355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » Кровные узы (Hellraiser: Bloodline) (ЛП) » Текст книги (страница 2)
Кровные узы (Hellraiser: Bloodline) (ЛП)
  • Текст добавлен: 3 апреля 2017, 14:00

Текст книги "Кровные узы (Hellraiser: Bloodline) (ЛП)"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанры:

   

Ужасы

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Поравнявшись с принцессой, Огюст де Маре склоняется в почтительном поклоне, как того требует этикет. В ответ Анжелика едва заметно кивает, дав понять, что правила соблюдены. Некоторое время оба изучают друг друга с любопытством и недоверием, как будто чувствуя, что один представляет угрозу для другого.

Доктор уходит своей дорогой и поднимается к двери, но Анжелика продолжает неотрывно следит за ним черными как уголь глазами.

* * *

Одним молниеносным движением Филипп хватает с верстака пачку набросков и, впившись в них пальцами, начинает терзать словно стервятник погибающую добычу. Клочки бумаги летят во все стороны. Прежде чем мастер успевает схватить главный чертеж, из-за спины доносится предостерегающий голос Огюста.

– Опомнись! Что ты делаешь? – произносит доктор, ударяя тростью по полу.

– Обращаюсь к Логике и Здравому смыслу. Кажется, так ты советовал мне поступить.

– Вандализм далек от Здравого смысла.

– Ты был прав, Огюст. Это все сказки. Вспышки света и пляшущие тени – не магия.

– Держись подальше от политики, Филипп, – назидательным тоном молвит Огюст и указывает тростью в сторону окна, выходящего на опушку, туда, где стоял экипаж. – Чтобы стать одним из них нужно все время лгать, а ты никогда не блистал этим талантом.

Огюст садится на скамейку рядом с окном. Некоторое время взгляд доктора скользит по полу, где среди мятых бумаг натыкается на черное воронье перо. Это кажется ему странным.

– Я встретил девушку возле твоего дома, – говорит Огюст, вновь обращая взор на мастера. – Очередной клиент?

– Да. Это принцесса Анжелика.

– Слышал о ней. После нашей последней встречи я прогулялся по городу, навестил друзей и узнал много интересного.

– Например?

– Например, об исчезновении восьми влиятельных господ, гостивших у герцога де Лиля позапрошлой ночью.

– Исчезли? Но что это доказывает? То, что во дворце завелась нечистая сила, в которую ты не веришь?

– Да, я атеист, но не дурак. Зло существует. Ему не обязательно носит козлиные рога или потрясать трезубцем, насаживая на пики головы бедных ремесленников.

– Не таких уж бедных, как оказалось. Этой ночью я приглашен во Дворец грез. Там меня наконец примут как равного и заплатят сполна.

– Честному парижанину не пристало водить дружбу с политиканами.

– Дело не в политике, а в искусстве. Анжелику и герцога не интересуют дворцовые интриги.

– Что ж. Это хорошо, – как будто сдается Огюст, но взгляд его излучает прежнюю уверенность. – Хорошо потому, что добрый человек должен знать своего врага в лицо. Если же встретившись с ним, он останется верен прежним убеждениям, то не такой уж он и добрый.

С этими словами доктор встает и идет к двери.

– Я рад, что ты в добром здравии, но теперь мне придется тебя покинуть. Сорбонна зовет. – Застыв в дверях, Огюст оборачивается к мастеру и, поигрывая тростью, загадочным голосом добавляет: – Встретимся у дворца этой ночью. Я собираюсь тебе кое-что продемонстрировать. Возможно, ты прозреешь, и следующий день мы встретим с новыми доказательствами.

Дверь закрывается. Сбитый с толку, Филипп остается стоять подле верстака, глядя на чертеж «Пут забвения».

* * *

Булонский лес. Окраина Парижа.

Сквозь кроны величественных деревьев тускло светит солнце. Кажется, что наступили сумерки, хоть прошло и не более часа после полудня. Огюст де Маре идет по тропинке сквозь чащу. На ветку сосны у него над головой садится большой черный ворон. Заслышав карканье, доктор поднимает взор кверху и замечает птицу. Складывается впечатление, что ворон следит за ним.

