Текст книги "Лейк-Фроумский Кошмар"

Автор книги: Артур Апфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Это он мне уже успел внушить вполне доходчиво, – сказал Бони.

– И еще один совет, Эд. Если подвернется вдруг случай сделать что-то приятное управляющему скотоводческой фермы – непременно сделай. Ну, заметишь, скажем, что-то необычное, заблудившуюся скотину, к примеру, – вот и сообщи ему. Можешь быть уверен – свежее мясцо бесплатно получишь. Так что с этими людьми всегда старайся ладить. Надо быть дипломатом!

– А как же с угоном скота? – отпарировал Бони.

– Ну, это уже из другой оперы: они разводят свой скот, а я ремонтирую свою Изгородь, – разозлился Каланча. – Я всего лишь маленький фэнсер. И что там происходит со стадами на скотоводческих фермах, меня не касается. Мое дело иное: если, к примеру, скотинка в Изгороди запутается или в канаву свалится – тогда я ее высвобожу. Или спросят меня, как на том или ином месте сейчас насчет кормов или водички, – я расскажу. Понял ты меня или…?

– Да уж понял, чего там, – постным голосом протянул в ответ Бони.

6

Через несколько дней Бони добрался до места, где от Изгороди было ближе всего к хозяйскому дому Квинамби, и решил нанести визит коммандеру Джонсу.

По заведенному порядку фэнсер мог приходить на центральную усадьбу только раз в месяц, чтобы получить мясо и пополнить прочие запасы. Значит, предстоящий визит становился несомненным исключением из правила. Бони помахал рукой Изгороди и повел верблюдов к ферме. Являться ночью было бы невежливо, и он устроился до утра у сооруженного Ньютоном бамбукового навеса.

Утром же Бони уложил своих верблюдов на колени за квинамбийской кузницей и около девяти хорошенько напоил их. Затем отправился к повару. Это был рослый, добродушный мужчина с редкими, темными, будто приклеенными к лысому черепу прядями волос. Стоило повару раскрыть рот, как сразу же становилось ясно, что он из Лондона.

– Силы небесные! Что с тобой, Эд?

– Живот что-то крутит, боли ужасные, – ответил Бони.

– Должно быть, с непривычки к соленой колодезной воде. Не впрок она мне. Нет ли у тебя хлородина?

– Есть. Подожди минутку, сейчас принесу.

– Я думаю, пятнадцать-двадцать капель будет как раз что надо, – осторожно заметил Бони.

– Вот-вот! И на пузырьке то же написано. Я всегда столько отмеряю.

Бони скривился в ухмылке.

– А впрочем, и не всегда, – раздумчиво пожал плечами повар. – Как-то раз притащили ко мне пьяного. Вдрызг был пьян, аж посинел. Просто жуть! Я ему влил в пасть полфлакона хлородина, и синева тут же стала сходить. Только рожа одна из синей стала лиловой. Всю ночь я вокруг него протолокся, но зато на другое утро он был трезв как стеклышко.

– Считай, повезло, только мне-то от того не легче, – жалобным голосом сказал Бони и принял рекомендованную дозу. – Босс дома?

– Там, в конторе. Я дал бы тебе немного хлородина с собой, только у меня его мало. Может, выпьешь чаю?

– Сперва бы я хотел поговорить с боссом. Лекарство, спасибо тебе, помогло, и мне уже лучше. Такая теплота в желудке. Но после – с удовольствием!

Коммандеру в отставке Джонсу было ровно семьдесят, но он все еще отлично выглядел, сохраняя стройность, выправку и пружинистую походку профессионального солдата. В это утро он сидел за своим заваленным всякими бумагами и конторскими книгами письменным столом. Такой большой ферме, как Квинамби, без бухгалтера просто не обойтись, однако Джонс упрямо сопротивлялся этому и вел все дела сам. Услышав шаги, он оторвал глаза от бумаг на Бони, ставшего в открытых дверях.

– Хеллоу! Чем обязан?

У коммандера был спокойный голос и открытый взгляд. Бони вгляделся в его глубоко запавшие глаза и подошел поближе.

– Я работаю сейчас фэнсером, но у меня с собой письмо от начальника брокенхиллской полиции, которое объяснит вам, зачем я появился в здешней округе. Кроме того, мне нужен хлородин.

