Текст книги "Ромашка и Старичок-Корешок"

Автор книги: Августа Лазар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Августа Лазар
Ромашка и Старичок-Корешок

Главные действующие лица

Главное действующее лицо тут – маленькая девочка, зовут её Ромашка. Так её прозвала мама потому, что ромашка была её любимым цветком. Правда, мама в этой книжке не участвует – она заболела и умерла, когда Ромашке ещё и месяца не было. И Ромашка осталась без мамы.

А вот Ромашкин отец тут тоже, конечно, главное действующее лицо.

Ромашкин отец очень много работал – и на своём металлургическом заводе и дома. Как придёт домой, сядет за стол, заваленный книгами и тетрадками, и занимается до тёмной ночи. Ему хотелось точно узнать, как устроены те машины, на которых он работает, а потом построить другие машины, ещё лучше этих. А с тех пор как Ромашкиной мамы не стало, он и вовсе с головой ушёл в ученье, отдыхал, только глядя на Ромашку. И потому хотел, чтобы она всегда была где-нибудь тут, поблизости, если захочется на неё взглянуть. А отдай он её в ясли, это было бы невозможно. И Ромашка провела первые годы жизни у старой-престарой бабушки Посошок.

Бабушка Посошок была двоюродной прабабушкой Ромашкиной мамы, а значит, Ромашкиной двоюродной прапрабабушкой. Теперь надо рассказать о ней поподробнее, потому что и она тоже, конечно, главное действующее лицо в этой повести.

Жила бабушка Посошок в домишке, окружённом старым садом, на самом краю нового городского квартала. Домик её стоял, словно позабытый, неподалёку от того огромного многоэтажного дома, в котором жил Ромашкин отец. Бабушка очень любила Ромашкину маму, и Ромашку она растила с любовью и заботой.

Она была очень добрая, но некоторые ребята, увидев её в первый раз, даже пугались – уж очень чудной у неё был вид. Худенькая, маленькая, а шея длинная-длинная, и голова трясётся. Волос у неё почти не было, и она всегда ходила в чёрном беретике – натягивала его на самые уши.

Но чуднее всего было то, что иной раз она бывала очень мудрой, а иной раз наоборот. Вот про цветы и травы она всё понимала, а особенно про травы. В своём саду она выращивала всякие целебные и полезные коренья, а в лесу и на лугу собирала лекарственные травы, каких в садах и не вырастишь. И про грибы она всё знала – какие съедобные, какие ядовитые. На городском приёмном пункте, где грибники сдавали грибы, все её очень уважали. А когда аптекарь на собрании «Общества любителей природы» делал доклад «О значении трав и грибов в жизни человека», он даже назвал её «без пяти минут учёным».

В этом-то она была мудрая.

А вот в другом – нет. Не любила она лечиться лекарствами. А уж если её хотели послать на рентген, то и вовсе слушать не хотела. «Человек не для того создан, – говорила она, – чтобы ему внутренности просвечивали. А то бы он был прозрачный!» Хорошо ещё, что Ромашка попала к ней уже с прививками, а то бы уж она повоевала. Правда, это всё равно бы не помогло: докторша из детской поликлиники всегда добивалась того, что считала нужным. И когда подошло время, пришлось Ромашке проглотить шарик от полиомиелита, несмотря на протесты прапрабабушки. Вот если бы шарик был из целебных трав, бабушка слова бы не сказала.

Но и это ещё было не самое чудное. Самое чудное бабушка Посошок хранила в тайне. В сундуке у неё была спрятана старая-престарая, засаленная колода карт. Она ей досталась в наследство от её бабушки. И от этой-то своей бабушки бабушка Посошок научилась раскладывать карты и гадать по ним, «кому что на роду написано». Так она говорила. А сколько лет тому назад это было, сосчитайте-ка, если можете. Только в это гадание она и до сих пор ещё верила.

Был у бабушки Посошок один-единственный друг, и ему она поверяла все свои горести и заботы, – совсем ещё молодой человек, садовник, а звали его Фридрих. Он был очень худой, высокий и жил в каморке у неё на чердаке. Бабушка всегда про него говорила: «Фридрих хоть думает медленно и говорит мало, но голова у него на месте». И это была правда, потому что Фридрих, хоть и выпал из окна, когда был маленький, но читать и писать всё-таки выучился. А со своей работой в городском садоводстве справлялся даже лучше других и бабушке Посошок всегда помогал в её саду.

У Ромашки была не только двоюродная прапрабабушка, но ещё и двоюродный прапрадедушка – Алоиз Посошок. Он приходился двоюродным братом прапрабабушке. Всю жизнь Алоиз Посошок прожил в горах Тюрингии – там, где родился, мальчишкой пас овец, а когда подрос, стал пасти коров. И хотя учиться ему почти не пришлось, был он человеком очень мудрым, как мы увидим в дальнейшем.

А лучшим другом Ромашки был Вольф, но, когда он был маленьким, все соседи называли его Волчком.

В том большом многоэтажном доме, где жил Ромашкин отец, проживала ещё семья аптекаря. В этой семье росло много детей – и постарше и помладше. А самая младшая девочка была всего на два года старше Ромашки. Имя её было Георгина, но все звали её просто Гина. Гина была девочка задорная и проворная, только бабушка Посошок почему-то её недолюбливала и даже прозвала «хитроумной Гиной». Уж всё-то она перенимала от своих старших братьев и сестёр, во всём-то им подражала. А особенно самому старшему брату, который потом стал Ромашкиным учителем.

Семья эта была очень работящая и деловая. И все, как один, любили порядок. А больше всех – мать, аптекарша. Она умела всё так организовать и распределить, что каждый член семьи выполнял свою часть домашней работы, и жизнь шла как заведённая.

А теперь надо представить вам ещё одно главное действующее лицо, потому что в жизни Ромашки оно сыграло очень важную роль. Это кукольница Лило. Многие даже называли её «Прекрасная Лило», но самой ей это не нравилось. С Лило можно было говорить обо всём, о чём хочешь, и спрашивать всё, что хочешь. Но больше тут пока про неё ничего не будет сказано.

Бабушка рассказывает про Старичка-Корешка

Прошло несколько месяцев после смерти Ромашкиной мамы. Была весна. Яблоня в саду бабушки Посошок расцвела бело-розовыми цветами и простёрла свои большие корявые ветки над коляской, в которой спала Ромашка. Бабушка сидела рядом на низенькой скамейке и разглядывала свою праправнучку. А поскольку садовник Фридрих стоял тут же рядом, ей было с кем поделиться своими мыслями:

– А мать уже не может даже на неё полюбоваться, – сказала она. – Такое и в дурном сне не приснится. Если б я только знала, что она так больна, бедняжка, я бы сама в Тюрингию съездила, к нам на родину, какая я ни есть старая развалина! Уж как-нибудь да выманила бы у Алоиза нашего Старичка-Корешка!

Фридрих пробормотал в ответ не то «Кого?», не то «Чего?». А когда бабушка на него взглянула, он и сам показался ей похожим на большой вопросительный знак. И, кивнув головой, она пояснила:

– Да, корень черемши, Лук победный, – вот что бы нам помогло. А ты про такой, наверно, и не слыхал? Так я и думала. Здесь-то он не растёт, да и у нас в Тюрингии тоже редко встречается. Он любит большую высоту, наши горы для него низковаты. У этого корня волшебная сила, Фридрих. Уж можешь мне поверить… – Тут она испуганно оглянулась: – Нас ведь никто не слышит?

Нет, их никто не слышал. Только маленькая Гина, дочка аптекаря, играла на дорожке в песок своими новыми формочками. Но ей тогда ещё и трёх лет не было. И всё-таки бабушка Посошок стала рассказывать дальше шёпотом:

– Мой двоюродный брат, Алоиз, живёт в горах, в Тюрингии, и у него есть такой корень. Корешку этому уже, наверное, лет сто, и похож он на сморщенного старичка. А одет в панталоны и жилет – по тогдашней моде. Когда мы с Алоизом были маленькие, нам иногда разрешали брать Старичка-Корешка из шкафа – поиграть. Потому-то мы оба и дожили до таких лет и никогда не болели. Только смотри никому об этом ни слова, Фридрих! Ты ведь знаешь, нынешние-то, они в чудеса не верят. Только посмеются над нами. А уж особенно аптекарь со своим семейством. Хотя сам-то он меня уважает из-за целебных трав из моего сада, а аптекарша – из-за Гины, ведь я за ней присматриваю. Ну, а Ромашкиному отцу тем более знать про это нечего – ещё заберёт у меня мою Ромашку. Пусть уж Старичок-Корешок останется тайной, как всё равно карты в сундуке в твоей каморке под крышей. Только ты один про них и знаешь, Фридрих, про эти карты. Ведь хоть одному человеку на свете мне надо довериться!

На это Фридрих кивнул с понимающим видом, бабушка Посошок кивнула в ответ, а маленькая Гина, взглянув на них обоих с песчаной дорожки и увидев, что они кивают друг другу, тоже кивнула. Так они и кивали все трое, пока бабушка не заметила Гину. Тогда она встала со скамейки и, нахмурившись, сказала Фридриху:

– Эта Гина ещё себя покажет, помяни моё слово!

Хотя Гина кивала просто так.

Пока Гина была мала для детского сада, мама часто приводила её в садик к бабушке Посошок, особенно летом в хорошую погоду. И так Гина стала первой Ромашкиной подругой.

Ромашка росла весёлой, почти никогда не плакала, зато часто смеялась и ещё раньше, чем научилась говорить, всегда тоненько подпевала Гине, если та пела песню. Свою прапрабабушку она звала «Прапра».

Как многие старые люди, бабушка Посошок спала очень мало. Иногда Ромашкин отец заходил в её домик за полночь – взглянуть перед сном на спящую Ромашку. Но бабушка все ещё не ложилась, и на голове её, как всегда, красовался чёрный беретик. А если он приходил в самую рань, когда Ромашка, просыпаясь, тёрла кулаками глаза, Прапра была уже на ногах и бодро суетилась в своём чёрном беретике, натянутом на самые уши. «Может, она и спать ложится в этом беретике?» – удивлялся Ромашкин отец.

Но это так и осталось тайной, и в нашей книжке про это больше ничего не будет написано.

Как бабушка стала в детском саду своим человеком

Когда Ромашке исполнилось три года, она пошла в детский сад.

И кто же из ребят первый выбежал ей навстречу? Волчок! Прапра не на шутку испугалась. Потому что один раз, давно ещё, когда Ромашка только выучилась ходить, он прикатил к ним в сад на своём самокате, поставил на него Ромашку и угодил вместе с ней прямо в грядку с шалфеем. Тут они оба полетели на землю, Ромашка набила шишку на лбу и заорала благим матом. С тех пор бабушка всякий раз отгоняла Волчка от забора, когда тот приходил поиграть. «Какой невоспитанный! Язык взрослым людям показывает, да ещё передразнивает… Маленький, а хулиган!»

Но Фридрих всегда защищал этого паренька, а один раз даже сказал в его защиту целую речь:

– Он в этом не виноват, у него тоже нет мамы, как у нашей Ромашки. Но ему не повезло: у него нет такой прапрабабушки.

– И правда, что его жалко, – ответила тогда бабушка.

Фридриха-то она поняла, тот ведь и сам рос без матери. И всё же она старалась не подпускать к своей Ромашке этого Волчка.

Но Ромашка улыбнулась ему теперь как старому другу, и с этой минуты они и вправду стали друзьями. Волчок тут же усадил Ромашку на большую лошадь-качалку. А ведь до сих пор он всегда, бывало, затевал драку, если кто осмелится сесть на коня без его разрешения. Воспитательница сказала об этом бабушке Посошок, но та ничуть не удивилась. «Уж такая у нас Ромашка! – подумала она. – Даже отъявленный сорванец и тот никогда её не обидит! Может, всё-таки надо было иногда пускать его в сад?»

Когда бабушка Посошок одна, без Ромашки, возвращалась домой, она всю дорогу сама с собой разговаривала: «Сколько же там детей! На всех и терпенья не хватит! Тут железные нервы нужны! И воспитательницы-то все какие молодые! А повариха? Готовить-то детям она умеет?..» И вдруг бабушка остановилась как вкопанная, потому что ей пришла в голову одна прекрасная мысль.

Она нарвала в своём саду целый букет самых полезных трав и кореньев и отнесла их в детский сад. Повариха очень её благодарила и терпеливо выслушала, как заправлять ими суп, чтобы всё сохранить – и запах и вкус – и чтобы ребятам понравилось. А на другой день бабушка принесла репки со своего огорода, а на третий – редиски. А когда поспели ягоды, и первые яблоки, и груши, и сливы, она соберёт с утра урожай – и в детский сад. Если же какая воспитательница заболеет или просто ей трудно справиться, бабушка всегда тут как тут. Заведующая, фрау Ирена, очень её за это ценила. А бабушке и самой приятно, что она ещё может так много помочь, и всегда она рада, если кто-нибудь скажет: «В ваши-то годы! И какой же вы молодец!»

«Годы не уроды, было бы здоровье! – отвечала она с гордостью. – Голова пока ещё варит…»

Голова у неё и вправду варила. Если кто и мог иной раз в этом усомниться, то разве только Фридрих, а он скорее откусил бы себе язык, чем выдал свою старую приятельницу. Зато весь персонал детского сада считал её женщиной очень разумной, и, все родители тоже её уважали. Матерям не приходилось теперь бежать со всех ног в детский сад за своими детьми, когда они задерживались на работе. Ребята привыкли к маленькой бабушке в чёрном беретике, которая сперва им казалась такой чудной. И все теперь называли её Прапра, как Ромашка. Особенно привязались к ней старшие. Им всегда не хотелось уходить домой, когда бабушка Посошок рассказывала сказки. Все слушали её затаив дыхание, даже Волчок. И Гина слушала. Но только она одна позволяла себе вставлять замечания. А как-то раз даже сказала:

– Лично я больше люблю правдивые истории. И мой старший брат тоже. А он скоро будет учителем.

– Зато сказки красивые! – крикнул Волчок.

И другие ребята с ним согласились.

С Волчком бабушка давно уже примирилась – ведь он дружил с её Ромашкой. Да и вообще за последнее время он стал гораздо лучше. «Это оттого, – говорили взрослые, – что у него теперь есть мать и в семье наконец наступил покой». Но бабушка объясняла Фридриху всё по-своему:

– Это оттого, – говорила она, – что он дружит с нашей Ромашкой. Только от этого, больше ни от чего. Уж кого она любит, тот плохим быть не может.

И, сказав это, она, как всегда, кивнула головой. А Фридрих кивнул ей в ответ.

Они отлично поняли друг друга.

Ромашка ждёт не дождётся

Гина уже стала школьницей, а Ромашка всё ещё ходила с бабушкой в детский сад. По дороге она задавала Прапра всякие вопросы, и той приходилось отвечать на них и разбирать все её жалобы.

– Ну почему я не могу ходить в школу, как Гина?

– Мала ты ещё, Ромашка!

– Да ведь я уже до двадцати считаю.

– Не в этом дело. Семи-то тебе ещё нет!

– Ну зачем мне ждать до семи?

– Затем, что ты не можешь ещё так много учить. Доктор из детской поликлиники не позволяет.

– А почему?

– А потому что это не влезет в твою голову.

– Но ведь я знаю все песни и стихи не хуже Гины!

– Да знать-то надо не одни стихи и песни. А ещё много всякого!

– А зачем?

– Чтобы вы, ребята, стали умнее.

– Умнее тебя, Прапра?

– Куда умнее!

Но только Прапра говорила это не совсем искренне. По правде сказать, она была очень высокого мнения о своём уме и о своём тайном искусстве гадать на картах. Правда, теперь она была так занята Ромашкой и её детским садом, что очень редко вспоминала про старую колоду, лежащую на дне сундука в каморке Фридриха. Вот, значит, как хорошо, когда у человека много дела!

Бабушке иной раз нелегко было отвечать на все Ромашкины «почему», но она никогда не теряла терпения. Так уж ей нравилась Ромашка. Она была даже рада, что теперь они с Ромашкой ходят в детский сад вдвоём, без Гины.

– Эта Гина ещё себя покажет! – повторяла она Фридриху. – И что только Ромашка в ней нашла?

Но больше всех радовался Волчок. Теперь, когда Гина ходила в школу, никто не мешал ему дружить с Ромашкой. Правда, она и с другими ребятами дружила, но он был её лучшим другом. Целый длинный год. А потом и Волчку исполнилось семь лет, и он тоже пошёл в школу. Ромашка никак не могла взять в толк, почему же она всё сидит да сидит в детском саду, хотя умеет считать уже до пятидесяти. И все буквы знает, и стихи наизусть, и поёт даже лучше Волчка. Нет, это несправедливо!

Без Гины и без Волчка в детском саду стало совсем скучно.

– Сегодня к нам в сад придут гости, – сказала однажды бабушке заведующая фрау Ирена, когда та привела утром Ромашку.

И они зашептались. Но Ромашка всё равно расслышала: «Придёт Прекрасная Лило».

– А кто это – Прекрасная Лило?

– Тише, тише, это секрет!

Взрослые таинственно улыбались, словно накануне ёлки.

И Ромашка теперь тоже была вроде как взрослая.

– Я знаю, кто сегодня придёт, – сообщила он ребятам, чуть-чуть важничая, – Прекрасная Лило!

Но кто это Прекрасная Лило, она и сама не знала.

Все ребята сели за большой стол, только два места остались не занятыми. Одно-то было для Прекрасной Лило – все догадались! А вот второе?..

Но долго ждать не пришлось. В дверях появилась молодая женщина, и ребята сразу поняли: это Прекрасная Лило. Она улыбалась так весело, что все сразу почувствовали к ней доверие. Она села на один из свободных стульев, а на другой поставила огромный чемодан. Только не такой, как все чемоданы, а похожий на высокий ящик, разрисованный какими-то человечками и зверьми. И ребятам показалось, что они всех этих зверей и человечков где-то когда-то уже видели.

– Давайте познакомимся, – сказала Лило. – Как зовут меня, вы, наверное, уже знаете…

– Прекрасная Лило! – закричали ребята.

Тут Лило сильно покраснела и быстро сказала:

– Нет, меня не так зовут, меня зовут просто Лило, и всё. Так меня и называйте. А кто я, этого вы ещё не знаете. Я директор театра. Мои артисты разъезжают вместе со мной, вот в этом чемодане.

Тут она раскрыла чемодан и сунула в него руку. И над поднятой крышкой чемодана появилась головка с кудряшками в ярко-красной шапочке. Тоненький голосок сказал:

– Здравствуйте, ребята! А я как раз собралась в лес к моей бабушке…

– Красная Шапочка! – закричали все. – Не сходи, не сходи с тропинки!

Красная Шапочка помахала им маленькой рукой:

– Я очень тороплюсь! До свидания!

И вдруг исчезла.

А над крышкой чемодана появились другие старые знакомые: Мать семерых козлят и Серый волк, негритёнок Ноби, Василиса Премудрая и ещё многие другие. Ребята, узнавая их, хлопали и громко смеялись. Даже не верилось, что все эти артисты могли уместиться в расписном чемодане.

Самым последним появился Храбрый Портняжка с козлиной бородкой, в руке он держал ножницы. Но Ромашка крикнула:

– А где же ноги? Храброму Портняжке нужны длинные тонкие ножки!

– Это почему же? – удивилась Лило. – Ведь у других артистов тоже не видны ноги!

– Другим не надо из окна прыгать! А Портняжка прыгает!

– Ну-ка, ну-ка, расскажи, как ты себе это представляешь! Он у меня ещё никогда не прыгал!

– Это неправильно, – сказала Ромашка, – ему ведь надо вбежать в дверь и поскорее выпрыгнуть из окна! Чтобы успеть запереть дикого кабана, пока тот обратно в дверь не выскочил. Прапра мне всегда так рассказывала! Правда, Прапра?

Прапра кивнула – она сидела у стенки вместе с заведующей фрау Иреной и всё внимательно слушала. Тогда и Лило кивнула и сказала:

– Верно, это очень весёлая сцена. Портняжка вбегает в дверь, кабан за ним, Портняжка – раз! – выпрыгивает из окна, подлетает к двери, запирает её на засов – и кабан в ловушке! Да, для этого нам нужен другой артист – проворный, длинноногий. Знаешь что, Ромашка? В другой раз я принесу с собой всё, из чего я делаю кукол, – лоскуты, картон, глину, проволоку, нитки, краски. И мы попробуем смастерить такого Портняжку, как ты говоришь.

Лило мастерила вместе с ребятами новых артистов.

Лило и вправду пришла в другой раз. Она теперь стала приходить в детский сад раз в неделю, и для Ромашки это были самые счастливые дни, потому что Лило мастерила вместе с ребятами новых артистов. Каких только кукол не придумывали ребята! И все у них получались. Только Портняжка никак не получался. Оказалось, что не так-то это просто – сделать Храброго Портняжку с ногами.

– Ничего, получится, – утешала Ромашку Лило. – Обязательно сыграем эту сказку по-новому. А торопиться нам некуда!

И Ромашка с ней соглашалась, а пока помогала делать других кукол. Но интереснее всего были представления. Когда Лило расставляла ширму кукольного театра и скрывалась за ней, а на маленькой сцене появлялись артисты, ребята так и застывали на стуле. Куклы играли свои роли словно живые. Никто даже и не помнил, что это не они говорят – так хорошо говорила Лило за ширмой на разные голоса. Она была настоящим мастером кукольного искусства – так и в газете про неё написали.

Ромашке только одно было досадно – что никак нельзя заглянуть за ширму, когда она играет.

Теперь Ромашка опять с радостью ходила в детский сад. Она была даже не прочь остаться в детском саду ещё на годик – так весело оказалось мастерить кукол с Прекрасной Лило и смотреть её представления. Но потом она узнала, что кукольный театр вместе со своим директором будет приходить и в школу – на пионерские сборы. И тогда Ромашка снова стала мечтать о том, как она будет школьницей.