Текст книги "Золото инков"

Автор книги: Артур Лиелайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Поход Альмагро в Чили

Каждый должен завоевать себе государство сам. – Переход через горы. – «Почему мы должны скитаться в этих пустынях, как отверженные?» – Разведчики доходят до «края света». – Возвращение через пустыню Атакаму. – Что дал Великий Южный поход?

Диего де Альмагро был назначен губернатором Чили, но эту страну, расположенную к югу от Перу, еще предстояло завоевать. Решение короля он считал несправедливым, но надеялся на изрядную добычу, так как поверил слухам, будто именно в Чили находится еще не открытая страна Эльдорадо. Северные племена арауканцев, обитавшие в так называемой Чилийской долине, уже были завоеваны инками. Поэтому можно было надеяться, что они не окажут сопротивления и белым пришельцам. Альмагро выслал вперед трех испанцев в сопровождении брата Манко, верховного жреца и индейцев. Они должны были показывать дорогу, усмирять туземные племена, если бы те вдруг вздумали сопротивляться, и обеспечивать конкистадоров жильем и провизией.

В начале июля 1535 года Альмагро во главе отряда из пятисот шестидесяти всадников и пехотинцев выступил из Куско и через плоскогорье направился на юго-восток. Вначале испанцы двигались по большим военным дорогам, проложенным в горах. Они обошли с запада озеро Титикака, крупнейшее в Южной Америке (примерно 7000 км²), и направились дальше на юг, оставив к западу озеро Поопо. Горы становились все более неприступными, часто встречались глубокие мрачные ущелья, тропа вилась над самым краем бездонной пропасти. С каменных утесов низвергались водопады. Сосновые леса сменялись голыми склонами, где ничто не защищало от ледяного ветра.

Пройдя более тысячи километров, отряд Альмагро два месяца отдыхал. В округе, где они остановились, им досталась богатая добыча: покоренные чилийские племена отправили инке караван с золотом, и он попал в руки завоевателей.

Наконец испанцы достигли горных районов, где жили независимые племена. Здесь приходилось прокладывать себе дорогу мечом, тем более что брат инки и верховный жрец со всеми своими спутниками под прикрытием ночи бежали в Куско.

Разведчики сообщили Альмагро, что в Чили ведут два пути, оба очень трудные: первый – на запад, через главный хребет Анд до океанского побережья, а затем на юг по безводной пустыне; второй – прямо на юг, через высокогорные области Центральных Анд, где добыть продовольствие для людей и корм лошадям почти невозможно. Альмагро выбрал второй путь – он казался ему короче.

Взору испанцев открылись необозримые горные цепи. Через пустынное плато, где произошло столкновение с туземцами, они вышли в долину Чикоана в верхнем течении Рио-Саладо. Здесь им удалось раздобыть вьючных лам и немного провизии. Через реки конкистадоры переправлялись либо на плотах, либо строили мосты. Однажды во время переправы через стремительный горный поток утонуло много лошадей и лам и вместе с ними запасы продовольствия. Это был тяжелый удар – в горных долинах теперь только изредка встречались бедные индейские деревушки.

Путь испанцев был отмечен сожженными и разрушенными селениями туземцев. Завоеватели сковывали пленных мужчин цепями по десять-двенадцать человек в ряд и заставляли их нести поклажу. Больные, голодные и обессилевшие индейцы вынуждены были идти вместе со всеми, пока не падали мертвыми. Они умирали сотнями и тысячами. За время Чилийского похода погибло не менее десяти тысяч носильщиков-туземцев.

Испанцы безжалостно расправлялись с теми, кто оказывал им сопротивление. Однажды в отместку за трех убитых испанцев Альмагро велел сжечь живьем тридцать индейских касиков.

Сначала конкистадоры продвигались на юг вдоль восточных склонов Анд, затем повернули на запад – туда, где высились покрытые вечными снегами Аргентино-Чилийские Анды. У подножия гор простирались пустыни, покрытые белой коркой соли. Альмагро с небольшим кавалерийским отрядом отправился вперед, чтобы обеспечить едой своих солдат, кормом животных и найти перевал, по которому можно было бы перебраться в долину Чили. На высоте четырех тысяч метров такой перевал был, наконец, найден. Но жестокий мороз, глубокий снег, лавины и снежные бури чрезвычайно затрудняли продвижение испанцев. Во время этого перехода они потеряли около ста пятидесяти человек и тридцать лошадей. Умерших индейцев никто не считал, но от общего их числа осталось не более трети. Люди гибли от голода, замерзали, – нельзя было погреться даже у костра, потому что топлива здесь не было. Снежные бураны бушевали по нескольку дней подряд, заметая высокими сугробами людей, пытавшихся переждать метель под защитой скал. Голод был так нестерпим, что испанцы ели павших лошадей, а индейцы – своих умерших сородичей.

Эррера пишет, что когда дон Диего де Альмагро пять или шесть месяцев спустя возвращался из Чили в Куско, он находил по дороге прислонившихся к скалам окоченевших испанцев, державших за повод замерзших лошадей. И люди, и лошади выглядели так, словно смерть их настигла только что. Конина, которую снова ели голодные солдаты, оказалась совсем свежей.

Наконец, продвигаясь все время на юг, испанцы достигли долины Копьяпо (на 27° ю. ш.). Первым со своим авангардом добрался сюда Альмагро и сразу же отправил провизию остальным. Иначе люди наверняка погибли бы в снежных пустынях – в довершение ко всему они страдали снежной слепотой. На сей раз трудности, казалось, сбили спесь с упрямых завоевателей. Тот, кому удалось спастись, считал себя баловнем судьбы. Но прошло время – и испанцы стали забывать перенесенные лишения.

В зеленой, плодородной долине Копьяпо измученный и сильно поредевший отряд смог, наконец, как следует отдохнуть.

Вслед за авангардом, преодолев такие же трудности, из Куско прибыл вспомогательный отряд под командованием Родриго Оргоньеса. Оргоньес, по словам хрониста, был закаленный, отважный воин, верный своему главнокомандующему. Он привез королевскую грамоту, которая до тех пор хранилась у Писарро. И тогда Альмагро и его воины решили – Куско должен принадлежать им. Сторонники Альмагро требовали, чтобы он вернулся в этот прекрасный город – зачем скитаться по бесплодным пустыням, где нет надежды на богатую добычу. В качестве неопровержимого довода выдвигались интересы его сына Диего. Сподвижники Альмагро знали, что командующий беззаветно любит своего внебрачного сына, матерью которого была панамская индианка, и сделает для него все возможное. Однако Альмагро медлил с приказом о возвращении в Куско.

Конкистадоры двинулись вдоль океанского побережья еще дальше на юг, в Кокимбо. Совершенно неожиданно они повстречали испанца – дезертира, совершившего в Перу преступление и прошедшего пешком более двух тысяч километров. Он подтвердил, что через пустыню Атакаму инками проложена большая дорога с множеством станций. Там есть питьевая вода и провизия. Несколько раз ему приходилось пересекать горные долины, населенные индейцами.

Из Кокимбо на юг был выслан разведывательный отряд. Продвигаясь вдоль океанского побережья, он, по словам хрониста, дошел до самого «конца света»: до поросшей лесами страны, где непрерывно лили дожди, а индейцы были одеты в медвежьи и тюленьи шкуры. Еще дальше находилась страна воинственных женщин – амазонок.

Сам Альмагро с главными силами двигался вслед за разведчиками, но дошел только до реки Мауле (на 35^о ю. ш.) в Центральном Чили. Сокровищ не было. Разведчики, вернувшиеся с юга, также принесли неутешительные вести – обетованной земли, где текут молочные реки, где горы из чистого золота, а драгоценные камни валяются под ногами, найти не удалось. Они дошли до областей, населенных арауканскими племенами. (Арауканцы были столь воинственным народом и впоследствии так упорно и героически сопротивлялись захватчикам, что отстояли свою независимость).

В конце концов Альмагро уступил настойчивым просьбам соратников и приказал повернуть на север. На обратном пути испанцы, пройдя некоторое расстояние через горы, свернули к океанскому побережью. Им предстояло пересечь огромную, почти безводную, пустыню Атакаму. Поэтому испанцы заблаговременно наполнили водой кожаные мешки. Часть их погрузили на вьючных животных, а часть несли индейцы.

Альмагро разделил людей на мелкие отряды, сам он двигался в арьергарде. По мере продвижения к северу область становилась все засушливее и за рекой Копьяпо превратилась в настоящую пустыню. Однако конкистадоры убедились, что дезертир их не обманул – даже здесь, в горных ущельях, где реки еще не пересохли, обитали индейцы. Цепь небольших оазисов тянулась почти на тысячу километров от реки Копьяпо до параллели озера Поопо, а оттуда еще на триста километров до Арекипы.

В оазисах была вода, и немногочисленным отрядам ее хватало, так что ни один испанец здесь не погиб. Правда, в пути от жажды пало несколько десятков лошадей, а умерших индейцев завоеватели, конечно, не считали.

Так же, как в горах, дорога и здесь была очень тяжелой. Живший в прошлом веке историк Прескотт заметил, что в наши дни вряд ли нашелся полководец, который отважился бы провести свои войска через эту область. Но испанцы шестнадцатого века преодолевали любые трудности, презирали смерть, голод и жажду и полностью оправдали слова Эрреры, звучащие, правда, несколько хвастливо; «Они с одинаковой отвагой сражались одновременно с людьми, стихиями и голодом».

Пройдя через пустыню, испанцы достигли Арекипы, находившегося приблизительно в шестидесяти лигах от Куско. Здесь их ждала страшная весть о том, что перуанские индейцы подняли восстание и новый инка Манко Капак с огромным войском осадил Куско.

Альмагро поспешил через горы к осажденному городу и достиг его весной 1537 года. В общей сложности, его отряд прошел более пяти тысяч километров. Эту экспедицию ее участники назвали Великим Южным походом, а себя с гордостью – «чилийцами».

Это был самый трудный из всех походов, предпринятых конкистадорами в Южной Америке, однако он сопровождался важнейшими географическими открытиями. Испанцы открыли высокогорное плато Центральных Анд с озерами Титикака и Поопо, высочайшие горные хребты и плодородные долины, исследовали южно-американское побережье от 17° до 35° ю. ш. Но ни золота, ни городов, ни густонаселенных районов конкистадоры не обнаружили. В этом смысле они потерпели решительную неудачу – бедная страна Чили не шла ни в какое сравнение с богатейшим Перу. Альмагро испытал горькое разочарование, и ненависть его к Писарро, который так беззастенчиво обманул его, разгорелась с новой силой.

Восстание перуанцев

Бегство Манко и восстание перуанцев. – Осада Куско. – Лисы, загнанные в нору. – Штурм крепости. – Последняя победа инки. – «Чилийцы» под стенами Куско.

Маркиз Франсиско Писарро наконец избавился от соперника: Альмагро со своими сторонниками скитался где-то в горах и пустынях Чили и не представлял никакой угрозы. Ничто как будто не грозило испанцам в этой огромной стране. Перуанцы казались тихими и покорными. До сих пор они безропотно взирали на то, как захватчики убивают их повелителя и вместо него сажают на трон другого, как они грабят храмы, захватывают столицу и делят между собой всю страну. Испанские солдаты поселялись во дворцах инки, храмы превращали в конюшни, оскверняли монастыри – девы Солнца становились жертвами грубого насилия наемников. Один испанский офицер обольстил жену нового инки, и Манко понял, что полностью зависит от захватчиков и является игрушкой в их руках.

Но Манко был отважным и гордым юношей. Он неоднократно требовал от Писарро, чтобы тот вернул ему подлинную власть и относился к нему с подобающим уважением, но наместник каждый раз отклонял эти требования. Тогда инка, вельможи и жрецы стали размышлять над тем, как свергнуть ненавистное чужеземное иго. Постепенно созрел план всеобщего восстания: напасть на рассеянных по всей стране испанцев, как только Альмагро покинет Куско и отправится в Чили. Верховный жрец, который должен был сопровождать Альмагро, заранее решил бежать, тайно вернуться в Перу и призвать своих соотечественников к борьбе с захватчиками. Сам инка не мог покинуть Куско – испанцы бдительно следили за ним. Однако Манко все-таки удалось бежать из столицы. Узнав об исчезновении инки, Хуан Писарро во главе кавалерийского отряда бросился в погоню и захватил его на берегу реки, где тот пытался спрятаться в тростнике. Инку привезли обратно в город и, по свидетельству секретаря наместника Педро Писарро, посадили под стражу.

Тем временем из Королевского города Лимы в Куско прибыл Эрнандо Писарро, которому его брат Франсиско поручил управлять этой областью. Эрнандо всегда относился к Атауальпе и его преемнику с большей симпатией, чем другие конкистадоры. Он освободил инку из заключения и держался с ним дружески. Манко же вел себя очень осторожно и, чтобы усыпить подозрение испанцев, указал им несколько тайников с сокровищами. Этим он не только приобрел их доверие, но и разжег жадность завоевателей. Потом инка под величайшим секретом рассказал Писарро, что неподалеку от юрода, в горной пещере, спрятана статуя его отца Уайна Капака, отлитая из чистого золота. Если ему разрешат, он доставит ее испанцам. Ослепленный жаждой наживы Эрнандо клюнул на эту приманку.

Он отправил вместе с Манко двух испанских солдат, чтобы те помогли ему принести золотую статую. Прошла неделя, а об инке не было ни слуху ни духу. Эрнандо, поняв, что он обманут, послал в погоню за беглецом своего брата Хуана с шестьюдесятью всадниками. Но инку уже нельзя было догнать. В шести лигах от города отряд встретил испанцев, сопровождавших Манко. Они рассказали, что вся страна охвачена восстанием, а сам инка готовится к походу на столицу.

Дойдя до реки Юкай, испанцы убедились, что эти сведения верны: на противоположном берегу они увидели несколько тысяч индейцев. Верхом на лошадях конкистадоры бросились в реку и переплыли ее под градом камней и стрел. Как только испанцы достигли берега, индейцы отступили, но не разбежались, на что рассчитывали завоеватели, а с невиданным мужеством бросились на всадников и окружили их со всех сторон. Загорелась ожесточенная битва. Туземцы были вооружены мечами с прочными медными клинками, огромными боевыми палицами, медными секирами и кинжалами. На них были подбитые стеганым хлопком панцири. Щиты и шлемы, обтянутые кожей, были украшены золотом и драгоценными камнями; у многих они имели форму звериной головы с раскрытой пастью.

Под натиском индейцев ряды испанцев смешались и дрогнули, но, как только первое замешательство прошло, с боевым кличем «Сант-Яго с нами!» конкистадоры бросились на перуанское войско. Индейцы десятками умирали под подковами лошадей, но сохраняя огромный численный перевес, продолжали атаковать испанский отряд.

Только к вечеру конкистадоры оттеснили противника в горы, а сами разбили лагерь в долине. Впервые завоеватели встретили в этой стране столь ожесточенное, героическое сопротивление. Победа дорого обошлась испанцам: они потеряли немало воинов и лошадей, многие были ранены. Хуан Писарро надеялся, что после тяжелых потерь индейцы не отважатся на новое нападение, но он жестоко ошибся.

На следующее утро с гор стало спускаться огромное войско. Испанцы бросились навстречу врагу, но в горном ущелье индейцы начали сбрасывать на них каменные глыбы. Всадникам пришлось отступить на равнину, где весь день продолжалось сражение, не принесшее победы ни одной из сторон. Близился вечер, и обессилевшие испанцы уже рассчитывали на отдых, но тут прибыл гонец из Куско с приказом немедленно вернуться: город осажден противником.

Еще до захода солнца всадники достигли Куско. Все окрестности были заняты индейцами. Хронист Педро Писарро оценивал их численность в двести тысяч человек. Пучки перьев, украшавшие шлемы и знамена вождей, развевались на ветру, закатное солнце золотило медные топоры и лезвия мечей.

Однако всадникам удалось прорваться в город без боя. Эрнандо был рад возвращению брата: гарнизон Куско увеличился до двухсот всадников и пехотинцев, на стороне испанцев сражалось и около тысячи индейских воинов, принадлежавших к недавно покоренным племенам, которые вместе с испанцами выступили против инки. Но по сравнению с осаждающими силы защитников города были ничтожны. В ущельях и на склонах гор всю ночь горели бесчисленные костры перуанцев.

Осада Куско, начавшаяся в первых числах февраля 1536 года, продолжалась одиннадцать месяцев. Перуанцы взялись за оружие на всей огромной территории от Кито до Чили: перебили ряд мелких испанских отрядов и осадили захватчиков в их опорных пунктах.

На следующий день перуанцы, трубя в раковины и тростниковые дудки, с дикими криками пошли на штурм. Они бросали в защитников камни и пускали стрелы, но это не причиняло почти никакого урона испанцам. Значительно большую угрозу представляли зажигательные стрелы и камни, обернутые просмоленным хлопком. Чертя за собой огненный след, они падали на соломенные и тростниковые крыши, которые сразу же вспыхивали.

По всему городу начались пожары, и к небу поднимались высокие столбы пламени и дыма. Казалось, происходит извержение вулкана – такой жар стоял в городе; люди задыхались в клубах дыма.

Испанцы разместились во дворце инки и в палатках, разбитых на главной площади. В день первого штурма крыша дворца загоралась трижды, но огонь угасал сам собой, хотя никто не тушил пожара. Это чудо приписали святой деве Марии, которую многие рьяные воители Христовы видели парящей над дворцом. Стало быть, здесь, на месте языческого жилища, должен быть воздвигнут христианский храм. Хронисты утверждали, что даже индейцы видели это чудесное явление. Явился испанцам и Сант-Яго, их покровитель на поле боя. На белом коне, с огненным мечом в руках, он носился над полчищами индейцев. На этих всемогущих защитников испанцы могли положиться, говорит Прескотт, – они всегда появлялись в нужный момент.

Огонь бушевал весь день, вместе с дворцами и храмами уничтожая бедные индейские жилища. Пожары продолжались и ночью, когда вид горящего города производил особенно жуткое впечатление. Прошло несколько дней, прежде чем пожары начали утихать. Испанцы даже не пытались бороться с огнем, это было бы напрасным делом. Полгорода превратилось в дымящееся пепелище, а из самых значительных зданий пожар пощадил только храм Солнца и обитель дев Солнца.

Время от времени испанцы переходили в контратаки, чтобы отбросить осаждавших, но развалины сгоревших домов и рухнувшие стропила загораживали улицы и сковывали действия кавалерии. Пешие воины и помогавшие завоевателям индейцы пытались расчистить завалы, но перуанцы осыпали их стрелами и камнями и сами возводили баррикады.

Иногда всадникам все-таки удавалось вырваться из полуразрушенного города, и тогда они гнали перед собой бегущих перуанцев, рубили их мечами и кололи копьями. Но индейские воины не сдавались. Снова и снова бросались они в атаку, а некоторые, спрятавшись в развалинах, нападали на всадников с тыла. Основным оружием индейцев были лук и праща, но хронисты говорят, что они применяли и лассо, с его помощью захватив в плен нескольких испанцев вместе с их лошадьми.

Испанцы не знали покоя ни днем, ни ночью. В довершение всего индейцы заняли Саксауаманскую крепость, господствовавшую над городом, и обстреливали из нее лагерь конкистадоров.

Осажденные были близки к отчаянию. Доходившие до них слухи были один мрачнее другого: вся страна восстала, многие испанцы, находившиеся в своих поместьях, перебиты, Лима, Трухильо и другие города осаждены и скоро будут захвачены врагом, все дороги и горные тропы заняты индейцами, помощи с побережья ждать не приходится.

Многие конкистадоры настаивали на том, чтобы немедленно покинуть город и с боями прорваться к океану. Лучше пасть на поле боя, чем ждать, пока индейцы выкурят их, как лисиц, загнанных охотником в нору.

Другие, напротив, категорически возражали против этого плана. Отступление покроет позором испанское войско. Лучше умереть, чем покинуть превращенный в развалины город. Да у них и нет другого выбора – путь к побережью отрезан. Главное не отчаиваться: индейцы не привыкли к затяжной войне, мятеж начнет утихать, а там, глядишь, подойдет и помощь с побережья. Осаду надо выдержать любой ценой.

Но чтобы удержаться в Куско, надо было выбить индейцев из крепости. Прежде чем приступить к этой рискованной операции, Писарро решил как следует проучить и запугать осаждавших. Незаметно расчистив проходы, осажденные тремя колоннами выступили из города и, внезапно напав на индейцев, начали жестокую резню. Но перуанцы скоро пришли в себя, бегущие возвращались и снова бросались на испанцев. Медные топоры, боевые палицы, стрелы и камни обрушивались на закованных в толедскую сталь завоевателей. Индейцы переняли у испанцев их военное искусство (Эррера рассказывает, что перуанцев обучал пленный конкистадор, которому Манко обещал за это сохранить жизнь). Некоторые даже пользовались оружием, захваченным у испанцев – мечами, шлемами, щитами, а также их лошадьми. Новый инка тоже гарцевал на боевом коне, облаченный во вражеские доспехи. Перуанцы уже не боялись лошадей, они отважно бросались коню под ноги и пытались стащить с седла всадника. И все-таки долго туземцы продержаться не смогли и вынуждены были наконец отступить.

После этой победы конкистадоры решили приступить к штурму Саксауаманской крепости, стоявшей на отвесной скале и господствовавшей над всей северной частью Куско. Более отлогие подходы к ней были укреплены валами из каменных глыб. За ними находилась сама крепость – три каменные башни, захваченные теперь индейскими воинами.

Руководство этой опасной операцией Эрнандо Писарро возложил на своего брата Хуана, по словам хрониста, отчаянного, безрассудно храброго воина. Подобраться к крепости можно было только по горным тропам. Поэтому испанцы прибегли к военной хитрости: незадолго до заката они вышли из города и направились в противоположную сторону, чтобы перуанцы подумали, будто этот отряд отправился грабить какое-нибудь селение. Под покровом ночи всадники повернули обратно и, не встретив на тропах ни одного индейца, незаметно подобрались к крепостным валам. Перуанцы, не привыкшие к ночным сражениям, не выставили никакой охраны и чувствовали себя в полной безопасности.

Испанцы успели разобрать заваленный камнями проход в первом валу и подошли уже ко второму. Только тогда индейцы заметили врагов, и весь гарнизон бросился на них. Всадники спешились и под градом камней и стрел стали расчищать второй проход. Это удалось им, и в крепости завязался яростный рукопашный бой. С башен на головы испанцев летели камни и бревна. Хуан Писарро сражался в первых рядах своих воинов, пока ему в голову не угодил камень и не поверг наземь. Тяжело раненного командира перенесли в город, где через две недели он скончался.

После ранения брата Эрнандо Писарро сам возглавил нападавших. В конце концов в руках перуанцев осталась только одна башня, защитниками которой командовал знатный инка – человек огромного роста, облаченный в испанские доспехи и вооруженный громадной боевой палицей. Этот великан своим страшным оружием отбивал все атаки и убивал тех из своих воинов, которые хотели сдаться. Эрнандо решил взять башню штурмом, но как только испанцы приставляли к ней лестницу, индейцы опрокидывали ее вместе с солдатами. Тогда нападавшие приставили лестницы сразу со всех сторон и бросились наверх. Последние защитники башни пали под ударами их мечей. Перуанского вождя Эрнандо велел взять живым, но тот, видя, что все потеряно, отбросил свою палицу и, завернувшись в плащ, бросился с башни. По словам хрониста, он умер, как древний римлянин, до последнего вздоха сражаясь за свободу своей страны и предпочтя смерть постыдному плену.

Крепость была захвачена, но проходили неделя за неделей, а помощь не приходила. Перуанцы решили взять осажденных измором. Воды в городе было достаточно – там было много ручьев, а вот запасы продовольствия кончались. Испанцы рылись в сгоревших складах, разыскивая зерно, совершали вылазки в окрестные селения, сопровождавшиеся яростными стычками. Ряды испанцев понемногу таяли. Они были отрезаны от всего мира и уже теряли надежду когда-нибудь выбраться отсюда.

Вся страна была охвачена восстанием: перуанцы перебили несколько сот испанцев и даже осадили Лиму. Франсиско Писарро очень беспокоился за судьбу гарнизона Куско, и он выслал на помощь ему, один за другим, четыре отряда – в общей сложности, четыреста всадников и пехотинцев. Но ни одному из этих отрядов не удалось добраться до Куско. В узких горных ущельях на конкистадоров нападали индейцы и уничтожали всех до последнего человека.

Узнав об этом разгроме и угрожающем положении во всей стране, Франсиско Писарро не на шутку встревожился. Начались разговоры, что в порту достаточно кораблей и, пока не поздно, надо бежать в Панаму. Но Писарро расстроил замыслы малодушных, отправив на этих кораблях гонцов в Панаму, Никарагуа и Мексику с известием о тяжелом положении в Перу. Апеллируя к чести и совести испанцев, он просил срочно прислать помощь, иначе будет потеряна такая огромная и богатая страна, как Перу, Аналогичное послание было отправлено и дону Педро де Альварадо в Гватемалу, хотя всего несколько месяцев назад от него с трудом избавились, уплатив богатый выкуп.

Наступил август, а перуанцы все еще осаждали Куско. Они твердо решили взять гарнизон измором. Однако и у индейцев запасы продовольствия подходили к концу – осада затянулась, а снабжать такую огромную армию было нелегко, так как испанцы опустошили продовольственные склады инки. К тому же подошло время сева. Поэтому инка распустил большую часть своего войска, чтобы люди могли засеять поля и снова вернуться к осажденному городу. Сам он с большим отрядом разбил лагерь в Тамбо, к югу от Юкайской долины, а в окрестностях Куско оставил отряды, которые должны были следить за противником и блокировать дороги.

Испанцы, заметив, что число осаждающих уменьшилось, стали все чаще предпринимать вылазки, чтобы добыть провизию. Однажды им удалось пригнать в Куско около двух тысяч лам. Теперь голод уже не угрожал, осажденным.

Однако набеги всегда сопровождались яростными схватками между небольшими отрядами, а порой и поединками: некоторые перуанские воины, вооруженные боевым топором, пращой и лассо, не боялись вступать в единоборство с закованными в броню всадниками.

Эрнандо Писарро решил не ограничиваться мелкими стычками, а нанести решительный удар – застигнуть инку врасплох, захватить его в плен и тем самым положить конец войне. К лагерю Манко кружными путями подкралось восемьдесят всадников и небольшой отряд пехоты под командованием самого Эрнандо. На рассвете, переправившись через реку Юкай, испанцы стали скрытно подбираться к перуанскому лагерю, надеясь напасть на противника врасплох. Но за ними уже следили тысячи глаз, и, когда конкистадоры приблизились на расстояние полета стрелы, перед ними возникли тысячи темных фигур, а инка, верхом на коне, из крепости руководил действиями своих войск. Небо затмилось камнями, дротиками и стрелами, обрушившимися на испанцев, а горное эхо далеко разнесло воинственный клич индейцев. В первую минуту ряды испанцев дрогнули, однако быстро пришли в себя и дважды пытались перейти в атаку, но в конце концов были вынуждены отступить. Замешательство еще более возросло, когда они увидели, что низина у них в тылу затоплена – перуанцы открыли шлюзы.

Конкистадорам пришлось спешно отступить, и войска инки преследовали их до обгоревших развалин Куско. Но это была последняя большая победа Манко.

К городу приближались закаленные во время Великого Южного похода «чилийцы» Альмагро численностью около пятисот человек. Альмагро, ранее весьма дружественно относившийся к Манко, послал к нему гонцов, приглашая инку встретиться в Юкайской долине. Он надеялся заключить с мятежниками союз против братьев Писарро.

Альмагро предложил перуанцам снять осаду с Куско и позволить ему самому расправиться со злейшим врагом Эрнандо Писарро. После этого все требования Манко будут удовлетворены и перуанцы станут жить с испанцами как родные братья.

Манко сделал вид, что соглашается на это предложение, но в действительности, не доверяя белым дьяволам, надеялся использовать распри между чужеземцами, чтобы одержать окончательную победу.

Защитники Куско, увидев приближающихся к городу вооруженных белых людей, не знали, радоваться им или готовиться к бою. Но вскоре они были оповещены о возвращении Альмагро из Чили и о его притязаниях на Куско. Эрнандо Писарро решил ни за что не отдавать города сопернику, хотя тот и был намного сильнее.

Манко, опасаясь, как бы Альмагро не объединился с осажденными, внезапно напал на него с пятнадцатитысячной армией. Вспыхнуло ожесточенное сражение, продолжавшееся не больше часа. После кровавой резни «чилийцы» отбили нападение перуанцев, и Манко отступил в горы, потеряв всякую надежду овладеть Куско. На этом, собственно говоря, и кончилась война перуанцев с испанцами. Но зато назревала новая война – между самими завоевателями.

Ни один из них не хотел удовольствоваться захваченным, каждый главарь стремился к золоту, власти, почету, к звучным титулам, к господству над всей страной, а остальных считал своими злейшими соперниками, которых любой ценой надо убрать с дороги. Даже своего повелителя – короля Испании и императора Священной Римской империи – они считали соперником, с которым приходится делиться добычей, и втайне надеялись избавиться от его господства. Долго назревала жестокая вражда между братьями Писарро и Альмагро, накапливались взаимные оскорбления и обиды. Достаточно было одной искры, чтобы вспыхнуло пламя междоусобной войны.