355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Артур Чарльз Кларк » Безжалостное небо(сб.) » Текст книги (страница 3)
Безжалостное небо(сб.)
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:12

Текст книги "Безжалостное небо(сб.)"


Автор книги: Артур Чарльз Кларк


Соавторы: Франсис Карсак,Пер Вале,Боб Шоу,Герберт В. Франке,Бертрам Чандлер,Фридрих Дюрренматт,Юн Бинг,Лино Альдани,Нильс Нильсен,Анна Ринонаполи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

8

Йенсен встал и подошел к окну, испещренному струйками дождя. Затем, не оборачиваясь, спросил;

– Что вы намерены предпринять?

– Вы должны выяснить, насколько это возможно, что произошло в стране.

– Здесь вы не можете мне приказывать.

– Мы знаем. И все-таки мы это делаем. Вы попытаетесь как можно быстрее оценить обстановку и сообщите нам результаты.

– Каким образом?

– В этой стране у нас есть определенные контакты. Официально она для нас не существует, поэтому мы не нуждаемся в соблюдении дипломатического протокола. Вертолет доставит вас в любое место по вашему выбору, затем вернется в заранее условленное время и заберет вас. Вы вернетесь сюда. Вам разрешается отсутствовать не более трех суток, в крайнем случае вы должны прислать сообщение до истечения этого срока, иначе…

– Договаривайте.

– …иначе нам придется прибегнуть к другим мерам.

– Каким именно?

Собеседники о чем-то зашептались за спиной Йенсена. Но он не обернулся, ожидая ответа. Через несколько минут раздался голос министра:

– Та великая дружественная держава, о которой я говорил, по ряду важных политических и экономических причин заинтересована в нашей стране. К сожалению, она втянута в тяжелый конфликт в другой части земного шара и не хотела бы вмешиваться напрасно, особенно сейчас, когда положение неясно. Однако, если выяснится, что подрывные элементы пытаются использовать создавшееся положение, мы можем обратиться к ней и получить военную помощь. По крайней мере я на это надеюсь. Разумеется, речь может идти о помощи в ограниченных размерах. Как я уже сказал, эта великая держава ведет войну в другом полушарии. Но она обещала нам помочь. При условии, конечно, что подрывные элементы не успеют захватить в свои руки органы управления и утвердиться там. Впрочем, это исключено.

– Кого вы называете подрывными элементами?

В ответе можно было не сомневаться.

– Коммунистов.

Внезапно наступила тишина. Смолк рев моторов на аэродроме. И только непрекращающийся дождь продолжал монотонно бить в стекла.

– Итак, Йенсен, вы согласны ехать?

– Да.

– Немедленно?

– Да.

– Превосходно.

Йенсен промолчал.

– У вас есть оружие?

– Нет.

– Видимо, вам следует взять пистолет.

– Зачем?

– На, всякий случай. Но об этом мы позаботимся.

Йенсен продолжал стоять, неподвижный как изваяние.

– Еще один вопрос, – сказал он.

– Ну, что еще?

– Непосредственно перед тем, как начался мой отпуск по болезни, я получил приказ об аресте сорока трех врачей, работавших в пределах шестнадцатого участка, в том числе нашего полицейского врача. Остальные полицейские участки тоже получили аналогичные приказы?

– Нам об этом ничего не известно, – поспешно ответил министр. – Это дело полиции.

– Можно ли считать, что эти аресты как-то связаны с последующими событиями? – невозмутимо продолжал Йенсен.

– Ни в коем случае, – парировал министр просвещения.

– Я ведь уже сказал, что между этими событиями нет никакой связи, – поддержал его министр.

Вновь все замолчали. Тишину нарушил министр:

– Где вы намерены приземлиться?

– В столичном аэропорту.

– У вас бедное воображение, – с сожалением отметил министр просвещения.

– Да, – согласился Йенсен. – Вы совершенно правы.

Министру просвещения не было и сорока лет. У него были синие, немного косящие глаза и по-женски пухлые губы. Но, несмотря на молодость, очевидно, именно ему принадлежало здесь решающее слово.

9

Они летели на военном вертолете, и все же продвигались медленно – из-за тумана и низкой облачности земли почти не было видно. Внезапно мощный порыв дождя и мокрого снега залепил плексигласовые стекла кабины, и пилот вынужден был набрать высоту.