Огюст идет дальше и вскоре выходит на поляну. Со стороны доносится дружный свист и треск сучьев под ногами. Доктор вздрагивает и оборачивается, встретившись лицом к лицу с незнакомцем. Человек в разноцветном трико выпрыгивает из кустов на поляну, делает кувырок в воздухе и приземляется напротив опешившего Огюста. На лице акробата усмешка. В глазах наигранное безумие.

Дружные аплодисменты и смех привлекают внимание доктора. Впереди между двумя деревьями натянут радужный тент. Там в тени расположилась труппа бродячих циркачей. Клоуны носят традиционные для той эпохи костюмы героев итальянских комедий. Среди них Арлекин, Коломбина, Пьеро, Пульчинелла и Хирург – карлик, завернутый в черный плащ, подле которого находятся три акробата в пестрых трико.

Яркая расцветка костюмов кажется Огюсту слишком странной даже для странствующих актеров. К тому же на лицах чудаковатой компании застыли как будто нарисованные улыбки, по которым сложно определить, веселятся они или сходят с ума.

Хирург – коренастый человечек с крошечными глазками и пышной бородой, закрывающей половину лица, встает и подходит к Огюсту.

– Какой неожиданный сюрприз, месье. Приветствую. – Хирург вежливо кланяется Огюсту. – Спешу сообщить, что вы только что совершенно случайно набрели на величайших комедиантов, каких только знала Европа.

– Комедианты? Здесь?

Черный ворон внимательно следит за происходящим с высоты сосны.

– Почему бы и нет. Разве мы должны быть где-то в другом месте?

– Понятия не имею, – холодно отвечает доктор. – Я-то уж точно должен. У меня целый класс неучей.

– Ох, так вы учитель? А мы тоже в должности и тоже спешим. К несчастью сегодня на завтрак я съел карту, и мы окончательно заблудились. – Хирург громко рыгает. – Могу я спросить вашей помощи, месье? Вы ведь местный?

Свет солнца тускнеет на глазах. Доктор с недовольством смотри на застывшие улыбки клоунов, которые беспокоят его все сильнее.

– Да. Я парижанин. Меня зовут Огюст де Маре. Преподаю философию в университете Сорбонна.

– Ага! Философия! – подпрыгивает человечек. – Ах, какая переоцененная наука, впрочем, во все времена приносившая неплохой доход. Даже будучи дилетантом, вы ничем не рискуете. Все что вам необходимо – это подвешенный язык, особенно если обучаете лягушатников.

– При всем уважении, у меня нет времени обсуждать достоинства своей профессии. Куда вы направляетесь?

– Во Дворец грез, месье. Нас пригласили на бал-маскарад.

– Отсюда до дворца не больше мили. Не будь тут леса, вы бы давно его увидели.

– Ваша добродетель заслуживает награды, месье, – благодарно кивает Хирург. – Эй, акробаты! Давайте по готовности!

Клоуны дружно вскакивают и начинают суетливо бегать вокруг кипы вещей, извлекая из мешков дудки и барабаны.

– Ну что вы. Не стоит благодарности, – горячо заверяет человечка Огюст. – Я должен идти.

– Уйти без довольства? Как же так, месье? – Хирург кажется шокированным или просто валяет дурака. – Разве вы не знаете, месье, что недовольная публика – самое печальное событие в жизни любого клоуна?

– Нет, не знаю. Прощайте. Не смею вам больше мешать…

– Но как же так, месье? Ведь я настаиваю.

Внезапно из-под плаща Хирург извлекает два острых ножа для разделки мяса. Пьеро и Пульчинелла как будто ждали сигнала. Оба начинают играть на дудках. Акробат, тот, что поближе, лупит ладонями по барабану. Жалкое подобие музыки режет слух.

Другой акробат, кувырками пересекает поляну и приземляется рядом с Огюстом. На пару с клоуном они тащат опешившего доктора к радужному тенту. Арлекин и Коломбина провожают их мимическими жестами. Арлекин корчит злобные рожи и тычет пальцем, как будто в чем-то обвиняет жертву. Коломбина – напротив, устремляет на Огюста сожалеющий взгляд и простирает руки к небесам.

Доктора меж тем подводят к тенту и заставляют встать в позу, делая его главным героем немой сцены. Коломбина страстно вздыхает. Арлекин это замечает и грозит пальцем уже ей. В ответ Коломбина краснеет, не в силах больше скрывать своей любви к несчастному пленнику. Глядя на Огюста, она прижимает руки к сердцу и всем своим видом показывает, что избранник найден.

– Довольно! Отпустите! – вопит доктор, роняя трость в траву.

Возмущенные тем, что зритель прерывает немое представление, Коломбина и Арлекин прикладывают указательные пальцы к устам, а чтобы доктор и впредь помалкивал, акробат проворно запихивает тому в рот красный резиновый мячик. Арлекин тем временем жестами совещается о чем-то с Хирургом, после чего карлик вручает товарищу один из своих ножей. Арлекин смотрит на огромный нож, переводит взгляд на Огюста и отрицательно мотает головой. Хирург достает из-за пояса кремневый пистолет с курком на взводе. Арлекин отклоняет и эту идею. Хирург не сдается, выуживая из кармана дохлого рака и кусок заплесневелого сыра. Арлекин уже не реагирует. Неожиданно в голову Хирургу приходит блестящая идея. Карлик указывает на радужный тент. Арлекин одобрительно кивает и жестом приказывает подвести Огюста к тряпке.

Два акробата подхватывают доктора и без труда поднимают в воздух. Жертва пытается кричать, но резиновый кляп превращает крик в сдавленный хрип, а барабаны и дудки и вовсе заглушают его.

Арлекин и Хирург хватаются за тент, каждый со своего края. Акробаты раскручивают Огюста в воздухе. Раз… Другой… Тент срывается с дерева и взмывает ввысь. Над поляной тряпка разрывается на тысячи кусков, а на ее месте распахивается горнило преисподней!

Гигантская воронка, наполненная пламенем, вращается у них над головой. Нарушая законы гравитации, она вытягивается в воздухе, словно подзорная труба, образуя тоннель между измерениями. Десятки огненных колец вращаются внутри, пульсируя темной энергией. Вход в демонический портал охраняют сотни продолговатых блестящих объектов, напоминающих крошечные ножи. Масса острых предметов вращается с невиданной скоростью, отчего грани адского прохода кажутся размытыми.

Ворон хлопает крыльями и улетает. Вслед за ним, но в другом направлении улетает и сам Огюст де Маре, комично болтая в воздухе руками и ногами. Булонский лес оглашает неистовый вопль, прежде чем доктор философии, подавившись мячиком, растворяется в гигантской мясорубке.

* * *

Торговая мастерская Лемаршана.

В ночном небе сияют звезды. Филипп Лемаршан лежит на кровати и обнимает спящую жену. Их освещает дорожка лунного света, проникающего в комнату сквозь распахнутое окно. Мастер лежит неподвижно, вперив взгляд во тьму. В следующий миг лицо его проясняется. Он как будто принимает решение и соскальзывает во мрак. Стараясь двигаться как можно тише, Филипп надевает рубаху и сюртук.

У него плохо получается. Женевьева просыпается и садится в кровати, глядя на мужа.

– Не хотел тебя будить. Я…

– Ты ничем не отличаешься от механизмов, которые мастеришь, Филипп, – прерывает Женевьева. – Эта девушка, Анжелика, поворачивает ключик и ты, как заводной болванчик, начинаешь танцевать вокруг нее.

– Вот так нелепость! Ты даже не пытаешься понять. Разве не видишь, как много значит для меня эта сделка?

– Я вижу, как много значит для тебя эта особа!

– Хочешь, чтобы я отказался от единственного шанса в своей жизни стать состоятельным человеком. Это говорит в тебе ревность, Женевьева!

– Нет. Не только ревность. Я боюсь, Филипп. Этот дворец… Все эти аристократы…

– Аристократы готовы дать мне…

– Сына?! – дрожащим голосом произносит девушка. – Сомневаюсь. Это то, что собираюсь подарить тебе только я. Сына, Филипп!

Лемаршан смотрит на жену круглыми от удивления глазами. Постепенно негодование сменяется радостью. Он садится на кровать и бережно обнимает девушку. Женевьева плачет от счастья.

– Чудесно! Ты в этом уверена?

Девушка коротко кивает. Лемаршан целует ее в лоб и встает.

– Теперь у меня еще больше причин пойти во дворец.

– Нет! Останься со мной. Останься с нами! Теперь мы одно целое.

– Мы одно целое, но не здесь, – отвергает Филипп, застегивая потрепанный сюртук. – Мой сын должен родиться в другом месте. Во дворце, построенном для нас троих госпожой Фортуной, которую я собираюсь укротить этой ночью.

Филипп открывает дверь и, не говоря больше ни слова, уходит, оставляя Женевьеву один на один с ее отчаянием.

* * *

Дворец грез.

Среди садов и зеленых лужаек за высокой оградой возвышается дворец. Ярко светит луна, но в небе постепенно сгущаются свинцовые облака. То и дело вдалеке на горизонте вспыхивают серебристые огоньки – предвестники грядущего ливня. Неподалеку от дворца на углу улицы стоит старьевщик со своей тележкой и, привалившись к стене, караулит случайных прохожих.

В главном зале дворца шумно и светло. Слышится смех и звон бокалов. Вино льется рекой. Аристократы дымят дорогими сигарами и трубками. Играет музыка. То тут, то там мелькает фигура Жака. Юноша переходит от гостя к гостю с серебряным подносом в руках и предлагает напитки. Всего в зале шестнадцать гостей – восемь мужчин и восемь женщин. Все носят маски. Дамы пришли во дворец по приглашению, а вот мужчины никуда не уходили уже несколько дней. Если присмотреться к их одежде, то можно догадаться, что это недавние гости герцога – незадачливые игроки.

Очутившись в эпицентре балла-маскарада среди элегантно одетых господ, Филипп чувствует себя белой вороной. Мастер неуверенно движется сквозь зал, вслушиваясь в пьяный смех. Ищет взглядом Анжелику. Впереди за смежной дверью, ведущей в приемную, он замечает какое-то движение.

Приемная плохо освещена и еще хуже обставлена. Кроме круглого столика и пары стульев здесь нет мебели. На полу лежит круглый ковер. На столике сверкает шкатулка-головоломка, освещенная двумя свечами. Анжелика стоит в противоположном конце приемной, облаченная в роскошное черное платье. Свет отражается от золотистой маски с острым вороньим клювом. Сзади маска украшена черными перьями. Внешний вид принцессы чем-то напоминает ворона, который наблюдал за расправой над Огюстом.

Филипп вежливо кланяется. Анжелика подходит к мастеру и берет его под руку. Вместе они неспеша идут по направлению к двери обратно в зал.

– Я знала, что ты придешь, – полушепотом произносит девушка. – Ты храбрый человек, Филипп.

– Не такой уж храбрый, – честно признается тот. – Тот, кто сознательно отвергает возможность разбогатеть – дурак чистой воды.

– Значит, мир полон дураков, – вздыхает Анжелика.

– Или у них просто нет такой возможности.

– Отнюдь. В этом мире возможно все. Залогом успеха и развития часто становятся желания, рожденные нуждой. Мудрый человек способен это заметить. Предприимчивый человек пользуется этим.

Она снимает маску и кладет ее на столик рядом со шкатулкой.

– Будь храбр, повелитель игрушек…

С этими словами принцесса первая обнимает мастера и целует его. Дверь у них за спиной распахивается, и внутрь вваливаются три замаскированные фигуры. Господа движутся в пьяном танце, жалком подобии грациозного гавота. Проходя мимо, один из них заглядывает в лицо Анжелики. Из-под маски раздается знакомый голос, принадлежавший некогда Корбюзье.

– Эй! Это же госпожа лабиринта!

Принцесса без объяснений разворачивается и выходит вон вслед за игроками. Филипп не сразу замечает ее отсутствие. У него кружится голова от поцелуя. Вкрадчивый голос, доносящийся из тьмы впереди, моментально приводит его в чувство:

– Какова она на вкус, Лемаршан? Хорошо распробовал?

Навстречу ему выходит герцог. В руке у него масляный светильник. Бледное от пудры морщинистое лоно жуткое, словно у призрака. В отличие от гостей де Лиль не носит маску. Она ему и не нужна. Мучительная гримаса ярости, заменяет ему кусок фарфора поверх лица.

– Примите мои извинения, ваше превосходительство. Я полагал, что мы были одни.

– Сладкая чертовка, не так ли? Ваниль, кажется. Идеально заглушает зловоние смерти.

Де Лиль манит его к себе, раскачивая лампу, жидкость в которой переливается подобно расплавленному янтарю.

– Я вас не понимаю, месье.

– Да брось. Не первый день живешь.

В центре приемной де Лиль опускает светильник к полу и стягивает ковер с привычного места.

– Вот для чего была нужна твоя шкатулка. Чтобы мы каждый раз не обращались к этой средневековой белиберде!

В скудном свете на лакированных половицах Филипп замечает очертания знакомого узора. Любой образованный человек хотя бы раз слышал о подобном. Пятиконечная звезда, забранная в круг – синоним волшебства. Пентаграмма.

– Мел и несколько слов на древней латыни. Банальный, старомодный способ вызова.

– Вызова чего?

– Ты и впрямь не представляешь, во что позволил втянуть себя? – Герцог злобно смеется. – Вызова демона, конечно. Из самого сердца преисподней.

Де Лиль поднимает светильник, чтобы лучше рассмотреть лицо мастера. Лемаршан едва держится на ногах. Его худшие опасения все-таки оправдались.

* * *

Торговая мастерская Лемаршана.

Женевьева поспешно накидывает на плечи шерстяной лоден. Повернувшись, она смотрит на кипы бумаг, грудящиеся на верстаке Филиппа. Среди них лежит чертеж «Пут забвения». Взгляд жены мастера полон решимости. Она намерена вернуться своего мужа.

* * *

Дворец грез.

Лампа стоит на полу. Де Лиль и Филипп кружат вокруг пентаграммы. Герцог неумолимо движется навстречу пятящемуся гостю, держа в вытянутой руке шкатулку. На лице его усмешка. Он чувствует страх и пользуется этим, надвигаясь на беспомощного мастера как приливная волна.

– Я рассказал ей о твоих способностях. Глупо было ожидать, что твоя наука сможет заменить мое волшебство. На деле же получилось, что изобретатель оказался могущественнее чародея.

– Ваше превосходительство, вы заблуждаетесь. У принцессы для меня новый заказ. Вот и все.

Де Лиль ускоряет шаг, заставляя Филиппа двигаться быстрее.

– Заказ длиною в бесконечность, Лемаршан. Отныне у тебя не будет ни дня без дела. Ты обречен работать как проклятый. У твоих новых нанимателей всегда полно идей. Для этого им необходим человеческий гений, который сумеет воплотить их самые безумные фантазии в реальность. Тот, кто будет рядом с ними на протяжение все человеческой истории. Этим гением должен быть я!

Герцог бросает шкатулку в лицо Филиппу, но тот успевает подхватить драгоценный механизм. Отвлекшись, Лемаршан вновь переводит взгляд на де Лиля и замечает, что тот вооружился длинным стилетом.

– Я не собираюсь так легко уступать! – Герцог указывает лезвием на пентаграмму. – Здесь все началось. Я призвал это отродье. Я же и отошлю ее назад! Но сначала убью тебя!

Лемаршан с трудом избегает удара ножа, сверкнувшего перед глазами, но теряет равновесие и падает. В следующий миг де Лиль уже возвышается над ним. Стилет в руке поднимается для смертельного удара. Филипп закрывает глаза и слышит во тьме крик…

…А когда открывает, видит рядом Анжелику. Хрупкая девушка держит герцога за руку, в которой тот сжимает лезвие. Лицо ее искажено гримасой неописуемой ярости, столь сильной, что хватило бы на десять де Лилей. Нетрудно догадаться, почему принцесса взбешена попыткой убийства своего главного фаворита.

Раздается короткий хруст, и запястье старого герцога ломается. Низложенный маг сгибается в три погибели и пятится прочь.

– Настоящий чародей никогда не забывает правила! Демон, которого вызвал маг, принадлежит заклинателю навечно, но лишь до тех пор, пока тот не встанет на пути ада.

Принцесса хватает де Лиля за горло и одной рукой поднимает предателя над полом.

– Ад нуждается в этом человеке. Твоя же роль в этой истории окончена.

Размахнувшись, принцесса без труда отшвыривает герцога, словно мяч для тенниса на добрых тридцать футов. Де Лиль уносится в противоположный конец приемной, пробивает телом дверь и, минуя кабинет, с треском и звоном вылетает в окно.

Как ни в чем не бывало, принцесса разминает пальцы и ласково улыбается Филиппу. Гардина у нее за спиной мистическим образом разворачивается и съезжает вниз, плотно закрывая разбитое окно. Лемаршан встает и пятится, в то время как демонесса грациозно приближается к нему.

– Смена партнера, – произносит она и игриво ему подмигивает. – Я уже начала ревновать.

Лемаршан не улыбается. Он делает шаг назад… затем другой и попадает в центр пентаграммы. Анжелика, до этого момента неумолимо шедшая навстречу, замирает. Филипп понимает, что демонесса не может или не хочет войти в пределы магического круга.

– Вспомни наш поцелуй, – мягким голосом произносит девушка, простирая руки навстречу мастеру. – В твоих глазах я заметила ту же искру, что вспыхнула в момент нашей первой встречи. Схожу с ума по тебе… Иди ко мне скорее.

– Лучше не надо, мадам, – приносится вежливый ответ из пентаграммы.

Анжелика тотчас меняется в лице. Руки опускаются. Улыбка пропадает.

– Что ж. Тогда поторгуемся. В твоих руках великий дар. У меня в руках твое будущее. Назови условия.

– Лучше не надо, мадам…

Фраза звучит с таким последовательным бесстрастием, что, кажется, будто Филипп издевается над ней. Принцесса хмурится.

– Лучше бы вам передумать, месье.

Молчание красноречивее слов говорит об окончательном решении мастера.

– Значит, удовольствия и деньги не волнуют твое сердце? Как неожиданно. В таком случае придется попробовать кое-что другое.

Анжелика хлопает в ладоши, и гардина немедленно распахивается, словно занавес в театре. Вместо разбитого окна появляется длинный коридор, исчезающий во мраке. По тоннелю в сторону кабинета движется труппа клоунов. Два акробата невпопад извлекают из дудок нечто отдаленно напоминающее музыку. Двое других бьют в барабаны. Лемаршан в ужасе наблюдает за тем, как адские клоуны извлекают из-за поясов ножи, как на их лицах расцветают дьявольские улыбки.

Затем коренастый клоун швыряет свой барабан и тот катится по кабинету в сторону приемной, пока не достигает ног Лемаршана. Мастер не сразу понимает, что на барабан натянута человеческая кожа. К своему великому ужасу он узнает в исковерканных очертаниях истерзанное пытками лицо профессора Огюста де Маре.

Филипп пятится прочь, покидая пентаграмму. Анжелика делает шаг навстречу. За спиной у демонессы собираются клоуны и акробаты. Филипп осматривает приемную, оценивая шансы на спасение.

– Уже передумали, месье?

