Текст книги "Брачные игры чародеев"
Автор книги: Артем Тихомиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Побудь с Тристаном три дня, – попросила Гермиона, глядя на меня влажными глазами. – Прошу! Тем более мы договорились. Мне очень нужно съездить к подруге за город. А потом я вернусь, и мы займемся делом Леопольда. У Тристана сейчас каникулы. Его матушка-герцогиня попросила мою матушку определить мальчика на некоторое время в хорошие руки… Представляешь?! Конечно, этими руками оказалась я. Надеюсь, ненадолго!
Я спросил, почему бы Зелии Скоппендэйл самой не взяться за воспитание Тристана, а Гермиона ответила, что ее родительница вместе с теткой Шеневьерой отбыла на отдых к морю и не желает омрачать свое бытие педагогическими заботами.
– Жаль, – сказал я. – Они могут благотворно повлиять на любого сорванца. Даже лучше, чем инструкторы в военных училищах.
– Они заявили, что им вполне хватает меня, – проворчала Гермиона. – И вот теперь я вынуждена проводить время, свободное от муштры, с хомутом на шее. Ты ведь поможешь мне?
Я снова подтвердил.
– Тристан – смирный мальчик. Ничего такого за ним не замечено. Эти три дня пролетят стремительно. Гарантирую…
После этого Гермиона упорхнула, словно фея, а Браул Невергор остался, переполненный дурными предчувствиями. Одно было дурнее другого.
Тристан Профитроль ждал, когда я перестану изображать умственно отсталого.
Я икнул снова. Мне было достаточно посмотреть в его глаза, чтобы понять: надвигается что-то грозное. Все мои предыдущие знакомства с малолетними волшебниками на каникулах убедили меня в простой истине: лучше держаться от них подальше. Вырываясь из школьных стен, они просто срываются с цепи, а помножьте это дикое стремление крушить и ломать все вокруг на отсутствие царя в голове и презрение ко всем условностям, принятым в мире взрослых… Ужас и кошмар. Мне приходилось видеть разнесенные в пух и прах родовые гнезда – и это было результатом того, что с какого-то мальчугана вдруг сняли строгий надзор и сказали: «Отдохни от учебы, малыш, посмотри, какое прекрасное лето!» Нет на свете такого гувернера, который мог бы сладить со среднестатистическим юным чародеем. Я имею в виду простого гувернера, однако даже если его роль исполняет волшебник, результат тоже нельзя гарантировать. Подростковые гормоны в сочетании со стремлением к свободе – наиболее разрушительная смесь из известных мне. В нашем королевстве есть давняя традиция брать на временное попечение подрастающих магов и заменять им воспитателей. По идее, если вы оказались одним из этих несчастных, то должны взращивать в нежной душе монстра лучшие чувства и оттачивать по ходу дела его навыки, внося свою лепту в становление нового волшебника. В нынешние времена традиция в чистом виде не соблюдается, но все еще жива благодаря одному обстоятельству. Более-менее эффективно за мужающим чудовищем способен присматривать только чародей. В крайнем случае, он спеленает его каким-нибудь парализующим заклятием. Или заколдует ему рот. Или превратит в кофейник. Иными словами, найдет способ защитить наш мир от катастрофы.
Простые гувернеры с этой задачей справиться не в состоянии. В итоге отпрыски чародейских фамилий кочуют от одного взрослого волшебника к другому, и каждый из них так и норовит спихнуть подопечного своему коллеге или родственнику. Гермиона поступила точно так же. Теперь присматривать за Тристаном Профитролем буду я, Браул Невергор. Тот самый, у которого и так целая куча проблем и хронический недосып.
Я взял себя в руки и попытался сделать строгое лицо. Мальчик поглядел на меня с интересом, точно на полосатую крысу. Не-эт, грозным взглядом его не испугать. Сразу видно – тертый калач.
Мурашки устроили забег на моей спине.
– Привет и тебе, о юный герцог, – сказал я, приглашая его войти. – Добро пожаловать в мою скромную обитель!
Само смирение, Тристан переступил порог моего дома и вошел, озираясь. Очевидно, жилище одинокого волшебника не сильно подходит для герцогских отпрысков, но я изо всех сил старался навести порядок. Осталась, правда, аномалия в гостиной, на которую не хватило времени, так что дверь туда пришлось просто запереть.
– Вы живете один? – спросил Тристан.
– Да. В общем. Была еще домомуч… домоправительница, но она…
– Окочурилась? – с интересом спросил Профитроль.
– Ок… Нет. Просто на некоторое время выбыла из строя. Уехала в далекие края, к родственникам.
– Жаль.
– Почему?
Мальчик развернулся на пятках и поглядел в мою сторону. Мы были словно мурена (он) и маленькая рыбешка (я).
– Могу я быть откровенным, граф?
– Пожалуй!
Я запер входную дверь.
– Я люблю доводить домомучительниц до белого каления, – сказал Тристан.
– Что ты сказал?
Он повторил, улыбаясь. В его рту было гигантское количество острых мелких зубов. Так-так. С магией играемся!..
– У вас что-то с лицом, Браул. Можно называть вас Браулом?
– Конечно… Нет, я несколько ошарашен. Я называю свою домоправительницу домомучительницей. И вдруг слышу это же самое слово из твоих уст.
– Но как же их еще называть? – удивился Тристан. – У нас их целых пять штук, и все они – отъявленные злодейки.
– Пять? Не завидую тебе! – вскричал я.
– Это им не позавидуешь! Можно на «ты»?
– Ага.
– Ты бы видел, как я однажды наслал на них самодельное заклятие! Ха! Их постели наполнились ползучими гадами и лягушками, вино превратилось в воду, а одежды – в рыбью чешую!
– В самом деле? – Я невольно восхитился смелости мальчугана. Может, он не так уж плох, как я подозреваю? Что, в принципе, я могу ему сейчас предъявить, кроме расхожего мнения, что все волшебники до совершеннолетия – просто исчадия темных измерений? Ничего. Существует ведь и презумпция невиновности.
Тристан упер руки в бока и выпятил грудь.
– Это еще что! Я, между прочим, лучший ученик в школе! Так что домомучительницы у меня по струнке ходят.
– Слушай, почему у тебя такие зубы?
– Мы с парнями пробовали трансформацию, как раз перед уходом на каникулы. Я сделал себе зубы. Ими очень удобно кусаться, особенно неожиданно.
– Ты хочешь сказать, что кусаешь окружающих?
Я был поражен. В детстве до меня не доходило, что можно развлекаться таким образом. Оказывается, нынешнее подрастающее поколение шагнуло куда дальше нас прежних.
– Кусаю. Не часто. На то должна быть веская причина…
Мне очень хотелось узнать, что понимает сей отрок под веской причиной, если речь идет о кусании, но в дверь позвонили, и наш разговор прервался.
8
Я повернулся, чтобы отворить. На крыльце стоял человек, красный как рак. К тому же рак, истекающий потом, как после долгой пробежки.
Присмотревшись внимательнее, я пришел к выводу, что имею честь созерцать извозчика в расстроенных чувствах.
– Простите за вторжение, ваше сиятельство! – выдохнул он. – Не могли бы вы сказать, у вас ли его светлость молодой герцог Профитроль?
– У меня, – ответил я.
За воротами я заметил карету, запряженную двойкой серых лошадок. У лошадок был понурый вид. Их явно не радовал солнечный день.
– Уф, как хорошо. А я уж было подумал, что…
– Что вы подумали?
Извозчик поглядел через мое плечо в глубину дома.
– Его светлость убежал. Мне было велено отвезти его к вам, но он не сел в карету.
– Что вы говорите? Значит, Тристан явился сюда пешком?
– Выходит, так, ваше сиятельство. Прошу прощения еще раз – недоглядел. Он постоянно убегает! Ну не могу же я водить его на цепи! – Извозчик страдальчески скривился, словно съел что-то скверное. – Не мое дело обсуждать господ, но этот мальчик просто…
– Вы не находите слов? – поинтересовался я, видя его заминку.
– Видимо, Тристан не любит ездить в каретах, – пробормотал извозчик. Ронять реноме своих хозяев перед графом, с которым он не знаком, малый не решился, хотя в другой ситуации ему было бы что сказать.
– Вы работаете у Профитролей?
– Да. А сегодня госпожа Скоппендэйл передала мне, что я должен отвезти Тристана в вашу резиденцию… Простите еще раз за вторжение. Когда стало ясно, что он убежал, я сразу помчался сюда… Ну, если он тут, то все в порядке! Все в порядке! Удачного дня, ваше сиятельство!
Извозчик помчался прочь со скоростью гепарда, не дав мне засыпать его вопросами. Жаль. Кто предупрежден, тот, как правило, вооружен.
Понаблюдав, как герцогская карета сорвалась с места и улетела прочь, я вернулся в дом. Нехорошие мысли терзали меня.
– Тристан!
В холле мальчишки не было. В доме тишина. На первый взгляд. Я прислушался и уловил какое-то шевеление наверху, после чего стремглав бросился туда. Мои опасения оправдались. Недавно я перенес аквариум, в котором почивала Гарния, в свою спальню и поставил на подоконник, где она могла бы вкушать прелесть летнего дня. И что я вижу теперь? Тристан Профитроль стоит рядом с окном и держит жабу в руке, причем выражение его лица самое зловещее.
Я приостановился на секунду и издал пронзительный вопль. Юный волшебник повернул ко мне голову, показывая зубы, а я бросился вперед со всей возможной скоростью и вырвал домомучительницу из его лап.
Гарния квакнула. Трудно сказать, от негодования или в знак безмерной благодарности.
– Не трожь ее! Ни в коем случае не трожь! – сказал я.
– Это почему? Разве жабы не созданы для того, чтобы их надувать через соломинку? – удивился Тристан.
– Нет. Чему тебя в школе учили?!
Невероятно – я защищаю Гарнию от посягательств! Браул, не заболел ли ты? Разве не видел ты во сне бесчисленное количество раз, как домомучительница получает по заслугам?
Да, пришлось признать. Видел. Но ведь это мои счеты с Гарнией, и зубастый отрок тут ни при чем.
– Между прочим, мне показалось, что ты хотел ее укусить! – сказал я, пряча жабу за спину.
– Ну, у меня не было соломинки… – ответил Профитроль-младший.
– Все равно. Ни под каким видом не прикасайся к этому созданию! Это одно из строжайших условий пребывания в моем доме! – Эти слова я не произнес, а прорычал. Видите, даже душку Браула можно довести до не знаю чего.
– Ну ладно, чего так кипятиться! – Тристан засунул руки в карманы штанов и подмигнул мне, словно мы два приятеля из числа уличной шпаны.
Я открыл рот и закрыл его. Только сейчас, когда пелена негодования спала с моих очей, я увидел, какие перемены произошли в облике мальчишки. Курточка распахнута, воротник рубашки расстегнут, ремень расслаблен, волосы торчат дыбом, перепутанные, словно мысли в голове старой девы, которой отвесили комплимент. И вообще, экипировка его казалась отнюдь не столь безупречной, как вначале. В таком виде его бы не пустили в приличное волшебное общество, а приняли за хулигана и поставили в угол. У меня даже мелькнула мысль, что это вовсе не тот ребенок, который перешагнул порог моего дома.
Хладный пот выступил на моем алебастровом лбу.
– Это что такое? – спросил я.
– Что? Ах это! Моя одежда, не видишь?
– Но…
– Я ношу иллюзию, собственного изготовления, между прочим, – похвастался Тристан.
– Зачем?
– Ненавижу эти пафосные шмотки. Я вращаюсь в обществе полоумных в основном дам… у них сплошные правила! То не делай, так не делай, это носишь неправильно, в носу не ковыряйся, руки об себя не вытирай, застегнись на все пуговицы, а то подумают, что ты сын сапожника… будто быть сыном сапожника – самое плохое, что может случиться в жизни!
Слова не мальчика, но мужа. Сколько здравомыслия!
Я что-то промычал. Формулировать мысли было трудно. Только сейчас я понял, что абсолютно ничего не знаю о том, как себя вести в обществе детей. Все мои предыдущие попытки наладить с ними контакт заканчивались для меня немалыми душевными потрясениями. Чего стоит война с племянниками Гарнии, которых она время от времени притаскивает сюда! О, эти семь огнедышащих дьяволов!..
Хитрющие глаза Тристана уже сейчас обещали мне девятый вал неприятностей.
– Хуже всего, когда попадаешь в руки какой-нибудь девицы. Фу! Они вечно страдают и маются. При них не расслабишься, не рыгнешь за столом и не стрельнешь из рогатки по голубям. Ходишь, словно тебя в ящик заколотили. Вот как Гермиона Скоппендэйл. Более бестолковой девицы не встречал, а я перевидал их множество!
– Эй, не смей так говорить о Гермионе! Она моя троюродная… кажется, сестра!
– Да? Странно.
– Что – странно?
– Она похожа на безмозглого дрессировщика, а ты – на сливовый пудинг.
– Почему это я похож на пудинг?
– Без понятия. Гермиона и ее тетушка – сущие бестии. Хорошо, что старухи укатили, не то пришлось бы мне торчать в Янтарной Цитадели, как в тюряге. Но мне улыбнулась удача. Твоя Гермиона свалила за город, да? Теперь мы вдвоем. Двое мужчин, в чисто мужской компании. Можем расслабиться и расстегнуть пояса…
Я взирал на юное чудовище громадными глазами. Три дня! Три дня пролетят стремительно… Кажется, так выразилась Гермиона? Нет. Это будет три века невыразимых мучений. Ну ладно, сестрица, я тебе припомню!
Тристан подмигнул мне, чтобы ободрить.
– Не дрейфь, Браул. Мы хорошо проведем время! Мы – волшебники и сумеем себя развлечь. Правда?
Настало время решительных действий. Пока не поздно, надо было что-то предпринять. Для начала – поставить школяра на место.
За это я взялся немедленно. Точнее, схватил малолетнего злодея за руку и отволок его к креслу, где заставил сидеть как миленького.
– Во-первых! – грозно зарычал я. Пришлось вспомнить, каким я бываю во гневе. – Хоть мы и мужчины и, без сомнения, волшебники, мы не друзья! Мы не должны вести себя словно члены какой-нибудь шайки – плеваться и ходить, засунув руки в карманы. Понял?
Юный Профитроль захлопал глазами, не понимая, что это я такое несу.
– Во-вторых! Я не потерплю, чтобы ты поливал нехорошими словами Гермиону!
– А хорошими?
– Только посоветовавшись со мной!
– Ладно.
Он улыбался. Клянусь, этот демон в детской шкуре улыбался, точно василиск перед тем, как броситься на свою жертву.
– В-третьих! Ты не будешь разрушать мой дом, ты не будешь этого делать ни сознательно, ни нечаянно, как это часто у вас бывает!
– У нас?
– Дети всегда так: я нечаянно, я нечаянно! В моем доме, запомни, я скармливаю таких детей гигантским крысам, которые живут в моем подвале!
– Ух ты, а дашь посмотреть? Ну пожалуйста!
Я рассвирепел, мое лицо стало похоже на сливу, что доставило Тристану большое удовольствие.
– Не играй с огнем! – прошипел я. – Ты думаешь, ты самый умный?
– Да.
– Это возмутительно! Ты что себе позволяешь?
– Не кипятись, Браул. Эти штучки все равно со мной не проходят, – заявил Тристан, кладя ногу на ногу.
– Какие?
Не могу я долго оставаться злым и мечущим молнии. Такова уж моя природа. Таковы мы, мокрые полотенца и сливовые пудинги.
– Я бы сказал… воспитательные. Мне двенадцать лет, Браул, и с младых ногтей меня воспитывали все, кому не лень, понимаешь? Так что к сегодняшнему дню у меня выработался иммунитет!
– Да?
– Сто процентов!
– И ты хочешь сказать, что разрушишь мой дом и превратишь мою жизнь в кошмар?
– Постараюсь не разрушить, но гарантию не даю. Ты же знаешь современных детей. Избалованные, наглые, циничные. Им только удовольствия подавай. Возмутительно! Да?
Я сел в другое кресло, чувствуя себя опустошенным, словно бутылка вина, выпитая одним махом.
– Еще как возмутительно, – сказал Браул Невергор голосом, похожим на тот, каким говорит простудившееся умертвие.
– Ну вот. Сколько со мной ни бьются, ничего не выходит. Я все такой же, – сказал Тристан. – Меня боятся даже мои старшие братья, хотя они сильнее, выше меня и, несомненно, более искушенные в Искусстве. Дашь посмотреть на гигантских крыс?
– Нет. У меня нет крыс.
– Жаль. Обманывать нехорошо. Дети все понимают и не прощают этого.
Я помассировал виски и сообщил, что у меня болит голова. Это было правдой.
– Еще бы – ты кипятишься, словно котелок с картошкой. Нервы надо беречь. Хотя мы и чародеи, но и у нас они не железные.
Я уже не знал, кто в этом доме хозяин и кто к кому на самом деле поступил на попечение.
Тристан Профитроль снова подмигнул.
– И что ты намерен делать? – спросил я. – Когда ты планируешь сровнять мой дом с землей? Мне, понимаешь ли, хотелось бы упаковать кое-какие вещички. Так, мелочи, в основном речь идет о памятных предметах. Остальное можешь попирать ногами и превращать в пепел.
– Да брось ты! Если я и пошалю, то совсем немного, – махнул рукой Тристан. – Надо же мне куда-то девать энергию. Чародействовать в полную силу мне не позволяется, к тому же за учебный год я столько раз это делал, что теперь не горю желанием колдовать на каждом шагу… Однако за мной нужен глаз да глаз. Согласен?
Я замычал.
– Все мои предыдущие наставники только и делали, что не спали ночами и ждали от меня очередной выходки!
– Не спали ночами? – взвизгнул я.
– Ну да. А что?
– Ничего…
Один из нас явно поставил другого на место. И это был не ваш покорный слуга.
– Между прочим, неизвестно, что я сделаю в следующую минуту! – добавил Тристан.
– А ты собираешься что-то сделать? – спросил я, начиная вжиматься в кресло.
Так, мне нужно заклинание, чтобы смыться из дома. Срочно!
Но ни одно не шло на ум. Попрятались, предатели!
Впрочем, как всегда в нужный момент.
Юный чародей рассмеялся. Должно быть, как я когда-то в детстве – весело и беззаботно. Когда-то и у меня вот так же дыбом стояли волосы.
– Не дрейфь, чародей! Ничего не произошло. Я ничего делать не намерен…
– Хотя стопроцентной гарантии нет…
– Да. Не стони! Мы друзья, а потому ты можешь ничего не опасаться! Мы – мужчины, в нашей мужской компании можем делать что пожелаем.
Во мне пробудились подозрения. В последнюю фразу можно было вложить много всяких смыслов.
– Например?
– Ну объедаться мороженым, сахарной ватой, пирожками, конфетами. Таскаться по ярмаркам и бродячим циркам. Вообще валять дурака.
– Я вышел из этого возраста, – сказал я.
– Гермиона говорила мне обратное.
– Что? Она это говорила?
– Первое, что она о тебе рассказала, Браул.
– Быть не может! Чтобы она…
– Ладно, я наврал. Но мне кажется, ты действительно валяешь дурака. Я о тебе слышал. В обществе о Брауле Невергоре бродят нелицеприятные слухи.
Вот так. Этот сопляк уже вращается в обществе, где мне то и дело перемывают косточки.
Печально, но, кажется, я настолько оторвался от реальности, что упустил из виду последние тенденции.
– Ладно. Хватит обо мне!
– Вот именно, – подхватил Тристан. – Пора взяться за дело. Я голоден. Я хочу развлекаться! Кстати, где твоя лаборатория?
– Неважно. Тебе туда входить запрещено. Это второй категоричный запрет после жабы.
– Ты невыносимо скучен, Браул. Каким ты был ребенком?
– Старался не огорчать окружающих и не убивать в них веру, что дети – цветы жизни.
– Чего?
– Куда бы ты хотел пойти?
– Не знаю. Подумай сам. Ты взрослый, поэтому твоя задача – всячески меня развлекать, – сказал Тристан.
Я вздохнул, понимая, что попал в ловушку. И все из-за своего бескорыстного и доброго сердца. Оно постоянно выходит мне боком, а потому надо в срочном порядке пересмотреть свою альтруистическую политику. Заметили, мизантропам живется намного легче в этом мире!
9
Первым делом я заставил Профитроля-младшего привести в порядок свой внешний вид. Мальчишка сопротивлялся, но недолго и в конце концов вернул иллюзию на место, вновь сделавшись богато одетым отпрыском богатых родителей.
Увидев, что получилось, я скептически причмокнул. Лично мне его прилизанные соломенные волосы внушали отвращение. Теперь он походил уже не на хорька, а на гусеницу, которая проводит жизнь за пожиранием сочной листвы. Однако лишь в таком виде Тристана можно было вывести наружу, не опасаясь истерики со стороны блюстителей нравов.
И тут же юный герцог мне отомстил.
– Мы пойдем пешком. Обожаю ходить пешком!
Оставалось плотно сжать зубы. Подпрыгивая, Тристан тащился рядом. Как все подростки, в свои годы он еще не овладел искусством медленного и чинного фланирования. И как всякий неугомонный попрыгун, действовал мне, взрослому, на нервы, потому что фланировать медленно и чинно я умел довольно хорошо.
Прохожие за пределами Радужной улицы взирали на нас с умилением. Причину умиления я понял не сразу. Оказалось, они принимали нас за папашу и сыночка и, должно быть, думали, что мы образцовая семья. Вот так новость! Неужели можно отыскать в нас что-то похожее? Обливаясь холодным потом, я попробовал представить, что когда-нибудь я буду вот так же разгуливать по Мигонии со своим собственным отпрыском. Или даже не одним. Не-эт! Это почище любого ночного кошмара! Сначала спеленаться узами брака, а потом окружить себя кровожадными монстрами, своими уменьшенными копиями? Никогда! Браула Невергора они не получат.
Пока я грезил страшными видениями, Тристан Профитроль сумел отделиться от меня и уже разговаривал с каким-то шпановатым мальчишкой, по виду сыном сапожника. Очевидно, эти двое неплохо понимали друг друга. Сын сапожника показывал крупные лошадиные зубы, а юный герцог демонстрировал свои, острые, полученные магическим путем.
Не знаю, чем бы закончилось это непринужденное общение между двумя слоями общества: дракой или совместной оргией выбивания стекол. Я не стал дожидаться развязки. Схватил Тристана за руку и поволок дальше.
– Тебе не пристало общаться с подобными субъектами, – прошипел я. – Ты – сын герцога Профитроля!
– Не хочу быть сыном герцога, – пробурчал Тристан. – Это скучно. За двенадцать лет я в этом убедился!
– Ладно. Тогда будешь зеленщиком. Но осваивать новую специальность начнешь, только когда мы расстанемся. – Я развил спринтерскую скорость, – Я в ответе за тебя перед Гермионой, ее мамашей, ее тетушкой и далее по восходящей. Вплоть до твоего родителя!
– Подумаешь! А вот у меня много знакомых среди уличных мальчишек.
– Много? Когда ж ты успел?
– Во время своих странствий.
– А, это когда ты убегал? Как сегодня от извозчика?
– А ты не такой дурак, каким тебя описывала Гермиона.
– Кажется, Гермиона напрашивается на большую взбучку!
– Слушай, можно мне посмотреть, как ты будешь ее взбучивать?
Я ощерился:
– Это зрелище не для детей.
Что из этого понял или не понял Тристан, осталось загадкой – он промолчал. Несколько минут подрастающий чародей позволял вести себя, но потом сердито вырвал свою руку из моей. Дескать, он уже достаточно взрослый. Я ответил, что и вести себя надо, как положено взрослому. Предсказуемой реакцией было громкое кошачье фырканье.
Когда впереди показался ресторан, Тристан незамедлительно заныл, что его внутренности источают горечь и стоны, означающие последнюю стадию голода.
Пришлось тащить «умирающего» Профитроля-младшего обедать. Мне и самому требовалось основательно подкрепиться, ибо мои мозги, я чувствовал, порядком усохли и напоминали сушеное яблоко.
10
После хлеба всегда идут зрелища. Набив брюхо сластями и мороженым, Тристан сказал, что хочет посетить Ярмарку Десяти Чудес. По его словам, он всегда ходит туда с кем-нибудь из слуг и наслаждается диковинками. Я поглядел на мальчишку искоса, давая понять, что Ярмарка – не место для высокородных наследников, но Тристан тут же спросил, что с моим лицом и не пучит ли у меня живот. Вот так легко он отбивал не только мои словесные атаки, но и мимические. Вскоре стало ясно, что это герцогский отпрыск выгуливает меня, а не наоборот. Это я был маленьким мальчиком, который со всех ног бежит за громадным мастиффом и из последних сил цепляется за поводок. А мастиффу что? Ему бы утолить свои собачьи прихоти, на своего поводыря он плевать хотел. Точно так же поступил со мной Тристан.
Едва мы вышли к Часовой площади, по четырем сторонам которой торчали высокие башни с часами, мальчишка ринулся вперед. Для тех, кто никогда не бывал в Мигонии, поясню. Ярмарка Десяти Чудес базируется в этом славном местечке издавна. Историю свою она ведет из глубины веков, но только в нашем веке стала в высшей степени цивилизованной. Городская управа выделила на ее обустройство немалые средства, и теперь Ярмарка представляет собой не просто большую толпу торговых лотков и палаток с развлечениями, а целый комплекс крытых и застекленных стационарных павильонов, над которыми хорошо потрудились архитекторы и чародеи. В нынешние времена Ярмарка Десяти Чудес (кстати, чудес там стало гораздо больше) грохотала круглый год, без перерывов и каникул, и, по сути, превратилась в одну громадную лавку, где можно было найти какие угодно товары и развлечения (исключая незаконные).
Но хотя Ярмарка стала местом чистым, ухоженным и цивилизованным, мы, аристократия, не очень-то ее жалуем. Ну просто по привычке. Снобизм и все такое прочее у нас в крови, и с этим ничего не поделаешь. При этом я не знаю среди своих друзей и знакомых тех, кто, фыркая, одновременно не превозносит чудеса Ярмарки. Если вы спросите мнение небезызвестного вам Браула Невергора, то он ответит: все хорошо в меру. Это значит, что я сам появляюсь тут не чаще двенадцати раз в году. Один раз в месяц.
Тристан нарушил привычный порядок. Благодаря ему я должен был окунуться в круговорот Ярмарки уже второй раз за истекающий период.
Мальчишка потянул меня вперед с такой силой, что я потерял равновесие, споткнулся и чуть не врылся носом в мостовую. Следующие несколько минут мы лавировали, словно мальки в стае взрослых рыб, и мчались к Ярмарке во весь опор. Южные ярмарочные ворота показались на горизонте, словно пилоны древней твердыни зла, и мне оставалось только протестующе запищать. Тристан не обратил на мой писк внимания. Его маленькая рука была жесткой, как коряга, и не знала милосердия.
Избежать столкновения с парочкой дородных матрон мне не удалось. Увлекаемый юным чудовищем вперед, я смущенно лопотал извинения, за что вслед мне летело ворчание и возмущенные взгляды. Что я мог сделать?
Через несколько секунд я наступил на чью-то собаку, которая тяпнула меня за правую ногу, а потом на кошку, которая тяпнула за левую. Хромая сразу на обе нижние конечности, Браул Невергор наконец влетел под стеклянные своды Ярмарки Десяти Чудес и врезался в будку, торгующую прохладительными напитками.
Не успел я и глазом моргнуть, как Тристан разжился двумя стаканчиками и один вручил мне, сказав, что выгляжу я не очень свежо. Конечно! Если ты – измученный жизнью волшебник, да еще вынужден конкурировать в свежести с юным, пышущим здоровьем созданием, у тебя мало шансов произвести хорошее впечатление. Глотая нечто освежающее и безумно сладкое, я предал анафеме древнюю традицию поручать взрослым магам заботу о подрастающей смене. Мог бы, оторвал бы голову тому, кто это придумал. Должно быть, тот тип был помешан на детях.
– А теперь, – сказал Тристан, плотоядно озираясь, – я хочу пирожок с крыжовником. Вон там. Идем.
Мои мучения продолжились. Съев пять пирожков за раз, юный герцог вымазался в крыжовнике и помчался в сектор, где были сосредоточены увеселительные мероприятия. На заре времен, как гласила легенда, их было всего десять, десять чудес со всего света. Теперь ассортимент диковинок значительно расширился. Ценитель удовольствий мог торчать в «Волшебном уголке» хоть целый день, но и этого времени было бы мало, чтобы сполна удовлетворить жажду впечатлений. У меня такой жажды, само собой, не наблюдалось, и моей реакцией на стремительный бросок Тристана к павильончику с экзотическими животными стал громкий стон. За него я получил первый приз у одной сердобольной вдовы, которая решила, что я натер себе ноги и потому передвигаюсь с трудом. Призом был совет использовать очень эффективную мазь, которую можно купить тут же, причем со скидкой. Я поблагодарил вдову и под оханье: «Какой у вас милый мальчик!» – был утащен в неизвестном направлении. Неизвестном потому, что в этом сумрачном месте, пропитанном влагой и духотой, я ни разу не бывал.
Сумрак скрывал большую часть помещения, а пятна желтоватого света выявляли из него клетки и стеклянные короба. Из них таращились и лыбились посетителям экзотические животные. Твари были не только обыкновенными, но и магическими – таких ловят в иных мирах чародеи-трапперы. Спрос на зверушек довольно велик, ибо многие из них используются в магии. Еще на разных чудиках, многим из которых даже не дали научных названий, ставили волшебные опыты. Сам я никогда этим не занимался, но мои друзья были не прочь поэкспериментировать.
Смотритель павильона потребовал с нас несколько монет за просмотр экспозиции. Я заплатил и сполз по стене на пол. Тристан и смотритель утекли в дальний конец помещения, оставив меня умирать в одиночестве. Я бы и умер, если бы не чья-то рука с когтями, высунувшаяся из сетчатой клетки над моей головой. Рука была длинной и без труда, с несомненной лаской, потрогала мою шляпу. Затем спустилась ниже и, пока я таращил глаза, пощекотала левое ухо. В тот же миг я взлетел вверх и завопил во все горло. Ретировавшись за колонну, я осторожно выглянул.
В клетке сидело нечто размером с кошку, все в малиново-зеленых полосках. Оно дружелюбно смотрело на меня косенькими глазками и улыбалось зубастым ртом. Над ним висела табличка «Крагениггнус». Никогда не слышал о таком звере и не встречал его ни в одной книге по магии. Конечности у него и в самом деле были длинными, в два раза больше, чем длина всего туловища, включая куцый хвостик.
– Приятный зверек, правда? – спросил у меня за спиной смотритель.
Когда я убедился, что все-таки не умер от разрыва сердца, то смог выдавить из себя парочку звуков. Смотритель, длинноносый, словно присяжный поверенный, посмотрел недоверчиво и заметил, что у меня нездоровый цвет лица. И тут же посоветовал купить чудодейственные капли Береша, которые продаются недалеко от павильончика.
Я не стал объяснять ему, что так выглядят и ведут себя все волшебники на грани помешательства, не то бы он посоветовал мне еще одно средство, на этот раз для успокоения нервов. И тут я заметил, что Тристан отсутствует. Целиком и полностью.
– А где тот белокурый юноша, похожий на личинку колорадского жука? – спросил я.
– Ушел, – ответил смотритель, – Сказал, что тут скукота. Я ему твержу, что нигде больше он не найдет такой сочной экзотики, как здесь, а он заявил, что видал такую экзотику, что…
Конец сей увлекательной повести остался для меня неизвестным, ибо я уже вылетел из логова крагениггнусов как ошпаренный.
И сразу окунулся в море посетителей «Волшебного уголка». Посетители были разные: толстые, худые, длинные, короткие, стройные и коренастые, старые, молодые и средние – и все они вознамерились помешать мне отыскать Профитроля-младшего. Вместо того чтобы стоять у павильона и зычно взывать к своему подопечному, надеясь на чудо, я бросился в толпу. Меня принимали за ненормального и так же обзывали. Я пихался локтями, извинялся на ходу, переворачивал разные вещи и налетал на почтенных мигонцев, которые почему-то выбрали именно этот день и час, чтобы собраться в «Волшебном уголке».
Также я хватал соломенноволосых подростков, поворачивал лицом к себе, чтобы убедиться, что они не Тристан Профитроль, после чего бежал дальше. Кто-то предложил позвать стражу, другой тип, похожий на циркуль, выдвинул гипотезу, что лучшее средство успокоить хватателя детей – трость, что и продемонстрировал. Его увесистая палочка опустилась мне на голову, так что шляпа моя сползла ниже бровей, но я почти не обратил на это внимания. Я чесал дальше, представляя, что со мной сотворит Ойли Профитроль, когда узнает, что я потерял его любимого отпрыска. Самое меньшее, что мне грозит, – быть обмазанным в меде и вывалянном в перьях с последующим изгнанием из столицы. А уж моя родительница так и вовсе спустит с меня все шкуры.
