Текст книги "Папа напрокат (СИ)"

Автор книги: Ася Бедная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 22. Филипп

Глава 22. Филипп

В очередной раз с тяжелым вздохом поворачиваюсь на другой бок.

Время три часа ночи. А мне не спится.

Давно я так ночь не проводил. На старом, даже не на надувном, матрасе. С простыней в мелкий цветочек…

С другой стороны – а как ты хотел? Не собирался же ты сваливать после сказанного ребенку? Это же неуважение. И прежде всего к себе.

А Аня. До сих пор перед глазами ее испуганный взгляд. Она просто дико боится этого хмыря. И даже когда кричала на него, не смогла скрыть свою дрожь. Я прям почувствовал, как у нее коленки трясутся. Она пыталась показать себя сильной и храброй. Но возможно, это только в моем присутствии. Останься она один на один с этим козлом, сразу бы получила тумаков.

Я видел, как он скалился. И видел, как сжимаются его кулаки.

Мразь.

Только и может, что обижать слабую женщину. Пугать своего же ребенка. А со мной в итоге так и не вышел. Побоялся. Хотя и не хиляк. Огрести от него я мог бы тоже. Но, видимо, духа не хватает сразиться с человеком, который может дать настоящий отпор. Что может сделать Аня?

Вновь тяжело вздыхаю и поворачиваюсь на бок.

– Да не вздыхай уже ты, – шепчет тут же мать.

Нас положили в гостиной. Точнее мама так захотела. В итоге она оказалась на диване, я на полу. Аня дала маме ночную сорочку. Белую. В мелкий цветочек.

– Ух ты! – обрадовалась мама, хотя сама никогда подобного не надела бы. – Раритет какой!

Сорочка новая. С этикеткой.

– Это бабушке покупали. Но не пригодилась, – пояснила Аня. – Я многие бабушкины вещи не смогла отдать. Так и лежат уже много лет в шкафу.

Я долго еще под одеялом смеялся над внешним видом мамы, которая предстала передо мной в цветочном хлопковом халате. Тоже, кстати, новом.

У Ани трехкомнатная квартира. Маленькая. Старенькая. Но трешка. У Ани и у Поли по комнате. Аня уговаривала мать лечь в ее комнате, собираясь самой уйти ночевать к дочери. Но мама уперлась рогом.

– Когда я еще пообщаюсь с сынишкой несколько часов подряд? – смотрела мама на Аню изумленно.

Аня уступила. Велев вытащить из шкафа свернутый в рулон ватный матрас.

– Я его проветриваю ежегодно на балконе летом, – объяснила Аня мне.

Мне в принципе было все равно, на чем бока себе отлеживать. Сразу знал, что сна не будет. Да и удобств тоже.

– У меня уже бок один затек. Но я не поворачиваюсь, – шипит мать на меня.

– Так повернись, – смотрю в ее сторону и вижу весьма отчетливо черты ее лица, потому как в окно бьет яркий свет Луны.

– Не могу, – ругается уже. – Диван, зараза, скрипучий.

Остается только еще раз посмеяться над матерью.

– А могли бы сейчас в удобных кроватях спать, – ложусь на спину, смотря в окно и убрав руки под голову.

– Не могли бы, – парирует мама. – Ты видел этого хмыря?! – продолжает возмущаться шепотом. – Мы бы с тобой за порог, а он вновь сюда. И хана нашей Анечке.

– Нашей Анечке? – переспрашиваю на всякий случай.

– А чьей же еще?! – мама даже голову от подушки отрывает. – Еще и Поленьке психику бы сломали всю окончательно, – ложится обратно, говоря спокойнее. – Она знаешь как напугалась, когда его увидела. Ой. Я за нее волновалась все это время. Так и сидела молча.

– Сдается мне, что ты тоже испугалась, – ухмыляюсь только.

– Это ты у нас качок-переросток, – в голосе появляется ехидство. – А мы – женщины и девочки, которых нужно оберегать от встреч с такими хмырями. Как еще Анечка с таким связалась, – причитает. – Хорошо, что мы с тобой здесь остались. Помогли человеку хоть.

