Текст книги "Каравеллы выходят в океан"

Автор книги: Артур Лиелайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Дождавшись попутного ветра, испанцы 4 января подняли якорь и двинулись на восток вдоль северного побережья Эепаньолы.

На третий день один из матросов заметил с вершины мачты «Пинту». Вскоре она подошла к «Нинье», и капитан, явившись к Колумбу, начал оправдываться, заверяя его, что отдалился не по своей воле.

Адмирал принял объяснение с благосклонной улыбкой, но в дневнике записал, что старший Пинсон проявлял в отношении к нему гордыню и бесстыдство, и что он, Колумб, вынужден был скрывать свои чувства, чтоб не дать сатане помешать благополучному завершению экспедиции.

Колумб подозревал Пинсона в том, что он наменял у туземцев много золота и присвоил его себе, а часть роздал своим матросам. Кроме того, адмирал обвинял капитана в пленении четырех индейцев с Эспаньолы. Колумб приказал немедленно одеть их и отпустить на свободу, ибо, как он писал в дневнике, на этом острове все мужчины и женщины принадлежат их высочествам.

Колумб, по его собственному признанию, намеревался пройти вдоль всего берега Эспаньолы, но не смог осуществить намеченного: люди, которых он назначил капитанами, и другие, следовавшие примеру Пинсонов, невзирая на честь, оказанную им адмиралом, были обуреваемы гордыней и жадностью и считали, что все должно принадлежать им одним. Они не подчинялись распоряжениям адмирала и говорили о нем неподобающее и недостойное.

И все это, жаловался адмирал, он должен был терпеть не говоря ни слова, чтобы благополучно завершить свое плавание. Он вынужден был скрывать свои чувства, потому что имел дело с людьми распущенными.

Мартин Пинсон, в свою очередь, сомневался в том, что открытый испанцами остров – Сипанго: золота здесь было мало, о богатых городах – ни слуху ни духу, лишь толпы голых туземцев бродят вокруг. К тому же капитан утверждал, что ни один испанец в форте Навидад не останется в живых, ни один не дождется прибытия кораблей из Испании и оружие и продовольствие оставлены там напрасно. Пинсон требовал также, чтобы каравеллы немедленно отправились на родину: оба корабля обветшали, их обшивка изъедена червями, и вода просачивается в трюмы. Матросам все время приходилось конопатить щели и откачивать воду.

Колумб отмечал, что команды могут уповать лишь на господа бога.

Однако он все еще не хотел покидать Эспаньолу; к тому же его прельщали рассказы индейцев и о других богатых землях – островах Кариб[28]28
  Пуэрто-Рико, или Гваделупа.


[Закрыть], Матинино[29]29
  Мартиника.


[Закрыть], населенном женщинами-амазонками, и Ямайи[30]30
  Ямайка.


[Закрыть]. Поэтому, несмотря на ропот команды, адмирал еще несколько дней шел вдоль берегов Эспаньолы. Испанцы открыли здесь реку, песок которой, как им показалось, содержал много золотых зерен. Однако это было не золото, а пирит. Но Колумб, обрадованный находкой, назвал реку Рио-дель-Оро[31]31
  Золотая река.


[Закрыть].

Недалеко от этой реки адмирал увидел в море трех сирен, высунувшихся из воды; но они, по его словам, были не так красивы, как о них говорят, и их лица были больше похожи на мужские.

Эта запись Колумба не вызывает удивления: о женщинах с рыбьими хвостами – сиренах и русалках – рассказывали и древние греки, и северные народы, и даже через сто лет после Колумба о них всерьез писал английский мореплаватель и путешественник Генри Гудсон.

Очевидно, «сирены», которых увидел Колумб, были ламантинами – морскими коровами, которые в те времена в больших количествах водились у берегов Антильского архипелага.

Моряки видели также огромных черепах величиной со щит, выползавших из моря откладывать в прибрежном песке яйца.

13 января матросы, сошедшие на берег, встретили длинноволосых, воинственно настроенных индейцев, вооруженных луками и дубинками из тяжелого, твердого, как железо, дерева. Туземцы пытались напасть на белых пришельцев, и испанцы пустили в ход свои шпаги и арбалеты. Оставив двоих раненых, индейцы обратились в бегство. То была первая вооруженная стычка белых с краснокожими. Адмирал заметил по поводу этого столкновения, что с одной стороны это его печалит, а с другой – радует: теперь туземцы будут бояться христиан и не станут на них нападать. Он добавил также, что не плохо бы захватить несколько таких воинственных индейцев в плен. Дня через два испанцы задержали четырех пришедших на корабль юношей, чтобы увезти их с собой в Кастилию.

Ропот и протесты матросов заставили, наконец, адмирала покинуть берега Эспаньолы.

Возвращение и триумф

Домой с попутным ветром. – На краю гибели. – Невзгоды у Азорских островов. – Во власти бурь вплоть до берегов Португалии. – Визит к Жуану II. – Возвращение в Палос. – Волнующее послание. – Триумф в Барселоне. – В лучах славы. – Тордесильясское соглашение от 7 июля 1494 года – первый «раздел мира».

16 января 1493 года Эспаньола скрылась, наконец, за горизонтом. Колумб взял курс не на северо-восток, а прямо на север, считая, что там ветер будет попутным.

Неизвестно, имел ли он действительно какие-то данные об океанских ветрах, или же руководствовался чутьем и гениальной догадкой, но курс оказался удачным: вскоре каравеллы вышли из пояса северо-восточных пассатов, которые помешали бы им вернуться домой, и попали в район попутных западных ветров.

Итак, вторично пройдя таинственные морские луга, каравеллы при попутном ветре неделю за неделей шли по спокойному океану на восток. Испанцы надеялись вскоре увидеть родные берега.

Лишь одному Колумбу было известно, как далеко еще до Испании. По его словам, он и на обратном пути умышленно неточно указывал пройденный путь, чтобы ввести в заблуждение моряков, отмечающих курс на карте, и остаться хозяином дороги в Индию. Он хотел, чтобы никто не знал верного пути и чтобы никто не был уверен, что избранный маршрут приведет его в Индию.

12 февраля поднялась страшная буря, продолжавшаяся очень долго. Матросы убрали почти все паруса, чтобы яростные порывы ветра не опрокинули корабли. На «Пинте» треснула бизань-мачта, и буря грозила совсем свалить ее.

По поводу этой мачты Колумб в своем дневнике сурово упрекнул капитана судна Мартина Алонсо Пинсона: если бы капитан «Пинты» потратил на поиски надежной мачты в Индии, где было так много пригодного леса, столько же труда, сколько израсходовал, покинув адмирала в надежде наполнить свой корабль золотом, то он, несомненно, смог бы поставить на каравелле крепкую мачту.

Но и сам Колумб был не безгрешен: он не позаботился о балласте для «Ниньи», груз которой значительно уменьшился, так как запасы провианта, воды и вина подходили к концу. Легкое суденышко поднялось высоко над водой, и в бурю любой порыв ветра мог его опрокинуть.

Четыре дня мореплаватели боролись за свою жизнь. Ни на миг не отходили они от насосов. Каравелла скрипела и трещала под ударами волн. Рулевой напрягал все силы, чтобы горы воды не обрушивались на борт корабля – гибель была бы неминуема.

В ночь с 13 на 14 февраля каравеллы потеряли друг друга из виду и больше не встретились до самого возвращения в Испанию. Команду «Ниньи» после исчезновения «Пинты» охватило отчаяние. Закаленные моряки, казалось, потеряли всякую надежду на спасение и пытались горячими молитвами успокоить яростную стихию.

Адмирал в отчаянии приказал бросить жребий, чтобы выбрать человека, который, если им удастся спастись, будет обязан по возвращении в Кастилию совершить паломничество в храм святой Марии Гваделупской и в знак благодарности поставить перед ее образом восковую свечу весом в пять фунтов. Он отсчитал столько горошин, сколько людей было на корабле, и на одной из них ножом вырезал крест, затем высыпал горошины в колпак. Колумб тянул первым и вынул помеченную горошину. Потом бросили жребий, кому совершить паломничество в другие монастыри. Один жребий пал на матроса, другой – снова на Колумба. Теперь он вздохнул с облегчением – в душе затеплилась надежда, что бог избрал его своим орудием и не даст погибнуть в безбрежном океане.

Затем Колумб и его люди дали торжественный обет по прибытии на землю босиком в одних рубахах направиться крестным ходом в ближайшую церковь и исповедаться в грехах. Помимо общего обета, каждый из них принял на себя еще и свой личный обет.

Океан продолжал неистово бушевать. Через палубу между носовой и кормовой надстройками с диким ревом перекатывались валы. Они смыли очаг в океан. Моряки вынуждены были питаться сухарями и сыром, запивая их глотком вина, чтобы совсем не обессилеть.

Колумбу не давала покоя мысль о том, что он может погибнуть и тогда никто не узнает о его великих открытиях и все его труды пропадут даром.

При свете тусклого фонаря он изложил на листе пергамента все самое важное, что увидел в заокеанских странах и, обернув пергамент провощенной тканью, запечатал его. К этому посланию, адресованному Изабелле и Фернандо, Колумб приложил записку, в которой обещал тысячу дукатов человеку, который доставит сверток по назначению, не вскрывая его. Так Колумб пытался уберечь от чужих глаз свою великую тайну. Затем он покрыл пакет воском, положил его в бочонок и бросил в океан. Но тут же он решил, что поторопился, и приготовил второй такой же бочонок с посланием, поставив его непривязанным на корму, чтобы он всплыл в момент крушения судна.

Однако старания адмирала оказались напрасными – бочонок с его посланием так никогда и не был обнаружен, но в руки доверчивых коллекционеров и по сей день попадают подделки якобы извлеченного из океана подлинного судового журнала Колумба.

15 февраля буря поутихла, и измученные мореплаватели увидели при свете восходящего солнца землю на горизонте. Их обуяла радость появилась надежда на спасение. Колумб безошибочно определил, что это – один из островов Азорского архипелага, владение Португалии. Но ветер переменился, и лишь на третий день «Нинья» снова подошла к острову, хотя католические короли строго-настрого наказали Колумбу, во избежание конфликта, не заходить ни в один португальский порт и не посещать португальских колоний.

17 февраля, после захода солнца, испанцы попытались стать на якорь, но волны оборвали цепь, отнесли судно в море и «Нинье» пришлось всю ночь лавировать поблизости от берега. Наутро Колумб отправил на берег шлюпку, и мореходы узнали, что адмирал не ошибся и корабль действительно находится у Санта-Марии – одного из островов Азорского архипелага. Жители острова указали морякам гавань, куда могла бы зайти каравелла. Они говорили, что никогда еще не видели такой сильной бури, и удивлялись, как испанцы спаслись от гибели.

Выполняя обет, данный в страшные минуты, половина команды в одеждах паломников сошла на берег и направилась к ближайшей церкви. Но Колумб тщетно дожидался их возвращения: губернатор острова, заподозрив испанцев в незаконном посещении Западной Африки, приказал их задержать.

Колумб почувствовал неладное. Он велел поднять паруса и повел свой корабль вдоль берега по направлению к церкви. Вскоре он заметил на берегу всадников. Они спешились, сели в лодки и с оружием в руках поплыли к «Нинье».

Среди португальцев был и губернатор острова. Колумб хотел любезным обращением завлечь его на корабль, чтобы взять в плен как заложника, а губернатор, в свою очередь, старался заманить Колумба на берег. Адмирал заявил губернатору, что тот не имеет права задерживать его людей на берегу; ведь оба соседних государства живут в мире и португальцы повсюду пользуются гостеприимством испанцев. Он показал королевские указы, которыми ему были присвоены титулы адмирала моря-океана и вице-короля.

На это губернатор ответил, что здесь никто не боится кастильских королей и потребовал, чтобы испанцы ввели свой корабль в гавань и сдались в плен.

Тогда Колумб погрозился обстрелять город из пушек и захватить заложников. Он снялся с якоря и стал лавировать между островами. У него возникли опасения, что за время его отсутствия между Испанией и Португалией началась война. Но тут губернатор, убедившись, что испанцы не посещали берегов Африки, отпустил пленников и снабдил корабль свежим провиантом.

Освобожденные моряки рассказали адмиралу, что, если бы португальцам удалось его захватить, они бы уже ни за что не выпустили его: так поступить велел губернатору португальский король.

24 февраля Колумб покинул Азорские острова и взял курс на Испанию. По дороге «Нинью» опять застала жестокая буря. Резкие, внезапные порывы ветра изорвали паруса, и корабль оказался в большой опасности. Команда снова бросила жребий, кому по возвращении надо будет совершить в одной рубахе паломничество в монастырь близь Палоса, и жребий пал на самого Колумба. Все дали торжественный обет провести первый субботний день в Кастилии в строгом посте – на хлебе и воде.

«Затем, – сказано в дневнике, – шли с голыми мачтами при сильной буре и волнах, готовых с обеих сторон поглотить корабль… Все думали, что ждет их гибель в волнах… Ветер же, казалось, поднимал каравеллу в воздух. Вода взметалась к небу, молнии сверкали со всех сторон».

Буря гнала корабль на скалы у берегов Португалии и, так как в ночной тьме нельзя было разглядеть ни одной бухты, Колумб приказал поднять малый нижний парус и, смело маневрируя, сумел вывести каравеллу в открытое море.

4 марта при первых лучах солнца Колумб увидел знакомый берег и вошел в устье реки Тежу[32]32
  Тахо.


[Закрыть], надеясь в Лиссабоне починить судно. Местные моряки рассказали ему, что никогда еще в зимнюю пору не бывало здесь таких бурь и что погибло двадцать пять кораблей, шедших из Фландрии.

Посещение Португалии не сулило испанцам ничего хорошего: ведь король Жуан II дважды отверг предложение Колумба послать экспедицию за океан. Государь мог из мести задержать корабль или приказать своим людям расправиться с мореплавателями. Все же Колумб не мог удержаться от искушения рассказать этому жестокому правителю об открытых им чудесных странах.

Едва испанцы стали на якорь во внешней гавани Лиссабона, как к «Нинье» подошла лодка. Приплывшие на ней капитан стоявшего рядом военного корабля и старший офицер Бартоломеу Диаш, недавно вернувшийся с мыса Доброй Надежды, потребовали от Колумба отчета о маршруте каравеллы. Колумб отказался выполнить это требование и предъявил письма королей Испании. Вскоре раздались звуки барабанов, литавр и труб: это португальские моряки явились на «Нинью» с визитом вежливости. Корабль Колумба вызвал всеобщий интерес. «Нинью» в течение нескольких дней окружало множество португальских лодок. Любопытные поднимались на борт и расспрашивали матросов.

Между тем, Колумб отослал королю Жуану II письмо с просьбой разрешить ему зайти в Лиссабон: он, дескать, опасается, что в безлюдном месте ему причинят вред разбойники, которые могут подумать, что на корабле есть много золота, и желал, чтобы король знал, что он пришел не из Гвинеи, а из Индии.

Король проявил свою милость и приказал безвозмездно обеспечить испанцев всем необходимым, а также пригласил Колумба ко двору. Адмирал принял это приглашение. Король Португалии, затаив в сердце досаду, приветливо выслушал Колумба, но высказал опасение, что открытые адмиралом земли находятся в районах, закрепленных папой римским за Португалией. Придворные советовали королю задержать Колумба или затеять ссору и разделаться с ним. Но король отверг эти предложения.

15 марта каравелла Колумба «Нинья», отсутствовавшая семь месяцев и двенадцать дней, вошла в Палосскую гавань. Жители Палоса восторженно приветствовали мореплавателей, гибель которых они давно уже оплакивали. Радость их возросла еще больше, когда через несколько часов в порт вошла «Пинта». Эта каравелла наперекор бурям достигла северной провинции Испании – Галисии и ни разу не сбилась с курса, не вошла ни в один из португальских портов.

Мартин Алонсо Пинсон отправил из Галисии письмо в резиденцию короля – Барселону, уведомляя его о своем возвращении, и просил разрешения прибыть ко двору, чтобы доложить государю о результатах плавания. Фернандо и Изабелла отклонили эту просьбу и приказали «Пинте» отправиться в Палос и там ожидать прибытия адмирала.

Неизвестно, хотел ли Мартин Пинсон опередить Колумба и присвоить себе честь и славу первооткрывателя новых земель, или он считал, что во время ужасной бури второй корабль погиб и напрасно ожидать его возвращения.

Мартин Пинсон был гораздо старше Колумба, и трудности путешествия сломили этого закаленного человека. Дни и ночи без сна и почти без пищи простаивал он у штурвала и вернулся в Палос тяжелобольным. Матросы на руках перенесли своего капитана на берег. Вскоре этот замечательный моряк скончался.

Винсенте Яньес Пинсон и близкие друзья этой семьи остались в Палосе, а Колумб, чья слава затмила теперь славу всех знаменитых мореплавателей, отправился в сопровождении части экипажа и индейцев в Севилью, откуда началось его триумфальное шествие в Барселону.

Еще из Лиссабона адмирал сообщил испанскому двору о своем возвращении. Он послал своему другу и покровителю Сантанхелю и королевскому казначею Санчесу письмо с первыми сильно приукрашенными сведениями об открытых им землях, их природе и богатствах. Особенно многообещающими были его рассказы о золоте и пряностях. Он не скупился на опрометчивые посулы, которые потом не смог осуществить.

«Эспаньола – чудо, – писал Колумб, – тут цепи горные и кручи, и долины, и земли тучные, пригодные для обработки и засева, для разведения скота любого рода, для городских и сельских построек.

Морские гавани здесь такие, что, не видя их, нельзя и поверить, что подобные могут существовать, равным образом, как и реки – многочисленные и щирокие, с вкусной водой, причем большая часть этих рек несет золото.

Деревья, плоды и травы отличаются от тех, что имеются на острове Хуана. На этом острове много пряностей, а также залежи золота и других металлов».

В своем письме адмирал рассказал также об индейцах, описал выгоды меновой торговли на берегах островов, радушие и доверчивость островитян. Но тут же Колумб дал волю своей фантазии и сообщил об амазонках, будто бы населяющих остров Матинино, на котором нет ни одного мужчины. Амазонки, по его словам, не выполняют никаких женских работ, зато имеют луки и стрелы и прикрывают свое тело в бою бронзовыми щитами. В средние века ходило немало легенд об амазонках, о них писали даже в книгах. Еще в XVI веке испанцы продолжали искать такую страну в Южной Америке, в бассейне огромной реки, которую потому и назвали Амазонкой.

«На другом острове, – писал далее Колумб, – который, как меня уверяли, еще больше Эспаньолы, живут безволосые люди. На острове том золота без счета…».

«Таким образом, из одного лишь того, что было выполнено во время этого столь недолгого путешествия, их высочества могут убедиться, что я дам им столько золота, сколько им нужно, если их высочества окажут мне самую малую помощь; кроме того, пряностей и хлопка – сколько соизволят их высочества повелеть, равно как и благовонную смолу, сколько они прикажут отправить… Я дам также алоэ и рабов, сколько будет угодно и сколько мне повелят отправить, и будут эти рабы из числа язычников.

Я уверен также, что нашел ревень, корицу и тысячи других ценных предметов, которые будут открыты оставленными мною там людьми…».

Весть о сказочно богатых землях с быстротой молнии облетела Испанию. Это краткое письмо вызвало невиданный эффект во всей Южной Европе и пробудило огромный интерес к заморским экспедициям. С 1493 по 1500 год оно издавалось десятки раз на каталонском, латинском, французском и немецком языках.

Ответ католических королей на свое послание Колумб получил уже в Севилье. Королевская чета, прельщенная золотом, величала его адмиралом моря-океана, вице-королем и губернатором открытых в Индии островов и приказывала ему немедленно начать подготовку к новой экспедиции.

Что же привез с собою адмирал из заморских стран, о чем мог он доложить государям?

Золотые слитки, пестрых попугаев, удивительных рыб, чучела невиданных животных, семена, плоды и коренья чужеземных растений, хлопок, туземное оружие и полдюжины индейцев – немногих, оставшихся в живых после тяжелого морского пути. Все это, несомненно, возбуждало любопытство. Люди толпами валили поглазеть на заморские чудеса, и молва о сокровищах Индии из уст в уста разносилась по всей стране.

Правда, Колумб вместе с золотом привез из-за океана и настоящие сокровища, гораздо более полезные, чем желтый металл – кукурузу и картофель, но вначале никто не обратил на них внимания и не сумел по достоинству оценить их. Говорят, будто скромный мешочек с кукурузными зернами долго валялся на портовом складе вместе с другими привезенными из-за моря вещами. Но прошло время, и молва об этом чудесном растении пронеслась по всей стране. Моряки рассказывали, что этот индейский хлеб стоит на поле стеной и дает огромный урожай, что из кукурузы пекут лепешки, варят кашу и похлебку, готовят различные яства и даже делают напитки.

Слухи эти побудили испанских крестьян посеять чудесные зерна, и так через несколько лет кукуруза распространилась по Испании, а оттуда перекочевала в Италию, Грецию, Турцию, Болгарию и Венгрию.

Картофель не так быстро завоевал признание европейцев. О привезенных Колумбом клубнях забыли и лишь в 1536 году уже другие испанские завоеватели принесли из Южной Америки весть о вкусных мучнистых клубнях.

Какие же еще культурные и лекарственные растения (помимо картофеля, кукурузы и ранее упомянутого табака) пришли из Америки и распространились впоследствии по всему миру? Помидоры, подсолнух, тыква, различные сорта бобов, ваниль, земляной орех, дерево какао, каучуконос гевея, красное дерево – его древесина очень ценится как материал для изготовления мебели; цинхона, из которой добывают средство против малярии – хинин; кусты кока – из них получают кокаин; ананасы и многие декоративные растения: георгины, бегонии, фуксии, опунции, кальцеолярии, орхидеи. Привезли и домашнюю птицу – индюка.

Америка же, в свою очередь, унаследовала от Европы все сорта хлебных злаков, распространенных по Старому Свету: пшеницу, рожь, ячмень, овес, горох, рис, а также домашних животных – лошадь, корову, овцу, козу, свинью, осла. В Америку отправились также сахарный тростник, виноград, цитрусовые, кофе, которое обрело там свою подлинную родину, кокосовая пальма и другие тропические и субтропические растения.

Но тогда никто еще не мог предположить, какой грандиозный обмен состоится между двумя частями света. Золото! Вот что казалось самой драгоценной из заморских находок Колумба.

В середине апреля адмирал отправился в столицу Каталонии Барселону на прием к королю. В те времена в Испании из-за плохих дорог не пользовались каретами. Поэтому адмирал нанял много лошадей и мулов. Впереди процессии ехали верхом вооруженные матросы, прокладывая путь сквозь толпы народа.

За ними следовали экзотические обитатели заморских стран – индейцы с ярко раскрашенными лицами и телами, в живописных головных уборах из перьев, с пестрыми повязками на бедрах и цветными накидками на плечах. В их носы и уши были продеты золотые кольца, на шеях сверкали золотые цепи и подвески, на руках – роскошные браслеты. Некоторые матросы несли копья и весла, украшенные орнаментами островитян, у других сидели на плечах зеленые, желтые и красные попугаи, чьи резкие крики слышались даже сквозь громкие ликующие возгласы восхищенной толпы.

Перед Колумбом в корзинах несли чужеземные растения и ветви деревьев, которые Колумб принимал за пряности, чучела птиц, зверей, рыб, огромные раковины и камни, переливающиеся всеми цветами радуги. Четырнадцать мулов под строгой охраной везли тяжелые сундуки. Можно было подумать, что в них скрываются несметные богатства.

Сам Колумб, облаченный в сверкающие доспехи, ехал верхом на белом коне в сопровождении своих сыновей и блестящей свиты рыцарей. Балконы и крыши домов, улицы и площади были запружены народом.

Лишь только в столицу прискакали гонцы с известием о приближении процессии, знатные гранды, придворные, богатые купцы выехали навстречу, В церквах зазвонили колокола. С балконов свешивались роскошные ковры, в окнах развевались флаги и яркие платки, играла музыка, звучали восторженные крики.

Фернандо и Изабелла, принц Хуан и весь цвет испанской знати Кастилии и Арагона встретили адмирала стоя. Колумб преклонил перед королями колено и облобызал им руки. Ему разрешили сесть рядом со всемогущими государями. Такая честь оказывалась немногим.

Седой, загоревший под тропическим солнцем адмирал и вице-королъ Индии торжествующе смотрел на всю эту блистательную знать – герцогов, архиепископов, рыцарей, на роскошных дам, которые стояли вокруг, сгорая от нетерпения услышать рассказ о заморских странах.

Как завороженные, внимали они громкому голосу Колумба, повествовавшего о своем чудесном путешествии, о несметных богатствах далеких азиатских стран – государства великого хана и острова Сипанго, названного им Эспаньолой, о золоте и пряностях, которыми можно будет нагрузить целые корабли. Великий мореплаватель с умилением говорил о простодушных островитянах, готовых перейти в христианскую веру.

По знаку адмирала появились индейцы, матросы внесли корзины, и Колумб стал вынимать из них различные растения и плоды: бататы – сладкий картофель, коренья маниока, индейский хлеб – кукурузу, бобы, хлопок, благовонные смолы, алоэ, тыкву, бананы. Показал он и чучела диковинных животных – американской собаки, кролика, ящериц, различных рыб и птиц. Но главным было золото. Колумб рассыпал перед изумленными зрителями золотой песок, разложил слитки, обручи, браслеты, маски, серьги, ожерелья. Сам король и королева подержали в руках тяжелые золотые изделия.

Да, это был триумф!

В этот час Колумб мог получить все, что бы он ни пожелал – блестящие титулы, замки, награды, пожизненную пенсию, мог остаться в Испании и возложить на других заботу о колонизации открытых им земель. Но он был в самом расцвете сил, энергия его была огромна и он хотел лично наблюдать, как будут заселяться эти земли, хотел сам искать за океаном новые острова, о которых ему рассказывали индейцы. Поэтому Колумб без Промедления начал готовиться к новой экспедиции.

Изабелла и Фернандо благоволили к адмиралу, осыпали его милостями. Они произвели его братьев и сына Диего в дворянство. Колумбу было разрешено ездить верхом рядом с королем. За королевским столом ему оказывались такие же почести, как самым знатным грандам, несмотря на то, что был он когда-то безвестным чужестранцем без роду и племени. Ему пожаловали дворянский герб с геральдическими знаками: по белому фону золотом был изображен дворец кастильского короля, на синем фоне лев Леона, золотые острова среди морских волн и пять золотых якорей – знак адмирала. Герб был украшен девизом: «Новый Свет для Кастилии и Леона дал Колумб».

Герб вице-короля Индии и адмирала моря-океана Колумба.

Знатнейшие гранды умоляли его взять их с собой в новую экспедицию, народ встречал адмирала овациями и чествовал как героя.

Будущее казалось Колумбу блестящим: оно сулило славу, честь и богатство и не было омрачено еще ни единым облачком неудач…

Он выполнит божественную миссию, прольет свет веры христовой на богатые страны Востока, и миллионы язычников, благодаря ему, обретут вечное блаженство.

Колумб дал торжественный обет – на доходы, которые он получит от колонии, нанять и вооружить пятьдесят тысяч пеших и четыре тысячи конных воинов и отправить их в крестовый поход в Палестину для освобождения гроба господня.

Фернандо и Изабелла тоже усматривали в великих открытиях милость провидения, которой они удостоились за изгнание с Пиренейского полуострова неверных – мавров и евреев. Поэтому главной целью новой экспедиции объявлялось распространение веры христовой в заокеанских странах. И Колумб охотно взял на себя миссию апостола.

Однако немало было и завистников и недоброжелателей. До нас дошел рассказ, правда, не слишком достоверный, о знаменитом колумбовом яйце. Во время торжественного обеда, устроенного в честь адмирала, один из придворных после многочисленных тостов заявил, что если бы господь бог не избрал своим орудием Колумба, то в Испании – стране закаленных мореходов, нашелся бы и другой человек, способный совершить такой же подвиг.

Колумб вместо ответа взял с блюда яйцо, положил его на стол и предложил знатным грандам поставить его вертикально, не прибегая к помощи соли, хлеба или каких-нибудь других предметов.

Яйцо переходило из рук в руки, но никому не удавалось заставить его стоять на гладком столе. Тогда Колумб легонько стукнул яйцом о стол и отвел руку – яйцо стояло!

– Так это же совсем просто! – воскликнул один вельможа, но тут же смущенно замолчал, и все гости поняли, что когда дело сделано, оно кажется простым и потому надо по достоинству оценить того, кто совершил его первым.

На самом деле этот рассказ более раннего происхождения. В начале XV века в эпоху Ренессанса известный архитектор Брунеллески с помощью такого трюка убедил своих противников в том, что его проект эллиптического купола Флорентийского собора осуществим.

Вскоре после торжественного приема состоялось крещение индейцев. Их крестными стали испанские монархи и принц Хуан. Индейцев нарекли христианскими именами. Почти все они возвратились на родину в качестве переводчиков.

Весть об открытии Колумбом морского пути в Индию встревожила португальцев. Им казалось, что испанцы попали в те земли, которые были предоставлены Португалии римскими папами еще в середине XV века.

Права Португалии на эти земли признавала и Испания. Теперь между обеими морскими державами возник спор, который можно было разрешить либо при помощи вооруженных сил, либо мирным путем при посредничестве главы католической церкви папы римского. В те времена папы за приличную мзду или пожертвование в пользу церкви щедро раздавали епархии, троны, провинции, части света и даже право на вечную жизнь и отпущение грехов.

На папском престоле восседал тогда Александр VI Борджиа, испанец по происхождению, занявший этот высокий пост не без помощи Фернандо и Изабеллы. По свидетельствам современников это был настоящий дьявол в человеческом обличье, убийца и развратник.

Через два месяца после возвращения Колумба – 3 мая 1493 года – он издал буллу, в которой предоставлял Испании все права на вновь открытые на Западе земли, если только они не принадлежат уже какому-либо христианскому государю, то есть такие же права, какие были предоставлены Португалии на Востоке. На следующий день папа новой буллой попытался точнее определить права испанских государей. Он даровал им на вечные времена «все острова и материки, найденные, и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты к западу и к югу от линии, проведенной и установленной от арктического полюса, то есть севера – до антарктического полюса, то есть юга, невзирая на то, имеются ли в виду уже найденные материки и острова или те, что будут найдены по направлению к Индии, или по направлению к иной какой-либо стороне; названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого Мыса».