Текст книги "Ты прекрасный друг(СИ)"
Автор книги: Ася Лавринович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Конечно, большинство одноклассников удивились, почему Маринка пересела от меня. За все одиннадцать лет учебы мы всегда сидели на всех уроках вместе. Многие девчонки сгорали от любопытства, и приставали на перемене к Маринке с расспросами:
– Петрова, ну поведай же нам, – начинала в очередной раз Катя Пивоварова, подруга Куницыной, – почему вы с Инной разбежались?
– Ага, просим-просим подробностей! – поддакнул кто-то из одноклассниц.
– Отвалите уже от меня, пожалуйста! – сердито огрызнулась Маринка. Многие такой реакции от спокойной Петровой не ожидали. Пивоварова аж отпрянула, кто-то присвистнул.
Я лежала за партой и прислушивалась к их разговору. Последнюю неделю эта поза – в моих фаворитах. Такая апатия на меня напала из-за нашей с Маринкой ссоры и случившегося с Кораблевым. Хотелось абстрагироваться от всех проблем, вернуть время назад, все переиграть… Эти мысли душили меня и не давали покоя.
– Ну, если Петрова так реагирует на наши расспросы, то от злючки Зырянцевой тем более ничего не узнаем, – прогудела Куницына. Как обычно, больше всех ей надо, а, – А где она вообще? Ты чего там улеглась? Дождемся мы от тебя подробностей?
Я, не поднимая головы, помаячила кукишем. Чтоб Куницына меня увидела и не переживала, куда я пропала. А заодно и отцепилась от меня. Валя презрительно фыркнула.
Маринка незлопамятная, это точно. Сколько раз ей серьезно попадало от строгих родителей. Тогда подруга клялась всем на свете, что больше слова им не скажет, вообще соберет все вещи и из дома убежит! Из-под домашнего ареста! Даже один раз как-то серьезно собиралась в железнодорожную кассу за билетом на поезд. Уехать к каким-то дальним родственникам. Но уже вечером, когда я звонила ей на домашний узнать, на какой стадии ее план побега, Маринка беспечно заявляла, что она сейчас занята: пьет с родителями на кухне чай.
Или же ее ухажеры. Почему-то никто надолго с Мариной не задерживался. Пара походов в кино и – все, Марина, до свидания. Рад был с тобой пообщаться, ты классная девчонка, но… Антон – это первый молодой человек, с кем у Маринки завязались серьезные отношения. До этого подруга жаловалась: «Нет во мне никакой загадки, Инна. Парням ведь непростые девушки нужны, с характером. Большинство вот стерв предпочитает. А я? Что я? Я – это я, такая, какая есть. Никого из себя не строю. Им, видимо, это быстро надоедает». Всякий раз после того, как Маринке никто не перезванивал, она проклинала бывшего кавалера на чем свет стоит: «Ух, гад! Вот ненавижу! Да, чтоб я ему еще «привет» хоть раз сказала при встрече? Да, не дождется!». Однако это не мешало ей позже поболтать с кем-либо из этих «предателей» по телефону или пропустить по чашке горячего шоколада в кафе. В общем, Маринка была отходчивая и незлопамятная. В отличие от меня, разумеется.
После случившегося я на мировую не шла. Всем сердцем понимала, что не права, поступила низко, сама того не осознавая. Но сделать первый шаг и извиниться не могла. Так и жила эту неделю с грызущим меня изнутри чувством вины. На уроках слушала объяснения учителей в пол-уха, оттого получила несколько двоек по разным предметам. Дома не выходила к ужину, чем серьезно беспокоила маму. Не было аппетита. Ну, что, правда, что ли язык отсохнет сказать «Извини»? Я даже пару раз пробовала прорепетировать свою речь перед зеркалом. Это было ужасно. Если я еще перед Маринкой с горем по пополам смогу ее произнести, то перед Кораблевым… лучше даже не думать об этом!
Мучительная неделя в ссоре с Маринкой тянулась ужасно долго. Ситуацию усугубляло то, что рядом со мной никого больше в этот момент не было. Сашка уехал на две недели на какие-то сборы от своего университета. В чертах, краснея, я ему рассказала о случившемся по телефону. Я думала, друг развопится, мол, я же говорил тебе, что так вопросы не решают, я был прав и бла-бла-бла. Но Сашка в ответ на мой рассказ лишь тяжело вздохнул в трубку и ответил: «Господи, Инна, какой же ты все-таки еще ребенок».
