Текст книги "Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Кейс

Это желание созрело не в один миг. Оно сформировалось за годы моей жизни. Неосознанное стремление к чему-то, чего я никогда не имел, постепенно обрело чёткие формы: я решил, что должен стать богатым. В начале я представлял себя непременно в шикарной квартире, имеющим пару дорогих иномарок, счета в нескольких банках, на проценты от которых я безбедно живу. Целыми днями я мог сидеть на расшатанном стуле у окна и, придерживая его от падения одной ногой, строить свои воздушные замки, в которых я – очень влиятельный человек, незадумывающийся о том, где что-либо достать и на что это приобрести. Я чётко решил, что должен иметь столько денег, чтобы они не убывали в кошельке, на счёте в банке, и на них можно было бы приобрести всё, что душе угодно. Я думал об этом последние несколько лет, с тех пор, как остался один в коммунальной квартире после смерти своей матери, до этого содержавшей меня на свою пенсию. Мне было уже 30 лет, но я так и не мог найти подходящую для себя работу и жил на государственном обеспечении. Труд для меня никогда не представлял интереса, и любые активные действия только раздражали и вводили в депрессию. А работы, где не надо было ничего делать, я так и не нашёл, хотя представлял, что кто-то живёт именно так, имея большие деньги и ничего при этом не делая.

Целыми днями я ходил по городу, разглядывая цветные витрины с вещами и представляя, что все эти вещи принадлежат мне. Я мысленно расставлял их по своей квартире, пользовался ими, складывал у себя в шкафу. Вечерами я сидел на скамье возле своего дома и разглядывал проходящих людей, размышляя о том, сколько наличных лежит в их барсетке или сумочке и откуда они взялись. Потом все приобрело гораздо более серьёзные формы, когда все мои мысли сводились к представлению картин моей будущей сытой жизни. Я мечтал, в каких одеждах буду ходить, на каких машинах ездить, каких иметь женщин, какую недвижимость, и недвижимость в виде квартир и домов уже мало тешила мой требовательный мозг. Я решил, что создан для того, чтобы подчинить себе целые земли, где люди будут работать только на меня. Каждый раз предыдущие мысли уступали место вновь созревающим в моей голове, и мне казалось, что личный остров – это очень мало для такого честолюбивого человека, и тогда я приходил к выводу, что для удовлетворения своих амбиций мне нужен мир со всеми его бесчисленными богатствами. Я мысленно выстраивал улицы, города, государства, хозяином которых я непременно стану в ближайшем будущем; в своих фантазиях я разговаривал с подчинёнными мне людьми и перебирал гору камней, за которыми стояли космические суммы.

Я думал об этом настолько часто, что, можно сказать, других мыслей в моей голове и не было. Даже во сне я летал на собственных самолётах, плавал на личных кораблях, делал какие-то распоряжения своим подчинённым. В последствии навязчивая идея иметь всё переросла в такое состояние, когда мне стало противно входить в свою коммунальную квартиру, держаться за эти бедняцкие дверные ручки, вытирать ноги на драном коврике, есть из старой посуды, не менявшейся ещё со времён моей бабушки. Я брезгливо оглядывался вслед проходившим мимо меня бедно одетым людям, презирая их за то, что они не пытаются устроить себе состоятельную жизнь и тупо довольствуются тем, что имеют. Меня стали раздражать богатые люди, которые ездили мимо меня на своих дорогих машинах с толстыми лицами, заплывшими сытостью. Потом я начал презирать и их за то, что в недалеком будущем они так же станут ниже меня по своему социальному положению и не смогут достичь тех же высот.

