Текст книги "Клиника: анатомия жизни (Окончательный диагноз)"

Автор книги: Артур Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Так ты все знаешь?

– Конечно, я все знаю, – раздраженно ответил Рейбенс. – Лично я думаю, что у него есть все основания жаловаться.

– Так в чем дело, Эрни?

– Дело в том, что при поступлении я поставил миссис Брайан диагноз – рак молочной железы. Я удалил опухоль, но она оказалась доброкачественной.

– Так зачем же ты продержал ее три недели? – спросил О’Доннелл, подумав о том, что в разговорах с Рейбенсом всегда приходится играть в игру «вопрос-ответ». Информацию из этого врача буквально выуживаешь.

– Спроси об этом Джо Пирсона! – ответил Рейбенс.

– Будь проще, когда говоришь со мной, Эрни, – попросил О’Доннелл. – Это же твоя больная.

В трубке наступило молчание. Потом тонкий голос раздельно произнес:

– Ладно. Я сказал, что опухоль доброкачественная, но прошло две с половиной недели, прежде чем я об этом узнал. Ровно столько времени потребовалось Джо Пирсону для того, чтобы сунуть стекло под свой микроскоп.

– Ты напоминал ему об этом?

– И не один раз! Я звонил ему раз пять. Он бы тянул еще больше, если бы я его не дергал.

– И именно поэтому миссис Брайан так долго была в клинике?

– Естественно. – В голосе на противоположном конце провода послышались язвительные нотки. – Или ты предлагаешь выписать ее без патологоанатомического заключения?

У Рейбенса основательные причины для недовольства, подумал О’Доннелл. Врач оказался в весьма затруднительном положении. Если бы он выписал больную, то не исключено, что ему пришлось бы потом звонить ей и вызывать для следующей операции, как это случилось с Руфусом. С другой стороны, каждый лишний день пребывания в клинике означал дополнительное финансовое бремя для семьи больной.

– Я ничего не предлагаю, Эрни, – уклончиво ответил О’Доннелл, – просто интересуюсь.

Рейбенс думал о том же.

– Тогда тебе лучше поговорить не со мной, – сказал он. – И к тому же я не единственный, с кем такое произошло. Ты же знаешь про Билла Руфуса.

– Да, знаю. Честно говоря, я думал, что положение с тех пор немного улучшилось.

– Может быть. Только я почему-то этого не заметил. Что прикажете делать со счетом Брайана?

– Сомневаюсь, что мы сможем что-то сделать. Его жена действительно провела в клинике три недели. Ты же знаешь, что мы и так ограничены в средствах.

Интересно, подумал О’Доннелл, как бы отреагировал Рейбенс, если бы ему предложили отдать в строительный фонд клиники свои личные шесть тысяч долларов?

– Дело достаточно тухлое, – объяснил Рейбенс. – Муж больной – приличный, но небогатый человек. Кажется, он плотник, выполняет частные заказы. У него нет страховки. Наши счета заставят его надолго влезть в долги.

О’Доннелл молчал, размышляя о том, что же делать дальше.

В трубке снова раздался фальцет Рейбенса:

– Это все?

– Да, Эрни, это все. Спасибо. Гарри, я хочу сегодня же созвать совещание, – сказал О’Доннелл, передавая трубку Томазелли. – Надо пригласить нескольких старших врачей. Мы соберемся здесь, если это удобно. Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

Томазелли кивнул:

– Это можно сделать.

О’Доннелл начал перебирать в уме имена:

– Мы, естественно, пригласим Чендлера как главного терапевта. Надо позвать Руфуса и, конечно, Рейбенса. Да, надо позвать и Дорнбергера. Он может оказаться полезным. Сколько всего получается?

Администратор посмотрел на записанные в блокнот имена:

– Шесть, если считать тебя и меня. Как насчет Люси Грейнджер?

О’Доннелл на мгновение задумался.

– Хорошо, пусть нас будет семь.

– Повестка дня? – Томазелли приготовился записывать.

О’Доннелл покачал головой:

– Нам не нужна подробная повестка. Вопрос будет один: изменения в работе отделения патологической анатомии.

Когда администратор назвал имя Люси Грейнджер, О’Доннелл колебался только по одной причине: Томазелли невольно напомнил ему о свидании с Люси накануне вечером. Они, как договорились перед клинико-анатомической конференцией, поужинали в «Палм-Корте» отеля Рузвельта – ели роскошную еду и пили коктейли, рассказывая друг другу о себе, о знакомых, о случаях из жизни – профессиональной и обыденной.

После ужина О’Доннелл отвез Люси домой. Незадолго до этого она переехала в Бенвенуто-Грандж, в большую шикарную квартиру в северной части города.

– Не зайдешь пропустить рюмочку на ночь?

О’Доннелл оставил машину одетому в униформу швейцару, который припарковал ее, и последовал за Люси. В сверкающем никелем тихом лифте они поднялись на пятый этаж, прошли по коридору, облицованному березовыми панелями, устланному широким толстым, приглушающим шаги ковром. Глядя на эту роскошь, О’Доннелл удивленно вскинул брови.

Люси улыбнулась:

– Это подавляет, правда? Я сама до сих пор не могу прийти в себя.

Она открыла дверь и нажала клавишу выключателя. Мягкий, приглушенный свет осветил элегантную гостиную. Впереди О’Доннелл заметил приоткрытую дверь спальни.

– Сейчас я смешаю коктейль, – сказала Люси.

Она повернулась к О’Доннеллу спиной, и он слышал только, как позвякивает в стаканах лед.

– Люси, ты никогда не была замужем? – спросил он.

– Нет, – ответила она не обернувшись.

– Могу я узнать почему? – тихо спросил он.

– На самом деле все очень просто. Но меня уже давно никто об этом не спрашивал. – Люси обернулась, держа в руках готовые коктейли, один из которых протянула О’Доннеллу. Опустившись в кресло, она задумчиво продолжила: – Сейчас я вспоминаю и думаю, что мне всего один раз предлагали выйти замуж – я имею в виду всерьез. Я тогда была значительно моложе.

О’Доннелл попробовал коктейль.

– И ты ответила «нет»?

– Я хотела сделать карьеру в медицине. В то время это было для меня безумно важным. Карьера и брак казались мне несовместимыми.

– Не жалеешь об этом? – с деланной небрежностью спросил он.

Люси задумалась.

– Конечно, нет. Я добилась того, чего хотела, в определенном смысле я вознаграждена. Иногда, правда, я гадаю, что было бы при другом ответе. Но это так по-человечески, не правда ли?

– Пожалуй, да, – ответил он. Его почему-то тронул ответ Люси. Он чувствовал себя так умиротворенно, словно после долгих скитаний вернулся домой. Ей надо иметь детей. – И ты по-прежнему думаешь, что брак и медицина несовместимы, во всяком случае, для тебя?

– Теперь я уже не так догматична. – Она улыбнулась. – Этому я, кажется, научилась.

О’Доннелл задумался. Что будет для него означать женитьба на Люси? Будет ли в их доме царить любовь и покой? Или их параллельные пути в профессиональной карьере зашли так далеко, что стало поздно что-либо менять, приспосабливаясь друг к другу? Если они поженятся, то что будут делать в часы досуга? Будут ли эти часы по-домашнему интимны? Или они будут без конца решать проблемы клиники, читая за обедом истории болезни и обсуждая на десерт диагностические проблемы? Получит ли он в результате брака желанное убежище от невзгод, или он станет лишь продолжением медицинской рутины?

– Знаешь, я всегда думал, что между нами много общего, – сказал он вслух.

– Да, Кент, – ответила Люси, – я тоже так думаю.

О’Доннелл допил коктейль и встал. Он понимал, что они сказали друг другу гораздо больше, чем было выражено словами. Теперь ему требовалось время, чтобы хорошенько все обдумать. Слишком многое поставлено на карту, чтобы принимать скоропалительные решения.

– Тебе не обязательно уходить, Кент, – заметила Люси. – Если хочешь, можешь остаться.

Она сказала это так просто, что О’Доннелл понял: если он останется, то дальше все будет зависеть только от него.

В глубине души он жаждал остаться, но осторожность и привычка взяли верх. Он взял Люси за руки:

– Доброй ночи, Люси. Давай сначала все обдумаем.

Когда двери лифта закрывались, Люси стояла на пороге квартиры и смотрела вслед О’Доннеллу.

Глава 6

– Я созвал вас, – начал О’Доннелл, обращаясь к сидевшим вокруг стола врачам, – чтобы заручиться поддержкой в одном важном деле.

Присутствующие внимательно слушали главного хирурга. Пришли все, кроме Рейбенса, занятого на плановом грыжесечении.

О’Доннелл продолжил:

– Мне кажется, что всем нам известны проблемы отделения патологической анатомии. Думаю, вы согласитесь со мной, что они не только медицинские, но и личностные.

– И что же это за проблемы? – спросил Дорнбергер. Говоря это, пожилой акушер-гинеколог набивал трубку. – Боюсь, я не понимаю, куда ты клонишь, Кент.

Чего-то подобного О’Доннелл ждал. Он знал, что Дорнбергер и Пирсон – близкие друзья, и поэтому ответил со всей возможной вежливостью:

– Я хочу, чтобы ты выслушал меня до конца, Чарли. Я постараюсь все объяснить.

Он принялся методично перечислять проблемы: задержки заключений по хирургическим случаям, повышение нагрузки на отделение патологической анатомии, неспособность Джо Пирсона в одиночку с ней справиться. Он упомянул о случае с Руфусом и посмотрел на него, ища поддержки, рассказал о телефонном разговоре с Рейбенсом. Упомянул и о своем разговоре с Пирсоном и об отказе старика взять в штат второго патологоанатома. В заключение О’Доннелл сказал:

– Я убежден, что нам нужен второй патологоанатом. Я хочу, чтобы вы мне в этом помогли.

– Меня тоже тревожит ситуация с патологической анатомией, – торопливо, словно боясь, что его слова не попадут в протокол, сказал главный терапевт клиники доктор Чендлер. Однако дальше он продолжал, как обычно, глубокомысленно и весомо, даже несколько напыщенно. – Сложность заключается в стиле Джо Пирсона. Но всем нам следует учесть, что он заведующий отделением и его стиль – это стиль руководителя отделения. А значит, мы должны избегать любых действий, которые могут подорвать его авторитет.

– Согласен, – ответил О’Доннелл. – Именно поэтому мне нужна помощь. Помощь в том, чтобы убедить Пирсона в необходимости изменений.

– Не уверен, что мне нравится способ, каким мы это делаем, – сказал Руфус.

– Почему, Билл? – спросил О’Доннелл, отметив, что сегодня на нем более скромный галстук – всего три цвета вместо обычных четырех.

– Мне кажется, что мы, собравшиеся здесь врачи, не имеем никакого права говорить об изменениях в работе отделения патологической анатомии. – Руфус окинул взглядом присутствующих: – Действительно, у меня было несколько неприятных столкновений с Джо Пирсоном. Думаю, что они были и у большинства присутствующих.

Но это не означает, что я готов присоединиться к заговору, цель которого – убрать Джо из отделения.

О’Доннелл был рад этому высказыванию и был внутренне к нему готов.

– Позвольте мне объясниться, – сказал он. – У меня, как, надеюсь, ни у кого из присутствующих, нет ни малейшего намерения, – он взглянул на Руфуса, – выгонять доктора Пирсона.

Врачи одобрительно закивали головами.

– Давайте рассуждать так, – продолжил главный хирург. – Все согласны в том, что изменения в отделении патологической анатомии давно назрели. Для обоснования достаточно одних только задержек с хирургическими заключениями. Каждый день отсрочки необходимой операции создает опасность для больного. Думаю, нет нужды убеждать вас в этом.

В разговор вступил Томазелли:

– Не надо забывать, что такие задержки уменьшают количество больных, которым мы можем помочь. Очередь на госпитализацию и без того велика.

Потом снова заговорил О’Доннелл:

– Конечно, вместо того чтобы созывать вас, я мог бы настоять на собрании медицинского совета. – Он сделал паузу. – И я на это пойду, если возникнет такая необходимость, но, думаю, вы не хуже меня знаете, что из этого получится. Джо сам является членом медицинского совета, у него большая поддержка со стороны старой гвардии совета, и обсуждение этого вопроса выльется в ругань и склоку. Допустим, мы победим – докажем, что Пирсон не в состоянии возглавлять отделение. И что? Чего мы этим добьемся? Тем самым, как правильно сказал Харви, мы подорвем авторитет не только патологической анатомии, но и всей клиники.

О’Доннелл умолчал о том, что возможный конфликт неминуемо приведет и к политическим осложнениям.

– Я не говорю, что я с вами согласен, но в чем заключаются ваши предложения? – спросил Дорнбергер. Он подкрепил вопрос клубом синеватого дыма.

Руфус сморщил нос:

– Надо быстрее заканчивать, а то здесь скоро будет нечем дышать. Откуда вы привозите этот верблюжий навоз, Чарли?

Все улыбнулись, и О’Доннелл решил, что пора ставить точку.

– Я предлагаю вам, Чарли, поговорить с Джо Пирсоном от нашего имени.

– О нет!

О’Доннелл предвидел такую реакцию и попытался как можно убедительнее уговорить гинеколога.

– Чарли, мы все знаем, что вы близкий друг Джо. Я не просто так пригласил вас сюда. Вы один можете убедить его в необходимости изменений.

– Другими словами, вы хотите, чтобы я стал вашим палачом и занес над ним ваш топор? – сухо спросил он.

– Чарли, поверьте мне, речь идет не о топоре.

Дорнбергер заколебался. Он видел, что все смотрят на него, напряженно ожидая ответа. Как поступить: внять убеждениям О’Доннелла или нет? Его разрывали два чувства – озабоченность судьбой клиники и дружеское отношение к доктору Пирсону. Положение дел в отделении патологической анатомии, собственно, не было для него новостью. Он и сам подозревал, что там не все в порядке. Тем не менее случаи с Руфусом и Рейбенсом поразили его. Кроме того, он понимал, что главный хирург, к которому он относится с большим уважением, не стал бы созывать это совещание без особых причин.

В то же время Дорнбергер хотел всеми силами помочь Джо Пирсону, и его до глубины души возмущала волна неприязни, обрушившаяся на старого друга. Правда, О’Доннелл, кажется, искренне говорит о том, что у него нет намерения избавиться от Пирсона, да и остальные тоже этого не хотят.

Дорнбергер окинул взглядом присутствующих.

– Это единодушное решение? – спросил он.

– Я очень люблю Джо, – задумчиво произнесла Люси Грейнджер. – Думаю, как и все мы. Но я полагаю, что изменения в работе отделения патологической анатомии давно назрели.

До сих пор Люси молчала. Она больше думала о вчерашней встрече с О’Доннеллом. Вчерашний визит Кента взволновал ее. Такого смятения она не испытывала много лет. Уж не влюблена ли она в него? Все совещание она убеждала себя, хотя и не очень уверенно, что такие слова хороши для молодых и горячих, а в ее возрасте надо больше думать головой и не поддаваться эмоциям. В результате она нашла в себе силы отделить личное от профессионального и включилась в решение обсуждаемых проблем. Медицина учит этому искусству – отвлекаться от личного ради решения неотложных задач.

О’Доннелл посмотрел на Руфуса:

– Билл?

Хирург кивнул:

– Хорошо. Если Чарли поговорит с Пирсоном, то я согласен.

Следующим был Чендлер. Он обратился к Дорнбергеру:

– Чарли, мое мнение таково, что это самый лучший способ разрешить ситуацию. Ты окажешь нам и всей клинике неоценимую услугу.

– Хорошо, – ответил Дорнбергер. – Посмотрим, что я смогу сделать.

На какое-то время наступила тишина, и О’Доннелл ощутил невероятное облегчение. Коллеги наконец поняли и оценили проблемы и начали что-то предпринимать. Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки. Но иногда, подумал он, все усилия идут насмарку, если не во всем следовать принятому протоколу; если попытка окажется неудачной, придется прибегнуть к более жестким мерам. В промышленности, когда человек не справляется со своими обязанностями, его увольняют или назначают ему помощника. Издается приказ – и помощник выходит на работу. В медицине все не так просто. Авторитет руководства здесь очерчен не так четко, и назначенный заведующий отделением скоро становится полновластным хозяином своей епархии. Еще важнее то, что медицинский руководитель всегда сомневается, стоит ли принимать жесткие меры, ибо понимает, что имеет дело не просто с работой. Приходится как бы оспаривать способности человека, который, как и ты, зависит от своей профессиональной репутации. Это очень деликатный вопрос. Одно-единственное решение может непоправимо испортить будущее товарища по профессии, попросту лишить его средств к существованию. Именно поэтому такие дела решаются осторожно и по возможности скрытно от чужих глаз.

– Насколько я понимаю, нам придется искать второго патологоанатома, – негромко сказал Томазелли.

– Да, думаю, что нам пора приниматься за поиски, – ответил О’Доннелл администратору и посмотрел на остальных: – Полагаю, что у всех нас есть связи и надо ими воспользоваться. Если вы знаете подходящего человека – хорошего специалиста, недавно закончившего резидентуру, – пожалуйста, сообщите.

– Патологоанатомы теперь стали очень разборчивыми, – заметил Руфус.

– Да, найти нужного специалиста будет нелегко, – согласился О’Доннелл. – Тем более надо быть повежливее с Джо.

Томазелли выдвинул ящик стола и достал оттуда папку.

– Может быть, это вас заинтересует, – сказал он.

– Что там у вас? – спросил Чендлер.

– Недавно я получил открытый список патологоанатомов, – ответил Томазелли. – Честно говоря, я чувствовал, к чему все клонится, и запросил этот список. Пару недель назад я получил ответ с именем одного патологоанатома.

– Можно посмотреть? – спросил О’Доннелл и потянулся за листом, извлеченным Томазелли из папки. Он знал, что по запросам лечебных учреждений периодически поступают так называемые открытые списки с информацией о патологоанатомах, готовых приступить к работе. Имена этих патологоанатомов печатались в таких списках с их разрешения. Существовал также закрытый список, но он циркулировал только в пределах профессионального круга патологоанатомов. В закрытом списке в основном фигурировали имена специалистов, недовольных своим нынешним местом работы и тайно искавших новое место. В таких случаях лечебные учреждения сообщали администрации общества патологоанатомов о своих нуждах, она доводила предложения до заинтересованных коллег, а те уже сами обращались в клиники. Но несмотря на существование всех этих механизмов, О’Доннелл знал, что наилучшие результаты дают личные рекомендации и связи.

Он взглянул на лист, переданный ему администратором. Это было резюме доктора Дэвида Коулмена, тридцати одного года. У О’Доннелла непроизвольно поднялись брови, когда он ознакомился с резюме Коулмена. С отличием окончил Нью-Йоркский университет. Интернатуру проходил в клинике Бельвью. Два года служил в армии – патологоанатомом. После службы в течение пяти лет проходил резидентуру по патологической анатомии в трех хороших лечебных учреждениях. Это был человек, получивший блестящее образование и разностороннюю подготовку.

О’Доннелл передал резюме Руфусу.

– Очень сомневаюсь, что он обратит на нас внимание, – сказал главный хирург администратору. – При его квалификации мы просто не сможем платить ему достойную зарплату.

Из прежних разговоров с администратором он знал, что зарплата патологоанатома будет не больше десяти тысяч долларов в год.

Руфус поднял глаза:

– Согласен. Этот человек может устроиться в любой большой клинике крупного города. – Он передал резюме Харви Чендлеру.

– Ну, дело в том… – начал было Томазелли и сделал паузу. Было видно, что он испытывает несвойственную ему нерешительность и тщательно подбирает слова для какого-то сообщения.

– Что такое, Гарри? – с любопытством поинтересовался О’Доннелл.

– Дело в том, что доктор Коулмен заинтересован именно в нашей клинике. – Томазелли снова сделал паузу. – Мне сказали, что он слышал о наших нововведениях и планах на будущее.

О’Доннелл первым нарушил внезапно воцарившуюся тишину:

– Откуда ты это знаешь?

– Знаю, потому что веду с ним переписку.

– Это как-то не совсем обычно, Гарри. Ты не находишь? – язвительно поинтересовался Руфус.

– Возможно, я немного забежал вперед, но после того, как я получил это, – он указал рукой на резюме, переданное теперь Люси, – я написал доктору Коулмену. Естественно, я не стал предлагать ему что-либо определенное. Это был просто зондаж, выяснение позиций. – Он обернулся к О’Доннеллу: – Это началось после нашего с тобой разговора пару недель назад. Ты, наверное, помнишь его, Кент.

– Да, помню. – О’Доннелл предпочел бы, чтобы Томазелли заранее сообщил ему о своей переписке. Правда, как администратор Гарри имеет полное право переписываться, с кем ему угодно. Ведь именно он руководит клиникой. Да и переписка, без сомнения, была сугубо конфиденциальной. Возможно, Томазелли сделал удачный ход. – Так ты говоришь, он заинтересовался? – обратился О’Доннелл к администратору.

– Да, он хочет приехать и посмотреть клинику. Я как раз собирался сказать тебе об этом, но ты назначил совещание – очень кстати.

Теперь резюме разглядывал Дорнбергер. Он ткнул в него пальцем и спросил:

– И что теперь прикажете мне с этим делать?

О’Доннелл, ища поддержки, посмотрел на остальных:

– Думаю, что вы должны взять его с собой, Чарли, и показать Джо Пирсону.