Коммандер Джонс раскрыл конверт и начал читать. Вдруг он поднял глаза на Бони и вежливо предложил ему сесть. Затем он внимательно дочитал письмо до конца, согласно кивая головой, видимо, в ответ на просьбу начальника брокенхиллской полиции оказывать любую необходимую поддержку инспектору Бонапарту, почмокал губами, взял со стола трубку и раскурил ее. Потом вопросительно взглянул на Бони.

– Меня зовут Эд Бонней.

– Хорошо. Что я могу для вас сделать?

– Возможно, вы снабдите меня кое-какой информацией, – ответил Бони и закурил сигарету. – Не могут ли нас подслушать? Можно, я прикрою дверь?

– Разумеется. Береженого Бог бережет. Знаете, я даже рад хоть немного отвлечься от этого проклятого бумажного хлама. Бесконечное скотоводство у меня уже в печенках сидит. Как я понял, вы по делу Мейдстоуна?

– Совершенно верно, – ответил Бони, закрывая дверь и снова усаживаясь. – Это дело поручили мне. Когда в буше или в каком-нибудь уединенном месте случается убийство, большинство моих коллег абсолютно беспомощно.

– Гм-м-м, – саркастически протянул Джонс. – Чего другого, а уединения здесь хватает, даже слишком. Тем не менее ваша работа, должно быть, очень интересна. Вы в самом деле инспектор уголовной полиции?

– Да. И, признаюсь вам, достичь этого мне было очень не просто. Повышению по службе я обязан главным образом тому обстоятельству, что до сих пор успешно раскрывал любое дело, которое мне поручали. Надеюсь, что и в этот раз по-другому не будет. Работая у Изгороди, я успел уже поговорить с Нуггетом, с Каланчей-Кентом и, конечно же, с Ньютоном. Вы достаточно хорошо знаете этих людей, чтобы понимать, что обращение с ними требует особой деликатности. Стоит лишь заговорить служебным тоном, и они тотчас уходят в скорлупу, из них не вытянешь и слова. Поэтому я здесь инкогнито и останусь обходчиком Эдом, должно быть, еще некоторое время. Никому не открывайте, кто я на самом деле.

– Разумеется. Можете положиться на меня во всех обстоятельствах, э-э… Эд! – Джонс лукаво усмехнулся.

– Спасибо. Скажите, не было ли у вас за время пребывания в Квинамби каких-либо хлопот с угонщиками скота?

– Откровенно говоря, Эд, я этого не знаю. А вот моего предшественника они очень донимали. Раньше насчет этого было куда хуже. Видите ли, я как-то никогда такими делами не интересовался. Но в последнее время у меня такое чувство, будто не все в порядке. Потому я, наверное, и мучаюсь теперь с учетом скота.

– У меня есть информация, что в ночь с девятого на десятое июня вдоль западной стороны Изгороди гнали большое стадо скота. Это слышал Каланча-Кент. Он говорит, что животные миновали его лагерь около двух часов.

– Черт побери! Каланча уверен?

– Слова его звучали убедительно. Ночь будто бы была очень темной, костер уже погас. Видеть-то он, правда, не видел, только слышал топот проходящих бычков, а после звяканье цепных пут, болтающихся, должно быть, на шее одной из лошадей.

– Он ничего мне об этом не рассказывал. И полиции, когда его допрашивали, полагаю, тоже.

– Он не хочет оказаться втянутым в какую-нибудь историю, – объяснил Бони. – А я, хоть и сомневаюсь, что это каким-то образом связано с убийством Мэйдстоуна, в своем очередном рапорте об этом все же упомянул. Шеф-инспектор, несомненно, прикажет провести обстоятельное расследование на юге, не продавали ли там скот. Поэтому я хотел бы вас просить ни с Леввеем, ни с кем другим об этом не говорить. Согласны?

Джонс кивнул, глаза его опасно сверкнули. Не иначе как желанием самолично схватиться с угонщиками и положить конец их грязному ремеслу.

– Десятого июня? – пробормотал он.

– В ночь с девятого на десятое июня, в два часа. Девятого в восемь Мэйдстоун простился с вами, чтобы ехать на Лейк-Фроум-Стейшн. Ваш управляющий нашел труп в двенадцать. Припоминаете? Не видел ли случайно ваш управляющий следов бычьего стада по ту сторону ворот? Пересекало ли стадо дорогу?

– Полагаю, что, заметь он что-нибудь этакое, непременно поставил бы меня в известность. Но он ничего мне не рассказывал.

– Насколько мне известно, он брал с собой двух черных трекеров?

– Это верно, – согласился Джонс. – Они поехали на грузовике. Черные сидели на корточках в кузове. Так им легче спрыгивать, чтобы открывать и закрывать ворота.

Бони было известно, что управляющий великолепно разбирается в скотоводстве и поэтому, конечно же, знает, что скот иногда по ночам меняет пастбище. Этим обстоятельством как раз и пользуются угонщики, чтобы замаскировать похищение. Любой житель буша, увидев по следам, что стадо пересекло дорогу, несомненно решит, что животные сами перекочевывают на новое пастбище – разве что заметит и следы сопровождающих стадо лошадей.

– Расскажите мне, пожалуйста, что-нибудь о Мэйдстоуне, – попросил Бони. – Какое впечатление он произвел на вас?

– Ах, он был очень симпатичным человеком, – не задумываясь, ответил Джонс. – Он показал нам несколько своих снимков и аппаратуру. Очень интеллигентен и превосходный рассказчик. Я был в шоке после известия, что его убили.

– Не можете ли вы вспомнить, когда в первый раз рассказывали о нем людям из Лейк-Фроума?

– Должно быть, вечером перед его отъездом. Я разговаривал по радио с Леввеем и рассказал, что Мэйдстоун уезжает от нас, а его посетит на следующий день.

– Как я слышал, Леввей очень дружен с або.

– Да. Выглядит он довольно интеллигентно. Но только внешне. Нашел вот счастье с черной женой… Нет, что касается меня, то я все же такие браки не очень-то одобряю… Происхождения он неизвестного, родословной, во всяком случае, у него нет, всю свою жизнь прокрутился вокруг лошадей да быков. Никакой культурой здесь и не пахнет.

– Вы сказали, что связываетесь с ним по радио?

– Да, мы разговариваем каждый вечер в девять. Так, знаете, обычные пересуды. Если меня нет дома, на связь выходит моя жена. Лейк-Фроум-Стейшн – наши ближайшие соседи. С прежним управляющим и его женой у нас отношения были получше. С ними мы даже иной раз играли в бридж. Но с тех пор как управляющим стал Леввей, мы пользуемся рацией, в сущности, только чтобы передать или принять какое-то сообщение да немного поговорить. Прежде всего – о погоде и скоте.

– Ну что ж, а теперь, в заключение, мне хотелось бы высказать еще одно пожелание. – Бони свернул весьма своеобразной формы сигарету – острые кончики и толстая, пузатая середина. – Я охотно побеседовал бы с вашим управляющим, коммандер.

– Ничего нет проще, – ответил Джонс. – Он сейчас в машинном сарае. Ремонтирует трактор.

Бони представился управляющему как Эд Бонней и отвел его в сторонку, чтобы их не услышал копавшийся в чреве трактора механик.

– Ваш босс сказал мне, что я могу поговорить с вами о том, как вы нашли Мэйдстоуна, – начал Бони, когда они присели в тени мульгового дерева. – У меня есть личный интерес к этому делу. Причина вашему боссу известна. Он знает также, что я буду просить вас немедленно позабыть о моих расспросах, как только мы распрощаемся. Достаточно этого для вас?

Управляющий с любопытством ощупал метиса взглядом и понимающе ухмыльнулся.

– О'кей, Эд! Если боссу так требуется, то я вас сегодня вообще не видел. Что вы хотели узнать?

– Вспомните, пожалуйста, как можно детальнее тот день, когда вы нашли Мэйдстоуна. Вы приехали с двумя черными трекерами к воротам и без задержки поехали дальше, благо дорогу к Лейк-Фроуму вы хорошо знаете. Пока не обнаружили прислоненный к дереву мотоцикл. Что было потом?

– Что было потом? Я увидел, что возле колодца суетятся вороны. Один из або сказал, что, похоже, там лежит человек. Так оно и было. Мэйдстоун лежал лицом вниз, в ярде от него валялся пустой котелок. Мы обнаружили верблюжьи следы, и тут же оба мои трекера наперебой залопотали вздор о Леик-Фроумском Кошмаре. Один из або полагал, что Кошмар затоптал парня до смерти. Правда, старший абориген молчал. Мы перевернули Мэйдстоуна на спину и увидели на песке кровавое пятно. Тогда я велел трекерам поискать следы. Сам же притащил из машины брезент прикрыть покойника. Або прочесали всю местность между колодцем и озером. Потом я поспешил обратно в Квинамби и доложил обо всем коммандеру.

– Не создалось ли у вас впечатления, будто або чувствуют себя немного не в своей тарелке? – продолжал спрашивать Бони.

– Разве что из-за Кошмара. Они ведь вообще не очень-то охотно остаются на свободной территории к западу от Изгороди. Вот и Лейк-Фроум для черных тоже местечко подозрительное. Как мне сказал Леввей, верхом они там скачут с удовольствием, а вот работать пешим порядком ненавидят.

– Итак, ваши трекеры не нашли никаких стоящих следов?

– В тот день – нет. А на следующий поднялся сильный ветер и все замел, уничтожив последнюю надежду.

– Это был день, когда прибыла полиция?

– Точно. Сержант и два констебля в штатском. Один из констеблей забрал труп в Брокен-Хилл. Двум оставшимся я предоставил палатку и все, что полагается для лагеря. Это самая темная история из всех, что мне довелось пережить.

– Огромное спасибо за вашу информацию.

Бони распрощался с управляющим и побрел назад, к хозяйскому дому, где снова разыскал коммандера Джонса.

– Я поговорил с управляющим, – сказал он. – Еще раз большое спасибо за поддержку. Хорошо бы вам предупредить его еще разок, чтобы он никому не проговорился о моих расспросах. Ну а теперь мне пора в путь. Для маскировки – я приходил к вам за хлородином. Поэтому прошу вас продать флакончик. Может, и в самом деле пригодится. Кроме того, у меня несколько писем, и я прошу вас отправить их по назначению. Одно из них, как я уже упоминал, шеф-инспектору в Брокен-Хилл. Если угонщики скота и в самом деле принялись за свои штучки, он сделает все, что может.

– Хорошо, я позабочусь об этом. – Коммандер Джонс немного замялся. – Жаль, что вы должны маскироваться под фэнсера. Моя жена и я были бы очень рады, остановись вы погостить у нас подольше. Однако в нынешней вашей ипостаси это неизбежно возбудит подозрения.

– Очень любезно с вашей стороны, но мне необходимо отодрать от Изгороди еще порядочную порцию колючей травки.

Со склада принесли хлородин, и Бони потопал к пристроенной к хозяйскому дому кухне. Повар смерил его испытующим взглядом.

– Ну, как тебе понравился наш старикашка? – поинтересовался он.

– Очень обходительный, – ответил Бони. – Захотел узнать, какая вода в «Колодце 9». И еще кое о каких вещах. Я купил у него хлородин. Как вернусь в лагерь, сразу приму еще дозу. Ты, кажется, говорил что-то насчет чашки чая?

– А как же! Заварочка самая свежая. Да садись же! Сейчас угощу тебя. Там, в коробке, еще осталась пара кексов. Доволен ты своей работой?

– Пока все отлично. Я слышал, что здесь бывает скверно, только когда дует вилли-вилли.

– Это так, Эд. Когда бушует песчаная буря, здесь черт-те что творится. Сам-то я Изгородь еще и в глаза не видел. О чем и не печалюсь. А ты слышал уже, как ревет Кошмар?

– Нет. И сомневаюсь, существует ли он вообще.

– М-м-да, а вот Нуггет и Каланча-Кент слышали его много раз. Черных же эта бестия просто в ужас повергает. Старый Кинг Мозес строго-настрого запретил своим людям ошиваться возле Изгороди, тем более по ночам.

– Кинг Мозес – босс або?

– Да. И, поистине, правильный босс.

– Он что, колдун?

– Нет. Колдун у них Чарли Бесноватый. Он утверждает, будто умеет работать с колдовской косточкой и что это самое что ни на есть трудное колдовство. Не то чтобы я в это верил. По-моему, все это чушь собачья. Господь всемогущий, да если бы або в самом деле могли отнимать у человека жизнь, просто-напросто указав на него костью, мы бы давно уже все лежали в могилах!

– А где у аборигенов стоянка?

– Их основной лагерь рядом с «Колодцем 6». Наш босс не любит, чтобы або торчали возле хозяйского дома. Разве что бродячий торговец придет. Выпьешь еще чашку?

– Спасибо, с удовольствием. Мой желудок снова в порядке. Можешь дать мне с собой немного мяса?

– Отчего же нет? И возьми еще каравай хлеба. Все повкуснее, чем ваши пресные лепешки. В башке у меня не укладывается, как можно на них жить!

– Очень любезно с твоей стороны. На скольких человек тебе приходится стряпать?

– На троих белых и двух черных. Потом, конечно, на босса и его жену и на бухгалтера, когда он здесь был. Ну и посетители тоже иной раз приходят. Работенка, в общем, неплохая. И жена при деле – прибирается в хозяйском доме.

– Значит, и касса сходится. А уезжаешь отсюда часто?

– Каждый год на шесть недель, в отпуск.

В кухню вошли двое мужчин, дружески встреченных поваром. Они кивнули Бони, налили себе чаю и занялись коробкой с кексом. Повар представил их как здешних столяра и механика. Механик был тощ и носил комбинезон цвета хаки. Он немедленно пожелал узнать, слышал ли уже Бони о том, что на озере Эйр собираются побить рекорд страны по скорости.

– Конечно, – ответил Бони. – В Брокен-Хилле ходили об этом слухи, однако окончательного решения тогда еще не было.

– А что поделывает мой старый приятель Каланча? – спросил столяр. – Ты уже встречался с ним?

– Да. Несколько дней назад. Мы с ним делали остановку возле «Колодца 10», – ответил Бони. – Этот Кент и в самом деле оправдывает свое прозвище – долговязый и худющий.

– Еще чуть похудеет, и унесет его в бурю, как соломинку, – улыбнулся повар. – Первый врун в округе. Придумывает разные сумасшедшие истории, ковыряясь возле Изгороди. Ну что ж, в конце концов, это, пожалуй, единственное, что разнообразит его жизнь.

– Например, эта ерундовина насчет Лейк-Фроумского Кошмара, – вставил с кривой усмешкой столяр.

Механик сказал, что придерживается иного мнения. В этой истории, безусловно, есть какая-то доля правды.

– Он мне рассказывал, будто Кошмар ревет по ночам. То с одной стороны его рев доносится, то с другой, – продолжал столяр. – А то еще уверял, будто пять всадников гонялись за Кошмаром, только никто из них почему-то нигде об этом не рассказывал. Он все больше становится похож на Чокнутого Пита. Нет, видно, настало ему время завязывать с Изгородью и подаваться искать работу в городе. А вообще-то, давно он в фэнсерах ходит?

Только что вошедший управляющий разъяснил, что Каланча работает у Изгороди вот уже шесть лет и отпуск всегда проводит в Брокен-Хилле. Он тоже считал, что останься Каланча-Кент здесь подольше, и сумасшедший дом ему обеспечен.

Бони тепло распрощался со всеми. Он был очень рад свежему мясу и целому караваю хлеба, что дал ему с собой повар. С другой стороны, его теперь одолевали сомнения: а не сочинил ли часом Каланча всю эту историю с угонщиками скота?

7

Через несколько дней после беседы с коммандером Джонсом и его людьми Бони впервые на опыте познал, что такое гонимая бурей колючая трава. Еще за несколько часов до бури белесоватое небо уже предвещало приближение ветра. Сперва он подул с северо-запада, а потом зашел с запада, все время наращивая силу. До сих пор Бони был очень доволен своим участком, ибо ни сорнякам, ни сломанным ветвям зацепиться там было не за что.

Первым делом ветер разлохматил акации, сорвал сухую листву с эвкалиптов, и она тут же запуталась в проволочной сетке. Ветер напустился на засохшую колючую траву и трепал ее до тех пор, пока от стеблей не оторвались легкие филигранные мячики, покатившиеся прямо на Изгородь. В два счета все вокруг Бони пришло в движение. Шары из колючей травы, листья и ветки гнало ветром к Изгороди, где они образовывали фундамент для быстро растущего песчаного вала.

Бони находился южнее барханов. Он перекидывал вилами колючие шары через Изгородь в Новый Южный Уэльс, а ветер подхватывал их и гнал дальше. Однако старания фэнсера были безрезультатны: стоило ему продвинуться в этой адской работе хотя бы на шаг, как к Изгороди снова приклеивались пучки колючей травы. В конце концов он капитулировал и увел верблюдов под защиту нескольких капустных пальм. Он снял с них груз и освободил от пут. Животные повернулись задом к свистящему в ветвях ветру и растянулись на земле.

С подветренной стороны колючая трава удерживалась на стеблях, но воздух был насыщен красноватой пылью, а солнце превратилось в огненно-красный шар. Казалось, что западная кромка Нового Южного Уэльса лежит у подножия некой нескончаемой дамбы. Долгие часы мимо Бони все катились и катились шары бурьяна, и, взглянув на Изгородь, инспектор видел только желтый песчаный вал, через который перекатывались, подпрыгивая, колючие мячики. Они наскакивали на капустные пальмы, на тела верблюдов. Весь день напролет, до глубокой ночи, ревела буря.

К утру буря резко ослабла. Перезвон верблюжьих колокольчиков известил, что животные отправились на поиски корма. Когда рассвело, Бони вылез из-под тяжелого от толстого слоя песка брезента, разжег костер и поставил на огонь котелок с водой для чая.

На западе высилась темная песчаная стена, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся гигантским травяным валом. Все труды Нуггета, его людей и самого Бони пошли прахом.

Весь день инспектор перекидывал колючие шары на территорию Нового Южного Уэльса, а на следующий – повел на водопой верблюдов. Управившись с этим, он сгреб остатки травы, листьев и веток в большую кучу и сжег ее. Когда явился с обычной поверкой Ньютон, Бони уже успел очистить около двух миль Изгороди.

– Ну и как вам работенка? – спросил смотритель, весело сверкая своими карими глазами.

– Для разнообразия – вполне сносная, а вот на долгий срок – это уж извините! Хорошего, как говорится, понемножку, – ухмыльнулся Бони. – А как выглядит Изгородь южнее моего участка?

– Там, в общем-то, все не так уж скверно. «Эверест», понятное дело, слегка обсыпался. Всю вершину ветром сдуло. А как у ваших верблюдов насчет воды?

– Позавчера их поил.

– Тогда я останусь ночевать у вас.

На закате Бони покончил с работой и пришел к Ньютону, занятому выпечкой лепешек. Вместе они сварили солонину на завтра. Потом поужинали холодным мясом с картофелем, закурили, и потекла беседа. Говорили главным образом об угоне скота. Ньютон категорически утверждал, что ни одного украденного быка – если только угон вообще имел место – через ворота на его дистанции Изгороди не перегоняли.

– Я посчитал за лучшее сообщить об этом брокен-хиллской полиции, и, кроме того, мне надо было поговорить кое о чем с Джонсом, вот я и посетил недавно коммандера в его доме. Предлог у меня был – заболел желудок, требуется лекарство. Джонс знает теперь, кто я, и обещал мне всяческую поддержку. Пришлось мне пойти на риск. Одним из або, сопровождавших управляющего, когда нашли труп, был Фрэнки. К сожалению, я забыл справиться, как звали второго.

– Это был Чарли Бесноватый.

– Знахарь або?

– Совершенно верно, Эд.

– От одного работника на ферме я узнал, что Каланча-Кент частенько придумывает всякие сумасшедшие истории. Не считаете ли вы, что эта история с угонщиками скота тоже плод его фантазии?

– Не исключено. На выдумки Каланча горазд. Не хочу утверждать, что врет он с умыслом, но с работой у Изгороди ему пора кончать. Лучше подыскал бы себе занятие в Брокен-Хилле. Он еще ни разу не приходил на центральную усадьбу Квинамби, чтобы пополнить свои запасы. Вот и выходит, что – исключая короткие встречи с Леввеем – он иной раз месяцами, кроме меня, не видит ни одного человека.

– Я так подгадал, что пересекся с ним на верхнем конце своего участка. Целый день мы пробыли вместе. – Бони поднял крышку походной жаровни, чтобы посмотреть, не готова ли лепешка. – Каланча вполне мог просто-напросто обмануться. Во-первых, он мог перепутать даты, и, во-вторых, разве можно поручиться, что это самое бряканье цепных пут ему не померещилось спросонок? Он упорно не желает об этом никуда сообщать и дал мне хороший совет – поскорее позабыть все, что он рассказал. Он вообще не хотел об этом говорить – боится, как бы не нажить неприятностей.

– Ну, очень-то волноваться из-за него я бы не стал, – сказал Ньютон. – Мало ли что он вам наболтает. Он и о своей работе такое мне рассказывал, что хоть стой, хоть падай. Единственно, что говорит в его пользу, так это что управляющий Джонса действительно, когда искал Мэйдстоуна, видел следы бычьих копыт, пересекающие дорогу. Однако это вовсе не означает, что бычье стадо перегоняли именно в ту ночь.

– Джонс вообще не уверен, что в наше время еще угоняют скот. А Каланча утверждает, что этим промышляют сплошь и рядом.

– Я бы скорее положился на Джонса.

– А что за человек Чарли Бесноватый?

– Как вам сказать… Самый типичный средний абориген. Когда на Квинамби много работы со скотом, он помогает. Остальное время слоняется вокруг.

– Но соплеменников-то своих держит в кулаке!

– Это так, Эд. Або в этой округе живут совершенно изолированно и справляют всякие свои церемонии за Изгородью, у «Колодца 6». Время от времени ссорятся и даже дерутся, но до серьезных стычек дело, в общем-то, не доходит. Однако лет десять назад двоих покойничков они все же заимели, и полиции пришлось попотеть, чтобы пролить хоть какой-то свет на эту историю.

– Арестовали кого-то?

– Одного молодого аборигена, и дали ему три года тюрьмы. С тех пор ничего подобного не случалось.

– А этот знахарь молодой или старый?

– Лет пятидесяти, я бы сказал. А вот вождю Мозесу по виду все сто пятьдесят дашь. И ни разу за всю свою жизнь не мылся. Встретитесь с ним случайно, держитесь с наветренной стороны. До появления кошмара здешние або нет-нет да и навещали аборигенов Лейк-Фроума. Видимо, племя разделилось, когда построили Изгородь. После этого або, живущие в Южной Австралии, стали выбирать своего собственного вождя. Вы знакомы с аборигенскими обычаями?

– Очень мало, – солгал Бони. – У меня как-то не было времени заниматься або. Я вырос у миссионеров, а позже пошел в Брисбене в университет.

Разговор перешел на обыденные темы, а утром Ньютон продолжил путь на север.

Оставшись в одиночестве, Бони вернулся к монотонной работе. Часам к трем пополудни появилось двое визитеров. Они шли вдоль Изгороди с севера и за высоким валом из колючей травы не видели Бони, пока едва не столкнулись с ним нос к носу. Один из них, старый абориген, сидел на лошади, ведомой в поводу молодым або.

– Добрый день! – поприветствовал их Бони.

Он прислонил вилы к Изгороди и свернул свою знаменитую сигарету. Всадник осадил лошадь и сквозь сетку уставился на Бони. Молодой подошел поближе. Для аборигена выглядел он прямо-таки великолепно.

– Давай табак, – потребовал старик повелительным тоном, и Бони просунул ему сквозь проволоку маленькую щепотку.

– Вообще-то Старый Мозес говорит только на нашем племенном диалекте, – пояснил молодой на довольно приличном английском. – Не найдется ли у вас сигареты и для меня?

Бони протянул ему табак и листик бумаги. Спички у черных были свои.

– Мы ищем лошадь, – продолжал парень, – вы не видели на юге следов?

– Нет. Как вас зовут?

– Фрэнки. Я работаю на Квинамби и уже два дня прогуливаю. Уже слышал о вас. Вы ведь Эд Бонней?

Мозес что-то проворчал. Фрэнки усмехнулся и перевел:

– Мозес желает знать, не слышали ли вы в последнее время Кошмара?

– Нет, я вообще пока его не слышал.

– Не видели его следов?

Бони покачал головой.

– Как бы я узнал, что это его следы? Я ведь его не видел. Как этот Кошмар выглядит?

– Не имею представления.

Молодой або заговорил с вождем Мозесом. Старик что-то пробормотал, пожевал несколько секунд табак, затем снова буркнул какие-то слова и показал рукой на Бони.

– Старик хочет знать, откуда вы пришли, – сказал Фрэнки без особого почтения.

Бони с серьезной миной снял рубашку и майку и повернулся, чтобы Мозес мог увидеть рубцы татуировки, свидетельствующие об инициации их носителя. Потом он снова надел майку и рубашку и спросил Фрэнки, разобрался ли в его анкете Старый Мозес.

Вопрос был переведен, и вождь резко мотнул своей лохматой седой головой. Потом он потребовал еще табака. Бони ответил, что табака у него самого в обрез. В ответ на это Мозес вытащил из сумки плитку отличного жевательного табака и протянул ее своему спутнику, чтобы тот отрезал от нее кусочек, потому как у старика не было зубов, чтобы откусить самому.

– Ловкий дядя, – сказал Бони. – Скажите ему, что я пришел из Северного Квинсленда. Впрочем, едва ли ему известно, где он, этот самый Квинсленд.

Совершенно неожиданно вождь развернул вдруг коня и поскакал прочь от Изгороди. Фрэнки побежал за ним, и оба скрылись в северном направлении.

«Какое приятное знакомство. Возможно, и не без пользы для расследования», – ехидно улыбаясь, подумал Бони и, взяв вилы, снова принялся за работу.

Когда солнце зашло, он отыскал своих верблюдов. Они успели уковылять на добрую милю, явно направляясь к колодцу. Он пригнал их назад к лагерю и дал Старому Джорджу попить мыльной воды из своего умывального тазика, чтобы успокоить животное. Два дня спустя он привел обоих верблюдов к «Колодцу 9».

Озеро, образованное вытекающей из артезианской трубы водой, было здесь поменьше, чем у «Колодца 10». Напоив верблюдов, Бони уложил их на колени и накрепко привязал передние ноги к вбитым в землю колышкам. Затем решил обойти вокруг озера. Ни бычьих, ни конских следов он не обнаружил. А ведь вождь Мозес ускакал в этом направлении. И все же ни он, ни Фрэнки не сочли нужным обойти вокруг озера и посмотреть, не забрела ли случайно сюда пропавшая лошадь, чтобы утолить жажду. Выходит, история с потерявшейся лошадью – выдумка и визит Старого Мозеса преследовал иные цели. Старый вождь хотел посмотреть на чужого метиса? Возможно. Но только ли это двигало им?

Песчаная буря и здесь замела последние следы, ничего важного, что могло бы свидетельствовать о пребывании Мэйдстоуна, Бони так и не нашел. Однако неудача не расхолодила его, и он упрямо пошел по второму кругу – на этот раз вплотную к окаймлявшему озеро кустарнику. Шагать по краю голой, вытоптанной копытами приходящих на водопой быков равнины нужно было примерно мили две.

Тропка в буше, по которой мог прийти к озеру Мэйдстоун, выходила к воде с противоположной колодцу стороны. Здесь Бони нашел под деревом пустой, наполовину засыпанный песком спичечный коробок. Может, его выбросил Мэйдстоун, когда останавливался, чтобы сфотографировать озеро? Однако с таким же успехом его мог выбросить и управляющий или кто-то из сопровождавших его черных. Остатков костра нигде не было. Впрочем, если даже Мэйдстоун и варил здесь что-нибудь, пепел и угли, конечно же, давно занесло песком.

А коробок? Бони внимательно рассмотрел этикетку. Так и есть – спички иной фирмы, чем те, что продаются со склада в Квинамби. Значит, коробок, вне всякого сомнения, выброшен Мэйдстоуном.

Управляющий сообщил полиции, что видел остатки костра, который Мэйдстоун разжигал на этом месте, чтобы приготовить обед. Ветер развеял пепел, это так. И все же Бони решил проверить показания управляющего. Он достал грабли и принялся разгребать песок, уделяя самое пристальное внимание даже самому малому бугорку. Расчистив впустую несколько пеньков, он нашел-таки, что искал – остатки костра Мэйдстоуна! Полоса перемешанного с пеплом песка темнела на общем фоне. Под верхним слоем лежали и полусгоревшие тонкие ветки, и лишь слегка подпаленные толстые сучья. Костер-то, оказывается, был большой – куда больше, чем требовалось, чтобы вскипятить в котелке воду для чая!