Текст книги "Я тебя получу (СИ)"
Автор книги: Astra Maore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Неужто Велиар жил тут?
Волк опустился, позволяя Анне слезть, а затем подтолкнул лбом, словно говоря:
– Иди в дом.
Девушка так и собиралась поступить. Дошла до ворот, но что-то заставило ее оглянуться.
Волка сзади не было, зато ей показалось, среди ветвей мелькнуло человеческое тело. Совершенно обнаженное.
Страх схватил Анну за горло: она отчаянно призналась, но что в сущности знала о колдуне?
Девушка застыла прямо между створок – шаг вперед, и она окажется в неведомом дворе. Шаг назад, останется в лесу. Створки пришли в движение.
Анна шагнула вперед.
Внутри двора она не увидела ни черепов на палках, ни чего-либо еще устрашающего. Лишь огород, где росли как привычные ей растения, так и совершенно не знакомые.
Девушка прошла мимо гряд, гадая, стоило ли дождаться хозяев здесь или подняться на крыльцо, но ноги словно сами вели ее.
Анна преодолела крутые ступени, и тут дверь в дом распахнулась.
На пороге стоял Велиар. Он улыбнулся, и клыки в этот раз не вызвали у Анны испуга. Наконец, увидела того, к кому рвалось сердце и стремилась душа, наконец, могла говорить с ним, касаться его.
Колдун подхватил девушку на руки и внес в дом:
– Здравствуй, моя суженая!
Анна улыбнулась в ответ, поражаясь внезапной догадке.
– Волк – это ты?
Велиар вдруг стал серьезным. Таким серьезным, что лицо его потемнело.
– Почему спрашиваешь, Анна? Мои зубы испугали тебя?
Он продолжал держать девушку на руках, и Анна ласково коснулась его гладкого подбородка.
– Да. Сперва. А потом нет. Я просто хочу знать...
Почувствовала, как литые мускулы напряглись.
Сказала что-то не то, обидела?
Велиар посмотрел ей прямо в душу. Миг, другой...
Кивнул.
– Да, Анна, я оборотень.
Столько боли и горечи было в этих коротких словах, что у девушки кольнуло сердце.
Волк совсем не казался Анне потерянным, пока не решил с ней расстаться, так что же мучило Велиара?
– Я... догадывалась.
Он вдруг стиснул ее ребра крепко, на грани боли.
– И больше не любишь? Теперь знаешь точно. Вернуть тебя матери?
– Нет! – Анну прошибла дрожь, девушка острейше испугалась потерять своего желанного, не обретя. – Нет! Зачем?! Я люблю тебя, кто бы ты ни был... Мне нравится волк... Я даже к ворону готова привыкнуть. Только не гони прочь... Я не переживу... Что же случилось между вами с матушкой?
А дальше...
Как волк опустил Анну в траву, так Велиар отнес ее на кровать, и Анна не боялась и не возражала, когда страстно навис сверху, прижимаясь всем жаждущим телом. Она сама умирала от желания касаться его. Целовать бесконечно. Гладить, обрисовывая скулы и щеки, зарываясь в жестковатые прямые волосы.
Во взгляде Велиара полыхал голод. Но ему не уступала дикая, неукротимая нежность:
«Мы с ней познакомились давно. Она была юной, как ты сейчас, и что-то в ее облике смутно напомнило о несбывшемся... Повеяло предвкушением... Ей нравилось мое богатство. Она не возражала даже против магии.
А когда узнала, что я оборотень, жестоко высмеяла и убежала.
Я чувствовал ее смертельный страх. Липкий удушающий страх, разрушивший мои мечты. Но знал: история еще не окончена, Анна.
Не отпустил твою мать, наблюдал за ней, нас связывало что-то большее, чем мое разбитое сердце, причинившее море боли мне-человеку. Когда ты родилась, понял, что же влекло к ней.
Я люблю тебя, Анна. Безумно и отчаянно люблю еще с тех пор, как впервые учуял твой умопомрачительный запах. Запах моей истинной пары.
Конечно, не стал мстить твоей матери. Позволил ей счастливо жить с твоим отцом, растить тебя, мою Луну, мое величайшее ценнейшее сокровище!
За это я готов был одарить их всем, чем владел, но опасался, твоя мать отвергнет дары, увезет тебя далеко, спрячет.
Я затаился.
Смерть твоего отца не моя вина, Анна. Иногда и маги бессильны перед судьбой.
После того, как он умер, я стал еще тщательнее следить за вами. За тем, чтобы у вас была крыша над головой и не переводились работа и еда.
Ждал, хотя это было невыносимо трудно, когда ты расцветешь и сможешь принять меня, если захочешь.
Принять, как есть, во всех ипостасях и со всеми привычками.
Я люблю тебя, Анна. Обожаю одержимо и нежно. Всю твою жизнь со всей глубиной человека и зверя.
Боюсь однажды проснуться и не почувствовать твой дурманящий восхитительный аромат, обещающий невыразимое блаженство...».
Велиар говорил отчаянно и глухо, перемежая признание крепкими поцелуями. Анна слушала его, затаив дыхание, ее сердце пело и трепетало. А потом сказала:
– Судьба мудра. Если допускает такие союзы, как наш, должно быть и решение. Я готова на любые обряды, лишь бы быть с тобой!
Они еще не подозревали, что сама их любовь стала обрядом и благословением.
Поженились на следующий день: Велиар все устроил, Анна полностью на него положилась.
Спустя какое-то время, когда выяснилось, что обоняние, слух, зрение и другие чувства Анны стали ярче, что никакая хворь уже не брала ее, супруги догадались, что произошло чудо.
Спросишь, кем были их дети? Они все оказались оборотнями, и Анна любила их, как только мать может любить детей.
Со временем Велиар, Анна и дети дружным счастливым семейством перебрались жить в страну, где оборотни составляли большинство, и пребывали там в блаженстве до самого конца, но прежде Анна навестила мать и брата.
Велиар с ней не пошел, и это было разумно. Конечно, он сдержал слово: уже давным-давно родные Анны жили прекрасно, как и обещал.
Вот и все, что мне хотелось бы о них поведать.
Демон и Птичка
Это сказка про демона и птичку. Есть много забытых миров, и в одном из них жил демон с глазами печальными, как ночной ветер. Никто не любит ночной ветер, девочка, так и демона никто не любил.
Чёрный, страшный, злобный наверняка – что с него взять?
А демон брал со всех. С кого эмоции, с кого души. Кому-то везло, и они отделывались просто телом.
Говорили, демон умел оборачиваться. Юношам казался прекрасной девушкой, ну а девушкам сказочным воином.
Он бил их сердца и смеялся. Забирал их души в самое пекло и потешался над глупцами.
Это был странный демон. Жил один в горах, и если отчитывался хозяину пекла, то без свидетелей.
В том, что он был жутким, никто не сомневался. У демонов нет души, девочка.
Все знали это, и никто не пытался его спасти. Невозможно спасти истинное чудовище.
Юноши и особенно девушки просто старались не попадаться демону на глаза. Взрослые, дети и старики поступали так же.
Они завели странные ритуалы и привычки проверять, кто заговаривал с ними: ведь демон мог притворяться любым путником или даже членом семьи.
Почему его не пытались убить? Сложно убить демона да и страх перед его хозяином был огромен. А ну как приведёт армию демонов мстить? Они и с одним-то не могли справиться.
Все надеялись, что рано или поздно чудовище устанет. Увидит, какие они хитрые да умудренные опытом и уйдёт искать себе новых жертв.
Даже животные чурались демона: собаки скулили и выли, коты шипели. Птицы принимались громко кричать при его приближении. Так жители ближайших селений учились распознавать демона.
Когда однажды в мрачную пещеру, где он жил, прилетела птичка, демон растерялся.
Это была красивая птичка из тех, кто живут в богатых садах и едят отборные зерна.
Не могла она отбиться от стаи. Не летали такие красивые птахи вместе. Могла лишь заблудиться в пещере, если кто-то выпустил птичку умирать. Бывают и такие жестокие хозяева, девочка.
Демон ощерил клыки, готовясь услышать испуганный щебет.
Но птичка лишь спокойно чистила перышки, будто компания воплощения тьмы её нисколько не смущала.
Вела себя так, словно прилетела к демону в гости и прихорашивалась после дороги.
Демон очень удивился и не знал, как себя вести, ведь слабости этой птички все ещё были неведомы ему. Осторожно спросил:
– Разве ты не боишься меня птичка? Я сомну твои крылышки, съем твоё вкусное мясо, а твою душу заберу в пекло, где буду вечно поджаривать.
Птичка лишь беззаботно прощебетала.
– Ты такой забавный, когда поёшь. Все думают, это воет стылый ветер, но мне нравятся твои песни. А мои крылья сильные, полет быстрый, я упорхну прежде, чем схватишь.
С этими словами она взвилась под потолок пещеры – туда, где сквозь камни пробивался свет.
Птичка была такая крохотная, что легко юркнула в эту щелку, и демон не достал её когтистой лапой.
Он не хотел терзать эту странную птичку, но она могла рассказать всем про его песни.
Впрочем, вряд ли кто-то разобрал бы смысл в птичьем щебете.
День сменился ночью. Ночь днем. Странная птичка не прилетала, и демон решил, её насмешливый тон лишь почудился ему.
Днем демон решил выйти на охоту. Он злился на себя, что и так потерял пару дней, надеясь, что таинственная птичка прилетит. Когда он уже откинул от входа огромный камень, заменявший дверь, услышал знакомый щебет:
– Ты здесь, демон? Я рада, что застала тебя дома. Покажи мне свою коллекцию самоцветов, в прошлый раз я плохо успела их рассмотреть.
Демон зарычал.
– Зачем тебе самоцветы, глупая? Птицы не едят камень. Зачем ты прилетаешь ко мне?
Птичка зачирикала.
– Птицы не едят камень, но и демоны не трогают таких мелких пташек. Тебе нечем меня запугать. Мне нравятся твои песни, твои самоцветы, а ещё твои таинственные глаза, которые никогда не смеются. Потому и прилетаю.
Демон рассмеялся, и смех его походил на рев.
– Глупая птица! У демонов нет души. Мне нечем ответить на твои чувства. Я прихлопну тебя и не замечу...
– А душу зажаришь в пламени вечного пекла. Я уже слышала это. Но я крохотна и не помешаю тебе. Позволь просто быть рядом.
Демон взревел.
– Глупая! Я пахну серой, я дышу огнём! Просто быть со мной рядом уже смерть. Улетай.
Но странная птичка не сдавалась. Прочирикала.
– Ты грозишься тем и этим, но я разговариваю с тобой и до сих пор жива. Не стану подлетать близко, но буду рядом.
Демон не смог переубедить её. Птичка созналась, у неё не было хозяина. Тот случайно открыл дверцу клетки, и она улетела. А так как это был благодатный край, где вечно цвели сады, пищи ей хватало.
– Рядом с тобой я не боюсь никаких хищных птиц. Не боюсь кошек. Никого и ничего не боюсь.
Демон рассудил, что птичке было разумно оставаться с ним. Она свила себе гнездышко и всегда встречала демона радостными трелями, когда он возвращался от своих демонических дел.
Они так долго жили вместе, что однажды демон решил: ничего страшного не случится, если он откроет птичке свою тайну.
Никто не следил за демоном и не знал, как он в самом деле проводил свои дни. Не было надзора и за птичкой.
Однажды вечером, когда по земле ползли длинные тени, демон сказал:
– Я не родился таким, Птичка. Я совершил глупость и заслужил проклятье. Но было предсказано, что проклятье спадет, когда встречу свою истинную любовь. И я встретил её, Птичка. Это ты. Я не перестал быть демоном, но теперь могу оборачиваться большой птицей и летать. Больше не охочусь на людей и зверей. Ухожу высоко в горы и заново учусь покорять небо.
Демон надеялся, Птичка обрадуется. Он ведь стал почти таким, как она. Птичка говорила, что он нравился ей, а теперь они могли по-настоящему быть вместе.
Но вместо того, чтобы прощебетать что-то нежное, она вскричала.
– Ты демон! У демонов нет души, сам говорил. Ты так и не оставил ужасную затею соблазнить меня и заполучить мою душу. Решил оборачиваться большой птицей? Ну и что! Твоя душа черна, а помыслы коварны. Я больше не хочу знать тебя, отродье тьмы!
Птичка щебетала, но с каждым острым словом её голос становился все хриплее, пока не превратился в карканье вороны.
Маленькие крылышки потеряли перья и стали кожистыми, а вдобавок их украсили жуткие когти.
Птичка захлебывалась от ужаса.
– Мне лишь было скучно, а ты развлекал меня. Вот и решила пожить с тобой. Я дарила тебе себя без остатка, а ты что со мной сотворил?!
Демон не узнавал Птичку, да её и не было больше. На него смотрела разъяренная девушка-демон.
Она бросилась прочь, он не удерживал.
Зато он не мог найти себе места от тревоги: что маленькая птичка, что юная демоница совсем не умели жить одни. И за демоницу он беспокоился даже больше.
Думаешь, девочка, ему стоило смириться и тихо любить Птичку без взаимности?
Он так не считал, потому что любовь невозможна без заботы.
Демон отправился искать свою Птичку.
Далеко она не убежала, но демону пришлось потрудиться, чтобы найти её.
Демоница забилась в узкую маленькую нору и тихонько хныкала.
Вернее, хныкала бы Птичка, а голос демоницы стал ниже и грубее, но Демон легко различал в нем жалобные нотки своей любимой.
Заслышав Демона, она затихла. Решила притвориться, что ее не было в этой норе. Но он не уходил, и тогда она закричала:
– Ненавижу тебя! Я смотрела в твои глаза и стала такой же, как ты! Никто больше не полюбит меня такую уродливую!
Демон улыбнулся.
– Но ведь я люблю тебя. Ты похожа на меня, для меня ты самая красивая. И потом, маленькая Птичка, есть вещи восхитительнее, чем бесстрашный полет в небе. Но осмелишься ли ты узнать их?
Спросишь, почему Птичка стала демоницей, девочка? Потому что когда любишь, перенимаешь любимые черты. Демон стал Птицей, а Птичка... Это ещё не конец сказки.
Птичка не понимала, что полюбила Демона. Она была несколько наивная, хотя и очень смелая, вот и не знала, с чем сравнить любовь и какой она бывает.
Но скорее то была судьба, которая выбрала любимым Птички проклятого Демона.
Она решилась спросить:
– Эти вещи... Они заберут мою душу?
Демон кивнул.
– Заберут и привяжут ко мне. Но ведь и ты теперь демон. Ты тоже можешь взять мою душу. Бери её.
И он подал демонице лапу, а она оперлась на неё и выбралась из норы.
Глаза её светились любопытством, а в его глазах впервые за долгое время зажглась радость. И ещё что-то неведомое. Странное, но притягательное для демоницы.
Демон привлёк девушку к себе и поцеловал. Он был ужасно горячий, а она вдруг поняла, что и сама не уступала ему в пылкости. Они целовались, как одержимые, еле добрались до пещеры, а там делали друг с другом все те развратные, но очень приятные вещи, что и приписывают демонам.
Поутру оба проснулись птицами.
Думаешь, Птичка была довольна, девочка?
Вовсе нет. Она с нетерпением ждала новой ночи и ликовала, обернувшись ненасытной демоницей.
Потому что любовь это ещё и страсть, девочка. И все те низкие желания, и злость, и ревность. Она многолика, но прекрасна, пусть иногда кажется демонически страшной.
Птичка не побоялась заглянуть в пекло, а ты, девочка? Ты осмелишься любить?
Мститель и Принцесса
– Бесплатный автобус до торгового центра отправляется через пять минут! – вещал водитель.
Салон был битком набит: парни, девушки, шумные семьи с детьми, просто взрослые. Не протолкнуться.
Мария уткнулась лбом в вертикальный поручень. Духота превратила обжигающий воздух в раскаленный кисель: тягучий, приторный, вязкий. Голова гудела. А кожа горела, с каждым мгновением будто нагреваясь сильнее.
Скорее бы доехать, а там зайти в какое-нибудь кафе, заказать ледяной фреш и выпить жадными глотками.
Зря она вообще вышла из дома: новые босоножки натерли пальцы до красноты. Неудачный день. Куда уж хуже.
Внезапно кто-то толкнул ее – грузный мужчина пробирался к выходу, распихивая людей, как ледокол непрочные льдины.
Мария вырвалась из забытья и прислушалась. Вертевшееся за языке грубое словцо проглотила. Ругать хама бесполезно – народу набилось, что селедок в бочку, а его семья из жены и пары детишек послала в киоск на остановке купить что-то холодненькое. Подождал бы водитель лишнюю минуту.
Мария даже не поняла, почему внезапно захлопнулись двери, кого-то даже прищемило, но край юбки удалось выдрать из дверной щели.
Люди истошно закричали, потребовали у водителя немедленно открыть, впустить отца семейства, и вдруг Мария услышала сквозь муть:
– Там никого нет! Он сам едет!
– Как сам? Что с водителем???
– Нет водителя! Вообще нет.
Заплакали дети, истерично завопили женщины, мужчины перебивали их, старались выбить стекла, выдавить люки и вылезти.
Паникующие люди сжимали Марию, толкали и били, лихорадочно пытаясь выбраться из смертельной ловушки. А последним, что она почувствовала, погружаясь в вязкую дурноту обморока, были чьи-то оберегающие объятия. Словно живая стена встала между ней и обезумевшими от страха людьми.
Пришла в себя от нежданного дуновения прохладного воздуха. Перед глазами бесновались зеленые вспышки. Наверное, обморок сошел не до конца, потому что не бывало у мужчин настолько пронзительно зеленых глаз.
И эти глаза самым наглым и порочным образом сверлили в ней дыру.
Мария растерялась. Чужое лицо было слишком близко. Высокие скулы, красивые губы. И эти невозможные, точно нарисованные глаза цвета молодой травы с темным ободком радужки и километровыми ресницами.
Почему незнакомец так неприлично и прямо ее разглядывал?! И поразительно странная оглушительная тишина воцарилась после криков ужаса...
Мария точно стояла, подпираемая со всех сторон, а теперь свободно сидела рядом с незнакомцем, и никто тяжелый на нее не наваливался...
Мозг отказывался принимать случившееся. Произошла чудовищная фатальная ошибка. Галлюцинация?
Мария бросила быстрый взгляд в окно. Шоссе. Поля. Поля? Какие-то подозрительно высокие вертикальные поля. Как горы... В их местности отродясь не было гор!!
Что же?!..
– Тише. Не привлекай их внимания.
Кого их?!
Волоски на руках моментально встали дыбом, Мария была в цветастом летнем сарафане с широкими лямками, и сарафан остался прежним. Сумочка, правда, валялась под ногами, а вот люди из автобуса почти подчистую пропали.
Никаких мам с визжащими детьми, одни угрюмые парни в серых одинаковых костюмах, она и странный сосед. Тоже молодой мужчина с гладко зачесанными темными волосами.
Что за?!
– Ты переводишься по приказу Королевы. Веди себя достойно, и все будет хорошо. Некоторое время.
Мария растерялась. Какой еще королевы? Что за неуместная несмешная шутка? Куда она переводится?!
Дернула уголком рта: это наверняка был сон, просто сон о неприятном приключении. Вот сейчас она проснется, и...
Автобус ощутимо тряхнуло. Мария больно ударилась бы, не подхвати спутник. Крепкие мужские руки словно взяли ее в цепкий плен, под кожей вспыхнули искры смущения и... острой настороженности.
Почему этот незнакомый мужик так спокойно ее лапал? Даже обхватил слишком ловко, будто постоянно тренировался.
Как будто она перестала быть живой. Превратилась в мешок для отработки ударов.
Сон катился в кошмар с угрожающей скоростью. Настороженность сменилась паникой, словно сотни мелких жалящих иголок разом вонзились под кожу, прошивая насквозь.
Мария попыталась высвободиться из назойливого захвата.
– Спасибо. Все хорошо. Я буду держаться за поручень.
Шепот незнакомца раздался, точно свист змеи, резанул по натянутым нервам.
– Ты не поняла. За нами следят. За тобой следят. Все эти парни – надсмотрщики. Не нарывайся, и будет не слишком больно, – сильная рука легла поперек её горла, – Нехватка воздуха – это неприятно. И она лишь самая малость. У парней давно не было женщин, понимаешь, о чем я? Будешь рыпаться, я не смогу остановить их.
Мария ошарашенно замерла, мозг вскипел и отказывался принимать дикое случившееся. Чужие руки давили на горло, миг, и сломали бы ребра. Просто и буднично, как в отвратительном мерзком кошмаре, ставшем чудовищной реальностью.
Кожей, каким-то глубинным животным инстинктом чувствовала – державший ее лгал. Он был палачом из тех, что обходились голыми руками, без оружия.
Мог бы жестоко и сокрушительно быстро убить каждого в салоне, но почему-то защищал от них. Пока. Представить, зачем она потребовалась такому человеку, было болезненно жутко.
Ее похитили, возможно везли продать в рабство, но где и как бесшумно избавились от целого салона людей?
И непонятные горы за стеклами. В ее городе не было даже намека на горы.
– Вот так, умница. Хорошо. Ни звука, – пальцы незнакомца мягко оглаживали щеку Марии, – Ты в Аллирии, тут не действуют ваши законы. Лишь приказы Королевы и сила. А у тебя силы нет.
Мария не дышала, казалось весь воздух вышел, и вместо него в салон закачали ранящее легкие, удушающее марево пожарищ, смертельный угарный газ.
Она больше не слышала ничего и словно ослепла.
Аллирия. Какая Аллирия?! Это даже на новости об опасных преступниках не тянуло. Маньяк? Ее схватил богатый извращенец и куда-то переправлял с дружками?
Мария резко прикусила губу. Боль пронзила резкой вспышкой. Во снах не должно было быть больно...
Это значило лишь одно.
Она не спала. Значит, не могла даже проснуться и выбраться. Была обречена изнемогать от страха в суровой отвратительной реальности, где стала чьей-то бесправной игрушкой. Каким-то безумным уродливым чудом перенеслась... в иной мир, иную реальность, как в книгах о приключениях попаданок.
И рассмеялась бы в лицо всем тем, кто говорил, что это невозможно.
Острое не то воспоминание-не то мысль ударилось в висок. Аллирия. Рия. Ма-Рия...
Мария шепнула, опасаясь услышать самое страшное, преступно жестокое.
– Что со мной будет?
Незнакомец выдохнул в ухо.
– Не спрашивай, если хочешь пожить подольше.
Марию трясло, а мужчина так и не выпускал из страшных тисков – теперь держал, будто обнимая, но она боялась представить настоящую силу его пальцев.
Надсмотрщики смотрели сквозь нее, а Мария знала – оступись она, нарушь неведомые правила, пожалеет. Если еще сможет жалеть.
Когда впереди показался город, Мария содрогнулась от омерзения. Огромные безликие дома, все как один с глухими бетонными стенами и бойницами окон. Грязно-бежевые, мрачные крепости. Лишь безумец поселился бы в них добровольно.
А ее вряд ли везли в дом. Скорее в голый стерильный подвал или, наоборот, на залитый протухшими вонючими помоями чердак.
Марию трясло и мутило от страха. Где она допустила ошибку?
Глупая песенка, которую не дослушала в соцсети. Привязчивый раздражавший утром до оскомины мотив.
Хорошо, выключила компьютер. Даже выдернула из розетки шнур.
Собиралась ненадолго сбегать за покупками. Всего лишь присмотреть что-нибудь летнее.
И вместо торгового центра, глупой бестолковой суеты эта невозможная, сводящая с ума, дикая Аллирия.
Чужая рука, камнем давящая на плечи.
Темные взгляды и пугающе равнодушные лица.
Хорошо, родители ни о чем не догадывались. И не догадаются еще долго. Жили в другом городе, Мария иногда подолгу забывала звонить. Откладывала на потом.
Глупая. Какой же тошнотворно дурной она была.
Милые бытовые хлопоты, такие недоступные теперь, когда эта стая хищников собралась вокруг и ждала лишь, что она сорвется, покатится вниз с горы прямо в их безжалостные лапы и раззявленные пасти с острыми, как ножи, клыками...
– Не вырубайся. Ты должна быть в сознании. Всегда.
– ...Зачем?
Отупение. Отупение спокойствия, когда худшее произошло, и ничего уже не страшно, поскольку равнодушие с громким чавканьем сожрало прочие чувства.
– Потому что, – он вдруг больно сжал ее пальцы, так, что побелели, – Я не дам тебе умереть.
А в его словах Мария услышала лишь обещание еще большей боли.
Если бы у нее только был нож, а еще лучше меч...
Резко накатила дурнота, и белой вспышкой ударило по глазам.
Лицо. Мужское улыбчивое лицо.
Она не успела увидеть, чье, спутник безжалостно сдернул с сидения, грубо поставил на ноги. Вспыхнула боль от свезенных босоножками ран.
Мария съежилась в ожидании удара, но конвоир лишь взял ее за плечи, прижимая дрожащей спиной к своему твердому животу и обращаясь к надсмотрщикам.
– Я сам доставлю принцессу.
Принцессу? Еще одна клякса в черноте ее безумия.
Мужчина не дал обдумать слова, дернул за руку. Запястье обожгло болью. Мария носила босоножки на небольшом каблуке, ремешки плотно обвивали ногу, только потому не упала сразу.
– Выходи из автобуса.
Она начала спускаться, и ступня соскользнула...
Рухнула бы вниз. Лицом. Плашмя.
Если бы не его реакция. Мария даже не успела вскрикнуть, как уже стояла на земле.
Этот мужчина двигался быстрее зверя. Смертельно опасного, непредсказуемого, хищного зверя, привыкшего убивать.
Автобус привез их на узкую улочку, которую со всех сторон теснили дома. Те самые уродливые блеклые громадины, что видела издалека.
Мария представила, как они обрушатся, погребая ее под собой. Уже скоро. Вот-вот.
Конвоир не тащил ее, вел, но шел так быстро, что еле могла вздохнуть. Мало занималась спортом, в боку кололо, ноги стерлись в кровь.
За что? За что??
Странный. Страшный. Жуткий до тошноты мужчина.
Всю опаляющую ненависть, что переполняла грудь, хотелось выплеснуть на него.
Он вдруг резко остановился, остановилась и она, налетела, ударилась о каменные мышцы. Даже не поморщился.
Смотрел на выросших из ниоткуда амбалов в одинаковых синих комбинезонах строгого покроя.
Ее мучитель повторил:
– Я сам доставлю принцессу. Уровень безопасности зеленый.
– Следуйте в камеру за нами, господин Рен.
Камера. Тюрьма. Пытки. Вот и все.
Бежать, бежать из последних сил, сорваться, чувствовать, как камни вырываются из-под ног, а она падает с чудовищной высоты уже обреченная, но свободная. Свободная!
Тот, кого назвали «господином Реном» прервал попытку в зародыше.
– Принцесса слишком взволнована, это может помешать сканированию.
Мария не успела и пискнуть, как перышко, подхватил на руки и понес, прижав ее затылок. Уткнулась лицом в его жесткий костюм. Строгий, также похожий на форму, темно-зеленый. Пахнущий чем-то успокаивающе странным.
Разум вопил от ужаса, а тело билось в агонии, не желая принимать волны дурманящего, неестественного спокойствия, пеленой покрывшего плечи.
Этот Рен – он не мог распылить что-либо ядовитое прямо у себя под носом, на воротник, иначе сам бы пострадал.
Мария реагировала на что-то в нем, силилась понять и не понимала.
Резко запахло озоном.
Она повернулась – Рен больше не удерживал голову – они с мордоворотами оказались в просторной безжизненно-белой комнате, полной пугающих металлических механизмов с какими-то трубками и зажимами.
В пыточной?!
Эти безразличные лица станут ее последним воспоминанием?
Рен уложил на узкий низкий стол, похожий на язык монстра, и даже не дал одернуть подол сарафана.
Правый мужик надел одноразовые перчатки, а затем Мария, цепенея от раздирающего ужаса, увидела в его руках шприц с мутно-красной жидкостью.
Вот и всё.
– Рия, Рия, – чей-то голос ласкал слух, точно вода, журчащая по камням, и Мария не узнавала этот ласковый чувственный голос, – Просыпайся, Рия.
Она открыла глаза, натолкнулась на ослепляюще-яркий цвет зеленых радужек и обмерла.
– Вы...
За «господином Реном» угадывалась комната с высоченными потолками, довольно дорого обставленная. Мария скосила глаза на грудь, ожидая увидеть себя обнаженной, истерзанной, униженной, но широкие лямки сарафана облегали плечи, а ниже тело скрывало тонкое, почти прозрачное одеяло.
Если кто-то хотел надругаться над ней, оставил это на потом. Или что-то сделали, пока она была без чувств?
Пошевелилась. Боли не было. Только саднили ступни.
– Рия, не уплывай... Ты прошла сканирование, моя маленькая Рия. Оно подтвердило, что твоя память девственно чиста. Это значит, что пока ты в безопасности. Здесь, в моем личном номере.
На маньяка он не походил. Скорее на кого-то еще более расчетливого и ужасного. Мария сглотнула.
– Я вас не...
– Ты знаешь меня, Рия. Но не помнишь. И благодаря этому сейчас ты здесь. Здесь и сейчас не надо помнить. Надо поесть.
Мария вновь поразилась особенной пластике этого мужчины: ловко приподнял ее подушки, усадил так, что оперлась на них и придвинул низкий столик, где стояли тарелка с рисом, какой-то рыбой, суп с лапшой и высокий стакан, полный воды.
Пища могла быть отравлена.
– Вы... заботитесь обо мне или хотите убить?
Он лишь улыбнулся, как показалось Марии, грустно.
– Ешь.
Как зачарованная, не в силах не подчиниться личному палачу, она зачерпнула суп и обомлела: вся кисть правой руки светилась легким розовым светом.
Свечение разрасталось, точно взрыв, на глаза Марии навернулись слезы.
Не сон. Сколько ни трави себя и ни мучай, чтобы боль что-то доказала.
Осознание давило и жарко шептало: «Ты попала. Попала не в сказку, а в жестокий мир, где стала пленницей. Где каждый знает о тебе то, что сама не подозреваешь. Потому и обращаются так бесчеловечно. Да и люди ли они?!»
Рен – язык не поворачивался назвать этого мрачного мужчину "господином" – смотрел на неё со смесью священного ужаса и суровой решимости. А где-то в глубине колдовских радужек плескалась непозволительная нежность.
– Ешь, Рия. А потом тебе придётся мне довериться.
Мария выдохнула.
– Вы объясните, что происходит?
Ответил негромко. На грани слышимого, почти, как голос ее собственного безумия.
– Теперь да. Ты – принцесса народа ноа. Главный враг Королевы Аллирии, которая захватила земли ноа, но не сломила дух её жителей. Они готовят восстание.
Слова звучали странно, неестественно, будто сочный персик, внезапно оказавшийся вопиюще горьким.
– А вы?
– Я был твоим тайным любовником. Никто у ноа не знал о нас. На публике никогда не появлялись вместе, потому Сияние Истинной Пары не проявлялось.
Мария с суеверным ужасом рассматривала свои руки. Розовое сияние покрыло их целиком. Играло на груди, поползло к животу.
– Это оно?
– Оно. Ты сильнее, как маг. У тебя оно ярче.
Мария перевела взгляд: все тело Рена постепенно окрашивалось таким же слабо-розовым свечением.
Истинная пара?
Что?
Ее пара – хищник, которому сложно было смотреть в до боли прекрасные сказочные глаза? В непостижимую, пугающую душу.
– Я не маг... Я обычная девушка...
Он упрямо сжал челюсти.
– Принцесса Рия, которая смогла скрыться в теле обычной девушки, потерять память, но сохранить свою гордую суть, – внезапно Рен рухнул на колени около ее постели, – Прости, что пришлось унизить тебя. Прости. Прости. Умоляю. Прости. Я втерся в доверие к Королеве и потому получил право участвовать в операции по переводу, когда аллирийцы смогли найти тебя.
Мария давно бессильно опустила руки. Не могла проглотить ни кусочка еды. Бешеный пульс рвал вены.
– Так ты – двойной агент?
В зеленых глазах билась выжигающая боль.
– Я твой, Рия, только твой. Ешь, не известно, когда в следующий раз удастся. Сияние сократило наши спокойные мгновения.
Мария обреченно уточнила.
– Его можно убрать? Его же не было в автобусе...
Мужчина поднялся с колен.
– Чем дольше ты в этом мире, тем сложнее. Попробуем блокирующие браслеты. Ешь, иначе придётся принудить тебя насильно.
Рен был высок, на фоне его внушительной грудной клетки не самая низкая Мария терялась. На ум шло сравнение со скалистым островом, покрытым непроходимыми лесами. Дикая, первобытная мощь.
Но то, что он будет принуждать съесть супчик...
Мария тихо, а затем нервно, исступленно рассмеялась.
– Тише, любимая, – Рен откуда-то извлек пару тускло блестевших металлических браслетов, – Тише, прошу, тише. Для аллирийцев у тебя нет поводов веселиться, – он мягко взял ее руку и надел на неё браслет.