И вот я сидела на алгебре и сверлила взглядом Маринкину спину. Подруга внимательно смотрела на доску и слушала учителя, который доказывал очередную не сдавшуюся мне теорему. Да, Марина Петрова незлопамятна. Но принять мой поступок, наверное, не сможет. Теорему Ферма не могли доказать более трехсот лет. И этого срока будет мало, чтобы простить меня. Потому что нет мне прощения.
***
Свой восемнадцатый день рождения я встретила как обычно. По будильнику. Был хмурый вторник, мне не хотелось вылезать из-под теплого одеяла. Возможно людей, родившихся, к примеру, весной, с утра будет теплый луч солнца из окна, шелест новоявленных зеленых листьев и теплого ветра… А меня в ноябре разбудила яркая вспышка света: в комнату зашла мама и громко щелкнула по выключателю. Вот я вижу черную холодную дыру за распахнутыми шторами, пару голых верхушек деревьев и люстру, что отражается в окне.
– Доброе утро! Вставай, лежебока, сегодня твой день! – веселым голосом сообщила мне мама.
– По-моему, каждый день в этой жизни – не мой! – буркнула я, зарываясь с головой под одеяло. Что ж дома так холодно-то?
– Не выдумывай! – возмутилась мама.
– Слушай, мамочка, – глухо проговорила я из-под одеяла, – ты ведь мне еще не сделала подарок? А я выбрала! Можно не пойду сегодня в школу? Это было бы лучшее, что можно мне подарить – внеплановый выходной.
– Не выдумывай! – повторила мама и сорвала с меня одеяло. О, нет! – Неужели тебе не хочется прийти нарядной в школу, услышать поздравления и приятные слова от школьных товарищей?
Я от внезапного холода поджала ноги:
– Ну, ага! Ты в какое время вообще живешь? Как ты себе это представляешь? Что я как Николай Басков в блестящем пиджаке пройдусь в классе по рядам и соберу букеты цветов с одноклассников?
– Опять ты ёрничаешь! – вздохнула мама, – И в кого ты у нас такая ядовитая? Давай, умывайся и к столу! Я сварила кофе и приготовила праздничный завтрак.
Зайдя на кухню с полотенцем на голове, я обнаружила на столе свежеиспеченные блинчики политые джемом. На самом верхнем из них – зажжённая свечка.
– Оригинально, – хмыкнула я.
– Вечером поставлю торт с восемнадцатью свечами! Еще отец звонил, обещался зайти… У него там для тебя подарки.
Мое празднование дня рождения на даче, которое я планировала на субботу, накрылось медным тазом. Из всех приглашенных осталась одна Оля с музыкалки. Ничего не имею против нее, но сидеть на нашей даче вдвоем в картонных праздничных колпачках мне не хотелось. С Маринкой я поссорилась, Сашка уехал на свои сборы… С Колей я тоже не общалась. Сказать, что брат меня подставил – это ничего не сказать. Позже Колька объяснился, что Кораблев оказался слишком заносчивым, и брат не сдержался. Бил он Антона один, хотя на встречу пришел с другом, который стоял в стороне. Да уж, «поговорили по душам», нечего сказать. Мне теперь всю эту кашу расхлебывай. На Кольку я до сих пор была очень зла. Но родственников, как говорится, не выбирают. Зря мы только с Сашкой дачу драили. Мама еще потом пошутила, что я героиня старого анекдота: «Гости не придут, а я как дурак с мытой шеей».
Я отхлебнула горячий крепкий кофе.
– Отец спрашивал меня как-то, что тебе подарить, – продолжила мама, – Я вспомнила, что ты хотела блендер! В морозильной камере как раз столько ягод с лета, будем смузи готовить!
Я подняла вверх бровь и уставилась на мечтательную маму.
– Мне, конечно, глубоко фиолетово, но, по-моему, ты этот подарок для себя заказала! Ты ведь знаешь, о чем я мечтаю на самом деле…
Мама вопросительно кивнула.
– О щенке, мама! – закричала я.
– Нет, нет! – мама подняла вверх руки, – Инна, об этом не может быть и речи! Потерпи немного, будешь самостоятельной, заведешь себе пса! Я такую громадину в своей квартире не выдержу!