Я был уверен, что непременно завладею тем, о чем мечтаю, однако ещё не знал, каким образом это ко мне придёт. Вариант работы исключался напрочь, вариант выиграть в лотерею отпал после того, как я распечатал последний приобретённый билет, но и он оказался несчастливым. Находясь в тяжелейшей депрессии, в один из дней я листал еженедельную газету с объявлениями, когда наткнулся на фото с изображением потомственной колдуньи, обещающей любому обратившемуся к ней человеку всё, что он пожелает: от безбедного существования до приворота любимых. И даже не дожидаясь утра, я с газетой в руках прибежал к стоящему в зарослях домику в дачном массиве, в котором жила колдунья и, припав к стене, стал покорно дожидаться рассвета. Через некоторое время, когда утро ещё не намекало о своём ближайшем приходе, я услышал скрип двери и увидел женщину, вышедшую из дома, к стене которого я стоял, прижавшись. Я был удивлен, ведь свет в доме не горел. Женщина позвала меня внутрь, и я, оглядываясь, вошёл в комнату, освещенную лампой, опять-таки с удивлением отметив, что с улицы данного света не было видно.

Она усадила меня на скрипучий стул и велела сосредоточиться, сама тем временем начала усердно стирать со стола предподагаемую пыль, которой и в помине не было. Когда наши взгляды встретились, женщина, возраст которой я не смог определить, сказала мне: «Ты хочешь быть богатым, я всё знаю. Но это можно сделать только при одном условии». Сердце моё подпрыгнуло в сладострастном порыве к моим будущим деньгам, уже мысленно пересчитываемым мною. «Да, я готов на всё!», – мне самому показалось, что мой голос при этом был похож на шипение змеи, сидящей на груде золота. «Подумай хорошо, – предостерегающе произнесла она, – плата очень высока!». «Говори же!», – не терпел я. Тело мое уже горело предвкушением сытости, власти, порока, обещаемых мне взглядом колдуньи. «Ты будешь богат, очень богат, но потеряешь один год своей жизни. Ты умрешь ровно на год раньше, чем предназначено тебе судьбой». Мой сумасшедший смех разорвал тишину тёмной комнаты. Я смеялся как псих, как человек, с которого требуют грамм золота, обещая взамен тонну. Я долго не мог успокоиться, пока колдунья не ударила по столу каким-то предметом, отчего я вздрогнул и едва перевёл дыхание. «Я согласен, чёрт тебя подери! Всего один год! Что такое год по сравнению с тем, что я буду иметь, выйдя отсюда! Давай, колдуй! Делай своё дело! Я согласен, согласен!».

«Я предупредила тебя», – сказала женщина, закрыла на мгновение мои глаза, после чего отстранилась и заорала, чтобы я убирался вон. Я выложил на стол 1000 рублей, которые женщина отказалась принять за работу и швырнула мне их вслед. Подумав, я поднял с пола купюру, и, жадно запрятав её в карман своих брюк, вышел из дома. Уже светало, где-то орали первые петухи. Я пошёл вдоль дачного массива, каждую секунду ожидая чего-то, что должно было произойти со мной. Я уже считал себя богатым человеком и шёл с шарящим по сторонам взглядом, боясь пропустить то, что принадлежит мне.

На выходе из массива, где располагался пустырь, я увидел впереди себя чёрный предмет. Очертания его становились всё яснее по мере моего приближения к нему, и я увидел, что это открытый кейс с зелёными американскими купюрами. Увидев его, я уже ни о чём не мог думать и, спотыкаясь, побежал к нему навстречу. Он был уже в двух метрах от меня, когда разум начал помутняться от счастья, подаренного мне самой судьбой. В мозгу промелькнули все картинки моей будущей жизни, взлелеянной годами, и когда я потной от волнения рукой схватился за ручку кейса, послышался выстрел… и я упал прямо в кучу этого зелёного счастья, с которым я пробыл вместе всего одно мгновение.

Меня убили. Кейс являлся предметом спора двух серьёзных человек, присутствия которых в нескольких метрах от кейса я даже не заметил, когда увидел впереди себя своё счастье.

Потом тело моё скинули в реку, и его унесло течением. Никто не вспомнил, что меня не стало, никто не спохватился, и только квитанции по оплате за квартиру регулярно падали в мой почтовый ящик.

Колдунья не обманула меня. Я умер ровно на год раньше, чем было предназначено мне судьбой. Смерть моя должна была наступить того же числа и месяца ровно в следующем году, однако она была бы совсем иной. Бог готовил мне смерть чистого, раскаявшегося в своих грехах человека, умирающего в своей постели от тяжелой болезни и успевшего исповедоваться и причаститься. И мне предназначалось место в раю.