– Только она не просила, – подмечаю сразу.

– А она и не попросит, – опять поднимает голову мать. – Ты, дурак, не понял что ли этого? Аня не из тех женщин, что скрывается за спинами богатых мужчин.

Это точно.

Даже вчера, когда мы выбирали ей платье для встречи китайца, вместо того, чтобы распотрошить мой кошелек, скромно ходила вдоль вешалок, выбирая простое и подешевле. Пришлось брать все в свои руки.

А может быть… и в другом тоже так надо?..

На этой ноте, не замечая как, засыпаю.

Проснулся только утром. От громкого смеха на кухне.

Почему меня никто не разбудил?

Быстро одеваюсь и выхожу на кухню. Здесь все.

Мама, Аня, Полина.

О чем-то весело воркуют, щебечут.

– Доброе утро! – первой замечает меня Поленька.

– Ага, – мрачно киваю. – А чего меня не разбудили?

– А зачем? – вскидывает брови мать, продолжая носить цветастый в прямом смысле этого слова халат. – Сегодня суббота. Надо же когда-то отдыхать. Отсыпаться.

– Тебе, наверное, тяжело пришлось на матрасе? – смотрит с сочувствием Аня.

От ее взгляда во мне опять проходит какое-то непонятное тепло. Надо же. Бывает так, да?

– Он совсем тонкий, – морщит носик хозяйка этого дома.

– Да ничего, – отмахиваюсь, замечая, что голос мой сменился с громогласного на мягкий и теплый. – Пустяки. Кхм, – пытаюсь откашляться, чтобы вернуться в свое прежнее состояние.

– Даааа, – сетует мать, – вес-то у него немаленький. Мускулы вот эти еще. Отрастил…

– Накачал, – поправляю ее, присаживаясь за стол.

– Нарастил, – посмеивается мать, а Поля ее радостно поддерживает. – И вообще, мы вчера как-то неправильно распределились!

– Я предлагала вам лечь на моей кровати, – тут же подхватывает Аня, делая мне кофе, заливая растворимую сыпучую смесь кипятком.

– Да неее, – морщится мама, – надо тебе было его с собой положить!

Аня чуть чайник не выронила из рук.

– Аккуратнее, – реагирует мать на реакцию названной невестки.

– Ага, – совсем теряется та, боясь сказать лишнего. – Аааа…

– А это мама шутит, – пытаюсь загладить оплошность. – У нее по утрам такой юмор. Специфический.

– Нормальный юмор у бабушки, – подхватывает Поля, не реагируя на строгий взгляд матери. – Папе надо было лечь с мамой. А бабушке со мной, – обнимает ненастоящую бабушку, на что та с удовольствием улыбается, прижимая к себе ребенка крепко.

– А давайте в следующую ночь так и сделаем! – предлагает мама, на что Аня в буквальном смысле роняет огромную кружку с кофе, которую я подхватываю и тут же обжигаюсь.

– Ай! – трясу рукой.

– Ой, прости! – спохватывается Аня, беря мои пальцы в свои руки и дуя на них.

Приятно, черт тебя дери…

– Да вы не так пооооняли, – тянет мама с улыбкой. – Мы же как сделаем: я заберу к себе в кровать Полю, а ты, – кивает на меня, – Нюсеньку.

Аня даже дуть прекращает.

– Интересно, куда? – смотрю на мать с изумлением. – На матрас на пол?

– А это уже тебе решать, – пожимает плечами. – На матрас ли… В широкую кровать своего дооооомааааа…

Не буду долго описывать возмущения Анны и радостные крики Полины, но следующую ночь мы ночевали уже в моем доме…

Глава 23. Анна

Глава 23. Анна

Мдаааа… Вот это я попала…

И главное, что все зашло настолько далеко, что и не знаешь теперь, как выбраться!

Отпираться бесполезно. За две недели, прожитые у Филиппа, я окончательно в него втрескалась. Только боюсь и себе в этом признаться. И ему.

Впрочем, ему вообще не нужно ни в чем признаваться. Тихо хожу и помалкиваю, делая вид, что мне все равно. Он, конечно, к такому не привык. Видимо, девушки на него вешались пачками, вот он и решил, что и я не должна устоять перед его очарованием.

Честно говоря, нет в нем никакого очарования. Орангутанг. Самый натуральный. С этими мускулами. Я его когда в футболке домашней вижу, аж в дрожь бросает. Не меньше, чем при виде Миши.

Тот, кстати, узнал мой телефон, который я сменила сразу после суда, и не прекращает меня донимать. Каждый раз получаю от него сообщения «Где вы?», «Когда будете дома?». Из всего этого понимаю, что он нас караулит. И это остается пока самым веским основанием, почему я остаюсь в доме Кириллова.

Мы все здесь вместе. Зинаида Владимировна полноценно оккупировала одну из гостевых комнат, успев даже поменять в ней обои, мебель и шторы. На доводы, что можно было просто выбрать другую комнату, только отмахивается. Ей нравится именно ее расположение. Там и комнаты выходят в нужную для нее сторону. В итоге Филипп тоже от нее отмахнулся и ушел.

Он ежедневно отвозит Полину в школу. Ходит на репетиции в нужное время. Забирает ее из школы и привозит домой. Иногда – далеко не всегда – уезжает обратно на работу. Говорит, что может работать и из дома. Это правда.

Дом у него большой. Здесь есть и кабинет с компьютером, в котором он периодически зависает по вечерам. Мы не мешаем. Да и мешаться в этом доме не получается. Здесь почти пятьсот метров площади в три этажа. Куда такие хоромы одинокому мужчине, история умалчивает. Я не вникаю в подробности. В этом нет необходимости.

Все. Абсолютно все рассказывает за Филиппа Зинаида Владимировна.

И это все ерунда. Меня больше волнует поведение Полины. Позавчера они с Зинаидой Владимировной выбирали ей комплект мебели. Поленька тоже выбрала понравившуюся ей комнату. Не ту, в которой мы с ней обитаем. А ту, которая расположена на одном этаже с Зинаидой Владимировной. Недалеко от нее. С аналогичным расположением окон.

– Поль, – пытаюсь объяснить ребенку, что это не навсегда, – ты же понимаешь, что когда-нибудь…

– Мам, – смотрит на меня дочь взрослыми глазами, – я все понимаю. Это игра. Но дай мне выбрать себе мебель. Мы же ее только выбрали. Заказать-то не заказали.

Зная Зинаиду Владимировну, мебель могут привести со дня на день.

Прижимаю крепче к себе ребенка, стараясь не заплакать. Я уже сама не хочу отсюда уезжать. Каждый раз ловлю себя на мысли, что мне здесь спокойно. Я и мой ребенок под надежной защитой. Охраной. Каждый раз, когда получаю сообщение от Миши.

О них я ничего не говорю, поэтому иногда Филипп смотрит на меня внимательно, пытаясь понять, что меня беспокоит. Беспокойство свое спрятать в полной мере не могу. Пытаюсь, но не могу.

– Девчонки! – кричит Зинаида Владимировна. – Шашлык практически готов! Вылезайте!

Мы с Полиной заняли комнату на первом этаже. Я словно боюсь расхаживать по дому. Мне кажется, что привыкну. И уезжать отсюда будет в разы больнее.

– Пошли, мам! – тянет Поля.

Ей весело. Только мне уже в голосину выть хочется.

Я не хочу видеть Филиппа. Это у него все хиханьки да хахоньки. Шутки ниже пояса, слегка пошлые намеки, когда мы остаемся с ним наедине. Наверное, поэтому мы на первом этаже. Комната Кириллова на третьем, о чем я сразу же и спросила, как только приехали сюда.

– Ань! Поль! – кричит уже Филипп. – Ждем вас!

Сегодня суббота. А по субботам, по предложению Зинаиды Владимировны, мы теперь проводим семейные вечера. Мы обязательно что-то вкусненькое кушаем, а потом играем в игры. Настольные, подвижные. Филипп стал обучать Полину игре в шахматы. Поля неплохо освоила шашки еще год назад. Правда, пока она всегда проигрывает, но не огорчается.

– Девчонки! – радостно встречает нас Филипп на крытой террасе. – Садитесь!

На столе жареный шашлык. Куриный. В этой семье не принято есть жирное мясо. Мы не привередничаем. Нам как-то выделываться сейчас вообще нельзя. Живем на птичьих правах. Я даже работу толком искать не могу. Хочется найти что-то ближе к дому. А где я буду жить в ближайшее время, неизвестно.

– Приятного аппетита! – приветствует нас Зинаида Владимировна.

Но мы даже не успеваем ответить.

– Жрете? – прерывает меня… Миша.

Глава 24. Филипп

Глава 24. Филипп

А вот это неожиданный поворот…

Сказать, что я офигел – ничего не сказать.

Первая шальная мысль вызвала во мне чувство стыда, поскольку я быстро посмотрел на Аню. Но та сидела настолько бледной, что стало понятным – это не она привела его сюда.

Дальше нужно было посмотреть на мать. Та тоже сидела с открытым ртом, не ожидавшая такой подставы. Но у нее и не возникло нехороших мыслей. Вот поэтому я и поймал себя на чувстве вины. Стыдно стало, что у меня все еще складывается нехорошее мнение об Ане.

– Ужинаем, – говорю сухо, но достаточно громко, чтобы этот урод смог понять наш настрой на его здесь появление. – Ты как вошел?

– Для меня преград не существует, – ухмыляется злобно.

– И чего тебе нужно? – встаю из-за стола.

Это мой дом. И я не намерен терпеть здесь посторонних.

– Я пришел за своей семьей, – нагло заявляет, на что Аня тут же парирует.

– У тебя ее никогда не было, – говорит уверенно.

Настрой Ани понятен. О Полине ничего и говорить не нужно. Ребенок настолько сильно напугался, что в глазах слезы появились. Возможно, Поля подумала, что ее пришли забирать. По-настоящему. Но мама же не совсем дура, чтобы уходить с этим козлом.

– Разберемся без посторонних, – тут же пресекает Аню утырок.

– А здесь нет посторонних, – парирует, стараясь держаться, – кроме тебя.

– Пошли домой! – буквально рявкает непрошенный гость, отчего у меня сносит крышу.

– Ты орать тут вздумал? – надвигаюсь на него.

Но тот не собирается отступать. В этот раз он настроен серьезно и даже злобно.

Сам не понял, как оказался ввязанным в драку. Впрочем, это вполне нормально. По-другому такие люди не понимают. Нужно только кулаками объяснять, что здесь нет ничего и никого твоего. Здесь только мое. Моя семья.

– Да ты.., – пытается пересилить меня мужик, когда оказывается захваченным моей рукой.

Делаю очередной удушающий, чтобы ослабить его пыл.

Мы уже снесли стулья, чуть было не перевернули стол. Чтобы не напугать женщин и девочек еще больше, выкидываю придурка с террасы на улицу. Пусть холодная земля его немного успокоит.

Но не тут-то было. Урка несется на меня, чтобы ударить головой в живот. Я бы не сказал, что мой оппонент значительно меньше меня ростом. Но удар у него получился. Успев напрячь пресс, хватаю мужика, чтобы перевернуть его на спину, кинув через себя. Получается.

Давно мне не приходилось драться. Но руки помнят еще приемы. Пятнадцать лет рукопашного боя не прошли даром. При правильных действиях справиться с паразитом можно быстро и легко. Пока у махающего передо мной кулаками доминирует злоба, я быстро кладу его на лопатки еще раз.

– Папа! – кричит Поленька.

– ДА?! – рявкаем…

… оба…

… на мгновение прерываясь и замирая.

Оба смотрим в сторону Полины, которая уже натурально плачет. Вечер ребенка испорчен. И здесь есть моя вина. Я настолько вышел из себя просто от присутствия на территории своего дома постороннего, что совсем забыл о тонкой душевной организации матери и Ани, которые смотрят на нас с испугом, а главное – я забыл о психике ребенка. А ведь именно о ней мне постоянно твердит мать, когда в очередной раз убеждает, что я принял правильное решение, привезя Аню с Полей к себе домой. Я-то думал, что она просто воспользовалась ситуацией, чтобы свести меня с очередной девушкой. Но, видимо, ошибался.

Глаза ребенка остужают мой пыл.

Я встаю с земли, оставляя лежать упыря одного.

Тот, надо дать ему должное, тоже поджал губы, когда увидел лицо Поли.

Отцовские чувства взыграли?

– Уходи! – кричит Полина, но Аня пытается ее успокоить.

– Поля, не надо.., – шепчет мать, присев к дочери.

– Пусть уходит! Я боюсь его! – совсем ударяется в истерику Поленька.

– Слышал?! – смотрю строго на мужика.

Тот тяжело вздыхает.

– Дочь, – встает на ноги, – я же к тебе приехал.

– Так и общайся только со мной! – кричит дальше Поля, пытаясь сдерживать истерику. – Не трогай маму! Не бей ее!

– Да я и не собирался! – тоже повышает голос.

– Рот закрой! – рявкаю тут же. – Разговаривай с ребенком нормально.

Утырок опять тяжело вздыхает. Ему тоже стыдно. Стыдно за свое поведение. За уже совершенные ошибки.

– Поль, – тянет тихо. – Ты же дочь моя. Я с тобой видеться хочу. Хотя бы видеться.

Поля задумывается. Сглатывает слезы и отвечает, как взрослый человек:

– Потом. Когда подрасту.

Ее слова возымели эффект. Мужчина опустил голову.

– Ладно, – движется он в сторону забора.

– Ты куда? Калитка с другой стороны! – кричу вслед.

– Как пришел, так и уйду! – рявкает, не оборачиваясь.

Нам же остается только наблюдать, как этот придурок влезает на ствол достаточно рослой туи и перелезает через забор.

– Надо бы провод заряженный какой-нибудь протянуть по периметру, – бубню себе под нос.

Смотрю на своих дам.

– Спасибо, – благодарит Аня, говоря тихо. – Поля, пойдем, – зовет ребенка в дом.

Честно говоря, я думал, что они просто хотят успокоиться. И никак не ожидал, что буквально через час к дому подъедет такси. В этот раз машину вызвала Аня…

Глава 25. Филипп

Глава 25. Филипп

– Раз-два-три… Раз-два-три.., – отсчитывает Виолетта Витальевна. – Поворооот…

Уже все действия автоматически выполняю. Завтра выступление. Жутко волнуюсь. Хочется все бросить и уйти. Нет сил терпеть такую несправедливость.

– Пап, старайся улыбаться, – просит ласково Поленька.

Стараюсь. Улыбаюсь.

И вот только за эти несколько слов, за этот тоненький детский голосок готов отдать все, что у меня есть.

Я ведь честно пытался защитить их. Поступал честно в отношении Ани. Не лез с грязными приставаниями. Да, бывало, что намекал на что-то большее между нами. Но Аня настолько была холодна со мной, что оставалось только заткнуться и дать ей время.

Назатыкался. Надавал ей время. Она взяла и уехала!

– Филипп, – смотрела Аня мне в глаза, когда я положил в машину чемодан ее и Поли, – спасибо тебе за все. Твоя помощь действительно неоценима. Но нам нужно возвращаться домой.

– Зачем? – спрашивал строго, поскольку натурально разозлился за ее поступок.

– Нам нужно жить своей жизнью. Отдельно, – говорила мне с дрожью в голосе. – Поля сильно к тебе привыкает. К Зинаиде Владимировне тоже. Нельзя так. Давай ограничимся выступлением в школе.

Да, выступление было через несколько дней. Зная прекрасно, что я еще увижусь с Аней за это время, отпустил тогда.

С одной стороны, я понимаю ее чувства. Она не хочет травмировать ребенка. Но с другой стороны, как-то все не так должно было закончиться.

Я понимаю, что мать преследовала какую-то свою цель, когда стала приближать Аню с Полей к себе. Но получилось то, что получилось.

Я привык! Я привык к ним!

Или не привык? Или что-то большее?

Аня с Полей уехали. Мама на следующий день понеслась следом за ними.

– Я не могу уже без них! – практически кричала она на мои доводы, оставить семью в покое. – Я обещала, что я так и останусь их бабушкой и свекровью!

– Без мужа? – смотрел на нее с удивлением.

– А за чем дело встало?! – смотрела на меня мать с удивлением.

Психанул и ушел. Не в силах себе признаться, что…

Что я просто дурак!

У меня была семья! В моем доме была семья! Живи и радуйся!

Нет же. Гордость. Обида. Ожидание чего-то большего от самой Ани! Да если бы она мне хоть намекнула, что я ей тоже небезразличен, я бы…

Уууух, как же я зол!

На себя. На мать, которая сделала себе комнату в моем доме, которая заказала мебель, шторы и кучу игрушек Полине, и просто съехала к ним! Она же теперь постоянно у них зависает. По вечерам, видите ли, ей неудобно ехать домой. Далеко. Ни к себе не уезжает, ни ко мне не возвращается! Напрягает то, что Аня ее готова принимать постоянно и всегда. А меня…

А я спрашивал вообще?!

– Поль, – решаюсь поговорить с Поленькой после репетиции, – а мама… что вообще говорит?

– Не знаю, – мотает головой в стороны. – Я ее только вечерами вижу. Она пытается работу найти. Целыми днями ходит. Я с бабушкой пока сижу в это время.

– А с бабушкой тебе нравится? – словно в надежде на обратное… или нет… спрашиваю.

– Очень! – улыбается Поля. – Мы с ней блины печем!

– Блины? – хмурю брови. – И сколько литров молока вы уже перевели? Про нормальные блины я даже спрашивать боюсь…

Полина хихикает, понимая, на что я намекаю.

– Ой, пап, не смеши, – отмахивается Поленька. – Бабушка сначала чуть пожар не устроила. А потом шутила с пожарным, пытаясь обвинить во всем потусторонние силы.

– Какие силы? – таращу глаза, поскольку таких подробностей я не знаю.

– Привидения всякие, – продолжает хихикать Поля. – Так и сказала им, что это привидение на кухне хозяйничало. Похозяйничало, нас сажей и гарью обмазало, и улетело.

Мда. Все в духе моей матери.

– А у меня дома пожарная сигнализация имеется.., – бубню под нос, смотря куда-то в сторону.

– Пап, – вырывает меня из раздумий Поленька, – ну я же не могу заставить тебя маму полюбить. А она по-другому в твой дом не вернется.

Задумываюсь.

– Это тебе кто сказал? – прищуриваюсь, догадываясь, что такие слова ребенок сам придумать не мог.

– Я сама поняла, – задирает голову.

– Чего именно? – прищуриваюсь еще больше, смотря на ребенка с подозрением.

– Мама тебя любит, – практически шепчет. – Я иногда слышу, как она плачет в своей спальне.

– И почему ты решила, что это все из-за меня? – хмурю одну бровь, а сам аж дышать перестаю от таких предположений.

– До знакомства с тобой ничего такого не было, – пожимает плечами Поленька.

Остается только тяжело вздохнуть.

А если правда? Что чувствую в этот момент?

В животе ураган. Прими…

– Поль, – трясу головой сильно-сильно, чтобы выветрились все ненужные мысли, – а ты мне завтра поможешь?

Моя будущая самая настоящая дочь смотрит на меня с прищуром, но кивает.