В детстве я обожала все части фильма «Бетховен». Я все время заставляла маму смотреть со мной эти комедии. Видимо, мама до сих пор оставалась под впечатлением от проделок огромной собаки.
Я вздохнула и поплелась в комнату одеваться. Мама последовала за мной:
– Иннусь, только без обид! Тебе уже 18! До самостоятельной жизни совсем чуть-чуть осталось.
Я, не глядя, достала из шкафа первую попавшуюся рубашку.
– Ты в этом собралась? – скептически поинтересовалась мама.
– Ну, да, а что?
– Может что-нибудь понаряднее? У тебя есть блузка… с рюшами…
– Не вижу особого повода, – пропыхтела я, заталкивая ноги в узкие брюки-дудочки.
– Боже, Инна, ну она же мятая! Дай хоть поглажу!
Мама схватила рубашку и удалилась в свою комнату. Вскоре оттуда вновь донесся ее возмущенный голос:
– А, может, лучше наденешь кремовую блузку, Инна? Все-таки день рождения… И одноклассники сразу заметят, какая ты пришла в школу нарядная.
Я тяжело вздохнула и крикнула маме в ответ:
– Может, мне им еще конфет принести раздать? Как в детском саду…
Выходя из квартиры, я замешкалась с замками. Так всегда бывает, когда куда-то торопишься: все валится из рук. А торопилась я, понятное дело, в школу. Никогда не могу прийти вовремя к первому уроку.
На лестничной площадке не было света, сапогом я наступила на нечто шуршащее, что лежало у порога.
– Ой! – пискнула я.
Я аккуратно взяла сверток. Подарочная бумага был холодной, только что с мороза. Я спустилась вниз на пролет и уселась на пыльный подоконник. Благодаря фонарному столбу, отбрасывающему желтую полоску света в окно, я разглядела аккуратно упакованный подарок. Какая-то плоская коробочка. Похоже на книгу. Я разорвала бумагу и вытащила на свет dvd-диск. Подарочное издание с моим любимым фильмом «Жизнь прекрасна». О том, как дорога моему сердцу эта картина, знали только два человека: Маринка и Саша. Обычно я всегда на титрах рыдаю белугой. В одиночестве, разумеется. Настолько этот фильм добрый и трогательный.
Нежели это друг подбросил мне такой замечательный подарок? Мы раньше часто обсуждали этот фильм. Когда я начинала канючить, что хочу новый телефон или, к примеру, ноутбук, Сашка постоянно приводил мне цитату оттуда: «А мне так мало нужно для счастья – одно шоколадное мороженое». Эта фраза всегда охлаждала мой пыл…
Но Сашки совершенно точно сейчас нет в городе. Тогда кто? Марина? Мы ведь с ней в ссоре… Тут я разглядела записку, что была приложена к презенту. В ней до боли знакомым почерком было написано: «Знаю, как ты любишь этот фильм. Подарок покупала заранее… С совершеннолетием тебя, Инна! Марина».
У меня задрожали руки. Марина… Она не забыла! Как-то я обмолвилась о том, что неплохо было бы заполучить в свою коллекцию дисков этот фильм. Может, самый важный в моей жизни. А она запомнила…
Тут в кармане пальто завибрировал телефон. Сашка.
– Алло? – разнеслось эхом по подъезду.
– Здравствуй, Инна, – поприветствовал меня Сашка, – Ты уже в школе? Урок начался? Я тебя не отвлекаю?
– Ну, я почти в школе, – шикнула я. С минуты на минуту должна была выйти из квартиры мама, – Я тут сижу пока на подоконнике… в подъезде.
– Супер! – отозвался Сашка, – Всегда тебя ценил за тягу к знаниям!
– Ты звонишь поздравить меня? – недовольно буркнула я. – Так поздравляй! К чему твои издевательства?
– Инна. Дорогой мой человек, – торжественно начал Сашка, – Поздравляю тебя с днем рождения! Наконец, ты совершеннолетняя. А ведь семейным кодексом установлен именно этот возраст для замужества: 18 лет!
– Ты делаешь мне предложение? – уточнила я.
– Ну, а то! – с готовностью отозвался Сашка.
– Да ну тебя с вечными этими шутками, – проворчала я, пытаясь спрятать улыбку.
