралась отсюда. Она присматривала за мной, когда родителям нужно было время на себя. Она всегда была добра ко мне, разговаривала на равных, хотя мне тогда было всего восемь. Не то чтобы она делала это намеренно. Все знают – в наших краях дети взрослеют быстро. Иначе не выжить.
Мои мысли прерываются, когда я замечаю шикарную машину, припаркованную прямо перед трейлером ее матери. Я хмурю брови, гадая, откуда у Стоун деньги на такую тачку.
– Новое авто? – спрашиваю я.
– Как будто я могу позволить себе такую роскошь. Не-а. Это машина друга моего парня, – смеется Стоун.
– Его друзья что, при деньгах? Или он сам?
– Скажем так, у всех них больше денег, чем здравого смысла. Но они хорошие ребята. Ну, большую часть времени. Мужчины – сложные существа, – она продолжает хихикать.
– И говори, – бормочу я себе под нос, и мой взгляд непроизвольно скользит к трейлеру Чейза в конце грунтовой дороги.
Мой мучитель снова возится со своим байком. Похоже, за время моей пробежки он остыл после своей вспышки гнева и решил вернуться к любимому мотоциклу.
– А, понимаю. Вы с Чейзом так и не помирились?
– Нет. Он до сих пор винит меня за то, что его отец сел в тюрьму.
Ее черты смягчаются, она сжимает мои плечи, пытаясь утешить.
– Ты же понимаешь, что поступила правильно, верно? Отец мог убить его, а ты предотвратила это. Если Чейз не способен увидеть, что ты хотела его защитить – это его проблема. Некоторые люди ничего не видят за пеленой своего гнева. Не вини себя.
– Наверное, – невнятно бормочу я, лениво пиная ногой воздух.
Она хмурит брови, замечая мое подавленное настроение.
– Знаешь, что тебе нужно? Отвлечься.
– Это то, что мне нужно? – скептически усмехаюсь я.
– Да. Однозначно. И я знаю идеальное место. Какие планы на вечер?
– Заедать стресс и смотреть что-нибудь на Netflix, – честно признаюсь я, пожимая плечами.
– Ну уж нет. Ты, Ава Бейли, идешь на вечеринку.
– Хм. Но… Не уверена, – я нерешительно прикусываю губу.
– Никаких «но»! Сегодня вечером мой друг устраивает грандиозную вечеринку в честь Хэллоуина. Только по приглашениям, и ты придешь. Я внесу тебя в список гостей.
– Список? Должно быть, это очень пафосная тусовка, – бросаю взгляд на ее «Ягуар», понимая, что Стоун теперь вращается в кругах, мне недоступных.
– Поверь, никакого пафоса. Но будет весело. Он превращает свой особняк в тематический дом с привидениями. Тебе понравится. Так ты придешь или нет?
Я снова смотрю на трейлер Чейза и на этот раз задерживаю дыхание – он смотрит прямо на нас. Он достаточно близко, чтобы слышать наш разговор. На его лице появляется фирменная надменная усмешка, от которой у меня сводит живот. Он знает, что я почти никогда не выхожу из дома. Я домоседка – но не по своей воле. Чейз позаботился, чтобы со средней школы меня никто никуда не звал. Ни на свидания, уж тем более – на вечеринки. Благодаря ему я – изгой.
С этой мыслью во мне вспыхивает внезапный бунтарский порыв.
– Да, я приду, – отвечаю я, выпрямляя спину.
Стоун замечает Чейза, и уголок ее губ кривится в многозначительной усмешке.
– Отлично. Начало в девять. Увидимся там, Ава. Ты отлично повеселишься, поверь мне.
Она поворачивается к машине, и я вдруг понимаю, что та не сказала, где будет вечеринка.
– Стоун! – кричу я, подбегая к ней. – Ты забыла сказать, где это будет.
– В поместье Гамильтонов в конце Оукли-роуд. Ты его не пропустишь.
Я сохраняю невозмутимое выражение лица, хотя ее слова леденят мне кровь.
Дом бывшего губернатора – последнее место, которое я сочла бы подходящим для веселой вечеринки. Ходят слухи, что особняк Гамильтонов действительно проклят – каждый, кто остается там надолго, умирает. Сначала несколько лет назад погиб Тедди Гамильтон, а в этом году – сам губернатор с женой. Говорят, некоторые заключают пари на то, когда последний выживший из рода Гамильтонов, Линкольн, покончит с собой или умрет при загадочных обстоятельствах.
Но, учитывая, что сегодня Хэллоуин, это и правда идеальное место для «дома с привидениями».
Я смотрю, как Стоун уезжает на своем шикарном спорткаре, и направляюсь к своему трейлеру. Чейз склонился над мотоциклом, сосредоточенный на работе. Я пытаюсь воспользоваться моментом и проскользнуть мимо незамеченной.
Я уже в двух шагах от двери, когда слышу его голос:
– На твоем месте я бы не ходил на эту вечеринку.
Я медленно выдыхаю и поворачиваюсь к своему безжалостному мучителю.
– Ну, ты – не я, – резко отвечаю я, скрещивая руки на груди.
– Могут случиться плохие вещи, – бросает он, не отрываясь от возни с мотоциклом, даже не удостоив меня взглядом.
«Плохие вещи уже случились»,– хочу сказать я, но лишь сжимаю губы.
– Сиди дома, Ава. Так будет лучше.
– С каких это пор ты заботишься о моей безопасности? – фыркаю я.
Он приподнимает голову, и я успеваю уловить проблеск грусти в его глазах, но его тотчас же сменяет привычное презрение.
– Делай что хочешь. Мне плевать.
Я прикусываю щеку изнутри и разворачиваюсь. Типичный Чейз – выводит меня из себя парой слов.
– Ава, – окликает он, когда моя рука уже тянется к ручке двери. – Еще кое-что.
– Что?! – я резко оборачиваюсь, все тело дрожит от нервного напряжения.
Он встает, бросает гаечный ключ на землю и в три шага сокращает расстояние между нами. Дыхание перехватывает, когда он оказывается в сантиметре от меня. Я стою на ступеньках, на уровне его глаз, и такая близость смущает.
Он подхватывает прядь моих волнистых волос, выбившуюся из хвоста во время пробежки. Наматывает ее на палец и слегка тянет. Это могло бы быть милым, если бы я не знала, какой Чейз хищник. Он играет со мной – и когда его вторая рука обхватывает мое горло, я понимаю, что права.
Я замираю на месте, когда он прижимается своей грудью к моей, и этот контакт обжигает изнутри. Он наклоняется, его губы у самого моего уха, и я изо всех сил стараюсь не дрожать.
– Если я еще раз услышу, как ты выкрикиваешь мое имя, кончая, – пожалеешь.
– Я не... – начинаю отрицать, но его хватка на моей шее обрывает ложь.
Он отстраняется ровно настолько, чтобы вонзить свой взгляд в меня, перехватывая подбородок вместо горла.
– Не ври, мне Ава. У тебя никогда это не получалось, – шипит он, его ноздри раздуваются от отвращения.
Мне хочется спрятаться от этой ненависти, зализывая раны в своем трейлере, но я лишь вздрагиваю, когда его большой палец грубо проводит по моей нижней губе. Его взгляд пригвождает меня стоять на месте, пока тот играет с моими губами.
– Не смей больше так делать.
– Иначе что? – огрызаюсь я с той же яростью, что и он. Внутри я бью себя за эту вспышку храбрости. Мне давно стоило понять – за дерзость всегда приходится расплачиваться.
На его губах расцветает жестокая ухмылка. Он наклоняется еще ближе, моя грудь прижимается к его обнаженной. Он должен пахнуть машинным маслом и грязью Саутсайда, но все, что я чувствую, – аромат его шампуня с зеленым яблоком.
– Скажем так, если эти пухлые губки снова прошепчут мое имя, когда ты будешь кончать, мне придется найти новые способы наказать тебя.
– Разве остались те, что ты еще не испробовал?
– Я могу придумать еще несколько, – усмехается он. – Если ты трахаешься со мной в своем воображении, будь уверена – я трахну твой ротик по-настоящему.
Мои глаза округляются.
– А если ты не усвоишь урок, я буду покрывать отметинами твое упругое тело, пока это не произойдет.
Он отпускает мой подбородок, и его рука скользит вниз по моей груди. Он сжимает набухшую грудь, сосок тут же твердеет под его прикосновением, будто жаждет лишь его грубости. Его дыхание остается прерывистым, пока ладонь исследует мое тело.
– Может, мне стоит наказать тебя прямо сейчас? – хрипло угрожает он, его пальцы играют с резинкой моих шорт.
Я не отвожу взгляда, показывая, что не боюсь его.
Но ему нравится мое неповиновение. Более того – он этим живет. Здравый смысл велит отступить, но я лишь копирую ледяную жесткость его карих глаз.
Когда Чейз засовывает руку в мои шорты, я прикусываю язык, лишь бы не застонать от удовольствия. Обнаружив, что я влажная и жаждущая, он закрывает глаза, а мои щеки пылают.
А затем, в одно мгновение, он отстраняется. Будто мое возбуждение оскорбило его, и он не может убежать от меня достаточно быстро.
Я стою с открытым ртом, пытаясь осознать произошедшее. Чейз поворачивается ко мне спиной, но замирает на пороге своего трейлера.
– Не смей ходить на эту вечеринку. Я предупредил, Ава, – рычит он со звериной злобой и захлопывает дверь с той же силой, что и утром.
Я бросаюсь в безопасность своего дома, отчаянно нуждаясь в холодном душе, и на этот раз причина вовсе не в пробежке.