Йенсен сидел неподвижно – все равно смотреть было не на что. Сунув руку в карман, он достал пистолет, тяжесть которого действовала ему на нервы.

Это была беретта 7,65-миллиметрового калибра старого образца, однако Йенсен выбрал ее потому, что был знаком с механизмом. Вместе с пистолетом он получил кожаную кобуру и три обоймы патронов.

С момента окончания полицейской школы Йенсену ни разу не приходилось стрелять из пистолета. Свой служебный пистолет он одно время держал в машине, в отделении для перчаток, но года два назад запер в сейфе в полицейском участке. Когда-то он неплохо стрелял и даже получил медаль на соревнованиях.

Йенсен пододвинул к себе саквояж, расстегнул, засунул пистолет в кобуру и аккуратно положил его поверх вещей, после чего закрыл крышку и щелкнул замком.

Вертолет, попав в спокойные слои атмосферы, летел плавно. Монотонный рев мотора успокаивающе действовал на Йенсена. Правда, поле зрения по-прежнему ограничивалось облаками и кожаной курткой пилота.

Боль уже давно перестала мучить Йенсена. Но до сих пор немного тянуло кожу вокруг шва, да и слабость давала о себе знать. Однако боль исчезла. И с ее исчезновением Йенсен ощущал какое-то удивительное чувство пустоты, будто не стало чего-то близкого, родного. Долгие годы боль была неотъемлемой частью его организма, верным и постоянным его спутником. Теперь же, когда ее не стало, он не испытывал никакого чувства облегчения или удовлетворения.

Он задремал, откинув голову на спинку кресла.

Через полчаса пилот разбудил его.

– По-моему, мы над аэродромом, – сказал он.

За окнами кабины по-прежнему ничего не было видно, кроме густой серой пелены облаков.

– Контрольная башня не отвечает, – продолжал пилот. – Радар не действует. Видимость почти нулевая, к тому же быстро темнеет. Попробуем сесть?

– Да.

– Очень рискованно. Ну что ж, спустимся и посмотрим.

Йенсен кивнул. Достав из внутреннего кармана пиджака бумажник, он извлек эмалированный полицейский значок и положил его в нагрудный карман.

Пилот с удивлением взглянул на него. Очевидно, он думал, что Йенсен хочет предложить ему денег.

– Ага, – немного погодя с удовлетворением отметил пилот. – Значит, прямо над зданием аэропорта. Ну и навигация! Все огни потушены.

Машина быстро взмыла вверх.

– Попробуем сесть немного дальше, на посадочной полосе.

На сей раз вертолет спускался медленно и осторожно. Через несколько минут внизу показалась земля – трава и бетон. Справа виднелся какой-то красно-белый предмет, плохо различимый в сумерках.

– Бронеавтомобиль, – сказал пилот. – Прямо на посадочной полосе, чтобы блокировать аэродром.

Он внимательно посмотрел вниз.

– Здесь, – сказал он. – Хорошее место.

Йенсен встал, надел плащ и взял шляпу.

Вертолет мягко коснулся земли. Пилот протянул руку и открыл дверцу кабины.

– Видите вон там посадочный огонь? На полосе под номером четыре? Будем считать его нашим опознавательным знаком.

Он посмотрел на свои часы.

– Послезавтра и день спустя я буду здесь ровно в девять утра и буду ждать вас не более двух минут. С 9.00 до 9.02.

Йенсен взял саквояж и сошел на землю.

– Ну, пока, – сказал пилот. – Желаю удачи.

– До свиданья.

Подняв винтом воздушный вихрь, машина взмыла ввысь и исчезла в тумане. Вскоре шум мотора стих.

Тишина. И ни души вокруг.

Темнело.

Комиссар Йенсен надел шляпу и направился к зданию аэропорта.

10

Когда Йенсен подошел к зданию, уже почти стемнело. Огромные стеклянные двери были заперты, все огни погашены. Казалось, все живое покинуло помещение.

На бетонной площадке перед зданием аэропорта стояли шесть багажных тележек и один танк, окрашенный в защитный цвет. Танк был пуст. Экипаж покинул его, даже не потрудившись закрыть люк. Йенсен влез на башню и заглянул внутрь. Судя по всему, танк был в полной исправности.