– Ладно, – с легкостью согласился Сашка, – Позову замуж какую-нибудь другую девушку! Более сговорчивую.
«Барана своего кудрявого позови», – рассержено подумала я. Вот Сашка так всегда: ляпнет что-нибудь и забудет. А я одновременно и радуюсь, и расстраиваюсь.
Я рассказала другу, какой подарок мне сделала Маринка.
– Значит, оставила диск пол дверью? – уточнил Саша.
– Ага! Что это означает?
– Помиритесь, – вздохнул друг, – Маринка сделала к тебе первый шаг.
– Ну, а мне что в таком случае делать?
– Шагай навстречу.
***
В школу я пришла только ко второму уроку. Звонок на перемену еще не прозвенел. Я вновь расположилась на школьном подоконнике, лениво пролистывая параграф, который вечером, разумеется, читать не стала.
Наконец, началась перемена. К кабинету стали лениво подтягиваться мои одноклассники. Кое-кто, узнав о моем дне рождения из социальной сети, наспех поздравил. Когда в толпе школьников я разглядела Маринку, сердце мое екнуло. Я напряглась. Подойти и поблагодарить за подарок? Маринка прошла мимо, как ни в чем не бывало, и вновь села за парту Кораблева. Мне ничего больше не оставалось, как тоже пройти в класс за свою парту и продолжить сверлить затылок Петровой все оставшиеся занятия.
На последнем уроке меня больно ткнул карандашом в спину мой одноклассник Марат, который сидел сзади.
– Ай! Чего тебе? – резко обернулась я и недовольно зашипела на одноклассника. Вообще мы с Маратом редко общаемся, как и с остальными «школьными товарищами». Казалось, парень вообще не вникал в учебный процесс, только громко слушал тяжелую музыку в наушниках, чем порой неимоверно раздражал.
– Ты зачем выселила Петрову? – прошептал в ответ Марат.
– Ты заболел что ли? – возмутилась я, – Никого не выселяла!
– Она не вернется на свое место?
– Тебе-то что? – буркнула я.
– У нее хоть спросить что-нибудь можно, – нагло заявил Марат, – по физике, например. А с тебя что возьмешь?
– Ну, знаешь ли!
– Сидим теперь тут «на Камчатке», как два дерева…
Я сердито отвернулась от Марата. Но одноклассник не отставал. Вновь последовал укол от карандаша в спину.
– Марат, я сейчас тебе этот карандаш засуну…
– Вы Кораблева что ли не поделили? – не унимался парень.
– Ты чего пристал? – вновь громко зашептала я, – Поговорить больше не с кем?
– Да, скучно…
В это время наша историчка Ольга Ивановна, та, что божий одуванчик, пытала расспросами Лильку Коршунову. Та стола у доски красная, как рак, а остальные, все кому не лень, подсказывали ей нужные даты. Ольга Ивановна была глуха на одно ухо и, казалось, вообще не слышала всеобщего возбуждения. А на наше с Маратом бурное шипение никто и подавно не обращал внимание.
– А зачем вы избили Кораблева? – неожиданно спросил у меня одноклассник.
– Кто мы? – насторожилась я.
– Ну, вы с Петровой… Вам надо было между собой махач устроить, как на дуэле. Бедный парень-то тут при чем.
– Маратик, сходи в медпункт, – посоветовала я, – У тебя, похоже, с головой проблемы.
– Да, брось ты! – поморщился Марат, – не верю я в эту историю со спасенной старушкой.
– Я рада, что ты не видишь в Кораблеве героя нашего времени, – ответила я и вновь отвернулась. Тогда Марат подтянулся ко мне и горячо зашептал прямо в ухо:
– А ведь я так и думал, что Кораблев на тебя запал. Выспрашивал все у нас с пацанами, как да че.
– Что еще за «че»? – удивилась я, – Когда спрашивал?
– Да давненько уже, в сентябре…
Я недоуменно уставилась на доску. Зачем Антону обо мне спрашивать?
Наконец раздался долгожданный звонок. История была последним уроком. Я побросала пенал и тетрадь в сумку и припустила из класса на первый этаж. Мне нужно было перехватить Маринку на выходе из школы. Я отстояла огромную очередь в гардеробе, схватила свое теплое зимнее пальто и, натягивая его на ходу, выскочила за дверь школы. На крыльце я намотала шарф и огляделась: Маринка уже в одиночестве брела по аллее. Я, минуя сразу несколько ступенек, скатилась со школьного крыльца и помчалась в сторону подруги. До этого всю ночь шел дождь, утром лужи покрылись толстой коркой льда.
– Марина-а-а, – крикнула я Петровой, тут же поскользнулась и, размахивая руками, покатилась в сторону подруги.
– Боже, Инна, осторожнее! – обернувшись, Маринка раскинула руки мне навстречу, и я прикатилась прямо в ее объятья. Обе мы чуть не повалились на мерзлый асфальт.
– Марина! – выдохнула я изо рта имя подруги вместе с паром, – Спасибо тебе большое за подарок!
Маринка стушевалась.
– Да не за что… С днем рождения тебя, Инна.
Я все еще висела на подруге. Прохожие, косясь, обходили нас стороной. Наконец, отцепившись от Маринки, я поинтересовалась, как ни в чем не бывало:
– Ты сейчас куда? Домой? Пошли вместе?
– Нет, Инн, я к Антону в больницу, – тихо произнесла Маринка, – Его скоро выписывают, нужно занести кое-какие вещи…
Я, помолчав, предложила:
– Можно с тобой?
– Со мной? – удивилась Маринка, – Инна, ты уверена?
– Уверена, – вздохнула я. – Думаю, мне есть, что ему сказать.
Маринка расцвела на глазах и тут же схватила меня под руку.
– Конечно, пошли! Что за сапожки на тебе? Такие хорошенькие, но, похоже, жутко скользкие!
– Мама заставила нацепить в честь праздника, это ее, – проворчала я.
Маринка, прижимаясь ко мне, счастливо рассмеялась. Время от времени нас опережали спешащие домой школьники с большими яркими ранцами. А мы медленно брели по аллее. Столько всего нам нужно было друг другу сказать...
***
В приемном покое дежурная заставила нас накинуть на плечи белые халаты.
– Как считаешь, Антону при виде меня не станет хуже? – озабоченно спросила я, натягивая на ноги бахилы.
– Инна, у Антона перелом ключицы и легкое сотрясение, – укоризненно ответила Маринка, – Это, конечно, не есть хорошо. Но ты говоришь так, будто он только что спустя двадцать лет вышел из комы…
– Тоже верно, – согласилась я. Меня охватило жутко волнение. От предстоящей встречи с Кораблевым даже немного мутило.
Мы поднялись на четвертый этаж.
– Вон та палата, предпоследняя, – указала пальцем Маринка. В это время оттуда вышла хрупкая блондинка. Сестра Кораблева. Она медленно шла по коридору навстречу нам, уткнувшись в смартфон, и я смогла разглядеть ее получше. На выставке мне было как-то не до этого. Сестра, действительно, была похожа на Антона. Такие же темно-карие глаза, волнистые белокурые волосы. Красивая. Теперь все, действительно, вставало на свои места. Семейный ужин четы Кораблевых, и пакеты с продуктами и вином… А, интересно, сестра осталась учиться в прежней школе?
– Привет, Вика! – поприветствовала блондинку Марина.
Вика оторвалась от смартфона и, увидев Маринку, просияла:
– Привет, Мариш! – однако, заприметив меня, нахмурилась. Неужели сестра Антона в курсе, кто виновен во всех его бедах? Я готова была сквозь землю провалиться, так мне было стыдно.
Маринка обменялась с Викой парой незначительных фраз, тепло попрощалась, и мы, наконец, зашли в палату. Просторное светлое помещение, две кровати, цветочный горшок на окне, на стене выключенный плазменный телевизор. «Папочка мог бы и отдельную вип-палату сыночку взять», – сварливо подумала я. Но, заметив, как Маринка по-хозяйски уселась на пустующую кровать, поняла, что это и есть самая лучшая палата в больнице. Пустующее спальное место предназначалось для родственников.
Антон лежал на кровати у окна. Перевязанная рука в гипсе, худощавое бледное лицо. Мне стало жарко, сердце ёкнуло.
– Ого, – хрипло отозвался Кораблев, – Какие люди в Голливуде.
– Сплошные звезды, а не люди, – криво улыбнулась я, еще не зная, как себя вести с одноклассником.
– Ты зачем ее притащила, Марин? – сердито спросил Антон.
– Никто ее не тащил! – вступилась за меня Маринка, – Она сама пришла, добровольно! Инне есть, что тебе сказать!
Ну, в чем-то Антон был прав. Учитывая, что по гололеду в маминых сапогах Маринка в прямом смысле доставила меня на себе до здания больницы. Тащила то есть.
– Марин, а можно мы наедине с Антоном поговорим? – тихо попросила я подругу.
– Конечно-конечно! – Маринка вскочила с кровати, – Удаляюсь!
Марина неслышно выбежала за дверь. Настала томительная тишина. Антон хмуро пялился в окно. Я топталась на месте, чувствуя себя еще более глупо в этом больничном белом халате.
– Ну, что? Ради Маринки будем держать нейтралитет? – вяло предложила я. О том, как буду извиняться, даже страшно было представить.
– За что ты так ненавидишь меня, Инна? – вдруг спросил Антон, не отрывая взгляд от окна.
Я растерялась. Действительно, с чего началась моя неприязнь к Антону? Он мне не нравился, потому что меня выгнали в первый учебный день с урока из-за болтовни о нем? Нет, конечно, нет. Сейчас Антон лежал передо мной такой беззащитный, без своей наглой ухмылки, которая всегда так меня раздражала. И глаза его необычные темно-карие были грустными, а взлохмаченные светлые волосы делали Антона растерянным. Пожалуй, никому и никогда не признаюсь, что Антон мне понравился с первого взгляда. Да, Кораблев – единственный парень, на чью внешность я впервые засмотрелась, как на красивую картинку. Не зря Сашка отмечал, как меняется мое лицо при упоминании имени Кораблева. Помню, мне нравился один мальчик в детском саду. Ох, и досталось ему от меня. Я обзывала его, дралась с ним на сончасе, отбирала игрушки. Тут было что-то подобное.
Но о своих симпатиях сразу же заявила Маринка, а это не в моих правилах – отбивать парня у подруги. Поэтому я начала искать все больше и больше минусов в Антоне и позже меня раздражало в нем уже абсолютно все: и манера речи, и пошлые его шуточки, и самоуверенность во время разговора… Казалось, что этому парню дозволено все. И постоянные восхищения окружающих и Маринки об Антоне тоже нервировали. А потом произошел наш конфликт, который также показал Кораблева не с лучшей стороны. И вот уже во мне огромный снежный ком ненависти. Еще и моя выдуманная история любви к Сашке. Но почему и Антон относился ко мне также пренебрежительно. Откуда столько ненависти было в его словах?
– А ведь ты мне сразу понравилась, когда я перешел в ваш класс, – тихо признался Антон. Я удивленно на него уставилась. Неужели Марат был прав?
– Меня сразу заинтересовало, кто эта девушка с холодными светлыми глазами, которая не обращает на меня никакого внимания. В то время, как одноклассницы собирались вокруг на перемене, ты всегда сидела в стороне. Меня это, признаюсь, очень задевало.
Я молчала.
– Внешность у тебя, Инна, конечно, эффектная. Ты как снежная королева. Однако и при личном общении оказалась чересчур холодной и расчетливой.
Так себе характеристика, конечно.
– А потом я стал тесно общаться с Мариной, – продолжил Антон, – вот она – настоящая.
Кораблев смущенно улыбнулся.
– Мне, правда, неудобно, что так вышло, – прокашлявшись, хрипло сказала я.
– Да, забей! – поморщился Антон. – Я и сам, конечно, виноват. Много лишнего тебе наговорил. К тому же, мог сразу тебе объяснить, что на выставке был с сестрой…
– А я в ресторане с отцом, – широко улыбнулась я.
– Вот видишь, сами себе все додумали, и что из этого получилось, – вздохнул Антон.
– Ну, ты как? – я осмелилась подойти к кровати и присела на краешек.
– Да, нормально. Жить буду, – ухмыльнулся Антон, – Тот громила – это твой парень?
– Кузен, – призналась я.
– Удар у него будь здоров! Профессионально занимается?
– Да, он просто вспыльчивый, – я, краснея, махнула рукой, – Без царя в голове.
– Ты не думай, – глядя в глаза, сказал мне Антон, – Я никогда не обижу Марину. Я ее это… люблю, понимаешь?
– Понимаю, – улыбнулась я. – Очень даже понимаю. Ты прав. Она у нас настоящая.
Глава одиннадцатая
В субботу у нас все-таки намечался девичник. Это была мамина идея, так как все приглашенные мною парни не могли явиться на день рождения по понятным причинам. Сашка уехал, Антон лежал в больнице, а с Колькой после злосчастного возмездия я даже не созванивалась. Хотя брат прислал мне сообщение на телефон со стандартным поздравлением: счастья тебе, Инна, здоровья, любви.
Из приглашенных – мама, Маринка, с которой мы, слава Богу, окончательно примирились, старая знакомая Оля и мамина подруга Катя. Катя – миловидная женщина с короткой стрижкой, путешественница и авантюристка. Сколько себя помню, Катя всегда вела активный образ жизни, в последние годы очень молодилась и просила называть ее только на «ты». Никаких «тетя Катя», это приравнивалось к оскорблению. Компания, разумеется, получилась жиденькая, отмечать свое совершеннолетие с маминой подругой – не предел мечтаний каждой девушки. Но, как говорится, чем богаты…
В выходной мы встали с мамой с утра пораньше, чтобы замариновать мясо. В честь такого событиями нам с Маринкой даже разрешили пропустить занятия в школе. На дачу мы решили добираться не на электричке, а на Катиной машине.
– Обожаю вылазки на природу! – мечтательно сказала мама, щедро заправляя специями мясо, – В старших классах мы постоянно ходили в походы… Треск вечернего костра, гитара, романтика…
– Комары, – встряла я.
– А ты знаешь, что наш первый поцелуй с твоим отцом произошел как раз в походе, в палатке?
– Ой, – пискнула я, – Давай без подробностей?
– А сегодняшнее наше мероприятие? – продолжала мама, – Чем не поход?
– Ну, мы даже не на электричке едем, а на Катиной машине, – резонно заметила я, – Какой же это поход?
– Катя обещала гитару захватить…
Я вздохнула. Сидеть весь вечер под Катины романсы – это уже просто крышесносная вечеринка выходит.
– Ну, не празднование совершеннолетия, а грушинский фестиваль. Может, мы с Сашей зря дачу драили? Можно на участке палатку поставить, – предложила я.
– Палатку не палатку, а шашлычок на веранде поесть – милое дело, – довольно сказала мама. Из-за постоянной работы у нее редко выдавались полноценные выходные, поэтому наша поездка так воодушевляла.
– Был бы еще июль, а не ноябрь, – грустно заметила я, – Придется в доме печь топить…
В Катиной машине, новом аккуратном паркетнике, мы ехали под хиты 90-х. Катя весело подпевала, мама просила подругу не лихачить, все-таки «детей везем». Мы втроем с девчонками расположились на заднем сиденье, молча подпрыгивая на каждой яме. Дорога до дачи была ужасной. Время от времени Маринка произносила одну и ту же фразу:
– О, а эту песню знаю!
А затем они с Катей начинали старательно петь припев, безбожно путая слова. Катя пела плохо, а Маринка еще хуже. Нет, у меня тоже сильного голоса не наблюдается, но я хотя бы не мучаю других своим вокалом. Оля вообще сидела тихая и бледная. Кажется, ее жутко укачало в дороге. Или нескладное пение песен группы «Руки вверх» довело ее до такого отчаянного состояния.
Доехав, наконец, до дачи, мама первым делом бросилась в дом растапливать печь. Мы же потоптались на нашем голом участке, который сейчас выглядел почему-то еще более удручающе, чем в прошлый раз, когда мы были тут с Сашей.
– Какой воздух! – выдохнула Катя, – Дышите полной грудью, девчонки! И тишина… умиротворяющая тишина…
Я покосилась на дом, откуда в этот момент раздался грохот старого дырявого цинкового ведра, о которое, видимо, запнулась мама. Стоит там у нас одно такое в сенях. Маринка в это время послушно «дышала полной грудью». Да дышала так активно, будто мы находились не в 100 километрах от города, а, по крайней мере, где-нибудь в Алтайских горах.
Вскоре мама вышла на крыльцо и пригласила всех в дом.
– Конечно, жарить шашлыки – это не женское дело! – сказала Катя, доставая продукты из пакета и накрывая стол, – Инна, где твой парень-то?
– А у нее нет парня, – не дала мне ответить мама, – Она сидит целыми днями за компьютером, откуда ему взяться-то?
– Наташа, – вздохнула Катя, – Сейчас молодежь чаще всего и начинают свое общение в интернете. Прошли те времена, когда парень и девушка знакомились на танцплощадках.
– А как же ночные клубы? – встряла Маринка, нарезая салат.
– Нет, клубы – это не то, – поморщилась Катя.
– Ох, девочки, – довольная мама подошла к нам с Катей сзади и обняла за плечи, – Хорошо как! Выбрались на свежий воздух, ведем беседы о мальчиках… Настоящий девичник!
– Может, еще переоденемся в пижамки и устроим бой подушками? – предложила я.
Оля прыснула от смеха, а мама обратилась к Кате:
– Нет, ну ты видишь, какая она у нас? Невыносимый циник! И ведь в кого?
– В папашу, вестимо… – улыбаясь, ответила мамина подруга.
Мясо мы пожарили с горем пополам. Видимо, это и вправду дело неженское. Главной по шашлыку вызвалась Маринка, но подруга только и делала, что командовала: «Воды неси! Нож неси! Тарелку неси!».
– А ты чего сразу-то все не принесла? – прибежав к ней в третий раз, поинтересовалась я.
– Так, не отвлекай! Вот тут помаши! Видишь, как разгорелось? Воды неси!
Пожарив мясо, мы, продрогшие до костей, зашли в дом. Несмотря на поздний час, на улице было пасмурно, в комнате пришлось зажечь свет. От этого в доме стало уютней. Я вновь вспомнила любимый август на нашей даче. Когда также днем, после того, как приедешь с речки, сидишь с включенным светом в ожидании летней грозы.
– Девчонки, ну, а у вас, что? Тоже нет парней? Не поверю! Такие красавицы! – вновь завелась Катя. Что за мания разговаривать о противоположном поле на этих дурацких девичниках… Других тем для разговора что ли нет.
– Я встречаюсь с мальчиком! – гордо заявила Маринка.
– А почему с собой его не позвала? Вряд ли Инна была бы против, – удивилась Оля.
– Он сейчас в больнице, – немного помедлив, ответила Марина.
– Что с ним? – испуганно спросила мама.
Я, покраснев, уронила вилку из рук и полезла под стол.
– Ключицу сломал!
– Как же! – охнула Катя, – Бедный мальчик…
Слава Богу, никто не стал уточнять, при каких обстоятельствах Кораблев попал в больницу.
– Ну, а как вы познакомились? – не отставала Катя.
– Он перешел в наш класс в сентябре, из другой школы, – с готовностью ответила Маринка, – Антон – замечательный! Очень внимательный, и с ним точно не соскучишься!
«Точно не соскучишься!», – подумала я, вспомнив, как одноклассник запер меня в мужском туалете.
Я в очередной раз слушала Маринкины оды о Кораблеве и поймала себя на мысли, что впервые не испытываю при этом особого раздражения. Разве что отчего-то было немного грустно.
– Класс! – искренне порадовалась Катя, – Ну, а у тебя, Оля, как обстоят дела на личном фронте?
– Вообще-то есть парень, который мне безумно нравится, – тихо призналась Оля. Мы с Маринкой навострили уши, – Он, кстати, из вашей школы, девочки!
Маринка открыла рот от удивления, а я, кажется, догадалась, о ком идет речь.
– Воробьев что ли? – напрямую спросила я.
– Да, – краснея, ответила Оля.
Маринка как-то подозрительно закашлялась в кулак. Для меня тоже было открытием, чем мог привлечь нескладный долговязый Воробьев Олю. Пожалуй, не буду говорить подруге, что я с ее потенциальным кавалером собиралась на осенний бал. А то напридумывает себе… Если что, у нас есть превосходное алиби: безысходность.
Так наш день и прошел за непринужденными разговорами. К вечеру мама достала бутылку вина.
– Думаю, от одного бокальчика плохо никому не будет! – подмигнула мама. Катя тоже протянула свой бокал. Решено было, что сегодня мы заночуем на даче, и за руль ей сегодня садиться уже не надо.
За окном уже было совсем темно, когда Катя достала гитару:
