Текст книги "Гранатовый остров"

Автор книги: Айрис Денбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

Когда в тот вечер Фелисити навестила Тревора, она первым делом спросила у медсестры, предупредили ли его о грядущей операции.

– О да, конечно.

Тревор показался ей не слишком бодрым. Ему очень хотелось, чтобы поскорее сняли повязку с глаз.

– Для меня просто адская мука, что я не могу рассматривать те журналы, которые привезла мне из города Изабель. Там столько яхт самых разных моделей и размеров.

– Всего несколько дней, и ты сможешь смотреть на все, что пожелаешь, – заверила его Фелисити, опасаясь, не слишком ли она его обнадеживает.

Ему уже сообщили, что ее не пустят к нему в палату еще, как минимум, два дня после операции, поэтому он уже смирился с этим.

– Ты сам знаешь, что в ту же минуту, как мне разрешат навестить тебя, я сразу же приду, даже если ты пока не сможешь меня видеть, – сказала она.

– Ну конечно, Флисси. Я ведь для того сюда и приехал, правда ведь? Даже если ты другого мнения.

Девушку немного озадачило последнее замечание брата, но она воздержалась от вопросов. Ей не хотелось беспокоить его накануне самого сложного испытания, которое уготовила ему судьба.

Когда Фелисити вернулась на виллу, она ненадолго остановилась в вестибюле. Она была почти уверена, что ее ждет Ноэль, но его, видимо, что-то задерживало. Через четверть часа один из младших лаборантов из его лаборатории принес ей записку. Едва она вскрыла ее и быстро пробежала глазами текст, как с лестницы вихрем спустилась Изабель.

– А, привет, Фелисити! Ты не видела Ноэля? Я обещала ему пойти с ним сегодня на взморье. Я уже столько раз отказывала ему, что бедный парень совсем раскис, так что я решила его немного приободрить. Если он сюда придет, ты не скажешь ему, что я жду его в главном здании?

– Ну конечно. Желаю хорошо повеселиться. – Фелисити проследила взглядом, как девушка торопливо прошла через двор, и улыбнулась себе. Что ж, она сама сказала Ноэлю, чтобы он попытался уговорить Изабель пойти с ним, если только она не на дежурстве, и, видимо, ему это удалось. Однако теперь, при виде такого ветреного отношения Изабель, она стала сомневаться, что поступила разумно. Какой в этом толк, если Ноэль обнадежится только с тем, чтобы потом снова впасть в отчаяние?

Фелисити села на скамейку в вестибюле. Она подождет несколько минут после ухода Ноэля и Изабель, потом пойдет вниз по дороге к побережью, но будет стараться изо всех сил, чтобы они ее не заметили, а то они могут подумать, что она за ними шпионит.

Она взяла в руки итальянскую газету и постаралась разобраться, что написано в разделе новостей. Минут через двадцать она вышла из виллы, где обнаружила Берна Мэллори, стоявшего возле колонны.

Фелисити быстро отвела глаза, потому что он немедленно направился к ней.

– Только не говорите мне, что Ноэль вас подвел! – насмешливо произнес он.

– Вовсе нет. – Девушка старалась вести себя как можно спокойнее. – У нас с ним была только предварительная договоренность. То есть если мы оба будем свободны, тогда…

– Чушь! Он тут кругами бегал, искал Изабель, спрашивал у всех, не дежурит ли она сегодня.

– Значит, оказалось, что она сегодня не на дежурстве, так что все в порядке, – сказала Фелисити.

– Ну что ж, в таком случае…

– О, прошу вас, не надо меня жалеть, – взмолилась она. – Я вполне в состоянии пройти пешком до гавани, чтобы подышать свежим морским воздухом.

– Не перебивайте меня, Фелисити. Вы даже не знаете, что я собирался вам предложить, – проговорил он строго, и в глазах его горел злой огонек.

– Мне нужно провести с вами вечер, чтобы я не думала все время о Треворе и о предстоящей операции, так?

– Но может быть, я имел в виду, что мы поиграем в прятки в вестибюле главного здания…

– Маловероятно.

– У вас в глазах такой упрек, – заметил он.

