Текст книги "Звездочка светлая"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Тебе решать.

– Пока все шло так хорошо! Эндрю реагирует именно так, как я рассчитывал. Готов поспорить на что угодно: мой план сработает.

– По-моему, ты уже принял решение, Гуннар. Й надеюсь, оно окажется правильным, – с металлом в голосе добавил Джон.

– Иначе ты перережешь мне глотку, не так ли? Но тебе не придется затруднять себя. Если что-то будет не так, я сделаю это собственными руками. Не волнуйся. С Эндрю все будет в порядке. Если я почувствую угрозу, то сразу же отошлю его домой.

– Не сомневаюсь.

– Позвоню тебе завтра вечером. И вот еще что: мне понадобится человек, чтобы присматривать за Эндрю и Стивеном, когда они гуляют по лесу. Может быть, Джадд Уокер. Я с ним уже работал.

– Он будет у тебя завтра же вечером.

– Хорошо. – Помешкав секунду, Гуннар сказал:

– Я могу и ошибаться, Джон.

– Я знаю тебя не первый год и не припомню,

Чтобы интуиция когда-нибудь подводила тебя. Доверься ей. Так будет лучше всего.

– До свиданья, Джон.

Гуннар положил трубку, но продолжал стоять в эркере кабинета, глядя в окно. Ему было страшно. Он надеялся, что Джон снимет с его плеч эту огромную ответственность, приказав немедленно возвращаться в Седихан. Предчувствие беды, охватившее его возле машины, было столь мимолетным, что казалось не более чем игрой воображения, однако он не имеет права рисковать Эндрю, даже если опасность минимальна. Если бы три грядущих месяца не были так важны для самочувствия ребенка, он немедленно сунул бы всех в машину и погнал ее обратно в аэропорт.

И все же Гуннар отчетливо ощутил прикосновение «мерзости», как он ее называл, и ощущение это было, как и пять лет назад, очень сильным. Но теперь он мог защитить Эндрю и Квинби.

Глава 3

Мальчик закричал.

Квинби рывком села в постели. В этом крике прозвучал ужас, и сразу же вслед за ним последовали всхлипывания.

Она спустила ноги на пол, схватила халат со стула, стоявшего возле кровати, и выбежала из комнаты.

Через несколько секунд Квинби уже распахнула дверь в детскую и включила свет.

– Эндрю!

Мальчик сидел на постели. По щекам его струились слезы, в широко раскрытых глазах застыл испуг, худенькие плечи содрогались от рыданий.

Квинби бросилась к постели и обняла ребенка, крепко прижав его голову к груди.

– Все хорошо, я с тобой. – Она принялась покачиваться из стороны в сторону, баюкая малыша и гладя его по волосам. – Все в порядке. Тебе приснился страшный сон?

Он кивнул. Дыхание толчками вырывалось из его худенькой груди.

– Да. – Судорожно обвив руками Квинби, он добавил:

– Тени…

– На новом месте всегда плохо спится, к тому же ты устал с дороги. – Квинби коснулась губами виска ребенка. – Не бойся, это всего лишь сон. Плохой сон, Эндрю.

– Нет, они меня ждут. – Эндрю судорожно вздохнул и доверчиво прижался к ней. – Ты такая же мягкая, как моя мама. С тобой мне спокойно.

Квинби почувствовала, как внутри нее прокатилась теплая волна.

– Тебе и должно быть спокойно. – Она внезапно засмеялась. – И мне нравится, что ты считаешь меня… мягкой. Знаешь, о чем думает Гуннар, когда смотрит на меня? О большой мягкой и удобной подушке. Смешно, правда?

Эндрю перестал всхлипывать и поднял голову, чтобы посмотреть на Квинби.

– Ты нравишься Гуннару. – На ресницах малыша повисли слезы, щеки были мокрыми. – На самом деле ты не напоминаешь ему подушку. – Эндрю наморщил лоб, будто пытаясь что-то припомнить. – Хотя он и вправду говорил что-то про кровать.

Квинби рассмеялась.

– О Господи! По-моему, ты наполовину спишь. Мальчик насупился.

