Текст книги "Альфа-ноль (СИ)"

Автор книги: Артем Каменистый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 13

Живой товар

Ступени просветления: 0 (60/888)

Атрибуты: нет

Навыки: нет

Состояния: нет

– Глупый мальчишка, я ведь тебе лишь добра желаю.

Голос Кашика прозвучал странно. Складывается впечатление, будто он и правда желает мне добра, а не пытается отвертеться от неприятных вопросов.

К тому же он от них отвертеться уже успел. Как и предостерегал Рисер, стребовать назад свои деньги у меня не получилось. Кашик с самым честным видом выкатил мне встречный счёт, в котором фигурировало спасение от звериных клыков (которое я не заказывал), комфортабельная поездка на повозке (большую часть которой я на своих двоих прошёл) и, разумеется, кормёжка. Судя по словам главного обозника, она включала и завтрак, и обед, и ужин, и даже полдник. Причём – сплошные деликатесы сдобренные дорогущими специями.

В общем, задолжал я столько, что моих денег и на половину оплаты не хватит. А расплачиваться как-то надо. Причём, прямо сейчас.

Я упрямо покачал головой:

– Ячменная каша и одной монеты не стоит. И ещё я спас из реки мешок твоих специй. Да ты за них должен вернуть не только все мои деньги, да ещё и доплатить столько же.

– Эта работа ничего не стоит, – буркнул обозник. – Всем было тяжело, всем пришлось что-то делать. Ты не отбивался от разобойников, тебя защитили мои люди. Если бы не они, тебя бы убили. И после этого ты требуешь плату за тот мешок? Экий ты наглец. Мало тебя пороли, ой мало. Да и чего кочевряжишься? Ведь у господина Эша тебе будет хорошо. Ты слаб, ты ни на что не годен. Твой господин будет о тебе заботиться.

Я снова покачал головой:

– Нет. Я свободный человек. У меня нет и никогда не будет господина.

– Хочешь подохнуть от холода и голода? Зимой здесь это часто случается с такими, как ты.

– Зато я умру свободным.

– Да что ты вообще понимаешь в свободе? Тупой ты пацан. Ну и хрен с тобой, делай, что хочешь. Но когда будешь подыхать от голода, вспомни мои слова. Может тогда дойдёт, что Кашик желал тебе только добра.

Обозник отвернулся, показывая, что разговор окончен.

В принципе – нормально. Да, я не возвратил свои деньги, но и не попал в кабалу к какому-то господину Эшу. Уж не знаю, что там за забота прилагается, зато точно знаю, что я этому неведомому хозяину не более чем дешёвая рабочая сила. А с такой здесь церемониться не принято. Не далее как вчера пришлось бродить по броду, кишащему кайтами. И Кашик считал, что это вполне нормально.

Нет, хозяин мне однозначно не нужен.

Холопы – это не рабы. Это люди, частично потерявшие свободу, но имеющие возможность её вернуть. Одни попадают в это состояние на ограниченный срок, другие потенциально навсегда. Однако таких можно выкупить, или они сделают это самостоятельно, накопив средства.

Хозяин не имеет право убивать холопа или подвергать серьёзным физическим наказаниям без веской причины. Однако в его силах сделать жизнь зависимых людей невыносимой. Или подставить с заданием по доставке очередного мешка из застрявшей посреди реки телеги. К тому же, для тех, кто имеют власть над людьми, законы в отношении зависимых носят рекомендательный характер. И чем дальше от цивилизованных мест, тем меньше на них обращают внимание.

Здесь такая глушь, что дальше некуда. В Лихолесье хозяин может творить с холопом, что угодно. Особенно с таким слабым одиночкой, как я.

Будь возможность, я бы держался от такого места подальше. Однако альтернативы нет. Сам я не выживу в лесу, а уговаривать Кашика взять меня назад, на юг, это двойной риск. Он ведь за время пути непременно придумает способ пристроить меня повыгоднее. Обставит всё так, что не отвертишься. И вряд ли мне это понравится. Ну и не надо забывать про события в усадьбе. Убийцы пришли поставить кровавую точку в летописи клана Кроу. Но пока я жив, ни о какой точке не может быть и речи. Так что, весьма вероятно, меня там ищут с такой тщательностью, что не пропустят, если вернусь.

Да, подростков моего возраста и внешности там немало. Однако я буду пришельцем без родных и друзей. Это уже бросается в глаза. Плюс по истечении срока амулет потеряет силу. И тогда я стану полной развалиной, что весьма удивит окружающих. Здесь может и нет Интернета, но необычные новости разносятся быстро. Остаётся лишь гадать, что случится быстрее: моя смерть, которая без материнской заботы не заставит себя долго ждать; или появление тех, кто жаждут завершить дело с постановкой последней точки в клановой летописи.

В общем, я и так прикидывал, и эдак. По всему выходит, что оптимальный вариант – отсидеться в глуши. А это значит, что придётся остаться в фактории.

Но в неё ещё надо как-то попасть. Пока обозники и приданные им грузчики сваливали поклажу перед мостом, чуть в сторонку согнали всех холопов и несколько добровольцев, заявившихся сюда ради заработка. Ну и меня заодно с ними. То есть всех, кто должны были здесь остаться.

Около получаса нас игнорировали. И местных и обозных больше заботил груз. И особенно сильно их беспокоило то, что часть его пропала. Кашик отчаянно ругался и размахивал руками, рассказывая здешним хозяевам о снайпере, бьющим точно в глаз за сотню шагов, о застрявшей телеге, о матёрых кайтах, наведённых на брод чьей-то злой магической волей. Жаль, я не всё сумел расслышать из-за хоровой матерщины грузчиков. Но, судя по жестикуляции и отдельным пробившимся словам, нас атаковала стая монстров из фильма "Челюсти", а из кустов постреливала дивизия Робин Гудов и Вильгельмов Теллей. Лишь невероятный героизм главного обозного и доблесть его правой руки – Атами позволили отделаться всего лишь одной жалкой повозкой. Плюс, часть ценного груза с неё получилось спасти. Естественно, о том, что в этом есть и моя заслуга, упоминать постеснялись.

Держать нас на камнях до полуночи не стали. Разобравшись с грузом, высокопоставленные встречающие проследовали к нам. Не считая Кашика, было их трое и выглядели они совершенно по-разному. Один похож на сутенёра невысокого пошиба. Несмотря та тёплый вечер поздней весны, на плечи накинул шубу из дорогих мехов, а на голову шапку, высокую цену которой помимо мехов определяли массивные позолоченные украшения. Перстней и печаток нацепил столько, что при первом взгляде мне показалось, что их на нём больше, чем пальцев.

По всему видать, что это сам Эш – представитель "Трёх семёрок" и главное лицо в фактории Черноводка. Судя по тому, что мне удалось вытянуть из Рисера и Крола по пути, никем другим эта ходячая витрина мехового магазина быть не может. Очень уж настойчиво выпячивает богатство, плюс плоское лицо выдаёт уроженца востока, а Эшами там чуть ли не каждого второго называют.

Кто остальные два – без понятия. Увы, но мои спутники не очень-то делились сведениями, да и сами мало что знали. Они ведь обозники, надолго в фактории не задерживались. Да и любознательностью не отличались. Одно очевидно – это люди, у которых здесь есть власть. Здоровенный громила и невзрачный мастеровой средних лет. Первого можно принять за телохранителя, но что здесь делает второй? Он не похож на человека, у которого есть власть. Хотя, если приглядеться, взгляд у него непростой. Это явно не рядовой работяга, это кто-то посерьёзнее.

Кашик, глядя на нас с таким видом, будто наблюдает самое отвратительное зрелище во Вселенной, с презрением протянул:

– Ну что, черви, теперь вам придётся работать, а не попусту харчи переводить. Это Эш, ваш новый хозяин. Всё, что сказал Эш, должно исполняться беспрекословно. Если Эш вас чем-нибудь огорчит, жаловаться на него вы будете самому Эшу. Вот этого господина зовут Макир. Он мастер горного дела. Те из вас, кто мечтают побыстрее отдать свои долги, должны доказать, что они могут ему пригодиться. У него самая выгодная работа, но кого зря он к себе не возьмёт. А вот это наша знаменитость, Гуго Обоерукий. Он во многих местах прославиться успел. Думаю, некоторые из вас слышали о нём плохое. Не верьте слухам, они врут, Гуго гораздо хуже, чем о нём говорят. Он следит за тем, чтобы здесь всегда и везде был порядок. А потому следить приходится за многим и многими. Всё запомнили?

– Где здесь мои холопы? – нетерпеливо спросил Макир.

Кашик указал на столпившихся отдельно семейных крестьян:

– Вот ваши лодыри.

– А почему двое лежат? – уточнил старший горняк.

– Дык говорю же, лодыри. Кайты их маленько покусали, вот и рады поваляться.

– Здоровых мужчин почти нет. Одни бабы да дети сопливые. Ты кого к нам опять привёз, Кашик? – сурово вопросил Эш.

Обозный суетливо пожал плечами:

– Кого дают, тех и везу. Я-то тут при чём? Ведь моё дело маленькое. Да и есть хорошее. Раз бабам мужиков не хватает, это разве плохо?

– Бабы или беременные, или страшнее, чем Гуго, – скривился Эш. – На таких лезть, это не радость, а работа получается.

– Ну не вечно же им беременными быть, – разумно ответил Кашик. – Как родят, так посимпатичнее станут. Задницы у некоторых, что надо, есть за что ухватиться. Мужиков у них не осталось, там вся деревня вдовами забита, не знают, куда девать. Вот и решили, что вам здесь свободные бабы пригодятся.

Эш невесело усмехнулся и покачал головой:

– Свободные бабы, это конечно хорошо. Но в шахте у Макира от них нет толку. А нам прямо сейчас нужны новые руки, ведь мы начали бить второй штрек. Макир думает, что новая жила будет богаче прежней. Только как это проверить, если мастеров нет? К нам привозят тех, у кого нет навыков горного дела. И не всех получится обучить профессии. Да и время на это уходит. Прорва времени. Проклятое время, вечно его не хватает. Добывать от нас требуют сейчас, а не в будущем. И как мне теперь поступать?

Обозник пожал плечами:

– Это твоя фактория, а не моя. Моё дело – обоз. Я грузы вожу, а не советы тебе раздаю.

– Не хочешь, значит, советовать? Ну да, тут никто не захочет. Потому что нечего советовать. Ладно, я напишу письмо, и ты лично его доставишь. Раз грузы возишь, письмо тоже довезёшь. А что по остальным людям?

Кашик указал на отдельно стоящее многочисленное семейство:

– Эти не в долгах, этим приговор десять лет. Но здесь за пять можно освободиться, такой уговор был, вот и согласились. Вон тот старик – опытный горняк. А вот это его сын, тоже горняк. Жаль, не такой опытный, как папаша, но что-то умеет.

– Где получили навыки? – спросил Эш.

– Старший много где помахал киркой, а сын его на каменоломнях под Сатнарсаном в межсезонье подрабатывал.

– Всего лишь каменоломни... – скривился глава фактории. – Да и опытный старик не очень-то меня радует. Это конечно лучше, чем тупые навозники, но толку-то от его больных костей... Кто ещё?

Вперёд шагнул крепкий мужчина чуть старше тридцати лет и, не обращая внимания на попытки Кашика его перебить, представился:

– Вольная семья Дар. Я Дар Свенций, охотник. Высокие навыки капканов на мелкую дичь и ловушек на крупную. Есть особый навык складывания зверя. Высокий навык незаметности в лесу. Прокачиваю копьё и лук. Хорошо поднятый навык разделки дичи. Высшие силы забрали у меня старшего сына, но подрастает младший. У него тоже есть задатки охотника. Жена травница, но мор, который забрал сына, лишил её зрения. Различает лишь свет и тьму. Дочка тоже травница, вот только навык её так же слаб, как она сама. Но скоро сможет помогать семье. Я хочу провести здесь несколько лет, чтобы заработать на свой охотничий пост. И, конечно же, в первую очередь надо вернуть зрение жене. Она хорошая травница, а здесь для неё много работы.

Эш одобрительно кивнул:

– Без работы ты у нас не останешься. Если покажешь себя хорошо, мы поговорим о ссуде на гильдейского целителя. Вот таких, Кашик, привози сколько угодно. Таким мы всегда рады. Свенций, вот, знакомься с Гуго. Он объяснит тебе порядок раздела добычи и определит в команду. Это всё, Кашик, или ты прячешь в телеге пару элитных мастеров по работе с высшими рудами?

Обозник оглянулся с таким видом, будто и правда собрался показать специалистов высшего класса. Но, увы, таковых за его спиной не оказалось. И вообще, нераспределённым остался всего лишь один человек.

Кашик указал на меня:

– Вот мальчишка ещё прибился по дороге.

– Беглый? – без угрозы уточнил Эш.

– Говорит, круглый сирота из свободной семьи. Мор всех забрал. Он на севере много народа выкосил.

Эш покачал головой:

– Он не похож на северянина. Черты лица тонкие, как у многих имперцев. И глаза почти синие. Редкий цвет даже у имперцев, а уж у наших так вообще не бывает.

– Да какая вам здесь разница, кто он и откуда? – заявил на это Кашик. – Обычный мальчишка. Руки и ноги на месте, работать сможет.

Макир покачал головой:

– Мне в шахту такой не нужен.

– Ну да, ты имперцев терпеть не можешь, это все знают, – насмешливо произнёс главный обозник.

– Да мне плевать, кто топтал его мамашу и бабок. Кожа да кости, его в моей шахте сквозняком пришибёт. Зачем мне такой смешной работник?

– Всего лишь вторая ступень? – прищурился Эш.

– Да, – смело ответил я.

Вольный человек должен уметь говорить за себя сам, а не доверять это вороватым обозным.

– В твоём возрасте некоторые до пятой добираются, – ухмыльнулся Эш. – Небось, ещё и неполный омега?

– Будущий альфа, – тем же тоном заявил я, уверенно глядя в глаза главного человека в фактории.

Тот на это рассмеялся:

– Какой забавный малец. Видно характер. Даже жаль, что бесполезный. Отдать его нашим карасям, так они такого борзого живьём съедят. Это уже не караси, это какие-то волчата подросли.

– Может к Толстому Ору его определить, – нехорошо ухмыльнулся Гуго Обоерукий.

– Нехорошо так с вольными поступать, – задумчиво ответил Эш. – Да и Толстяк любит мальчиков не каких попало, чтобы такие же, как он. В смысле, чтобы пухлые.

Мысли Эша, похоже, витали где-то далеко от меня. К тому же он нетерпеливо оглядывался, будто кого-то поджидал.

И, похоже, дождался.

По висячему мосту прошли ещё трое. Парочка плечистых мордоворотов в лёгких доспехах из кожи и каменного тростника тащили худощавого немолодого мужичка с оплывшим от побоев лицом и слипшейся от крови бородой. Приблизившись, они заставили его встать на колени, застыв по обе стороны от него.

Эш указал на эту сцену, грозно пояснив:

– Мамук присвоил то, что принадлежит фактории Черноводка. За это Мамук будет наказан. Если притронетесь к тому, что принадлежит фактории, с вами случится то же самое. И если не сможете отрабатывать хлеб, который едите, тоже будете наказаны. Здесь все работают. Лодыри у нас долго не живут. Зарубите это на своих носах. Давайте, покажите Мамуку, что он не прав.

– Милости! Смилуйтесь! – заорал избитый, завалившись на истоптанную землю, щедро изгвазданную лошадиным навозом. – Я ведь не смогу работать! Не смогу! Как же я тогда отдам долг?! Милости! Милости прошу!

Пара молодчиков, не обращая внимания на повторяющиеся вопли, навалились на Мамука. Миг, и его правая рука отставлена в сторону. Ещё миг, и будто из воздуха материализовался плоский камень.

А затем Гуго, неспешно приблизившись, вытащил из-за пояса топор, небрежно крутанул в ладони, чуть присел и нанёс жесточайший удар плоской стороной оружия. Ладонь оказалась меж каменной наковальней и увесистым железом. Даже за пятнадцать шагов я прекрасно расслышал омерзительный треск раздробляемых костей.

Боль или страх тому причиной – не знаю. Но Мамук даже не вскрикнул. Просто затих, расслабился, повиснув на руках мучителей. Сознание потерял, или даже сердце не выдержало.

Не самая плохая смерть, если подумать. Ведь даже я, не особо искушённый в медицине человек, понимаю, что кисть раздроблена до состояния, за которым даже на Земле может последовать ампутации. Или, в лучшем случае, её восстановят, но вот о былой функциональности не может быть и речи. Здесь, в Роке, Мамуку потребуется целитель с хорошо развитым навыками. А это стоит хороших денег, коих у него, скорее всего, нет.

Эш почему-то обернулся на меня и, как ни в чём ни бывало спросил:

– Ну как малец, рад, что попал на Черноводную?

– Пока что не уверен, – честно ответил я.

– И что же тебе здесь не понравилось?

– Вы так и не сказали, куда мне идти. А вы здесь главный человек, я не могу сделать этот выбор без вашего слова.

– Интересный ты малец... – одобрительно заявил Эш. – Может даже выживешь. В работники тебя не возьму. Мал ты и ни на что не годишься. Но у нас любой может на кашу заработать, если не лодырь.

Повернувшись к Гуго, он насмешливо произнёс:

– Определи его к Безмозглому.

– Так у нас почти все безмозглые, – равнодушно заметил громила, пряча топор обратно за пояс.

– Я про Бяку.

– К упырю? Да он же его ночью сожрёт.

– Ну так никто этому мальцу лёгкую жизнь не обещал. Голова у него точно есть, а у Бяки есть почти всё, кроме неё. Глядишь, из двух таких калек один кривой работник получится. Эй, Кашик, если у тебя всё, иди за нами. Надо попробовать того вина, которое ты привёз. И если оно такое же кислое, как в прошлый раз, мы тебе точно все зубы пересчитаем.

Глава 14

Бяка

Без изменений

То, что с Бякой что-то не так, я понимал изначально. Ну да я не в том здесь положении, чтобы брезговать назначением и потому пришлось смолчать.

Когда первый встречный молодой мужчина на вопрос, где здесь можно найти команду Бяки, ничего не ответил, а просто рассмеялся, я понял, что глубина проблемы несколько больше, чем я рассчитывал.

С этим Безмозглым что-то очень и очень нечисто.

Но мужчина, посмеявшись, всё же сжалился:

– Нет у него никакой команды. Это над тобой кто-то пошутил. Глаза у тебя слишком синие, над такими у нас шутить любят.

– Если это так, получается, Эш у вас большой шутник.

– Ты что, новенький? – резко стал серьёзным мужчина.

– Да. Меня зовут Гед, и господин Эш назначил меня в команду Бяки Безмозглого.

– Тогда ты попал, малец. Серьёзно попал.

– Может и так. Но хорошо, если вы подскажете, где эту команду искать. Уже темнеет, а я в вашей фактории первый раз.

– У Бяки нет команды, – повторил собеседник. – Бяка – упырь.

– В каком смысле? – не понял я.

– Да в прямом. Его мать с упырём согрешила. Бегала к нему в лес, пока пузо не выросло. Народ разозлился на это дело и сжёг их подворье. Только она и спаслась, да выродка своего спасла. Устроилась в факторию, здесь ведь всем насрать на то, кому она подмахивала. Даже мужика себе нашла, такого же непутёвого, как сама. Устроились на новый пост, а тот возьми, да сгори. Всех там убили, кроме Бяки. Тот сам добрался до фактории и скулил здесь ночью перед мостом, просил впустить. Тёмное дело какое-то. Поговаривают, что детей взрослые в лес отправили, когда всё началось. Но добраться до Черноводки смог лишь Бяка. Вот и ходят слушок, что он их того. Не зря же говорят, будто упыри ничем кроме человечины не питаются. А у детишек мясцо небось нежное, сладкое.

На последних словах мужик причмокнул, от чего меня передёрнуло.

Тот, заметив мою реакцию, хохотнул и указал влево:

– Да не трясись ты. Наш упырь кашу жрёт за милую душу. Но ты это... поосторожней с ним. Сам понимать должен. Иди до конца главной стены. Там в углу сарайчик будет. Вот в нём Бака и обитает. Никого там рядом нет, никому не охота возле упыря спать. Мы все удивляемся, что ему до сих пор голову не проломили. Не любят у нас упырей. Есть за что.

Про упырей я знал немногое. Разумеется, знания не из первой жизни, это я просто наиболее подходящий термин подобрал. Но что там ничего хорошего не говорили, что здесь успел наслушаться всяческих негативных суеверий. В основном информацию по этой теме получил от прислуги, ведь всевозможные страшилки у них в почёте. Фильтровать глупости благодаря богатому опыту и наблюдательности я умел прекрасно, и потому сложилось впечатление, что не всё так жутко, как говорят.

Никакие это не вампиры, происходящие от людей, покусанных другими вампирами. Меня эта мифология ещё в первой жизни напрягала, в детстве. Всё не мог понять: если упыри происходят таким вот методом, откуда появился первый из них?

Здешние вампиры даже в легендах сильно отличаются от наших. Это я всего лишь аналогию подобрал. Ну а в реальности это всего лишь иная раса. Да, на вид странноватая, но поставь того же пигмея рядом с рослым белокожим скандинавом, и необразованная личность может предположить, что это разные биологические виды.

Да, собственно, на протяжении значительного периода земной истории так и считалось. То в пожизненное рабство определяли лишь за цвет кожи, то в зоопарке показывали, наряду с диковинными зверьми. Здесь, в мире, похожем на наше Средневековье, трудно ожидать иного отношения. Великое Очищение, как принято называть грандиозную резню, случившуюся при завоевании южанами северных земель, привела, в том числе, к уничтожению здешних анклавов упырей. Инородцев убивали просто за внешний вид. Скрыть его сложно, потому спасения не было. По слухам, лишь немногие спаслись, уйдя за Красноводку с немногочисленными уцелевшими представителями старых обитателей этих краёв – обычных людей. Те, в отличие от пришельцев, прекрасно уживались с другими расами.

Похоже, с одним из потомков этих упырей мне здесь придётся выживать в одной команде. Хочется верить, что дело действительно только в расовых отличиях, что все слухи про пристрастие к человеческой плоти не более чем глупые страшилки.

Тьма сгущалась быстро, но фактория не настолько велика, чтобы долго разыскивать сарайчик, местоположение которого мне расписали столь подробно. Однако разум взрослого и много чего повидавшего скептика боролся с малолетним вместилищем, не желающим торопиться знакомиться с Бякой. Меня буквально ноги не несли. Даже мозг предавать начал, нашёптывая, что в этом полностью ненормальном мире можно столкнуться с такими вещами, о которых на Земле представления не имеют.

В общем, мне не улыбалось на ночь глядя приходить к кому-то, о ком поговаривают не самые приятные вещи.

Ниже по реке сверкнула молния, спустя несколько секунд до ушей донёсся раскат грома. Гроза приближалась, первые тяжёлые капли уже начали постукивать по дранке, покрывавшей крыши домов.

Если я прямо сейчас не спрячусь под крышу, быстро вымокну до последней нитки. А с моим никчемным здоровьем это грозит нешуточными последствиями.

Переборов детские страхи, поспешил вперёд. Туда, где скорее угадывался, чем просматривался, маленький сарайчик. Односкатное низенькое сооружение, вписанное в угол меж стенами фактории. В таком дрова хранить, или кур держать, но никак не людей. Однако альтернативы нет: или там, или на улице.

Двери не было, узкий проём закрывался толстой тростниковой циновкой. Холодные капли колотили по спине уже столь часто и сильно, что мне не понадобилось собирать всю свою решимость в кулак. Решительно приподнял преграду и полез во мрак, царивший внутри.

И оттуда, из этого мрака, навстречу ринулось что-то омерзительно-белёсое, страшное, явно нечеловеческое. В лицо ударило чужое дыхание вперемешку с шипящими звуками, складывающимися в слова:

– Не троооооожь! Оно моёёёёё! Моёёёёё!

В небесах громыхнуло так, что земля подо мной содрогнулась. При вспышке молнии я рассмотрел подробности того, что со мной разговаривало.

И тогда я заорал. Заорал страшно, душераздирающе.

Вместе с упырём. Тот тоже во всю мощь глотки закричал, вполне по-человечески и дернулся назад, заваливаясь. При вспышке очередной молнии я заметил, как он, не поднимаясь, на четвереньках улепётывает в дальний угол сарайчика.

А затем стало абсолютно темно. Это я, неловко разворачиваясь, нечаянно освободил угол циновки, и теперь при вспышках молнии света почти не прибавлялось.

Следующие полчаса были, наверное, самыми долгими в моей жизни. Но не сказать, что ужасающими. Будь дело совсем плохо, меня бы не остановила непогода. Да лучше под ливнем ночевать, чем с потусторонней сущностью, способной высосать тебя досуха.

Но голова всё ещё при мне, и потому вспомнил все предшествующие рассуждения и заодно прикинул, что никто не станет держать в фактории настоящего вампира. Люди могут говорить всякое, это у них не отнять, но реальность такова, что Бяка – странновато выглядит, но употреблением в пищу мне подобных не занимается.

И даже более того, он боится меня не меньше, чем я его. Скорее, даже больше. Я вот сижу возле входа, настороженно посматривая в его сторону, а он там время от времени скулит и всхлипывает. Если эти звуки не особенность его расы, или личные привычки, получается, Бяка там чуть ли не рыдает в два ручья, а вот у меня и в мыслях нет слёзы проливать.

Гроза начала удаляться, зато сверху прямо начало капать на макушку. Крыша явно не в порядке, по звукам можно определить, что это далеко не единственная протечка.

С трудом найдя себе местечко, где на голову не струилась вода, я с осуждением произнёс:

– Лодырь ты, Бяка. Мог бы крышу починить.

– Оно моёёёё, – неуверенно протянули в ответ.

– Да твоё оно, твоё. Не знаю, что, но твоё.

– Отбирать будешь? – недоверчиво уточнили из угла.

– Да сказал же, твоё это. Я уважаю право частной собственности.

– Моё. Оно моё. Оно у меня останется, – жалким тоном добавил к этому Бяка и осведомился о самом важном: – Бить сильно будешь?

– За что тебя бить?

– Не знаю. Мне никогда не говорят. Просто бьют и отбирают то, что моё. Ты, наверное, тоже так хочешь сделать, да?

– Угу, прям мечтаю. Да успокойся ты уже. Я не подраться пришёл, меня Эш к тебе в команду назначил.

– Эш?! Команда?! Нет никакой команды. И Эшу нет дела до меня. Ты обманщик!

– Ничего я не обманщик. Я с обозом приехал. И Эш сам сказал, что я теперь с тобой.

– Я понял, – напрягшимся голосом ответили из мрака. – Эш собирается отнять моё. Нет! Не отдам! Оно моё!

– Да как же с тобой сложно! – простонал я. – Не нужен ты Эшу. И я ему не нужен. Плевать Эшу на нас обоих. Сказал, что ты урод бесполезный, и что я тоже калека. Из нас двоих получится один нормальный работник. Работать мы с тобой вместе будем, ты понял? Может даже карьеру сделаем. Поднимемся, большими людьми станем, переселимся в сарай побольше. Ну, чего скулишь? Мы с тобой одинаковые, нет смысла друг друга бояться.

– Не отберёшь? – недоверчиво уточнили из мрака.

Однообразный диалог начал надоедать. Потому я перешёл к тяжёлой артиллерии, дабы доказать, что не посягаю на неведомую собственность собеседника:

– Нет. Не отберу. Я даже с тобой поделюсь. Хочешь хлеба с салом?

– Конечно, хочу. Но нету.

– У меня есть.

– Я знаю.

– Откуда знаешь?

– Запах сказал.

– Нюх хороший, да?

– Сало пахучее, – захлёбываясь слюной, ответил Бяка.

– У тебя ножа нет? – спросил я.

– Никак зарезать меня удумал?! – резко насторожился упырь.

– А если голову включить? Как я сало тебе дам? Кусок большой, его резать надо.

– Ты поделишься со мной салом?! – с эмоциональной смесью недоверия и отчаянной надежды уточнили из темноты.

– Да, поделюсь. И хлеба дам. Хлеба мало и он чёрствый. Но зато без плесени.

– Рейнская мука, – со знанием дела заявил Бяка. – Нет ножа у меня. Но есть щепка. Острая она. Сало отрежет. Если шкурка не жёсткая, шкурку тоже отрежет.

– Хорошая идея. Только тяжело в темноте это делать.

– Сейчас станет светло, – загадочно пообещал Бяка.

Проблему освещения упырь решил уже знакомым мне способом. Где-то в тёмном углу у него хранилась крохотная соломенная клетка, в которой сидело несколько жирных местных светлячков. Такая же была у Крола. По словам обозника, если этих насекомых хорошо кормить, они могут целый год экономить свечи и факелы.

Не сказать, что это лампа на сотню ватт, но мрак в сарайчике рассеялся. При скудном переменчивом свете я разглядел Бяку подробнее и пришёл к выводу, что здесь не бояться, а плакать надо.

Ростом меня природа не обделила, в этом я не уступал большинству мальчишек своего возраста. Вот с комплекций – это да, сэкономила. Моё слабое тело не получалось откармливать и физически нагружать. Оттого я получился болезненно-хрупким, будто страдающий от неизлечимой смертельной болезни.

Что, в сущности, соответствует истине.

По Бяке не понять, сколько ему лет. Черты лица и правда напоминают вампирские, а они существа без возраста. В принципе, если скрыть ненормально-острую нижнюю челюсть и такие же причудливые уши, лишь меловой оттенок кожи подскажет, что перед тобой необычный человек. В остальном это низкорослый и такой же, как я, болезненно-худощавый подросток. Одежда состоит из сложного нагромождения рваного тряпья, на голове запущенный колтун, ноги босые и грязные до черноты. При этом упырь не благоухает немытой вонью, похоже, что с гигиеной он может и не тесно дружит, но знаком.

Сало Бяка смаковал так, как лакомки конфеты и мороженное не смакуют. По всему заметно, что такая еда для него является редчайшей роскошью.

Не удержавшись, я спросил:

– Ты что, давно сало не ел?

Тот, призадумавшись, неуверенно ответил:

– Я не помню сало. Помню запах. Нюхать дают. Есть не дают.

– Жадные твари.

– Да, жадные, – согласился Бяка. – И моё отбирают. Всё время отбирают.

При последних словах он покосился на меня с подозрением.

Покачав головой, я заявил:

– Ты же видишь, я не отбираю, я наоборот делюсь. Сала немного у меня, а делюсь. Вот кончится сало, кончится хлеб, кто меня кормить будет? Ты, что ли?

– Я бы покормил. Ты добрый, тебя можно кормить. Но у меня нет ничего.

– И чем же ты питаешься?

– Утром работу дадут. Если сделаю, покормят. Салом не покормят, кашей покормят.

– А за работу платят?

– Кашу дают. Утром дают. И вечером дают. Днём не дают.

– Понятно.

– Но могут кашу не дать. Тогда голодным спать буду. Как сегодня. Работу сделал, но отобрали всё. Ничего не принёс сдавать. Сказали, нет работы, значит, и каши тоже нет. Теперь буду сытым. Сала мало, но вкусное оно, – Бяка выразительно покосился на мешок, в котором я держал остатки.

– Сало экономить надо, – заявил я на его намёк. – Если завтра еду не добудем, останемся голодными. Кто у тебя еду отобрал?

– Караси.

Вспомнив разговор с начальством фактории, я, тем не менее, задал глупый вопрос:

– Тебя что, рыбы ограбили?

– Нет. Они не рыбы. Это пацаны местные. Нехорошие они. Сатат, Якос, Таши и ещё малой Татай с ними теперь. Карасями их называют, потому что они сети чистят от травы и мусора. И сушат сети тоже они. И Сатат, Якос, Таши и ещё малой Татай рыбу чистят иногда. А ловят её не они. Ловят старшие. Старшие меня не трогают. Только обзывают и подзатыльники дают. А Караси драться лезут. И когда злые, всё отнимают.

Бяка показал на левый глаз. Заплывший, с налившимся синяком под ним, он смотрелся красноречиво.

– А что за работу тебе дают? – продолжил я расспросы.

– Да всякую. Вчера поливать огороды помогал.

– А здесь разве есть огороды?

– Есть. Вниз надо спускаться, там есть грядки. Камни вокруг, земли мало. Маленькие грядки.

– Понятно. И за это кашу давали?

– Да. Кормили. А старая Мегера позавчера дала мне луковицу. Не очень большую, зато сочную и почти не гнилую. А сегодня сказала рвать черемшу. Я нарвал много, но когда поднимался, Караси отобрали корзину.