Текст книги "Миссия: Выполнить любой ценой (СИ)"

Автор книги: Аврора Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Боже! – пораженно застыла я. – Как же такое допустили?

– Руководство станции почти в полном составе на криоскладе. Их доставили с признаками заражения. Теперь всем руководит этот Багрович. Та ещё мразь! Думаю, он специально тормозит разработку лечения от бешенства, чтобы не вернулось старое руководство! Я даже на всякий случай подделала медицинские карты, чтобы спрятать их, чтобы шавки Багровича не добрались до них. Надеюсь, все же, получится вылечить их.

Находясь в заботах о своих детях, я, похоже, пропустила переворот на станции. Как могли допустить такого человека к власти? Зачем он это делает? Ведь людей и так осталось слишком мало!

– Монику сейчас привести? – осипшим голосом спросила я.

– Нет. Ближе к вечеру. Я как раз все подготовлю и отвлеку свою команду новым заданием.

– Хорошо. Я поговорю с ней.

Я уже хотела выйти из кабинета, но все же повернулась и сказала:

– Ульяна, пообещай, что защитишь ее! Я не могу потерять её снова!

– Я клянусь, что сделаю все, чтобы защитить ее! Она мне тоже дорога! Ведь я думала, что ее родители погибли и уже хотела удочерить ее!

Я лишь удовлетворённо кивнула и отправилась прощаться с дочерью. Как бы мне не хотелось оставить ее около себя, но сейчас с нами ей небезопасно. Мне придется снова отпустить ее от себя. Надеюсь, в последний раз!

Как в тумане я прошла весь путь от кабинета Петровой до палаты Лены. И лишь у самой палаты начала озираться, пытаясь понять не следит ли кто за мной. Коридор все так же был пуст. После эпидемии, когда по коридорам бегали неуправляемые заражённые, все предпочитают сидеть в своих палатах или жилых отсеках. Люди замкнулись в себе и практически перестали общаться. Каждый видел друг в друге опасного врага.

Когда я зашла в палату мое сердце рухнуло вниз. Моники не было.

– Моника? – с надеждой позвала я ее.

– Ма-а-ам? – откликнулась она откуда-то снизу.

Послышалась возня и дочка вылезла из-за маленького диванчика, что стоял в углу палаты. Я подбежала и схватила дочку в охапку и долго-долго обнимала ее. Я всеми силами оттягивала тяжёлый разговор, но Моника сама начала его.

– Что сказала тётя Уля? Зачем те люди приходили за мной?

– Понимаешь, милая…

Я на секунду замялась, пытаясь сообразить, как объяснить маленькой девочке, что сейчас происходит.

– Мам, не нужно придумывать для меня мягкую версию! Я уже взрослая! Скажи, как есть! Я вздохнула и закрыла лицо руками.

– Мам?

– Твоя кровь, твоя способность быстро исцеляться, возможно может помочь исцелить всех заразившихся людей. А этим людям…эти люди…

– Не хотят этого? – закончила за меня дочка.

– Да, понимаешь не все люди хорошие, есть…

– Есть и плохие. – подхватила она. – Я знаю, мам. Знаю, что есть плохие люди… Встречала…

– Что? Когда?

– Это не важно. Да и не хочу о них говорить. Может потом. Ты мне сейчас скажи, что мы будем делать?

Я смотрела на свою дочь и не узнавала. Она выглядит как ребенок, но говорит совсем как взрослая, причем повидавшая многое на своем жизненном пути. Я в который раз задумалась, что же она пережила, пока была одна? Что ей пришлось вынести, чтобы выжить?

– У Ульяны Михайловны есть идея, как можно тебя спрятать. Но тебе это не понравится. Моника напряглась, но задавать вопросов больше не стала, лишь молча ждала, когда я ей все расскажу.

– Тебя временно снова заморозят. – сказала я и, увидев реакцию дочки, тут же добавила. – ВРЕМЕННО! Это только чтобы сбить этих людей с толку. Потом мы что-нибудь придумаем.

– Мамочка, пожалуйста, только не снова! – я поразилась как быстро слетел налет взрослости с моей дочки. Все-таки она ребенок, притворяющийся взрослым. – Мамочка, давай меня просто спрячем где-нибудь. Я не хочу, чтобы меня замораживали. Я буду сидеть тихо-тихо, столько, сколько нужно!

– Дочка, так нужно!

– Мама, там так холодно! И снятся холодные сны!

– Что? Ты чувствовала холод?

– Да, я не могла шевелиться и поэтому приходилось постоянно спать. Но даже во сне было очень холодно! Пожалуйста, можно не замораживать? Я буду сидеть в отсеке и никуда не буду выходить, а если кто-то придет буду прятаться. Никто не узнает про меня! Обещаю!!!

– Я поговорю с Ульяной, но Моника, в отсеке спрятаться не получится. Те люди, что тебя ищут… У них есть возможности найти тебя в любом отсеке и никто не сможет им помешать!

– Тогда…тогда… – Моника не нашла слов и просто расплакалась. – Можно я тогда дождусь, когда разбудят Марка? Ведь врач говорил, что его завтра утром выведут из сна? Можно я увижусь с братом?

– Доченька, безопаснее всего, если Марк не будет знать о тебе!

Моника смотрела на меня широко открытыми глазами, словно не верила в то, что я говорю.

– Я не нужна тебе? – шепотом спросила она.

– Что же ты говоришь такое? – я схватила дочку и изо всех сил прижала к себе. По щекам у меня уже лились слезы. – Моника, доченька, я так люблю тебя! Я больше всего на свете люблю тебя! Я и прячу тебя, потому что люблю! Если бы ты мне не была нужна, то я отдала бы тебя! Разве ты не понимаешь?

Но Моника уже перестала плакать и замкнулась в себе.

– Хорошо, мама. – как-то слишком спокойно ответила она. – Раз ты считаешь, что так нужно, то сделаем это поскорее!

– Ульяне нужно подготовить все. – все ещё обнимая ее, ответила я. – Доченька, я обещаю, что мы высвободим тебя как можно скорее! Как только пройдет опасность, так сразу же ты вернёшься к нам! Моника! Моника посмотри на меня!

– Да, мама. – смотрела она на меня пустым взглядом. – Я верю тебе, мама.

– Моника… – начала я, но в этот момент в палату вошла та самая дежурная медсестра Лиза.

– Это что ещё такое? Что вы здесь делаете? – возмутилась она. – Вы что же считаете, что вам все можно? Потрудитесь пожалуйста объясниться!

– Это моя близкая подруга и крестная моей дочери. – как можно более миролюбиво ответила ей я. – Мы не знали, что она выжила. Моника случайно перепутала палаты и увидела ее. А потом и меня привела сюда. Мы так рады увидеть, что хоть кто-то из наших близких спасся! Спасибо вам, что заботитесь о ней!

– Мне ваши спасибЫ не нужны! – проворчала она, меняя препараты. – Это моя работа. А вот вам здесь нельзя находиться! Идите лучше в свою палату и следите за своими детьми! Бегаете не пойми где, а больные дети без присмотра! Да и спрашивали тут уже про вас! Нос разбили – ищут. А они тут сидят!

– Ищут? – хрипло спросила я и почувствовала, как Моника вцепилась в мою руку. – А, да, конечно! Мы знаем! Мы уже сообщили, что подойдем чуть позже. Спасибо вам! Мы, пожалуй, и правда пойдем.

И взяв Монику за руку я вышла из палаты.

В коридоре было оживлённо. У нашей палаты толпились люди с оружием.

– Ма-ам? – испуганно пискнула дочка.

– Тш-ш-ш. Не привлекай внимание! – прошептала я и свернула в противоположную от нашей палаты сторону. Как сказала Петрова, Марку и Софии ничего не угрожает и что бы там ни говорила медсестра, они находятся под присмотром медицинских капсул. Сейчас моя задача спасти Монику.

На негнущихся ногах мы прошли коридор и свернули в сторону столовой, возле которой было несколько оживленнее, чем в остальных коридорах. На нас вроде бы не обратили внимание, но это не на долго. По всей видимости за Монику взялись серьезно и времени у нас больше не оставалось. Я изо всех сил пыталась придумать, где нам спрятаться до того момента как Петрова все подготовит, но, как оказалось, она была в курсе, что нас разыскивают и позвонила сама.