– Я не сплю. – Он освободился от ее рук. К нему, похоже, вернулось прежнее достоинство. – Я сожалею, что разбудил тебя. Со мной уже все в порядке.

Квинби хотела снова обнять и приласкать мальчика, но почувствовала, что он уже преодолел в себе слабость и сделать это ей не позволит.

– Тебе часто снятся кошмары? – спросила она.

Он вытер глаза рукавом своей пижамы, на которой тоже красовалась большая надпись «ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ».

– Нет, не очень.

И все же один кошмар у него сегодня уже был – когда он спал в самолете, припомнила Квинби. И тогда он тоже пробормотал это загадочное слово – «тени».

– Если тебе приснится плохой сон, лучше его рассказать, – осторожно сказала она. – Это всегда помогает. Вытащи кошмар на свет, и он растает. Расскажи мне, что тебе приснилось.

Эндрю отрицательно покачал головой.

– Все уже позади. – Он лег и натянул покрывало до самого подбородка. – Сегодня ночью он уже не вернется.

Сегодня ночью – может, и нет, а потом? Судя по всему, мальчику постоянно снится один и тот же сон.

– Я бы с радостью послушала, если, конечно, ты захочешь рассказать мне об этом. Эндрю закрыл глаза.

– Нет, спасибо.

Квинби поняла, что тема закрыта. Протянув руку, она погладила мальчика по голове.

– Может, принести тебе что-нибудь попить? Чашку горячего шоколада?

– Нет, спасибо.

– Или воды?

Он мотнул головой.

Квинби вздохнула и поднялась с постели. Момент слабости миновал, и Эндрю снова держал себя в руках.

– Может, я посижу рядом с тобой, пока ты снова не заснешь?

Он снова мотнул головой.

Помешкав около кровати, Квинби направилась к двери.

– Квинби!

– Да? – Она повернулась к мальчику. Глаза Эндрю были опять широко открыты и задумчиво смотрели на нее.

– Где спит Стивен?

– Гуннар сказал мне, что у него над гаражом – комната с ванной.

– Такая же красивая, как эта? – Эндрю обвел взглядом свою комнату, задержав внимание на старинном кресле-качалке и ситцевых подушках диванчика, стоявшего у окна. – Мне нравится эта комната. Она какая-то… теплая.

– Я не знаю, так ли красиво у Стивена, как здесь, но, если хочешь, завтра мы можем зайти к нему и посмотреть, хорошо ли он устроился.

Эндрю с серьезным видом кивнул.

– Так и сделаем. Хорошо бы Стивену… – Он умолк, подыскивая слово. – Ему одиноко. Наверное, у него никогда не было ничего своего, и чтобы… – Мальчик снова запнулся, тряхнул головой и закончил:

– Даже не знаю, как сказать. Мне нужно подумать.

– Что-нибудь теплое? – подсказала Квинби.

– Что-нибудь… красивое.

Квинби проглотила застрявший в горле комок.

– Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы у него было все, что нужно.

Эндрю радостно улыбнулся и с энтузиазмом закивал головой:

– Ага! Слушай, Квинби, а давай устроим Сти-вену день рождения? Мне кажется, он будет ужасно рад. Он сказал, что ему еще никогда в жизни не дарили подарков на день рождения. Он даже не знает, когда родился. Вот я и подумал, что мы можем выбрать для него какой-нибудь день, в который он как бы родился, и устроить ему праздник. – Эндрю покачал головой. – Надо же, я думал, у всех людей есть день рождения.

– У Стивена была нелегкая жизнь, Эндрю.

– Я знаю. – Мальчик помолчал. – Это несправедливо, когда у одних людей есть столько всего, а у других вообще ничего нет.

– Да, это несправедливо.

– Он никогда не станет умным? – Взгляды Эндрю и Квинби встретились. – Он не… такой, как надо, правда, Квинби?

– Я думаю, ты должен сам решить это для себя. Мне кажется, в Стивене очень много хорошего. Он добрый, мягкий человек. Гуннар говорит, что он светится изнутри.

Эндрю кивнул.

– Он и вправду светится. Мне бы хотелось, чтобы… – Мальчик закрыл глаза. – В общем, это очень необычно. Тут должна быть какая-то разгадка.

Квинби почувствовала новый прилив нежности к этому ребенку. Он такой маленький, а уже понимает, что существуют вопросы, на которые нет ответа.

– Ну что, а теперь – на боковую?

Мальчик кивнул, но тут же снова открыл глаза.

– Стивен любит звезды. Он рассказывает, что в том месте, где он жил раньше, был один старик, который знал все о звездах и рассказывал про них Стивену разные истории. А потом Стивен лежал на траве, смотрел на звезды и вспоминал эти рассказы. Он говорит, что то же самое мы сможем делать в нашем домике на дереве. У нас тут есть какие-нибудь книжки о звездах?

– Думаю, мы сможем найти что-нибудь в библиотеке. Здесь очень много книг. Ты умеешь читать, Эндрю?

Мальчик посмотрел на нее удивленно и даже с некоторой обидой.

– А как же!

Квинби спрятала улыбку в уголках губ.

– Извини. Просто мне еще никогда не приходилось встречать таких развитых пятилетних мальчиков. Завтра прямо до завтрака мы с тобой отправимся в библиотеку и покопаемся в книгах. – Она взглянула на часы и в притворном страхе широко раскрыла глаза. – Даже не завтра, а уже сегодня.

Гляди, сколько времени: третий час, и нам обоим пора спать. Если хочешь, я могу оставить тебе свет.

– Зачем?

Квинби открыла дверь и обернулась к мальчику. На его лице читалось неподдельное удивление. Какие бы ужасы ни мучили его во снах, но реальности он явно не боялся.

– Да просто так. – Она выключила верхний свет. – Помни: если я тебе понадоблюсь, моя комната – прямо за стенкой. Спокойной ночи, Эндрю.

– Спокойной ночи, Квинби. – Голос мальчика был уже сонным. – До завтра…

Квинби тихо прикрыла за собой дверь.

– Что-то не так? – раздался голос за ее спиной.

Она подскочила от испуга и обернулась, а затем облегченно вздохнула. Гуннар.

– С Эндрю все в порядке?

Гуннар поднимался по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Квинби удивило, что он был полностью одет, и даже – в своей неизменной черной кожаной куртке.

– Вы перепугали меня до смерти. – Она шагнула вперед и приложила палец к губам, делая знак говорить тише. – Все в порядке. Эндрю приснился плохой сон, но сейчас, я думаю, он уже уснул.

В коридоре было темно, и она не могла различить лица Гуннара, но почувствовала, что напряжение отпустило его.

– Снова кошмары? – проговорил он глухим голосом. – Он рассказал вам сон?

– Нет, не захотел, но я поняла, что он снится ему регулярно. – Квинби прошла мимо Гуннара и стала спускаться на первый этаж. – Я хочу поговорить с вами.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – твердо заявила она. – Мне кажется, пришло время кое-что прояснить. Идемте.

Гуннар помолчал, а затем приглушенно рассмеялся.

– Слушаюсь, мэм. Сию минуту, мэм!

Квинби направилась в большую, в деревенском стиле, кухню, расположенную в дальнем конце дома. В выложенном из кирпича камине все еще тлели угли, но она включила свет, села за круглый дубовый стол и жестом предложила Гуннару занять место напротив нее.

– Садитесь.

– Мы могли бы устроиться в гостиной. Там было бы гораздо удобнее.

– Я не нуждаюсь в удобстве. Меня трясет от злости, и я хочу расставить точки над "i". – Квинби плотнее запахнула халат в цветочек, надетый поверх батистовой ночной рубашки. Она только что заметила, что впопыхах забыла обуться, и теперь дубовый паркет неприятно холодил ее босые ноги.

– Хотите, я приготовлю кофе? – вежливо предложил Гуннар, но в следующую секунду щелкнул пальцами и спохватился:

– Ах да, извините! Вы же принципиальный противник всяческих удобств. – Он снял куртку, повесил ее на спинку того самого стула, на который указала ему Квинби, и сел напротив. – Судя по всему, одной из причин вашего негодования являюсь я, не так ли?

– Вы правы, черт побери! Эндрю нуждается в помощи, а я по вашей милости блуждаю впотьмах. – Она подалась на стуле и не сводила глаз с Гуннара. – Вы наверняка знали, что он не станет рассказывать мне о своих ночных кошмарах. Я права?

Он кивнул.

– Я знал, что ему не захочется разговаривать об этом.

– И эти сны являются частью его проблем, не так ли?

– Они скорее не причина, а следствие.

Губы Квинби упрямо сжались.

– Хватит загадок!

Гуннар откинулся на спинку стула, внимательно изучая ее лицо.

– А вы, судя по всему, не любите недомолвок, так ведь, Квинби? Вам нужна правда.

– Она нужна всем. Мужчина грустно улыбнулся.

– Вы ошибаетесь. Люди очень часто видят лишь то, что хотят видеть. Честность, как и все прочее, такова, как мы ее понимаем.

– Хватит чепухи! – отчеканила Квинби. – Я сижу здесь посреди ночи вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши философские теории. Можете темнить сколько угодно, когда речь идет о вас или этой вашей таинственной корпорации, но ночные кошмары Эндрю касаются меня самым непосредственным образом. Я хочу знать о них все.

– У вас замерзли ноги? – Гуннар наклонился и заглянул под стол. – Ничего удивительного. На вас даже нет тапок.

– Мы говорим об Эндрю, – напомнила Квинби.

– У вас красивые ноги. Сильные… – Она издала возмущенное восклицание. Гуннар поднял голову и посмотрел на нее невинным взглядом. – Но ведь так и есть! Вы не можете себе представить, как мало на земле женщин с действительно красивыми ногами. Могу поспорить, в детстве вы много ходили босиком.

– Разумеется, ведь я выросла на ферме.

– И я тоже. Нет ничего приятнее, чем чувствовать босыми ногами свежую травку, правда? Мне нравилось лежать на лугу, вдыхать запах земли, травы и ощущать на лице солнечное тепло.

– Так вы – мальчишка с фермы? – Это признание настолько удивило Квинби, что она на какое-то время позабыла о том, что хотела выяснить. – Не очень-то вы похожи на человека, который способен получать удовольствие от сельского пейзажа. Вы больше напоминаете бродягу.

– Вы правы. Я с нетерпением ждал того момента, когда смогу покинуть ферму и убежать в настоящий мир. Мы жили бедно, и у меня был не очень большой выбор. Я решил стать военным. – На его лицо набежало облачко. – Не самое мудрое решение.

– Почему же?

– Я обнаружил, что обладаю способностью к насилию. Я… Оно мне нравилось. Бывали моменты, когда… – Он осекся и несколько мгновений молчал. – Внутри каждого человека есть вещи, о которых ему лучше не знать. Если бы я остался на нашей ферме, моя жизнь, возможно, сложилась бы иначе.

– Лучше?

– Кто знает! По крайней мере, иначе. – Он улыбнулся. – Но тогда я не сидел бы сейчас здесь и не разговаривал с вами. Так что судьба все же оказалась милостива ко мне.

– Вы верите в судьбу?

Гуннар вскинул на нее удивленный взгляд.

– О, да. Все гарванийцы верят в судьбу. – Он пожал плечами и добавил:

– Но вместе с тем, мы верим в логику и рассудок, и потому в наших головах частенько бывает страшная путаница.

– Гарванийцы… – Эхом повторила Квинби. Она что-то слышала о Гарвании, но не могла припомнить, когда и в каком контексте. – Это страна, которая находится где-то неподалеку от Саид-Абабы, не так ли?

– – Находилась. – Воспоминания стерли улыбку с лица Гуннара. – Странно, что вы о ней вообще вспомнили. Однако ее больше не существует. Волны бесшумно сомкнулись над нею. А проще говоря, несколько лет назад мою страну сожрал наш добрый сосед. Свое вторжение он назвал «мирным присоединением».

Квинби захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы хоть как-то выразить сочувствие.

– Что же было на самом деле?

– Настоящая резня. Короткая, кровопролитная.

– Вы в то время были солдатом?

– Нет, я находился на спецзадании, и война закончилась раньше, чем я успел вернуться к своим. – Мужчина отвернулся. – Пять дней. Всего пять дней понадобилось для того, чтобы солдаты Саид-Абабы вошли в нашу страну, всех перебили, все разграбили… – Он сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание. Квинби видела, каких усилий стоило ему держать себя в руках под тяжестью страшных воспоминаний. Губы его искривились в невеселой улыбке. – Простите. Вам совсем неинтересно, а я, когда вспоминаю об этом периоде своей жизни, становлюсь чересчур чувствительным. Но я справлюсь.

Он еще извиняется! Квинби почувствовала такой же прилив материнской заботы, какой охватил ее, когда она успокаивала Эндрю. Ей захотелось привлечь Гуннара к себе, погладить по волосам и баюкать до тех пор, пока не пройдет боль. Зачем он цепляется за эту свою непроницаемую маску, пряча за ней страдания!

– Вы с Эндрю очень похожи, – проговорила Квинби, пытаясь скрыть овладевшие ею чувства. – Но он, по-моему, более рационален.

Его рука накрыла ладонь Квинби, лежавшую на столе.

– Еще бы! Мне понадобилось двадцать пять лет, чтобы приобрести чувство неуверенности и всяческие фобии.

Он повернул ее руку ладонью кверху и стал поглаживать запястье большим пальцем. Квинби почувствовала, как по ее жилам побежало тепло. Ей вдруг стало трудно дышать.

– Как чутко вы отзываетесь. – Он поднял взгляд на ее лицо и улыбнулся с неподдельной радостью. – Ваше сердце забилось, как сумасшедшее. Вам нравится, когда я к вам прикасаюсь, правда?

– Вам не откажешь в сексуальной привлекательности, и вы, как мне кажется, прекрасно об этом осведомлены. – Квинби попыталась освободить руку, но пальцы Гуннара сжались крепче, не позволив ей сделать это. – Взаимное влечение может возникать между мужчиной и женщиной в самое неподходящее время. Это еще ничего не означает.

– Ну почему же? Это означает, что я к тебе постепенно подбираюсь, – ответил он неожиданно мягко и проникновенно. Его большой палец продолжал неторопливо поглаживать ее запястье. – Тебе нравятся прикосновения моих рук, и это уже шаг вперед, Квинби. Думаю, тебе понравится и все остальное, что я буду делать с тобой. – Он взял руку Квинби и положил пальцы на свое запястье. – Вот видишь, ты не одинока. Мое сердце тоже норовит выпрыгнуть из груди. Я так сильно хочу тебя, что испытываю боль.

Квинби облизнула внезапно пересохшие губы.

Кончиками пальцев она ощущала бешеный ритм его сердцебиения, и ее возбуждала сама мысль о том, что причиной этого является она, Квинби. – Не могу понять, с чего бы это. Я не накрашена, мои волосы растрепаны…

. – И под платьем у тебя ничего нет, – добавил он. Квинби опустила глаза и увидела, что полы ее халата разошлись, и взгляд Гуннара не отрывается от округлостей ее полных грудей, натянувших батист ночнушки. – Я вижу твои темные соски под тканью. У тебя чудесная грудь – большая и красивая. – Он поднял глаза и неуверенно спросил:

– Ты, наверное, не разрешишь мне расстегнуть твою ночную рубашку и посмотреть?

– Нет! – с усилием выдавила Квинби. Она чувствовала, как напряглись ее соски. Теперь они уже не проступали, а вызывающе торчали. Она торопливо запахнула халат.

На лице Гуннара выразилось нескрываемое разочарование.

– Я так и думал. Ну что ж, тогда буду смотреть на твое лицо. Это тоже очень приятно. Знаешь, ты замечательно выглядишь, когда краснеешь.

После этих слов ее щеки запылали предательским румянцем.

– Так нечестно. Я не умею ничего скрывать. Мой румянец – как пожарная тревога.

– А мне это нравится. Это честно. Потому что ты сама честная. Мне все в тебе нравится. Глаза у тебя сине-зеленые, как море у Бермудских островов, и очень красивые губы. Каждый раз, когда я смотрю на них, мне хочется их потрогать. Мне хочется потрогать всю тебя. – Глаза Гуннара светились теплом. – Перестань сопротивляться, Квинби. Разве ты не видишь, что это бесполезно! Мы обречены быть друг с другом. Генетики из «Кланада» объясняют влечение, возникающее между двумя людьми, с помощью научных терминов, но между нами существует нечто большее.

– Судьба? – с трудом улыбнулась Квинби. – Боюсь, я не разделяю веру гарванианцев в предопределение.

– Из-за того, что ты по уши влюбилась в мерзавца, который использовал тебя, а потом бросил? Ты потеряла способность видеть и заблудилась. Но теперь ты снова выбралась на правильный путь, и не повторишь своей ошибки. – Он усмехнулся. – Ты вышла на улицу Судьбы, в конце которой тебя дожидаюсь я. Дай мне немного времени, и ты забудешь даже, как выглядел тот француз.

Квинби и без того уже с трудом могла вспомнить облик лощеного Рауля. Он словно растворялся, таял, как злой дух, изгоняемый экзорсистом. Впрочем, так оно и есть, подумала Квинби. Неожиданно для себя она почувствовала, что раны в ее душе, болевшие в течение долгих двух лет после того, как она была отвергнута, начинают чудесным образом затягиваться, а ставшая уже привычной боль затихает.

– Не надо воспринимать меня какой-нибудь неврастеничкой, которая оплакивает саму себя и свое разбитое сердце, – сказала она. – Я не настолько глупа.

Гуннар согласно кивнул, поднес руку Квинби к своим губам и нежно поцеловал ее ладонь.

– Лакруа не был твоей любовью. Я – твоя любовь, и меня ты не потеряешь.

Квинби показалось, что эхо от этих простых и в то же время прекрасных слов звенело в комнате еще несколько секунд после того, как они прозвучали.

– Согласишься ли ты отправиться в постель вместе со мной, чтобы узнать, как хорошо нам может быть вместе? – Он уже не говорил, а почти шептал. – Мы испытаем то, что до этого еще не испытывал ни один из нас. Это будет похоже на прогулку по лугу на рассвете, когда солнце ласкает лицо, а мир рождается заново. Это будет прекрасно, Квинби!

Она завороженно смотрела в его глаза. Она уже ощущала прикосновение солнца к своему лицу, ко всему телу…

Гуннар встал и помог ей подняться со стула.

– Ты согласна?

Квинби уже открыла рот, чтобы ответить согласием, но вовремя одумалась. Что она делает, сумасшедшая! Они ведь едва знакомы!

Глаза Гуннара потухли.

– Значит, нет? – Он шагнул вперед, и Квинби ощутила жар, исходивший от его стройного, гибкого тела, а также уже знакомый ей свежий и терпкий аромат одеколона. – Ты уверена?

В этот момент она не была уверена ни в чем.

Тепло и запахи его тела смешались, и у нее закружилась голова, все поплыло перед глазами. Она почувствовала, что дрожит. Как глупо! Ей уже двадцать семь лет, она давно не школьница! Проглотив комок, Квинби сказала:

– Да, уверена.

– Почему?

– Я вас совсем не знаю.

Во взгляде Гуннара вспыхнула надежда.

– И это – все? Я возьму тебя к себе и… – Он осекся, и лицо его снова помрачнело. – Чер-рт! Похоже, я напугал тебя до смерти. – Квинби смотрела на него, ничего не понимая. Гуннар с отчаянием мотнул головой. – Дорога будет очень долгой.

Он склонил голову, и она ощутила прикосновение его губ – легкое, невесомое, как лепесток цветка. Они трепетали и чуть подрагивали. Губы Квинби раскрылись и подались ему навстречу. Было странно, что такое легкое прикосновение способно вызвать в ней столь мощную волну ответного желания.

– Как хорошо! – выдохнул он. – Ну разве это не здорово, Квинби?

– Да.

Их лица находились так близко, что, произнеся это короткое слово, она снова ощутила его губы на своих. И поцеловала его. Это получилось само собой, и ей захотелось повторить поцелуй. Снова ощутить вкус его губ, их нежный трепет.

Гуннар поднял руки и положил их на ее шею, ощутив, как под тонкой кожей бьется неутомимая жилка.

– Я чувствую неутолимый голод. Мне хочется еще и еще. – Его язык прикоснулся к ее нижней губе. – Раздвинь губы, любовь моя, пусти меня внутрь.

