Текст книги "История Украинской ССР в десяти томах. Том второй"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]
Возникает вопрос, в каком месте и когда появились городки-сечи за порогами и сколько их было. Первые прямые упоминания о существовании у казаков укреплений за Днепровскими порогами оставил нам Мартин Бельский. В своей хронике (1551) он посвятил раздел казакам. «Эти люди, – пишет М. Бельский, – постоянно заняты ловлей рыбы на Низу (на Днепре и его притоках.– Fed.), там же сушат ее на солнце без соли». Пробыв тут лето, казаки, продолжает Бельский, «расходятся на зиму по ближайшим городам, как например, Киев, Черкассы и др., оставив на острове, в безопасном месте, на Днепре, лодки и несколько сот человек на коше, как они говорят, при стрельбе, так как имеют у себя и пушки, взятые в турецких крепостях и отбитые у татар».
Свидетельство М. Бельского о том, что казаки расходятся на зиму по городам, т. е. возвращаются на территорию старосте, заслуживает особого внимания. Дело в том, что так могло происходить лишь до восстания в 1536 г. в Черкассах и Каневе. После восстания репрессии в Черкасском и Каневском староствах, а также во всей местности, граничившей с Запорожьем, настолько усилились, что казаки, ушедшие за пороги, уже не могли свободно, без риска для себя, показываться на «волости». Это соображение дает основание предполагать, что кош за порогами появился до 1536 г., очевидно, в первой половине 30-х годов XVI в. Во всяком случае, за порогами уже до упомянутого восстания существовала казацкая организация, представленная кошем, а казаки, остававшиеся, как говорит М. Бельский, «на коше» и располагавшие пушками и лодками, составляли его гарнизон.
Рост числа казаков за порогами и создание ими своей военной организации стали грозным предостережением для правительства Литвы и феодалов. Всем этим больше всего был обеспокоен черкасский староста Е. Дашкевич, лучше других осведомленный о положении за порогами. На Пиотрковском сейме 1533 г., вероятно под впечатлением возникновения Сечи, он подал проект немедленного сооружения крепостей на днепровских островах ниже порогов. Дашкевич предлагал расположить в крепостях гарнизоны общей численностью до 2 тыс. человек. В состав гарнизонов должны были войти речная флотилия и конные команды (на последних возлагалась обязанность снабжать гарнизоны продовольствием). «Этот совет, – замечает Бельский, – всем очень понравился, но из него ничего не вышло», так как литовское правительство в это время испытывало острую нужду в средствах. Проект Дашкевича служит дополнительным доводом в пользу предположения об основании Запорожской Сечи в первой половине 30-х годов XVI в.
Казацкая организация за порогами – это не что иное, как Запорожская Сечь, возникшая в результате объединения под влиянием усиливавшейся извне опасности отдельных, разрозненных до тех пор сечей. Только сплочение в одну общину – «товариство» с Кошем, центральным органом управления, могло обеспечить казакам необходимые условия для существования за Днепровскими порогами, превратить их в грозную для врагов силу.
Бельский не только сообщил о существовании Коша за порогами, но и указал место, где он находился. «К югу от острова Хортица, – говорит он, – расположен другой остров, называемый Томаковкой, на котором чаще всего живут низовые казаки и который служит им, по существу, сильнейшей крепостью на Днепре». Остров Томаковка (у современного г. Марганца Днепропетровской области) господствовал над окрестностями и представлял собой прекрасное природное укрепление. Боплан, побывавший в этих местах в 1637 г., писал: «Томаковка… остров около одной трети мили в диаметре, почти круглый и возвышенный в виде полушария, весь покрытый лесом; с вершины его видно все течение Днепра от Хортицы до Тавани».
Существование Запорожской Сечи не давало покоя панам. Прежде всего это относилось к панству ближайших к порогам староств – Черкасского и Каневского. После Яна Пенька в конце 30-годов XVI в. старостой сюда был назначен князь Михаил Вишневецкий. В это время наступление феодалов на Запорожье усилилось. Сам Вишневецкий, в частности, несколько раз вторгался в Сечь с отрядами шляхты и казаков-служебников. Запорожцы, однако, успешно отражали такие нападения. Тогда Вишневецкий в 1540 г. обратился к ним с королевской грамотой. Сигизмунд I призывал казаков, «которые нижей замков наших Черкас и Канева на Днепре суть», добровольно возвратиться в староство. Тех, кто подчинится этому призыву, король обещал освободить от наказания, предусмотренного для бежавших в «Московскую землю». Но казаков не так легко было обмануть. Они хорошо понимали цели правительства и его администрации. Грамота Сигизмунда I отражала стремление крепостнического правительства устранить угрозу, исходившую от запорожских казаков. Вместе с тем она свидетельствовала о бессилии правительства и неспособности его ликвидировать эту угрозу. А потому инициативу в наступлении на запорожское казачество и захвата его земель взяли в свои руки отдельные феодалы.
