Текст книги "Тизер 3 (СИ)"

Автор книги: Артем Кочеровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16. Цепи

Помню, как руки ухватились за песчаный порог. Я попытался подтянуться, но земля осыпалась. Вода вокруг стала мутной, и я бесконтрольно заглатывал её, чувствуя, как песчинки щекочут горло.

Руки будто гидравлические захваты экскаватора разрушали почву над головой и искали за что бы ухватиться. Ног я больше не чувствовал, вторую половину тела парализовало из-за нехватки кислорода.

Пальцы вцепились во что-то твёрдое. Боясь упустить шанс, кисти сжались с силой медвежьих капканов. Я подтянулся и вдохнул. Ну как вдохнул. Заполненные под самое горло водой лёгкие недовольно булькнули. Процесс дыхания скорее напоминал рвоту от поступающего внутрь воздуха. Я делал крошечный вдох, и поступающий объём воздуха замещал жидкость, которая, извергаясь и пузырясь, выходила наружу. Меня будто наполнили колой и закинули внутрь капсулу Ментос.

Очень странно было чувствовать сухую землю, после того, как над тобой остались несколько десятков метров морской воды. Лёжа на боку, я мило ковырялся в образовавшейся передо мной лужице и иногда пополнял её морскими запасами из лёгких.

Чувствительность ногам вернулась лишь минут через пять. Я будто отлежал нижнюю часть тела. Миллиарды невидимых иголочек забарабанили от пояса и до кончиков пальцев ног.

Поднявшись, я пошатнулся. Пару раз даже пришлось опереться о стенку. В добавок к отвратительному состоянию после собственноручного утопления, раздражал красный свет. На кожу рук, ладони, рукава куртки и даже песчаные стены будто наложили фильтр в фотошопе.

Рюкзак с припасами остался на берегу, я взял с собой лишь колчан и лук, но предусмотрительно закинул в карман угощение от Афелия. Сжевал один безвкусный квадратик, и стало значительно лучше.

Из обрывков сна я припоминал, что впереди меня ждёт опасность, поэтому пошёл по извилистому тоннелю, вытянув перед собой лук.

Четыре затяжных поворота остались позади. Впереди показался проход, откуда доносился гул, будто от проезжающего под землёй поезда метро. Я взвёл стрелу и пошёл вперёд.

Передо мной предстало помещение размером с арену цирка. Потолочный свод заканчивался на высоте десяти метров над головой, а посредине, на каменном постаменте, стоял кристалл. Огранённый камень делился надвое по цветовой гамме – красную и голубую стороны.

У стены лежала цепь – тот самый артефакт, к которому я тянулся во сне. От потрескивающих, будто счётчик Гейзера, звеньев к кристаллу тянулась молния и вливалась в голубую сторону. Внутри камня свет преломлялся, и из второй стороны кристалла выходили тысячи красных лучей. Они и привели меня в пещеру.

Оторвать взгляд от раскачивающейся будто бельевая верёвка молнии оказалось не просто. Но, ещё больше внимания привлекла непроглядная мембрана, что закрывала дальнюю половину помещения. Герметичное полотно напоминало верхний слой засыхающей смолы, упругий и плотный. Чёрная глянцевая плёнка слегка колыхалась, будто внутри находилась жидкость.

Я простоял с натянутой тетивой около минуты, после чего опустил лук и подошёл к мембране. Сощурился и наклонился почти впритык, но через преграду ничего не удалось рассмотреть. Касаться её тоже не хотелось, вблизи она не выглядела полностью гладкой, и даже показалось, что в неё можно было просунуть руку, будто в засыхающий кисель. Я не осмелился, пошёл к молнии.

Приближаясь, я вспоминал о том, что случилось во сне. Если не ошибаюсь, то я протянул к артефакту руку, после чего за спиной появился монстр. Есть ли у меня другие варианты? Вряд ли.

По глазам ударила ослепительно белая вспышка, кончики пальцев левой руки обожгло, будто я схватился за горячий металл. По телу пробежал разряд.

Ноги оторвались от пола, меня отшвырнуло назад и спина врезалась во что-то твёрдое. Тело сползло по стене, оставив после себя вмятину.

Я качался по полу. Конечности непрерывно трясло, а вместо картинки видел огромный чёрный круг, который не исчезал, даже если я опускал веки. Глаза болели и чесались, по щекам лился непрерывный поток слёз. Ощущение – будто насмотрелся на сварку, только вместо вспышки электрода сетчатка ощутила на себе микровзрыв при рождении новой звезды.

Трясущаяся рука еле-еле попала в карман. Непроизвольно сжимающийся кулак смял несколько случайных плиток и запихнул в рот. Челюсти не слушались, и я забыл, как жевать. Раздавливал между резцами коричневую массу, и иногда разжимал челюсти, вместо того чтобы сжимать. Кое-как проглотил небольшой кусочек, но легче не стало. Потихоньку возвращалось зрение, но то, что я увидел, заставило жевать быстрее. Из мембраны что-то рвалось наружу.

Тело ползучей твари вытягивалось из вязкой жижи. Идеально чёрная сколопендра, цокая сотнями коротеньких лап, выползла на середину помещения. Её жидкие усы, удлиняясь и укорачиваясь по мере надобности, сканировали территорию перед собой. Я не разглядел у неё глаз, похоже, тварь ориентировалась по звуку.

Нога дернулась в очередном спазме. Насекомое оживилось и выгнуло торс, пару десятков лапок оторвались от земли. Ребристая гусеница встала на дыбы и развела в стороны усики, затем опустилась и поползла в мою сторону.

Я всё ещё не мог шевелиться. Поглядел на трясущуюся руку и попытался скастовать огненный шар. В середине ладони пару раз проскочила искра, но тут же погасла. В воздух поднялся предательский дымок.

Издавая клокочущие звуки, живность приблизилась на расстояние двух метров. Я вжался головой в землю, а руками надавил на бёдра, чтобы удержать дрыгающиеся ноги. Сколопендра подползла ещё ближе и замедлилась. Я заметил, как её усики начали подёргиваться, будто насекомое пританцовывало в такт беззвучному биту. Спустя несколько секунд я понял, что происходило – её звуковые локаторы дёргались в ритм ударам моего сердца.

Один из усиков коснулся штанины. Отпрянул, немного покрутился и дал команду монстру. Тварь заползла на ногу, оставляя после себя чёрную слизь. Я замер и попытался успокоить дыхание, но прикосновение её ублюдских лапок привели в ужас.

Штанина защищала от прямого контакта, но сколопендра подбиралась к кисти, что придерживала трясущееся бедро. Морда замерла в трёх сантиметрах от указательного пальца, раскололась пополам и представила миру двойной ряд загнутых внутрь зубов. Губы потянулись к коже, я задержал дыхание и наблюдал, как собравшаяся у рта слизь касается изгиба фаланги.

От пальца отскочила искра. Короткий разряд, будто из пьезо-зажигалки, ударил живность в губу. Тварь взревела, выгнула спину и бросилась с раскрытой пастью, будто пикирующий самолёт.

Я одёрнул руку. Сколопендра впилась в бедро, а лапки, будто присоски, обхватили ногу. Боль вперемешку со страхом нажали аварийную кнопку в мозгу. Пропало оцепенение, но я ещё несколько секунд продолжал смотреть, как огромное насекомое вгрызается в мою плоть.

Ладонь накалились будто вольфрамовая нить в лампочке. Рука упала на противный скользкий торс и почувствовала шевелящуюся ребристую кожу. Секунды две тварь продолжала грызть бедро, а затем ощутила боль. Отскочила. Пасть раскрылась почти на сто восемьдесят градусов. Из чёрного горла вырвалось свирепое шипение, что сопровождалось летящими каплями слюны вместе с оставшейся на клыках кровью.

Сколопендра пошевелила усиками и снова бросилась в атаку. Рванула будто охотящаяся змея. Я одёрнул руку, но пара передних зубов всё же ухватились за фаланги среднего и безымянного пальцев.

И снова пронзила проникающая до самых костей боль. От стекающей по ногтям слизи стало до дрожи противно. Я сжал зубы и ударил огнём. Столб температурой в несколько сотен градусов ворвался прямо в пасть. Шипящая гадина сжала челюсти ещё сильнее, но пламя заставило передумать.

Левая рука с размахом из-за спины ударила монстра в бок. Тварь отбросило метров на пять. Опаленные усики беспорядочно метались в пространстве, а искорёженная огнём пасть зарывалась в песок под холодящие кровь стоны. Вскоре монстр заткнулся.

На штанине образовалась овальная дыра, обрывки на краях которой, прятались в сотне кровавых дырок. Я провёл рукой по ноге, торсу и шее, брызжущие кровью пальцы оставляли после себя разводы. Вроде жив. Расслабил шею и опустил голову на песок. Дал себе время успокоиться и перевести дыхание, но доносящиеся из второй половины пещеры звуки заставили снова встревожиться.

Я поднял голову. Упругая мембрана ходила ходуном, изнутри её шкрябали десятки рук или лап. Монстры рвались наружу. Какие-то просунули через вязкий барьер только руки, а какие-то прорвались уже больше чем наполовину, обнажив уродливые морды с обрубленными носами.

Руки оттолкнулись от земли, и я кое-как поднялся. Нащупал в кармане рассыпавшееся месиво баффающих плиток, слепил из него комок и закинул в рот. Вместе с первым глотком одна человекоподобная тварь прорвала барьер. Разглядеть хоть что-то на идеально чёрном силуэте не представлялось возможным, но из-за обвисшего кадыка и мощных ног, как у ездовых животных, беженец напомнил мне сатира или черта.

Кисть выгнулась дугой, будто я собирался словить гандбольный мяч. Между пальцами пробежала искра, и огненный шар полетел в сторону монстра. Ядро врезалось в грудь. Козла швырнуло назад и ударило об мембрану. С внешней стороны барьер оказался твёрже, чем изнутри, и запихнуть живность обратно не вышло.

Выстрел оказался не критическим. Чёрт покачался по земле и спустя десять секунд уже стоял на ногах, а к этому времени ещё один чёрный силуэт прорвал оборону.

Два последовательных снаряда отправились во врагов. Чертей отбросило к барьеру, но вскоре оба сатира начали новый забег, а к ним присоединились ещё двое.

К пятому заходу я выпустил семь снарядов. Сатиров обжигал огонь, они разбивались о стену барьера, но ни один из них так и не погиб.

Я почувствовал первые признаки энергетического голодания и понял, что долго выдерживать такой темп не смогу. Руки вскинули лук.

Стрела пробила упругую оболочку тела. Сквозь образовавшееся ранение, словно из пробитой трубы, повалил дым, чёрт сдулся в течение секунды и исчез. Дело пошло веселее. Каждый спуск тетивы отправлял обратно в преисподнюю одного демона. Семь чёрных тел развеялось в воздухе пещеры, когда я с ужасом понял, что колчан опустел, а из-за барьера продолжали вылезать гости.

Они представляли из себя какую-то вязкую массу. Удары по площади, какими бы сильными они не были, не наносили серьёзного ущерба, максимум – оглушали на какое-то время, а вот точечные ранение рвали целостную структуру тел, и черти распадались на атомы.

Решение пришло само собой, магия на то и магия, чтобы творить чудеса. Я оттянул пустую тетиву, представил разящий врага снаряд, и в засечке на древке лука появилась огненная стрела. Что-то подобное я проделывал на турнире с подожжённой землей. Наверное, так и работает магическая прокачка, я просто в какой-то момент понимал, что могу сделать что-то новое.

Во врагов летела пулемётная очередь из огненных снарядов. Козлов рвало на части, а развеивающийся чёрный дым сопровождался короткой вспышкой от исчезнувшей стрелы. После двадцатого выстрела я перестал считать, а демоны продолжали прорываться сквозь барьер.

Обычно, магическая энергия заканчивается постепенно, как накатывающая усталость от физической работы, но в этот раз я заигрался. Так вжился в роль защитника святых врат от нежити, что выдохся буквально на последних трёх стрелах. Оттянул тетиву и почувствовал себя стариком. Там, где обычно появлялась стрела, пробежал огонёк, будто догорел невидимый фитиль. Дёрнул тетиву ещё пару раз и окончательно убедился – разрядился.

Рука потянулась за кинжалом. Я подпустил первого монстра, отклонился от загребающего удара и точечно пробил в солнечное сплетение. Монстр сдулся – хорошо.

Удар второго сатира я остановил левой рукой, замкнул пальцы на предплечье и ломанул вниз. Если в этих безликих чёрных телах были кости, то одна из них только что сломалась. Конечность так и осталось в форме буквы "Г", но ненадолго. Сатир сдулся через образовавшуюся рваную рану.

Козлы значительно проигрывали в классе. Слабоумные демоны с отрицанием командой работы и отвратительной позиционкой не выглядели, как серьёзный соперник. Прикончить их штук десять не составило бы большого труда, но сатиры плодились в куда больших количествах и брали массой.

Я убивал сатиров медленнее, чем они прорывались сквозь барьер, из-за чего мне приходилось всё больше зажиматься в угол. Кинжал работал со скоростью иголки в швейной машинке, но чёрная армия наседала и наседала. Спина уткнулась в стену – территория для отступления закончилась.

Когтистые лапы нападали со всех сторон. Рвали одежду и царапали кожу. Передо мной образовалось копошащееся чёрное месиво. Они прижали меня к стене и давили будто защищающие свою колонию муравьи.

Один из монстров ухватился за лезвие меча. Я дёрнул рукоять на себя и сатир сдулся сквозь надрезанные ладони. Его примеру последовал следующий и ещё один. Сатиры сгрудились вокруг, будто фанаты у прохода на стадион. Десятки рук тянулись к моему торсу, ногам и лицу и столько же хватались за лезвие.

Прущая масса монстров, будто поглощающая всё живое лава, сковывала движения. В какой-то миг чёрные пальцы облепили лезвие так плотно, что я больше не мог фехтовать.

Приложив усилие всего тела, я завалил корпус вправо. Сатиров вместе со мной повело в сторону. Два или три распылились, но меч всё ещё находился в плену. С левой стороны образовался проход, туда метнулся стоящий в очереди чёрт. Монстр занёс обе руки за голову и устремился ко мне, раскрыв пасть. Я вытянул в его сторону левую руку и от досады сжал зубы.

От плеча через локоть по предплечью и к кисти пробежал электрический разряд. Потоки молнии собрались на фалангах пальцев, а затем вытянулись вперёд, удлиняя мою руку.

Сотни ломаных молний сплелись в объёмный каркас и сложились в фигуру с пятью мерцающими пальцами. И если меня произошедшее повергло в шок, то слепого сатира шум движения заряженных частиц не испугал. Монстр сам набежал на преграду и упёрся грудью.

От электрических ударов тело стало потрясывать. Я поднял руку немного выше и сжал кулак, вместе с ним сжалась электрическая рука. Шея сатира сломалась будто насквозь прогнившая палка. Монстр испарился.

Из правой руки вырвали кинжал – последнее, что отделяло меня от жаждущей человеческой крови толпы. Электрическая рука исчезла, но не навсегда. Я отправил кулак в наседающую справа толпу, и молния снова проделала путь от плеча до кончиков пальцев. Магический кулак превосходил настоящий раза в четыре. Первых двух козлов я пробил насквозь, а пятерых, стоящих позади, разломал на куски будто глиняные фигуры.

Впереди появилось пространство. Я выбросил перед собой правую руку, и наружу показалась вторая магическая конечность. Вытянул обе руки вперёд и развёл в стороны. Толпа насчитывала около тридцати особей, но я раскинул их почти без усилий. Ухватил первого попавшегося и поднял над толпой. С мыслями о том, сколько силы хранят в себе вылезшие из меня штуки, я перевернул сатира прямо в воздухе, будто грудного ребенка, ухватился за дрыгающиеся конечности и потянул в разные стороны. Тело разорвалось пополам и исчезло.

Проходящий на грани физических способностей бой превратился в развлекательную игру. Я забыл про кровоточащую ногу и истощение. Я играл. Хватал сатиров с расстояния в четыре метра и их же телами избивал братьев по оружию. Самых зарвавшихся подбрасывал под самый потолок и забывал ловить.

Тестируя новые способности, я расплющивал врагов, вбивал в пол, рвал на части и даже пытался жонглировать. Я будто управлял двумя гидравлическими манипуляторами, только более гибкими и понимающими желание оператора с полуслова, но и это оказалось не всё. Вскоре я понял, что электрические руки могут быть не только руками. Энергия могла принимать любую форму. Я узнал об этом случайно. Забавляясь с нелепыми чёртиками, я сложил пальцы на руке перстом, чтобы ткнуть сатира в грудь, но вместо этого кисть магической руки превратилась в копьё и проткнула врага.

Я перешёл на новый уровень. Кромсал сатиров трёхметровым электрическим ножом, вколачивал в землю кувалдой, сёк плёткой и наносил увечья цепью.

Счёт отправленных в небытие пошёл на сотни, а они продолжали прорываться сквозь барьер. Я уже подумывал о том, чтобы разбросать сатиров от выхода и свалить, как заметил, что площадь, которую занимала чёрная материя в пещере, снижалась.

Если раньше сатирам нужно было пробежать половину подземной арены, то теперь – две трети. Чем больше монстров пробивались через барьер, тем меньше он становился. Похоже, демоны формировались из той самой массы, что заполняла комнату и, к счастью, она заканчивалась.

Минут через пять поток чертей себя исчерпал. Подземелье стало в два раза больше, а от огромной чёрной массы, которая защищалась упругой мембраной, остался скукожившийся кусок, размером с двухдверный шкаф. Я смотрел, как из него вылупливаются последние монстры, и кончал их, не дав сделать и шага.

Сундука с золотом, потайного хода и карты сокровищ в освободившейся части подземелья я не нашёл, но не расстроился. То, зачем я пришёл, итак превзошло все возможные и невозможные ожидания.

... ... ...

Путь наверх оказался лёгкой прогулкой по сравнению с собственным сознательным утоплением. Я заполнил лёгкие под завязку и рыбкой ушёл в открытое море. Физика всё сделала сама. Для ускорения процесса мне требовалось лишь болтать ногами и раз в две-три секунды загребать над головой руками.

Вынырнул и вдохнул прохладный ночной воздух. Море успокоилось. Россыпь мерцающих в небе звёзд отражалась в чёрной воде.

Я бы с удовольствием распалил костёр и провёл ещё одну ночь на этом берегу, но медлить было нельзя. Меня ждала долгая дорога до арены.

Я забрал у потухшего кострища рюкзак, закинул в себя остатки сух пайка, последний раз посмотрел на завораживающую башню, что непрерывно испускала синий дым, и двинул в сторону цивилизации.

Проходя мимо маяка, возникло почти непреодолимое желание зайти в гости к Ромичу, а ещё лучше – провести с ним смену и посмотреть на этот очаровательный клочок земли глазами смотрителя, но ситуация не располагала.

Изнеможённый физически и удовлетворённый морально, я завалился в повозку к кучеру. Лошадки сделали пару неуверенных шагов, заскрипели колёса. Мы возвращались.

Глава 17. Бремя

Я вошёл в палатку с первыми лучами солнца, команда была уже на ногах. Парни смотрели на меня вопросительными взглядами и молчали. Всех интересовал один вопрос:

– Получилось? – спросил Витя.

Я вытянул руку. От плеча к кисти пробежал электрический разряд, превратился в магический захват пересёк весь шатёр и взял со стола стакан. На лицах расплылись улыбки, парни расслабились, будто кто-то отдал команду "вольно". Серёга вернулся к делам по кухне, Афелий продолжил возиться с травами, а Витя, насвистывая себе под нос, наполнил бокал. Градус напряжения в палатке значительно снизился.

– Кто мой соперник?

– Питбуль, – ответил ФТХ и подошёл, чтобы поздороваться за руку. – Поздравляю с получением новой способности!

– Спасибо. Через сколько бой?

– Через три часа, – ФТХ положил руку мне на плечо и подтолкнул к центру палатки. – А теперь садись за стол. Тебе нужно поесть.

Передо мной появилась тарелка с наваристой похлёбкой. Запахло рыбой и овощами. Серёга принёс свежий хлеб. Всей командой мы сидели за столом и гремели ложками. За стенами шатра потихоньку нарастал гул – подтягивались зрители.

Вылавливая рыбную кость изо рта, Витя спросил:

– И что ты можешь делать этими штуками?

– Много чего, – я посмотрел на ладони. – Да, почти всё, что угодно. Схватить, ударить, завязать на узел. Даже использовать, как полноценное оружие.

– Круто! Это увеличит наши шансы на победу, – Витя посмотрел на ФТХ. – Так ведь?!

– А? – погрузившийся вместе с мыслями в тарелку ФТХ почесал голову. – Да, увеличит, точно, но...

– А все остальные "но" оставим на потом! – перебил Витя. – Нас ждёт соперник, и мы к нему готовы. Нечего паниковать раньше времени!

Оптимизма за столом поубавилось, снизилась частота бренчания ложками. Я доел и заглянул в глаза ФТХ:

– Я чего-то не знаю?

– Успокойся! – Виктор вернул к себе внимание. – Нашего тренера уж очень впечатлил последний бой Кучера, но сейчас мы не будем об этом говорить. Правильно, ФТХ?!

– Да, правильно, – тренер натянул улыбку и нацедил в ложку бульона.

– И что же он такого сделал?

– Мирон, – Виктор сменил добродушную физиономию на строгую и даже слегка угрожающую гримасу. – Мы поговорим об этом сразу после того, как ты выиграешь следующий поединок. Понятно?!

– Окей-окей, – я поднял руки и улыбнулся.

– А теперь давайте напряжём мозги и сосредоточимся на поединке с Питбулем, – Витя снова повернулся к тренеру. – Парень, вроде не сильно страдал от магии. У нас есть какой-нибудь план?

ФТХ отставил тарелку в сторону и положил локти на стол:

– Есть у меня одна идейка. Но исполнение зависит от того, насколько хорошо ты умеешь обращаться с этими штуковинами.

– Молнии слушаются меня не хуже, чем собственные руки.

– Это отличные новости! Значит так..., – ФТХ вдруг замер и свёл брови.

Видимо, тренеру понадобилось немного времени, чтобы полностью обдумать идею. Я мельком посмотрел на остальных сидящих за столом. Они так внимательно следили за движениями губ ФТХ, что казалось, будто тренер собирался раскрыть секрет одного из вечных вопросов человечества.

– Ну, не томи! – крикнул Витя. – Рассказывай!

– Короче, немаловажную роль в обороне питбуля играет...

И тут всё пропало. Я умер? Потерял сознание? Куда делись парни из шатра, сам шатёр, шум толпы? Почему я ничего не вижу?

Послышалось знакомое жужжание, темноту разрезал свет, пробивающийся сквозь щель. И тут до меня дошло: я слышал звук раскрывающейся капсулы, а режущий глаза свет оказался светом ламп в гараже Димона. Но, что случилось?

– Мирон, это я! – надо мной склонился человеческий образ.

– Полина?! – я узнал её по голосу.

– Да, это я, – она перешла на шёпот. – Нам нужно срочно поговорить!

– Дай мне пару минут, – я прикрыл руками достоинство и повернулся на бок. – Пять минут!

Полина села на диван и отвернулась. Плохо соображая, я лежал в капсуле и растирал мышцы рук и ног. Разболелась голова, требуя еды заурчал живот, но самые большие неудобства я испытывал от жжения в пересохшем горле.

На верстаке стояла бутылка с водой. Не вставая я протянул руку, но электрический захват не появился. Достать воду с расстояния в три метра в реальной жизни оказалось невозможно.

Пять запрошенных минут переросли в пятнадцать, но в конце концов я выполз из капсулы. Не заморачиваясь с нижним бельём, натянул джинсы и застегнул на груди толстовку.

– Мирон, сколько ты ещё просидишь в этой игре? – Полина смотрела на меня с жалостью. – Посмотри на себя!

– Прости, что так..., – я взял бутулку с водой и залпом осушил половину. – Прости, что так вышло. Я помню, мы договаривались провести вечер у меня, но планы изменились.

– Послушай, Мирон...

– Я решил продать капсулу! Даже покупателя нашёл, и мы договорились о цене, – я засыпал её оправданиями. – В последний момент мне позвонили. Поверь! Полина, я должен был попробовать!

– Послушай! – в её глазах заблестели слёзы. – Я не собираюсь это обсуждать. Никто не вправе за тебя решать, как тебе жить. Я не за этим пришла.

Она расплакалась, а я почувствовал себя лживым куском говна. Гараж показался затасканным наркопритоном, а капсула – мешком героина.

– Он умирает..., – Полина шмыгнула носом.

– Как умирает? – бутылка с водой выскользнула из руки и покатилась по полу. – Время же ещё есть, да?!

– Дима отказался от искусственного имплантата. Сказал маме, что устал жить в вечной борьбе и хочет покоя.

Внутри образовалась пустота. Казалось ещё вчера у Димона был целый год. Триста шестьдесят пять дней надежды и возможностей, но сегодня их больше нет. Если даже никогда не унывающий Димон опустил руки, то кто-бы выдержал? Проглоченная слюна комом стала в горле.

– Он хочет увидеть тебя, – Полина закрыла руками лицо и заревела. – Он хочет увидеть тебя как можно быстрее... Врачи ничего не говорят, но сам он уверен, что осталось всего пару дней...

Происходящее в моей голове сложно было описать словами. Нелепо поглядывая на раскрытую капсулу, я вспомнил о предстоящем бое.

– Я не могу, – я сам не поверил в то, что сказал.

– Что?!

Полина перестала плакать и подняла голову. В меня вонзились вылезшие из орбит глаза.

– Я не хочу ничего объяснять. Просто, сейчас не могу его навестить.

– Не верю ушам своим. Ты меня вообще слышал?! – плаксивые нотки в голосе исчезли, но появилась дрожь. – Твой. Друг. Умирает. Ты понимаешь, о чём я говорю? Дима скоро умрёт, и он попросил найти тебя, чтобы поговорить... может быть в последний раз...

– Я понял, но сейчас ты должна уйти.

– Ты выгоняешь меня? Что это значит?!

– Ничего не значит. Уйди, пожалуйста.

– О боже! – она подскочила с дивана. – Да, что с тобой, Мирон?! Только не говори, что ты собираешься снова туда лечь? – Полина показала пальцем на капсулу.

– Уходи! – я указал на дверь.

– Господи! Я даже не знаю, что ещё можно сказать... Ты... Ты... Ты что-то делаешь неправильно, Мирон, неужели ты этого не понимаешь?!

Она ушла. Я закрыл гараж изнутри и лёг в капсулу.

... ... ...

Реснулся возле арены и тут же погрузился в толпу. Зрители ожидали эффектного появления участников, взгляды были устремлены в сторону шатров. Никто и представить себе не мог, что один из бойцов сейчас трется об их спины, плечи и животы.

Количество зрителей на финальные поединки побило все предыдущие рекорды. Неписи выставили силовое оцепление и огородили охранниками проход, иначе толпа просто не позволила бы пройти бойцам на арену.

Большая часть зрителей осталась позади.  Я подобрался к оцеплению и попросил пройти. Неписям не нужно было объяснять кто я, и почему они должны меня пропустить. Руки двух здоровяков разомкнулись, и я пролез в зону, из которой появлялись бойцы.

Я понятия не имел, сколько прошло времени, но точно знал, что нужно как можно быстрее добраться до шатра. Прежде чем я свернул в знакомый переулок, дорогу преградил непись. Старик, что принимал заявки на участие в турнире, схватил меня за руку:

– Уважаемый игрок, вы должны срочно проверить состояние капсулы виртуальной реальности! Система зафиксировала три критические ошибки. Покиньте игру, позвоните в поддержку и согласуйте время приезда техников для определения неисправности и последующего ремонта.

– Ладно, – я высвободил руку. – Ща только бой проведу и сразу обратно.

– Уровень ошибки – критическая, – непись меня не слушал. – Наличие критических ошибок может привести к непроизвольному покиданию игры и выходу из строя капсулы.

– Понятно, – я обогнул непися и рванул к шатру. – Займусь этим, как только закончу дела!

... ... ...

– Это что за хрень была?! – переступающий с ноги на ногу Витя не знал куда засунуть собственные руки. То прятал в карманы, то скрещивал на груди, то упирал в бока. – Ты куда исчез?! Мы уже и Серёгу в реал отправили, чтобы на мобилу тебе барабанил!

– Потом расскажу.

– Пятнадцать минут! – предупредил ФТХ. – Ты готов?

Я закрыл глаза и опустил голову. Почувствовал, как задрожали руки.

– Что случилось?! – в один голос спросили Витя и ФТХ.

– Мне страшно... Цена ошибки слишком велика...

Команда притихла. Я почувствовал на себе их взгляды. Парни смотрели, но никто не решался заговорить.

– Хотел произвести на тебя впечатление, но сейчас уже не до эффектных представлений, – Витя откинул шторку одного из деревянных стендов.

На манекене висела чешуйчатая броня. На складывающихся в непробиваемый панцирь мозаиках не было ни царапины. Колыхающийся огонь факела отражался на безупречном глянце.

– Месячный оборот из бизнеса вывел, чтобы его купить! – Витя ударил себя в грудь. – А ведь мог по течению всё пустить! Забить, понимаешь?! Ведь всего два боя осталось! Но не стал! А почему?!

Витя подошёл, обхватил руками моё лицо и заглянул в глаза:

– Внутри у меня что-то переворачивается, когда я смотрю на тебя, Мирон! Вот прямо чуйка какая-то, что даже если самый-самый прокаченный покер на арену выйдет, то ты составишь ему конкуренцию! – глаза Витлета блестели. – Не заставляй меня разочаровываться, друг! Мы все боимся. Кто-то больше, кто-то меньше, но сейчас ты должен об этом забыть. Страх – это нормально. Питбуль тоже боится, просто хорошенько это скрывает. Так что подбери сопли, надевай чешуйку и шуруй на ринг!

... ... ...

Окружённый ФТХ, Виктором и Афелием я шёл к арене. Не слышал шума и скандирования толпы, не обращал внимание на угрозы, доносящиеся с фанатского сектора Питбуля, и не думал ни о чём, кроме поединка.

Оцепление значительно упростило подход к арене. Позади остались шатёр, главная улица, столик для регистрации участников и каменные гладиаторы на входе.

Я раздал пятаки каждому члену команды и вышел на ринг. Поспешил – непись ещё не закончил объявлять Питбуля. Возникла небольшая заминка, часть толпы принялась ржать и показывать пальцами, а другая поприветствовала меня, не дожидаясь объявления.

Я не слышал ни тех, ни других. Исчезли трибуны, испарились тысячи скандирующих зевак, пропали судья, члены моей и Питбуля команды. Не осталось ничего. Лишь жёлтый песок арены лежал под ногами, а напротив стоял враг.

Мы смотрели друг на друга не как соперники, мы стали заклятыми врагами, и, скорее всего, это произошло ещё у того дерева, в тени которого мы ждали телегу, доставляющую игроков в турнирный лагерь. Нас подпитывала обоюдная природная ненависть. Такое бывает. Люди не сходятся характерами или темпераментами и становятся готовыми втоптать друг друга в грязь за малейший проступок или брошенную фразу. Питбуль стал для меня антиподом нормального человека, как и я для него.

Я поднёс руку к бедру. Мозаики брони отреагировали, и в ладонь выпал кинжал. Как же приятно было снова облачиться в чешуйчатую броню и почувствовать себя защищённым. Я не боялся его, и даже наоборот – с нетерпением ждал, когда прозвучит гонг.

– Поединок за выход в финал начинается! – крикнул судья и ударил молотком по медному блину.

Питбуль побежал. Грохочущее бронёй тело подняло за собой хвост пыли. Бешеный пёс нёсся словно гружёный товарный поезд, а я даже стойку не поменял. Просто стоял и смотрел на исказившееся злостью лицо.

Расстояние испарилось за полторы секунды, Питбуль занёс меч, а я выкинул вперёд левую руку. Послышался уже знакомый треск молнии. Магическая рука с гигантским кулаком на конце пролетела по невысокой амплитуде и врезалась в грудь.

Мои ступни зарылись в песок. От отдачи меня протащило по земле сантиметров на сорок назад, но я удержался на ногах в отличие от Питбуля. Громила встретил лобовой удар и осел на задницу. Глаза вылезли на лоб, а лицо скукожилось от перенапряжения. Похоже, я впервые сделал ему больно.