Ее губы раздвинулись, и язык Гуннара оказался внутри – трепещущий, ищущий, ласкающий.

Затем он чуть отстранился и посмотрел в лицо Квинби. Сквозь загар на его щеках отчетливо проступил румянец.

– Если ты допустишь меня внутрь себя, будет также хорошо – тепло, приятно…

Грудь Квинби вздымалась и опадала, ей не хватало воздуха. Господи, если она останется здесь хотя бы еще одну минуту, она пропала! Квинби неуверенно шагнула назад.

– Мне пора в постель.

Гуннар застыл. Он внимательно посмотрел в ее лицо, а затем констатировал:

– Я вижу, ты вкладываешь в эти слова не тот смысл, который мне бы хотелось. Ты, видимо, сделана из более крепкого материала, чем я, милая Квинби. Я весь горю. Мне кажется, я сейчас взлечу, как ракета. – Он погладил ее по щеке. – Ну хорошо, каждый пойдет в свою кровать. По крайней мере, сегодня. – Он взглянул на ее босые ноги. – Они еще не согрелись?

– Ноги? Кажется, нет. – Собственные слова доносились до нее как будто со стороны. Ей не было холодно. Она тоже пылала – от щек и до кончиков пальцев на ногах.

– Так не годится, – покачал головой Гуннар, поднял ее на руки и понес к двери.

На секунду удивление заслонило собой все остальные чувства.

– Опустите меня, я чересчур тяжелая, чтобы таскать меня на руках.

– Ничего, в самый раз. – Гуннар миновал темный коридор и начал подниматься по лестнице. – В самый раз для того, чтобы ощущать, что я держу в руках женщину.

– Женщину, которая весит шестьдесят пять килограммов, и ростом сто семьдесят два сантиметра, – сухо уточнила Квинби.

– Тем лучше. – Ему, казалось, было совсем не тяжело, и, добравшись до верхней ступеньки, он дышал так же ровно, как и в начале подъема.

А вот у самой Квинби теснило в груди.

– Я думала, что такое бывает только в кино, – насилу выдавила она.

– Что ж, я люблю красивые жесты. Особенно когда они несут определенную смысловую нагрузку. – Он открыл дверь в комнату Квинби и понес ее к широкой двуспальной кровати. – Кроме того, всегда есть надежда, что мое великодушие будет вознаграждено.

– И какой же должна быть награда?

– Да так, ничего особенного. – Он поставил ее на ноги возле постели и снял с нее халатик в цветочек, как если бы раздевал ребенка, укладывая его спать. – Прыгай под одеяло, а я открою окно. Здесь душновато.

Квинби посмотрела, как он медленно идет к окну – широкоплечий темный силуэт был залит лунным светом, – и послушно забралась в кровать.

По комнате пробежал свежий ветерок, неся с собой сладкий запах покрытой росой травы и жимолости.

– Вот так-то лучше. – Гуннар отвернулся от окна и подошел к ней. Включив ночник в изголовье кровати, он налил в стакан воды из стоявшего на тумбочке кувшина. – Попей. Я рад, что ты не позволила мне приготовить для тебя кофе, иначе ты бы ни за что не уснула. – Он опустился на колени у кровати и протянул ей стакан. – Вода не помешает тебе уснуть, но зато помогает при дегидратации после долгого перелета и даже успокаивает нервы.

Она долго смотрела на стакан, а потом взяла его.

– Спасибо. Вы очень добры. Гуннар плутовато улыбнулся.

– Это потому, что я ожидаю награды. Сядь, любовь моя.

Она медленно приподнялась и села на постели. По ее телу пробежала волна возбуждения.

– По-моему, мы договорились…

– Я помню, – скривившись, перебил он ее. – И я сдался. Но, мне кажется, мое терпение должно быть чем-то вознаграждено. – Его пальцы лихорадочно расстегивали четыре пуговицы, спускавшиеся от ворота ее ночной рубашки. – Ты ничего не потеряешь, подарив мне хоть капельку наслаждения. Тебе это самой понравится.

Руки Гуннара легли на ее груди, все еще прикрытые тонкой тканью.

Квинби судорожно вздохнула. Его ладони были нежными, но в то же время сильными и требовательными. От них по всему телу побежали волны возбуждения.

– Твои груди такие тяжелые… – Взгляд Гуннара, устремленный на ее грудь, казалось, прожигал тонкий батист. – Твердые и тугие. Можно мне взглянуть на них, Квинби?

Неожиданно она поймала себя на мысли, что ей и самой хочется, чтобы он увидел ее грудь. Она кивнула, утратив способность дышать, горя от возбуждения, с трепетом ожидая этого мгновения.

Он неторопливо раздвинул легкую ткань и спустил с ее плеч.

Она взглянула в его лицо. Его черты были напряжены, они излучали мужественность и ненасытность. Глядя на него, Квинби почувствовала, как между ног зреет и скапливается жаркая влага.

Несколько секунд Гуннар, не отрываясь, смотрел на ее грудь, и Квинби видела, как на его висках пульсируют жилки. Затем он протянул руку и выключил ночник.

Невидимый в наступившей темноте, он стоял на коленях совсем рядом с ней, и она слышала его частое дыхание.

– Ты хочешь, чтобы я взял ее в рот, – низким голосом проговорил он. – Ты хочешь, чтобы я ласкал ее языком. Ты хочешь, чтобы я заставил ее набухнуть. – Он замолчал, а когда заговорил вновь, в голосе его сквозила боль. – Я тоже этого хочу. Но ведь этим не закончится.

Квинби ждала. Напрягшись, испытывая боль от нестерпимого желания.

– А это уже будет называться «соблазнение», правильно, Квинби? Я не хочу соблазнять тебя. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне сама, но ты сказала, что пока не можешь. – Гуннар аккуратно натянул ночную рубашку ей на плечи и застегнул пуговицы. – Поэтому я удовольствуюсь лишь маленькой наградой, а большую приберегу на потом. – Он опустил ее на подушки, укрыл и прежде, чем подняться, легонько поцеловал ее в лоб. – Спокойной ночи, Квинби. Завтрак будет готов в девять утра. – Гуннар едва различимым силуэтом двинулся к двери. – А потом пойдем в лес и будем смотреть, как Эндрю и Стивен строят свой шалаш на дереве.

– Ты так и не рассказал мне о страшных снах Эндрю, – сказала она. – А ведь это меня очень беспокоит.

Он открыл дверь, повернулся и посмотрел в ее сторону.

– Не все сразу. – Квинби не видела лица Гуннара, но голос его звучал мягко и печально. – Скоро ты обо всем услышишь. А сейчас… Даже если бы ты все знала, то все равно не смогла бы ничем помочь.

– Я привыкла сама принимать подобные решения. – Квинби вдруг села в постели. – Пойду, проверю, как там Эндрю. – Ложись. Я сам зайду к нему.

Она поколебалась, но затем все-таки легла на подушки.

– Ему ты тоже откроешь окно и дашь напиться? – с улыбкой спросила она.

– А что тут такого? Мне нравится заботиться о людях, которых я люблю. Это доставляет мне удовольствие. Во взаимоотношениях между двумя людьми один из них всегда выполняет роль няньки. Ты сразу заметила это, увидев Эндрю и Стивена вместе. – Его голос звучал в темноте – нежный и ласковый, как ветерок, ласкавший ее щеки. – Но нам с тобой повезет больше, чем другим, Квинби. Потому что мы оба любим заботиться о других. По отношению друг к другу мы просто будем делать это по очереди.

Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Квинби повернулась на бок, лицом к окну, чтобы полнее насладиться душистым воздухом со двора.

Нянька. Смешное и доброе слово. И как прекрасно иметь рядом с собой человека, который будет заботиться о тебе и пестовать тебя, причем не по долгу службы, а лишь потому, что это доставляет ему радость.

Она смотрела в темноту, дрейфуя между мыслями и сном, пока, наконец, ее веки не налились тяжестью и не закрылись.

И уже в тот момент, когда она погружалась в темную вязкую трясину сна и реальность, кружась в танце, стала уплывать назад, ее посетила самая последняя мысль: когда, выйдя от Эндрю, она встретила Гуннара на лестнице, он был одет и даже в куртке. Куда он мог выходить посреди ночи?