Текст книги "Авиация и космонавтика 2011 12"

Автор книги: Авиация и космонавтика Журнал

Жанры:

Газеты и журналы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Назад к карточке книги

При заходе же на вышку, земля (основной уровень подножия высотки) оказывается на удалении 40–50 метров, что не дает летчику хорошего сопоставления движений вертолета относительно земных ориентиров, а сама вышка закрывается корпусом вертолета – она исчезает из виду с приближением к ней.

Вертолет, находящийся над вышкой в режиме висения, теряет флюгерную (стабилизирующую) устойчивость (которая была в поступательном полете) и оказывается подвластным всем силам, моментам и стремлениям относительно всех осей координат. Уравновесить и удержать его в нормальном положении может только летчик, если он вовремя замечает все отклонения и вовремя и правильно среагирует на это органами управления (ручкой, шагом, педалями). Но так как на высоте 50 м летчик эти отклонения замечает с опозданием (уже в максимальном их проявлении), то и действия органами управления будут слишком поздними и максимальными, что приводит к большим моментам в разбалтывании вертолета. То есть летчик почти не может выполнить висение (нормальное) выше 10 м, что обусловлено аэродинамикой вертолета Ми-4 и не случайно предусмотрено инструкцией.

Мы выполнили несколько таких неудачных заходов на вышку. Все время приходилось переводить вертолет на поступательное движение вперед и уходить от нее. Тогда решили зайти пониже, но это чуть вообще не закончилось плачевно, так как передние стойки шасси нормально прошли над площадкой, а задние оказались ниже плит, что грозило зацеплением за выступы и резким разбалансированием вертолета. К счастью, почувствовав толчок и вовремя среагировав органами управления, мы ушли вверх и в сторону от вышки.

Этот вертолет мы все же посадили таким методом. Но все остальные сажали по-новому. Новый способ заключался в заходе на вышку левым бортом, когда все время в поле зрения находится вышка и ее площадка на удалении не более 10 м, что дает летчику хорошее ориентирование в сопоставлении всех отклонений вертолета относительно неподвижной вышки.

И вот мы зависаем правее вышки с превышением 3–5 м и плавным перемещением влево (со снижением) подводим вертолет к площадке. Правый летчик при этом смотрит по горизонту и контролирует режим. Мой направлен через борт на левую основную стойку шасси и на левый задний угол площадки вышки (в полуметре от края). Вертолет в установившемся режиме бокового поступательного снижения плавно подводится к бетонным плитам до момента стыковки. При нормальном касании левой стойки с углом бетонной площадки режим немного уменьшаем (устанавливаем близкий к взлетному). Свой взгляд я перевожу на горизонт, а правый летчик переводит свой взгляд вправо через борт, определяя нормальность нахождения правой стойки шасси на площадке. Если все нормально, он, пересиливая рокот двигателя, кричит: «Норма» (радио и СПУ почти на всех вертолетах отсутствовало). Забегая вперед скажу, что все посадки этим способом выполнялись сходу (за какие-то 1–2 минуты) и вполне нормально.

После этого я кричу: «Серега не дергайся», и начинаю плавно опускать шаг (уменьшая режим до стояночного). Передних стоек нам не видно, но по положению основных мы и так знаем, что не свалимся (конечно, если те стоят на площадке нормально, не ближе полуметра от краев).

Рычагами управления действуем очень плавно, боясь вызвать резкую разбалансировку вертолета. И он плавно оседает, как бы ощупывает прочность плит.

Выключаем трансмиссию и двигатель. Несущий винт не тормозим, чтобы не создать рывков вертолета (да и тормоза винта почти на всех вертолетах были неисправны). Традиционно пожимаем друг другу руки, говоря: «Поздравляю еще с одной посадкой на Луну!» Долго еще сидим в кабине, не шевелясь: вдруг от наших движений вертолет может опрокинуться… Боимся глянуть вниз, площадка маленькая и ее даже не видно, а земля и люди – далеко внизу. Находимся между небом и землей. Даже удивительно: на чем только все это держится?

Немного успокоившись и пообвыкнув, смирившись с данным положением, начинаем соображать как отсюда выбраться. Решаем, что лучше через пилотскую дверь, потому что дверь грузовой кабины вообще висит над пропастью.

Не глядя вниз, по очереди начинаем спускаться с вертолета на плиты. Страшно. Руки не слушаются. Ноги, едва коснувшись плит, сами подгибаются, и ты оказываешься сидящим на плите под вертолетом (подальше от края).

Дальше тоже задача не простая.

По «геркулесовой» лестнице легче подняться вверх, чем спуститься вниз. Это сооружение длиной более 10 метров строилось на земле в горизонтальном положении и поперечины отмерялись хорошим шагом. Гибкость лестницы вообще удивительная, со скрипом и потрескиванием – так и кажется, что уже летишь вниз вместе с ее обломками. Но и этот барьер мы преодолели и, в конце концов, оказались на желанной твердой земле. Облегченно вздыхаем и принимаемся дальше за дело. В общем, обвыклись мы и с этой эквилибристикой. Спускались с вышек и по веревкам, и по столбам, и по деревьям, приставленным для камуфляжа…

Дальнейшие наши задачи тоже были не из области прогулочных. Рано утром, в ночной темноте (подсвечивали кое-как фарами автомашин), забирались мы на эти вышки, там запускали двигатели, включали трансмиссию, устанавливали крейсерский режим, создавая наибольшую реальность низко летящего вертолета. Правда, тогда уже шасси были кое-как прикреплены к плитам скобами. После этого нас автомашинами вывозили в лагерь и уже оттуда, по дымам, мы определяли, какой вертолет поражен. Отрабатывались по вращающимся винтам и по тепловому излучению двигателей самонаводящиеся системы.

На учениях (9 августа) мы, так же как и на тренировках (генеральной репетиции), еще до рассвета завели все вертолеты, проверили устойчивость их работы, застопорили шаг и коррекцию для большей продолжительности работы и для повышения теплового режима двигателя. Обеднили смесь, рассчитывая, чтобы хватило топлива до того момента, когда по ним начнут стрелять.

Погода с ночи была сырой и холодной, моросил дождь и стоял туман – настоящая осень. Мы долго не решались уезжать с позиций, так как командование (среднего ранга, т. е. генералы) даже еще не знало конкретного решения верховного – пойдет ли все по плану или будут переносы? К 8.00 все выяснилось – по плану. И мы уехали сначала в лагерь, а потом вообще за пределы полигона, в «прифронтовой» лес.

Рядом с нами располагались позиции артиллеристов, минометчиков, ракетчиков. По командам с КП, в определенной очередности начиналась и заканчивалась боевая работа на позициях. От работы «бога войны» было такое ощущение, что еще один залп… и земля разверзнется.

Ракеты со стартовых установок уходили в небо красиво, как белые птицы, ныряя за отдельные облака и там растворяясь. Работа гвардейских реактивных минометов типа «град» поражала нас мощью шквального огня, уносившегося со стартовых полозьев куда-то вдаль на полигон.

Артобработка сменилась атаками авиации, бронетанковых войск и мотопехоты…

Плотность огня, насыщенность боевой техники поражали наше воображение. Особенно эффективно работали наши коллеги вертолетчики на Ми-8 и Ми-24. Атакуя цели с малых высот (при подходе укрываясь в складках местности), они везде появлялись внезапно. Перед самой целью на какой-то миг группа вертолетов одновременно взмывала вверх, делая горку, и тут же производила пуски ПУРС-ов, после чего вертолеты отворачивали в сторону и со снижением уходили на базу. Там, куда полетели сотни снарядов, дробью гремели продолжительные взрывы, и бушевало пламя огня. Площадь земли в несколько гектар надолго лишалась всего живого, горела даже земля.

Вот так мы «отвоевали». В лесу мы уже отдыхали, собирали грибы, варили суп. Грибов там было много – белые, подберезовики, подосиновики, маслята, рыжики, грузди… Фронтовой грибной суп удался на славу, ели так увлеченно, с таким аппетитом, что даже на грохот орудий не обращали внимания.

Столовый инструмент был не у всех, поэтому я себе сделал распрекрасную и вместительную ложку из березы. После супа оформил ее эстетически, вырезав дату и надпись «Запад-81».

Теперь висит эта ложка дома и, глядя на нее, вспоминается и хорошее, и разное. Плохим не называю, потому что при всех (почти невозможных) ситуациях мы все же вышли победителями, не потеряв при этом ни жизни, ни чести.

Домой добрались 14 сентября своим ходом, на своей сверхнадежной старушке – вертушке Ми-4.

Что больше запечатлелось в памяти?

Во-первых, это потрясающая надежность и живучесть наших вертолетов. А во-вторых, я лишний раз смог убедиться в том, что уверенность в своих силах и поддержка товарищей всегда приведут к победе.

ФОТОАРХИВ