На лице ее расцветает издевательская усмешка. Рядом Хирург поигрывает тростью покойного доктора.

– Я благодарю Бога за то, что мой несчастный друг заставил меня хорошо поработать прошлым утром.

– Что ты хочешь этим сказать? – В голосе демонессы слышатся нотки неуверенности.

– То, что любая вещь, созданная человеком, может быть им же разрушена, как и всякая открытая дверь может быть закрыта.

Он срывается с места и, прежде чем кто-либо из клоунов успевает его схватить, бежит к дверям в главный зал. Анжелика заливается жутким смехом. Дальняя дверь как по сигналу распахивается перед носом Филиппа и в приемную всей толпой вваливаются восемь игроков. Восемь пар глаз из-под звериных масок устремляются на него. Лемаршан замирает в тот момент, когда демоны-аристократы срывают фарфоровые личины, обнажив изувеченные до костей лица, больше похожие на тарелки с фаршем.

– Присоединяйтесь, месье! – во всеуслышание объявляет Анжелика. – Я ведь обещала новую игру.

Игроки гротескно улыбаются и движутся на мастера. Клоуны напирают с противоположной стороны. Филипп оказывается в кольце адских созданий без возможности на спасение.

* * *

Сады вокруг дворца густо поросли деревьями. Впереди видны огни. Раскаты грома слышатся все ближе. В ущербляющемся лунном свете Женевьева продирается сквозь кустарник. Лицо и руки изранены сухими ветвями, но девушка не сдается.

В миг, когда она достигает подстриженной лужайки, из тьмы подлеска вытягивается окровавленная рука и хватает ее за ногу. Женевьева визжит, с легкостью вырывается и оставляет сад позади. Оттуда девушка бежит к дверям особняка, не оглядываясь и не замечая, как из кустов у нее за спиной, хрипя и кашляя, выползает израненный человек.

Очутившись у входа, Женевьева что есть мочи начинает молотить кулаками дубовую преграду, но никто не открывает. Тогда он хватается за ручку, тянет на себя и с легкостью открывает дверь. Внутри темно. Девушка замирает на пороге, решая, откуда начать поиски мужа. В противоположном конце залы она видит слабое сияние и, недолго думая, крадется туда.

Кажется, что внутри пусто. На полу по-прежнему стоит масляный светильник. Рядом лежит кипа изорванной одежды. К большому изумлению девушки, куча тряпья внезапно оживает, а потом вдруг произносит ее имя.

Забыв об опасности, она с криком бросается к мужу, пытается увести его, но тщетно. Филипп не в силах подняться. С ног до головы его искалеченное тело покрыто порезами и синяками. Кости сломаны. Он медленно умирает.

– Филипп, пожалуйста! Скажи, что мне делать? – плачет девушка, дотрагиваясь до слипшихся от крови волос мастера.

Стоя на коленях рядом с телом возлюбленного, она наклоняется к его уху, пытаясь разобрать, что тот говорит. На истерзанном лице Лемаршана читается лишь испуг. Он передает жене шкатулку.

– Беги… Спаси… ребенка…

За спиной у Женевьевы появляется Анжелика.

– Ребенка?

Демоны-аристократы следуют за принцессой по пятам. Дельво и Корбюзье хватают девушку и ставят на ноги перед принцессой. Филипп Лемаршан издает отчаянный стон, понимая, что не в силах помешать мучителям. Руки безвольно падают. Глаза закрываются навсегда.

– Филипп!!! – издает та отчаянный вопль.

Анжелика подходит к ней и хватает за подбородок, внимательно глядя в лицо.

– Тише, дитя.

– Какое адское отродье могло такое совершить?

– Предусмотрительное отродье, – спокойно ответствует демонесса. – Потомство Филиппа Лемаршана должно быть уничтожено здесь и сейчас. Я не допущу рождения очередного гения, способного истребить нас всех.

– Ты не посмеешь причинить вред моему ребенку.

– Посмею. Не сомневайся.

Пальцы Анжелики трансформируются в изогнутые вороньи когти. Продолжая держать девушку одной рукой, она заносит другую для удара…

В этот момент из кабинета бесшумной тенью выскальзывает фигура. Расталкивая игроков, де Лиль бросается на Анжелику и утягивает ее внутрь пентаграммы.

– Exeunt Omnia Malefica!

Силы зла замирают, подчиняясь словам мага. Стоит герцогу произнести заклинание, как демонические оболочки игроков обращаются в столпы из гнилых костей и тряпья наполненного червями. Одна за другой эти массы грязевыми потоками оседают на пол, корчатся и расплываются, словно компостные кучи. Каждая новая куча трансформируется в пепел, уносимый в пустоту порывами ветра.

Сама Анжелика начинает сморщиваться, словно истлевающий в огне листок бумаги. Ее тело преображается в массу из вопящих демонических ртов и налитых кровью глаз. Метаморфоза выглядит куда более страшной и уродливой чем та, которая происходила с ней по ее воле две ночи назад.

Глаза Женевьевы застилает яркая вспышка. Девушка зажмуривается, а когда открывает глаза, понимает, что стоит в комнате одна. В дрожащей руке по-прежнему зажата шкатулка мужа. На щеках слезы. Отчаяние в сердце.

Не в силах больше оставаться в недрах сатанинского дворца, она убегает прочь.

* * *

Луна скрылась за пеленой грязных облаков. С неба падают первые капли дождя. Очутившись на пустой улице, вдали от проклятого места, Женевьева переводит дух. В этот момент за спиной у нее вырастает темная фигура. Некто хватает девушку за плечо.

– Мадам желает что-то купить? Специи востока? Китайские духи?

Женевьева вздрагивает и оценивающе смотрит на старьевщика, потом на шкатулку в своей руке. Вдалеке все еще виднеются крыши Дворца грез, от одного вида которых в памяти всплывают ужасы пережитые внутри.

Девушка, ни слова не говоря, передает шкатулку удивленному торговцу. Старьевщик принимает ценный механизм, наблюдая за тем, как дарительница бежит вниз по улице.

* * *

Тьму разгоняет оранжевое пламя лучины. Некто зажигает расставленные на полу свечи. Тонкие пальцы посыпают пентаграмму солью. Ветхая рукописная книга в толстом кожаном переплете открыта на странице исписанной латинскими заклинаниями. Чей-то звенящий голос монотонно проговаривает волшебные слова.

И вновь приемную охватывает яркая вспышка света. В центре пентаграммы появляется Анжелика. Демонесса с изумлением осматривается и замечает перед собой слугу герцога – Жака.

– С возвращением, принцесса.

– Ты? Это ты вызвал меня? – не веря собственным глазам, спрашивает она.

– Тот, кто обращается к магии – управляет магией, – с усмешкой произносит юноша. – Ты моя собственность. Навечно.

Лицо демонессы впервые выглядит озадаченным. Она не знает, что делать. Жизнь наложницы молодого мага – не то, о чем она так мечтала, когда пришла в этот мир. Вот к чему привели ее амбициозные планы.

– Обещаю, что никогда не допущу ошибок учителя. Можешь не сомневаться. – С этими словами Жак берет ее за руку, выводит из пентаграммы и начинает вульгарно лапать.

* * *

Атлантический океан.

Фрегат «Свобода». Пункт назначения – Нью-Йорк.

Широкий трехпалубный фрегат пересекает безбрежный океан. Деревянная табличка с французским названием судна на носу гласит: «Liberte». В маленькой каюте сидит беременная девушка. В руках у нее книжечка в кожаном переплете – журнал ее мужа – Филиппа Лемаршана. Женевьева сосредоточенно всматривается в текст, впитывая каждое слово. В каюте яблоку негде упасть. У стен стоят сундуки и мешки, наполненные изобретениями Филиппа. Из прикроватного столика торчат стопки чертежей и документов. На стене висит чертеж «Пут забвения».

Фрегат уплывает навстречу бескрайнему океану.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю