Текст книги "Счастье любой ценой (СИ)"
Автор книги: Айрин Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 58. Янина
Владимир.
Я не ожидала его увидеть здесь. Не думала, что мы увидимся когда-нибудь. Ещё и при таких обстоятельствах.
В целях собрать как можно быстрее деньги на операцию для Илюши, я хваталась за всё подряд. Я очень много работала, выполняя работу по бухгалтерии на дому, и бралась за любую подработку. Даже за такую.
Дядя Толя работал охранником в отеле и на той фирме, где я подрабатывала бухгалтером. Он как-то сказал, что нужна подменная уборщица. А мне было плевать. Я была согласна на всё.
Дядя Толя замолвил за меня слово перед управляющей, я авансом взяла деньги за месяц работы.
У меня в голове крутились мысли только о своём сынишке, жизни которого угрожает опасность. Я видела перед собой только одну цель и не задумывалась ни о чём другом.
Я убирала этот номер, так же, как и другие. Но я ни за что не стала бы воровать.
Но Владимир, похоже, не верит. Никто не верит. В отеле знают, что мне срочно нужны деньги. К тому же в отсутствие Володи только я заходила в номер. Все указывало на меня.
И в первую очередь укоряющий взгляд Владимира, полный сожаления.
А я… чёрт! Почему я чувствую себя виноватой? Я же не крала его чёртовы деньги! Но я виновата перед ним во многом другом.
Чувство вины резко накрывает меня с головой. Я начинаю нервничать. Я как будто вернулась на три года назад.
Володя легко считывает моё состояние. Он всегда чутко относился ко мне. Моё чувство вины он ощущает не хуже меня. Но делает неправильные выводы. Он посчитал, что мне стыдно из-за воровства.
– Володя… Володя… Я не брала твой кошелёк. Я не воровала деньги.
Я чувствую себя нашкодившим ребёнком, стоя перед ним. Дрожу, как сухой лист дерева, который вот-вот подхватит ветром и унесёт.
Не хочу разглядывать его. Но сама разглядываю.
Владимир опять отрастил волосы. Волнистые пряди аккуратно подстрижены и уложены. Он возмужал на лицо так, будто прошло лет пять или семь, а не неполных три года.
Взгляд стал ещё тяжелее.
Или я просто давно его не видела.
Так давно, что сейчас его взглядом меня пригибает к полу. И я, быстро окинув крепкую, ладную мужскую фигуру взглядом, начинаю рассматривать носки своих туфель.
– Не ты? – спокойно спрашивает Владимир.
Он неторопливо подходит и останавливается напротив. От запаха его парфюма начинает кружиться голова, и становится тяжело дышать.
– Если человек решается на воровство, значит, ему очень сильно нужны деньги. Янина.
Владимир одной рукой стискивает плечо, а пальцами второй руки поддевает подбородок, вынуждая посмотреть на него.
– Нужны? Да или нет?
Владимир смотрит так, что соврать не получается. И не хочется врать. Мне хочется только одного: облегчить страдания Илюши.
Я ведь сама искала Владимира… Неужели та стервозная женщина всё-таки рассказала о моём звонке? Или секретарша передала?
Но всё равно… Владимир не знал, где меня искать. Нашёл сам… Приехал.
И от этого одновременно радостно и горько.
– Да или нет? – резко спрашивает он.
– Да, – шепчу я, понимая, что его лицо расплывается перед глазами. – Нужны… У меня…
Владимир накрывает мои губы ладонью.
– Молчи. Не хочу ничего слышать о твоей… – подчёркивает он. – О твоей жизни. Ты выкинула меня. Сказала, для меня там нет места. И меня не интересует, как и чем ты жила, куда спустила всё. Мне плевать. Абсолютно плевать. Понимаешь?
– Тогда зачем ты здесь? – спрашиваю, опустив его руку.
– Случайность, – усмехается он. – И тебе как раз нужны деньги. Сколько?
– Много…
– Ха. Много. А мне тоже кое-что нужно. От тебя.
Владимир немного опускает голову, чтобы посмотреть прямо в мои глаза.
– Давай заключим сделку? Я дам тебе денег. Столько, сколько пожелаешь. Миллион, два, пять, десять… Любую сумму. Но сделка – это сделка. Нужно предложить что-то взамен.
Взгляд Владимира пьяно гуляет по моему лицу, останавливается на губах и скользит ниже, по шее. Под этим жарким взглядом учащается пульс.
– Что ты хочешь? – спрашиваю я, понимая, что именно он попросит.
Постель? Секс? Это ему нужно? Но я не угадала, потому что Владимир говорит:
– Роди мне ребёнка.
– Что?
– Да. Вот такая просьба. У тебя есть ТВОЙ ребёнок. Который никак не касается меня, да? Он же… – Владимир усмехается. – Только твой.
– Почему я? Как же жена?
– Моя жена не может родить. И я даже не рассматривал вариант суррогатного материнства. Вдруг вспомнил о тебе. О маленькой услуге, которую я тебе оказал. И прошу о том же. Дай мне моего ребёнка. Он будет только моим.
– Ты сумасшедший, Володя!
– Почему же? Забеременеешь, родишь. Напишешь отказную. Мы с женой усыновим этого ребёнка. У меня будет мой ребёнок. А ты – всего лишь средство. Нравится?
– Нет. Я не пойду на это. Мне не нравится…
– О… Тебе не нравится сама мысль быть использованной и выброшенной в сторону? Не нравится быть средством, а не целью? – резко спрашивает Владимир, перемещая руки чуть ниже.
Его пальцы задерживаются на плечах, а потом скользят по груди. Я начинаю чаще дышать, чувствуя тепло мужских ладоней.
– Соглашайся. Другого варианта не будет. Судя по тому, что ты опустилась до воровства, ситуация у тебя безвыходная, – ровным голосом говорит он, начиная расстёгивать пуговицы.
Цепляюсь за мужские пальцы, удивляясь его циничности и холодности. Но потом вспоминаю наш последний разговор. И невольно содрогаюсь. Он цеплялся за мои пальцы и не хотел отпускать. А мной было сказано столько слов, что их убийственной силы хватило бы на десятерых.
Теперь ситуация повернулась другой стороной.
Владимиру плевать на все, до единой причины. К тому же он считает меня воровкой. Поэтому небрежно стряхивает мои пальцы и продолжает раздевать.
У меня в горле стоит ком. И голос хриплый.
– Это слишком.
– Нет ничего слишком. За тобой будут наблюдать лучшие врачи. Родишь – свободна.
Владимир уже расстегнул блузку и оттянул мягкую ткань бюстгальтера вниз. Обхватил грудь всей пятерней, пощипывая.
– Деньги получишь тогда, когда надо будет.
Закрываю глаза.
– Мне надо срочно.
– Тогда не будем зря терять время.
Глава 59. Янина
Владимир резко выкручивает соски и отстраняется. Но только для того, чтобы задрать на мне юбку и усмехнуться.
– Колготки?..
Он не дожидается ответа. Просто подхватывает меня и пересаживает на комод. Не церемонится, цепляет камнем на перстне капрон и раздирает его пальцами. Я, наверное, просто сплю и вижу всё это во сне.
Но пальцы у Владимира очень цепкие и сильные. Он разводит бёдра в сторону и вклинивается торсом. Потом цепляется за пряжку своего ремня, начиная расстёгивать.
– Ты даже не спросил…
– Подходящий ли день? – усмехается Владимир. – Я большой мальчик и знаю, что забеременеть можно не только в подходящий день. Шанс есть всегда. Если ты не бесплодна. Но мы же оба знаем, что это не так, да?.. К тому же…
Владимир подвигает меня на край комода и стягивает с себя джинсы с бельём. Просовывает руку под хлопок моих трусиков, просто сдвигая узкую полоску в сторону. Тотчас же упирается возбуждённым членом в складки.
– Мне всегда нравилось тебя трахать. Не хочу отказывать себе в таком удовольствии.
Владимир сжимает меня за ягодицы, толкая на себя. В происходящем нет ни капли возбуждающего чувства. Для меня.
Ему – нравится. И моё унижение, и вкус собственной победы. Закрываю глаза, цепляясь пальцами за край комода.
– Не зажимайся, Янина. Отпущу только после того, как ты кончишь, – низким голосом выдыхает Владимир. – Отрабатывать придётся по полной программе. Вот этот мученический вид меня раздражает…
Он просит меня открыть рот и смачивает свои пальцы перед тем, как опустить их на мой клитор. Точные, выверенные движения. Умелые.
У Владимира очень красивые, сильные пальцы. И очень чувствительные. Он считывает ими с моего тела отклик, как будто читает книгу по Брайлю.
И под напором его пальцев я начинаю дрожать.
– Умница. Расслабься. Будет лучше. Нам двоим, – просит он, двигая пальцами ещё быстрее, и одновременно с этим начинает толкаться членом внутрь.
Чувствую, как туго и плотно он входит в меня. Распахиваю рот, часто дыша. Как будто это первый секс в моей жизни.
И после долгого перерыва… он первый.
Владимир был последним мужчиной, и сейчас он заново вскрывает меня, вытаскивая на поверхность всё.
– Да-а-а… – стонет он и сильно дёргает меня, всаживая до упора.
Немного болезненно и ноет внизу живота с непривычки. Владимир замирает, давая привыкнуть. А потом начинает двигаться. Короткими резкими толчками. Разгоняется, привыкая. Лоно пульсирует и сокращается.
Телу плевать на двусмысленность ситуации. Владимир купил не только судорогу непрошеного удовольствия, но и будущего ребёнка. Уверена, что получится… Если он собирается стараться так, то непременно получится.
Ничего ужаснее в моей жизни ещё не было. И прекраснее тоже. Потому что мы как идеально подходящие друг другу части конструктора.
Туго, тесно, но уже влажно… Его член двигается свободно. Доходит до упора, двигается назад и вновь входит с влажным звуком.
– Узкая и горячая… – стонет он. – Ужасно мокрая. Скучала по мне?
– Нет, – едва ли не выкрикиваю я.
Владимир нарочно начинает вдалбливать свой член. Резко и мощно. Выходит до самого конца и врезается на всю глубину. Он заставляет меня не просто дрожать, но агонизировать.
Тело вспыхивает искрами похоти и желания. Едва держусь на самом краю, как вдруг Владимир останавливается.
Его член пульсирует во мне. Крупное мужское тело дрожит от нетерпения.
– Открой глаза…
Владимир обхватывает пальцами шею и поглаживает кожу большим пальцем.
– Давай, Янина. Посмотри на меня. Хочу увидеть, как тебе это нравится.
– Не… не нравится, – мучительно выговариваю едва ли не по слогам.
Предательское сжатие мышц лона выдаёт меня с головой. Владимир простонал, качнув бёдрами. Он чуть сильнее сжал шею.
– Смотри на меня. Давай, девочка. Нравится? Нравится, когда я тебя трахаю?
Хватка пальцев усиливается. Его член вновь наполняет меня. И всё тело становится словно желе, дрожит в ожидании скорой разрядки.
Секса у меня не было так давно, что даже после нескольких остервенелых минут я готова кончить.
Мучительно и остро хочется этого оргазма.
И нет… нет… не надо… Не на-а-а-а…
Но меня резко сжимает вокруг его члена судорогой сильного оргазма.
– Ещё… – рычит Владимир, ускоряясь.
Он вновь обхватывает двумя руками мои ягодицы. Его член врезается с влажными сочными шлепками. Ещё несколько движений…
Я откидываю голову назад, задевая макушкой стену. Высоко в воздух взлетают стоны. Они все равно вырываются через плотно сомкнутые губы.
– Я… скоро… кончу… – слышу я его голос, прерывающийся частым дыханием.
Особенно резкий и жёсткий толчок.
Я кончаю опять, но на этот раз уже вместе с ним. Потому что Владимир выплёскивается, фиксируя меня. Всё ещё толкается бёдрами. На лице написано чистое удовольствие.
Он прижимается лбом к моему, гладит скулы и шею пальцами, тяжело дыша. Большой палец очерчивает едва заметный шрам на моей щеке.
Владимир словно хочет что-то сказать, но передумывает, поджимая губы.
– Посиди так… – просит он, отходя.
Владимир неторопливо поправляет на себе одежду, отвернувшись от меня. Во рту скапливается горечь.
По телу проносится волна. Мерзко быть использованной вот так. Хотя мышцы лона всё ещё сладко сжимаются. Наконец, я слезаю с комода, поправляя на себе бельё.
В голове сотни мыслей, но ни одно слово не получается сказать. Нынешнему Владимиру не нужны мои слова.
Ему хочется слышать кое-что другое. Я стягиваю испорченные им колготки, застывая с этим куском капрона в руках. В дверь номера кто-то стучится.
Владимир открывает.
– Извините, пожалуйста… – слышится тихий голос работницы. Не могу понять, Валя или Аня. – Вас просят пройти в кабинет администрации. Воришку нашли. Это была горничная…
– Хорошо.
Владимир закрывает дверь. Потом оборачивается на меня и в два счёта пересекает пространство номера, останавливаясь передо мной.
– Янина, я…
Он тянется ко мне. Хочется увернуться и спрятаться. Но нельзя. Сейчас нельзя…
Глава 60. Владимир
– Янина…
Она прикрывает глаза и вздрагивает, оставаясь стоять на месте.
Меня прошибает насквозь. От её усталого бледного вида с лихорадочными алыми пятнами на щеках. От моего скотства.
Собственные слова кажутся комьями грязи, незаслуженно брошенными в её сторону. И оттереть бы да успокоить.
Но она дрожит так, словно молится о том, чтобы я провалился сейчас сквозь землю.
Понимаю, что ни хрена не изменилось. Стало только хуже.
Она научилась жить. Без Славки и уж тем более без меня. Плохо или хорошо, но живёт. А я не имею никакого права врываться и требовать чего-то от неё.
– Почему сразу не сказала? – спрашиваю и матерюсь.
– Сказала. Ты не слушал. Мне нужны деньги, но воровать я не стану! – всхлипывает она, комкая дурацкие испорченные мной колготки.
– Я сейчас вернусь. Посиди здесь, хорошо?
Янина едва заметно кивает. Но мне вдруг кажется, что стоит мне выйти за порог номера, как она сразу же умчится неведомо куда.
– Ни шагу в сторону!
Последнее было лишним. И я ни хрена не улучшил ситуацию. Поэтому поспешно выхожу.
И чувствую себя безобразно пьяным, бухим до животного состояния. Внутри и радостно от вида Янины, от запаха её тела, и хреново от всего, что есть между нами.
Я словно жую стекловату, оказавшуюся слишком сладкой, и неизменно раню себя и Янину.
В кабинете администрации заведующая отелем распинается в извинениях передо мной.
Горничная оказалась нечистой на руку. Я помню эту девушку. Она крутилась в номере, меняя постельное бельё.
Самое удивительное, что ей хватило наглости своровать кошелёк в то время, пока я был в номере. Был, но не заметил ничего. Ловкая дрянь. Но я и сам виноват, оставив кошелёк в кармане пиджака.
– Прошу прощения, этого больше не повторится. Мы, конечно, уволим эту девушку… Вы будете писать заявление?
– Не надо, пожалуйста! – просит горничная Марина.
– Замолчи, – обрываю её. – Уведите. У меня разговор к вам…
Читаю имя и отчество управляющей, указанное на бейдже.
– Любовь Николаевна…
– Да-да, конечно. Толя, уведи её немедленно! И глаз с неё не спускай, пока господин Русаков не решил, как поступить.
Господину Русакову плевать на всё. Кроме того, почему в первую очередь указали пальцем на Янину. Я не думаю, что она воровала хоть раз! Но немногим раньше поверил. Просто прошло почти три года. Я понятия не имею, чем и как Янина жила всё это время.
Дверь захлопывается.
– Почему вы сразу указали на Янину?
– Извините, пожалуйста. Вышло недоразумение. Когда все всполошились, Марина первая шепнула, что Янине Руса…
Администратор осекается, понимая, что фамилии у нас с Яниной одинаковые.
– Это родственница, – сразу поясняю я.
– Извините.
– Ближе к делу. Извиняться нужно не передо мной. Я жду…
– Янина работает у нас совсем недавно, буквально несколько дней. У нас в штате не хватает уборщицы, но это временно. А Толя, охранник, просил пристроить девчонку. Не в моих правилах нанимать непроверенных людей. Но Толя поручился за неё. Когда у вас пропал кошелёк, сомнения сразу упали на новенькую. К тому же все в курсе её ситуации, что ей нужны деньги.
– Все в курсе ситуации. На что ей нужны деньги?
– Мальчонка у неё обварился. В кипятке искупался. Его разместили в городское ожоговое. Но случай сложный. Наши врачи сами знаете, как лечат. В областную почему-то не переводят. И…
Дальше мне уже было неинтересно слушать. Я резко вскочил и вихрем пронёсся обратно, метнувшись к Янине.
– Говори, что с сыном! Ну же!.. Почему молчала, Ян? Почему ты постоянно молчишь?
Я сам не заметил, как сорвался на крик, вцепившись в тонкие плечи пальцами.
– Илюше очень плохо. Большой ожог. Ему становится только хуже, – пролепетала Янина. – Мне нужны деньги, чтобы спасти ему жизнь…
– Собирайся. Живо.
Глава 61. Янина
Владимир собран и серьёзен. Он нанимает такси, чтобы добраться до городской больницы.
– Как это случилось? – спрашивает он.
Это были первые слова, что я услышала от него за всё время поездки.
– Несчастный случай. Я была на работе. Мама была у меня в гостях. У нас отключили горячую воду и электричество на целый день. Мама кипятила на газовой плите ведро с водой. Снимала с плиты и переставила его на пол. Илюша крутился возле ног. Нечаянно зацепил ведро, оно опрокинулось. Мама не успела его оттащить. Илюша упал в разлившийся кипяток…
– Мама. Всезнающая, да? – резко спрашивает Владимир.
Такси останавливается у больницы.
– Почему сразу не позвонила? Гордая такая?
– Я же…
– Ладно, потом разберёмся. Кто врач?
Владимир сразу проносится внутрь больницы. Тяжёлый больничный запах окутывает с головой. А потом начинает твориться хаос. Я сижу в коридоре на диване, слыша, как в отдалении громыхает голос Владимира.
Меня не пускали к Илюше. Не помогали ни увещевания, ни обещания подмазать. Держали в коридорах и кормили обещаниями, что ему вот-вот уже должно полегчать.
Но глядя, как забегал медицинский персонал сейчас, понимаю, что я мало обещала и не способна говорить так, как Володя.
Владимир в сопровождении главврача направляется в сторону ожогового отделения. Я встаю, чтобы идти следом.
– Сиди здесь. Я скоро вернусь.
– Постой. Тебе можно? Тебя пустили? Я хочу увидеть сына!
Владимир отцепляет от своего локтя мои пальцы и толкает в сторону коридора. Он нетерпеливо натягивает больничный халат, суетливо предложенный кем-то из работников.
– Сиди. Ты сделала всё, что могла. Дальше я сам. Сиди! – едва не рычит он, видя, что я вновь подскакиваю.
Мне опять приходится ждать. Проходит полчаса или чуть больше, но мне кажется, что прошла целая вечность, прежде чем Владимир вновь появился около меня.
Лицо у него странно отстранённое, такого я не видела ещё ни разу.
– Вставай. Надо собираться.
Владимир разворачивается и идёт на выход. Даже не сомневаясь, что я побегу вслед за ним, как собачонка. Потому что сейчас он – единственное спасение.
– Володя?..
На улице он резко оборачивается.
– Молчи. Сейчас… Молчи. Мне удавить хочется тебя и себя. Нас обоих. За всё, что мы натворили. И за вот это… – он машет в сторону больницы рукой. – И за вот это в особенности…
Такси всё ещё стоит возле здания больницы. Наверное, Володя просил подождать, не помню.
– Где ты живёшь? Адрес назови!
Тишина в салоне автомобиля гнетущая. Таксист даже выключил разухабистый шансон. Владимир напоминает глыбу льда. Он не двигается и даже не смотрит в мою сторону. Его рука неподвижно лежит на сиденье. Рядом с моим коленом. Я боюсь пошевелиться: кажется, что меня заморозит навечно его ледяной яростью.
Мы поднимаемся на третий этаж. Владимир нетерпеливо вырывает у меня из рук ключи, видя, что я не попадаю в замочную скважину. Мамы дома нет. На кухонном столе лежит записка: «Ушла на рынок».
– Значит, ты живёшь вот так, да?
Владимир оглядывается, рассматривая пространство крохотной кухоньки. Прогуливается по залу, останавливается у корзины с игрушками и вздыхает.
– Собирай вещи. Я обо всём договорился. Сына срочно переводят в областное ожоговое.
– Володя. Тебя пустили к Илюше? Как он?
– Как?
Владимир оборачивается, внезапно смеясь.
– Как, блядь? Хуёво. Настолько хуёво, что меньше всего это… напоминает ребёнка! Он гниёт заживо, тело вздулось… А ты спрашиваешь, как? Пока ты, сука, лелеешь свою гордость и хуй знает что ещё… Он помирает в этой захолустной больнице. Живьём гниёт, понимаешь ты или нет?
Я опускаюсь без сил на диван. Врачи отговаривались только общими фразами: тяжёлое состояние, нельзя трогать… нельзя транспортировать. Но обещали, что скоро полегчает.
Владимир нарезает круги по комнате, останавливается возле зеркала на ножках. Он внезапно срывается, ударяет кулаком по зеркалу. Слышится звон разбитого зеркала.
– Так тяжело позвонить и попросить о помощи? Неужели твоя сраная гордость и неприязнь стоят чьей-то жизни? Стоят жизни твоего сына, да? Отвечай, ну же! Что ты молчишь? Постоянно молчишь и убегаешь! Добегалась! Ты убиваешь сына… Своего сына, в котором, по твоему мнению, нет ничего от меня…
Владимир тяжело дышит, остановившись напротив меня. Кровь стекает по разбитому кулаку, капая на ковёр.
– Хорошая вышла встреча. Так ты ответь мне. Оно того стоит, да? Сын умрёт, а ты будешь довольна, что высидела в своей раковине. О да, высидела, но не попросила о помощи. Отвечай! Почему ты в отеле сразу не сказала, в чём дело? Почему ты молчишь и выставляешь меня монстром?
Владимир обхватывает пальцами мой подбородок. Пальцы мокрые и скользкие от крови. Он проводит большим пальцем по моим губам.
– Это делается вот так… Открываешь рот и говоришь… Говоришь… Говоришь… У тебя язык отнимается или просто отсыхает, когда дело касается меня? Так противно?
Внезапно он отстраняется. Глаза у него покрасневшие и странно блестят. Он резко выходит из комнаты. Слышится шум воды.
Я на трясущихся ногах иду следом за ним.
– Я… помогу. Тут аптечка.
Владимир умывается ледяной водой. Лицо и рубашка стали мокрыми.
– Себе помоги, Янина. Научись быть живой.
– Я звонила тебе! – выпаливаю я. – Звонила несколько дней назад!.. Я позвонила тебе почти сразу же!
– Врёшь!
Он выпрямляется, нависая надо мной.
– Звонила! – говорю я. – Я тебе звонила, Володя. На звонок ответила твоя жена… Она просто послала меня, сказав, что этот номер теперь принадлежит ей. И на работу тебе я тоже звонила. Сказали, что тебя нет в городе. Я просила твой новый номер телефона… Секретарша отказалась мне сообщать его. Я просила, чтобы тебе передали о моём звонке. Я хотела попросить тебя о помощи! Ты не прав, Володя. Это не гордость… У меня нет гордости, когда дело касается ребёнка.
Владимир молчит. Взгляд немного меняется.
– Умойся. У тебя всё лицо в моей крови. И собирайся, Янина! Потом будем выяснять подробности.
Я быстро выполняю всё: умыться, собрать документы и самые необходимые вещи. Оставляю маме записку на столе. Я, конечно, позвоню ей чуть позже. Но пусть останется и записка.
У Владимира всё ещё кровоточит рука.
– Давай я помогу?
– Ладно. Но пошевеливайся.
Я быстро залепляю ранки пластырем. Пальцы всё ещё дрожат, а перед глазами всё то и дело смазывается от слёз. Владимир нетерпеливо отбирает у меня пластырь, отбрасывая в сторону. Потом внезапно тянет меня к себе, усаживая на колени.
– Значит, звонила? – усмехается, вглядываясь в лицо.
– Да.
Я показываю ему список вызовов, доставая телефон из кармана джинсов.
– Звонила… – я словно оправдываюсь, потому что чувствую себя виноватой. – И ничего.
Владимир смотрит список вызовов и кивает, словно обещая самому себе что-то.
– С этим я тоже разберусь, – обещает Владимир, обхватывая моё лицо ладонями. – Не реви. Не реви, маленькая. Я помогу тебе. Всё, что угодно, помнишь? Даже луну с неба, только попроси.
Владимир нежно и бережно стирает слёзы. Я цепляюсь пальцами за его руку, трусь щекой.
– Не реви… Соберись, – просит он. – Всё будет хорошо.
Владимир резко приближает своё лицо к моему, целуя закрытые глаза.
– Я сделаю всё, что в моих силах, и вытащу его. Спасу твоего сына.
Владимир ещё несколько минут баюкает меня в своих объятиях.
– А теперь пора…
