Текст книги "Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
Ирцельд готов был уже закончить сеанс Дальней связи, но не давала покоя глубокая и необъяснимая для него печаль сестры, долетевшая сюда, под гулкое небо Соноры, сквозь безмерные дали неведомых миров. Словно бы люди ставшего вдруг близким звездолёта узнали в ходе своей дерзкой и смелой экспедиции нечто такое, что мгновенно состарило их души, – но они оставят это в себе, сомкнув уста.
Ирцельд, не сходя с возвышения под невидимым силиколловым куполом, окинул взглядом далёкий горизонт Соноры и, словно в экстазе, протянул руки вперёд и вверх. Он посылал сестре то, что в древности у религиозных людей называлось благодатью. (По-разному звучавшие слова разных языков и наречий с безукоризненной и поразительной точностью сходились на одном, общем для всех, понятии.)
Радость жить, радость оттого, что существует невообразимо разнообразный в своих самых неожиданных проявлениях мир, радость быть молодым и сознавать себя сильным и прекрасным – щедро изливались в безмерно отдалённую точку Галактики под купол тесного звездолёта. Радость узнавать новое и видеть могучие горы, диковинные цветы и светлые реки далёких планет. Радость возвращаться с победой на родную Землю, заботливо обустроенную вдохновенным трудом сотен свободных и счастливых поколений, к её многолюдным городам и излюбленным пустынным уголкам отдыха. Радость быть среди людей, каждый из которых в любую минуту готов помочь. Радость быть нужным. Радость знать, что так будет и после тебя.
Ирцельд понимал, что жизнь подобна волне и за подъёмами наступают спады, но такого вдохновения, такого творчества Дальней связи он не испытывал никогда прежде. Его чувства передались его спутникам, и звездолётчики «Лоэнгрина» мысленно благодарили удивительную планету и в недолгие минуты Дальней связи, и во время разбора сразу же после сеанса, и чуть позже, когда несли на руках потерявшего сознание связиста в медицинский отсек, где ему предстояли долгие недели глубокого и спокойного сна.
* * *
Центр Галактики, значительно превосходивший размерами Солнце, видимое с Земли, ярко светил с переднего обзорного экрана, и разноцветные блёстки звёзд в противоположной стороне казались слабыми, заметно проигрывая в сравнении с хорошо знакомым каждому звездолётчику сверкающим великолепием огненной росы на чёрном бархате небес Солнечной системы и её окрестностей. Но зато через далёкий диск Центра Галактики широкой полосой протянулась двойная радуга: его излучение каким-то непонятным образом преобразовывалось, проходя через внутренний сегмент галактической спирали.
Весь экипаж «Данте» собрался в кают-компании за широким овальным столом. Отсутствовал только самый юный из участников экспедиции, Звельт Коре. Астронавигатор, несколько месяцев назад окончивший Шкоду Звёздного Флота, решил воспользоваться выходом корабля в неисследованный район, чтобы заняться составлением звёздных карт. Но и он должен был скоро подойти, передав роль вахтенного автоматическим приборам: «Данте» неподвижно висел в пустоте космоса, пока звездолётчики отдыхали после третьего прыжка и сеанса Дальней связи.
– Подумать только! – говорила Линна Θоор. – За эти месяцы мы узнали о природе пространства больше, чем было накоплено со времён первых ЗПЛ. До сих пор нам казалось, что должна существовать какая-то симметрия, какая-то аналогия между мирами Шакти и Тамаса. Кто бы мог подумать, – в голосе учёной звучала глубокая грусть, – что весь наблюдаемый мир, его галактики, звёзды и атомы – только лёгкая зыбь на поверхности Небытия…
– Линна, вы помните, что написал в своём манифесте и высоко ценил всю жизнь любимый вами древний поэт: «ясный и мужественный взгляд на жизнь». Его любимыми поэтами, как мы знаем, были великие тайноведы Шекспир и Данте, – произнёс пилот.
– И совпадение с именем нашего звездолёта не может быть случайным, – тихо добавил Игорь.
ответил ему Kao Гохр, вспомнив недавний бросок по краю бездны.
– Меня, признаться, несколько огорчает другое обстоятельство, – спокойно, как если бы делал научный доклад, сказал Квиргу Эйр. Он глядел на Линну и не заметил появившегося в дверях астронавигатора. – И радует, и огорчает одновременно. Мы слишком поздно получили с Соноры чрезвычайно ценные результаты обработки данных, ранее добытых нами на удалении от Местной системы галактик. Если бы была заранее запланирована – а незапланированные сеансы на таких расстояниях невозможны – и проведена Дальняя связь после выхода из второго прыжка, до нашего погружения в нуль-пространство под квазаром, мы бы знали более точно, что следует искать и как перенастроить приборы для наблюдений в ходе третьего прыжка. Мы принесли бы человечеству ещё большие знания. Теперь, когда третий бросок позади, вряд ли имеет смысл подробно говорить об этом.
– Друзья, – весело зазвенел в тесной кают-компании звездолёта знакомый стальной тенор, и все повернули головы в сторону вошедшего. Звельт Коре бросил на стол покрытые формулами плотные тонкие пластины, заменявшие в экспедициях листы бумаги, и встал у стены в проёме между обзорными экранами. Астронавигатор был настолько высок ростом, что его точёное лицо заслонило стереофотоснимок главного здания Совета Звездоплавания. – Я предлагаю не возвращаться отсюда сразу на Землю, а пройти в нуль-пространстве через Центр Галактики. Теперь, после всего, что мы узнали, было бы непростительно этого не сделать. Вот предварительные материалы к расчёту пути.
– Вы же собирались заняться картографированием, Коре, – нахмурился командир.
– Да. Но не только, – астролётчик нимало не смутился.
– Это неоправданно, Звельт, – негромкий, с чуть заметной приятной хрипотцой голос уже немолодой и давно путешествующей в космосе женщины, химика звездолёта Гэллы Фрао звучал ровно и почти обыденно. – Не вы ли обращали наше внимание на то, что лучше не увеличивать, а уменьшить число погружений за одну экспедицию? Вернёмся на Землю, – неторопливо продолжала звездолётчица, – там переналадят корабль – он тоже устал, – а затем можно будет предпринять исследование указанной вами области с использованием результатов, полученных на основе наших наблюдений группой Лэды Виль и Вит Свана. (Я не сомневаюсь, что обработкой занимались именно они: трудно не узнать их научный почерк.)
Звельт Коре терпеливо слушал – у землян Эры Встретившихся Рук считалась верхом неприличия попытка перебить собеседника, особенно если в разговоре участвовало трое или больше людей. Но опытный глаз врача экспедиции Офазы Джаэ заметил, как участилось сердцебиение астронавигатора. «Тебе бы доспех, тебе бы меч, тебе бы в бой», – мысленно произнесла Офаза.
– Нет! – возразил химику Звельт Коре, дождавшись конца её речи. – Вы считаете, что мне просто не терпится, потому что это мой первый дальний полёт?
Гэлла Фрао спокойно кивнула – теперь был её черёд не смутиться.
– Но ведь есть и иной резон, – астронавигатор заметил, как на него одновременно взглянули Квиргу, Игорь и Линна. – До следующей экспедиции сохранится прецизионная информация: цифры, формулировки и так далее. Но сотрутся ваши, Линна, ваши, Квиргу, и твои, Игорь, ощущения, для которых нет слов в языке. В том числе – сотрутся образы, вернувшиеся к нам из зеркала Дальней связи, преображённые интуицией ваших партнёров на Соноре. А это значит, что мы с гораздо меньшей полнотой воспримем то новое, с чем нам предстоит встретиться и что, по-видимому, принципиально не поддаётся языковым определениям.
– Мы все трое хорошо понимаем вас, Коре, – зазвучал в наступившей тишине сочный бас Квиргу Эйра. – Но никогда ещё ни один ЗПЛ не совершал пять бросков за один рейс. Положите на одну чашу весов абстрактные научные результаты, на другую – жизнь ваших товарищей и вашу собственную. И судьбу великолепного звездолёта-лаборатории, который, надеюсь, ещё послужит науке. И вспомните, – в глазах командира загорелись задорные искорки, – что говорил старик Цоль, единственный раз позволив себе процитировать древнего поэта на вечеринке по случаю выпуска вашего курса.
– Как же! – расплылся в улыбке навигатор. – Он вытянул правую руку с поднятым вверх указательным пальцем и торжественно изрёк, понизив голос:
Конечно, ум даёт права на глупость,
Но лучше сим не злоупотреблять.
Всеобщий смех моментально разрядил наметившуюся было напряжённость. Квиргу Эйр и Звельт Коре вместе выполняли сложнейшие расчёты пути, и никакой обиды на шутку быть не могло.
– Всё-таки, Звельт, давай по существу содержания, – Игорь улыбался, но говорил серьёзно. – Как ты видишь научные результаты броска в самом оптимистическом варианте, то есть если мы там все не… – звездолётчик сделал жест обеими руками, представляя падающий в воду камень и расходящиеся по поверхности круги.
– Изволь. Давайте представим себе, как мы использовали бы полученные Линной Θоор результаты обработки, если бы знали их до броска через квазар… Под квазаром… Над квазаром… (Нет в языке нужного предлога. В точке нуль-пространства, соответствующей центру квазара.) Ведь это прямой выход на теоретическое осмысление сопряжённости точек пространства Шакти!
– А такое осмысление, – воспользовалась паузой Линна Θоор, – позволит проводить сеансы пси-связи на сверхдальние расстояния, не дожидаясь предварительно согласованного момента.
– Именно! Для вызова партнёра достаточно будет вычислить (пока мы не знаем, как это можно сделать) ближайший район, сопряжённый с его местонахождением. И на обычных анамезонных двигателях подтянуть туда корабль. Кстати сказать, это когда-нибудь и где-нибудь спасёт и жизни людей, и великолепный звездолёт-лабораторию.
– Я – за, – коротко ответила Линна Θоор.
– У меня есть ещё одно соображение в пользу незапланированного броска, – заговорила молчавшая до сих пор Офаза Джаэ. – Это первая большая экспедиция нашего астронавигатора. Линна, вы несколько семестров преподавали физику пространства в Школе Звёздного Флота.
– Да. Но… наш астронавигатор в то время был… ребёнком. (Извините, Звельт.)
– Я не о том. Какая группа для вас как преподавателя была самой удачной?
– Первая.
– Вот видите. А у нас, врачей, в старину существовало поверье, что во время первой операции у правой руки хирурга стоит ангел. – Офаза чуть помолчала и подытожила: – Так что у нашего астронавигатора получится. Именно сейчас и получится.
– Као Гохр, вы?
Пилот молча кивнул, незаметно облизнув сухие губы.
– Гэлла Фрао?
– Я – за.
– За! – отозвались эхом все остальные участники экспедиции.
– Ваше слово, командир! – Звельт Коре напрягся, как перед физическим усилием, и женщины звездолёта невольно залюбовались его тонкой, но мускулистой фигурой. «Вот она, абсолютная юность», – подумала Линна Θоор, вспоминая слова брата.
Квиргу Эйр секунду помедлил, потом вдруг улыбнулся широко и беспечно – и произнес русское слово, известное каждому звездолётчику: «Поехали!».
* * *
– Ирцельд, вы слышите меня? Как вы себя чувствуете, Ирцельд? – ровный голос Цоль Вэга вернул связиста в мир звуков, красок и едва уловимого запаха цветочной пыльцы с далёких лугов, принесённого теплым ветром солнечного полдня Соноры.
Вместо ответа звездолётчик рывком поднял голову от подушки и сел на лежанке, скрестив ноги. Блаженно улыбнувшись, Ирцельд быстро помотал головой, как если бы только что вышел из моря и теперь стряхивал водяные брызги.
– Я долго спал?
– Очень долго. Целую вечность, потому что произошли события, всколыхнувшие всё человечество. Звездолёт прямого луча с Планеты аметистовых морей, совершающий регулярные рейсы к Земле, изменил маршрут, чтобы доставить нам кристалл мнемозаписи об удивительных открытиях. Хонна Кминт вызывала по Дальней связи Вит Свана, и он помог командиру туканцев быстро вывести корабль через нуль-пространство к Соноре.
Начальник экспедиции сделал знак своему СДФ, и в комнате Ирцельда возникло изображение знакомого навигационного отсека. Командир «Лоэнгрина» и связист приветствовали друг друга радостными восклицаниями. Без лишних предисловий Вит Сван обрушил на Ирцельда главные новости, которые обсуждали сейчас во всех научных собраниях населённых людьми планет.
– «Данте» благополучно вернулся на Землю. Звездолёт невредим, все живы. При выходе из четвёртого броска (они прошли Центр Галактики) был ранен какой-то Звельт Коре, которого теперь чествуют как героя. Уж не знаю, – беззлобно ухмыльнулся командир, – что он там… натворил. Но они добыли столько, что учёные трёх академий – Звездоплавания, Пределов знания и Направленных излучений – вернулись на работу, прервав отпуска. Главные результаты: Дальняя связь, по-видимому, скоро станет возможной на любом расстоянии и в любой момент. Увеличена надёжность прохождения через нуль-пространство: риск сорваться в Тамас или выйти к незапланированной точке теперь будет сведен до минимума. Но самое потрясающее не это. – Вит Сван остановился, насмешливо оглядел Ирцельда, так и продолжавшего сидеть в неудобной позе, едва прикрывшись лёгкой простыней. – Сядь по-человечески.
– Чего?!
– Сядь, – засмеялся командир, – по-человечески, Пупий Цеций. Куколеус. Вот. Теперь другое дело. Риг Виоль был на Плутоне. (Историк молча кивнул.) В развалинах построек, найденных ещё в четыреста восьмом году Эры Кольца, обнаружены тексты. Риг Виоль расшифровал их. К моменту захвата Плутона Солнечной системой на нём существовала высокоразвитая гуманоидная цивилизация. Задолго до отрыва Плутона от своей звезды они посещали Землю (один из них, кажется, даже успел подстрелить стегозавра). Предполагая, что на нашей планете когда-нибудь разовьётся разумная жизнь, они перед тем, как произошла катастрофа и их планета погрузилась в холод и мрак, сконструировали вечные анабиотические ванны. Риг расшифровывает сейчас тексты о том, как разбудить жителей погибшей планеты. Но только спешить с этим не будут: надо сначала подумать, как подогнать Плутон через нуль-пространство к какой-нибудь подходящей для его обитателей звезде и запустить на подходящую же орбиту. Пока – невпроворот работы с текстами, и Риг Виоль хочет, чтобы ты помог на месте его группе. Готовься к новой интересной экспедиции!
Москва, март 1996 –1 января 1997 г.