Я сам выбрал себе судьбу, я обменял её на деньги и до сих пор горю в аду, а в топку мне подбрасывают зелёные американские купюры.

2008 г.

Проект

ЧАСТЬ 1

– Ой, до чего же они мне все надоели, беда какая-то…

Он со злостью отодвинулся от подставки с расположенным на ней проектом и походкой бродячей собаки удалился прочь из помещения. На пороге он столкнулся с входящим в помещение приятелем.

– Стой. Я вообще-то к тебе. Как жизнь? Как творческие успехи?

– Творческие ничего. Научные – ни к черту. Только не спрашивай у меня то, что обычно спрашивают все, – ответил он, возвращаясь в глубину комнаты.

– Хорошо, хорошо, не буду, – усмехнулся приятель, прекрасно понимая, о чём идёт речь. – Давай просто посидим и послушаем музыку.

– Да, музыку. Конечно… – растерянно согласился он, оглядываясь по сторонам. По щелчку пальца помещение, в котором они находились, наполнилось музыкой.

Два тела плюхнулись в подъехавшие по хлопку мягкие сиденья. В воздухе повеяло чем-то, похожим на нирвану.

– Ну, даже не знаю, что тебя спросить, – учтиво продолжил разговор приятель.

– Я не знаю. Спроси про творческие мои проекты.

– Ну и как они там?

– Всё хорошо. Я дописываю музыкальную композицию, общей продолжительностью 540 часов. Думаю, вещь в перспективе станет классической, – похвастался он, и настроение его заметно улучшилось.

Он не упустил возможности заговорить собеседника, дабы тот не касался его больного вопроса, а именно того злополучного научного проекта, подставку с которым он успел накрыть чёрной материей, когда приятель зашёл в комнату.

– Супер, – похвалил его приятель, – может, послушаем то, что уже написано?

– Да там всего на 400 часов, есть ли смысл? – стал набивать себе цену автор музыкального произведения.

– Да давай, интересно же, – попытался польстить приятель.

– Ну хорошо. Если ты так просишь…

Он щелкнул пальцами, и в воздухе зазвучала новая музыка, противоположная по стилю той, что ей предшествовала. Ближайшие 400 часов обещали быть занимательными.

Когда они проснулись, музыка уже давно закончилась и только частицы музыкальной пыльцы, оставленные ею, продолжали оседать на окружающие предметы.

– Ну мы и «уехали», – посмеялся приятель, смахивая пыльцу со своих плеч.

– Да, – засуетился хозяин комнаты.

Убедившись, что приятель в данный момент не смотрит на него, он приподнял материю с подставки и краем глаза глянул на расположенный под ней проект. Увиденное заставило его поморщиться, и он хотел было выругаться в воздух, как вспомнил о том, что находится в комнате не один, и закрыл проект обратно.

Надо было как-то выпроводить приятеля и исправить некоторые ошибки, успевшие накопиться под чёрной материей.

– Ну что, я, пожалуй, выйду прогуляться, часиков на 30, да потом обратно: музыку допишу, – на ходу придумал он, направляясь к выходу.

– Да, конечно, мне тоже пора, – проявил такт гость, и они вместе вышли наружу.

Вне помещения они совершили небольшую прогулку и, распрощавшись, разошлись по домам.

ЧАСТЬ 2

Вернувшись, он влетел в комнату и сдернул чёрную материю с подставки, раздраженно уставившись на своё детище.

– Нелепые, тупые существа! Стоило мне отлучиться на каких-то 450 часов, как они успели натворить всевозможных глупостей.

Он заходил вокруг проекта, громко ругаясь в воздух.

– Что за погром на этом участке? Почему здесь всегда какие-то проблемы? Не можете ужиться мирно, чтоли? Затеяли снова свои войны! Вот, держите вам! – тут он пнул ногой подставку с размещённым на ней проектом, отчего она пошатнулась, и проект закачался, дрожа всем своим существом, и на его поверхности в некоторых местах появились разрушения.

– Вот и посмотрите, как вести себя! Жить не умеете нормально, живите так!

После указанных слов он зачерпнул ладонью горсть воды с твердой поверхности проекта и вылил её на соседнее, сухое место.

– Веселитесь! – закончил он и, похоже, гнев его поутих, и даже наступила некоторая жалость к своим подопытным из-за причинённой им разрухи.

Чтобы как-то искупить свою вину, он полностью откинул покрывало и включил лампу, максимально приблизив её к тому участку, где несколько часов назад в обиде пролил воду.

– Грейтесь, червяки, – уже более снисходительно сказал он и удалился по своим делам.

ЧАСТЬ 3

Он вернулся после большого загула, какие случались у него нередко и с помощью которых он забывался и имел возможность некоторое время не вспоминать о своём неудачном, как он считал, проекте. Все его друзья давно потешались над ним. Нет, они не говорили ему об этом прямо, но он ловил их ироничные настроения, улыбки, слова в его сторону относительно его детища, не принесшего ему ожидаемого результата вот уже на протяжении многих лет. Все его друзья оказались более успешными и реализованные ими проекты получили вселенское признание, принеся плоды, сполна окупившие затраченные на них силы.

Он же избегал всяческого упоминания о том, что хранилось на подставке под чёрной материей в его комнате, и занимался своим проектом набегами, не всегда, втихомолку, как бы стыдясь самого себя, своих возможностей, испытывая неприязнь ко всему, что касалось этого проекта. Забывался он в музыке, которая приносила ему гораздо больше удовольствия и плодов, поскольку нравилась ещё кому-то, кроме него, что не могло в итоге не нравиться ему самому. Он испытывал тщеславную радость, удовлетворение и удовольствие от создаваемой им музыки, он пытался сделать всё, чтобы её принимали и любили, все, чтобы его музыкальная слава полностью покрыла его несостоятельность в науке, плод которой жил, стыдливо прикрытый тканью от посторонних глаз и себя самого. В редкие минуты он испытывал некое подобие жалости и привязанности к своему творению и тогда он становился немного свободнее в своём поведении, делал небольшие подарки для своих подопытных, но он очень стыдился в такие минуты самого себя, словно переживая какой-то комплекс. И ещё он был очень непоследовательным и никогда не доводил до конца свои идеи относительно данного проекта. Он не контролировал происходящее в нём, не пытался вносить коррективы, когда процессы шли не так, как было задумано изначально, не вмешивался в происходящее и в целом пустил всё на самотёк, так как был очень ленив. Но в принципе он не был плохим парнем, он не желал зла своему детищу, иначе давно разрушил бы его в очередном приступе гнева. Он лишь иногда злился и наказывал, но по-отечески, так, как наказывают своих непослушных детей. Ему казалось, что, если бы данный проект создал кто-то из его друзей, то он получился бы более удачным и всё пошло бы иначе: более последовательно, логично и правильно. Но данная идея не вдохновляла его приятелей и была участью его одного. Крестом его, что ли…

Когда он вернулся, то обнаружил, что электрическая лампа так и светит на тот участок, на который он направил её несколько сотен часов назад, отчего поверхность данного участка высохла и потрескалась. Подбежав к подставке, он резко отвёл свет в сторону и в досаде уставился на последствия своей очередной промашки. Надо было как-то исправлять ситуацию. Живые организмы на данном участке частично погибли, и ему пришлось исключить их из списка участников и удалить их названия из электронного документа щелчком мыши. После этого он наклонил над высохшим участком другое приспособление, от которого пошла живительная влага. Отрегулировав напор посильнее, он решил, что исправил ситуацию как мог и, не отходя от подставки, забылся сном.

ЧАСТЬ 4

Его заметили! Его, наконец-то заметили очень значимые в музыке персоны и очень знающие, что немаловажно, какой именно она должна быть. Его музыкальная композиция длиною в 540 часов наконец-то была отмечена и удостоена внимания этих лиц. За это можно было отдать многое, если не всё. Ему же это абсолютно ничего не стоило, просто повезло! Да, так всё-таки иногда бывает! Поэтому сегодня он ждал много гостей, а именно тех самых, чьё мнение и расположение являлось для него мерилом всего его творчества.

Для гостей было приготовлено всё, что обычно удовлетворяло самые изощренные потребности и вкусы. Помещение было прибрано так, что невозможно было догадаться о ещё недавнем бардаке. Музыка гирляндами висела по всему помещению и звучала отовсюду, куда падал глаз. Надежда на одобрение дрожала и металась как солнечный зайчик.

Они пришли и оставили свои тени по всей стене помещения. Взгляды их заговорили о возможном снисхождении к стараниям хозяина вечерники, чем частично сняли его волнение.

– Пожалуйста, располагайтесь, я очень вам рад и благодарен за то, что вы снизошли до моего убогого мира, где я живу. Вот, собственно, в таких условиях и создается моя музыка…

Десятки ироничных взглядов разбежались по углам комнаты, и чей-то чересчур внимательный взгляд упал на спрятанную в самом темном углу и забросанную разным мусором подставку с проектом, стыдливо спрятанным от важной публики. Когда прозвучал вопрос о содержании того, что было так неудачно спрятано, надежда на благополучный исход вечеринки безнадежно умерла.

– А это мой… мой… самый неудачный проект… я уже им давно не занимаюсь. Думаю, он не стоит вашего внимания и вашего драгоценного времени…

– Нет уж, позвольте нам знать всё о ваших увлечениях, ведь мы заключаем контракт с вами, а значит не имеем права упускать из виду хоть что-то, характеризующее вас.

Под любопытные взгляды подставка была извлечена и возвращена на своё прежнее место. То, в каком положении она находилась под кучей мусора, не могло не сказаться на происходящих в ней процессах. Она была повреждена. Контакты, подключенные к ней от компьютера, порвались и частично вышли из строя. На поверхности проекта осела пыль, от которой он ранее оберегался специальными распределителями воздуха. Жалкое детище было представлено на суд публике не в лучшем виде, чем вызвало смех и всевозможные реплики в свой адрес и адрес своего хозяина.

– Я, пожалуй, уберу его, – предпринял слабые попытки хозяин, но был остановлен десятками недовольных взглядов своих гостей, с весельем и интересом наблюдающих, как он стыдливо сгребает с поверхности проекта какие-то невидимые невооруженным взглядом песчинки и горстью бросает их в мусорный контейнер.

– Ну вот, ещё несколько сот умерло, – едва различимо произнёс он и стер скупую слезу, чем вызвал ещё более сильный ажиотаж вокруг своего проекта.

Десятки рук потянулись к заинтересовавшей всех игрушке. Десятки лет происходило её обсуждение. «Игрушку» пустили по рукам, и она обошла каждого из присутствующих ни по одному разу. Её подкидывали вверх, роняли и снова пускали по рукам. Ею бросались, смеясь, и крутили её на пальцах. На неё дули и плевали, с интересом наблюдая, что вызывают данные действия. Её накрывали тканью и наоборот, подставляли под самые беспощадные электрические лучи. Её обливали напитками и посыпали пряностями. Над ней потешались и не могли успокоиться, придумывая всё новые и новые шалости с её участием.

Его при этом ломало и коробило. Он дергался и дрожал, задыхался и плакал, молчал и вскрикивал от каждого следующего их действия, но ничего не смел им возразить. Они даже не обращали на него никакого внимания и не заметили, что давно закончилась его пятисотсоракочасовая композиция и все последующие композиции, длина одной из которых равнялась 11 месяцам.

Когда интерес к «игрушке» остыл, он попытался переключить внимание всех к теме музыки и убрал подставку на прежнее место. Сам он ещё не пришёл в себя от увиденного, но ему не стоило показывать свои эмоции перед столь дорогими гостями, поэтому улыбка вновь заиграла на его лице, а гости быстро забыли о произошедшем.

Когда все расходились и контракт был всё-таки подписан, самый важный гость задержался на пороге его жилья и негромко, но внятно поделился своим авторитетным мнением.

– Решать тебе, – сказал он, – но я не советовал бы заниматься такой ерундой, это очень отвлекает от главного в твоей жизни: от музыки. Ты ведь не хочешь, чтобы над тобой все смеялись, правда?

На этой лирической ноте он удалился, оставив хозяина раздавленным.

ЧАСТЬ 5

Последний троллейбус тащился в дождливый осенний вечер на конечную остановку, чтобы уснуть на ней до утра. Она ехала на последнем сиденье домой, чтобы дожить остаток вечера без происшествий. Запланированную ранее ночную прогулку с подружками пришлось отложить из-за событий последней недели, предшествующей выходному дню. За эти семь дней в их маленьком, доселе тихом городишке было изнасиловано 13 подростков. Преступник не был пойман, поэтому лучшим вариантом являлось провести вечер дома. Хотя и дома оставаться с каждым днём казалось всё невыносимее. Телевизор только и делал, что доносил всевозможные страшные новости из разных уголков мира: три землетрясения за месяц на Дальнем Востоке, цунами в Штатах с масштабными последствиями, наводнение в Италии, смывшее 12 домов на берегу. В России тоже творилось невесть что: в Москве снова сгорели по неустановленной причине два театра и детский дом, в Милане упал пассажирский самолёт, уже четвёртый за месяц в стране, в водах Ярославской области затонул теплоход, совершавший круиз по Золотому кольцу. Страшно стало включать телевизор, радио. Увидеть и услышать можно было только ужасные вещи, происходящие в мире: разрушения, наводнения, пожары, смерти… Словно кем-то насланное чёрное проклятие возымело своё действие на всей Земле.

Она вышла из троллейбуса и поплелась к дому, но не стала заходить в подъезд, а набрала номер на сотовом телефоне и поднесла его к уху.

– Андрей, ты дома сейчас? – произнесла она негромко.

– Да, а что-то случилось? – ответил явно сонный голос.

– Случилось? – разозлилась она, – а, по-твоему, три землетрясения за месяц и 13 изнасилований, например, это норма жизни?

– Ну что ты кричишь? – более бодро ответил собеседник, – я не глухой. Заходи, я дома.

– Заходи ты, я боюсь ходить одна по твоему двору, – её голос снова стал тише и звучал примиряюще.

– Хорошо, зайди в свой подъезд и жди.

Собеседник повесил трубку, и вокруг наступила зловещая тишина. Девушка зашла в подъезд и достала пакет семечек. Он пришел быстро, и ей не пришлось остаться наедине с собой в тёмном неосвещаемом подъезде. Она совершенно неожиданно для него бросилась к нему на шею и заплакала.

– Ну что ты, дуреха? – он не умел утешать женщин, но её слезы очень удивили и тронули его, – не плачь, я пришёл же, сейчас поговорим, всё будет хорошо.

Они прокрались на крышу её пятиэтажного дома и уселись там на бордюр. Осень вовсю сообщала о приходе холодов.

– Хочешь семечек? – она снова достала початый пакет.

– Давай, погрызём.

– Дешёвые, в новом магазине купила.

– Молодец. Ничего такие, не горелые даже.

– Горелые… – снова напряглась она, – горелые два театра и детский дом в Москве. Скажи, ну что же это такое? Почему бог допускает всему этому быть? Почему мы так беззащитны перед ним? Неужели он таким образом показывает нам своё преимущество перед нами?

– Я не верю в бога, – заметил он скептически, – с чего ты взяла, что он есть? Ты видела его, что ли?

– Ну ты что? Я в церковь всегда ходила, мама моя тоже, бабушка. Я даже не сомневалась. Боялась сомневаться, вдруг бы он меня за это наказал…

Андрей рассмеялся, отчего девушка снова расплакалась и прижалась к нему, обняв его за плечо.

– Не плачь, что с тобой сегодня? Ты так из-за пожаров расстроилась?

– Из-за всего. Ты вообще смотришь телевизор, радио слушаешь? Там новости стали чаще передавать, чем песни. И всем как будто пофигу. Тревогу никто не бьет, словно и не происходит ничего. Люди, что, не понимают, что гибнет всё вокруг, что жить стало небезопасно, что ходить по улицам стало небезопасно, что тонет всё, разбивается. Это же конец…

Она замолчала, и губы её затряслись.

– Да нет, это не конец света, это полоса черная просто, я думаю.

– Да эта полоса уже десяток лет тянется, лучше-то уже не будет. Вот самолёты, например, почему они разбиваются? Ведь с каждым годом технологии по их проектированию всё новей и новей, то есть, по логике вещей, они должны быть надежней с годами. А тут всё наоборот. Это значит, что не зависит от нас ничего в этом мире и беспомощны мы перед природными стихиями, а природа реально обозлилась на нас, или даже не природа, а тот, кто над нею стоит…

– Ну не знаю… – ответил он в растерянности. Ему нечего было добавить к этому исчерпывающему монологу своей подруги.

– Да чего ты вообще знаешь? Ты хоть когда-нибудь задумывался на такие темы или тебе неинтересно, что происходит в мире?

– Задумывался… – ответил он, набирая что-то на клавиатуре своего телефона.

– Да ни фига ты не задумывался… что ты там вообще на телефоне делаешь?

– Звоню на тот свет, узнать, когда мы все погибнем.

Этой шуткой он, конечно, хотел всего лишь снять её дурное настроение, утешить, сделать разговор менее напряженным. Но фраза, брошенная им, не возымела желаемого эффекта.

Потеряв дар речи, она с минуту молча смотрела на него, а потом ушла быстрыми шагами, твёрдо зная, что с подобным разговором больше к нему никогда не обратится.

ЧАСТЬ 6

Он бродил по комнате много часов подряд, очень много часов, пока не упал без сил. После этого он столько же часов смотрел ввысь, пытаясь найти где-то там ответ на свой единственный вопрос. Подставка с проектом была выставлена на своё прежнее место, и произошедшие в нём изменения были очевидны невооруженным глазом. Он мог бы, конечно, всё исправить и наладить процессы, давшие сбои, но надо ли ему это– вот о чём думал он так усиленно, перебирая в уме все плюсы и минусы своего детища. Что дало оно ему? Каких расходов требовало? Да, на него уходило много времени, и времени было, конечно жаль. С другой стороны, он так привык к тому, что этот проект в его жизни всё-таки есть, и ни у кого из его знакомых такого никогда не было и вряд ли будет. Но, занятие музыкой для него, безусловно, было несравненно дороже. Он не мог забыть прощальные слова влиятельного гостя о том, что, если он хочет заниматься серьёзным делом, то-есть создавать музыку, он должен забыть о своём нелепом проекте, иначе путь в большое будущее ему закрыт. Эти слова он не мог просто проигнорировать; бороться с тем, кто произнес их, он тоже не мог, слишком дорого бы это ему стоило. Поэтому он понимал неизбежность своего решения, хоть и не хотел в него верить.

Включив музыку на самую большую мощность, сделав её практически невыносимой для слушателя, он решительно подошёл к компьютеру, регулирующему программу проекта и соединенному с ним толстыми проводами, и с надрывом выдернул основной шнур из сети, питающей всё вышеуказанное. После этого он отвернулся, чтобы не видеть последствий своего поступка.

ЧАСТЬ 7

В этом году зима так и не наступила, и даже не оставила подсказок, какой она могла бы быть: холодной и ветреной, снежной и тихой или сырой и промозглой… В России, например, ожидали раннюю и вьюжную…

В Италии так и не закончили экспертизу по установлению причин гибели нескольких пассажирских лайнеров, жертвы аварий которых достигли 130 человек.

В Голливуде не успели закончить съёмки очередного блокбастера на тему криминальных войн.

Москве не повезло отпраздновать свой очередной юбилей, к которому готовились долгие 5 лет.

В начальной школе Дублина ребята не успели поучаствовать в конкурсе рисунков на тему «Кем я хочу стать», а маленькая Оля в городе Новокузнецке, задав маме вопрос: «А мы всегда будем жить, мамочка?», – так и не получила на него ответа.