Поодаль виднелся остов сгоревшего пассажирского самолета, там же сгрудились несколько грузовиков и военных автобусов, поставленных поперек взлетно-посадочной полосы.

Йенсен обошел здание и повернул к высокой загородке из колючей проволоки. Отыскал калитку, но она была заперта. Тогда Йенсен перебросил саквояж через забор и перелез сам. В тот момент, когда он приготовился спрыгнуть на землю, его плащ зацепился за проволоку. Вырвав длинный лоскут из рукава, Йенсен неловко спрыгнул на землю, выпрямился и потрогал оторванный кусок. “Видимо, починить плащ не удастся”, – подумал он.

Йенсен побрел вдоль загородки, пока не увидел перед собой здание аэропорта. Уже совсем стемнело. Но, очевидно, уличное освещение не работало, и Йенсену приходилось передвигаться с большой осторожностью. Он шел вдоль стены аэровокзала. Воздух был пронизывающе холодным. Моросил мелкий дождь. Йенсен остановился и попытался понять, где находится. Он не очень хорошо знал расположение аэропорта, но у него была отличная память. Насколько он помнил, метрах в десяти от того места, где он находился, должен быть главный вход в здание аэровокзала, а рядом с ним несколько телефонных будок и стоянка такси. Йенсен отошел от стены, пересек тротуар и наткнулся на автомобиль. Нащупал ручку и открыл переднюю дверцу. Когда он протянул руку к рулю, пальцы его наткнулись на что-то мягкое.

Он сразу понял, что это такое, но не отпрянул назад, не испугался и не удивился, а просто поставил на землю саквояж и открыл дверцу пошире. За рулем, наклонившись вперед и охватив руль обеими руками, сидел мертвец.

Йенсен захлопнул дверцу, взял саквояж и снова пересек тротуар. Так и есть, телефонные будки оказались именно там, где он ожидал. Он вошел в ближайшую, достал из кармана монету и опустил ее в автомат. Было слышно, как монета упала на дно, однако гудка не последовало. Телефон не работал. Он вошел в соседнюю будку. То же самое.

Едва Йенсен вошел в третью будку, как послышался вой сирены. Звук быстро приближался. Через несколько минут луч света от автомобильных фар рассек туман и пелену дождя. Машина резко затормозила и, упершись передними колесами в обочину тротуара, остановилась метрах в пятнадцати от Йенсена. Фары ее ярко осветили стеклянную стену и кусок тротуара и мостовой. Сквозь запотевшее стекло телефонной будки Йенсену удалось разобрать, что подъехала машина “Скорой помощи”, белая, с красным крестом на бортах. Синий свет от вращающейся на крыше лампы появлялся и исчезал через регулярные промежутки. Вой сирены стих, и мотор был выключен, однако фары продолжали гореть, и синие вспышки наверху то и дело вспарывали тьму.

Из машины вышли двое в белых халатах. Йенсен поднял саквояж и начал открывать дверь будки, но остановился: ему никогда еще не приходилось видеть женщину-санитара. Он замер, прислушиваясь.

– Наверно, они ошиблись, – сказала женщина. – Разве можно приземлиться в такую погоду?

– Я тоже так думаю, но лучше проверить.

Они пошли вдоль здания в разные стороны, держа в руках включенные электрические фонарики. Женщина прошла совсем рядом с телефонной будкой. Йенсен по-прежнему не двигался. С виду женщина казалась совсем молодой, она шла быстрым упругим шагом. Вскоре ее шаги замерли вдали. Наступила тишина. Затем снова послышались шаги.

– Эй! – крикнула женщина.

– Да?

– Иди-ка сюда. Здесь в машине труп.

Мужчина в белом халате тоже прошел мимо Йенсена. Из-за тумана комиссар не мог их различать, но голоса слышал отчетливо.

– Старик, – печально сказал мужчина. – Сидел в своем такси перед закрытым зданием вокзала и умер за рулем. Даже фуражка на голове.

– Просто удивительно, как это люди не хотят делать того, что им говорят, – сказала женщина.

– Нужно забрать его с собой на Центральную станцию.

– Конечно. Берись с той стороны.

– Может, принести носилки?

– Не нужно. Я сильнее, чем кажется с первого взгляда.

– Эй, подожди-ка минутку.

– Что там такое?

– Старик-то болен.

– Но ведь он умер.

– Так-то оно так, но посмотри – он совсем синий. У него, видно, был сердечный приступ.

– Мы захватим его на Центральную станцию, там разберутся.

Они понесли труп к машине, открыли задние дверцы и опустили тело старика на пол. Женщина выпрямилась, отерла рукавом лоб и оглянулась вокруг.

– Когда у тебя переливание? – спросила она.

– Сегодня вечером, в двенадцать.

– Отлично. Мы еще успеем поспать.

– Конечно. Прости, я не расслышал твоего имени.

– А я его не называла.

Они одновременно распахнули дверцы машины, каждый со своей стороны, мотор взревел, и машина, разворачиваясь, попятилась назад, так что свет от фар пробежал по всему зданию. Йенсен успел заметить, что чуть поодаль стоят еще три машины. Одна из них полицейская.

“Скорая помощь” исчезла в темноте, и через некоторое время шум мотора стих, заглушаемый дождем, но тут же послышался рев сирены. Вскоре и он стих.

Дождавшись тишины, Йенсен вышел из будки и уверенно зашагал к тому месту, где ранее заметил полицейскую машину. Он хорошо знал эту машину, и, если только в баке остался бензин, ему ничего не стоит включить зажигание с помощью кусочка проволоки.

Однако этого не потребовалось. Дверцы машины не были заперты, и ключ от зажигания торчал на месте. Йенсен включил верхний свет и осмотрел машину: как будто ничего подозрительного. Бак почти полон; в отделении для перчаток – начатая пачка сигарет, пистолет и карманный электрический фонарик. Йенсен взглянул на номер машины под щитком управления. Так и есть, машина принадлежала отряду полицейских, обслуживающих аэропорт.

Йенсен нажал на стартер, мотор послушно отозвался. Тогда Йенсен включил фары и выехал на шоссе. Машина неторопливо покатилась вперед. Минут через двадцать ее догнала санитарная машина с синим огнем на крыше и включенной сиреной. Но едва она сделала попытку обогнать Йенсена, как он прибавил скорость и вскоре оставил ее далеко позади. Некоторое время спустя мимо него на огромной скорости промчались серый автобус и еще две санитарные машины.

Дождь все хлестал, видимость ухудшилась. Но когда Йенсен проезжал мимо высотных домов, ему показалось, что в одном из них горел свет. До района, где он жил, Йенсену оставалось не более трех километров, когда дорогу ему преградили несколько грузовиков, блокировавших шоссе.

На одном из них, что стоял в центре, висел лист фанеры с наспех намалеванным текстом:

МЕСТО ЗАРАЖЕНО – САНИТАРНАЯ СТАНЦИЯ В 4 КИЛОМЕТРАХ. СЛЕДУЙТЕ ПО ШОССЕ 78!

Стрелка внизу показывала вправо.

Йенсен не сразу увидел преграду, но все же успел остановиться. Водитель, ехавший перед ним, не сумел этого сделать – и сейчас рядом с многотонными грузовиками валялись остатки разбитого автомобиля. Йенсен дал задний ход и свернул на шоссе 73. Миновав еще несколько указателей, направляющих автомобилистов к санитарной станции, он выехал на узкую дорогу, которая вела в сторону от шоссе 73.

Комиссар хорошо знал этот район, тем не менее ему потребовалось не меньше двух часов, чтобы обходными путями добраться до собственного дома. Из-за серой пелены мелкого дождя здания почти не было видно. Йенсен поставил машину на обычное место. Выходя, он прихватил с собой пистолет, электрический фонарик и путевой журнал, который находился в отделении под сиденьем водителя. После этого запер машину, достал из багажника саквояж и вошел в подъезд.

На лестнице было темно. Лифт не работал. В окнах также не было света. Кругом ни звука.

Йенсен включил фонарик и осмотрелся.

Все как обычно. За дверью квартиры лежали четыре конверта, очевидно опущенных в почтовый ящик. На двух из них адрес был напечатан, два надписаны от руки.

Едва он наклонился, чтобы поднять конверты, как фонарик погас. Йенсен несколько раз потряс его, но свет не зажегся. Другого фонарика под рукой не было.

Йенсен взглянул на фосфоресцирующий циферблат часов. Пять минут первого. Итак, с момента получения задания пошли вторые сутки.

В квартире было темно, хоть глаз выколи. Йенсен ощупью добрался до кровати, снял шляпу, плащ, пиджак, галстук и рубашку.

Он смертельно устал. Его путь к дому оказался очень трудным.

В комнате было холодно и сыро – неопровержимое свидетельство того, что отопление тоже было выключено.

Йенсен лег на спину и с головой закутался в одеяло. Затем, в надежде согреться, повернулся на бок и подтянул колени к груди.

Где-то послышалось завывание сирены.

Потом все стихло.

11

Он проснулся сразу, едва открыл глаза. Серый рассвет проник в комнату. Первое, о чем вспомнил Йенсен, был порванный плащ – лучшее, что у него было, – и что следует умыться. Он встал и направился в ванную. Воды не было. Однако в бачке оставалось немного – хватило на один раз.

Йенсен провел кончиками пальцев по подбородку и вздохнул – ничего не поделаешь, он пользовался только электрической бритвой.

Вернувшись в спальню, он сменил белье и носки. Вынул чистую белую рубашку. Одевался он быстро, но тщательно, причесался перед зеркалом.

Йенсен замерз и проголодался. Он вошел в кухню и открыл холодильник – пусто. Верно, три месяца назад он сам убрал все продукты из холодильника и поставил его на размораживание. Правда, в шкафу, за форменными фуражками лежали две бутылки водки, однако Йенсен не испытывал потребности в алкоголе. Он тщательно осмотрел кухонные шкафы и обнаружил в чулане банку меда. Это был единственный съедобный продукт, который ему удалось найти, и, так как пить, кроме водки, было нечего, Йенсену не оставалось ничего другого, как открыть одну из бутылок. Он съел около трети банки меда, запивая его водкой.

Почувствовав себя бодрее, он снова вернулся в спальню и из ящика письменного стола достал полевой бинокль. Встав у окна, он принялся внимательно осматривать местность. Дождь почти прекратился, но из-за тумана по-прежнему было плохо видно. Йенсен направил бинокль на дом напротив, отрегулировал резкость и начал не спеша осматривать окна ряд за рядом. С виду все выглядело как прежде, только ни в одном из окон не горел свет, и прошло немало времени, прежде чем Йенсену удалось заметить признаки жизни. Но вот в окне на седьмом этаже поднялась занавеска и показалось чье-то лицо. Это была женщина. В следующее мгновение рядом появилось лицо мужчины. Лица показались Йенсену бледными и какими-то странными. Возможно, это объяснялось расстоянием или плохим освещением. Через несколько секунд лица исчезли и больше не появлялись. Йенсен прикинул на глаз расположение квартиры и расстояние до нее от входной двери. Так, подъезд В, седьмой этаж, первая дверь налево.

Йенсен продолжал наблюдение и постепенно начал замечать ряд деталей, указывающих на то, что дом обитаем: едва заметные движения в глубине комнаты, тени на занавесках, отражения на стеклах окон. “Пожалуй, – подумал он, – примерно треть квартир заселена”.

Послышался слабый шум мотора, и Йенсен направил бинокль в сторону шоссе. Из города проехал автобус. Йенсен не заметил пассажиров, но туман лишил его возможности быть в этом уверенным до конца. Вплотную за автобусом шли две легковые машины белого цвета, судя по всему, “Скорая помощь”, с выключенными сиренами и синими огнями на крышах.

Йенсен положил бинокль на подоконник, подошел к кровати и взял плащ. Внимательно осмотрел рукав – вырван кусок сантиметров в двадцать, – сложил плащ и оставил его на столе в коридоре. Затем подошел к шкафу, выбрал другой плащ и повесил его на вешалку в коридоре. Подобрал конверты с написанным от руки адресом и положил их вместе с путевым журналом из полицейской машины на ночной столик возле кровати.

Только после этого он сел и принялся читать. Прежде всего путевой журнал. Он перелистал несколько страниц, пока не добрался до дня своего отъезда. Йенсен начал быстро просматривать страницу за страницей. Сначала все шло как обычно. Шестеро полицейских, пользовавшихся машиной, работали по двое в три смены. Каждый раз, сдавая дежурство, они подписывали записи своими служебными номерами. Эти же номера стояли на их полицейских бляхах, которые они были обязаны носить во время дежурства на левой стороне груди. У полицейских были следующие номера: 80, 315, 104, 405, 103 и 61. По заведенному раз и навсегда порядку смены были составлены таким образом, что менее опытный полицейский (у него был большой порядковый номер) работал с ветераном. Как правило, в журнале отмечались аресты за пьянство, автомобильные катастрофы, самоубийства и попытки к самоубийству.

Первую тревожную запись Йенсен обнаружил на странице, датированной 30 сентября. Полицейский под номером 80, дежуривший в интервале 16.00–24.00, сделал следующую запись:

16.46 НПРВ 9 KM ШСЕ ДЕМ 2 АРСТ ЕЛ 9 УЧСТ

19.05 ПРД ВСТ ВЗВР ОБРТ

Итак, без четырнадцати минут пять патруль был направлен на девятый километр южного шоссе для наблюдения за демонстрацией. Двое арестованных были доставлены в полицейский участок девятого района. В пять минут восьмого, то есть через два с лишним часа после тревоги, порядок был восстановлен, и патруль возвратился обратно.

Девятый километр находится неподалеку от центральной части города. То обстоятельство, что полицейская машина была вызвана туда из аэропорта, показалось Йенсену примечательным, и он начал внимательнее просматривать журнал. В первую неделю октября появились еще две аналогичные записи, затем они начали встречаться все чаще, в то время как аресты за пьянство неуклонно сокращались. Очевидно, у полиции не оставалось времени следить за алкоголиками. Случаи самоубийства, о которых в начале журнала упоминалось не реже двух – трех раз в неделю, в дальнейшем почти не попадались.

Йенсен заметил, что одновременно с резким изменением характера патрульной службы полицейские отказались от обычно принятых сокращений в своих записях, ограничиваясь короткими заметками, написанными почти открытым текстом. Записи стали торопливыми, неряшливыми и с каждым разом менее точными. На каждой странице попадались такие слова, как “беспорядки”, “мятежи”, “столкновения”. Очевидно, патруль ежедневно посылали в центр города или в близлежащие районы. Запись от 4 ноября состояла всего из пяти слов:

ЖЕСТОКИЕ СТОЛКНОВЕНИЯ. СТРЕЛЬБА. ВОЕННАЯ ПОМОЩЬ.

Слова “санитарный транспорт”, впоследствии сокращенные до “снтр”, впервые появились в журнале ровно три недели назад. Это, видимо, должно было означать, что “Скорая помощь” не справлялась более со все учащающимися случаями заболеваний, и в помощь ей была придана полиция. После этой записи количество больных, перевозимых полицейскими машинами, непрерывно росло.

Затем “санитарный транспорт” исчез со страниц журнала, его заменили слова “Центральная станция”, “районная больница”, “главный госпиталь”. С понедельника 25 ноября журнал продолжал вести только полицейский под номером 405. Йенсен с особым вниманием прочел последние страницы.

Понедельник. Центральная станция; главный госпиталь, №№ 104 и 315 на службу не явились.

Вторник. № 80 умер в машине. Отвез на Центральную станцию.

Среда. Чрезвычайное положение. Приказ находиться на аэродроме.

Четверг. Приказано участвовать в блокировании взлетно-посадочной площадки.

Пятница. Радио не действует. 81-й участок покинут.

Суббота. Получил приказ прибыть в главный госпиталь, секция В. Автобус.

Эта запись была сделана пять дней назад. Больше записей не последовало. Йенсен перелистал страницы и снова вернулся к записям за последний месяц. Затем захлопнул журнал и отложил его в сторону.

Вдали послышался вой сирены. Он приближался. Йенсен подошел к окну, поднял бинокль к глазам и направил его на шоссе. Видимость по-прежнему была плохой, кажется, снова пошел дождь. Вскоре из тумана вынырнула машина “Скорой помощи”. Она ехала не очень быстро, с зажженным фонарем на крыше. Метрах в пятидесяти за ней следовал серый автобус – очевидно, тот, который Йенсен видел раньше. За автобусом ехала еще одна санитарная машина.

Йенсену показалось, что автобус полон. Кортеж проследовал на север, к центру города.

Йенсен быстро направил бинокль на то окно в доме напротив, где раньше заметил лица, и успел уловить слабое движение: будто кто-то чуть отодвинул занавеску, стараясь рассмотреть дорогу.

Вернувшись к ночному столику, он вскрыл конверты и разложил их в хронологическом, как ему казалось, порядке. В первом конверте находилось послание:

“В городе вспыхнула серьезная эпидемия. В связи с этим отменяются всякого рода собрания и митинги. Встречи групп более трех человек запрещаются. Все граждане, не работающие в государственных учреждениях, должны оставаться дома. Школы и частные фирмы, где число работающих больше трех, немедленно закрываются. Населению рекомендуется пополнить запасы продовольствия. Оснований для паники нет. Правительство запросило медицинскую помощь, прибытие которой ожидается в ближайшее время. Соблюдайте строжайшую чистоту.

Все средства связи, радио, телевидение и телефон будут действовать лишь в ограниченных размерах. Не загружайте телефонную сеть ненужными разговорами.

Первые симптомы заболевания: слабость, головокружение, сильная головная боль, красные круги перед глазами. Если есть подозрение, что вы сами или кто-либо из членов вашей семьи заражены, немедленно обращайтесь в ближайшую санитарную станцию. Санитарные станции размещаются во всех районных школах. Ближайшая станция находится в школе вашего микрорайона.

Строжайше запрещается покидать город.

НЕ ПОДДАВАЙТЕСЬ ПАНИКЕ! ПАНИКА СПОСОБСТВУЕТ РАСПРОСТРАНЕНИЮ ЭПИДЕМИИ!”

Послание, датированное 15 ноября, было выпущено Министерством здравоохранения, как и следующее, опубликованное ровно через неделю:

“Эпидемию удалось локализовать, однако положение по-прежнему остается серьезным.

Следуйте ранее обнародованным инструкциям. Дальнейшие сообщения будут передаваться по радио. Снабжение электроэнергией и водой в ближайшие дни будет ограничено. Поэтому наполните ванны и все имеющиеся у вас сосуды питьевой водой. Экономьте электроэнергию.

Все здоровое население с удостоверениями доноров должно прибыть на ближайшую санитарную станцию или прямо в главный госпиталь, секция В.

НЕ ПОДДАВАЙТЕСЬ ПАНИКЕ!”

Два других листка заметно отличались от извещений, разосланных Министерством здравоохранения. Во-первых, бумага была другой и меньшего формата. Во-вторых, они были напечатаны не типографским способом, а на ротаторе. И хотя ни на одном из них не было даты, Йенсену удалось установить, сравнив текст с записями в журнале полицейского патруля, что первое послание было разослано в прошлую среду, то есть 27 ноября. Текст его был кратким:

“С полуночи объявляется чрезвычайное положение. Всем жителям, кроме больных и доноров, категорически запрещается покидать квартиры. Каждый, кто обнаружит у себя признаки заболевания, обязан немедленно обращаться в районную санитарную станцию или непосредственно в Центральное налоговое управление, расположенное на 6-километровой отметке шоссе № 2. Донорам надлежит явиться в районную санитарную станцию или в центральный госпиталь.

Ждите дальнейших сообщений.

Главный районный врач”

Услышав шум мотора Йенсен подошел к окну и взял бинокль. По шоссе, направляясь на север, промчались три тяжело нагруженных военных грузовика. Груз был закрыт брезентом.

Йенсен взглянул на часы. Без одной минуты восемь. Он вернулся к кровати и прочитал последнее извещение, размноженное на ротаторе:

“Эпидемия локализована, но чрезвычайное положение остается в силе. Начиная с этого момента, жителям категорически запрещается выходить из дома. Больные и доноры также должны оставаться дома и ожидать дальнейших указаний. Нарушители, подвергающие серьезной опасности здоровье нации, будут караться по всей строгости закона”.

Это извещение также не имело даты. Под ним стояла та же подпись – главный районный врач.

Йенсен раскрыл чемодан, вынул два пистолета и аккуратно положил их на кровать.

Служебный пистолет, который он прихватил из полицейской машины, оказался парабеллумом 9-миллиметрового калибра. Что и говорить, надежное оружие. С другой стороны, беретта легче и удобнее.

Йенсен оставил оба пистолета на кровати, взял вместо них шариковую ручку и чистый блокнот, надел плащ и вышел из квартиры. По пути открыл люк мусоропровода и бросил туда порванный плащ.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю