Текст книги "Рандеву в Лиссабоне"

Автор книги: Айрис Денбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Хорошо. Так как меня сюда пригласила Дженис, то я ухожу только по ее просьбе. До свидания, Уитни. Извините, если я прервал вам заключение большой сделки, но и вы прервали мой тет-а-тет с Дженис, не так ли?

Когда дверь наконец за ним закрылась, в комнате воцарилась тишина и показалось, что густой туман сомнений и замешательства опустился на них.

Дженис заговорила первой:

– Если вы мне позволите, то я пойду в свою комнату. – Она знала, что выглядит растерзанной, но самое главное – растерзанной была ее душа.

– Вы никуда не уйдете, пока не объясните мне, что происходит, – жестко произнес Эверард, останавливая ее, когда она уже взялась за ручку двери в свою комнату.

– Простите за то, что случилось, – медленно произнесла она, – но я не приглашала Клайва в номер.

– Нет? – недоверчиво спросил он. – Сомневаюсь, что он попал сюда с улицы через балкон. Или вы хотите меня убедить, что он заставил вас пропустить его сюда?

– Нет, я не это имела в виду. Когда снизу позвонил портье и сказал, что он ждет в холле, я разрешила ему подняться. Я думала, что он поможет мне разобраться с кражей моих часов. Может быть, он видел кого-то подозрительного там, на пляже.

Эверард смотрел на нее в упор, и в глазах его она видела только презрение.

– Вы хотите сказать, что провели с ним всю первую половину дня? Хотя ведь я сам отпустил вас и должен был предположить, что вы так и поступите.

– Да нет, все было совсем не так, – торопливо заговорила Дженис. – Клайв и Леона приехали на машине в Каскаис, встретили меня, на пляже мы организовали ленч. Они уехали с пляжа раньше меня, так как спешили на прием в посольство.

– Прием в посольстве? – переспросил он. – О да, припоминаю, что-то там происходило в венесуэльском посольстве. Но я все-таки не понимаю, почему вы вернулись сюда так поздно. У вас полностью отсутствует чувство времени!

И тут она рассказала ему, что произошло с ее деньгами и обратным билетом на поезд, умолчав о пропавшем платье. Он лишь глубоко вздохнул, сдерживая себя из последних сил. Наконец на его лице появилась циничная улыбка.

– Ну и угораздило же меня выбрать такую тупицу! – спокойно сказал он. – Из-за вас компания, видимо, потеряла крайне выгодный контракт, но вы не сумели присмотреть даже за собственными деньгами.

Дженис подняла голову, ей хотелось разрыдаться, но она знала, что слезы не наладят отношений с Эверардом Уитни. Он всегда отбрасывал в сторону, не дослушав до конца, любые объяснения и извинения, как будто это просто комки грязи.

– Я заслужила все слова, которыми вы меня назвали, – спокойно произнесла она. – Я была беззаботна и инфантильна. В мои-то годы должно быть больше ума. Но больше всего я каюсь за то, что упустила разговор с Лондоном.

– Хм-м-м… Ну и как же вы все-таки добрались до гостиницы? – спросил Уитни, облокачиваясь на балконную балюстраду. – Вы же не могли дойти пешком до Лиссабона?

– Я приехала на такси. Попросила водителя подождать, пока ему не заплатят.

– И вам не пришло в голову добраться до нашего нового отеля в Эсториле? Оттуда вы могли позвонить в нашу гостиницу, и телефонный звонок из Лондона перевели бы туда.

– Мне такое и в голову не пришло, – призналась она. – Но у меня не было и одного эскудо, даже на простой телефонный звонок.

Она не могла ему признаться, что думала о таком варианте, но представить себя поднимающейся по лестнице в бикини, под взглядами целой толпы мужчин – служащих гостиницы, было невозможно.

– Вам не деньги нужны Дженис, а просто здравый смысл. Так что же мне теперь с вами делать?

– Отошлите меня обратно в Англию при первой же возможности.

Он быстро взглянул на нее:

– И оставить здесь Диксона? Вы же знаете, что он еще пробудет здесь некоторое время, пока Карвалью смогут его терпеть.

– Меня совершенно не волнует, останется ли он здесь или отправится в Лондон.

Эверард сложил пальцы обеих рук вместе и задумался. На нем был слегка помятый пиджак, галстук переехал в сторону и волосы разлохматились, как от ветра. Дженис так хотелось встать перед ним на колени и умолять о прощении за то, что она его так подвела.

– Так что же, это было такое страстное прощание, которое я прервал?

– Ничего подобного! – горячо сказала она. – Я требовала, чтобы он уходил немедленно!

– После того как вы сами пригласили его наверх? – Эверард не верил ей. – Вы знаете настоящую причину его визита?

– Перехватить нужные вам данные?

– Он явно на это рассчитывал. Хотел сам схватить трубку и ответить на звонок или заставить вас показать данные.

– Я бы никогда этого не сделала! – запротестовала она.

Он пристально посмотрел на нее, потом поднялся, поправил галстук, пригладил волосы.

– Мне придется идти на банкет в отель «Авенида», а вам лучше остаться здесь, на случай если вновь позвонят из Лондона. Обед вам пришлют в номер, и вы сможете спокойно упаковать свои вещи, пока меня здесь не будет.

Итак, он с позором ее выгоняет!

– Позвоните в компанию и закажите билет на любой рейс, отправляющийся в Лондон после полудня.

Ей не оставляли времени подумать о совершенных ошибках. Надо было собирать чемоданы с документами и папками, согласно его приказанию.

– Завтра я их завезу Карвалью по пути в аэропорт.

– По пути в аэропорт? – прозвучала она эхом, уверенная, что просто неправильно его поняла.

– Да. Я улетаю завтра в Лондон. Будет лучше, если я поработаю с этими данными прямо на месте.

– А мне ждать вас здесь, пока вы не вернетесь?

Его серые глаза были холодны и смотрели на нее почти с угрозой, хотя где-то в глубине можно было увидеть бесовские искорки.

– Вы поедете в поместье. Я же обещал вам неделю отдыха, вот и воспользуйтесь этим шансом. Я хотел отправить вас после окончания конференции, но можете ехать прямо завтра.

– Но семье Карвалью может не понравиться, что я приеду неожиданно, без предупреждения.

– Неожиданной вы не будете. Мануэл будет счастлив сопровождать вас повсюду.

– Теперь понятно. Мы освобождаем этот номер с завтрашнего дня? – поинтересовалась она.

– Именно так. Я вам позвоню в поместье, как только я вернусь обратно в Лиссабон.

– Спасибо за отпуск. – Ее голос дрожал от подавляемых чувств. Она понимала, что совсем не заслужила этот отдых, если только у Эверарда не было веских причин задержать ее в Лиссабоне.

– Все, я отправляюсь в «Авениду». – Он взглянул на часы. – Вам надо заявить о пропаже часов, денег и всего остального в британское посольство, иначе вам не выплатят страховку.

Она смотрела ему вслед, когда он направился к двери, в последний момент он обернулся и улыбнулся ей:

– Получайте удовольствие, Дженис. И вполне возможно, что вы там встретитесь с Диксоном. Прощайте!

Дженис, не двигаясь, продолжала стоять в середине комнаты не в силах осознать всего, что случилось с ней за этот день. Она не видела закрывшуюся за Эверардом дверь, а только его насмешливую улыбку, когда он говорил о Клайве.

Она не могла понять линию поведения Эверарда – его явно внезапное решение летать в Англию, то, что он дал ей отпуск и послал в одно из поместий. Но она чувствовала, что между ней и этим непредсказуемым человеком воздвигнут барьер. Она вспомнила, как в одну из своих прогулок по Лиссабону она увидела Дом острых камней, фасад которого был выложен из камней в форме пирамид. Именно такой колючий занавес появился всего за один день между ней и Эверардом.

Глава 7

Когда на следующее утро Мануэл приехал за ней в гостиницу, Дженис попросила его заехать в британское посольство.

– Конечно заедем. Какие-то неприятности с вашими документами?

Она рассказала ему о пропаже часов и денег и о том, что Эверард посоветовал ей как можно быстрее заявить о пропаже, иначе страховая компания может не признать факта кражи часов. Пока они ехали по городу, Дженис удивилась, что Мануэл был необычно молчалив.

– Вон там маленький парк, в котором я еще не была. Наверное, это Эстрела-Гарденс? – попыталась разговорить его Дженис.

Мануэл только кивнул. Дженис подумала, что, может быть, из-за ее неожиданного приезда ему пришлось отложить собственные важные дела. Другое объяснение просто не приходило ей в голову.

– Я надеюсь, что мой визит не принесет вам неудобств. У меня действительно не было выбора, когда Эверард предложил…

– О, даже не думайте об этом, – быстро произнес Мануэл. – Я очень рад, что везу вас в самое красивое из наших поместий-виноградников. Я просто огорчен, что теперь вы подумаете, что все португальцы нечестные люди и готовы украсть при каждом удобном случае.

– Да что вы! Я совсем так не думаю, – успокоила она его. – Я могла легко все потерять и на пляже в Англии. Я сама во всем виновата, надо быть более внимательной.

Мануэл с благодарностью ей улыбнулся, и она поняла, что настроение у него улучшилось.

Визит в посольство не занял много времени. Но когда Дженис заполнила все длинные формы и анкеты, а потом ей печатали декларацию, у нее было время посмотреть в окно на посольский сад. Он был действительно красив, и, безусловно, устраиваемые в нем приемы так же хороши, как и в венесуэльском посольстве. И Леона, и Сельма появлялись на них в окружении своих обожателей – Эверарда и других мужчин. Внезапно она почувствовала укол ревности при мысли, что Сельма и Эверард пойдут по этой красивой зеленой лужайке, и еще один англичанин войдет в семейство Карвалью.

Когда они вновь выехали на дорогу, Дженис заметила, что он ведет машину на север, в глубь страны, а не к побережью.

– Где же ваше поместье? Я думала, что оно расположено недалеко от виллы Гуинчо.

– Оно в Коларес, где производятся очень хорошие вина. Основное наше поместье находится недалеко от Дуро.

– Дуро? Но это ведь очень далеко на север?

Мануэл только улыбнулся и передал ей карту.

– Господи! Это же почти на другом конце страны!

– Вы забыли, что Португалия совсем небольшая страна. Я надеюсь, что мы прибудем туда еще до того, как стемнеет. Я должен успеть, иначе семья не получит наших сигналов.

Что он имел в виду под «сигналами», она не поняла, но было очевидно, что они слишком много времени потратили на посещение посольства.

Он остановился у гостиницы «Сантарем», чтобы перекусить, и извинился, что не может показать ей город.

– В следующий раз мы остановимся здесь на полдня, и я покажу вам этот интересный город.

По мере продвижения на север местность становилась все более гористой. И далеко впереди с правой стороны от дороги стали видны голые вершины, за ними было Испанское плато. Дорога иногда шла через долины, окаймленные террасами виноградников.

– Другой город, который вам обязательно надо посетить, – это город Порто, но не сегодня, конечно, – сказал Мануэл.

И только когда машина стала подниматься вверх по крутой дороге, Дженис поняла, что имел в виду Мануэл под «сигналами», он не переставая сигналил, хотя на дороге машин не было.

– Сейчас мы повернем, и перед вами раскинется наше поместье, – наконец произнес Мануэл. Он показал ей на долину, в которой у подножия холма Дженис увидела домик, напоминающий кукольный.

– Возьмите бинокль и посмотрите, отвечают они нам или нет.

Дженис стала разглядывать беленький домик далеко внизу и деревья и кусты вокруг него.

– Они нам отвечают?

– Я вижу только белые полотнища в окне. И больше ничего.

– Вы просто не понимаете, – засмеялся он. – Продолжайте наблюдать. Сейчас вы увидите, как из каждого окна они начнут махать полотенцами, простынями и скатертями. Может быть, и рубашками. Это и будет ответ. Они нас ждут, и это означает «Добро пожаловать!».

Мануэл перестал подавать сигналы, их уже, конечно, услышали, и из каждого окна махали белыми полотнищами.

Мануэл спустился на самое дно долины, пересек по узкому мостику небольшую речку и снова стал подниматься по дороге вверх. Вскоре он остановил машину у обочины, где их уже ожидали несколько женщин и крепкого сложения парень.

– Дальше пойдем пешком, даже для меня это слишком крутая дорога, чтобы вести машину. Но придет время, и мы построим здесь новую дорогу, так, чтобы подъезжать к самому порогу нашего дома.

Дженис удивлялась, как здесь могли проезжать телеги. Мануэл вел ее за руку, помогая перескакивать через ямы. За ними шла небольшая процессия слуг, которые несли чемоданы и корзины на головах, прекрасно балансируя, как будто это были просто короны.

– Португальские женщины носят на головах такие тяжести без всяких усилий, – сказала Дженис. – Однажды в гостинице я попробовала проделать подобное с небольшой сумкой, но сразу чуть не уронила ее через балконную балюстраду на мостовую.

– Но вам не положено делать подобные вещи. Для этого у нас есть люди, они всегда делают это для нас.

Она только вздохнула, принимая образ жизни семьи Карвалью, когда их богатство давало им возможность использовать людей почти на феодальном уровне. Казавшийся сверху кукольным, ближе дом оказался длинным белым зданием с большими крытыми тенистыми террасами, с западной стороны лестница вела к центральному входу. Внутри их ждало оживление, объятия и бесконечные приветствия многочисленных членов семьи Карвалью, которых Дженис до сих пор пока не встречала. Кругом сновали служанки, приготавливая комнаты, перенося багаж и раздавая освежающие напитки. По комнатам бегали маленькие дети и собаки. Дженис с удовольствием вошла в отведенную ей комнату. Она замерла у окна, очарованная простиравшимся перед ней пейзажем. Холмы, проходящие через долину, стали красного цвета в лучах заходящего солнца и тянулись, как пурпурные размытые пятна, до самого горизонта, пока сумерки не поглощали и горы, и небо.

Даже здесь был слышан шум разговоров на кухне и что-то похожее на звуки, издаваемые индейками и утками.

Это и была «музыка Дуро», как предупреждал ее Эверард.

И снова ее мысли вернулись к нему: как он долетел до Англии, все ли прошло спокойно и когда он сможет вернуться в Португалию. Ну а что потом? Этот предоставленный им отпуск, означал ли он конец ее деловой поездки, которая прошла со столь значительными для нее неприятностями? Может быть, теперь он привезет с собой из Англии новую секретаршу, чтобы заменить ее? Кого-то, кто не будет вести себя настолько глупо, чтобы влюбиться в своего босса?

Было бесполезно сейчас размышлять над всем этим, лучше уж насладиться гостеприимством этой богатой семьи и этим небольшим отпуском.

Во время обеда оказалось, что Мануэл единственный знакомый ей член семьи Карвалью, хотя кругом было несколько десятков родственников, и ее представили столь многим, что это привело ее в полное замешательство. Запомнить и отличить их можно было только по одежде. Похоже, сюда для сбора винограда и приготовления вина собралась вся родня.

– Завтра, – пообещал ей Мануэл, – я отвезу вас к огромному навесу, где мы начинаем давить виноград. Многие из виноградарей отвозят свой урожай на механизированные предприятия, но мы продолжаем делать вино по старинке, режем, давим по старой традиции ногами.

– И сколько времени это занимает? – спросила Дженис.

– Намного дольше, чем вы предполагаете. Виноград холодный, твердый, его ягоды на ощупь похожи на маленькие камешки. Они выскальзывают из-под ног, не желая отдавать свой сок.

– И вы тоже этим занимались?

– Конечно, когда был мальчишкой. Дети старались помогать взрослым, но быстро поняли, что это работа для мужчин.

На следующий день Мануэл привез ее к тому месту, где под навесом был расположен огромный серый гранитный чан, в котором пятеро мужчин, держась за руки, босыми ногами ритмично двигались по морю винограда, уходя в него по колено. Старик играл старинные мелодии на своей концертине, а несколько стоящих рядом любопытных громко ему подпевали, но те, кто «резал», то есть давил, ягоды, делали это молча, сохраняя дыхание и энергию. В перерывах бригадир давал им выпить крепкого бренди, чтобы поддержать энергию.

Воздух был тяжелым, наполненным парами бренди и запахом начавшего бродить винограда, и Дженис поняла, что можно легко опьянеть просто от запаха вина, которое медленно начинало наполнять чан.

– Их бригадир должен выбрать точный момент, когда нужно остановить процесс ферментации. В этом чане мы делаем портвейн, поэтому большое количество бренди нужно доливать, чтобы получилось хорошее вино, – объяснял Мануэл.

Потом он отвел Дженис к другому навесу, где весь виноград был уже раздавлен и виноградный сок начал бродить и покрываться пузырями. Мануэл стал ей рассказывать, чем портвейн отличается от других вин. В других светлых видах столовых вин сахар ферментирует процесс немедленно, а в таком вине, как портвейн, этот процесс останавливается, так как добавляется бренди. Позже он повел Дженис на террасы, к виноградникам. Женщины собирали виноград на огромные деревянные подносы, которые они переносили на головах в амбары около фермы.

– Весной и ранним летом все долины покрыты цветущей мимозой, это похоже на море взбитой горчицы. Нам не нужны цветы, но мы используем их стебли для подвязывания лоз, так, чтобы тяжелые грозди винограда не касались земли, – объяснял Мануэл.

– Наверное, весной здесь просто настоящий рай. – Дженис сразу представила себе поля цветущей мимозы, цветущие лимонные и апельсиновые деревья в ясном, чистом весеннем воздухе на фоне ярко-голубого неба.

– Но может быть, вы все это увидите сами. Каковы дальнейшие планы Эверарда? Он хочет остаться в Португалии на всю зиму и следить за строительством гостиниц?

– Не имею ни малейшего понятия, но очень сомневаюсь, что он задержится здесь надолго.

– Эверард – типичный англичанин, раб своего дела. Он полностью выдохнется от такого ритма работы уже к сорока пяти годам и так ничего и не увидит, кроме салонов самолетов, комнат в гостиницах каждой столицы мира и вечных залов заседаний. Он совершенно не умеет расслабляться, а ведь это так необходимо делать время от времени.

Дженис только пожала плечами, ничего ему не ответив. Она помнила те редкие случаи, когда Эверард действительно казался расслабленным: тот день на пляже в Каскаисе, когда она впервые надела шляпу с полями, которую он заставил ее купить; вечер на ярмарке, когда он так радовался выигранным призам. Конечно, он умел расслабляться, отбрасывая в сторону маску делового человека.

Когда она с Мануэлом вернулась домой после полудня, Леона уже приехала, и сразу атмосфера в доме изменилась. Дженис почувствовала это немедленно. Ее присутствие вызывало у всех легкое раздражение, создавало напряжение и интенсивный огонь жизненной энергии, грозивший поглотить все, что попадется на его пути. По крайней мере, именно такой эффект она производила на Дженис, которая теперь с удовольствием проводила весь день в компании Мануэла. Его легкий характер, ничего не требовавший взамен, мягкие, уважительные манеры успокаивали ее после всех потрясений и эмоциональных взрывов последних дней в Лиссабоне. Она была несказанно рада, что Клайв не приехал в поместье. Но вскоре Леона положила конец этим надеждам и подтвердила, что он обязательно приедет до того, как Дженис вернется в Лиссабон.

Но сначала девушкам надо было выяснить отношения.

Леона неожиданно пришла в комнату Дженис под предлогом, что ей, как хозяйке, нужно удостовериться в том, что гостья всем довольна.

– Я зашла, чтобы вернуть твои вещи, которые остались в моей машине, после того как мы уехали с пляжа. Извини, Дженис, я не поняла сразу…

– Чего ты не поняла? Когда ты стала одеваться в машине, то должна была увидеть, что там лежат мои вещи.

– Да нет, – пожала плечами Леона, – в том-то и дело, что я не одевалась в машине. Я просто накинула на плечи полотенце и так и вела машину до дома.

Дженис промолчала. Конечно, при темпераменте этой девчонки, да еще в жаре, она вполне могла так поступить.

– Прости меня, пожалуйста, я совсем не хотела тебя обидеть, – сладким голоском проворковала Леона.

И только простодушная Дженис собралась улыбнуться ей в ответ, как раздался серебристый смех Леоны.

– Наверное, это было настоящее приключение – шествовать в бикини вдоль дороги. – И она снова захихикала.

– Совсем не смешно, – рассердилась Дженис. – Если бы то же самое случилось с тобой в Англии, тебе не было бы так уж смешно. Особенно если бы тебя оставили без денег и обратного билета.

– О да, Клайв мне рассказал об этом. Я обыскала всю машину, но там не было твоего кошелька. Скорее всего, ты выронила его на песке. – Говоря это, она упорно избегала взгляда Дженис, чтобы не увидеть в ее глазах прямое обвинение. – Это просто несчастный случай, но ты ведь, конечно, застрахована?

– К счастью, да, – пробормотала Дженис, которую раздражало, что все считали, будто неприятности должны закончиться, если ей будет выплачена страховка.

Они помолчали. Потом Леона сказала, что на следующий день приезжает Клайв.

– В самом деле? – произнесла Дженис безразличным тоном.

– Пожалуйста, оставайся с Мануэлом, он совершенно безопасен для тебя. Просто как брат. – И ее темные глаза заискрились от смеха.

– Что ты имеешь в виду? Хочешь избавить себя от его присутствия?

– Совершенно верно, – кивнула Леона. – Здесь, в имении, нам предоставляется гораздо больше свободы, чем в Лиссабоне. Поэтому нам с Клайвом не надо прятаться, и мы можем отправиться на целый день куда захотим. Я покажу ему наши владения. Но, пожалуйста, не устраивай больше компании на четверых.

Дженис только рассмеялась:

– Знаешь, Леона, мне действительно нравится твой прямой подход к любому вопросу. Но иногда мне кажется, что мы никогда не разберемся в наших любовных перипетиях, если будем говорить о них так открыто, как это делаешь ты.

– И каков же твой любовный узел? – спросила Леона.

– В настоящее время его просто нет, – ответила Дженис.

– Значит, все решено? Ты выйдешь замуж за того молодого человека, который ждет тебя в Англии?

– Какой еще молодой человек меня там ждет? – спросила Дженис, совершенно упустив из виду, что Леона уже давно пришла к этому выводу.

– Но ведь ты же сама рассказывала мне, что любишь какого-то парня в Англии. Или ты опять поменяла свое отношение? Ты что, собираешься снова вернуться к Клайву?

– Ты совершенно не должна об этом беспокоиться. Между мной и Клайвом ничего нет. Мы просто давние знакомые. Вот и все.

– Может быть, это даже лучше для тебя – быть подальше от того молодого человека какое-то время, – продолжала настаивать на своем Леона, но Дженис лишь улыбалась ей в ответ.

После того как Леона ушла, Дженис просто отбросила все неприятные мысли о ее поступках и решила простить и больше не вспоминать. Чем реже будет обсуждаться этот мифический молодой человек – тем лучше. Дженис открыла оставленную Леоной в комнате большую коробку, где находилось ее платье, которое было выстирано и выглажено, рядом с ее старым бельем лежал новый гарнитур: лифчик и трусы, а также новая ночная рубашка приятного бледно-розового цвета, отделанная кружевами. Все было завернуто в красивую бумагу, и под ней лежала записка:

«Тысячу раз прошу прощения. Пожалуйста, прими от меня этот скромный подарок.

Леона».

Конечно, Дженис, не умевшая долго сердиться, была очарована. И решила сразу забыть обо всем происшедшем. Девица была просто патологически легкомысленна, но не была предумышленно злобной.

Когда на выходные наконец явился Клайв, то оказалось, что планы Леоны полностью захватить его себе было не так уж легко осуществить. Оппозиция, что называется, появилась со всех сторон.

Сеньора Карвалью встретила Клайва очень приветливо и явно считала, что он и Дженис будут рады видеть друг друга, как два земляка в чужой стране.

– Так приятно, что для вас приехал настоящий английский джентльмен, моя дорогая, а то вы бы чувствовали себя чужой среди нас, – прощебетала она.

Да и сам Клайв вел себя не так. При малейшей возможности он уводил Дженис из-под носа у Мануэла и совершенно игнорировал все попытки Леоны утащить его в дальний уголок. Дженис была не только озадачена таким неожиданным поведением, но оно злило ее безмерно, особенно если припомнить их последнюю бурную ссору в гостинице всего два дня назад. Клайву стоило наконец понять, что они могли восстановить, в определенных пределах, только их былую легкую дружбу, которая тоже была окончательно испорчена. Когда ей представился случай сказать ему пару слов, она тут же заявила, что совершенно не желает терпеть его назойливого внимания. Она готова быть лишь вежливой с ним на публике, но они снова станут чужими людьми, как только покинут эти места.

В ответ Клайв как-то лениво улыбнулся и тут же заявил, что находит ее просто прелестной, когда она так сердится. Леона забавна и даже очаровательна, но ей нужно еще многому научиться в отношениях с мужчинами.

– Мне казалось, что ты видел в Леоне прямой путь к женитьбе и вхождению в эту богатую и известную на всю страну семью. Так что твое будущее будет устроено навсегда.

– Кто говорил когда-нибудь о женитьбе? – немедленно возразил он. – Леона не настолько наивна и невинна.

– Значит, ты не намерен на ней жениться? Даже если она не хочет выходить замуж за Мануэла?

– Я вообще не готов к женитьбе, а особенно когда мне ее навязывают. Кроме того, я могу прийти к выводу, что хочу жениться только на тебе. Ты просто должна подождать, пока я сделаю хорошую карьеру.

Дженис с удивлением смотрела на него несколько мгновений, потом вскочила со скамейки, на которой они сидели под эвкалиптовым деревом.

– Не обольщайся, дорогой, я не собираюсь быть рядом с тобой, пока ты будешь встречаться с хороводом красивых девушек. Меня совершенно не интересует твоя карьера и твое будущее.

Он тут же сделал шаг вперед, схватив ее за запястье:

– Дженис, Леона мне сказала, что у тебя в Англии есть жених. Это кто-то, кого я знаю?

– Не думаю, – ответила Дженис.

Он рывком развернул ее лицом к себе:

– Это твой метод заставить человека ревновать? Ты повторяешь тактику Леоны. Она использовала Мануэла и, возможно, еще нескольких молодых людей тем же методом!

– Как же ты не прав! – раздался голос за спиной Дженис. Мануэл стоял рядом, элегантно одетый в светло-кремовый костюм. – Леона очень увлечена тобой, Клайв. Вот и сейчас она попросила меня пойти и пригласить тебя к ней, она ждет тебя там, на террасе.

Несколько секунд Клайв колебался. На его лице появилась сердитая гримаса, и он со злостью посмотрел на Мануэла.

– Что-то мне не верится, что она знала, где я нахожусь и разговариваю с Дженис, и сама прислала тебя сюда, чтобы нарушить наш разговор.

– Она и не думала об этом, – с насмешкой произнес Мануэл.

Когда Клайв отошел на приличное расстояние, Мануэл мягко рассмеялся.

– Леона действительно прислала вас, чтобы прервать нашу беседу?

– Конечно же нет. Мне просто показалось, что пора вас спасать, и это было лучшее, что мне удалось придумать.

Они оба радостно рассмеялись и сели на ту же скамейку под эвкалиптом.

– Я всегда теряюсь и не знаю, как вести себя с членами вашего семейства. Понадобится сотня лет, чтобы научиться этому.

– Клайву тоже придется потратить много времени, чтобы научиться обращаться с Леоной. При всем его опыте он новичок, когда дело доходит до отношений с моими кузинами. Даже я, который их знает всю свою жизнь, осознаю, что они просто похожи на двух выскальзывающих из рук угрей.

Дженис от души засмеялась этому сравнению двух элегантных и изысканных сестер Карвалью с угрями.

– Давайте забудем на некоторое время о сестрах и Клайве. – Мануэл внезапно посерьезнел. – Вы не должны тратить свое свободное время на все эти пустые разговоры, а то так ничего и не увидите интересного.

И в течение последующих трех дней Мануэл стал прекрасным гидом для Дженис, свозив ее в Порто, как он и обещал ей в самом начале их знакомства.

– В Англии его называют «Опорто», для нас же здесь оно зовется просто «Порто».

– Англичане часто отрезают слоги в чужой речи или соединяют два слова вместе. Я сама нахожу, что португальское «о», означающее определенный артикль, очень странным и сбивающим с толку. Ты же видишь это каждый день в газетах, например «О спорт» или «О земля». Кажется, что это крик из глубины сердца.

– Английский язык еще хуже, чего стоит только одно правописание, все эти слова, где не произносится сразу четыре буквы, но все пишутся. И все они друг на друга похожи.

– О, благодарю Бога, что рождена англичанкой и выучила правописание еще в детстве.

Как всегда, она чувствовала себя в компании Мануэла счастливой и свободной, и иногда ей так и хотелось спросить его, так же ли ему легко с ней, как и ей после сложностей отношений в многочисленной семье Карвалью. В один день он взял ее на прогулку по изумительно красивой провинции Минхо, ехали они, конечно, на машине. И ее поражало, что во всех деревнях все встречавшиеся на их пути женщины носили яркие национальные костюмы. На склонах холмов крестьяне собирали созревший урожай маслин, и они из машины могли наблюдать, как группы женщин расстилали широкие полотнища под деревьями, а мужчины залезали на деревья и трясли ветки, сбрасывая маслины вниз, избавляясь от листьев, мелких веточек и прутиков.

– Весной наши долины выглядят совсем по-другому. Здесь часто идут затяжные дожди, точно как в Англии, и все кажется серым или коричневым, ждущим, когда снова появится солнце, – рассказывал Мануэл. – Река Дуро тоже несет совсем не потоки золота, а только потоки грязи с гор. Террасы с виноградниками голые и кажутся мертвыми. Но однажды утром ты видишь, как все оживает, появляются первые бледные листочки на виноградных лозах, в которых отражаются солнечные лучи, небо чистое и такое ярко-голубое, что на него больно смотреть, а глициния, обвивающая целиком потолок над нашей верандой, покрывается цветами, и когда она колышется от порывов ветра, то кажется, что ты находишься на дне моря в голубой пещере. – Мануэл замолчал и смущенно повернулся к Дженис: – Простите меня, я совсем не собирался так долго все это описывать, вам не стало скучно?

– Нет, что вы. Продолжайте, вы так красиво описываете свою страну. Расскажите что-нибудь еще.

И пока они ехали по крутой дороге, проходившей у подножия, он продолжал рассказывать о том, что на берегах реки водятся волки и зимой пастухи разжигают костры, чтобы согреться и отгонять стаи волков. Он рассказывал о том, как любит наблюдать закаты в горах, где краски совершенно непередаваемы по красоте, о распускающихся диких цветах – тюльпанах и маках в горах Сьерры, белом ракитнике, охапках дикой лаванды с лиловыми цветами.

– Мне кажется, что вы только делаете вид, что вы городской житель, – заметила Дженис, когда он замолчал. – Ваше сердце принадлежит этим местам, дикой горной природе. Вы любите наблюдать смену времен года. Почему же вы живете в Лиссабоне?

– Я действительно люблю оба этих мира. Жизнь в столице надо ценить за то, что она дает нам культуру и развлечения, и наша страна достаточно мала, так что мы можем позволить себе приехать на север всего на один день.