Текст книги "Эпоха Титана (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Посмотрел на радующихся ребят и довольного Колю. Кивнул – он подходит мне, должен справиться с задачей живца. Вышел из аномалии.

– Почему ты нарушил мои инструкции? – спросил Пузатов.

Усы подрагивали от едва сдерживаемого раздражения. В его глазках я видел смесь злости и чего-то ещё. Боится, что его авторитет подорван? Что начальство заметит, как легко группа игнорирует его приказы? Так плевать же, мы теперь в других группах.

Посмотрел на него оценивающе. Мелкий человечек с мелкими амбициями. Даже здесь, среди людей, такие, как он, вызывали у меня лишь презрение.

– Потому что там за них отвечаю я. В сложившейся ситуации так было правильно, – прошёл мимо.

Я не стал объяснять. Зачем? Для него это просто нарушение субординации. Для меня – эффективное использование ресурсов. Я командовал армиями, когда его предки ещё сидели в пещерах и боялись грома.

Куратор что-то пробубнил и фыркнул. Вообще плевать. Забрались обратно в машины и поехали «домой». Откинулся на стенку и расслабился.

Грузовик трясло на неровной дороге. Металл скрипел, двигатель гудел монотонно и навязчиво. Запах пота, крови и адреналина заполнял тесное пространство кузова. Вокруг меня бурлила жизнь – человеческая, шумная, эмоциональная.

Коля, обычно сдержанный и спокойный, теперь размахивал руками, описывая, как он вырвал Зяблика из хватки гиганта. Его глаза блестели, голос звенел от возбуждения. Вася хлопал его по плечу после каждой фразы, словно подтверждая правдивость рассказа.

Другие тоже говорили. Все, сука, одновременно, перебивая друг друга, вставляя свои детали, свои впечатления. Даже те, кто обычно молчал, теперь нашли свой голос. Охота на гигантов сблизила их, сделала чем-то большим, чем просто группой случайно собранных новобранцев.

Я закрыл глаза, отстраняясь от этого шума. Мне нужно было подумать.

Ко мне подсел Пузатов.

Почувствовал его приближение по запаху – смесь дешёвого одеколона и пота. Услышал, как скрипнули металлические скамейки, когда он опустился рядом. Но не открыл глаза. Пусть думает, что я сплю. Может, оставит меня в покое.

– А-а-а-а! – заорал Зяблик.

Резкий крик разорвал гул разговоров. Высокий, пронзительный, полный неподдельной боли.

Все, кроме меня, вздрогнули и повернулись.

Я просто открыл глаза – медленно, спокойно. Повернул голову к источнику шума. Зяблик сидел на скамейке напротив, скрючившись, сжимая своё плечо.

– Горит, сука! – продолжил он горланить.

Коля и Вася помогли ему стянуть вещи. Рана выглядела… необычно. Не просто ожог или порез. Кожа словно… растворилась. Как будто кто-то капнул на неё сильнейшей кислотой. Обнажённая плоть пульсировала, сочилась сукровицей. По краям раны виднелись странные зеленоватые прожилки, похожие на тонкие корни растений. Прямо на том месте, где гигант ему что-то прикрепил. Сразу он не почувствовал, но когда адреналин успокоился, то боль напомнила о себе.

– Твою мать! Я же теперь урод, и со мной никто не ляжет, – возмущался парень.

Удивительные создания – даже сейчас его беспокоили мысли о том, как это повлияет на его привлекательность для противоположного пола.

– Успокойся ты, шрамы украшают мужчину, – говорил ему Вася.

Длинноволосый пытался утешить, но его собственное лицо выдавало истинную реакцию. Он побледнел, губы сжались в тонкую линию. Рана впечатлила его, и не в хорошем смысле.

Технически миссия всё ещё была успешной. Потерь нет. Есть раненый, но не критично. Два гиганта пойманы. Цель достигнута с минимальными издержками. Эффективность плана подтвердилась практикой.

– Володя, – наклонился ко мне куратор. – Не услышал от тебя благодарности.

От него воняло дешёвым алкоголем. Видимо, прикладывался к фляжке, пока никто не видел. Его глаза были ближе, чем комфортно. Я чувствовал его дыхание на своей щеке. Неприятно.

У них что, эпидемия началась? Все решили, что я кому-то должен.

– Мой тебе подарок перед наказанием, – подмигнул мне усатый.

Подмигивание… Ещё один странный человеческий жест. Попытка установить тайную связь, сообщить о скрытом понимании. У моего народа не было таких двусмысленных сигналов. Всё было прямо, ясно, однозначно.

Кивнул.

– Ломаешь голову, почему я вдруг решил тебе помочь? – продолжил Пузатов.

Его тон изменился. Стал более заговорщическим. Словно мы вдруг стали сообщниками в какой-то тайне. Мне это не нравилось, но я позволил ему продолжать.

– Скажем так, что тобой заинтересовались, – почти на ухо произнёс куратор.

Его голос понизился до шёпота. Глаза блестели от предвкушения, словно он наслаждался моментом, будто ощущал себя важным просто потому, что владеет информацией, которой нет у других.

Поднял бровь.

Жест, который я уже освоил в этом теле. Выражение скептицизма, сомнения, вопроса. Всё в одном движении мышцы, крайне экономно.

– Мной? – уточнил.

Сначала Мамонтова и Матросов, потом Патрушев и Чешуя. Теперь кто-то ещё? Это могло быть как полезным, так и опасным.

– Да, – кивнули в ответ. – И это не военные и не аномальщики.

Пузатов подался ещё ближе. Его глаза сузились, усы топорщились. Самодовольство сочилось из каждой его поры. Он наслаждался моментом. Наслаждался своей воображаемой властью над ситуацией. Как по-детски…

– Кто?

Прямой вопрос, я не собирался играть.Он откинулся назад, наблюдая за моей реакцией. Ждал удивления? Испуга? Восторга? Не дождётся.

– Когда придёт время, с тобой свяжутся через меня. Считай, что есть некто, кого ты заинтересовал. И он попросил за тобой приглядеть. Если ты окажешься полезен… То поверь мне, жизнь твоя станет… куда приятнее и лучше.

Он говорил медленно, растягивая слова, смакуя каждое. Его рот растянулся в улыбке. В его глазах читалось удовлетворение. Думает, что поймал меня на крючок любопытства?

Посмотрел на него и кивнул.

Зяблик продолжил выть и причитать о несправедливости и боли, а я думал. Ещё какие-то игроки появились? Может, Пузатов дурачит мне голову? Сам вдруг решил помочь и теперь из этого интригу создаёт?

«Военные, аномальщики с императором и аристократы», – вспомнил я основные силы в этой стране. Аристократы заинтересовались мной? Кто?

«Если узнают, что ты Медведев, то другие великие рода захотят тебя себе», – это уже слова дяди Маруси.

Если кто-то из них заинтересовался мной, это могло быть как возможностью, так и угрозой. Возможностью получить ресурсы, информацию, силу. Угрозой – оказаться под контролем, стать инструментом в чужих руках. Пешкой, которую двигают по доске, не спрашивая её мнения.

Тряхнул головой. Оставим пока эту тему.

Грузовик остановился с глухим скрежетом тормозов. Кузов качнуло вперёд. Дверь распахнулась, впуская свежий воздух и свет, от которого пришлось прищуриться.

Ребята высыпали наружу, помогая Зяблику, который теперь стонал тише, но более драматично. Он опирался на плечи Коли и Васи, его лицо исказила гримаса боли. Театр, чистый театр.

– Я сопровожу его к врачам, – сказал я, перехватывая рыженького.

Мне нужно было поговорить с Ольгой – надеюсь, она сегодня дежурит. Никто из моих не возразил. Пузатов посмотрел на меня и кивнул. Направились к зданию.

Зяблик навалился на меня всем весом.

– Ай, ой! – причитал Зяблик, подволакивая ногу.

Его стоны становились всё более театральными, словно он понял, что ситуация даёт ему некоторые преимущества. Внимание, жалость, возможность отдохнуть.

– Шагай давай, – хмыкнул я. – На меня твоя драма не подействует.

Типично человеческая стратегия. Превращать недостаток в преимущество. Использовать слабость как оружие. Зяблик посмотрел на меня искоса, его глаза сузились. На мгновение маска боли соскользнула, обнажив расчёт и понимание. Да, он играл. И да, он знал, что я это вижу.

– Ты просто бесчувственный, – пробормотал он, но шагать стал ровнее и тверже.

Медкорпус встретил нас запахом антисептиков, жужжанием ламп и стерильной атмосферой, которую не могли скрыть даже обшарпанные стены.

Ольга Кольцова стояла у стола, перебирая какие-то бумаги. Очки чуть сползли на нос. Она не подняла головы, когда мы вошли. Игнорирует? Или просто занята?

Олег принял Зяблика с профессиональным безразличием. Один взгляд на рану, короткий кивок, и рыжий уже оказался на смотровой кушетке. Никаких лишних слов, никаких эмоций. Просто работа.

– Нужно поговорить, – тихо бросил я Ольге, когда подошёл.

Врач посмотрела на меня и кивнула. Указала на кушетку рядом. Забрался на неё. Она приступила не сразу – сначала закончила с бумагами, затем медленно сняла очки, протёрла их, снова надела. Мелкие жесты сопротивления, попытки показать свою независимость. Детский сад.

Когда она наконец подошла, на её лице была профессиональная маска вежливого безразличия. Она взяла стетоскоп, приложила к моей груди через футболку – видимость медицинского осмотра.

– Информация, – выпалил я тихо, чтобы не слышал Олег. – Мне нужно узнать про стихийные ядра, как повышать ранг стихии в источнике. Как открыть другие виды магии. Разница между ядрами гигантов и людей. Ещё – как изменить информацию в базе данных?

Слова вылетали изо рта быстро, чётко. Я не хотел тратить время на пустую болтовню. Её глаза сузились, пальцы, держащие стетоскоп, слегка задрожали. Что-то было не так. Что-то изменилось с нашего последнего разговора.

– Ничего, – фыркнула Ольга, убирая стетоскоп.

Одно слово, выплюнутое как оскорбление. Её глаза за стёклами очков вдруг стали твёрдыми, холодными. Решительными.

– Не понял? – Моя бровь поднялась сама по себе.

– Я сказала: ничего, Большов, – задрожали её губы. – Я тебе помогаю, достаю секретную информацию. А ты так и не сказал, как мне встретиться с человеком, кто тебе… «помог». Больше ничего от меня не получишь.

В её голосе была смесь эмоций – гнев, разочарование, отчаяние. Губы дрожали не от страха, а от сдерживаемых слёз. Зрачки расширились, дыхание участилось. Классические признаки сильного эмоционального возбуждения.

Мои пальцы сомкнулись вокруг её запястья. Человеческая рука – тонкая, хрупкая, с выступающими голубыми венами под бледной кожей. Почувствовал её быстрый пульс, тепло её тела, мелкую дрожь. Но не испытывал ничего, кроме раздражения.

– Ты снова хочешь забрать свои слова?

Лёгкое давление на её кисть. Еле сдержался, чтобы не сломать. Ярость вспыхнула внутри меня.

– Мне плевать! – поправила она очки свободной рукой и вырвала свою ладонь. – Я больше не буду танцевать под твою дудочку.

Она выдернула руку резко, с неожиданной силой. В её глазах была решимость, граничащая с отчаянием. Что-то случилось, что-то, что сделало её готовой рискнуть, бросить вызов.

– У меня нет музыкального инструмента, – покачал я головой. – Да и не просил я тебя танцевать. Голой? Может быть. А так…

– Ты… – возмутилась врач и надула губки. – Я про то, что мы оба обещали друг другу. Пока это делаю только я. И моя сестра… Ей нужно… Она больше…

Её голос дрогнул, сорвался. Глаза заблестели от влаги. Сестра? Ах да, что-то было в нашем первом разговоре – какая-то история о больной сестре, которой нужна помощь. Лечение, вроде, или что-то такое. Не помню точно.

Я почти не слушал тогда – очередная человеческая драма, не имеющая отношения к моим целям. Но для неё это явно было важно. Настолько важно, что она была готова рискнуть работой, безопасностью, будущим, добывая для меня секретную информацию.

– Я же сказал тебе, что человек с тобой свяжется, когда будет готов, – шумно выдохнул.

Терпение иссякало. Эта бессмысленная эмоциональность, эти метания, это… человечество. Оно раздражало. Выматывало. Вызывало желание просто…

– А мне нужно сейчас! – повысила Оля голос. – Сейчас, понял? Либо так, либо никакой помощи больше не жди.

Её голос взлетел на октаву выше, привлекая внимание. Олег, занимающийся раной Зяблика, бросил быстрый взгляд и тут же отвернулся.

Ты охренела? Это что за выкрутасы? Будь ты мужиком, уже бы выбил зубы, а за ними вырвал язык. Даёт слово и потом не держит – хуже предателя нет. Я почувствовал, как пальцы сжимаются в кулак, как кровь приливает к лицу, стучит в висках. Но я сдержался.

– Охрана! – повернулась врач к тем, кто уже нас с Зябликом ждал. – Большов здоров. Увести!

Думаешь, что ты можешь брыкаться? Ещё посмотрим, кто кого. Поднялся с койки, на которой сидел, и покачал головой.

Меня повели. Шёл и сжимал кулаки от злости, что сейчас плескалась внутри, жгла горло, давила на грудь изнутри. Дрянная девчёнка! Выдохнул и взял себя в руки.

Два охранника – один спереди, один сзади. Крепкие мужики с тупыми лицами и пустыми глазами. Выполняют приказы, не задумываясь. Идеальные инструменты системы. Автоматы на плечах, дубинки на поясах.

Стоп! У меня не было… Приступа паники от этого места. Холодный пот не прошиб, руки не задрожали, сердце не застучало как бешеное. Что изменилось? Контроль над телом усилился? Или Большов, настоящий Большов, окончательно выдохся? Разобраться бы в механизмах, и тогда я перестрою эту оболочку на свой лад.

Вышли на улицу. Свежий воздух ударил в лицо, прогнав запах антисептиков. Серое небо, низкие тучи, влажная земля под ногами, пахнущая дождём и гнилью. Но маршрут был незнакомым. Мы не возвращались к казарме группы десять. Мы шли куда-то в другую сторону.

– А-а-а-а? – протянул я.

Вопрос, не оформленный словами. Просто звук недоумения, требующий объяснения.

– Приказ, – ответил один из сопровождающих, даже не поворачивая головы. – Ты теперь в девятой группе.

Уже? Сразу после выезда к аномалии? Что за спешка такая? Мы подошли к абсолютно такому же строению. Мне открыли дверь и впустили внутрь. За спиной раздался щелчок замка. Железо лязгнуло о железо.

Казарма девятой группы выглядела почти так же, как и десятой – те же ряды кроватей, те же тумбочки, те же тусклые лампы под потолком. Но слишком тихо и слишком пусто. Ни разговоров, ни шагов, ни скрипа пружин. Только гулкая пустота.

Огляделся. Где остальные?

Затылок покалывало от предчувствия опасности.

– Бей его! – закричал кто-то за спиной.

Глава 21

Развернулся. Пропустил удар какой-то дубиной мимо себя. Древко со свистом рассекло воздух в сантиметрах от виска. Чей-то кулак с зажатым гвоздём мелькнул рядом с ухом. Остриё поймало свет от лампочки, оставив на сетчатке размытый след.

Улыбнулся. А вот и возможность. Не люблю нерешённые дела.

Чуть сместился влево, специально подставляясь под удар. Гвоздь воткнулся мне в руку. Грязное остриё прошло сквозь кожу и мышцу, вошло где-то на половину. Ржавчина и чья-то засохшая кровь на металле. Лёгкая боль, скорее неприятное ощущение давления, чем что-то существенное.

Те, кто на меня нападал, тут же воодушевились.

– Убьём любимчика! – крикнул кто-то с диким восторгом в голосе.

– Кровь пошла! Гони его!

– Сейчас порвём!

Оценивал силы этих ребят, продолжая вращаться на месте. Их было человек пять. Двигались неслаженно, беспорядочно, каждый сам по себе. Никакой координации. Уличная шпана, привыкшая драться толпой против одного.

Крутился на месте, чтобы больше не подставиться под удар. Один из нападавших замахнулся справа, я успел заметить движение краем глаза. Толкнул одного в спину. Сместил центр тяжести, и двое идиотов врезались друг в друга с глухим звуком.

Один мордой улетел в пол. Голова встретилась с бетоном – тяжёлый, влажный хлопок. Гвоздь выпал из его руки, звякнув о пол. Запах крови смешался с пылью.

Схватил дубину, которой замахивались на меня, и резко дёрнул на себя. У кого-то что-то хрустнуло. Пацан замычал от боли, выпустив оружие и схватившись за руку.

Продолжал смотреть и искать лидера этой свары. Они всегда есть: тот, кто стоит сзади и командует. Вот он – блондин с зелёными глазами. Держался поодаль, у дальней стены, и только выкрикивал команды:

– Слева! Берите слева!

– Ноги! Бейте по ногам!

Типичная крыса, посылающая других на убой.

Шагнул к нему, расталкивая нападавших. Двое передо мной, увлечённые атакой, не заметили друг друга. Невнимательные и неаккуратные. Я лишь положил руки на их затылки в нужный момент и добавил скорости к встрече. Столкнул их лбами. Удар получился звонкий, с хрустом. Кто-то из них взвыл. Они упали.

Я оказался рядом с блондином. Он попытался меня ударить. В руке нападавшего блеснуло лезвие. Даже ножом решились?

Перехватил руку с ножом и чуть выкрутил запястье. Пацан тут же встал на цыпочки, когда я слегка надавил на болевую точку. Его лицо побелело, рот открылся в беззвучном крике. Нож выпал на пол с металлическим звоном.

– Стоять! – истерично крикнул блондин своим подельникам, – Ти-ти-ти-ше… – уже мне, поднимая свободную руку в примирительном жесте.

Остальные замерли, тяжело дыша. Держал лидера за руку, контролируя ситуацию.

– Кто? – коротко спросил я, глядя блондину в глаза.

– Олег, – ответил он высоким и дрожащим голосом.

– Мне плевать, как тебя зовут, – хмыкнул, усиливая давление, – Кто приказал?

– Что? – удивился пацан, морщась от боли, – Приказал? Никто! Ай! Больно, сука! Сломаешь! Как я буду?

– Отвечай, – тихо произнёс, добавляя ещё немного силы.

– Да никто! Мы сами… – он стоял на носках и придерживал одной рукой другую, – Узнали, что десятку расформировали. Вас, ублюдков, раскидали по неполным группам. Вот и решили вас проучить.

– Чего? – поднял бровь, не ослабляя хватку.

– Все знают, что вы любимцы Матросова, особенно ты, дылда-переросток! – выплюнул он сквозь стиснутые зубы, – Ещё и с Мамонтовой обжимался, небось пялишь её по ночам! Ай!

Скрутил чуть сильнее. Что-то хрустнуло в его запястье. Не сломал, но предупредил.

– Сыкло, вот кто вы! – пищал Олег, слова лились потоком, – Самые лёгкие аномалии вам давали. У вас всего один откинулся. Один! А у нас пять человек: два в первый раз и три сегодня. Полгруппы. А вы, твари, живые.

Чем больше слушал, тем сильнее расстраивался. Я-то думал, что это Патрушев или Чешуя решили мне что-то сделать, подослали людей. Оказывается, нет. Обычная бытовуха.

– Вы… любимчики, – продолжил чистосердечную исповедь блондин, слова давались ему всё легче, видимо, решил, что откровенность спасёт, – Вся база гудит! Вас, десятую группу, Мамонтова лично опекает. Вас на лёгкую прогулку отправили, а наши отряды полегли! Мы там дохли, как мухи, а ты вернулся с головой гиганта, как герой… Думаешь, тебе всё можно?

Покачал головой и выдохнул. Зависть. Обычная человеческая зависть. Обозлённые муравьи, ищущие виноватого в своих бедах. Как предсказуемо. Как жалко.

Но то, что моё имя уже так прочно связывают с Матросовым и Мамонтовой – это нежелательное осложнение. Слухи распространяются быстро. Лишнее внимание мне не нужно.

– Где мои люди? – спросил я, отпуская его запястье, но оставаясь рядом.

– Их ещё не привели, – ответил Олег, потирая повреждённую руку и с опаской глядя на меня.

– Только вы решили поиграть в учителей или другие группы тоже?

– Все! – оскалился блондин с какой-то болезненной гордостью, – Все группы договорились. Вас нужно было поставить на место.

Значит, на Колю, Васю и Зяблика тоже нападут. Стоп. Почему я об этом вообще думаю? Мне же должно быть плевать. Тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли.

– Вы хотели показать мне моё место? – медленно произнёс я, обводя взглядом всех присутствующих, – Хорошо, я покажу вам ваше.

Пауза.

– Оно – подо мной, – дёрнул уголком губ, – И лучше не мешать мне. У вас есть несколько выходов: слушаться меня и сдохнуть или просто сдохнуть.

Посмотрел на руку. Кровь продолжала течь, пропитывая рукав, тёплая и липкая. Нужно решить несколько задач, ради которых я и позволил себя поранить. Толкнул Олега. Пацан упал на задницу и начал пятиться назад, не отрывая от меня испуганного взгляда.

Постучал в дверь казармы. Изнутри послышались шаги, потом тишина.

– Сдашь нас? – нервно спросил кто-то из нападавших за моей спиной.

Не ответил. Дверь открылась. Два охранника с автоматами наготове. Один постарше, с седыми висками, второй молодой, лет двадцати пяти. Оба мгновенно оценили ситуацию: я стою у порога с окровавленной рукой, за мной группа израненных парней.

– Я тут поранился, – поднял руку, демонстрируя рану. Кровь стекала по пальцам, капая на пол, – Мне бы в медкорпус попасть.

Охранники переглянулись. Старший шагнул вперёд, заглядывая внутрь казармы. Его взгляд скользнул по стоящей группе ребят, задержался на сидящем на полу Олеге, который всё ещё потирал руку, потом вернулся ко мне.

– Один против всех? – хмыкнул старший охранник с какой-то профессиональной оценкой, – Неплохо.

– Можно я пройду? – повторил, игнорируя комментарий.

Охранник кивнул младшему напарнику.

– Проводишь в медкорпус. Я тут присмотрю за… – он выразительно посмотрел на парней, – … остальными.

Меня повели обратно по коридору. Молодой охранник шёл чуть сзади, не спуская с меня глаз. Молчал. Только автомат в руках держал слишком уж настороженно. Какой насыщенный день.

Когда вошёл в медкорпус, сразу повеяло знакомым запахом антисептика и чего-то лекарственного – спирта, йода, застиранного белья. Яркий свет резанул по глазам после полумрака коридоров. Охранник остался у двери, я прошёл внутрь.

Сука. Как я и думал, снова начинается приступ. Вон, ладони вспотели, так ещё и сердце набирало ритм. Первым делом подошёл к Зяблику. Рыженький лежал на кровати у окна, накрытый серым одеялом. Завидев меня, тут же приподнялся на локте.

– Ты как? – коротко спросил я.

– Я ранен, – торжественно заявил рыженький, явно наслаждаясь моментом, – И мне требуется лечение и уход. Я пострадал на благо нашей страны. Даже шрамы остались.

Он откинул одеяло, показывая перебинтованную спину. На лице играла гордая мина страдальца.

– Значит, уже лучше, – пропустил мимо ушей его нытьё, – Вставай и иди к остальным. Предупреди их, что на вас захотят напасть и покалечить. Много обиженных тут, оказывается. Очень они расстроены, что мы не дохнем, как они.

– Это… – Зяблик резко посерьёзнел. Его взгляд упал на мою руку, из которой всё ещё сочилась кровь, пропитывая рукав и капая на пол, – Вот же суки охреневшие. Винят нас в своих проблемах? Совсем уже обезумели?

Он сел на кровати, лицо вытянулось.

– На всех нападут?

– На всех из десятки, – подтвердил, – Договорились группами. Считают нас любимчиками, которым везёт.

– Уроды, – выдохнул Зяблик, сбрасывая одеяло, – Надо же, мы для них слишком живучие. А то, что мы просто не тупили и слушались команд – им невдомёк.

Он начал слезать с кровати.

– Вали, – кивнул ему.

Я двинулся вглубь медпункта. Кольцова сидела за старым металлическим столом, заваленным бумагами и медицинскими картами. Очки съехали на кончик носа, она что-то сосредоточенно писала, склонившись над документом. Свет лампы падал на её рыжие волосы, собранные в небрежный пучок.

– Врач, – обратился я к ней, останавливаясь у стола, – Я поранился.

Ольга вздрогнула от неожиданности. Повернулась и посмотрела на меня. Её взгляд сразу упал на окровавленную руку. Глаза расширились.

– Владимир! – она тут же вскочила, роняя ручку. Стул с грохотом откатился назад, – Что случилось?

Подошла ко мне, схватила за локоть, разглядывая повреждение. Пальцы дрожали, когда она осторожно отвернула край рукава.

– Ржавчина? – спросила она, глядя на края раны. Голос стал профессиональным, жёстким, – Чем тебя ранили?

Пожал плечами.

– Садись, – она указала на ближайшую кушетку, не отпуская мою руку.

Оля засуетилась, доставая инструменты, бинты, склянки с лекарствами. Начались процедуры.

Сначала промыли рану. Пена поднялась белой шапкой, смывая кровь и грязь. Потом чем-то полили – перекись зашипела, защипало. Кольцова работала молча, сосредоточенно. Губы поджаты, брови сведены.

Приложила какую-то пропитанную мазью марлевую подушечку прямо к ране. Потом начала бинтовать. Белая ткань ложилась ровными витками.

Я молчал, наблюдая за её работой. Она тоже ничего не говорила, только дышала чуть учащённо от напряжения. Врач Олег – тот самый, что раньше осматривал Зяблика – постоянно крутился рядом, поглядывая то на мою руку, то на Кольцову.

– Зябликов уже выздоровел и хочет вернуться к своим, – бросил я ему, перехватив очередной взгляд.

– Правда? – поднял брови мужик, откладывая какой-то медицинский журнал. В голосе звучала насмешка, – Господин Большов, не знал, что вы ещё и медицинским экспертом являетесь. Может, вам и мой халат надеть?

– Я здоров! – тут же подал голос рыженький с дальней кровати, видимо, всё это время подслушивавший, – Можно мне уйти? Правда, я уже в порядке!

Ольга и Олег синхронно обернулись. Посмотрели на пацана, который демонстративно встал с кровати. Зяблик изображал бодрость из последних сил.

Врач хмыкнул, качая головой.

– Вон оно что… – протянул он с пониманием, – Ну ладно, давай посмотрим на тебя, герой. Раз уж ты так рвёшься в бой.

Олег направился к Зяблику. Мы остались с Ольгой наедине. Она завязывала последний узел на бинте.

Посмотрел на неё внимательнее. Маленькая, хрупкая, слабая физически, но с характером. Пыхтела от усилия затянуть бинт покрепче, старалась не встречаться со мной взглядом. Прятала глаза.

– Всё будет в порядке, – сказал я негромко.

Не знаю, зачем произнёс эти слова. Они вырвались сами, без обдумывания. Какая-то часть меня посчитала это нужным.

Кольцова тут же замерла. Руки застыли на повязке. Медленно подняла голову, посмотрела на меня через стёкла очков, и я увидел… Слёзы?

Она тихо рыдала. Плакала беззвучно, только плечи вздрагивали. Капли катились по бледным щекам, падали на мою забинтованную руку, на пол. Одна за другой.

А? Я что-то обидное ей сказал? Почему у человека такая реакция?

– Ты не понимаешь… – всхлипнула она, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Размазала слёзы по щекам, – Викуся, она…

Голос сорвался. Она закрыла лицо руками, плечи затряслись сильнее.

– Не ты, никто другой ей не может помочь, – спокойно озвучил факты, – Тот, кто вырастил во мне ядро, может оказаться полезным.

– Знаю, – она шмыгнула носом, всё ещё не открывая лица, – Просто… просто… Ты мне ничего не говоришь конкретно. Когда я встречусь с этим человеком? Месяц? Год? Десять лет? Никакой конкретики!

Она наконец оторвала руки от лица. Глаза красные, опухшие. Смотрела на меня с отчаянием и злостью одновременно.

– Как мне поддержать сестру? Что ей говорить? – голос надломился, – Она уже второй раз пыталась покончить собой. Второй! Таблетки глотала в первый раз, в этот – вены резала. Я еле успела…

Замолчала, сглотнула. По лицу снова потекли слёзы.

И смотрит на меня, как будто я должен что-то ответить на это. Что тут скажешь? Её сестра слаба, беспомощна. То, что она хочет уйти из жизни, лишь доказывает это. Не может справиться с трудностями. Вот только Кольцова продолжала ждать от меня чего-то.

В голове всплыла информация о том, что в таких случаях люди проявляют сочувствие и эмпатию. Пытаются разделить чужую боль. Какая мерзость. Зачем брать на себя чужие проблемы?

– Владимир? – позвала она тише, неуверенно, – Ты слышишь меня?

– Услышал, – кивнул.

Она вытерла глаза, сняла очки, протерла их о халат дрожащими руками. Надела обратно. Смотрела на меня изучающе, словно пыталась что-то разглядеть, понять.

– У тебя есть близкие? – зачем-то задала такой вопрос, – Кто-то, кто тебе важен?

– Нет, – коротко ответил.

Она вздрогнула, как от удара.

– Ты скуча… – начала было.

– Нет, – резко оборвал её.

Что началось? Она пытается давить на жалость? Найти точки соприкосновения, чтобы я вошёл в её положение? Разжалобить меня историей про умирающую сестру? Какая глупость.

Она жива лишь потому, что нужна мне: как источник информации. И потому что она женщина. Убивать женщин без веской причины не в моих правилах.

Кольцова глубоко вдохнула. Выдохнула. Вытерла последние слёзы. Когда снова заговорила, голос был твёрже, холоднее.

– Скажи мне точное время, когда я встречусь с этим человеком, – отчеканила она, глядя мне в глаза, – Дату. Хотя бы примерную. Тогда я решу, буду тебе помогать или нет.

Ставит условия? Ультиматум? Сдержался, чтобы не усмехнуться. Интересно. Она нашла в себе смелость торговаться. Ну что ж, раз ты сама решила играть со мной в эту игру…

– Сначала я должен увидеть твою сестру, – спокойно ответил, глядя ей в глаза.

– Что? – Кольцова округлила глаза, растерянность вернулась на лицо, – Зачем? Как это поможет?

– Так надо, – пожал плечами, – Я могу почувствовать, когда к ней прикоснусь, можно ли у неё вырастить ядро или нет. Это не гадание на кофейной гуще. Нужен контакт.

Сказал чистую правду. Мне действительно нужно было прикоснуться к человеку, чтобы понять, подходит ли его организм для выращивания ядра.

– И как это сделать? – растерянно хлопала глазками девушка, явно не ожидавшая такого поворота, – Тебе нельзя покидать корпус. Ты под охраной. А я не смогу сюда её привезти. Здесь же режимный объект!

Пожал плечами. Это не моя проблема. Если она хочет помочь сестре – пусть думает сама, как организовать встречу.

– Всё зависит от тебя, – дёрнул уголком губ, позволяя себе лёгкую улыбку, – Информация мне нужна, и ещё вчера. Теперь ответь: когда она у меня будет?

Я тоже так могу. Переворачивать ситуацию и ставить условия.

Она замерла, стоя передо мной. В её глазах промелькнуло недоверие, потом что-то похожее на обиду, затем… расчёт. Кольцова задумалась. Губы беззвучно шевелились, словно она вслух гоняла свои мысли, взвешивала варианты.

Но что ей оставалось? Выбора не было. Это был единственный, пусть и призрачный, шанс спасти сестру. Она это понимала.

Девушка глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в ледяную воду. Плечи распрямились. Подняла голову.

– Завтра, – решительно тряхнула головой, – Завтра я отвечу на твои вопросы. Все. И… привезу Викулю как можно быстрее. Дай мне неделю. Максимум две.

Упрямая. Выдохнул, своего я добился. Информация будет завтра – этого достаточно.

Мне необходимо узнать, как тут развиваются маги и с чего нужно начать. Требуется выбрать подход: открывать все стихии сразу, пытаясь развиваться во всех направлениях, или сосредоточиться на одной, доводя её до совершенства?

– Ты можешь идти, – кивнула Оля, отворачиваясь.

Поднялся с кушетки. Забинтованная рука ныла, пульсировала тупой болью в такт сердцебиению. Зяблика уже не было, рыженький успел убежать предупреждать остальных. Хоть какая-то польза от него.

Всё это время на нас с Ольгой смотрел Олег. Врач стоял у дальней стены, делая вид, что изучает какую-то карту пациента, но периодически бросал быстрые взгляды в нашу сторону. Ничего не слышал из нашего разговора – слишком далеко, да и говорили мы тихо. Но когда я проходил мимо него к выходу, он вдруг подмигнул мне и показал большой палец вверх.

Замер на мгновение. Что это было? Какой-то условный знак от Матросова? Сообщение или послание? Непонятно.

Кивнул врачу в ответ и вышел из медкорпуса.

На улице подул холодный ветер, забирался под одежду, леденил кожу. Солнце пробилось сквозь серые облака, бросив косые лучи на бетонные дорожки и казармы. Прищурился от неожиданного света.