Текст книги "Русская жена эмира"

Автор книги: Артур Самари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

маузера, но только не в спину, – нервно сказал Виктор, глядя ему в упор.

– Клянусь всеми святыми именами, такого приказа не было. К тому же вы мой учитель,

который сделал меня большим командиром, и моя рука никогда не поднимется на вас.

Прошу, не обижайте меня.

Николаев почувствовал, что у него сдают нервы и должен взять себя в руки. Тогда глаза

полковника потеплели, и мягко произнес:

– Ладно, не обижайся, я верю тебе. Что-то у меня с нервами не в порядке. Мне нужен

отдых. А сейчас поехали к эмиру.

Когда они у парадной лестницы сошли с лошадей, секретарь Алимхана быстро зашел в

кабинет правителя и доложил: «Ваше величество, внизу – советник Николаев». Эмир

поднялся с дивана и у окна раздвинул шторы. Вид у Николаева был неважный: новый

халат утерял яркость, стал грязным, чалма поблекла, сам оброс рыжей бородой. На лице

Алимхана появилась широкая улыбка.

Когда Николаев и Низом очутились в приемной, секретарь уже стоял возле кабинета

правителя. Он поклонился и распахнул двери со словами: «Его величество ждет вас».

Стоило командирам войти, как сияющий эмир с распростертыми объятиями шагнул к

ним:

– Наконец-то, я дождался своего верного друга, какая радость! – по-русски воскликнул

Алимхан и заключил его в объятия, и затем хлопая его по плечу, все повторял: «Молодец!

Молодец!». А Низому протянул руку со словами: «Твоя верная служба не будет забыта.

Знай, эмир ценит верность выше всего». В знак благодарности Низом низко кланялся,

прижав обе руки к груди.

Меж тем явился слуга с серебряным подносом, на котором были расставлены чайник,

пиалы и разные тарелочки со сладостями. Все это он разложил на круглом столике и

также бесшумно удалился.

Эмир подвел гостей к месту угощения и первым опустился на диван, указав гостям на

кресла. Прежде чем начать беседу, хозяин дворца прочитал молитву, и закончил словами

благодарности Всевышнему, по чьей воле его советник вернулся домой живым и

здоровым.

Алимхан сначала заговорил с начальником артиллерии:

– Друг мой, вы исполнили мое поручение? Заговорщики получили по заслугам?

– Мой повелитель, все ваши враги уже пребывают на том свете, в аду. Все до одного

нашли заслуженный покой в степи.

– Все или кто-то сбежал?..

– Перед тем как похоронить, я сам посчитал тела и доложил господину советнику.

Эмир перевел взгляд на Николаева и тот подтвердил это легким кивком головы.

– Ну что же, похвально, – сказал Алимхан с задумчивым лицом, – эмир не забудет твою

верную службу. Ты спас страну, и потому я произвожу тебя в генералы. Служи честно и

запомни: превыше всего я ценю верность. А теперь ступай и отдохни с дороги.

67

Несмотря на великую радость, новый генерал лишь слегка улыбнулся – мусульманин во

всем должен оставаться скромным. В ответ Низом, склонив голову, вознес благодарность

Алимхану и заверил его в своей преданности, так он покинул кабинет.

Как только за ним закрылась дверь, эмир протянул Николаеву пиалу горячего чая и

спросил по-русски:

– Очень рад видеть тебя. Расскажи, что там стряслось, – и лицо Алимхана стало

серьезным.

И советник рассказал всю эту историю во всех подробностях, особенно о заговоре

погонщиков и последовавших за ним событий.

Эмир слушал с суровым лицом, время от времени спрашивая, уточняя. После Алимхан

погрузился в размышление и с грустью произнес:

– Сколько крови ради этого проклятого золота…

Николаев не смог скрыть удивления, и Алимхан заметил это.

– Чему ты удивляешься? – спросил эмир недовольным тоном. – Ты думаешь, я хотел

этой крови? Ты прекрасно знаешь: я вынужден был так сделать, потому что у меня не

было иного пути. Оставить их в живых – это равно тому, чтоб казну вынести на базар для

разграбления. Бухара без казны – это не государство, тогда даже не на что будет

содержать армию, не говоря про все остальное. Это золото копилось моими предками

двести лет. Благополучием эмирата я не могу рисковать. Если бы ты не повел к пещере

отряд, то жертв было бы совсем немного, только дервиши.

– Но Алимхан, я вынужден был вести туда отряд. Окажись это нападением

разбойников, то потеряли бы весь караван. Разве не так?

Алимхан слегка задумался и признался:

– Да, правда на твоей стороне. Ты принял верное решение. Давай не будем об этом.

Чему суждено, то случилось и уже ничего не изменишь. Во всем виноват Даврон, что

подобрал не верных людей. Ладно, не стоит ворошить прошлое. Главное – казна цела, и я

благодарен тебе за это. Карта у тебя?

Николаев извлек из-под халата полевую сумку, которая висела на боку, и достал оттуда

сложенный лист бумаги.

Эмир принялся изучать карту и спросил:

– Где отмечено крестиком – это и есть пещера? Какая она?

– Довольно просторная, но не глубокая.

– В этой горной долине пастухи часто появляются?

– Нет. По словам Даврона, они бывают там только весной.

– Ну что ж, я буду молить Всевышнего, чтобы ни одна живая душа не проведала об

этом месте. Так же буду молиться за души погибших солдат, чтобы они оказались в раю.

Помолчав, Алимхан продолжил:

– Надеюсь, ты понял, как непросто быть правителем? Ко всему же, у меня не было

особого желания становиться эмиром. Эта должность не для моей души. Я люблю тихую

жизнь, а быть правителем – это сплошные тревоги, интриги придворных. Разве такая

жизнь может быть приятной? А теперь, друг мой, скажи, какую награду ты ждешь от

меня за свою услугу? – спросил эмир и сделал хитрые глаза.

Для приличия советник задумался, хотя ответ был уже готов:

– Ваше величество, Алимхан, если я попрошу двадцать килограммов золотых русских

монет, это не разорит вашу казну?

В ожидании, Виктор затаил дыхание: неужели откажет?

68

И вот лицо эмира расплылось в улыбке, и казалось, что сейчас тот скажет: «Это же

мелочь по сравнению с тем, сколько золота ты спрятал в пещере».

Однако эмир не спешил с ответом и начал так:

– Все-таки мы живем в Азии, может быть, поторгуемся как на базаре?

– Алимхан, ты же знаешь, что я человек военный, к тому же русский, и если стану

торговаться, то сразу проиграю.

– Хорошо, мне ясно. Скажу честно, я эмир и должен экономить казну, особенно сейчас,

когда нам нужного много оружья. Давай условимся так: если ты желаешь получить

деньги прямо завтра, то дам тебе десять килограммов. Но я могу дать тебе и двадцать,

однако это будет позже, когда мы заберем золото из пещеры. Не скрою, я желаю, чтобы

ты служил здесь как можно дольше: мне нужен такой полководец, который создаст новую

бухарскую армию, самую сильную в Туркестане. Так что я не хочу отпускать тебя.

Слушая такие слова, у Николаева мелькнула мысль: а вдруг ему стало известно о моем

побеге? Это что, намек? Надо скорее успокоить Алимхана.

– Я не собираюсь уезжать из Бухары, – солгал полковник. – Здесь хорошо платят и

такую работу я не смогу найти в Европе. А насчет денег скажу так. Без сомнения

двадцать хорошо, и все же возьму десять, ибо я решил заняться торговыми делами.

– Стать торговцем? – изумился эмир с веселым лицом. – На тебя это не похоже. Хотя

должен признаться, что живя здесь, ты становишься умнее. Может, еще ислам примешь,

гарем заведешь? – засмеялся Алимхан. – Это, разумеется, шутка. Итак, сговорились.

Деньги свои можешь взять у нашего казначея. А теперь по случаю твоего возвращения

хочу устроить угощение специально для тебя.

– Благодарю за внимание к моей скромной персоне, но сейчас я совсем плохо выгляжу.

Мне нужно умыться в бане и выспаться.

– Хорошо, хорошо. Мы еще успеем отметить это событие, а сейчас не буду задерживать

тебя.

Николаев верхом приехал в гостиницу со своими прежними охранниками. Молодой

слуга, радуясь приезду богатого постояльца, схватил ключи с гвоздика на стене и

побежал открывать его комнату.

Оказавшись среди родной европейской мебели, Виктор легко вздохнул и в течение

минуты разглядывал свой гостиничный номер из двух комнат. Какой милой, уютной

показалась нынче его квартира.

Первым делом Николаев сбросил с себя этот проклятый наряд: халат, чалму и сапоги,

которые напоминали ему о кровавом деле. Затем вышел из комнаты в открытый коридор

и позвал колокольчиком прислугу. Тот явился мигом, с поклоном: «Чего желает мой

господин?».

Николаев показал на тряпки среди комнаты и сказал:

– Забери эти вещи и выброси.

Слуга удивился и решил уточнить приказ важного господина:

– О, господин мой, верно ли я понял ваши слова: эти вещи больше не надобны?

– Да, и чем быстрее уберешь, тем лучше. И вот еще что, согрей воду в бане, мне надо

хорошенько помыться.

– Цирюльника звать?

– Нет, я привык сам бриться.

Когда слуга ушел, Виктор в белом нижнем белье сел за круглый стол, перед зеркальцем

на ножках. Он стал разглядывать свое утомленное лицо: красное от загара, выжженные

брови и потухшие глаза. Таким неприятным Николаев видел себя впервые, ведь даже на

69

учениях он сохранял благородный облик офицера. Впрочем, это его мало беспокоило.

Теперь ему думалось об одном: скорее забрать свои деньги и бежать, пока с ним не

обошлись так же, как и с другими свидетелями. А чем он лучше них? Без сомнения, пока

в нем есть нужда, в качестве советника, его не тронут, а что будет через месяц-два, когда

большевики бросятся на штурм Бухары и эмиру придется бежать? «Тогда я окажусь не

нужным, – сказал вслух Виктор, продолжая разглядывать себя в зеркале. – Значит, мне с

Натальей следует бежать еще до наступления большевиков».

Стоило вспомнить о любимой женщине, как на душе сразу потеплело: захотелось тут

же умчаться к ней на коне и броситься в ее объятия. «Как замечательно иметь любимого

человека, иначе моя жизнь в этом крае была бы просто невыносимой», – размышлял

Виктор.

После долгого купания в бане с мраморным бассейном, тело полковника совсем

растаяло. С трудом надев халат, он поплелся по открытому коридору в свою комнату. Там

закрылся на ключ и, разом прокинув стакан водки, с наслаждением упал на мягкую

кровать.

Проснулся ближе к вечеру. В комнате было еще светло, сквозь шторы выбивали

солнечные лучи заходящего солнца. Во рту пересохло. Он шагнул к столу. Выпив стакан

остывшего чая, Николаев решил увидеться с любимой женщиной. Сразу же ехать к ней

было немного опасно, ведь он отказался от угощения у эмира. Алимхан может

приревновать, мол, для нее нашел время. «Ну и черт с ним! – резко воскликнул он. – Я

хочу ее видеть и все!».

Николаев с удовольствием надел свой китель, по которому успел соскучиться, после

затянул ремни и надел фуражку возле квадратного зеркала у двери.

К дому Натальи советник прискакал с охранниками, которые остались ждать в тени

дерева. Стоило Виктору дернуть веревочку серебристого колокольчика, как его охватило

волнение, и сердце забилось сильнее. Дверь отворила пожилая служанка, по имени Соня,

настоящее имя которой было Сайера. Молчаливая женщина с открытым лицом провела

гостя в гостиную комнату.

– Сейчас госпожа придет, не хотите ли кофе? – спросила она.

– С удовольствием, давно не пил его.

Сняв фуражку, офицер опустился в кресло. Затем с восторгом стал разглядывать

обставленную в европейском стиле комнату, которая напоминала дом его родителей в

Ярославле. После столь ужасной экспедиции в горы на вполне привычные вещи Виктор

стал смотреть иными глазами.

– Наконец-то явилась пропащая душа! – разнесся звонкий голос хозяйки. – Я немного

обижена на вас. Мне подумалось, вы бросили меня.

Николаев вскочил с места, готовый броситься и обнять ее, но с трудом сдержал свои

чувства. Его глаза сияли от счастья. Наталье самой хотелось броситься к нему на шею,

она взглядом дала ему понять, что за дверью стоит служанка, которая подслушивает их

разговор. Поэтому полковник лишь галантно поцеловал ее ручку и шепотом сказал:

– Ах, любимая, если бы ты знала, как я скучал по тебе и как хочется обнять. Один

только запах твоих духов сводит меня с ума.

Влюбленные не могли наглядеться друг на друга.

– Мой милый, потерпи немного, я сама желаю того же, – чуть слышно произнесла

Наталья. – Какое счастье видеть тебя, говорить на родном языке. Какое счастье, что моя

служанка не знает русского, кроме нескольких слов! И как хорошо, что я не научила ее

70

этому, а ведь очень хотела. Думала, выучу ее нашему языку, будем болтать и станем

лучшими подругами.

– Ничего из этой затеи не вышло бы: она все равно будет мыслить по-своему, и вы не

станете близкими людьми. Тут одного языка знать недостаточно.

Влюбленные сели за круглый стол, покрытый белоснежной скатертью.

– Итак, я до сих пор в неведении, где ты пропадал?

– Извини, но меня отправили в длительную поездку по городам эмирата для инспекции

военных частей. Уехал так срочно, что даже не имел возможности заглянуть к тебе.

Прости меня, – соврал полковник, а про себя решил: об этой тайне ей лучше не знать,

пусть живет спокойно.

– Виктор, твоя командировка связана с тем, что завтра начнется война? – и на лице

женщины возникла тревога.

– Точной даты назвать не могу, но через месяц или два следует ожидать. Давай, не

будем говорить о войне, о крови – я устал от всего этого. Когда вижу такую

очаровательную женщину, хочется думать только о любви.

Глаза Натальи снова засияли. Она была счастлива: любимый опять рядом. А ведь с

исчезновением Виктора у нее мелькнула грешная мысль: неужели сбежал и оставил ее.

Конечно, не верилось в такое, и все же...

В комнату вошла служанка с подносом и украсила стол тарелочки с конфетами и

печеньями. Поставив на середину вазу с фруктами, Соня поинтересовалась у хозяйки:

– Госпожа моя, вам тоже кофе?

– Да, и с молоком. Между прочим, теперь господин Николаев тоже пьет с молоком, – и

глазом мигнула Виктору.

– Извините, моя госпожа, но молока дома нет.

– Тогда пойди на базар и купи его. И еще, купи вареной колбасы и шашлык.

– Слушаюсь, госпожа.

Наталья вышла за служанкой, чтобы дать ей денег и запереть дверь.

А когда вернулась в гостиную, то хитро улыбнулась Виктору. Он все понял: наконец

они одни, и тотчас бросился к любимой. Влюбленные обнялись посреди комнаты и долго

целовались. Вскоре беременная женщина, устав стоять, пожелала сесть. «Сию минуту,

мадам», – воскликнул Виктор и, ловко подняв ее на руки, опустил на диван. Сам же

устроился рядом. Положив голову на его плечо, Наталья спросила:

– Расскажи, где ты побывал и что видел? А я-то подумала, ты нашел другую, из

мусульманок и бросил меня.

– Ты почти угадала. Так и было. В одном кишлаке встретил молоденькую узбечку и так

увлекся, что хотел было жениться на ней, но вовремя вспомнил о тебе.

– Выходит, ты помнил обо мне. Как это мило, ведь я здесь совсем одинока. Без тебя моя

жизнь теряет всякий смысл. Не оставляй меня.

– Мысли о тебе не дают мне сойти с ума. Спасибо, дорогая.

– Что случилось? Ты был занят чем-то опасным?

– Да так, пустяки. Я безумно счастлив, когда рядом с тобой.

Меж тем Виктор стал расстегивать пуговки с ожерельем на вырезе ее платья.

– Ты что делаешь, милый? – кокетливым голоском спросила она. – И тебе не стыдно? Да

и разрешения нужно спросить у дамы.

– В этом нет надобности, ведь уже давно я считаю тебя своей супругой.

Николаев расстегнул еще две перламутровые пуговички и начал ласкать Наталью, а она

обвила руками его шею. Их лица светились от счастья…

71

Когда служанка вернулась с базара, они уже сидели за столом и, как ни в чем не бывало,

вели беседу. Соня первым делом подала им кофе, а затем разложила мясные блюда.

Наталья же, достав из шкафа бутылку конька, поставила перед Виктором со словами:

«Это тебе. Я сама выпила бы с удовольствием, но мне нельзя».

Полковник налил ее в хрустальную рюмку и, вытянувшись по струнке, торжественно

произнес короткий тост: «За тебя и нашу любовь – пусть она будет вечной!». Выпив

коньяк, Николаев бросил в рот несколько виноградин.

– А почему ты не привез мне гостинцев? – спросила Наталья. – Ты же знаешь, я люблю

ювелирные украшения. Раньше ты был внимательнее.

Николаев не сразу нашел нужный ответ:

– Радуйся, дорогая, что вернулся живым. И прошу, не спрашивай больше об этой

поездке. Пока не могу рассказать.

Наталья отнеслась к его просьбе с пониманием. Беседа любовников длилась более часа,

вспоминая о прожитой жизни в России. Такие разговоры всегда казались приятными,

хотя в них витала некая грусть. Однако влюбленные жили надеждой, что весь этот

кошмар большевиков скоро завершиться прозрением народа, который сам разгонит

коммунистов, когда станут очевидны их ложные лозунги о земле, свободе и

справедливости.

Виктор после третьего бокала захмелел, глаза стали красными. Заметив это, хозяйка

забрала бутылку со стола:

– Милый, думаю, тебе уже достаточно.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя принцесса, – шутливо сказал Николаев, поклонившись

по-восточному склонив голову, и тут же добавил с мольбой. – Наташенька, а может,

оставишь бутылку?

С улыбкой, она покачала головой и вернула коньяк в шкаф, где было много изящной

европейской посуды и фарфоровых статуэток.

Ближе к концу встречи Наталья подала ему гитару. Полковник сидел уже на диване. Он

настроил инструмент и, перебирая струны, заиграл так душевно, что сам закатывал глаза

от удовольствия. После «цыганочки» и парочки веселых песен, они перешли на романсы.

Наталья, тоже неплохо игравшая на инструменте, сама взяла гитару и запела. Ее нежный

голос не обладал силой, однако мог заставить заплакать всех слушавших.

Когда служанка внесла поднос с чаем, конфетами, печеньями, они вернулись к столу.

После чая влюбленные решили расстаться. Им не хотелось злоупотреблять добротой

эмира, который доверял советнику и позволил Николаеву бывать в гостях у своей жены.

Алимхан не раз замечал, как его жена скучает по общению с земляками, как и сам

полковник. На прощание Виктор поцеловал ее белоснежную ручку.

На другое утро Николаев проснулся поздно: не было надобности идти на службу. После

вчерашнего свидания к нему вернулось прежнее настроение. И лишь иногда перед

глазами опять возникала страшная картина – убийство спящих солдат.

Виктор подошел к столу, где стояла ваза с фруктами, откупорил бутылку вина и

наполнил бокал. Выпив, он откусил сочный персик и снова лег. И вот опять

вспоминалась та кошмарная ночь. Особенно не давали покоя плачущие глаза того

молоденького солдата, с мольбой о пощаде: «За что? Не убивайте меня!».

Чтобы избавиться от таких мыслей, он решил что-нибудь почитать.

Виктор остановился у шкафа, где стоял ряд книг и стал разглядывать свою библиотечку.

Они все были давно прочитаны, некоторые даже дважды. Решил он взять «Трех

мушкетеров» – в юношеские годы это была его любимая книга.

72

Он растянулся на кровати. Роман захватил его с первых же страниц, и от него повеяло

ностальгией. Он вновь окунулся во времена своей молодости, когда жил с родителями в

родовой усадьбе. Полковник так увлекся романом, что не заметил, как наступило

обеденное время. В двери раздался стук. Виктор нехотя отложил книгу и, набросив на

плечи халат, открыл входную дверь. Гостиничный слуга держал на подносе большую

тарелку с пельменями.

– Мой господин, я принес пельмени, как вы велели, – сказал услужливый юноша.

– О, это замечательно. Поставь их на стол. Надеюсь, ты их купил у чистоплотного

повара?

– Да, господин, это из столовой Ахмедбека. А как известно, у него всегда чисто,

красиво и простой люд туда не захаживает.

Ближе к вечеру в голову Николаева пришла мысль: возможно, сегодня эмир пригласит

его на обещанный обед. Но время шло, а человека от эмира все не было. Так Виктор

заснул с книгой в руке. Лампа на столике горела всю ночь.

И лишь утром на пороге стоял посыльный эмира, который сообщил Николаеву, что Его

величество эмир Бухары ждет сегодня военного советника на своем обеде.

– Поблагодарите Его величество и передайте, что я непременно буду.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

До полудня времени было достаточно, и полковник дочитал книгу А. Дюма. После

этого он отправился во дворец с охраной.

Когда советник вошел в кабинет, Алимхан встретил друга радушной улыбкой и жестом

указал на кресло, стоящее напротив.

– Как отдохнул, мой друг?

– Прекрасно. Был в гостях у госпожи Натальи, а после целый день валялся на кровати с

удивительной книгой. Это был замечательный отдых.

– А что за книгу ты читал?

– «Три мушкетера» Дюма.

– Знаю, знаю. Когда учился в кадетском корпусе, я начинал ее читать, но до конца не

осилил – все-таки русский язык знал не очень хорошо. Жаль, что такие знаменитые

книги не переведены на персидский язык, чтобы и мы смогли их прочитать. Да, если ты

надумал серьезно заняться торговлей, то я помогу. Это не простое дело и надо быть

сведущим человеком, иначе разоришься.

– Благодарю за заботу. Я подумаю над этим.

– На обед я пригласил еще одного человека, но почему-то она опаздывает. Надеюсь, ты

уже догадался о ком идет речь? – сказал Алимхан с хитрецой в глазах, и тут же стал

серьезным. – А пока поговорим о наших военных делах. Я хочу закупить у англичан еще

партию оружия. Ответь, есть ли в этом надобность или то, что имеется у нас, вполне

достаточно?

– Нам нужно еще больше пулеметов, последние модели. Мы установим их на тачанки, и

тогда будем обладать большей маневренностью. Это оружие может уничтожить очень

много врагов. Правда, хочу заметить, что эта новинка стоит немалых денег…

– Для такого дела денег сыщем, – перебил его эмир. – Завтра же составь список

необходимого оружия, и я отправлю гонцов к Эссертону.

В это время двери кабинета неожиданно распахнулись, и появилась Наталья, за которой

стоял растерянный секретарь...

– Вот где вы спрятались! Наверно, опять говорите о политике?

73

– Как всегда вы правы, моя госпожа, – улыбнулся эмир и направился к жене. – Когда

государственные мужи остаются одни, они от скуки говорят о политике. Но стоит

появиться красивой женщине, как все меняется. Мы ждем вас, дорогая. Должен заметить,

что мир интересен женщинами, праздниками, весельем, торговлей, а эти дикие

большевики заставляют нас заниматься войной. Когда вижу тебя, хочется думать только о

хорошем и красивом. Обещаю, что за столом о войне, политике не будет сказано ни

слова. Ты – мое утешение.

Алимхан чмокнул жене в щечку и взял ее под руку. И все направились в русский зал.

Стоило им войти туда, как стоявшие у входа молодые официанты, одетые в белые

пиджаки, поклонились. Затем бесшумно удалились, закрыв за собой дверь. Эмир не хотел

иметь свидетелей, которые потом будут болтать по всей Бухаре, как он пил вино и

танцевал танцы «неверных» со своей гувернанткой.

Прежде чем сесть за овальный стол, Алимхан принялся разглядывать блюда и

восторженно восклицать: «Ах, как вкусно пахнет! Чем хотят обрадовать нас повара?

Так… Копченая курица – это очень хорошо! Этому мои повара научились у армян

Самарканда. Рыба копченая – тоже люблю. Да, этому они научились у староверов

Каракалпакии. А вот этого сома поймали в Амударье, говорят, он весил около ста

килограммов. Я его видел – это просто чудовище».

Как только расположились за столом, эмир объявил:

– Виктор, как всегда, вино придется разливать тебе. Я, как хозяин дома, мог бы сделать

это сам, но правителю это не положено, даже для друзей.

Все рассмеялись, и эмир продолжил:

– Ко всему же нам, мусульманам, нельзя пить вино. Но разве можно представить мир

без этого чудесного напитка. Еще великий Омар Хайям воспел его, – и Алимхан прочитал

рубаи поэта на персидском языке:

Пока с тобой весна, здоровье

и любовь,

Пусть нам дадут вина – багряной

грозди кровь.

Ведь ты не золото! Тебя, глупец

беспечный,

Однажды закопав, не откапают

вновь.

Эмир перевел его гостям. Наталья и Виктор захлопали.

– Не правда ли, красивые слова, глубокий смысл? – спросил восхищенный Алимхан. – Я

желаю добавить к стихам великого поэта лишь одно: это питье должно употребляться в

меру, и тогда оно не превратится в яд. Жаль, что вы не владеете литературным

персидским, иначе почувствовали бы всю прелесть нашей поэзии.

Все выпили за сказанные слова. Наталья сделала маленький глоток и поставила бокал

на стол.

– Мне кажется, стих Хаяма очень близок русскому человеку, – заметила Наталья. –

Многие наши мужчины так напиваются, будто это их последний день. Вы, Алимхан,

верно говорите, у любого народа должна быть культура пития.

– Я рад, что ты поняла мою мысль, – улыбнулся эмир жене. – И коли мы заговорили о

России, хочу предложить тост за русскую культуру, – и поднял бокал вина. – Мне

нравится ваша культура: красивые здания с огромными колоннами, национальные

костюмы мужчин и женщин. Но вместе с тем пугает полная свобода между мужчинами и

74

женщинами. Взять, к примеру, ваши дружеские отношения. Хотя я сам и разрешил

Виктору бывать в гостях у моей супруги, все же немного ревную, как мусульманин.

От таких слов по телам любовников пробежал холодок. У каждого в голове мелькнула

лишь мысль: неужели, эмиру донесли про их любовь?

– Разумеется, – продолжал Алимхан, – между вами не может быть ничего плохого и все

же… Например, вчера вы устроили веселую вечеринку, а меня забыли позвать. Пили без

меня, пели песни – опять без меня. Это нехорошо.

Наталья с трудом выдавила из себя улыбку:

– Ну не обижайся, милый друг, это моя вина. Я хотела пригласить, но затем подумалось,

что тебе не будет интересно. Ведь пьешь ты мало, да и песни русские уже все забыл.

– Ты не права. Русские песни я еще помню, хотя слова немного подзабыл. Иногда

слушаю пластинки и вспоминаю свои веселые юношеские годы в России. Хочу сказать,

что я всегда поражался русской природе: кругом леса, реки. Столько воды больше нигде

не видел. Правда, погода ужасная: холод, частые дожди. Я не хотел уезжать, но мой отец

– да будет мир над ним – решил, что для моего образования достаточно и трех лет. Мне

думается, он опасался, что я привыкну к русской культуре и весь буду привязан к

России. А для будущего правителя это опасно. А с Виктором я сдружился только на

второй год учебы. Помнишь, как мы устраивали шумные вечеринки, верховые прогулки

за городом…

Виктор тоже кое-что вспомнил, как Алимхан учился ходить на лыжах, пока не сломал

три пары. И еще о том, как шутили над одним вредным учителем. Правда, за это потом

их наказали, послав на кухню мыть посуду. Воспоминания были столь яркими и

приятными, что Виктор предложил тост за их славный кадетский корпус.

Чтобы обед протекал все так же весело, они перешли на анекдоты. Мужчины вновь

подняли тост, за Наталью и удачные роды. После чего эмир с женой немного

покружились в медленном вальсе. Далее снова выпили и хором запели за столом русские

песни, веселые, раскатистые сменялись грустными. Мужчины опьянели. У эмира

покраснело лицо, и стал не в меру разговорчивым. У полковника же горели глаза. Через

некоторое время Алимхан почувствовал тошноту. Тяжело встав из-за стола, он еле

заговорил:

– Мои друзья, что-то мне нехорошо. Видимо, опять переел. Я полежу на диване у себя в

кабинете. Не скучайте без меня, заведите патефон.

Слегка качаясь, эмир покинул зал.

– Наш эмир стал пил все чаще, – сказала Наталья, проводив его взглядом.

– Сейчас ему нелегко: большевики угрожают – это серьезно. Надо было готовить

бухарскую армию раньше. Теперь уже поздно. Как правитель, он мне кажется слабым:

имея столько золота, можно было построить много заводов, открыть современные

школы, университет.

– Зато как человек он очень добрый.

– Да уж, добрый. Такой добрый, что дальше некуда, – усмехнулся Николаев.

– Ты имеешь в виду прошлогодние события? Тот неудачный поход комиссара Колесова,

после которого эмир расправился с местными большевиками? Говорят, тогда расстреляли

больше тысячи, да еще фанатики убивали сочувствующих. Но, согласись, Алимхан

защищал свою страну от врагов. Скажи, если бы ты оказался на его месте, разве не

защищался бы?

– Я не об этом. Прошу тебя, давай, не будем говорить о политике – надоело.

75

– Ты прав. Поставь лучше какую-нибудь пластинку, чтобы на душе стало веселее.

Гулять, так гулять.

Слегка качаясь, Виктор подошел к столику с патефоном и стал выбирать из стопки

пластинку. Вдруг одна из них выпала из бумажного пакета и разбилась.

– Это к счастью, – улыбнулась Наталья и тяжело пересела на диван.

Тут из трубы патефона с шипением полилась музыка Моцарта. Виктор присел рядом с

любимой. Они любовались друг другом, и лица сияли от счастья.

– Если бы ты знала, как хочется расцеловать твое очаровательное личико, – произнес

Виктор.

– Не лукавь, от беременности мое лицо подурнело. Это мне и Алимхан говорил.

– Что бы он ни говорил, для меня ты все такая же красивая. Как ты думаешь, эмир

надолго покинул нас?

– Думаю, на полчаса или вовсе час или два, три. Ты же знаешь, он иногда так делает.

– И что мы будем делать, сидеть и ждать Его величества?

– Нет, конечно.

– Если он заснул, мы пойдем к тебе.

Наталья согласилась, и они вышли из зала. Увидав госпожу, оба секретаря разом

поднялись.

– Его величество у себя? – спросила она.

– Да, он отдыхает на диване.

Наталья приоткрыла дверь кабинета и увидела супруга, храпевшего на боку. «Он даже

не снял свой золотистый халат с орденами. Это надолго», – решила она.

Они сели в черную коляску и по ровной алее добрались до дома Наталье, как всегда в

сопровождении охраны. Дверь открыла служанка Соня, улыбаясь им. Они вошли в

гостиную. Служанка стояла за их спиной, готовая к любым повелениям хозяйки.

Виктор разлегся на диване и сказал: «Соня, принеси мне вина». Служанка испуганно

глянула на госпожу, которая стояла возле патефона и выбирала подходящую пластинку.

– Нет, ему уже хватит, – сказала хозяйка, – Соня, лучше сходи в молочную лавку и купи

кислого молока, а то меня тошнит.

– Слушаюсь, госпожа, – с поклоном удалилась служанка.

В гостиной заиграла музыка. Наталья тяжело опустилась рядом с Виктором.

Влюбленные обнялись. После недолгого поцелуя, лицо Виктора стало серьезным.

– Наталья, будь готова к побегу. Моя судьба может внезапно измениться.

– Что случилось?

– Пока не могу сказать, но мне угрожает опасность. К всему же, в скором времени

эмиру самому придется бежать из Бухары. Армия Алимхана слаба. Хотя по численности

бухарцы и превосходят врага, но им не выдержат атаки «красных».

– Хорошо, я буду тайно готовиться отъезду. Если честно, это весть радует меня.

Быстрей бы укатить отсюда. А пока, давай, поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня я

хочу радоваться и веселиться. Когда еще представится такая возможность?

– В этом ты права, милая. Иначе, зачем ты выпроводили свою служанку? – засмеялся

Виктор и стал осыпать лицо любимой поцелуями.

А тем временем в своем кабинете от сна пробудился эмир Алимхан. Открыв глаза, он

сразу вспомнил про гостей и веселое застолье. «Вот досада, они ждут меня», – подумал

про себя эмир и поднялся с дивана.

От вина голова еще слегка кружилась, но тошнота исчезла. Правитель сожалел, что его