Текст книги "Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)"

Автор книги: Артур Конан Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 5
Трагедия в Пондичерри-Лодж

Было уже почти одиннадцать вечера, когда начался последнее действие нашего ночного приключения. Позади нас остался сырой туман громадного города. Здесь же было сухо и тепло. С запада дул приятный ветерок, большие облака медленно проплывали по темному небу, то заслоняя собой, то открывая нашему взору яркий полумесяц. Окружающая нас местность хорошо просматривалась, но, тем не менее, Тадеуш Шолто, прихватив фонарь, повел нас к дому.

Пондичерри-лодж стоял чуть поодаль. Он был окружен очень высокой и широкой каменной стеной, на которой сверху было насыпано битое стекло. Войти в дом можно было только через единственную металлическую дверь, тяжелую и массивную. Подойдя к ней, наш провожатый настойчиво, словно почтальон, забарабанил по ней.

– Кто там? – послышался хриплый голос.

– Это я, Макмердо, пора бы уже тебе запомнить мой стук, – ответил Шолто.

Раздался грохот отодвигаемого засова, клацанье и звон ключей. Вскоре дверь отошла в сторону, и мы увидели пред собой невысокого, широкоплечего человека с фонарем в руке. Он внимательно рассмотрел нас недоверчивыми, немигающими глазами.

– Это вы, мистер Тадеуш. А это что за люди? Вы знаете, у меня приказ не пускать никого посторонних.

– Как это – не пускать?! Ты удивляешь меня, Макмердо! Разве мой брат не сказал тебе, что я приеду не один?

– Нет, не сказал. Да он сегодня из комнаты целый день не выходил. Так что, думайте, как вам угодно, но правил я нарушить не могу.

Мы были удивлены неожиданно возникшим препятствием. Тадеуш Шолто недовольно смотрел на привратника.

– Ну как же ты можешь так говорить, Макмердо? Ведь ты же ставишь меня в довольно неловкое положение, – беспомощно лепетал он. – Или тебе не достаточно моих гарантий? Вот посмотри, здесь стоит молодая леди, а ты заставляешь нас ждать. Что ж, по-твоему, мы должны торчать здесь?

– Очень сожалею, мистер Тадеуш, – ответил неумолимый привратник. – Пусть эти люди и ваши друзья, но для моего хозяина они – незнакомцы. А платит мне он, за то, чтобы я добросовестно выполнял свои обязанности. Вот я их и выполняю. Извините, но никого из ваших друзей я не знаю.

– Ой, ли, Макмердо! – воскликнул Щерлок Холмс, радостно улыбаясь. – Или ты уже забыл наш поединок? Тот, что происходил в зале «Эллисон» четыре года назад?

– Мистер Шерлок Холмс? Да не может того быть! – заревел экс-боксер. – Да как же я мог проглядеть вас? Ой, ты, Господи, да что ж вы тут стоите?! Прямо бы подошли и вмазали бы мне своим любимым правым крюком в челюсть. Вот тогда бы я узнал вас сразу, без вопросов! Э-хе-хе, вот так люди и растрачивают попусту Богом данный великий талант… Занимаются всякой ерундой. Из вас бы получился настоящий чемпион.

– Вот видите, Уотсон. Если я окажусь ни на что не годным – не беда, в руках у меня есть неплохое интеллектуальное ремесло, – сказал Холмс, смеясь. – Ну, что ж, надеюсь, мой друг не станет нас долго держать на холоде?

– Заходите, сэр, заходите. И ваши друзья пусть заходят, – ответил Макмердо. – Прошу прощения, мистер Тадеуш, но мне были даны строгие указания никого не пускать. Я должен быть полностью уверен, что в дом входят друзья.

Мы прошли внутрь. Усыпанная гравием дорожка, проходящая по заброшенному саду, напоминала свежую рану. Высокой, примитивной постройки дом казался сейчас громадным, темным пятном. Лишь одна стена его, там, где наверху располагалось чердачное окно, была освещена. В стеклах окон отражался лунный свет. Вся окружающая обстановка навевала безотчетный страх – и сам дом, громадный и мрачный, и давящая тишина вокруг. Даже Тадеуш Шолто, хорошо знакомый с Пондичерри-лодж, и тот явно чувствовал себя весьма неуютно.

– Что такое? Ничего не понимаю! – дрожащим голосом верещал он. – Я же предупреждал Бартоломью. Говорил ему, что мы приедем сегодня вечером. В чем дело? Ни одного освещенного окна. Ничего не понимаю!

– Здесь всегда все так охраняется? – спросил Холмс

– Да, Бартоломью почти полностью перенял привычки отца. Любимый сын, как-никак. Подозреваю, что отец сообщил ему нечто такое, что предпочел не говорить мне. Вон там, наверху, окно комнаты Бартоломью. Видите, в нем еще отражается луна?

Мы посмотрели наверх, но и в нем не увидели света.

– Света в комнате нет, – произнес Холмс. – Освещено только одно окно, у входной двери.

– А, да. Это комната экономки, миссис Бернстоун. Сейчас узнаем у ней, что тут происходит. Извините, пожалуйста, я попрошу вас подождать меня здесь. Если мы войдем все вместе, миссис Бернстоун может встревожиться. А это что еще такое?!

Он поднял лампу и она тут же задрожала в его руке. Мисс Морстан, схватив меня за руку, испуганно прижалась ко мне. То, что мы услышали, заставило нас остановиться как вкопанных. Из мрачных глубин дома послышались крики насмерть перепуганной женщины.

– Это голос миссис Бернстоун, – стуча зубами, проговорил Шолто. – Кроме нее, женщин в доме больше нет. Подождите, я скоро вернусь.

Он бросился к двери и забарабанил по ней своим особым стуком. Дверь открылась почти сразу же. На пороге появилась высокая пожилая женщина. Увидев Шолто, она облегченно вздохнула и торопливо заговорила:

– Наконец-то, мистер Тадеуш, я так рада, что вы пришли. Наконец-то, мистер Тадеуш, проходите, – услышали мы ее причитания. Затем дверь закрылась, и взволнованный голос экономки стих, превратившись в монотонное жужжание.

Наш провожатый оставил нам фонарь. Вытянув руку, Холмс поднял его и начал внимательно рассматривать дом и кучи мусора, разбросанные по саду. Мы с мисс Морстан стояли рядом, и я осторожно сжимал ее ладонь. Какая же странная эта штука – любовь! Вот мы стоим здесь, двое людей, вплоть до этого дня не подозревавшие о существовании друг друга. Даже и сегодня мы едва ли обменялись двумя-тремя ничего не значащими словами. И в то же время в час беды руки инстинктивно сплелись. Я до сих пор с особым трепетом вспоминаю то незабываемое ощущение. Что повлекло мисс Морстан ко мне? Она говорит, что сделала это бессознательно. Вложив свою руку в мою, она, тем самым, искала утешения и защиты. В общем, мы стояли, взявшись за руки, словно перепуганные дети. И умиротворение мало по малу окутывало наши сердца. Мы уже не боялись окружавшего нас таинственного мрака.

– Какое жуткое место, – произнесла мисс Мортсан, оглядывая кучи земли.

– Н – да. Похоже, что здесь собрались все кроты, населяющие Англию. Мне доводилось видеть нечто похожее. В Балларате, на золотых приисках.

– Весьма подходящее сравнение, – заметил Холмс. – И там, и здесь действовали старатели. Это – следы поиска сокровищ. Не забывайте, что братья Шолто шесть лет искали их. Неудивительно, что они столько земли перелопатили. Волчьих ям нарыли предостаточно.

В ту же секунду дверь с грохотом открылась. Из дома вылетел Тадеуш Шолто и бросился к нам. Руки его были молитвенно прижаты к груди, в глазах застыл ужас.

– Что-то случилось с моим братом Бартоломью! – кричал он. – Господа, я в панике! Боюсь, нервы мои не выдержат этого удара.

Шолто дрожал от страха, как осиновый лист. Мне казалось, что он вот-вот разрыдается. Его бледное птичье личико, окаймленное высоким каракулевым воротником, было искажено страхом. Беспомощный, трясущийся, в этот момент он напоминал испуганного ребенка.

– Пошли в дом, – сказал Холмс, как всегда, уверенный и спокойный.

– Да, пожалуйста, зайдите, делайте то, что считаете нужным. Я сейчас не способен что-либо предпринимать.

Мы проследовали в комнату экономки, расположенную слева от входа. Миссис Бернстоун, вздыхая, обхватив лицо дрожащими пальцами, металась взад и вперед по комнате. Увидев мисс Морстан, она немного успокоилась.

– Господи, как приятно увидеть милое, спокойное лицо, – воскликнула она, едва сдерживая рыдания. – Спасибо за то, что вы пришли. Это меня успокоит. О Боже, как же я сегодня устала!

Мисс Морстан подошла к ней и успокаивающе, с чисто женским участием погладила натруженную руку экономки. Не знаю, уж какие именно слова утешения она говорила экономке, но не прошло и нескольких минут, как та уже вполне успокоилась. Краска начала заливать ее бледные, морщинистые щеки.

– Хозяин закрылся в комнате с утра и не отвечает, – заговорила она. – Я прождала весь день, зная, что он не любит, когда ему мешают, но час назад я начала волноваться, подошла и приоткрыв ее, заглянула внутрь… Нет, сходите сами и посмотрите. Я видела Бартоломью Шолто в радости и в горе, я служу ему уже десять лет, но такого лица, как сегодня, я не видела у него никогда.

Шерлок Холмс взял лампу и вышел. За ним последовал Тадеуш Шолто, все так же тресясь от страха. Ноги его подкашивались, он едва мог идти. Я взял его под руку и пошел рядом с ним. Дважды во время подъема по лестнице Холмс вынимал из кармана свою лупу и внимательно рассматривал следы, едва различимые на светло-коричневом ковре. Медленно шагая по ступенькам, Холмс светил лампой и тщательно разглядывал все, что попадалось ему на глаза. Ни одно пятнышко не ускользало от его пристального взора. Мисс Морстан под руку с напуганной экономкой шла позади нас.

Мы миновали третий пролет лестницы. Перед нами оказался коридор с большим индийским гобеленом на правой стене, и тремя дверьми на левой. Все так же медленно, методично разглядывая пол и стены, Холмс проследовал вдоль коридора. Мы осторожно держались поодаль. За нами ползли длинные, извивающиеся тени. Возле третьей двери, за которой скрывалась комната Бартоломью, мы остановились. Холмс постучал и, не услышав ответа, повернул ручку. Дверь не открылась. Она была заперта изнутри на мощную задвижку, в чем мы убедились, поднеся лампу к замочной скважине. Ключ хотя и был в ней повернут, но не закрывал все отверстие. Шерлок Холмс нагнулся, посмотрел в замочную скважину и тут же выпрямился, взволнованно переводя дыхание.

– Что за чертовщина! Поглядите-ка, Уотсон, ничего не могу понять! – произнес он обеспокоенным голосом, так не свойственным ему.

Я приник к скважине и тут же в ужасе отпрянул от нее. Призрачный свет луны струился в комнату, заливая ее таинственным сиянием. Оно то исчезало, то вновь появлялось. Виной тому были медленно ползшие по небу облака. На мгновение я увидел перед собой лицо, словно висящее в воздухе, освещенное мертвенно – бледным светом. Все вокруг него было покрыто густой тенью. Сходство Бартоломю с нашим новым знакомым, Тадеушем Шолто, было поразительным. – тот же высокий лысый череп, тот же венчик густых рыжих волос, те же бледные, без единой кровинки, щеки. Черты лица искажала жуткая, будто приклеенная улыбка. В неясном лунном свете она наводила ужас своей нелепостью и неестественностью. Я невольно поежился и, обернувшись, с изумлением посмотрел на Тадеуша Шолто. Затем в моем мозгу всплыл его рассказ, я вспомнил, что он и Бартоломью – близнецы.

– Какой ужас! – пробормотал я. – Что нам делать, Холмс?

– Ломать дверь, – ответил он и тут же всем весом навалился на нее.

Послышался треск, но дверь не поддавалась. Я присоединился к Холмсу. Вдвоем мы мало-помалу открыли ее и очутились в комнате Бартоломью Шолто.

На первый взгляд мне показалось, что я нахожусь в химической лаборатории. Вся стена напротив двери была уставлена склянками, пробирками и мензурки. На столе, рядом со спиртовками, лежали газовые горелки, реторты, и опять же, колбы. В углу комнаты стояли корзины с оплетенными бутылями, скорее всего, с кислотами. Одна из бутылей была разбита, и из нее тонкой, извивающейся струйкой вытекала какая-то жидкость, темная по цвету. Воздух был наполнен тяжелым запахом дёгтя. К одной из стен была прислонена стремянка. В центре комнаты высилась небольшая горка замазки и дерева. Прямо над ней потолок был разбит. В образовавшееся отверстие вполне мог пролезть взрослый человек. У стремянки валялась брошенная второпях веревка.

У стола, в деревянном кресле сидел владелец дома. Его сгорбленная фигура, упавшая на левое плечо голова, лицо с застывшей на нем дикой, нелепой усмешкой. Смерть, определенно, наступила давно, много часов назад. Мне показалось, что не только лицо его, но и все тело было сведено судорогой, а суставы неестественно вывернуты. На столе, рядом с его будто выломанной внутрь рукой лежал какой-то странный инструмент, напоминавший молоток. Коричневая палка с каменным бойком, грубо обтесанным и привязанным пеньковой веревкой. Рядом с ней валялся обрывок бумаги. Подойдя к столу, Холмс взглянул на него и, быстро прочитав, передал мне.

– Вот так, – сказал он, многозначительно поднимая брови.

В свете лампы я увидел слова «Знак четырех», и безотчетный ужас сковал мое сердце.

– Боже милостивый, да что ж все это значит?! – воскликнул я.

– Это значит, что здесь произошло убийство, – ответил Холмс, обходя вокруг кресла. – О, так я и предполагал! Посмотрите-ка сюда!

Он показал на торчащую за ухом жертвы длинную, темную иглу.

– Похоже на шип, – сказал я.

– Он и есть. Можете его вытащить, только смотрите, не уколитесь – он отравлен.

Я осторожно – двумя пальцами – вытащил шип. Он вышел легко, не оставив и следа на теле жертвы. Только маленькое, едва заметное пятнышко крови свидетельствовало, что там был сделан укол.

– Для меня все это дело – какая-то неразрешимая загадка, произнес я, – и с каждым шагом она становиться все запутаннее.

– Напротив, – ответил Холмс. – С каждым шагом все дело проясняется. Мне уже и сейчас все понятно. Не хватает только нескольких звеньев.

С того момента, как мы вошли в комнату, мы совсем забыли о нашем спутнике. Трясясь от страха и заламывая руки, он продолжал томиться в дверях, лишь иногда тихонько постанывая. Внезапно стоны прекратились, и мы услышали дикий, пронзительный крик.

– Сокровища исчезли! Они украли наши драгоценности! Мы же опускали сундук через это отверстие, я сам помогал в этом Бартоломью. Боже! Я последний, кто видел его живым! Ведь я был здесь вчера вечером, он закрывал за мной дверь, когда я уходил.

– В котором часу это произошло?

– Ровно в десять. А теперь он мертв. Когда сюда явится полиция, меня тут же арестуют по подозрению в убийстве. Конечно же, арестуют! Но вы ведь так не думаете, джентльмены? Вы не считаете, что я приложил руку к этому грязному делу? Боже мой! Еще немного – и я сойду с ума!

Руки и ноги его тряслись, и я подумал, что еще немного, и с ним случиться истерика.

– Вам нечего бояться, мистер Шолто, – сказал Холмс, потрепав его по лечу. – Воспользуйтесь моим советом – поезжайте в полицейский участок и расскажите обо всем. Предложите так же свою помощь в раскрытии этого преступления. А мы останемся здесь и будем ждать вашего возвращения.

Шолто, казалось, ставший от пережитого еще меньше, покорно повернулся и вышел. Несколько минут мы слышали на лестнице его шаркающие шаги, затем все стихло.

Глава 6
Шерлок Холмс демонстрирует свое искусство

– А теперь, Уотсон, – заговорил Холмс, потирая руки, – у нас есть полчаса, чтобы провести собственное расследование. Давайте начнем. Как я уже говорил вам, мне здесь совершенно все ясно. Но не будем слишком самоуверенными, ибо чрезмерная самонадеянность ведет к ошибкам. Сколь бы простым не было дело, в нем всегда есть глубинные причины.

– Простое?! – воскликнул я.

– Ну, конечно, – ответил Холмс голосом уверенного в себе профессора, объясняющего своим ученикам-несмышленышам элементарные с его точки зрения, вещи. – Садитесь вот сюда, в уголок, а не то я перепутаю ваши следы со следами убийцы. А теперь за работу! Первое – выяснить, как убийцы проникли сюда и как отсюда вышли. Дверь, как мы знаем, со вчерашнего вечера не открывалась. Хорошо. Давайте взглянем вот сюда, – он посмотрел за окно, светя лампой и бормоча под нос свои наблюдения. – Окно изнутри заперто, рама крепкая, боковых шпингалетов нет. Так, давайте его откроем. Водосточных труб поблизости тоже нет, крыша – далековато, не достанешь. И, тем не менее, некто умудрился-таки влезть в окно. Вчерашней ночью шел небольшой дождь и вот, посмотрите, на подоконнике – свежий отпечаток, а рядом еще один круглый след. И вон там, на полу, тот же след, А кроме того – возле стола. Взгляните-ка, Уотсон! Здесь его очень хорошо видно!

Я посмотрел на круглый, четкий след.

– На отпечаток подошвы непохоже, – заметил я.

– Очень справедливое замечание. Но именно поэтому он и представляет для нас особую ценность. Это – след деревяшки, костыля. Посмотрите, здесь, на подоконнике, отпечаток ботинка, тяжелого ботинка с металлический подковкой на каблуке, а рядом с ним отпечаток костыля.

– Человек на деревяшке? – задумчиво произнес я.

– Вот именно. Но, кроме него, здесь был кое-кто еще. Сказать точнее, его очень ловкий и умелый помощник. Как вы думаете, может ли человек подняться по той стене, доктор?

Я выглянул в окно. Луна продолжала сиять все так же ярко, освещая стену дома. От нашего окна до земли было никак не менее шестидесяти футов. Я внимательно рассмотрел стену и не увидел там ни крючка, ни кирпичной выкладки.

– Нет, – уверенно ответил я. – Это совершенно невозможно.

– Без посторонней помощи – да. Но, предположим, ваш сообщник, который находится на крыше, сбросил бы вам вниз хорошую веревку. Например, такую, что лежит в углу. Ее вполне можно привязать во-о-он к тому крюку, – он ткнул вверх пальцем. – Полагаю, человеку подготовленному будет вполне по силам забраться сюда. В том числе, и одноногому. Будь вы на его месте, вы бы и забрались, и вышли отсюда только через окно. После чего ваш сообщник отвязал бы веревку, закрыл окно и вышел отсюда тем же способом, каким и вошел сюда. Так, с этим мне все ясно, с одним только маленьким дополнением, – продолжал Холмс, тыкая пальцем в веревку. – Хоть и лазает наш одноногий друг неплохо, но он все-таки не профессиональный моряк. Пальцы у него для этого не слишком цепкие. При помощи линзы я увидел на веревке несколько капелек крови. Особенно много их на конце ее. Это говорит о том, что порой он не спускался, а скользил, причем с такой силой, что в некоторых местах содрал с пальцев кожу.

– Все это очень хорошо, – сказал я. – Но все равно я ничего не понимаю. По мне, так дело становиться все более запутанным. Да, вы говорили о таинственном помощнике. Интересно, а как он проник в комнату?

– Совершенно верно, помощник у него есть, – задумчиво повторил Холмс. – И помощник очень даже любопытный. Дело это неординарное, и как раз благодаря такому помощнику. Полагаю, в нашей стране данное преступление – единственное в своем роде благодаря загадочному второму участнику, хотя нечто подобное имело место в Индии и, если память мне не заменяет, в Сенегамбии.

– Может быть, – пробурчал я. – Но, только как он сюда пролез? Дверь закрыта, окно – тоже. Может быть, через дымоход?

– Едва ли. Решетка слишком маленькая, – ответил Холмс. – Я уже думал об этом.

– Но тогда как? – снова повторил я.

– Очень жаль, что вы так ничему у меня и не научились, – с прискорбием заметил Шерлок. – Сколько раз уже я, в своих бесценных наставлениях, говорил вам – в расследовании какого-либо преступления исключайте только то, что в принципе невозможно, то, против чего восстает вся ваша натура и законы природы. Остальное же, сколь же невероятным оно не казалось, и будет истиной. Итак, мы знаем, что загадочный помощник не проникал в комнату ни через дверь, ни через окно, ни через дымоход. Знаем мы также, что и спрятаться в комнате он тоже не мог, поскольку здесь просто негде спрятаться. Так как же он попал сюда?

– Через отверстие, проделанное в крыше? – воскликнул я.

– Только так, и не как иначе. Будьте любезны, подержите, пожалуйста, фонарь. Сейчас мы с вами слазаем наверх, в то самое потайное помещение, где хранились драгоценности.

Подставив стремянку, Шерлок забрался наверх, уцепившись за балку, подтянулся и влез в отверстие. Затем он протянул руку, взял у меня фонарь и посветил мне, чтобы я мог подняться к нему.

Чердак, в котором мы находились, представлял из себя крошечное помещеньеце размеров десять на шесть футов. Пола как такового там не было – его заменяли балки с тонким слоем дранки и штукатурки между ними. Так что передвигаться приходилось осторожно, ступая с балки на балку. Мы находились под самой крышей. Нам был виден ее конек, из чего мы заключили, что никакой дополнительной, навесной крыши тут нет. Мебель на чердаке отсутствовала, пол был покрыт толстым слоем пыли.

– Можете убедиться, – сказал Шерлок Холмс, дотрагиваясь рукой до покатой стены крыши. – Вот слуховое окно, откуда можно выбраться на крышу. Кстати, она не очень крутая. Ну, что ж, все. Теперь мы знаем, каким образом сюда проник первый преступник. Давайте пойдем дальше, посмотрим, не оставил ли он здесь каких-либо следов, которые бы рассказали нам о нем.

Нагнувшись, Холмс осветил пол, и в этот момент я уже во второй раз за этот вечер увидел на его лице выражение крайнего удивления. Я тоже начал разглядывать пол и вдруг чувствовал, как кровь моя стынет в жилах. Раскрыв рот, я смотрел на пол, покрытый отпечатками, оставленными босой ступней. Они были очень четкими, правильной формы, но необычайно маленькими – в половину меньше следов взрослого человека.

– Боже мой, – в ужасе прошептал я. – Холмс, это ужасное преступление совершил ребенок.

Холмс подавил внезапно охватившее его волнение.

– Ну и дела. Так опростоволоситься, – проговорил он. – Правда, неудивительно. Такого поворота трудно было ожидать… А вам – еще раз наука, Уотсон, держите все необходимое в памяти постоянно и никогда не отвергайте невероятного. Ну, ладно, давайте спускаться. Здесь нам делать больше нечего.

– Ну а как же все-таки насчет этих следов? – допытывался я. – Есть у вас на этот счет какая-нибудь теория?

Шерлок ответил мне, когда мы уже спустились в комнату.

– Мой дорогой Уотсон, попробуйте проанализировать ситуацию сами, – в голосе его звучало нетерпение. – Мои методы вам хорошо известны. Попробуйте применить их, а затем мы сравним наши результаты. Для вас это будет неплохой школой.

– Я не могу придумать ни одной правдоподобной и связной теории, куда бы могли лечь все эти факты, – убеждено ответил я.

– Ничего, скоро у вас все станет на свои места, – ободряюще произнес Холмс. – Мне кажется, ничего стоящего внимания здесь больше нет. Ну, давайте все-таки посмотрим еще раз.

Он вытащил лупу, рулетку и, опустившись на четвереньки, принялся ползать по комнате. Он просмотрел каждый дюйм пола, едва не касаясь его своим длинным, тощим носом. Он напоминал мне птицу, выглядывающую себе добычу. Похожим на нее делали Шерлока его глубоко посаженные хищные глаза. Двигался он плавно и быстро, но смысл его перемещений был мне не понятен. На мой взгляд, его хаотичные движения напоминали мне метания гончей, берущей след. Я вдруг подумал, что направь он всю свою энергию и сообразительность не на защиту закона, а против него, он бы, несомненно, стал неуловимым и страшным преступником. Ползая по полу, Шерлок, не переставая, что-то бубнил себе под нос. Внезапно он остановился, и восторженный крик вырвался из его груди.

– Ха, ха, вот она, удача! Ну, теперь у нас никаких проблем не будет. Первому преступнику не повезло – он имел неосторожность измазать ноги в креозоте. Видите, здесь, на краешке этой вонючей луже отпечаток его крошечной ступни? Бутыль с креозотом треснула, и содержимое ее начало вытекать.

– Ну и что из того? – спросил я.

– Ничего, если не считать, что он у нас в руках. – Ответил Холмс. – Я знаю одну собачку, которая пойдет за этим запахом на край Земли. Если стая безмозглых гончих будет травить лису аж до границ графства, то обученный пес пройдет за запахом в сто раз больше. Посчитайте сами – сначала определите расстояние, пройденное одной гончей, и умножьте его на количество их в своре. А затем полученное число можете безбоязненно увеличить в три раза. Вот так измеряется профессиональная способность собаки, специально обученной идти по следу. Так, давайте подсчитаем… Значит, сколько у нас обычно гончих в стае?…О, кого я слышу! Да это же недремлющие представители закона!

Хлопанье двери, тяжелые шаги и шум голосов возвестили о прибытии слуг закона.

– Послушайте-ка, Уотсон, – торопливо зашептал Шерлок. – Пока они еще не вошли, дотроньтесь до запястья и ноги этого бедняги. Ну, как? Что чувствуете?

– Мускулы одеревенели, – ответил я.

– Совершенно верно. Они сведены сильнейшей судорогой, по сравнению с которой трупное окоченение – просто легкие спазмы. Прибавьте сюда искаженное лицо, эту гиппократову улыбку, или risus sardonicus, как ее называли классики. Ну, и? Вам это о чем-нибудь говорит, Уотсон?

– Смерть наступила в результате действия очень сильного растительного алкалоида, – ответил я. – Нечто похожее на стрихнин и вызывающее столбняк.

– Именно так я и подумал, когда увидел, что мускулы жертвы сведены такой сильной судорогой. Войдя в комнату, я сразу же принялся искать предмет, посредством которого яд был введен в тело. Как вы заметили, я обнаружил шип. Им укололи жертву. Сделать это можно было двумя способами – выстрелить им либо ткнуть, находясь поблизости. Вторую версию я отверг сразу. Бартоломю Шолто едва ли подпустил бы к себе убийцу. В то же время, расположение шипа показывает, что он поразил ту часть головы Бартоломью Шолто, которая была видна из отверстия в потолке. А теперь осмотрите и сам шип.

Я осторожно, двумя пальцами взял шип – длинный, острый, как игла. Кончик его поблескивал. Я подумал, что в этом месте он покрыт каким-то веществом. На тупом конце шипа были заметны следы ножа.

– Как вы думаете, растут у нас в Англии деревья или кустарники с такими шипами? – спросил меня Холмс.

– Да нет, что вы.

– Ну, что ж, Уотсон, думайте. У вас в руках прекрасный набор фактов. Вот и наши конкуренты, официальные представители закона. Отбой, дилетанты уходят со сцены.

Не успел он произнести это, как дверь с шумом распахнулась, и в комнату тяжелым шагом вошел дородный, представительный мужчина в сером костюме. Лицо у него было красным, заплывшим, с тяжелыми чертами, из-под кустистых, сросшихся на переносице бровей на нас смотрели маленькие остренькие глазки. За ним следовал полицейский инспектор в мундире. Позади него, все так же продолжая трястись, плелся Тадеуш Шолто.

– Вот это дела! – удивленно воскликнул вошедший глухим голосом. – Ну и ну! А это кто еще такой? Шолто, да у вас тут тесно, как в кроличьей норе.

– Полагаю, вы узнаете меня, мистер Ателни Джонс, – тихо сказал Шерлок Холмс.

– Конечно, узнаю, – ответил он. Дыхание у него было тяжелым, с присвистом. – Вас не скоро и забудешь. Помню, помню, как вы читали нам лекцию о причинах и предполагаемых следствиях в деле с кражей драгоценностей в Бишопсгейте. Не скрою, тогда вы направили нас по нужному пути, но преступление мы раскрыли не благодаря вашим советам, а только по чистой случайности.

– Вы мне льстите, мистер Джонс. Ничего особенного я вам не сообщил.

– Ну, полно вам, мистер Холмс. Зачем стыдиться собственных заслуг, пусть даже и не очень значительных. Но здесь, как мы видим, произошло убийство. Плохо дело! Нужны факты и только факты. Никаких теорий. Как удачно, что я оказался здесь. Занимался одним дельцем, собирался было уезжать, приехал на станцию и тут как раз приходит депеша. Убийство! Так, и что вы обо всем думаете?

– Что здесь не место для моих теорий, – сухо ответил Шерлок.

– Конечно, нет, – согласился толстяк. – Но иной раз вам в голову приходят интересные идейки. Да…, – протянул он. – Дверь была заперта. Все ясно. Драгоценности стоимостью в четверть миллиона фунтов пропали… А окно?

– Закрыто, но на подоконнике есть следы.

– Если окно закрыто, то следы к нашему делу не имеют никакого отношения. Ну, это же очевидно! Не исключено, что его просто хватил удар. Да, но драгоценностей-то нет. Так как же все происходило? Ах, так вот оно что! Меня иногда здорово осеняет! Значит, так. Мистер Шолто, и вы, сержант, выйдите отсюда. Хорошо. Вы, – он указал на Шерлока и на меня, – можете остаться. Мистер Холмс, что вы думаете об этом деле? По признанию Шолто, он был здесь вчера вечером. Брата сразил удар, Шолто уходит отсюда с драгоценностями. Ну, что скажете?

– Затем покойник встает и предусмотрительно закрывает за Шолто дверь.

– Да, это не годится. Хорошо, давайте посмотрим на дело здраво. Этот Тадеуш Шолто являлся покойному братом, – он сделал ударение на слове «являлся». – Вчера между ними возникла ссора, это мы знаем точно. Теперь один из братьев мертв, а драгоценностей нет. С момента, когда Тадеуш ушел отсюда, его брата никто не видел. Кровать его застлана. Выходит, он в ней не спал. Тадеуш находится в крайнем волнении. Да, вид у него довольно гнусный. Вы подмечаете, Холмс, как тонко я вью свою паутину, а? Ну что ж, Тадеуш, петля захлестнулась.

– У вас нет необходимых фактов, – произнес Холмс. – Посмотрите сюда. Видите маленькое пятнышко? Отсюда я вытащил кусочек дерева. По моему мнению, он отравлен. На столе я обнаружил вот этот кусок бумаги. А рядом с ним – довольно любопытный предмет, молоток с каменным бойком. Можете сами полюбопытствовать. Как это вписывается в вашу теорию?

– Все эти вещи полностью подтверждают ее, – уверенно ответил детектив. – В этом доме полно экзотических штучек. Не исключено, что Тадеуш их использовал в своих целях. А бумажку подложил для отвода глаз. Попытался сбить меня со следа, да не тут-то было. Единственно, что меня в этом деле смущает, так это как он отсюда выбирался. А, да вот как – через крышу.

Здесь детектив проявил живость, какой я в нем и не подозревал. Он вспрыгнул на стремянку, полез вверх и протиснулся в отверстие. Вскоре с чердака мы услышали его радостный возглас:

– Нашел! Нашел! Слуховое окно открыто!

– Да, он определенно может найти там еще что-нибудь, что подтвердит его гипотезу. Проблески разума ему только вредят, – заметил Холмс, пожимая плечами. – Il n’y a pas des sots si incommodes que ceux qui ont de l’esprit… (фр) Нет более несносных глупцов чем те, которые не совсем лишены ума).

– Вот видите! – произнес Ателни Джонс, появляясь на стремянке. – Факты – вещь упрямая. Это вам не теория. Как я и думал, на чердаке есть слуховое окно, через которое можно попасть на крышу. Моя гипотеза оказывается правильной. Кстати, окно открыто.

– Это я открыл его, – признался Холмс. – Вот как. Значит, вы тоже его заметили? – мне показалось, что он немного разочарован. – Ну, ладно, неважно, кто его обнаружил, главное, что подозреваемый смог скрыться. Инспектор! – позвал он.

– Слушаюсь, сэр, – послышался голос полицейского.

– Попросите мистера Шолто войти.

Когда последний вошел в комнату, детектив строго посмотрел на него и произнес:

– Мой долг предупредить вас, мистер Шолто – все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Именем королевы я арестовываю вас по подозрению в убийстве вашего брата.