Текст книги "Атолл"

Автор книги: Артем Наменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

За это день мы выловили двух птиц – одного баклана и одну чайку. Хотя абсолютно не был уверен, что первая была бакланом, а вторая чайкой – я ни разу не был на море. Я никогда не видел ни первого, ни второго, ни третьего. Зато теперь съел первое и второе, и увидел третье. Её «лежбище» располагалось около небольшого озерца, по размерам совсем похожего на то, куда в самом начале попал я. Только озеро было пресное. Миа иногда ловила там каких-то рыбок. Кстати, озеро располагалось совсем рядом с «моим» озером. Ну тем, где был буй. Только разница высот составляла более тридцати метров. Небольшим ручьём из Верхнего озера вода переливалась в нижнее.

– С продовольствием теперь у нас всё в порядке, – задумчиво сказала Миа, плеская ноги в холодной воде озера, – что дальше?

– А чего, сразу, всё дальше? – возмутился я.

– Верёвка рано или поздно порвётся, или мы её каким другим способом утеряем.

– Логично. – Я тоже залез на каень, где сидела Миа, и опустил ноги в воду.

– Кроме того, рано или поздно, мы поперессоримся. Двое людей не могут жить… вместе. Кроме того – надоело есть сырое мясо – хочется обработанного. Петя – пора двигаться.

– Надо, – признался я, – только как?

– Ты говорил, что у тебя есть мысли, как убить рептилий.

– Есть, но мы получим диксов.

– Хорошо, – Миа спрыгнула с валуна, и оказалась по колено в воде. – Давай сначала завалим одну. Самца. – А смысл? – лениво отозвался я.

– Получим некоторую свободу передвижения по острову. Если я буду стоять где-нибудь на краю обрыва и видеть одну рептилию – могу тебе дать знак, где безопасно спускаться вниз. И всегда могу подать знак об опасности. Две рептилии – это слишком много для этого острова.

– А что внизу? Кустарники для гарпунов? Толку от них, если в Верхнем озере почти ничего не водится.

– У нас был посёлок. До того, как рептилии на нас напали, там было много очень полезных вещей.

– Много от края обрыва до посёлка?

– Около километра.

– Не пойдёт, – ответил я, рассматривая свою кочергу. – Хотя… Ты заметила, что у рептилий есть место, где они постоянно гадят? Оно ведь недалеко от обрыва. Да и обрыв там небольшой.

– Ты это к чему?

Я вдруг подскочил, как ошпаренный. Иногда свежие идеи ободряют лучше, чем сложности в жизни.

– Давай мыслить логически, – запальчиво произнёс я, – попадает человек на буй. Он ничего не понимает. Что дальше?

– Плывёт в сторону берега, где его ждёт рептилия, – продолжила Миа мою логическую цепочку.

– Ну а дальше рептилия его пожирает. Судя по количеству человеческих костей в их дерьме. Рептилии не кусаются – глотают целиком. Или крупными кусками. Человека глотают со всем его содержимым. Включая содержимое его карманов и одежду. Синтетика и металлические вещи не перевариваются. А значит… рептилии их высира…т! – Сказал я и поднял вверх указательный палец.

– Фу! – фыркнула Миа.

– Я к тому, что "отхожая полянка" рептилий – это россыпь полезных ископаемых для нас. Главное, толково покопаться в этом дерьме.

– И каким образом ты это сделаешь? Да – обрыв там небольшой, но наша верёвка не сдержит веса человека, если по ней спускаться. А идти к этой полянке от ближайшего спуска… себе дороже. Сожрут.

– Есть мысли, – задумчиво произнёс я, выковыривая из шлёвки джинс металлическую булавку.

Убитых птиц мы хранили в озере. На воздухе они начали пованивать буквально через два-три часа. Жара усиливала процессы разложения. Какие бы это не были птицы, но жировые отложения в их тканях присутствовали. Не ясно, зачем они им были нужны – это не арктические гаги и не антарктические пингвины – слово "мороз" они вообще, наврядли знают. Возможно, жир они копили для непредвиденных перелётов через здешние моря и океаны.

Так или иначе – жир в них был. Десять минут я выпрямлял булавку и мазал её жиром.

– Воды в ладошках принеси, – попросил я Мию.

– Зачем? изумилась она, наблюдая за моими манипуляциями.

– Увидишь.

Поработав десять минут кочергой, я сделал в коралловом валуне, на котором сидел, углубление сантиметров десять на десять. И глубиной в два-три сантиметра. Миа принесла воды.

Я аккуратно положил на водную поверхность булавку. Слава богу, она не утонула, а слишком уж резво перекрутилась вокруг своей оси и застыла. Чтобы всё проверить и быть уверенным, я, пальцем, аккуратно толкнул кончик булавки. Булавка незамедлительно приняла своё изначальное положение.

– И? – вопросительно посмотрела на меня Миа, отследив все мои манипуляции.

– У этой планеты есть магнитное поле. И, судя по упорности булавки, оно в десятки, если не сотни раз выше того, что на Земле.

– Так это компас!? – рассмеялась Миа. На птичьей диете она поправилась и сейчас, при смехе, её женские формы бросались в глаза особенно, – и куда ты собрался, моряк? Я по булавке уже поняла, где север, а где юг, А толку?

– Ну и где север, а где юг? – с интересом спросил я.

– Вот здесь – север, – показала она пальцем на острый конец булавки, – а там – юг, – она перевела палец на тупой конец.

– А почему ты решила, что острый конец булавки показывает именно на север, – я раскрутил пальцем булавку и, после того, как она остановилась, показывала на "север" уже своим тупым концом.

Миа озадачилась.

– Это уже психика, – разъяснил я. – Это ты уже сама подсознательно выдумала, что острый конец – это север. В человеческой психике острое важнее тупого, а север – юга.

– Так где же север? – Миа выглядела абсолютно растерянной.

– А я откуда знаю? Может и там, где ты показала, – я, пытаясь максиально соблюсти точность, выцарапал на коралловой поверхности линию, параллельную булавке. Потом выдрал нитку из разкрошенной подкладки кожанной куртки, перевязал булавку за центр, уравновесил её. Потом аккуратно расположил булавку параллельно начерченной мной линии. Булавка заметно накренилась.

– Подкладывай камни и ложи кочергу строго параллельно начерченной мной линии, а вертикально – параллельно булавке.

– Ты что? Издеваешься надо мной? – тем не менее, она начала подбирать камни и укладывать кочергу, – или от нечего делать ты решил устроить мне урок природоведения?

– На Земле это срабатывало, – только и сказал я, когда кочерга приняла необходимое положение, – теперь не трогай эту кочергу три дня и три ночи, а там посмотрим.

Утром Миа меня повела к обрыву, с которого был виден буй. Обрыв – метров двадцать. На буе большинство "посетителей" оставляло вещи. Я тоже. Оставил лебёдку. С ней был я и не уплыл. На берегу сидела рептилия. Самка.

– Лебёдку бы достать, – сказал я, трос от неё пропадал в воде.

– Верёвки не хватит. – разъяснила Миа. – Обрыв, да метров тридцать воды. Только сиганёшь в воду – дежурные проснуться.

Она кивнула на Самку.

– Привет – помахал издали рукой я.

Рептилия не отреагировала.

Я внимательно осмотрел скалы и нашёл-таки уступчик в двадцати метрах снизу. Показал пальцем Мие.

– Почему не рассказала? – вопросительно уставился на неё я.

– Наша раса отличается от вашей…, – она сбилась, – я не заметила просто.

– Как то просто ты всё не замечаешь. Миа, кто ты? Косяки накапливаются, рано или поздно тебе придётся сказать правду.

Миа промолчала. Потом сказала:

– А почему тебя не сожрали рептилии?

– Потому что я был пьяный, – отбрехнулся я, и тут же задумался.

– А когда протрезвел, они на тебя напали, – озвучила мои мысли Миа.

– Интересные мысли, – почесал подбородок я, – может причина моего выздоровления тоже кроется в этом.

– В любом случае алкоголя мы здесь нигде не достанем.

– Слушай, когда мне под ноги упала звёздочка, со мной рядом стоял мой сосед. Почему он не перенёсся вместе со мной?

– А тут всё очень по-разному случается. Во временном смысле. Пропадают с Земли люди одновременно, а вот здесь появиться могут когда угодно. Но, как правило, не позже двух-трёх месяцев.

– Просто… сосед мой сможет сделать самогон из всего, чего угодно. Я не поверю, что на этом острове он не придумает что-нибудь.

– И сколько твоему соседу лет?

– Около семидесяти, – я сразу понял, что из этого следует.

– Вот-вот.

– Ну, в любом случае, возможно, находясь при памяти, он что-нибудь нам посоветует. Короче, – вздохнул я, – от уступчика до буя около тридцати метров. От верхнего края обрыва до уступа метров двадцать. Наша верёвка длиной метров шорок пять. Какие будут предложения?

– А что нам нужно?

– Достать лебёдку.

– Хм, – озадачилась Миа, – в принципе с уступа можно было бы попробовать как-то лебёдку подцепить. Или трос, отходящий от неё. Но для этого надо спуститься на уступ, а я не думаю, что верёвка выдержит вес человека.

– Можно продолбить в рифе ступеньки.

– Чем?

– Кочергой. Нашим универсальным предметом.

– А не задолбаешься?

– А куда деваться? У нас и так, похоже, не так уж и много времени.

– Это почему?

– Это потому, – протянул я, – просто вспомнил, что существует одна китайская казнь – жертву убивают мясом.

– Это как? Окороком по голове бьют?

– Не совсем. Кормят мясом и только им. И если человек может выдержать голод в течении трёх месяцев, то испытание мясом заканчивается смертью меньше, чем за месяц. Это я к тому, что надо что-то решительно делать.

– В принципе, некоторое разнообразие в нашем рационе есть. Яйца птиц и кое-какие моллюски из Верхнего озера.

– Кстати про яйца, – вспомнил я, – кому в голову пришло помечать камни вокруг гнёзд какими-то непонятными значками?

– Мне. Мне так проще ориентироваться, когда в каком гнезде яйца собирать.

– А по-русски сложно было написать? – изумился я и достал из кармана джинс металлическую эмблему. – Ну-ка прочитай, что здесь написано.

Миа скептически уставилась больше на меня, чем на эмблему.

– Я понимаю, что английский язык знают далеко не все, – констатировал я, возвращая металлическую эмблему на место, – но чтобы не уметь прочитать латинские буквы!? Это, знаешь ли…

Из-под кромки трусов извлёк нашивку с надписью: 'Трусы муж. Трикотажоптторг'.

– Это ты тоже прочитать не можешь?

Взгляд Мии не поменялся.

– А я вижу, – я, вдруг улыбнулся, обнаружив в последнем слове незатейливый прикол, – вижу 'Три кота' и 'жопторг'. Назовут же… Короче, по-русски читать ты не умеешь тоже. Чем дальше, тем интереснее. Пойдём дальше, – я решил высказать все моменты, которые не давали мне покоя, – странное у тебя платьице. Здесь ты уже довольно долго, а оно всё блестит и переливается. Более того, оно очень подчёркивает твою фигуру, причём не важно, худющая ты была или здорово поправилась.

Я ещё раз на неё посмотрел и понял, что ничего она мне не скажет.

Глава 7

Просыпались мы обычно с рассветом. А ложились с закатом. Не знаю, сколько длился местный день, но нам хватало – и поспать и пободрствовать.

Этот день должен был стать особенным. Я собирался проверить свою кочергу.

Кочерга не подвела. Булавку буквально вырвало из пальцев, едва она оказалась в пяти сантиметрах от неё.

– Это что? Магнит? – удивилась Миа, которая всё это время наблюдала за моими манипуляциями.

– И, судя по всему, очень не слабый магнит, – объяснил я, пытаясь отодрать булавку от кочерги, – у этой планеты поле значительно больше, чем у Земли. Достаточно было расположить кочергу вдоль направления магнитного поля и подождать пару дней – и она намагнититься. Так что сегодня пойдём на рыбалку.

– На какую рыбалку? – не поняла Миа.

– Говорят, – улыбнулся я, – что сегодня на белых камнях клёва нет. А вот на 'отхожей полянке' может что-нибудь и поймаем.

Всё оказалось не так просто, как мне думалось вначале. Хорошо, что 'отхожая полянка' располагалась прямо под рифовым обрывом, и длины верёвки хватало, чтобы забросить кочергу в любое её место. Дерьмо оказалось по большей части ссохшимся. Первый заброс кочерги на верёвочке показал, что под слоем экскрементов металлические вещи присутствуют – чувствовалось, что кочерга к чему-то притягивается, но, похоже эти вещи были надёжно замурованы внутри.

– Главное не отчаиваться, – подбодрил Мию я, и забросил кочергу заново, – как ты думаешь, какие вещи здесь чаще всего 'клюют'?

– Ключи от дома, – уверенно заявила она – это самые распространённые вещи.

Первая 'поклёвка' случилась после десятого заброса. Об кочергу что-то громко звякнуло и, вытянув веревку, мы обнаружили прилипшую к печному инструменту… крышку из-под кастрюли.

– Интересно, и кто это с крышкой из-под кастрюли к звёздочке подходил? – прокомментировала Миа.

– А нам какая разница? Может, хотел звёздочку в кастрюлю положить. Потом её другим показывать и радоваться.

– В любом случае, нам от этой крышки толку мало.

– Здрасте! – возмутился я, рассматривая крышку, – её можно использовать как сковороду, если найдём здесь топливо для костра. Или как щит, если надо будет с кем-нибудь воевать. Зри в будущее, красавица. Кроме того, там, где есть крышка из-под кастрюли – должна быть и сама кастрюля.

Я закинул кочергу на тоже место, где достал крышку. Кочерга ощутимо к чему-то прилипла. Однако предмет был настолько прочно замурован в дерьме, что пришлось приложить изрядные усилия, прежде чем инструмент от него оторвался.

– Будем расшатывать, – сообщил я Мие, доставая верёвку, и мы услышали ещё один 'дзинь'.

Оказалось, пока я тащил кочергу на обрыв, к ней прилипла вилка.

– Без повара здесь явно не обошлось, – съязвил я.

– Откуда ты знаешь? – засмеялась Миа, – может рептилии культурны, и используют при еде вилки.

– Да уж, – скривился я.

Саму кастрюлю нам удалось вытянуть с пятого заброса, попутно выудив таки связку плоских ключей.

– Вот тебе и кастрюля дерьма, – я сунул Мие кастрюлю, наполненную присохшим содержимым.

– Здесь, наверху, тоже не слишком полезный предмет, – заключила она.

– Кастрюля – это, прежде всего контейнер. Хочешь – воды в неё налей, хочешь – пива. Если сбегаешь и купишь. Вот сейчас мы в неё всю добычу сегодняшнюю сложим и на ручье вымоем всё. Руки, кстати, в рот не суй – мало ли у рептилий паразиты какие водятся. Нам глисты не нужны.

В этот момент внизу затрещали кусты, и на краю полянки появилась та, о которой мы только что вспоминали. Самка. Она уставилась, как мне показалось, именно на меня, посмотрела минут десять, и занялась делом. Оправившись, рептилия задними лапами протолкнула испражнения дальше вглубь полянки и, уже не обращая на нас никакого внимания, скрылась в кустах. Я взял на заметку её метод хождения в туалет – это должно было помочь нам в одном деликатном деле.

Ключи и вправду 'клевали' чаще остальных. За весь день мы их выловили около полусотни. Двенадцать из них были заточены – а значит, попали сюда после уничтожения рептилиями поселка. Кроме ключей нам попался замок из-под ремня (кожа, вероятно, переварилась), десяток металлических пуговиц, застёжек и заклёпок, пару магниток, которые были в связках ключей, как и два брелока. Потом нам попался женский синтетический ремень – он был в целости и сохранности.

Самой неожиданной оказалась целая женская сумочка. Ну, это так принято называть – сумочка. На самом деле сейчас женщины таскают за собой целые сумки, набитые самым неожиданным содержимым. Сумку мы решили открыть уже 'дома', возле Верхнего, после того, как отмоем. На ней решили сегодняшнюю рыбалку закончить.

По дороге к Верхнему без труда поймал опротивевшую в конец птицу, отмыли все найденные вещи и уселись обсуждать будущее.

– Ремень – тебе, – сунул я Мие ремень, изображая делящего добычу разбойника.

– Я их никогда не носила.

– Теперь – будешь. Ремень – очень полезная вещь. На нём можно носить всё, что угодно. Возьмёшь у меня штанину из-под брюк и сделаешь некое подобие вещмешка. К тому же, еще неизвестно чем мы разбогатеем за счёт нашей рыбалки. Глядишь – может и нож когда-нибудь появиться. Птицу, кстати, можно кромсать теперь не только моей эмблемкой, но и ключами – тем более, что часть из них за нас уже наточили.

Ключи не все были заточены под 'нож'. Часть – под 'гарпун'. Часть ключей на всякий случай я прицепил к шлёвке брюк. К другой шлевке – два брелока – какой-то идиотский пластмассовый слоник и маленький фонарик, который не работал – буду собирать коллекцию.

– Люди все одинаковы, – вздохнула Миа, наблюдая за мной.

Я вопросительно поднял глаза.

– Когда я жила в посёлке, у нас один точно также весь брелоками увешан был. Как дикарь какой-то.

– А я и есть дикарь, – холодно ответил я, и перевёл взгляд на женскую сумочку. Судя по стилю навешанных на ремень, который я отдал Мие, и сумочку никелированных цепочек, эти вещи принадлежали когда-то одной и той же даме. Почему дама взяла с собой сумочку, добираясь от буя к берегу, тоже, в принципе, понятно. Девушки даже в туалет свои сумочки с собой берут.

Цепочки и колечки я тщательно отцепил и сложил в сторонку – пригодятся. Пока не знаю, для чего, но пригодятся. Замок открыть не удалось – от долгого прохождения по кишечнику рептилии медная молния покрылась зелёным налётом. Поплевав на молнию и тщательно потерев её попробовал ещё раз. Теперь – вышло. В нос сразу ударила вонь – видно часть желудочного сока просочилась внутрь сумочки.

– А сейчас, – торжественно сказал я Мие, – мы проверим, что с собой в сумочках носят женщины – честно сказать, никогда не задумывался над сим вопросом. Точно знаю только одно – там всегда бардак.

Первым под руку попался зонтик.

– Дожди здесь часто бывают? – сразу поинтересовался я.

– Раз в месяц, – сообщила Миа, – но зонтик против них не поможет. Когда здесь проходит дождь, то отличить море от земли очень сложно.

– Значит, новоприбывшие будут гулять по пляжу, прикрываясь от солнца зонтом. Чтобы не сгореть.

– Я смотрю, у тебя очень далеко идущие планы, – хмыкнула Миа.

– Ну не будем же мы здесь сидеть вечно!

– Согласна, – согласилась Миа.

– Хорошо. Теперь ты выбирай себе подарок. – Я подсунул ей открытый зев сумочки.

Она долго копалась и извлекла на свет мобильный телефон.

– Толку от него мало, – сразу же заявил я, – один я уже разобрал. Точнее разломал. Ну, стёклышко от экрана может где пригодиться – вот и всё. Всё остальное – без толку.

Мне попалась губная помада.

– Афигенно нужная вещь! – Съязвила Миа.

– А чего? – я открыл колпачок и рассматривал тёмно бордовый стержень, – помада, насколько я понимаю, почти не выгорает на солнце и плохо смывается водой. Ей можно делать всякие пометки на скалах – типа "Опасно" или "Скидка – 25 %". Мы ведь иногда не отследим вновь прибывшего. Может, напишем ему, что, мол, плыви к нам и т. д. К тому же – вдруг мне какая девушка понравиться – а вот и помадка марафет навести.

– Значит, я тебе не нравлюсь!? – вскинулась Миа.

Я понял, какую зловещую ошибку только что совершил.

– Я просто не знаю, как мне с тобой себя вести, – серьёзно ответил я.

Миа без спросу запустила руку в сумку и вытащила пластмассовую расчёску.

– Сначала причешись толком, а то колтуны сплошные на голове, – сразу же пошутил я, – а потом уж и будем говорить: нравишься или не нравишься.

– Больно надо, – фыркнула Миа, но рука её автоматически начала вычёсывать длинные волосы.

Моей добычей оказался тюбик крема для рук.

– Вот уж и действительно не знаю, нафиг он здесь нужен, – озадачился я, – разве что как смазка…

– Для чего смазка!? – Миа сказала это таким голосом, что я поперхнулся.

– Твоя очередь. Я смотрю, что женская сумочка – это просто кладовая сюрпризов какая-то.

– Нашёл мне сюрпризы. Обычное содержимое женской сумочки.

Миа запустила руку вовнутрь и достала… плоскогубцы. Нормальные такие, массивные плоскогубцы.

– Откровенно сказать, – развёл руками я, – ничего толкового предположить не могу. Зачем они были нужны этой даме? Наверное, это ваши, женские, секреты. Но штука эта нам может пригодиться. Ещё не знаю, для чего, но может.

Я достал блокнот. Сама бумага сильно испортилась от проникнувшей в сумку жидкости, но меня больше заинтересовала эмалированная пружинка, на которую были нанизаны бумажные листы. Можно будет кусочки использовать, как рыболовные крючки. Вот только верёвка наша не очень, но это дело наживное. Миа достала куда более полезную вещь – косметичку. Там были и ножницы и миниатюрные кусачки (это для мужчин миниатюрные – проволоку не перекусишь – а для женщин в самый раз), пилочка (опять таки – не напильник), пинцетик и всякие металлические "палочки в ушах или в ж… – ковырялочки", названия которых я не знал.

Я достал конфету "сосучку". Страшно хотелось самому, но решил угостить Мию. Она не отказалась. Миа, в свою очередь, выкопала баллончик лака для волос.

– А что? – озвучил я, – тоже может пригодиться. Во-первых жутко горючая вещь – вдруг при нападении, не дай боже, рептилий, они огня боятся. Во-вторых, баллончик с лаком – это мини заряд взрывчатки. В-третьих – покрывает любую вещь слоем полимера. Пусть тонким и некрепким, но мало ли.

Миа вынула набор теней для глаз. Уж для чего, а для этого я применения придумать не смог. Хотя она, почему-то, обрадовалась.

А вот я вынул духи. Млл так 100 – большой флакон. И обрадовался. Миа не поняла.

– Духи на спирте в основном делают, – объяснил я, – Антоновича мы спасём. Если, конечное, моя теория верна.

Миа достала увесистый рулончик фольги для гриля. Видно съеденная дама собиралась сделать своему мужу или любовнику жаркое. Что ж – не вышло. Впрочем, у меня в голове уже начали носиться кое-какие мысли.

– Итак, – неуверенно произнёс я, – с сырым мясом, думаю, мы закончим – пора переходить на жаренное.

Миа уже немного изучила мой характер "с сюрпризами", и только странно покосилась на меня.

Остальные находки, после рулона фольги, мне казались уже не важными. Ещё в сумке мы нашли небольшую коробочку с зеркальцем, контейнером для линз, жидкостью и пинцетиком, зеркальце, бумажные и влажные салфетки в герметичном пакете, флэшку, зажигалку и спички, кошелёк, две ручки и один карандаш, сим карту.

Спать я лег довольным.

– С добрым утром, с добрым утром и веселым днём! – бодро пропел я, когда ещё только светало.

– Что-то шибко хорошее настроение у тебя с утра, – пробубнила Миа, поворачиваясь на другой бок.

– Утро ярким светом красит

Стены древнего Кремля.

Ну а ты всё спишь, зараза,

Так и жизнь проспишь всю. Бля!

Продекламировал я.

– Пушкин? – абсолютно серьёзно спросила она.

– Шишкин! – передразнил я, – перестань притворяться, что ты знаешь русских поэтов. Я понимаю, что ты молчишь, как партизан, но…

– Что но!?

– Но. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. И сегодня мы побалуемся жареной птичкой.

– Тебе вчера голову солнцем так напекло?

Я вручил ей верёвку:

– С тебя – птица. С меня – всё остальное.

Миа что-то побурчала себе под нос, но верёвку взяла. Через пару минут её уже нигде не было видно.

А я начал сооружать одну штуку, которую видел в одном старом советском фильме. Только в фильме с внутренней стороны зонтика налепили осколков от зеркала. Оными я не располагал. Даже если бы у меня было зеркало – я бы его не бил – говорят – к несчастью.

Зато я располагал целым рулоном фольги для гриля! А это, может быть, и лучше.

Фольгу я крепил к спицам зонтика – с внутренней стороны они были обнажены. Потом попытался поймать фокус солнца. Просто направил ручку зонтика строго в сторону светила. Сунул палец в точку предполагаемой концентрации солнечных лучей. А солнце здесь жаркое. Ну, не Солнце, а какая-то там звезда. Секунд через пять одернул. Работает.

Миа не вернулась, и я пошёл к обрыву над Нижним. Благо, что это было близко, совсем не далеко от нашей лёжки. Посмотрел вдаль – сегодня дежурил Самец. Показал ему один нецензурный знак пальцем – он не отреагировал. Замахнулся кочергой, и ударил по рифовой массе. Откололся кусок, размером, примерное, с кулак. Неплохо. Я собирался прорубить дорожку вниз – на рифовый уступ. Тогда кочергой можно будет попробовать достать трос. А трос крепился к лебёдке. По ходу, рифовой породы придётся выбить до хрена. А может даже и больше. А что делать!?

Много я не намахался. Минут через тридцать наткнулся на красный базальт. Или не базальт – я не знаю, как обозвать эту породу, но кочерга на ней не оставляла царапин. Кроме того, вскрыв квадратный метр породы, я с удивлением обнаружил, что базальт идеально ровный. Только я хотел почесать затылок, как меня отвлёк громкий хлопок.

На буе сидела девушка. Лет двадцати. На роликах, в каске и пластмассовых штуках на сгибах ног и рук.

– Эй! – Непроизвольно крикнул ей я.

Девушка обернулась и увидела меня.

– Не плыви туда, – пальцем я указал на Самца, – он тебя сожрёт!

Даже отсюда было видно, как она содрогнулась, увидев рептилию.

– Ну что хорошего ты сейчас сделал? – сзади появилась Миа с бакланом в руках.

– Честно сказать – не знаю.

– Эй! Вы кто!? – закричала девушка на буе.

– Ну и кто мы? – Миа уставилась на меня в упор. – И не вздумай прыгать вниз – слишком высоко – об воду разобьёшься. Впрочем, даже если и не разобьёшься, ей ты ничем помочь не сможешь. Садись – Колизей по сравнению с тем, что ты увидишь, нервно курит в сторонке.

– Почему ты такая жестокая? – выпалил я, не отрывая своего взгляда от девушки.

– Потому что больше здесь прожила. И больше испытала.

– Можно попробовать докинуть до неё духи. Если моя теория верна, и рептилиям не нравится алкоголь, то у неё есть шансы спастись.

– Это уже решать тебе – Антоновича спасать или эту девушку. Кстати – теория верна. Прошлый выживший тоже был пьяный в хлам. И взрослым.

– Эй! – Опять закричала девушка, – почему вы молчите!?

– Потому что сказать тебе, в общем-то, нечего, – негромко произнесла Миа.

Я вскочил, было, на ноги, чтобы сбегать за духами, но, неожиданно сильная рука Мии опустила меня на место:

– Сиди на месте! Всё равно ты уже не успеешь. Духи нам ещё пригодятся.

Рептилия будто услышала слова Мии, или ей надоело ждать, и она медленно направилась в сторону озера.

– Пожалуйста! – заорала девушка в истерике, – сделайте хоть что-нибудь!

– Сиди! – Повторила Миа в ответ на мой второй позыв хоть что-нибудь сделать.

– Я не умею плавать! – рыдала девушка на буе, оглядываясь то на нас, то на Самца, – помогите!

Самец вошёл в воду медленно. Видно понимал, что жертва от него никуда не денется.

– Сиди! – пресекла мою попытку просто уйти и не смотреть на всё это Миа, – ты должен видеть.

– Зачем!? – я не узнавал своего голоса.

– Нам ещё жить здесь вместе. И мне не нужен сопливый романтик. Так что этой девушке отведена своя маленькая роль.

– Ты – сука! – с ненавистью сказал я.

Со всего размаху она ввалила мне затрещину.

– Помогите! – в очередной раз завизжала девушка, попыталась встать, но роликовые коньки разъехались, и она плюхнулась в воду, – пом… – она захлёбывалась.

К этому времени подоспела рептилия. Не доплывая до буя, она нырнула под воду. Девушка перестала визжать. Она пыталась вновь забраться на буй. Рептилии она уже не видела.

А я видел! Сверху было очень хорошо видно, как Самец плывёт под водой.

Он схватил её за ноги, и утянул под воду. Слава богу, она даже крикнуть не успела. Самец, держа её в зубах, через десяток метров вынырнул. Дорогу его окрашивала быстро растворяющаяся в воде кровь. Девушка была жива.

– Они любят поиграться, прежде чем съесть – объяснила мне Миа. – И не вздумай спускаться. Тот, который был до тебя, на это купился. Пусть он был насильником, но такого же спектакля не выдержал – пошёл спасать. Чем история закончилась, можешь догадаться сам. Эти рептилии не так глупы, как кажется. Светляки выхватывают сюда именно разумных существ. Из какого мира рептилии – я не знаю. Знаю только, что мозгов у них точно больше, чем у обезьяны.

До моего слуха донёсся хрип девушки. Рептилия её кинула на песчаный пляж, и сейчас наблюдала, как та, стоя на коленях, плюётся кровью.

– Блядь! – Сжал кулаки я, и заорал. – Да сожри ты её наконец!!!

Рептилия оторвала взгляд от девушки и уставилась на меня.

– Сиди! – в который раз повторила Миа. – Он только что сделал тебе вызов. Так не будь дураком. Сиди и не дёргайся.

– Я тебя завалю, тварь! – прошипел я, и, подняв кочергу, отвернулся к Самцу спиной.

Я трусливо ушёл, чтобы не слышать её криков.

Я стал другим человеком.

Спасибо за роль.

Балет закончен.