Планшет завибрировал так неожиданно, что, доставая из кармана я чуть не уронила его на пол. Трясущимися руками я развернула галоэкран и приняла вызов. – Ксения, где вы? – Начала было Ульяна, но увидев, что мы идём по коридору, быстро продолжила.

– Немедленно вместе с Моникой идите в отсек 438-Н интенсивной терапии. Я вас жду там!

И отключилась, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания.

Пройти в интенсивную терапию? Чего попроще нельзя было придумать? Ведь попасть туда можно было только пройдя по коридору мимо нашей палаты, где сейчас дежурил целый отряд, посланный изловить нас.

– Что же делать? Что делать? – бормотал я себе под нос.

– Мам, смотри! – привлекла мое внимание Моника.

В коридоре, возле столовой стояла тележка, на которой развозили еду для тяжело больных пациентов. Я сразу поняла, что имела в виду дочка. Воровато оглянувшись по сторонам и заметив, что все люди зашли в столовую, я сгрузила часть грязных чашек прямо на пол. На освободившееся место уложила Монику, которая свернулась калачиком. Теперь бы ещё накрыть всю эту конструкцию чем-нибудь, но раздумывать было некогда. Из столовой послышались голоса и я поспешно покатила тележку вперёд, надеясь там что-нибудь раздобыть.

Отойдя от столовой, я заглянула в первую попавшуюся палату и, увидев, что там никого нет, закатила туда тележку с дочкой. Палата была явно жилая. Этому свидетельствовала смятая постель, и небольшой беспорядок. Мысленно извинившись перед хозяином палаты я стянула простынь с его кровати и накрыла дочку, но тут же отмела эту идею – силуэт ребенка четко просматривался сквозь тонкую ткань.

Тогда я стала хватать все вещи подряд, скручивать их в рулоны и обкладывать со всех сторон Монику. Дочка лежала, не смея шевельнуться. Когда работа была закончена, я снова накрыла тележку простыней и, убедившись, что Монику не видно, выкатила ее из обворованной палаты.

И как раз вовремя! В конце коридора показались люди, которые двигались в нашу сторону, поэтому я, как можно скорее, старалась убраться с их глаз. Когда мы завернули за угол и вошли в наш коридор, мои и без того трясущиеся ноги и вовсе подкосились. Благо, что я толкала тележку, иначе упала бы. В коридоре было около десяти вооруженных людей, дверь в палату открыта и я на мгновение испытала панический ужас, что Марку и Софии навредят. Но мне быстро пришлось взять себя в руки. Наклонив голову так, что волосы закрыли лицо я постаралась проехать мимо этих людей не привлекая внимания, но один из них перегородил мне дорогу и, облокотившись на тележку, спросил:

– Эй, красавица! Чем сегодня в столовой радуют? Может накормишь бравых солдат?

– Конечно-конечно! В столовой сегодня бифштекс и салат из настоящей рукколы! – мило улыбнулась я, молясь чтобы этот амбал не сдвинул руку чуть в сторону и не задел Монику, которая, кажется, перестала дышать.

– Чё, серьезно? – удивился он и потянул руку к простыне.

– Нет! – резко рявкнула я и толкнула тележку. – Все та же питательная жижа, что и всегда! Не мешай работать, пациенты голодные!

– Ладно-ладно! – успокаивающе поднял он руки. – Проезжай. Корми своих болезных. – и отошёл.

– А что, собственно, тут происходит? – наигранно удивлённым голосом спросила я. – Почему здесь так много народу?

– Мы пришли за Вашей дочерью. Где она? – грубо спросил один из мордоворотов.

– София в кувезе, конечно, а Монику ещё утром забрали, я же говорила вам!

– Никто ее не забирал! – рявкнул он. – Не было такого распоряжения! Не дурите нам голову, дамочка!

– Что значит никто не забирал? – ахнула я. – Что вы такое говорите? За ней утром пришли люди…похожие на вас! Так, минуточку! Объясните, где моя дочь?

Я специально повысила голос, чтобы на нас обратили внимание. Мордоворотов растерялись.

– Так, подождите-подождите… – я схватилась за виски. – Мне нужно отвезти обед, а потом я вернусь и мы во всем разберемся. И я очень вам советую к этому времени найти мою дочь! Иначе я тут всю станцию на уши подниму!

И я поспешила убраться подальше, пока кому-нибудь не пришло в голову проверить тележку. До интенсивной терапии мы доехали без приключений. Никому не было дела до раздатчицы с тележкой.

Отсек 438-Н находился в самом конце коридора интенсивной терапии, так что, пока мы добрались, с меня сошло ещё семь потов от страха.

Когда я закатила тележку в отсек, там уже была Ульяна.

– Слава Богу, вы дошли! – воскликнула она, помогая достать Монику из вороха тряпок. – Я совсем не могла вам помочь, за мной пристально следят! Еле скрылась сама. Моника, детка, мама рассказала тебе наш план?

– Да.

– Послушай, я найду выход! Как только опасность минует мы вытащим тебя оттуда, хорошо?

– Хорошо.

Моника отвечала односложно и безэмоционально и Ульяна посмотрела на меня надеясь, что я объясню, что случилось.

– Ульяна, Моника находится в сознании, когда ее замораживают. – глаза врача широко распахнулись от удивления. – Ей очень холодно. Можно ли как-то сделать, чтобы она не испытывала этого? Это ведь пытка!

– Это невероятно! Сознание покидает людей ещё в момент введения криопротекторной жидкости. Но я могу сначала ввести Монику в медикаментозный сон. Ведь ты спала после разморозки? Все было хорошо, Моника?

– Да, после разморозки я крепко спала и ничего не чувствовала. – очнулась от апатии дочка и добавила совсем тихо. – Да и у нас же всё равно нет другого выхода!

– Прости меня, доченька! – обняла я свою малышку. – Прости, что не могу защитить тебя!

– Я все понимаю, мам! Я же взрослая!

– Нам нужно начинать! Нельзя чтобы меня хватились. Иначе могут догадаться, как мы спрятали ее. – виновато сказала Ульяна. – Моника ложись на кушетку.

– На кушетку? – удивилась она. – Не в криокапсулу?

– Нет, солнышко. Ложись сначала на кушетку. Мы тебя усыпим сначала.

Моника послушно легла на узкую кушетку и Петрова поставила ей капельницу.

Я села рядом с дочкой и изо всех сил сдерживала слезы.

– Когда ты проснёшься, я буду рядом. И Марк. А потом приедет папа и мы снова будем все вместе! – пыталась заговорить ее я.

– Мам?

– Что, милая?

– Спой мне колыбельную?

– Конечно, милая!

Баю бай, спи мой котик засыпай…

Моника взяла меня за руку и внимательно слушала, но с каждой каплей снотворного ее сознание уплывало все дальше и дальше. И в конце концов она закрыла глаза и уснула. А я, наконец, могла уже и не сдерживать слезы.

Ну почему я опять должна ее терять? Почему я никак не могу защитить мою девочку? Леша, где же ты, когда так нужен?

– Ксюш, пора! – дотронулась до моего плеча Ульяна. – Нельзя терять время! Помоги переложить ее в криокапсулу.

Я подняла на руки худенькое тело моей дочки и на какую-то долю секунды мне показалось, что она не дышит.

– Ульяна, а она точно выдержит? Я слышала, что повторное замораживание может к смерти привести!

– Тьфу на тебя! Чего каркаешь под руку? – в сердцах выругалась Ульяна. – Не знаю, как с другими, но С Моникой точно все будет в порядке! Ты не представляешь, насколько сильна твоя дочь!!! Я аккуратно уложила мою крошку в криокапсулу, которую тут же начало заполнять криопротекторной жидкостью.

Я впервые видела весь этот процесс, ведь когда меня замораживали, я была без сознания.

– Стой-стой! Хватит! – испугалась я, когда жидкость добралась до лица Моники. – Она же захлебнется!

Я попыталась приподнять лицо дочки над криопротекторной жидкостью, но Ульяна меня оттолкнула.

– Не трогай! Так надо! Не захлебнется она! – ворчала доктор. – Не успеет.

Между тем лицо малышки погрузилось в жидкость, она широко раскрыла рот и начала дёргаться, будто пытаясь вдохнуть.

– Моника! – вскрикнула я.

– Всё, всё! – успокаивала меня Ульяна. – Все закончилось! Нужно было заполнить лёгкие и желудок жидкостью! Так нужно, Ксюша. Такая процедура, успокойся.

Жидкость уже постепенно сливалась из капсулы, а Моника так и лежала с широко раскрытым ртом под тонким слоем льда.

Когда криопротектор слился полностью, капсула упаковала тело моей дочери в пластик. – Словно упаковка для трупа… – вырвалось у меня.

– Эта упаковка служит дополнительной защитой! – ворчала Ульяна, заканчивая процедуру. – Ты теперь можешь возвращаться в палату. Про Монику говори, что не знаешь где она. Всем видом показывай, что переживаешь. Было бы хорошо всплакнуть.

– О-о-о, это я запросто! Хоть сейчас!

– Нет-нет, слезы оставь тем парням, что сторожат твою палату! Все будет хорошо, Ксюша! У нас уже получилось ее спрятать. Теперь бы ещё с этой ситуацией разобраться, чтобы поскорее освободить Монику. Все, иди! А то слишком подозрительно, что тебя долго нет.

– Мне тележку нужно забрать. – ответила я. – Они видели меня с тележкой.

– Понятно, а вещи эти откуда?

– Из палаты какой-то украла.

– Украла? Так, понятно. Вези тележку, а вещи оставь здесь. Я избавлюсь. А этим, мордоворотам, если что скажешь, что просто помогала развозить еду…на добровольных началах.

Так мы и поступили. Изображать мать, потерявшую дочь, мне было легко, потому как я и правда ее потеряла. Временно, конечно, но от этого не легче. Перед глазами стояло ее личико, искаженное мучительной судорогой от нехватки воздуха, холодная глазурь льда, покрывшего все ее тело, толстый пластик в который ее упаковали, словно труп перед отправкой в крематорий.

Вспоминая все это, слезы сами текли из глаз моих. Я лишь как полоумная приговаривала:

– Найдите мою дочь, найдите мою доченьку.

Вскоре амбалы покинули нашу палату и я в изнеможении уснула прямо в одежде.

Глава 17

Ксюша

Ночь выдалась беспокойная. Во сне я все время от кого-то убегала и кого-то прятала. Но я все не могла разглядеть кого именно.

Проснулась с первым утренним сигналом по общей связи, который оповещает о наступлении утра. В коридорах постепенно разгорался свет и я решила больше не ложиться. Мне нужно привести себя в порядок, ведь сегодня Марка выводят из медикаментозного сна. Будет нехорошо, если он увидит меня в таком виде.

Встав с кушетки, я почувствовала, как меня повело в сторону. Ухватившись за стену, я попыталась отдышаться и понять, что со мной. Ну конечно, последний раз я принимала пищу вчера утром. Мы с Моникой спокойно позавтракали в палате, ещё не представляя, что нас ждёт в этот день.

Воспоминания о Монике снова отдались болью в сердце, а на глазах проступили слезы.

– Да что же ты в самом деле! Что же ты ревешь? Все с ней будет хорошо! – шептала я сама себе, пока ковыляла в ванную.

Аэрозоль с запахом морского бриза немного взбодрил и успокоил, но сейчас мне как никогда не хватало полноценного душа. Чтобы тугие горячие струи воды били по плечам до покраснения кожи, а потом резко переключить на ледяную. Вот о таком душе я мечтала, а не это влажное недоразумение. Ну, по́том не воняет и ладно! Так сойдёт.

Вернувшись в палату, я с брезгливостью посмотрела на вчерашнюю пропотевшую одежду, но другой у меня не было. С вечера у меня совсем не было сил отправить одежду на чистку, так что придется повонять этот день.

Одевшись, я отправилась в столовую, где мне выдали порцию питательной жижи. Я засунула ложку в рот и тут заметила, что за мной внимательно следят.

Съев пару ложек, я ещё долго ковырялась ложкой в чашке, делая вид, будто очень переживаю.

Напряжение нарастало. С такими темпами мои нервы просто не выдержат! Что им ещё от меня нужно? Или не верят мне? Думают, что я прячу Монику?

Отправив тарелку в утилизатор, я направилась к своей палате, но мне перегородили дорогу два качка.

– Что? Что такое? Что вам надо? – растерянно закидала их вопросами.

– Вас вызывает руководство станции. Пройдёмте с нами! – ответил один из них.

– А вы что, вы нашли Монику? Вы нашли мою девочку? – я добавила истерических ноток в голосе да так, что один из амбалов скривился.

– Вам все объяснят. Пройдёмте с нами!

– Что? С ней что-то не так? С ней что-то случилось? – я сделала вид, что сейчас потеряю сознание и повалилась на одного из них.

Тот отпихнул меня и зашипел:

– Ни с кем ничего не случилось. Не нашли вашу дочку. Потому и ведём вас на допрос.

– Рот закрой, дебил. – рявкнул второй. – Гражданочка, вопросов не задаём и молча идём за нами. Ключевое слово – молча! Все ясно?

– Яснее некуда! – промямлила я.

" Да чтоб вас понос продал, сволочи! Не видать вам моей девочки!" – пронеслись мысли в моей голове и я с трудом сдержала злую улыбку.

Так, нужно поосторожнее себя вести, чтобы не выдать свое злорадство. И как можно более печально.

– П-простите, но мне нужно к моему сыну, в палату! У него сегодня важная процедура.

– Без тебя процедуру проведут. Я сказал – МОЛЧА! – рявкнул он.

Да уж, пожалуй, не стоит на таких нарываться.

Шли мы долго. Оказывается, отсек руководства находится так далеко. Преодолели несколько постов с вооруженными людьми. Это что же на станции происходит, что здесь так запросто оружием размахивают? Погрузившись в свои проблемы и в заботу о детях, я и не заметила, насколько напряжённой стала ситуация на станции.

Пока мы шли, нам встретилось несколько людей. Некоторые из них меня знали. Кто-то знал хорошо. Но ни один из них не поинтересовался, что случилось и почему меня сопровождают двое вооруженных людей. Они просто опускали глаза и старались пройти мимо, как можно скорее.

Мне действительно стало страшно. Похоже права была Ульяна, когда говорила, что, когда все рушится, люди проявляют свою истинную сущность.

Только вот вопрос, с какой сущностью теперь предстоит встретиться мне?

Я бы и рада остаться без ответа на этот вопрос, да вот не судьба.

Мы подошли к двери, которую охраняли двое людей, причем один из них беззастенчиво грыз настоящее яблоко. И это при том, что вся станция питалась исключительно синтетической питательной жижей. Даже детям прекратили выдавать натуральные продукты, а тут яблоко! У охранника! Чем же тогда питается руководство?

Мы остановились и один из охранников, тот, что без яблока, спросил:

– Лаврентьева?

– Угу – ответил за меня мордоворот.

– Чё так долго? Он уже ждёт ее. Сейчас доложу. – и с этими словами он скрылся за дверью.

Ждать пришлось недолго. Охранник вынырнул из отсека и жестом пригласил войти.

Обстановка в отсеке руководства повергла меня в шок. Честно говоря, я ожидала увидеть мрачный строгий кабинет и громилу Багровича. Но я никак не могла даже и представить себе, что власть на станции мог захватить этот…этот… Лягушонок! По-другому я никак его не могла назвать.

Невысокий, невзрачный толстопуз, на коротеньких тоненьких ножках. Лицо его украшали пухлые губы-пельмешки и маленькие бегающие поросячьи глазки. Это что за недоразумение?

Пока я разглядывала Багровича, он не остался в долгу. От его сального, оценивающего взгляда хотелось прикрыться, а ещё лучше пойти помыться.

– Ничего так… – ухмыльнулся он.

– Что простите? – обалдела я от его приема.

– Я говорю ничего не хотите? Чай? Кофе? Сок? Может закуски? – быстро поправился он.

– Н-нет спасибо. Я только что из столовой.

При упоминании столовой, Багрович скривился, словно проглотил что-то противное.

Ну да, синтетическая пища, которой приходится питаться большинству на станции не претендует на бутерброды с красной икрой, пусть и тоже синтетической, что стояли на столе у нового руководителя станции.

Заметив мой взгляд, Багрович выпятил грудь колесом, растянул свои губищи в улыбочке и с царским жестом указал на стол.

– Да вы не стесняйтесь! Угощайтесь! На станции вы больше нигде такого не увидите. А хотите шампанского?

– Нет-нет. – поспешно ответила я, ведь неизвестно как мне потом придется расплачиваться за все это гостеприимство. – Я не голодна.

– Ну как знаешь! – улыбочка сползла с его лоснящегося лица. – А я ведь хотел по-хорошему!

Он прошествовал к столу, обошел его и уселся в свое кресло.

Мне присесть он, конечно, не предложил. Вот дура, надо было взять этот долбаный бутерброд. Не в моих интересах ссориться с этими людьми.

– Так…Ксения…Андреевна. Правильно? – протянул он, заглядывая в какую-то папку.

– Да, все верно. – тихо ответила я.

Буду вести себя как скромная мышка. Не нужно привлекать к себе лишне внимание.

– Итак. Где вы прячете свою дочь? – с неприязнью спросил он.

– Что? – удивилась я. – В каком смысле, где я прячу свою дочь? Она пропала вчера! Ее забрали ваши люди…

– Мои люди? – с угрозой переспросил он.

– Н-ну, может, не ваши. Я не знаю. Пришли люди и сказали, что Монике нужно пойти в лабораторию для каких-то тестов. Она ушла и все. А потом пришли ваши люди и я поняла, что случилось что-то страшное

– Да? – наигранно удивился он. – Все действительно именно так и было?

– Конечно!

– А вот дежурившая в тот день медсестра сказала, что видела вас с дочерью в соседней палате. Что вы прятались там. А до этого вы встречались с доктором Петровой! Зачем вы ходили к ней? И зачем вы прячете свою дочь?

– Что? Но все не так было! – возмутилась я. – К Петровой я ходила по поводу своего сына. Он тяжело болен. Врачи уже ничего сделать не могут, поэтому я попросила выписать нас. А палата… Мы не прятались там. Просто в этой палате лежит моя подруга. Я была очень рада, что она выжила. Именно поэтому мы с дочерью находились там.

– Что ж. Это все мы проверим. Нам не сложно. – недовольно сказал он. – А если вы солгали, то вам несдобровать! Вас осудят за измену!

– Измену? – удивилась я.

– Измену, милочка, измену! – гаденько улыбнулся он. – Ваша дочь имеет большую ценность для науки. Вы знали это? Конечно знали!

– Моя дочь – не вещь! – тихо и зло ответила я.

– Что? – взвизгнул он. – Она принадлежит науке и обществу! Ты хоть представляешь сколько нас осталось? Да с таким количеством человечество вымрет уже через поколение!

– Спокойнее, Вячеслав Сергеевич, спокойнее! – послышался за спиной мужской голос. – Не пугайте нашу гостью!

Этот голос застал меня врасплох. Я действительно сильно испугалась, но не Багровича, а человека за спиной.

Обернувшись, я увидела, что в кабинете есть зона отдыха. Когда я вошла, то все мое внимание было уделено Багровича, оттого я и не заметила сидящего на диване человека.

Мужчина тем временем встал и подошёл ко мне. Он смотрел прямо в глаза и не отводил взгляд. По спине пробежали мурашки. Вспомнился детский мультик, в котором огромная змея своим взглядом гипнотизировала свою жертву. Вот и я сейчас была словно маленькая мышкой перед голодным удавом. Отчего то этот человек внушал неконтролируемый страх.

Я никогда не видела психопатов, но точно знаю, что они выглядят примерно, как этот мужчина.

– Ксения Андреевна, поймите нас правильно. На нас лежит ответственность за всех людей на станции! От наших решений зависит выживут эти люди…или погибнут. А ваша дочь может помочь нам в этом! – он говорил тихо и размеренно, но каждое его слово вызывало желание бежать.

С этим человеком я не хочу иметь ничего общего! Не хочу больше видеть его, слышать. Не хочу, чтобы он вообще знал о моем существовании!

Странное дело, руководитель станции, пока говорил этот "удав", тихонько сидел в своем кресле и даже не пытался встревать в наш разговор.

– Так что, Ксения? – снова заговорил "удав". – Вы нам поможете?

– Я? – в голове была каша и я не сразу смогла уловить суть вопроса. – Как же я вам помогу? Я ведь не знаю где Моника! Я думала это ВЫ мне поможете!

– Что ж. – улыбнулся он мне одними губами. – Очень жаль. Тогда нам самим придется принять все меры, чтобы разыскать ее. Только в таком случае она к вам не вернётся!

– Что? – удивилась я. – Как это не вернётся? Почему?

– Ну как же? – широко улыбался этот страшный мужчина. – По закону каждая семья может иметь не более двух детей. А у вас, насколько я знаю, их трое! Вот мы и изымем одного из них. Оставляйте себе двух младших, а мы заберём наиболее интересующего нас ребенка.

От его слов я потеряла дар речи. Стояла, вытаращив на него глаза, а он веселился.

– Но если вдруг вы вспомните какую-либо информацию о местонахождении вашей старшей дочери, – моментально стал серьезным он, – то, возможно, вам позволят увидеться с ней.

Ну нет! Этому человеку я не позволю и на километр к моим детям подойти. Да я… я всю станцию здесь на уши подниму, я бунт устрою! Но Моника никогда не попадет к ним в руки. Ах, Леша! Где же ты? Возвращайся скорее, ты нам нужен! Очень!

– Я… я постараюсь. – ответила ему тихо. – Но я правда не знаю где она.

– Что ж. Я выяснил что хотел. – "удав" повернулся к Багровича. – Вячеслав Сергеевич, разберитесь с этим как можно скорее.

И с этими словами он покинул кабинет. Мы с Багровичем синхронно выдохнули и меня это очень удивило. Неужели он его тоже боится? Кто же этот человек и какое отношение имеет к Багровичу?

– Вы все поняли, Ксения Андреевна? – хрипло спросил он. – Вам лучше сотрудничать с нами!

– Конечно. – монотонно ответила я, ибо сил на эмоции не осталось. – Я могу идти?

Багрович взял бокал с янтарной жидкостью и щедро отхлебнул от него. Он молча разглядывал меня и мне в который раз захотелось прикрыться от его взглядов.

Его сальный взгляд прошёлся по ногам, потом поднялся и задержался на груди и только потом он соизволил посмотреть мне в глаза. К этому моменту у него разве что слюна не потекла.

Я никогда не была роковой красоткой, но и уродиной не была. Природа наградила меня хрупкой стройной фигурой, которую я смогла сохранить даже после трёх беременностей.

Взгляд Багровича я смогла распознать безошибочно. А он все попивал из своего бокала да молча смотрел на меня.

– Так я могу идти? – уже громче спросила я, потому что оставаться с ним наедине очень не хотелось.

Багрович дёрнулся, словно очнулся от своих фантазий, залпом допил содержимое бокала и подошёл ко мне.

– Вы знаете, а ведь я знаком с вашим мужем. – начал он, дыхнув на меня запахом алкоголя. – И он не говорил мне, что у него такая хорошенькая жена.

– Наверное вам не до разговоров обо мне было. – сделала я шаг назад. – Ведь вы очень занятой человек.

– И очень одинокий…

– А я замужняя…

– Это поправимо…

– Что? – опешила я. – Что вы имеете в виду?

– Я лишь хотел сказать, что ваш муж находится на опасном задании. Очень опасном. – ухмыльнулся он. – И конечно, он может не вернуться. А вам, такой красивой, беззащитной женщине, просто необходима поддержка и защита.

– Он вернётся! – я сделала ещё несколько шагов назад. – Обязательно!

– Вы так уверены? – недовольно спросил он. – А вот я совсем не уверен! К тому же, на Земле наш отряд несёт потери. В последнем докладе как раз сообщили, что они потеряли несколько человек, а ваш муж не участвовал в сеансе связи. А ведь он руководитель! Обязан был присутствовать.

Его слова повергли меня в шок. Я снова и снова считаю, что мой муж бессмертный и вернётся домой во что бы то ни стало. Но ведь это не так!

– Я, конечно, не утверждаю, что он уже погиб, но список погибших могу посмотреть. – улыбался он.

– Посмотрите… – как во сне прошептала я.

– Обязательно! – гадко ухмыльнулся он. – Приходите ко мне завтра. Скажем часикам к восьми вечера. Я как раз освобожусь.

Меня бросило в дрожь от такого неприкрытого предложения.

– П-простите, я не могу. – я изо всех сил пыталась придумать, как мне от него отделаться. – Можно я пойду? У сына сейчас важная процедура. Он болен!

– Не можете? – недовольно протянул он. – Что ж, задерживать я вас не буду. Можете идти. Но моё предложение остаётся в силе. Хотя и недолго. Запомните это!

– Хорошо. Спасибо! – промямлила я. – До свиданья.