Казацкая «чайка». Макет
Летом 1556 г. за порогами с отрядом служебников появился черкасский и каневский староста князь Дмитрий Вишневецкий – один из крупнейших украинских магнатов. Он построил замок на о. Малая Хортица. Однако немедленно начать борьбу против запорожцев Вишневецкий не решился. Он обратился к королю Сигизмунду II Августу с просьбой прислать ему войско и пушки. Король положительно отнесся к возведению замка на Хортице. Крепость в таком месте могла сыграть свою роль как в борьбе против Крыма, так и в первую очередь против Запорожской Сечи.
Из ответа Сигизмунда II Августа видно, что замок на Хортице был построен Вишневецким для борьбы с запорожскими казаками. Об этом король спешил уведомить и крымского хана. 2 мая 1557 г. он писал ему: «И потому, брат наш, познаете, же оный (Хортицкий. – Ред.) замок ку нашей руце есть, кгды Вишневецкий престрогу и службу свою вам оказывати будет, и козаком, которые при нем (под словами «казаков, которые при нем» не следует понимать только служебников, всегда находившихся при Вишневецком. Король старался убедить хана, что власть Вишневецкого распространяется на всех казаков, живших на юго-восточном пограничье и Запорожье) шкод вашим людем чинити не допустит»[124]124
Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского. М., 1843, т. 1, с. 135–136.
[Закрыть]. То же Сигизмунд II Август повторил и в своих следующих письмах к хану в том же году. Он уведомлял его, что замок Вишневецкого должен служить опорным пунктом на тот случай, «кгды каковый выступ от лихих людей злодейским обычаем станется»[125]125
Там же, с. 140.
[Закрыть]. Задача Вишневецкого на Запорожье, по словам Сигизмунда II Августа, заключалась исключительно в том, чтобы он «Козаков гамовал, а шкодити не допустил»[126]126
Книга посольская… с. 140.
[Закрыть].
Пушка с казацкой «чайки». XVI в.
Кроме того, Вишневецкий должен был следить, чтобы через Запорожье на Крым не проходили русские и не строили замков на Днепре.
Одобрительно отзываясь о сооружении замка на Хортице, король в то же время отклонил просьбу Вишневецкого о присылке пушек и людей. Это объяснялось как недостатком средств в государственной казне, так и главным образом тем, что король усматривал в действиях Вишневецкого стремление приобрести новые владения.
Тогда Вишневецкий решил укрепить Хортицкий замок за счет татар. 1 октября 1556 г. он со своими служебниками напал на Ислам-Кермен, где стоял в то время небольшой гарнизон. Взяв крепость, Вишневецкий вывез оттуда несколько пушек. В ответ на это зимой 1557 г. хан Девлет-Гирей пришел на Хортицу с войском и осадил замок. Несмотря на 24-дневную осаду, овладеть им татарам не удалось. Между тем положение Вишневецкого было очень тяжелым – его служебники стали расходиться. А тем временем летом 1557 г. хан с войском снова появился на Хортице. Вишневецкому не оставалось ничего другого, как вернуться в Черкассы. Татары разрушили замок.
Казачеству за Днепровскими порогами, как и казачеству на Дону, удалось объединиться в сильную общественно-политическую и военную организацию и сдерживать наступление феодалов, тогда как разобщенные казачьи общины на Среднем Днепре и в Восточной Подолии стали их жертвой.
Запорожская Сечь возникла в процессе упорной борьбы народных масс Украины с феодально-крепостническими порядками и национально-религиозным гнетом. Она расположилась в соседстве с татарскими ордами, поддерживаемыми Турцией. Хозяйственную основу ее составляли промыслы, среди которых долгое время первенствующая роль принадлежала рыболовству, а также скотоводству.
Все хозяйственные угодья в Запорожской Сечи считались собственностью войска, и все казаки формально имели равное право на пользование ими. Однако осуществить это право громадное большинство казаков, бывших беглых крестьян, не могло. Господствующий слой Сечи состоял из владельцев разных промыслов и богатых скотоводов, которым противостояло трудовое казачество, в первую очередь голота (голытьба), не имевшая средств для существования и нанимавшаяся на работу к богатым казакам.
Высшим органом власти в Сечи была войсковая рада, в которой имели право участвовать все казаки. Рада избирала правящую верхушку – старшину во главе с кошевым атаманом. Выборы происходили в обстановке острой классовой борьбы голоты против угнетателей – богатых казаков. Пользуясь своей экономической мощью, применяя подкуп и насилие, богатые казаки проводили на старшинские должности своих кандидатов. В руках старшины, представлявшей, таким образом, интересы имущего казачества, прямо или косвенно сосредоточивалась военная, административная, судебная и другая власть, что давало ей возможность сдерживать выступления голоты и совершать разные злоупотребления.
Образование Запорожской Сечи имело большое историческое значение. В Запорожской Сечи, где не было места крепостничеству, находили убежище и помощь те, кто выступал против социального и национального гнета. Запорожское казачество с самого начала своего существования играло выдающуюся роль в борьбе против феодально-крепостнического и иноземного гнета. Его героическая борьба оказывала большое влияние на народные массы Украины, поддерживая в них дух протеста против угнетателей и вдохновляя на дальнейшую борьбу с ними.
Все усиливающийся феодальный гнет, наступление на культуру и национальные права украинского народа со стороны иноземных светских и духовных феодалов, предательство народных интересов частью украинских магнатов и шляхты делали жизнь народных масс Украины невыносимой, и они все чаще поднимались на борьбу против социального и национального гнета. Главной движущей силой этой борьбы было беспощадно эксплуатируемое, в значительной массе закрепощенное крестьянство, составлявшее абсолютное большинство населения украинских земель. В союзе с ним выступали широкие слои казачества и горожан.
Одной из особенностей народной борьбы на украинских землях было тесное переплетение антифеодальных выступлений с национально-освободительными. Зачастую восстания против социальных и национальных притеснений проходили под религиозной оболочкой. Это объясняется господством в средние века религиозной идеологии.
В рассматриваемый период угнетенные крестьяне и горожане постепенно переходят от зачаточных форм борьбы против угнетателей к более высоким – к организованным крупным выступлениям. Таким было восстание под руководством Мухи в конце XV в. и крестьянская война в Венгрии 1514 г., в которой активное участие приняло население Закарпатья.
Выход на историческую арену казачества в значительной степени оживил антифеодальную и национально-освободительную борьбу украинского народа. Украинское казачество, являвшееся плотью от плоти своего народа, вписало в эту борьбу много славных страниц.
Рядовое казачество было непременным участником всех народных восстаний против феодального гнета и владычества литовских и польских панов на протяжении ряда столетий. Одновременно казаки вели неутомимую борьбу с нападениями татарских орд и турецких войск на украинскую землю. Выдающуюся роль в многовековой героической борьбе украинского народа за свободу играла Запорожская Сечь. Отмечая это, Н. В. Гоголь писал: «Так вот она, Сечь! Вот это гнездо, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы! Вот откуда разливается воля и казачество на всю Украину»[127]127
Гоголь Н. В. Соч. М., 1951, т. 2, с. 70.
[Закрыть].
Глава IV КУЛЬТУРА НА УКРАИНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в
Нашествие орд Батыя, нанесшее огромный ущерб Юго-Западной Руси, тяжело отразилось на ее культурной жизни. Многие культурные центры были разрушены захватчиками, в огне пожарищ безвозвратно погибли ценнейшие памятники литературы и искусства. Наибольшему опустошению подверглись Переяславщина и Киевщина, особенно ее южная часть, значительная часть территории Черниговщины. В руинах лежал Киев – крупнейший центр культуры Древней Руси. Враг истреблял жителей городов и сел, угонял их в рабство. Произошло вынужденное переселение значительной части населения в северные и западные, сравнительно безопасные местности.
Возрождение культуры Юго-Западной Руси происходило в неблагоприятных условиях. Тяжкое золотоордынское иго, господство литовских, польских феодалов и других иноземных поработителей тормозили процесс возрождения и дальнейшего развития культурной жизни юго-западных русских (украинских) земель. Несмотря на это, народные массы во второй половине XIII – первой половине XVI в. сумели не только преодолеть разрушительные последствия нашествия Батыевых орд в области культуры, но и добиться крупных успехов в ее развитии. Этому способствовали восстановление и дальнейший подъем производительных сил, формирование украинской народности, стимулировавшее рост национального самосознания, укрепление и углубление благотворных украинско-русских связей.
1. ПРОСВЕЩЕНИЕ. РАСПРОСТРАНЕНИЕ РУКОПИСНОЙ И ПЕЧАТНОЙ КНИГИ
Состояние просвещения во второй половине XIII–XIV в. Книгописание. Золотоордынцы нанесли тяжелый удар городам Юго-Западной Руси, особенно крупнейшим из них, однако они продолжали оставаться важнейшими центрами культуры. Особенно значительной была роль Киева, где, в частности в Киево-Печерском монастыре, сохранялись и развивались богатые культурные традиции Древней Руси.
В рассматриваемый период письменность не была монополией духовенства. Буквенные клейма на глиняной посуде и свинцовых пломбах, надписи на сравнительно недорогих вещах (пряслицах, костяных рукоятях ножей) свидетельствуют, что грамотные люди имелись и в среде ремесленников и рядовых дружинников. В ряде городов найдены бронзовые стилюсы (писала) для писания на восковых табличках, применявшихся при обучении грамоте. О существовании школ на Волыни можно сделать вывод из жития иконописца, впоследствии митрополита Петра, волынца родом. Семи лет он «вдан бывает от родителей книгам учитися». В житии отмечено, что учитель был добросовестным, а мальчик сначала занимался плохо и лишь впоследствии превзошел своих сверстников. Заботу родителей об обучении детей характеризует также надпись писца Иева на пергаментной рукописи поучений Ефрема Сирина 1288 года. Из нее узнаем, что у тиуна владимир-волынского князя Владимира Васильковича Петра был «сын именем Лаврентий, его ж уда учити с[вя]тым книгам»[128]128
Срезневский И. Сведения и эаметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. Спб., 1867, выл. 7, с. 36–39.
[Закрыть]. Несомненно, «учение святым книгам» – не просто обучение грамоте, а более высокая ступень образования, включавшая элементы риторики, философии, юридических знаний.
Высокообразованные люди, знатоки иностранных языков работали в княжеских и епископских канцеляриях Галицко-Волынского княжества. Они готовили тексты грамот, вели дипломатическую переписку. В Галицко-Волынской летописи кроме ряда упоминаний о грамотах приведен текст двух грамот Владимира Васильковича и одной Мстислава Данииловича. Сохранились сведения также о грамоте Льва Данииловича. Известны в оригиналах грамоты галицко-волынских князей Андрея Юрьевича и Льва Юрьевича, Юрия Тройденовича, боярина-правителя Дмитрия Дедьки, предназначавшиеся зарубежным адресатам. Они написаны на хорошем латинском языке, согласно общепринятым в то время правилам составления дипломатических документов. Язык и стиль галицко-волынских грамот оказали влияние на дипломатическую форму писавшихся на украинском языке грамот Великого княжества Литовского и Молдавии (вторая половина XIV – первая половина XVII в.).
Из рукописных книг, созданных или имевших распространение во второй половине XIII–XIV в., до нас дошла лишь ничтожная часть их. Ряд древних памятников (Христинопольский апостол XII в., Бучацкое евангелие XII–XIII вв. и др.) сохранился в монастыре южноволынского села Городище – одного из культурных центров XIII–XIV вв. В конце XIV в. в Киеве дьяк Спиридоний переписал Киевскую псалтырь. В Холме при Льве Данииловиче переписаны Холмское евангелие XIII в., Галицкое евангелие Григория пресвитера и Евангелие 1283 г. Филологический анализ холмских рукописей обнаруживает некоторые украинские языковые черты, все более пробивавшиеся сквозь церковнославянскую основу текста литургических книг.
О широком распространении рукописных книг на Волыни свидетельствует летописный рассказ о владимирском князе Владимире Васильковиче, который «бысть философ велик»[129]129
ПСРЛ, т. 2, с. 221.
[Закрыть]. В связи со смертью князя летописец перечисляет его пожертвования церквам своего княжества во Владимире, Берестье, Вельске, Каменце, Любомле и епископским кафедрам других княжеств – Луцкой, Перемышльской, Черниговской. Из числа подаренных в летописи названы и частично описаны 36 книг. Но это не все книги, пожертвованные Владимиром. Так, вне перечня остались книги, переданные церкви в Вельске, – о них упомянуто без указания названий и количества. Одной лишь церкви в Любомле князь передал 12 томов. Очевидно, из книг, отправленных в другие города, летопись называет только самые ценные. Во многих случаях указано, откуда князь получил их: два соборника достались по наследству от отца, молитвенник купил у попадьи в Любомле, ряд книг списан по его указанию, а две – сам списал.
Среди названных в летописи книг есть не только молитвенники и литургические тексты (евангелие-апракос, апостол, служебник, триодь, октоих, паремья, 12 миней, ирмологион), но и предназначавшиеся для светского чтения: пролог двенадцати месяцев, «соборник» и «соборник великый» (вероятно, сборники морально-дидактических текстов, аналогичные Изборнику 1076 г.). Обращает внимание разнообразие книг при дворе Владимира. Кроме перечисленных в списке пожертвованных книг, в его библиотеке имелись и другие. Об этом свидетельствует упоминание в летописи о гадании князя на «книгах пророческих».
Миниатюра из Киевской псалтыри. 1397 г.
Высокого уровня достигло во Владимирском княжестве искусство оформления книги, переплета. Среди книг Владимира Васильковича многие были окованы серебром. А посланное в черниговскую епископию «золотом писано» Евангелие-апракос было «окованно сребром с женчюгом и среди его Спас с финиптом»[130]130
ПСРЛ, т. 2, с. 223.
[Закрыть]. Особенно подробно описан переплет двух евангелий, заказанных для любомльской церкви. Одно из них оковано «все золотом и камешем дорогым с женчюгом, и деисус на нем скован от злата, цяты великы с финиптом»[131]131
Там же.
[Закрыть]. Таким образом, кожаные переплеты самых дорогих книг украшались золототкаными материями (оловиром), металлическими накладками с изображениями, выполненными финифтью (эмалями). Все эти богатые переплеты изготовлялись местными ремесленниками. Некоторые книги украшались прекрасными миниатюрами. Следовательно, во Владимире работала большая группа переписчиков и специалистов по художественному оформлению книг. Есть основания полагать, что книгописные мастерские существовали также при епископских кафедрах и в крупных монастырях.
Нашествие Золотой Орды не прервало культурных связей между землями, ранее входившими в Древнерусское государство. Значительный вклад в дело культурного общения юго-западных и северо-восточных древнерусских земель внесли выдающиеся деятели культуры того времени. Так, поставленный Даниилом Галицким на киевскую митрополию Кирилл (ранее княжий «печатник» и один из руководителей придворного летописания) после 1250 г. на долгие годы поселился в Северо-Западной Руси. Считают, что житие Александра Невского, во многом напоминающее по форме и стилю летописное жизнеописание Даниила Галицкого, создано Кириллом или одним из галицких книжников, прибывших вместе с ним на Северо-Западную Русь. При участии Кирилла была составлена первая восточнославянская редакция Кормчей книги (свода канонического права), ставшая основой как для юго-западных, так и для северо-русских обработок.
Пергаментная грамота с печатями феодалов. Вторая половина XV в.
Существенный вклад в дело культурных связей древнерусских земель внес иконописец Петр, именуемый Ратенским (он начинал свою деятельность в монастыре, расположенном у р. Раты – на пограничье Галичины и Волыни). Благодаря покровительству галицко-волынского князя Юрия Львовича Петр в 1305 г. стал митрополитом, сначала галицким, а затем и киево-суздальским. Переехав в Северо-Восточную Русь, он способствовал фактическому перенесению центра митрополии в Москву и стал ближайшим сподвижником московского князя Ивана Калиты. Петр умер в Москве и был похоронен в основанном им Успенском соборе московского Кремля. В последние годы жизни его деятельность была направлена на политическое возвышение Москвы и укрепление ее связей с другими древнерусскими землями.
Галицко-волынские земли посещал преемник Петра на митрополичьей кафедре Феогност, также тесно связанный с московским князем Иваном Калитой. В 1331 г. для переговоров с Феогностом на Волынь прибыла группа новгородских бояр и новгородский архиепископ Василий Калика – выразитель интересов торгово-ремесленных кругов и сторонник московского князя. Благодаря позиции Феогноста не удалась попытка Гедимина и других литовских князей отделить Псков в церковном и политическом отношении от Новгорода. Отстаивая политическое единение древнерусских земель, Феогност своей деятельностью способствовал сохранению и укреплению культурного общения между ними.
Во второй половине XIV в. в Северо-Восточную Русь переселился с Волыни князь Дмитрий Михайлович (Кориатович) Боброк-Волынский, родной брат известного в истории Закарпатья Федора Кориатовича. Он стал видным политическим деятелем, принимал участие в Куликовской битве. Вместе с ним прибыли многие его сторонники, среди которых находились высокообразованные люди, принесшие с собой рукописные книги и способствовавшие популяризации в Москве фольклорных и письменных памятников Волыни. Как считает академик Б. А. Рыбаков, в их числе могли быть и былины о Романе Мстиславиче[132]132
См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963, с 152.
[Закрыть].
Как и ранее, памятники письменности, созданные в какой-либо одной русской земле, распространялись во всех других. Характерно, что именно в Северной Руси сохранился ряд древнейших рукописных книг галицко-волынского происхождения: Выголексинский сборник, список поучений Ефрема Сирина, Холмское и Луцкое евангелия XIII в., Архивный хронограф, древнейший список Галицко-Волынской летописи и некоторые другие письменные памятники.
Просвещение в XV – первой половине XVI в. Захват во второй половине XIV в. большинства украинских земель польскими и литовскими феодалами затруднил процесс развития украинской культуры. В условиях иноземного владычества для украинского народа исключительно важное значение имело образование Русского централизованного государства. Русская государственность оказала благоприятное влияние на развитие культуры русского народа. В свою очередь, подъем русской культуры способствовал расширению и укреплению русско-украинских культурных связей, что положительно сказалось на развитии украинской культуры.
Украинская культура развивалась в значительно менее благоприятных условиях, чем русская. Национально-религиозное угнетение коренного украинского населения католическими феодалами и городской верхушкой крайне отрицательно сказалось на состоянии просвещения и культуры вообще. Выступления против окатоличивания означали в то же время борьбу за самобытность украинской культуры, за сохранение ее восточно-славянского характера, обусловленного общим культурным наследием трех восточнославянских народов и культурными связями между ними.
В XV – начале XVI в. главными очагами украинской культуры были города, где при монастырях, епископских кафедрах существовали школы, переписывались и собирались книги. В частности, важную роль в распространении письменности сыграл Киево-Печерский монастырь. Через него осуществлялись также культурные связи Украины с Россией и южными славянами.
Издревле в монастырях велось обучение грамоте, однако монастырское образование было очень ограниченным и не имело единой системы. Школы существовали и при некоторых приходах. Так, в документах 1550–1551 гг. упомянуты школы при церквах в Красноставе и Саноке Русского воеводства. Завещанием Волынского шляхтича В. Загоровского назначалась постоянная оплата дьяку, обучавшему детей, а в свободное время переписывавшему книги. Завещание не устанавливало ничего нового в форме обучения грамоте, но свидетельствовало о сохранении давней традиции. Кроме православных школ в некоторых городах Галичины и Закарпатья действовали школы при католических храмах. Самой старой из них была школа при львовской латинской кафедре, однако вплоть до середины XVI в. обучение в ней носило схоластический характер.
Уже в XV – первой половине XVI в. немало выходцев с Украины училось в Краковском, Пражском, Падуанском, Парижском университетах, а также в некоторых университетах Германии. В 1549 г. С. Ожеховский писал, что Прикарпатье «наслаждается латинскими и греческими науками» благодаря связям украинского населения с греками и поездкам на учение в Италию. Только в Краковском университете в XV – первой половине XVI в. обучалось не менее 1200 выходцев с Украины. Из них заслуживает упоминания математик и астроном (основатель кафедры астрономии Краковского университета) Мартин Король из Журавицы – небольшого села в западной части Русского воеводства. Примечательно, что среди студентов-«русинов» значительную часть составляли горожане. В частности, из небогатой городской семьи происходил Юрий Котермак из Дрогобыча – первый отечественный автор печатной книги. Он учился в Краковском и Болонском университетах, в 1478–1482 гг. преподавал астрономию в Болонском университете свободных наук, а на 1481–1482 гг. избирался ректором этого университета – одного из центров гуманистического естествознания и философии. В 1487–1494 гг. Юрий Котермак-Дрогобыч был профессором астрономии и медицины в Краковском университете, где в те же годы изучали эти предметы Николай Коперник и немецкий латиноязычный поэт-гуманист Конрад Цельтис. В 1482 г. в римской типографии Эухариуса Зильбера вышел трактат Юрия Котермака-Дрогобыча «Прогностическая оценка текущего 1481 года», содержащий первую попытку определения географической долготы Москвы, Львова, Дрогобыча, Кафы. Работы Юрия Котермака-Дрогобыча, соответствовавшие уровню европейской науки того времени, получили распространение и в рукописных копиях (одна из них сделана рукой знаменитого гуманиста Гартмана Шеделя, автора «Всемирной хроники»).
В 1451–1477 гг. львовским католическим архиепископом был Григорий из Санока. Он с гуманистических позиций выступал за ослабление подчиненности литературы и науки богословию. Украину посетили видные итальянские гуманисты Ф. Каллимах Буонаккорси, Помпонио Лето. Здесь жил связанный с флорентийскими гуманистами арендатор прикарпатских солеварен А. Тедальди. Пребывание их на Украине, несомненно, способствовало распространению гуманистических идей. Наконец, к первой половине XVI в. относится литературная деятельность поэта Павла Процелера из Кросно и публициста Станислава Ожеховского, творчество которых проникнуто идеями итальянского Возрождения. Их произведения, написанные с гуманистических позиций, явились вкладом в освобождение от церковного влияния культуры (секуляризацию), без чего немыслимо было дальнейшее развитие образования и науки.
Павел Процелер из Кросно происходил из немецких колонистов, называл себя русином. Он комментировал краковским студентам произведения древнегреческих поэтов, хорошо знал новолатинскую гуманистическую поэзию. С. Ожеховский с гордостью подчеркивал, что он украинец. Станислав Ожеховский вошел в историю польской и украинской культуры как блистательный публицист, автор политических трактатов, в которых призывал выступить на борьбу с турецким владычеством на югославянских землях, проповедовал веротерпимость. Хотя Павел Русин и С. Ожеховский писали на латинском языке и их труды распространялись преимущественно среди городской верхушки и феодалов, все же они способствовали дальнейшему развитию украинской культуры.
В трудных для развития культуры условиях, сложившихся на Украине, огромное значение имело богатое наследие отечественной культуры, поддержанию и развитию которого служили прочные культурные связи с Россией и южными славянами. В России, Белоруссии и на Украине по-прежнему пользовались популярностью памятники литературы, написанные или переведенные еще во времена Киевской Руси, создавались и новые произведения в русле той же традиции. Углублялся интерес к научной литературе.
В конце XV в. в Киеве был осуществлен перевод философских трактатов Моисея Маймонида и Аль-Газали (XII в.). Рукописи этих сочинений распространялись также в России. Некоторые рационалистические идеи, содержавшиеся в них, использовали новгородские вольнодумцы. Пользовался известностью сборник естественно-научных рассказов под названием «Люцидариус», составленный в XIII в. в Германии.
Захват земель Юго-Западной Руси польскими и литовскими феодалами затормозил развитие книгописания, но не мог его приостановить. Книжное дело на Украине, равно как и в России и Белоруссии, развивалось на прочном фундаменте достижений книгописания Киевской Руси в период ее существования как единого государства и во времена феодальной раздробленности.
На протяжении XV–XVI вв. рукописные книги создавались не только в Киеве и других крупных городах, но и во многих местечках, а нередко и в селах. Переписчиками их были и духовные лица и светские люди. Если в селах рукописи переписывались по заказу феодалов, то города превратились в центры книгописания, рассчитанного на сбыт. На Украине не возникли столь крупные книгописные мастерские, как в Московской Руси, однако центры книгописания существовали во всех украинских землях. Так, в Закарпатье, где сложились особенно неблагоприятные условия культурной жизни, все же был создан такой выдающийся памятник, как Королевское евангелие 1401 г. Из северобуковинских рукописных книг заслуживает внимания Минея, оконченная в 1504 г. попом Игнатием из Кицмани.