– Простите, надо просто как следует проморгаться. – Но такими штучками трудно было смутить Берна. Фелисити знала, что, если они продолжат перебранку, она непременно потерпит поражение. Тогда она решила применить другую тактику. – Конечно, если мне неприлично появляться в гавани одной, без сопровождения, то я буду рада, если вы составите мне компанию.

Берн насмешливо поклонился:

– Благодарю. Так идемте?

Но он не повел ее в гавань. Сразу за воротами клиники он повернул машину на вьющуюся тропинку, которая вела наверх.

– Вы там бывали? – спросил Мэллори, ловко вписываясь в крутой поворот.

– Только днем.

– При свете солнца все очарование теряется. Когда он остановил машину, Фелисити увидела, что они стоят на небольшом пустыре.

– Отсюда придется идти пешком, – лаконично сообщил Мэллори.

«Если вам нужно разбить туфли – обратитесь к Берну», – подумала Фелисити.

– Я надела бы сапоги, если бы знала, – весело ответила она.

Еще было достаточно светло, и Фелисити могла различить дорогу впереди, но теперь она решила, что уже пора спросить, куда эта дорога ведет.

– На смотровую площадку, которой пользовались пару тысяч лет или больше, – сказал Мэллори.

За несколько ярдов до вершины он схватил девушку за руку и помог ей взобраться на маленькое каменное плато, ограниченное стеной. Когда Фелисити осторожно заглянула за стену, она увидела, что скала спускается отвесно прямо в море.

– На этом месте в более тревожные времена наблюдали за вторжениями пришельцев, – пояснил Берн.

Им были видны мерцающие огоньки в бухте, слабые отблески света с других островов и острые пики далеких гор на материке.

– А теперь? Теперь кто здесь за чем наблюдает? – спросила Фелисити.

– В основном за возвращением рыбацких шхун.

– Или контрабандистских, да?

Он засмеялся:

– У вас на уме одни контрабандисты. Хотя на самом деле, думаю, в прежние времена здесь могли подавать световые сигналы для приближающихся кораблей.

– А теперь нет? Теперь уже все перевоспитались и оставили занятие контрабандой?

– Сомневаюсь. Контрабанда – очень прибыльное дело. Хотя других привлекает в этом ремесле опасность.

Фелисити хотела спросить, не такая ли опасность привлекает и его самого, но не стала. Вместо этого она поинтересовалась:

– А почему вы сказали, что все очарование этого места теряется при дневном свете?

– Неужели вы настолько толстокожая, что не ощущаете романтической атмосферы этого места в ночи? Подумайте о коварстве тех, кто подавал ложные сигналы, о тех, кто крался здесь ночью и сбрасывал наблюдателя со стены.

– Перестаньте меня пугать! Я и так вся дрожу от страха.

– Хорошо. Тогда подумайте обо всех этих романтических влюбленных, которые тайком встречались здесь.

– Ваше воображение сейчас же дорисует любовный треугольник, в котором обманутый муж горит жаждой мести.

– О! – воскликнул он в притворном ужасе. – От ваших слов у меня кровь стынет в жилах! Идемте, я уведу вас из этого загадочного места, не то вы вдруг исчезнете, растаете, превратитесь в дым на моих глазах.

Она отошла на шаг от стены и остановилась.

– А что это за шум там внизу? Похоже было на чей-то слабый крик.

– Этому есть десятки объяснений, но все они заставят волосы шевелиться у вас на голове. На самом деле это ветер свистит в дыре в скале.

– Как прозаично! – произнесла она насмешливо. – Мне казалось, вы придумаете что-нибудь ужасное.

Он громко вздохнул.

– Мы сейчас спустимся в гостиницу, если для вас здесь слишком прозаично.

– Гостиницу? В этом диком месте?

– Я знал, что вы будете удивлены.

Когда они спускались по тропинке, Берн взял ее руку в свою и крепко прижал к себе, чтобы она не поскользнулась и не упала, но Фелисити не стала ни вырываться от него, ни прижиматься еще ближе. Однако ей стало не так легко сохранять безразличный вид. Она пыталась представить, что он не больше чем ее приятель или брат, или даже подружка, которая имеет больше опыта в лазании по скалам. Но она не могла не чувствовать рокового обаяния Берна, которое лишало ее уверенности и не давало сопротивляться ему.

Фелисити очень изумилась, когда всего через несколько минут их машина остановилась перед дверями маленькой гостиницы.

– А, ясно. Это сделано специально для наблюдателей наверху горы, чтобы им было где перекусить, когда они возвращаются назад, – весело сказала она.

Берн повел ее к саду сбоку от таверны, где под деревьями стояла пара столиков. Пухленькая молоденькая девушка подошла к ним, чтобы взять заказ, и через несколько минут вернулась с глиняным кувшином и двумя стаканами.

– Вино здесь хорошее, но крепкое, – предупредил он Фелисити.

Какое-то время они сидели молча. Фелисити пыталась понять этого странного человека, который мог быть жестким и циничным, а потом вдруг начинал весело подтрунивать или становился холодным и равнодушным. Неужели это и привлекало в нем стольких девушек? Она вдруг подумала, что за весь вечер он ни разу не заговорил о Треворе, и за это она была ему безмерно благодарна.

Из гостиницы доносились мужские голоса, взрывы смеха и звук мандолины, наигрывающей веселую неаполитанскую песенку. После нескольких тактов вступил мужской хор.

– Вы понимаете, о чем они поют? – спросила она Берна.

– О да. Это знаменитая неаполитанская песенка… – Он засмеялся. – Только они сейчас поют какой-то неприличный вариант.

– Так что даже к лучшему, что мой итальянский еще далек от совершенства, – заметила Фелисити.

Потом тот, кто играл на мандолине, заиграл новую мелодию, и теперь вся компания молчала.

– А у этой песни нет слов? – прошептала Фелисити.

– Да.

Она подняла глаза на Берна и увидела, что его лицо вдруг стало суровым и бесконечно печальным. Наверное, мелодия пробудила в нем какие-то воспоминания – воспоминания, которые были для него неприятны и мучительны.

Мэллори поставил на стол бокал так резко, что вино пролилось на скатерть.

– Идемте, Фелисити. Нам пора.

Он большими шагами направился к двери гостиницы, чтобы расплатиться за вино. Его приветствовали два-три голоса. Потом, когда Берн вышел из гостиницы, к нему подошел человек и начал что-то быстро говорить по-итальянски.

Берн махнул ему рукой, чтобы тот уходил, и Фелисити расслышала несколько слов, ей показалось, что он сказал: «Не сейчас, Луиджи. В другой раз». Она уже достаточно понимала итальянский, чтобы разобрать простые фразы.

Тот, кого он называл Луиджи, пожал плечами и ушел в гостиницу.

Пока Фелисити с Берном шли к машине, им вслед летела протяжная чувственная мелодия, далеко разносившаяся в теплом неподвижном воздухе.

Молча они сели в машину, и после, как ей показалось, достаточно долгой паузы Фелисити сказала:

– Мне так понравилась эта гостиница. Надо думать, на острове есть и другие такие же места, кроме тех, которые находятся в бухте и общеизвестны?

– Да, есть, – невнятно проговорил он. – Вино, музыка и женщины. Итальянцы относятся к жизни не серьезней, чем это необходимо, во всяком случае в этих местах. И я не могу их за это винить.

Фелисити ничего не ответила. Ей показалось, что этим он хотел предупредить ее, чтобы она не воспринимала их прогулку слишком серьезно.

Возле виллы она поблагодарила его за то, что он повел ее погулять.

– Вы были правы, – призналась она, – это действительно помогло мне не думать о Треворе. Спасибо вам… Берн.

Фелисити торопливо ушла в дом, лицо ее пылало от стыда. Она никогда раньше не обращалась к нему «Берн», хотя про себя давно уже звала его по имени. Не решит ли он теперь, что и она пошла по стопам своих предшественниц в надежде на взаимную симпатию?

На следующий день ей довольно легко удалось забыться в работе, потому что в тот день Тревора только готовили к операции. Но в следующее утро ей пришлось труднее.

– Вы не знаете, в какое время будет оперировать мистер Мэллори? – спросила она у доктора Йохансена.

– Не знаю, но даже если бы и знал, не стал бы вам говорить, – ответил он с улыбкой. – Вы не сводили бы глаз с часов и волновались бы сверх всякой меры.

– Да, наверное, вы правы.

Какое-то время доктор молча смотрел в окно. Потом он повернулся к Фелисити:

– Вы говорили, что никогда еще не видели, как цветут гранатовые деревья. Хотите поехать в сады, чтобы увидеть деревья в цвету?

Она немедленно откликнулась на это предложение, понимая, что таким образом ее добрый начальник пытается снять напряжение, которое она испытывала в связи с Тревором.

– Очень, очень хочу, если только вы меня отпустите.

– А мы вместе туда поедем, – сказал он, к ее удивлению.

Доктор дал несколько указаний своим заместителям, и скоро они уже ехали на машине вверх по склону холма, где они были вчера вечером с Берном. Но доктор свернул в другом месте, и они направились по дороге между низкорослыми деревьями, покрытыми блестящими огненными цветами.

– Боже мой! Какая красота! – ахнула Фелисити.

– Когда мы заберемся чуть выше, будет еще красивее. Оттуда видна вся долина.

– Очень похоже на Эвешемскую долину весной, только там почти все цветы розовые и белые. А здесь – словно алый ковер.

Доктор Йохансен проехал через широкие деревянные ворота и повел машину по узкой дорожке с двумя рядами деревьев по сторонам. Коренастый молодой человек подошел к ним.

– Чао! – приветствовал он доктора, который ответил ему тем же.

– Это один из владельцев гранатовых садов, – пояснил доктор. – Стефано Рамелли, – произнес он, представляя их друг другу.

Фелисити увидела, что это был не простой садовод. На нем были безукоризненно выглаженная шелковая кремовая рубашка и хорошо пошитые темно-синие брюки. На среднем пальце сверкало кольцо с огромным бриллиантом, а на запястье красовались золотые часы.

Прежде осмотра сада состоялась небольшая церемония дегустации мараскино в тени деревьев возле небольшой будочки.

– Начинаем, – торжественно промолвил Стефано после того, как всем раздали щедрые порции напитка. Он говорил по-английски достаточно свободно, чтобы Фелисити могла его понять, и она в свою очередь тоже попыталась сказать несколько фраз на итальянском.

Стефано быстро прошел строевым шагом по рядам, где мужчины и женщины, а иногда и дети работали мотыгами под деревьями. Он рассказывал, что ни один клочок земли не должен простаивать, поэтому в тени деревьев выращивали овощи.

– Теперь видите, почему остров называется Изола-Росса, – вставил доктор Йохансен.

– Со стороны моря он, наверное, выглядит очень красиво в это время года, – заметила Фелисити.

– Тогда вам нужно обойти его с другой стороны, чтобы увидеть, как объята пламенем земля. Там остров спускается к морю пологими склонами.

Она тут же решила попросить Берна отвезти ее туда, не забывая, впрочем, что у него есть на то свои мотивы.

– Пуника гранатум, – проговорил доктор. – Так римляне называли гранаты, но их выращивали в Средиземноморье еще до римлян. В районе Кавказа и некоторых частях Афганистана они растут в диком виде.

– А как они называются по-итальянски? – спросила девушка.

– Мелагране, – ответил Стефано. – Когда фрукты созреют, мы пришлем вам целую корзину плодов самого высокого качества, синьорина.

– Грацие, синьоре, – поблагодарила она его.

Прежде чем они с доктором ушли, Стефано дал им каждому по бутылке гранатового сока.

– Это из прошлогоднего урожая, – сказал доктор. – Что, хороший был урожай?

– Кози, кози, – рассмеялся Стефано. – Как вы говорите – так себе. В этом году гораздо лучше. Мы всегда надеемся на лучшее.

У ворот к ним подбежала маленькая девочка, сжимая в ручках огромный букет пламенеющих цветов, и протянула его Фелисити.

– Сегодня они красивы – а уже завтра завянут, – предупредил ее Стефано. – Они живут не дольше, чем длится поцелуй.

Когда Фелисити и доктор Йохансен ехали в машине домой, он недовольно проворчал:

– Стефано всегда такой любезный с гостями. Хорошо бы было, если бы он к своим рабочим относился по-человечески.

– Он что, мало им платит?

– Да. Постепенно он скупил все гранатовые сады на острове. Теперь все они принадлежат ему, хотя многие из них записаны на других людей. У него монополия, а так как выращивание гранатов – основной источник пропитания на острове, все местные жители полностью зависят от него.

– У него вид процветающего бизнесмена.

– Это да, – согласился доктор. – Он любит демонстрировать, что ему любая роскошь по карману.

– А он живет здесь, на Изола-Росса?

– Нет, на материке. У него там роскошная вилла, как мне рассказывали, на побережье около Монте-Рубино. Еще есть квартира в Риме, яхта, на которой он совершает круизы по Адриатике и по греческим островам. Сюда, на Росса, он приезжает только на очень короткое время – например, как сейчас, когда цветут гранаты, и в сентябре, когда будут собирать урожай на экспорт, а еще тогда, когда он хочет заключить какую-нибудь крупную сделку и не желает привлекать к ней внимания.

Фелисити тихонько засмеялась:

– Похоже, вы не очень-то жалуете Стефано.

– И не я один. Он, наверное, самый непопулярный человек на острове.

– А разве для него это не опасно? В одну из темных ночей кто-нибудь может запросто решить… – Она оставила фразу незаконченной.

– Надеюсь, с ним ничего такого никогда не случится. Нам не нужна вендетта на острове. У него есть враги, но есть и очень влиятельные друзья.

Фелисити не ответила. Она подумала, что, наверное, даже доктору Йохансену приходится считаться с этим и стараться не ссориться со Стефано.

Вдруг в ее памяти всплыл эпизод, когда они с Берном были на Изола-Рондинэ и в кафе он поздоровался с кем-то по имени Стефано. Конечно, имя было довольно распространенное, но теперь девушка жалела, что ей не хватило любопытства, чтобы повернуть голову и посмотреть, с кем это здоровается Берн.

Доктор повел ее на обед в дом своего друга. Видимо, он позвонил ему заранее, еще до выезда из клиники, потому что их уже ждали. Хозяйка дома взяла у Фелисити подаренный ей букет цветов и поставила его в вазу. Вскоре были поданы прохладительные напитки со льдом, а потом они отведали вкуснейший обед. В конце обеда Фелисити ждал сюрприз, потому что вместо служанки, которая подавала блюда, кофе принесла удивительно хорошенькая молодая девушка. Фелисити вздрогнула, потому что это была та самая девушка, которую они встретили с Берном по дороге на пляж на острове Рондинэ.

– Моя дочь, Эмилия, – представила ее хозяйка. По лицу девушки скользнула вежливая светская улыбка. Она не подала виду, что узнала Фелисити, и Фелисити поступила так же.

Наверное, однажды доктор Йохансен привез Берна сюда и Берн не упустил возможности закрутить, как он сам это называл, «головокружительный роман».

Было уже далеко за полдень, когда доктор и Фелисити наконец распрощались со своими очаровательными хозяевами и их дочерью. Они поехали обратно в клинику кружным путем, что заняло у них больше времени, и по дороге доктор Йохансен показал ей развалины маленькой церкви, стоявшей когда-то на вершине скалы.

– Очень выгодное положение, – произнес он, когда они с Фелисити пробирались через заросли дикой травы и сорняков. – Ее называют «церковь гибнущих кораблей», потому что ее огни обманывали мореходов и направляли их корабли прямо на скалы, где они и разбивались, и туда сразу спускались мародеры, но не для того, чтобы спасти выживших, а для того, чтобы выловить все, что всплывет после гибели корабля.

– Да, такое случалось на всех побережьях, в том числе и у нас, в Англии.

Он кивнул:

– И в Скандинавии тоже.

– А почему разрушили церковь?

– Ну, об этом, конечно, тоже есть своя легенда. Некоторые говорят, что в определенные ночи здесь появляется туманная фигура девушки и заманивает моряков сюда, чтобы погубить. Другие же варианты отвергают эту историю и повествуют, что любовник этой девушки погиб в одном из таких кораблекрушений, а сама она умерла от горя, и с тех пор ее дух появляется на скале, чтобы предупредить моряков и отпугнуть их от этого утеса. Но церковь пришла в упадок, как видите, и от нее теперь почти ничего не осталось. В городе есть еще две церкви, а в эту все равно было слишком трудно добираться.

Когда он привез Фелисити обратно в клинику, она поблагодарила его за приятный день.

– Как любезно с вашей стороны было организовать эту небольшую экскурсию, – заметила она.

Доктор Йохансен широко улыбнулся:

– Нет, не могу приписать себе эту заслугу. На самом деле это была идея Берна Мэллори. Наверное, я и сам мог бы со временем догадаться, но он специально попросил меня об этом вчера вечером.

– Ах вот как. Ну, все равно большое спасибо.

Идя к себе на виллу, Фелисити размышляла о том, насколько заботливым может быть Берн, когда захочет. Или он пытается дать ей понять, что у него нет возражений, если она поедет кататься с другим мужчиной? Она постаралась отогнать от себя эту недостойную мысль. Раз она не понимает Берна, говорила себе Фелисити, то не надо все время приписывать ему дурные мотивы.

Возле лестницы, которая вела к ее комнате, девушка вдруг остановилась. Для ужина было еще рано, так что она может еще погулять по территории клиники.

Возле главного здания она встретила Изабель и пошла вместе с ней по дорожке.

– Хорошо прошел день? – спросила у нее Изабель. – Мне сказали, ты уезжала с Хендриком.

– Да, мне очень понравилось. Он показывал мне гранатовые сады, руины церкви и все такое.

– Знаешь, по-моему, тебя ожидают довольно хорошие новости насчет Тревора, – прошептала Изабель. – Только пока не очень обнадеживайся и не говори, что узнала об этом от меня.

Глаза Фелисити радостно загорелись.

– О, спасибо, Изабель. Я никому ничего не скажу, пока мне официально не объявят.

– Сегодня его еще нельзя навещать, наверное, только завтра разрешат. Берн всегда держит своих пациентов в изоляции. А завтра у него будет пациентка. По-моему, очень сложный случай.

Еще поболтав, Изабель сказала:

– А теперь мне пора бежать. Увидимся вечером.

Фелисити смотрела, как стройная фигурка Изабель в белом халате исчезает за углом. В некотором смысле она была очень далека от этого мира врачей, медсестер, она здесь была только в качестве опытной секретарши и стенографистки. Она даже не говорила по-итальянски и до сих пор не могла понять, почему доктор Йохансен решился привезти ее сюда из Лондона, когда наверняка гораздо легче было найти в Риме или Милане итальянку, говорящую по-английски.

Она медленно побрела к высоким аркам, окружающим внутренний дворик бывшего монастыря. Ноэль рассказывал, что, когда это здание перестраивали в летнюю резиденцию, многие стены келий снесли и получились длинные элегантные салоны.

– Кое-где нам пришлось поставить тонкие перегородки, чтобы получились отдельные палаты, – отметил он. – Но все двери в кельи, простые деревянные створки, были удалены, и теперь ты видишь красивые стеклянные двери, которые ведут прямо под арочные своды.

Сейчас Фелисити медленно прогуливалась по дворику, здороваясь то с одним пациентом, то с другим, и пыталась нарисовать в своем воображении картину былых веселых безумств, балов и развлечений, которые видели эти стены. Резкий контраст, нет слов, с суровым, уединенным монастырским бытом. Теперь колесо судьбы снова повернулось, и место уединения превратилось в место покоя и оздоровления.

К ней подошла молоденькая медсестра и сказала Фелисити, что ее спрашивают по телефону. Она взяла трубку в офисе доктора Йохансена и услышала голос Берна.

– По-моему, все прошло неплохо. Но пока мы не можем быть уверены в успехе, мы только надеемся.

– А вы не скажете, когда я могу навестить Тревора? – спросила она.

– В лучшем случае завтра вечером. Хочу, чтобы он находился пока в полном покое. Если он начнет спрашивать вас, я дам вам знать.

Он повесил трубку телефона, прежде чем она успела его поблагодарить.

Следующий день тянулся томительно медленно, час за часом, и наконец в шесть часов Фелисити торопливо пошла в глазную клинику.

– Пять минут, не больше, – предупредила ее дежурная медсестра.

– И все?

– Си, си.

Берн, видимо, куда-то ушел, но сейчас все мысли Фелисити были сосредоточены на Треворе. На глазах у него была повязка, и лицо казалось неестественно бледным, но голос звучал очень бодро.

– Ну что, справился он? – спросил Тревор. – Или все провалил?

– Ты же знаешь, он хороший врач, – возразила девушка. – Надо подождать…

– А там посмотрим, – закончил за нее Тревор. – Я и сам на это надеюсь.

Пять минут промелькнули незаметно, но в некотором смысле Фелисити была даже рада, что ей пора уходить, потому что брат засыпал ее вопросами. Она пообещала прийти навестить его еще раз, как только ей разрешат.

– Флисси, сделай для меня одну вещь, – прошептал он ей на ухо. – Я здесь ничего не могу.

– Да, что такое?

– Помнишь ту итальянку, Зию? Ты ее встречала пару раз.

– Ну. – Фелисити надеялась, что за столько дней пребывания в клинике Тревор уже забыл о ней.

– Понимаешь, я обещал ей, что скажу ей насчет лодки. Она тут знает кое-кого, кто может продать мне лодку совсем дешево…

– Послушай, Тревор, пока еще рано говорить о лодках, вот вылечишься, будешь опять хорошо видеть, тогда сам пойдешь в гавань и обо всем договоришься.

– Да, но Зия не знает, что я сейчас не могу туда прийти. Ты не можешь сказать ей это?

– Синьорина! – нетерпеливо прокричала сестра.

Тревор сжал руку Фелисити:

– Пойди сегодня ночью к Джино и посмотри, нет ли ее там…

– К Джино! – в ужасе воскликнула Фелисити. – Я не могу туда пойти.

– О, ну не будь такой ханжой! Никто тебе там не перережет горло. Ну хорошо, тогда попробуй зайти к Мариано. Для тебя он, надеюсь, достаточно респектабелен. Он все про всех знает. Скажи ему, пусть он передаст…

– Пожалуйста, прошу вас! – непреклонно произнесла медсестра, появляясь в дверях.

– Хорошо, Тревор, я постараюсь, – пообещала Фелисити, в то время как ее более или менее насильственно выдворяли из палаты.

После ужина она все-таки решила сходить к гавани, причем чем раньше, тем лучше, хотя по дороге все еще размышляла, правильно ли она поступает. Берн решительно запретил Тревору даже думать о лодках еще долгое время после операции, боясь осложнений. Ничего ведь не случится, если ее брат упустит шанс купить недорогую лодку при посредничестве Зии?

С другой стороны, в следующий раз, когда она придет его навещать, он потребует у нее ответа, и она не сможет солгать. Но она ни за что не пойдет в этот ночной клуб к Джино.

Однако на этот раз Мариано ничем не мог ей помочь.

– Зия сюда не приходит, – сказал он Фелисити. – Ей больше нравится у Джино.

– Ах, мне самой так не хочется идти искать ее к Джино. Мой брат просил кое-что передать ей.

Мариано поморщился и выпятил вперед нижнюю губу.

– Зия – нехорошая девушка. – Он выразительно покачал головой. – Она не подходит вашему брату.

Фелисити улыбнулась. В душе она разделяла мнение Мариано, но здесь было слишком людно, чтобы говорить об этом вслух.

– Это по поводу лодки, которую хотел нанять Тревор.

– С Зией лучше не иметь никаких дел, – стоял на своем Мариано, протягивая Фелисити бокал с мартини.

– Ну, хорошо, не важно. Если вы увидите ее, передайте ей, пожалуйста, что сейчас мой брат только что перенес операцию на глазах и не сможет прийти сюда еще примерно неделю.

– Я надеюсь, Зия не появится в моем баре, – проворчал Мариано и вдруг улыбнулся Фелисити добродушной улыбкой. – Хорошо. Только ради вас.

В баре было всего человека три или четыре. Фелисити выпила свой мартини, поблагодарила Мариано и пошла к двери. Не успела она выйти на улицу, как к ней быстро подошел какой-то мужчина и вежливо поздоровался:

– Буона сэра, синьорина.

Когда Фелисити только приехала на Изола-Росса, она еще не знала, как избавляться от назойливого внимания местных мужчин. Но она поговорила об этом с Изабель и теперь знала, что делать.

– Простите, – произнесла она на своем теперь уже очень неплохом итальянском, – но у меня свидание.

Итальянец просиял:

– Это очень хорошо. Но сначала я помогу вам найти Зию Тонелли. Хотите, я отведу вас в «Джино»?

– Нет, благодарю. В этом нет необходимости.

– Но пожалуйста, синьорина. «Джино» – хорошее место, там весело.

Фелисити покачала головой.

– Я вам уже сказала. У меня свидание. Я иду на встречу к своему любовнику. – Это был самый эффективный способ избавиться от непрошеных провожатых, так говорила ей Изабель.

– А он красивый, ваш любовник? – спросил мужчина.

– Очень красивый и очень сильный, – ответила Фелисити. Ей уже начинала нравиться эта выдумка. – Нельзя, чтобы он увидел вас со мной, а то он может очень рассердиться.

– Я тоже могу рассердиться.

– Да, но он очень большой и сильный. – Похоже, что совет Изабель здесь не действовал. Фелисити повернулась к своему спутнику. – Понимаете? Если он вас увидит, он будет очень ревновать.

Она быстро выскочила из бара и сразу же наткнулась на человека, спускавшегося по дороге к пристани.

– Ах, Берн! – воскликнула она. – Простите… я нечаянно…

Итальянец взглянул на Берна, пробормотал что-то и благоразумно удалился.

– А в чем дело? – поинтересовался Берн. – Это кто был, ваш ухажер?

Фелисити рассмеялась довольно нервным смехом.

– Ухажер? Вы так говорите, как будто я средневековая служанка.

– Значит, вы шли на встречу со своим любовником, так? – проговорил он, еле сдерживая смех. – И кто он? Я с ним знаком?

Хотя Фелисити знала, что он не видит краски, заливавшей ей щеки, она на всякий случай отвернулась.

– Я просто хотела от него отделаться. Но откуда вы узнали?

– Вы, наверное, не поняли, что он сказал, прежде чем уйти. А он сказал: «О, этот английский любовник! Много девочек бегают к нему на свидания».

– И вы, конечно, сразу поняли, что речь идет о вас? – Фелисити уже начинала понемногу приходить в себя и обретать былую самоуверенность.

– Естественно. А что вам не нравится?

– Почем мне знать? Я здесь еще не так долго живу.

Он взял ее за руку.

– Тогда пусть это послужит вам уроком. Нельзя бродить одной вечером по прибрежным кафе. Теперь, когда вы встретили своего воображаемого возлюбленного, или, во всяком случае, его замену, дальше пойдемте вместе, и я могу вам гарантировать, что ни один итальянец к вам не привяжется. А куда вы направлялись, кстати?

Он тащил ее назад по дороге, по которой она пришла.

– Я… просто пошла подышать свежим воздухом, – неуверенно ответила Фелисити.

– Боюсь, что это не все. Тот итальянец, прежде чем торопливо покинуть нас, еще успел сказать, что передаст Зие ваше послание. Что за послание?

– А, это просто Тревор попросил меня кое-что ей передать.

– Надеюсь, он передал ей привет?

– Да, в каком-то смысле. Так, у него просто есть одна фантазия, можно сказать, прихоть, а когда все время лежишь в палате один, такие вещи начинают казаться важными.

– Понятно.

Они подошли к «Арагосте». Берн больше ничего не говорил, пока не нашел свободного столика под деревом возле стены пристани.

– А что еще вы должны были сказать Зие, если бы нашли ее?

– А вам действительно нужно это знать?

Мэллори закурил длинную тонкую сигару.

– Возможно. Что-то насчет лодок?

Фелисити вздохнула: