Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Ну все, падла, ща поучу его уму-разуму, – холодно сказал я.

– Витя, ну че ты опять? Погнали! Там же бандос какой-то! Давай не будем хоть тут лезть!

– Я быстро, – сказал я, сворачивая на обочину.

БМВ не заставила себя ждать и тоже ушла следом. Машина лихача стала прямо перед моим носом. Водительская дверь откинулась, и оттуда вышел молодой парнишка.

Бандитенок старался выглядеть внушительно. Одетый в джинсы, белую рубашку и кожанку, он с наглым видом глянул на меня через лобовое.

Скуластое лицо его показалось мне каким-то смутно знакомым. Сам же парень был худощавым и поджарым, однако вполне широким в плечах. На голове он носил ежик светлых волос.

Подняв с носа узкие солнцезащитные очки, он направился к моему пассату. Растопырив руки, поигрывал четками. На ходу принялся че-то с наездом орать.

– Вот сопля наглая, – засопел Степаныч.

– Будь здесь, – проговорил я, покидая салон.

Глава 15

– Ты че разморгался, фраер? – Набычился пацаненок, как только я показался из своего авто.

Несмотря на то что я был крупнее бандитеныша, он, кажется, даже и не думал отступать.

– Я тебе щас твои моргалкии вырву и в жопу засуну!

Он решительно направился ко мне, спрятав четки в левой, правой он угрожающе указывал на меня. Я же видел только одно: ключи от бэхи, зажатые у него в кулаке правой руки.

Я ничего не ответил парню. Без разговоров просто схватил за вытянутое запястье, сильно сжал, дернул на себя, выломал руку.

– Ай, сука! Ты че творишь⁈

Зафиксировав его предплечье у него же за спиной, я сильно надавил на сухожилье. Пацан замычал от боли, пытаясь вырваться. Я ему не дал. Схватил за одежду. Рука разжалась, и я с силой выдрал ключи из его ослабших пальцев. Оттолкнул зазнавшегося пацана.

– Ты че творишь, гнида⁈ – Обернулся он тут же.

– Хайло закрой, мразота, – холодно сказал я, поигрывая его ключами.

– Верни! Верни, ни то замочу!

Кажется, моя решительность немного напугала паренька. По крайней мере, его смелый настрой куда-то испарился, а на лице возникла смесь удивления и страха, которые он пытался очень неумело скрыть.

– Мочилку сначала отрасти. И водилку тоже. Гля, – я кивнул назад.

Там дедок, вышедший из стареньких жигулей, осматривал, вместе с водителем девятки, вмятины на багажнике и капоте их машин. Оба мужчины растерянно разводили руками, кидали на нас нерешительные взгляды. Еще бы. Я уверен, что они посчитали нас бандосами, и никто из них не решился влезать в разборки с такими фактурными ребятами, как мы.

Пусть бандитенок и был молодым, но всем своим внешним видом и поведением однозначно пытался дать понять окружающим, кто он такой. Правда, мне на это было побоку.

– Че? Че так базаришь⁈ Ключи верни! Ты под кем ходишь⁈ Да я ж тебя на лоскуты…

Договорить он не успел. Я просто размахнулся и запульнул ключи от БМВ подальше, особо не заботясь запомнить место, куда они полетели.

Пацаненок аж рот раззявил.

– Ты че творишь, мужик?.. – Ошарашенно спросил он, пытаясь взглядом найти, куда же упали ключи.

– Домой пешком дойдешь, – сказал я и хотел было уже пойти к пассату.

Правда, парнишка сделал глупость. Я заметил, как он засуетился, вздернул куртку, полез куда-то себе за пояс. В один миг я сообразил, что он потянулся за оружием. Тело среагировало еще быстрее.

Я оказался возле паренька скорее, чем мое напитанное адреналином сердце стукнуло четырежды. Схватив его за плечи, я пнул его в голень, одновременно дернул влево. Парень упал ничком.

Как только рожа его впечаталась в пыльную обочину, я прижал его коленом к земле. Стал складывать обессилившие руки пацана на пояснице. Куртка парня задралась, и как я и ожидал, за поясом у него сидел пистолет. Черная ручка американского Глока ярко контрастировала на фоне белой рубашки.

Удивляться, откуда у этого щегла такой дорогой ствол, я не стал. Просто извлек оружие.

– М-м-м-м… А-гх… – Рвался он подо мной и отплевывался кровью из разбитых губ. – Сука! Ты че делаешь⁈

– Лежать, утырок! Лежать, я сказал, ни то жопу отстрелю! – Напугал я пацана, и тот тут же подчинился.

Пробка, сформировавшаяся на дороге, засуетилась. Часть водителей повыходили из машин, удивленно наблюдая за всем происходящим. Другая, напротив, старалась побыстрее смыться с места потасовки.

Мужики, чьи машины неудачно поцеловались, застыли, удивленно глядя на нас с бандитенком.

– Витя! Витя, ты че творишь? Кончай! – Вылез из пассата Степаныч.

Я ему не ответил. В этот момент я разбирался с глоком мальчишки. Вынув магазин, я отбросил его в сторону. Некоторое время возился с замком затворной рамы, но все же смог докумекать, как разобрать ствол.

– Ты че там делаешь⁈ Че делаешь, а⁈ – Сломавшимся голосом визжал под моим коленом пацан. – Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй, не надо!

Видать, парень подумал, что я взвожу курок его пистолета. Это заставило меня недобро улыбнуться.

– Не ссы, – хмыкнул я. – Оставайся мужиком до последнего.

– Нет! Не надо!

Глок щелкнул в моих руках. Затворная рама вместе со стволиком и возвратной пружиной, надетой на направляющую, соскользнула вперед. Не раздумывая, я бабахнул рамой о землю, рядом с головой пацана, чтобы привести оружие в негодность. Бандитенок аж вздрогнул от удара. Тогда я выкинул затворную раму куда-то в кусты. То же самое сделал и с оставшейся в моих руках второй частью пистолета.

– Это тебе не игрушка, – проговорил я при этом.

Затем нащупал в его заднем кармане толстый кошелек. Вынул.

– Э! Ты че! Лопатник верни! Ты…

– Захлопни пасть.

Я просто спокойно встал с парня. Тот тут же подорвался, принялся торопливо подниматься на ноги.

Сначала он, вроде бы, порывался броситься на меня, но под моим свинцовым взглядом струсил и больше не решился на новые глупости.

– Гуляй, – бросил я и пошел к мужикам, стоящим у своих разбитых машин.

Я буквально чувствовал на своей спине изумленный взгляд пацана.

– Здорова, мужики, – сказал я, подойдя к ним.

– П-привет, сынок, – первым мне ответил удивленный дед.

Второй мужичок, худощавый, с большим носом на маленьком лице, кивнул, невнятно проговорил:

– Здрасьте.

– Вот, – продолжил я, потроша портмоне бандита. – Это вам материальная компенсация. За вон того.

Я кивнул назад, на застывшего на обочине бандитенка. Ошарашенный пацан утирал губы от грязи и собственной крови.

И дед, и мужик, замешкались. Видно было, что они опасаются брать деньги, а их в кошельке оказалось ни много ни мало, а шестьсот долларов. По триста на брата.

– Да не бойтесь. Берите. Этот вас не тронет. Уж я позабочусь. А за свои косяки надо отвечать! – проговорил я уже громко, так, чтобы пацан меня услышал. – Слышь? Отвечать надо за косяки!

Тот растерялся совсем. С хмурой рожей похлопал себя по карманам, а потом пошел куда-то за обочину, под чужие дворы. Стал тормошить там нестриженую траву, искать ключи.

Первым решился старик. Он опасливо протянул руку к деньгам, взял купюры из моих пальцев. Затем к нему присоединился и носатый.

– Ладно, – сказал я, отбрасывая пустой кошелек. – Машины на ходу-то?

– Ага, – сказал старик. – Только нос помялся.

Носатый тоже торопливо покивал, сглотнув, раскрыл рот.

– Ну и хорошо. Езжайте, мужики. Будем считать, что конфликт исчерпан.

– Спасибо тебе, сынок, – хрипловато сказал старик. – Что б я без тебя делал?

– Спасибо, – немного мычащим голосом поддержал его носатый.

– Да не за что. Бывайте.

Попрощавшись с ними, я направился к пассату.

– А лихо ты этого сопляка, – заулыбался поверх крыши Степаныч, потом сел на свое место.

– И рожу ему почти не попортил, и повоспитывал, – добавил он, когда я тоже сел в машину.

– В гробу я видал такое воспитание, – глядя на хмурого мальчишку, сказал я.

Когда мы уехали, он так и остался шариться по кустам в поисках своих ключей.

На озерах сегодня было спокойно. Если над Армавиром клубились редкие, но плотные облака, то тут, за городом, небо стало ясным и нежно-синим. Солнце, поднимаясь к зениту, уже припекало совсем по-весеннему. Пологий луг, спускавшийся к блюдцам-озерам, зеленел от молодой травки.

Озера, хоть и неглубокие, по большей части оказались довольно чистыми. Только кое-где, у обрывистого берега, загустела зелено-коричневая тина. Квакали недавно проснувшиеся лягушки, начинали тянуть свои свадебные песни.

Мы загнали пассат под большой абрикос, укоренившийся метрах в семидесяти от воды. Взяв снасти, пошли пешком. Там расположились под сенью молодых акаций.

Пока Степаныч разворачивал свои донки и удочки, я выламывал рогатинки из ближайшего куста сирени, чтобы можно было подставить под удилища.

Подкормив место горохом и жмыхом, замоченными еще с ночи, мы разместились на покрывале. Степаныч стал снаряжать донку мотылем. Я же надевал на снасти, выделенных мне Степанычем удочек, наживку: червя, черный хлеб, пахучую кукурузу.

Установив свою снасть, Степаныч откинулся на руках, выпрямил ноги в высоких резиновых сапогах. Я забросил свою бамбучку-шестиметровку. Простой поплавок-бочка булькнул о воду, но тут же всплыл, оставив на поверхности красненький носик.

Озеро было спокойным. Городской ветерок не добрался до этих мест, и пруд оставался гладким, словно вязкое стекло.

Закинув еще три удочки, я тоже откинулся, стал смотреть за поплавками. Приятно пахло сырой береговой землей, озерной водой. Запах моченого жмыха щекотал нос.

– Красиво тут. Спокойно, – сказал Степаныч.

– Ага.

– Только не клюет совсем.

– А тебе так уж надо, чтобы клевало? – хмыкнул я.

Озеро было настолько спокойным, будто оставалось совершенно свободным от рыбы. Обычно, в это время, караси выпрыгивают из воды, играют. Плещется сазаны, ловя у поверхности неосторожную букашку. У берега снуют, воюя за подкормку, беспечные мальки.

– Эх, – мечтательно вздохнул Степаныч, глядя куда-то в небо. – Помню, собирались мы когда-то, по молодости, с мужиками да ехали на Синюху. Вот там была рыбалка так рыбалка. По шесть или даже сем килограмм рыбы вытягивали на брата. Причем не напрягаясь. А потом костер, уха, палатки. Ну и водочка… Приеду домой, а меня там Томка начинает пилить. Все, говорит, мужики как мужики, уехали на речку, нажрались и вернулись с пустыми руками. А ты мало что нажираешься, так еще и припераешь с собой рыбы полный садок. А мне чистить.

Старик хрипловато засмеялся, утер слезу, выступившую на лице то ли от смеха, то ли от горьких, но приятных воспоминаний о былом.

– А че ж ты не сказал, что хочешь на Синюху? – С шутливым укором посмотрел я на Степаныча. – Мы б с мужиками собрались да поехали. Там бы тебе была, и рыба, и водочка.

– Так в том-то и дело, что не хочу. Хочу я покоя.

Он вздохнул. Мы замолчали, слушая, как на том берегу поют лягушки. Что-то большое зашуршало в береговом рогозе. Извиваясь вдали, по воде поскользила змейка.

– Поставим на ноги Оборону, будет тебе покой, – сказал я. – Обещаю хорошую зарплату и минимум напряга.

– Да дело-то не в Обороне, – вздохнул Степаныч. – Вон, отец мой всю жизнь работал плотником. А как оторвало руки на войне, так все. Остался без дела, да и зачах еще крепким мужиком. Без дела человеку нельзя. Без дела человек чахнет. Вот и я не хочу без дела.

– Понимаю, – улыбнулся я. – Ты про другой покой. Как там Тамара Ивановна? Общаешься с ней?

– Не, – он покачал головой. – Как с дочкой та беда приключилась… Короче… После того раза, как разбежались, мы, больше и не говорили. Горевала Тома сильно. Видеть меня не могла. Дочка… она ж в меня пошла… Одно лицо. Видать, напоминал я Томе о ней…

Степаныч отвернулся.

– Времени прошло порядком. Попробуй поговорить с женой, Степаныч. Глядишь, что путное и выйдет. Да только сначала надо тебе эту гирю с души убрать.

Я указал взглядом на пассат, намекая на плетку, что таилась внутри.

– Не хочу я от нее избавляться, – хмуро сказал Степаныч. – Хай лежит.

– Зачем? У нее ж ствол того, забит.

– Надо будет – починю.

– Зачем тебе надо будет?

Степаныч опустил взгляд. Молчал долго, казалось, наблюдал, клюет ли на его телескопической шестиметровое. Там не клевало.

– Тогда, в Краснодаре, – начал он. – Я ж не поймал одного из них. Ушел, гад. Есть у меня там друзья. Договорился с ними, что, если объявится, мне расскажут все.

– И что? Поедешь его стрелять?

– Поеду.

– Эх, Степаныч. Ты же взрослый мужик, – глядя на улепетывающую змейку, сказал я. – Вот разве стало тебе легче, когда ты их пострелял?

– Не стало, – признался Степаныч помолчав. – Но мужик не может без дела сидеть. Должен я был хоть что-то сделать.

– Должен, – согласился я. – И сделал. Но не облегчишь ты себе этим душу. Ты ж сам понимаешь.

Степаныч молчал.

– Месть, она вообще ничего не облегчает. Уж я-то знаю, – продолжал я.

– Это откуда ж? – Хмыкнул Степаныч.

Я сделал вид, что не услышал его вопроса, заговорил:

– Каждый из людей мечтал бы о том, чтобы прожить свою жизнь заново и не совершить всех тех ошибок, что он совершил. Чтобы знать наперед, как ему правильно поступить. Да только не так это просто – на второй шанс нарваться.

Степаныч молчал, не перебивал.

– Хотя и без этого можно свою жизнь переменить. Пусть и не полностью, но кусочек. Только люди бояться, даже на это пойти. Вот ты, Степаныч, вполне крепкий мужик. А Томара, она ж насколько младше тебя?

– На пятнадцать лет, – грустно ответил он.

– Ну. Вообще еще молодая. Что-что, а этот свой семейный кусочек жизни ты поправить еще можешь. Главное – решиться.

– Проще уехать в Краснодар и стрелять там подонков, – грустно рассмеялся старик.

– Проще, – я согласился. – Просто и Оборону не делать, а стоять за копейки на воротах Эллады. Да только что-то не по простому пути мы пошли, да?

– И то верно, – задумчиво ответил Степаныч.

Когда солнце перешагнуло зенит и стало медленно клониться к земле, мы смотали удочки. Конечно же, ничего не поймали. Пришло время для самой неприятной части нашей поездки.

– Ну че, до твоей рощицы? Винтовку закапывать? – Спросил я, загружая на заднее сидение снасти.

– Угу, – грустно буркнул Степаныч.

С озер мы поднимались в полном молчании. Пассат тащился медленно, переваривая возвышенность на первой передаче. Когда выехали на ровное и добрались до грунтовки, я стал поворачивать направо, туда, где рос маленький лесок, у которого мы отрыли плетку.

– Стой, Витя, – сказал вдруг Степаныч. – Давай, поворачивай.

– Куда? – Я остановил машину.

– В обратную сторону. Я знаю, как отсюда до Кубани доехать. Как раз выскочим на глухой берег, на глубоководье.

– Зачем это? – хмыкнул я, догадываясь, на что решился Степаныч.

– Хочу… это… Утопить эту гадину, – кивнул он назад, на СВД, покоящуюся в багажнике. – Черт с ней. Толкну от нее все равно никакого. Одно мучение. Закапывай ее, да выкапывай. Чини еще потом. Тфу…

– Хорошо, Степаныч, – я сдал назад, развернул машину. – Давай, веди. Куда ехать?

Вечером, к шести часам, я уже был у Кулыма. К этому времени мы договорились встретиться с авторитетом, и он уже ждал меня у себя в доме. Подозревал я, что Марина тоже ждала меня.

Забавно, но, подъезжая к железным, украшенным кованными узорами воротам, я поймал себя на мысли, что тоже рад был бы видеть девчонку. За то недолгое время, что мы провели вместе, я, кажется, привязался к ней.

Кулым так сильно ограждал внучку от того мира, к которому был причастен сам, что Марина казалась совершенно обычной девчонкой. Если не знать, что она родственница авторитета, никогда не догадаешься. Но я знал.

Когда я припарковал машину, меня тут же встретили Сом, высунувшийся из-за тяжелой калитки.

– Здорова, Витя, – сказал он озабоченно. – Кулым тебя уже ждет. Веселуха у нас тут намечается.

– Веселуха? – Спросил я. – В смысле?

– Ну… – Замялся Сом. – Ладно, ты проходи-проходи.

Бандит повел меня через большой зеленый двор Кулымова дома.

– А что Кулым хотел от меня? – Перехватил я инициативу, – не говорил?

– Короче, – помолчав пару мгновений, решился Сом. – Кулым считает, что на него давят. Как всегда, через внучку. А че он хочет конкретно от тебя, я не знаю. Видать, думает, что сможешь ты ему как-то помочь. Если, конечно, захочешь.

– Кто давит? – Спросил я.

– Да, кто-кто… Короче… Косой хочет породниться с ним. Маринке подсовывает сынка своего. О… – он кивнул, когда мы прошли в гостиную. – А вот, кстати, и он. Тоже тут. Кулым позвал зачем-то.

Я глянул туда, куда Сом указал мне взглядом.

– Ну а ты че? – Рассмеялся один из братков, сидевших за большим столом с резными ножками.

– Да че. Рожу ему начистил, – прозвучал знакомый насмешливый голос. – Ну и расхерачил ему все фары на пассате. Что б лучше маргалось.

Четверо братков, сидевших за столом, расхохотались. Один из них, что был ко мне спиной, вдруг обернулся.

– Опа, – заулыбался я. – Ну здарова, бандитеныш.

Тот самый парень, которого я осадил сегодня утром, уставился на меня удивленными глазами и побледнел.

– Ну че, – ухмыльнувшись, продолжал я. – Какие еще байки ты тут пацанам рассказываешь?

Глава 16

– Да прикинь, – начал один из братков, короткостриженый верзила со сломанным носом. – Мася нам тут рассказывает, как его утром, на Советской Армии мужик какой-то подрезал.

Верзила рассмеялся, братки вокруг него тоже заржали. Заржали все, кроме самого бандитенка, которого, видать, звали Максимом.

– Ага, – подхватил второй, молодой и крепкий парниша с белыми, короткими, зачесанными вперед волосами. – Докопался потом еще до Максима. Ну Макс вышел с ним раз на раз, в дыню дал, да еще и тачке егошней харю попортил. Да, Макс?

Максим кисло улыбнулся, но по глазам было видно, что он в полнейшей растерянности.

– Вот как, – хмыкнул я. – А Мася вам не рассказывал, как он потом доехал до дома? Ключи-то нашел, а, Мася?

Братки затихли. Максим сконфуженно заозирался.

– А вы че, знакомы? – Удивился Сом.

– Знакомы, – довольно кивнул я. – Сегодня утром, на Советской Армии познакомились.

Братки переглянулись.

– Мася, а че, Летов там тоже был? – Спросил сломанный нос. – Че, с тобой, что ли, катался?

– Дрон, ты че, – ткнул его блондин, – не понял, что ли?

– Че? А че случилось-то? – Задрал брови сломанный нос.

Все братки потемнели лицами, стали коситься на ошарашенного Максима.

– Че-то ты нам свистишь, – прокуренным голосом заговорил третий, хоть и молодой, но уже изрядно облысевший браток. – Ты че, с Летовым, что ли закусился?

– Подрезал он меня, – хмыкнув, я прошел к столу, сел на свободное место. – Ну и пришлось поучить пацана уму-разуму. Ну так че, Мася, ключи-то нашел?

– Понятно все. Свистит, – заговорил блондин. – Летов – мужик крепкий. С ним такого, как ты нам тут навешал, Мася, не пройдет. Брешешь ты все. Братве брехать – не дело.

– Ну, – подтвердил лысый.

Мы переглянулись с Сомом. Бандос сложил руки на груди и ухмыльнулся.

– Балабол, – зло буркнул ломоносый.

Притихший до этого Мася вдруг вскочил с места, напряженный, как струна, застыл перед остальными.

– Да он сам! Сам на меня бочку катить начал, – попытался он неумело оправдаться. – Сам нарвался!

– Ствол жалко, хороший был, – пожал я плечами.

Пацан злобно заркнул на меня.

– Какой ствол? – Туповато заулыбался ломоносый.

– Да американский. Глок. Новенький был. Ни царапинки. Такая знатная вещь детям не игрушка. Пришлось утилизировать, что б этот не поранился.

Макс не выдержал, гневно раздул ноздри.

– Да, знаете, че… Знаете… Да идите вы все…

С этими словами пацан торопливо зашагал на улицу, а братки грянули дружным смехом.

– Ты не свали никуда, – окликнул его Сом. – Тебя Кулым ждет.

Макс не остановился. Его спина мелькнула в дверях на улицу, и пацан исчез. Братки рассмеялись еще громче.

– Вот балабол, – ощерился ломоносый. – Заливал нам, что отделал кого-то утром. Понты кидал, мля.

– Гнилые, – добавил блондин. – Слыш, Летов, а как все было-то на самом деле?

– Долго рассказывать, – улыбнулся я. – Вот как он сказал, только все наоборот.

– Так это ты его ключи выкинул? – Расхохотался ломоносый. – А он сказал, что это он так поучил чувака, который на него наехал.

Я ничего не ответил бандиту, только снисходительно хмыкнул. Вокруг снова раздался веселый хохот бандитов.

– Дрон, ты посмотри, чтобы пацан далеко не убежал, – посерьезнел Сом. – Его ж тоже к Кулыму надо.

– Зачем? – Обернулся я к Сому.

Сом глянул на меня сверху вниз, проговорил:

– Кулым тебе сам все расскажет. Че путать тебя лишний раз.

На это я только пожал плечами.

– Ну пойдем, Витя. Он же ждет.

Я встал, вместе с Сомом пошел по со вкусом отделанному дому Кулыма.

– А эт хорошо, что ты пацанам Масю во всей красе представил, – сказал Сом, пока мы поднимались по деревянной, укрытой ковром, лестнице на второй этаж.

– Это еще почему? – Спросил я.

– Пи#даболов никто не любит, – ответил он мрачновато.

– Этот Макс из ваших?

– Пока что нет. Вернее, скажем так, не совсем.

Мы поднялись на второй этаж и пошли по проходному коридору, больше напоминающему узкую галерею. Я поймал себя на мысли, что постоянно ожидаю увидеть где-то здесь Марину. Думал я об этом как-то на автомате, будто само собой получалось. Я даже удивился собственным мыслям. Правда, Марины так и не застал. Только ее двинутую мамашу.

Вместе с Сомом мы наткнулись на распахнутую настежь дверь. Там, уже знакомая мне женщина – мама Марины, одетая в странные, напоминающие буддистские одежды, читала мантры в компании какого-то худощавого парня лет двадцати пяти-тридцати. Голый по пояс, он носил на бедрах накидку, напоминающую элемент одежды буддистских монахов.

И он, и Маринина мама сидели в позе лотоса прямо на ковре, лицом друг к другу. Между ними лежал целлофановый пакетик, полный, как я понял, каких-то сушеных грибов.

Проходя мимо, Сом вздохнул, закатил глаза.

– Че, просветляется? – Пошутил я вполголоса.

– Ага. Маринка в Кулыма пошла. Еще одну б такую экстрасеншу мы бы не выдержали, – кисловато улыбнулся Сом.

Последняя дверь справа оказалась Кулымовым кабинетом. Сом деликатно постучал, открыл дверь.

– Можно, босс? Летов пришел, – потом он обернулся ко мне. – Проходи.

Я вошел. Кулымовский кабинет оказался меньше, чем я думал. Мебель тут была дорогая, монументальная: цельный массив, возможно даже дуб, новый красный лак. Однако в первую очередь в глаза бросались книги. Очень много книг. За спиной Кулыма и по сторонам, на сплошных, от пола до потолка стеллажах, стояли многочисленные цветастые корешки.

Зв спиной сидевшего в кресле авторитета я заметил не что иное, как полное собрание сочинений Ленина. Книги стройными рядами стояли на полках, но выглядели старыми, потертыми. Будто бы их долго, год за годом, штудировали.

Сам же Кулым сейчас совсем не походил на книгочея. Старик сидел за столом и рассматривал… очень большую коробку конструктора Лего с цветастым рисунком.

– Привет, Кулым.

Я вошел в кабинет, без приглашения устроился на кресле. Ни Сома, ни самого Кулыма это даже не смутило. Сом застыл у двери, сомкнув руки под животом. Кулым продолжал рассматривать коробку.

– А, привет-привет, Витя.

К моему удивлению, которого я, как обычно, не выдал, Кулым оставил конструктор и даже встал из-за стола. Хоть далось ему это совсем не без труда.

– Как поживаешь? – Он потянулся через стол, чтобы пожать мне руку. – Слышал, твоя Оборона уже работает. Даже первый объект у вас имеется.

– Работаем потихоньку, – улыбнулся я, пожимая сухую руку старика. – А ты выглядишь очень даже неплохо для того, кто словил заряд дроби в грудь.

– Живой и ладно. Правда, в моем возрасте уже сложновато лечить сломанные ребра, а внутренние кровотечения еще сложнее. Ты садись, садись.

– Что, решил поиграться на старости лет? – спросил я добродушно, намекая на Лего.

– Да не, в детство я пока что, слава богу, не впадаю, – рассмеялся Кулым. – День рождения у внучатого племянника завтра. Вот, это подарок.

– Дорогой.

– Еще какой, – серьезно сказал Кулым. – За цену этой коробки простая семья из Армавира может месяц питаться. Мне с Америки привезли. Такого у нас не купишь. Вон, смотри. Тут и пожарные есть, и полиция с вертолетом. М-да…

Я только покивал.

– Ничего не поделать, – пожал он плечами. – Такие времена. Стадия первоначального накопления капитала в молодой капстране.

– Ты это оттуда почерпнул? – Кивнул я ему за спину, на томики Ленина.

Кулым обернулся.

– Верно, – снова посмотрел он на меня. – И еще из Маркса. Читал?

– Читал. Было дело.

Кулым вздохнул.

– Нельзя жить в обществе и быть свободным от него, – сказал я в ответ на вздох.

– Ага, – Кулым кивнул опять. – С волками жить – по-волчьи выть.

– Жить среди людей мне больше нравилось. Как было при советах.

– К сожалению, при советах я тоже жил с волками, – сказал Кулым. – К старости начинаешь жалеть о таких вещах.

– Ну ладно, Марат Игоревич. Давай к делу.

– Давай, – согласился он и взглянул на Сома. – Давай, веди этого.

Бандит кивнул и вышел.

– Кого, этого? – Спросил я. Догадываясь, впрочем, о ком идет речь.

– Сейчас познакомишься.

– Слушай, Кулым, а зачем ты меня позвал-то?

Лицо авторитета сделалось серьезным.

– Работа у меня есть для тебя, Витя. Если ты, конечно, согласишься. Не могу я настаивать, после всего того, что ты для нас с Мариной сделал. Могу только просить и надеяться, что ты согласишься.

Я посерьезнел, нахмурил брови.

– Что за работа?

– Телохранителем. Дело важное. Нужно мне, чтобы ты…

Старик недоговорил. Внезапно в дверь постучали и тут же открыли. Сом завел в кабинет Максимку. Пацан сразу же зыркнул на меня. Удивление не его лице в одно мгновение сменилось страхом, потом неприязненным кислым выражением.

– Знакомься, Витя, – быстро переменил тему Кулым. – Это Максим Вячеславович Мартынов. Садись, Максим. Будь как дома.

Мальчишка, насупившийся, словно его продинамила девчонка, прошел в кабинет, сел на кожаное кресло, у журнального столика.

– А мы уже знакомы, – с ухмылкой посмотрел я на парня.

Тот ничего мне не сказал. По-женски напучив губы, отвернулся.

– Правда? – Удивился Кулым. – И давно?

– Нет. Недавно. Только утром познакомились. Максим Вячеславович подрезал меня на дороге, и мы с ним успели немного поругаться.

– Вижу, терки ваши все еще не разрешены, – сказал Кулым.

– Да нет, – я пожал плечами. – Очень даже разрешены. Я вот к Максиму Вячеславович никаких претензий не имею. Он мне все компенсировал с лихвой. А то, что мне неприятно его общество… Ну что ж. Первое впечатление сложновато переменить.

Кулым нахмурился, украдкой рассматривая мальчишку.

– Ну что ж. Хорошо, – проговорил старик.

В следующее мгновение глаза Кулыма блеснули так, будто ему в голову пришла какая-то внезапная идея. Он заговорил:

– А это, вот, Виктор Летов, директор охранной фирмы Оборона. Мож слышал?

Мальчишка снова удивился и опять очень запоздало скрыл эту эмоцию.

– А еще, он личный телохранитель Марины, – добавил Кулым и тут удивился уже я.

Однако, видя, что Кулым смотрит на меня с просьбой во взгляде, не стал возражать. Мальчишка, кажется, удивился еще сильнее.

– Кстати, Максим – сын нашего с тобой общего хм… хм… Друга. – Продолжал Кулым. – Вячеслава Евгеньевича.

Тут я, наконец, понял, кого же напомнил мне мальчишка. Значит, это сынок Косого. М-д-а-а-а. Похож. Черты и форма лица у него точно папкина. Вот ходи он с повязкой через харю, был бы одно с ним лицо.

– Ты знаешь моего отца? – Спросил у меня удивленный Максим.

– Ага. Были у нас с ним совместные предприятия, – хмыкнул я. – Даже можно сказать, что в прошлом мы с ним настоящие партнеры.

Теперь парень, кажется, расстроился. Я прям видел по его лицу, что все его планы нажаловаться на меня папочке, чтобы тот проучил дерзкого Летова, пошли прахом.

– Очень приятно, – угрюмо промычал Максим.

– А мне не очень, – сказал я.

– Это почему же? – Заинтересовался Кулым, и я в вкратце изложил ему все обстоятельства нашего с Максимом знакомства.

Максим же покраснел как рак и спрятал смущенный взгляд в пол.

– Ну что ж, – подавляя улыбку, заговорил Кулым. – Бывает. Максим, значит, у нас имеет горячий нрав. Ну а Летова мы все знаем, Макс. Ему не клади палец в рот. Так что ты очень уж опрометчиво поступил. Правда, потом исправился, все компенсировав.

Я со значением посмотрел на парня, когда почувствовал на себе его взгляд. Макс тут же отвернулся, сделал вид, что рассматривает красивый графин с коньяком, стоящий на журнальном столике.

– А теперь и мне придется извиниться перед тобой, Максим, – неожиданно сказал Кулым.

– За что? – Вскинул брови мальчишка.

– Я позвал тебя, чтобы ты поговорил с Мариной, но совсем забыл. Внучка сегодня допоздна останется в институте. У нее какой-то важный семинар. Прости меня за мою забывчивость. Возраст.

Кулым кривовато пожал плечами.

– Потому давай отложим вашу встречу на попозже. Передай отцу. Пусть позвонит мне, как будет возможность.

– А когда Марина сможет? – возбудился Максим, и глаза его неприятно заблестели.

«Неприятно, – поймал себя на мысли я. – Неприятно для меня. Пацан очень хочет познакомиться с Мариной. Вот зараза… Меня это злит. Придется признаться себе, что меня это злит».

– Еще не знаю. Я передам твоему отцу, – сказал Кулым. – Если у тебя есть еще какие-нибудь дела, можешь идти.

Максим кивнул, а потом слишком торопливо вышел из кабинета. Даже дверь за собой не закрыл. Это поправил дежурящий снаружи Сом.

– Похоже, у Косого не нашлось времени на воспитания сынка, – заметил Кулым. – Избалованный, как девочка. Сразу видна рука мамки-квочки.

– Так, ладно, – я устроился поудобнее в кресле. – А теперь рассказывай, что тут вообще происходит?