Текст книги "Альфа-ноль (СИ)"

Автор книги: Артем Каменистый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7

Добрые люди

Ступени просветления: неизвестно

Атрибуты: нет

Навыки: нет

Состояния: нет

Я всеми способами пытался отыскать то, что должна была заложить в тело Гедара природа этого странного мира. Но тщетно. Ни Ловкости, ни Силы, ни Выносливости – ничего нет. Из меня даже нищий батрак не получится, потому как здесь видимое тело мало что значит. Если я каким-то фантастическим образом натренируюсь, став проворным атлетом, всё равно буду уступать ничтожному омеге-один, или в лучшем случае держаться с ним почти на равных.

Но нет, не будет никакого лучшего случая. Здесь параметры ПОРЯДКА – фундамент, на котором держится абсолютно всё. Если их нет, то и развивать тебе нечего.

Однако в процессе изысканий я обнаружил в себе кое-что интересное. Оказывается, над моим телом не одна надстройка, а две. Первая – основная, с чуточку заполненным кольцом ци. Во второй имеется странно выглядевшее заполненное до второй ступени просветления вместилище и прилично подняты все три атрибута: Выносливость до девяти, Ловкость до шести, Сила до трёх.

Это весьма прилично, ведь на одной ступени просветления стандартный омега может получить лишь шесть очков атрибута. Или слепой случай, или разумный выбор один из них поднимает до тройки, второй до двойки, а третий до единички. И это всё – предел. Хочешь получить иной набор, открывай остальные атрибуты, что очень и очень непросто. Или переходи на следующую ступень, где заново набирай такой же лимит по своей троице.

То есть, моя вторая надстройка даёт мне столько же атрибутов, сколько насчитывается у омеги полного третьего круга. И показывает, что я достиг второй ступени просветления.

Поначалу я понятия не имел, в чём тут дело. Ну не бывает у аборигенов второй, третьей и так далее надстроек. Однако очень быстро осознал, что являюсь тупым болваном.

Ведь всё очевидно.

Осторожно, стараясь не привлечь внимания, протянул руку к груди, забрался в вырез рубахи, нащупал амулет, вытащил, поднёс к лицу, стараясь не вынырнуть в обычное состояние. То есть, посмотрел на него внутренним зрением и попытался упорядочить тот хаос, который оно мне показало. Пошёл по уже проторенному пути, сводя картинку к голому функционалу компьютерной программы.

Опыт – великая вещь. И пяти минут не прошло, как я выстроил всю информацию в сухую иконку, в которой не было ничего лишнего.

Чёрный коготь на шнурке. Амулет. Вместилище ци, впитавшее в себя частицу великой мощи клана Кроу.

Действующие эффекты:

Неизвестный заклинатель

Условная ступень просветления +2

Выносливость +9 (осталось 56 дней)

Ловкость +6 (осталось 56 дней)

Сила +3 (осталось 56 дней)

Просветлённая Трейя из клана Кроу

Невидимость (осталось 44 дня)

Побывав в мощном потоке первородной силы, вы сроднились с этим предметом

Не сказать, что я всё понял до последней строки. Вопросов столько, что их не сосчитать.

То, что амулет, пока его носишь, даёт прибавку к атрибутам, я знал. Собственно, считалось, что именно он позволил дотянуть Гедару до тринадцати лет там, где другие пустые умирали, едва выбравшись из утробы матери, или промучавшись несколько дней.

Но дело в том, что Гедару это тело принадлежало лишь в первый год, а двенадцать последующих его занимал другой хозяин. И все эти годы я не мух на потолке считал, а изучал мир, в который попал не по своей воле. Что-то понимал, что-то не очень, что-то не понимал вообще, но запоминал на будущее, когда возросший багаж знаний позволит разобраться с непонятностями.

Мой амулет всегда добавлял шесть очков атрибутов. Причём атрибутов неполноценных. Три Выносливости, две Ловкости и единичка Силы выводили меня на уровень полной омеги с первой ступенью. Но если дети, добравшиеся до этой стадии, вели себя как нормальные дети, то есть бегали, прыгали, проказничали и прочее, я едва ноги переставлял. Большую часть времени лежал, или сидел в низком кресле. Прогулка в двадцать шагов для меня почти рекордное достижение, занимавшее не менее минуты. К тому же меня приходилось подстраховывать, потому как даже падение на ровном месте способно травмировать до смерти.

Такая вот я хлипкая особа с бракованными параметрами. Да и не мои, а принадлежат перезаряжаемому амулету, к которому я не успевал приспособиться за непродолжительные периоды его активности.

Теперь атрибутов не шесть, а восемнадцать. Даже если они такие же неполноценные, это даёт мне втрое больше возможностей. Что это означает, пока непонятно. Я не ощущаю в себе великого прилива сил, а ощущаю лишь боль в каждой косточке, мышце и суставе.

И если вдуматься, это состояние мне знакомо. Такое бывало не раз. Далеко не в столь острой форме, но да, сталкивался регулярно.

Это случалось, когда Камай задерживался на день-два в своих отлучках. Причины промедления случались разные, но с одинаковым результатом, – я испытывал негативные ощущения, когда вновь получал силу амулета.

Тут ведь всё просто. Камай именно ради него и катался. Он оставлял меня лежать пластом, после того как снимал амулет. Дальше воин с максимальной скоростью направлялся на юг, к ближайшему мастеру зачаровывания, оказывающему услугу подзарядки. Увы, но коготь не относится к легендарным артефактам, потому прибавка атрибутов не вечная. Волшебные предметы, способные проработать хотя бы год, стоят столько, что даже серьёзный клан не всегда может позволить себе такие траты. А уж нищие Кроу, от которых практически ничего не осталось, о таких и думать не смеют.

Даже мой амулет далеко превосходит их финансовые возможности. Никто не знает, чего стоило моей матери сохранить такую сильную вещь. Она выжимала из жалкой кучки шудр всё возможное и продавала последние крохи кланового имущества. Отказывала себе во всём, всё дальше и дальше вгоняя себя в нищету.

Камай заряжал коготь почти на месяц. На большее амулет не способен.

Но если верить статусу зачаровывания, оно спадёт через пятьдесят шесть дней. То есть, грубо говоря, продержит эффект в два раза дольше положенного.

Как это понимать? Да так же, как и грандиозную прибавку к параметрам. Проще всего в этом обвинить силу, вырвавшуюся из абулая. Это была сила Кроу, в моём теле течёт их кровь, а на груди висит амулет, который клановая ци почему-то тоже сочла моим.

Высвободившаяся мощь каким-то образом изменила и коготь, и меня. Во мне открылся источник ци, и стал работать внутренний взор, а чёрный коготь заработал эффективнее.

Вот за последнее мне и приходится расплачиваться болью. Немощное тело даже после кратких отлучек Камая испытывало неудобство под давлением появившихся атрибутов. Это всё равно, что за одну минуту натренироваться так, как атлет за месяц тренируется. Ощущения такие, что врагу не пожелаешь.

А сейчас атрибутов стало втрое больше. Это значит, что в три раза увеличилась нагрузка. Это уже не месяц тренировок за минуту, тут уже годом попахивает. Ведь цифры в параметрах – это не просто цифры. Это их привязка к состоянию владельца. То есть, они стараются подтягивать мои видимые всем физические данные на соответствующий уровень. Делают это торопливо и безжалостно.

Откуда взялась условная ступень просветления? Раньше её не было. Да ещё и не одна, а две. Ладно, будем считать, что оттуда же.

Ибо других версий нет.

Но что за невидимость? Да ещё и на сорок четыре дня? И в этом каким-то образом замешана Трейя, а не заклинатель, обозначенный как "неизвестный".

Несмотря на всю необычность ситуации и боль, мешающую размышлять и действовать, я догадался вытянуть ещё один предмет, висевший на шее.

Мешочек из хирсского шёлка, украшенный зачарованным гербом клана Кроу. Крохотное вместилище ци, впитавшее в себя частичку мощи клана Кроу. Мешает посторонним замечать предметы, хранимые внутри. Мешает посторонним себя обнаруживать.

Просветлённая Трейя из клана Кроу

Невидимость (осталось 26 дней)

Вы сроднились с этим предметом

Мешочек тоже непростой. Не до такой степени, как чёрный коготь, но без сюрпризов тоже не обошлось.

И один из них предсказуемо-ожидаемый: невидимость, связанная с именем моей матери.

То есть, с матерью этот выродка, чьё тело я занял, сам того не желая.

Она, перед тем, как умереть, отчаянно хваталась и за мешочек, и за талисман. Не просто так, а нанося на них этот эффект. Вероятно, Трейя умела зачаровывать вещи, но не так сильно и не с теми эффектами, как ей хотелось бы. Потому и приходилось пользоваться услугами постороннего специалиста, на что уходила значительная часть бюджета семьи.

Но что за невидимость такая? Я ведь прекрасно вижу и амулет, и мешочек.

Догадавшись полезть за кошельком, не обнаружил его на месте. Во всех прочих местах его тоже не было. То есть, он или потерялся, или...

Кошелёк мать не трогала. То есть, на нём вряд ли появилось упоминание о невидимости. Если предположить, что невидимыми предметы стали для всех, кроме меня, напрашивается разумный вывод.

Скорее всего, кошелёк у меня кто-то забрал. Я ведь неизвестно сколько времени пребывал в бессознательном состоянии. За это время могли обыскать и отобрать всё ценное.

А вот чёрный клык и мешочек с весьма ценным содержимым остались.

Похоже, невидимость работает. Возможно, воры даже нащупать зачарованные предметы не смогли.

И пора, пожалуй, начинать разбираться, куда же я угодил.

* * *

Удивительно, но поднялся почти без труда. Да, тело болело так, будто его пару раз через мясорубку прокрутили, и физические усилия значительно усугубили негативные ощущения. Однако руки и ноги слушались, и силы в них хватило самостоятельно сделать то, для чего мне, как правило, требовалась помощь.

Приняв сидячее положение, я с интересом осмотрелся. Глаза слегка слезились, смазывая картинку. Видимо это из-за того, что слишком долго вглядывался в себя, а они к этому не привыкли. Однако неудобство невеликое, оно не помешало рассмотреть обстановку.

Как и предполагалось, я находился в повозке. Стандартная крестьянская подвода – грубое дощатое корыто на двух скрипучих колёсных парах. Движителем является единственная лошадь тягловой породы, а управляет ею возница – тощий невысокий мужичонка средних лет в простецкой домотканой одёжке. На ногах лапти из лыка и пеньки – самая дешёвая обувка, выдававшая беднейшего крестьянина.

Рядом с возницей сидел ещё один мужчина. Этот помоложе, повыше и покрепче. Голова прикрыта примитивным шлемом из пожелтевших костяных пластин, на манер рыбьей чешуи нашитых на кожаную основу. Позади закреплёно причудливое подобие косы из конского волоса, свисающее почти до копчика. Эта простенькая штуковина весьма эффективно может защищать от рубящих ударов, если подставить противнику спину. Против врага, способного рассечь тебя по талии начисто, – не спасёт, но от всех прочих, – пригодится. Стёганая куртка выглядит несолидно, но тоже может выручить в драке с не самым серьёзным противником. Сапоги короткие, больше на ботинки смахивают, боевыми не выглядят. Но, судя по облачению и топору на поясе, это именно воин. Не из армии приличного феодала, скорее – купеческая охрана, или мелкий наёмник, продающийся не в одиночку, а с целой ватагой таких же мало на что пригодных бойцов.

Справа разглядел древко копья. Обычная охотничья рогатина, даже перекладина имеется. Металл стоит дорого, потому кузнец сэкономил на наконечнике, совсем уж куцым получился. Слева, уже со стороны возницы, из соломы выглядывает рукоять небрежно выструганной дубины.

Телега двигалась по разбитой узкой грунтовке в составе колонны похожих подвод. Спереди и сзади я насчитал одиннадцать, наша – двенадцатая. Почти на всех такие же парочки: возница и скверно экипированный воин.

В голове ехал одинокий всадник. Вот этот выглядел серьёзным бойцом. Полный доспех из кожи и металла, вверх вздымается длинная пика с наконечником, на котором кузнец экономить не стал. Из плоской сумки, притороченной слева от седла, выглядывает лук из кости и дерева, и там же белеют оперения пучка стрел, торчащих из открытого колчана. Другого оружия с моей позиции не разглядеть, но нет сомнений, что оно имеется. Топор, боевой молот, палица или даже меч, – что-то такое обязано быть.

В задней части колонны между повозками плелись люди. Дети всех возрастов, женщины, старики. Всего около трёх десятков человек, среди которых разглядел лишь пару мужчин относительно молодого возраста. На вид – типичные крестьяне. Места в телегах для них не нашлось, ведь те сильно перегружены мешками, ящиками и бочками. Но скорость небольшая, пешеходы вполне успевают, не ускоряя шаг.

Дорога выглядела так, будто пользовались ею нечасто. В глубоких колеях местами стояли лужи, успевшие затянуться ряской. Из-под колёс там часто выпрыгивали мелкие лягушки. Посредине почти сплошной полосой вымахала трава, которую давненько не топтали лошадиные копыта. С обеих сторон подступали кусты, притираясь к бортам повозок.

А дальше, за непролазными зарослями, вздымались высокие деревья. Что-то вроде дубов: массивные стволы с раскидистыми кронами. Листва крупная, незнакомая. Напоминает каштановую, но это явно не они.

Лес, да ещё столь дремучий – это нехорошо. В окрестностях усадьбы ничего подобного не было и быть не могло. Крестьяне без понуканий феодалов держали растительность в рамках, не позволяя возникать чащобам, в которых могло завестись что-то нехорошее.

Север – это не юг, здесь лес – это головная боль для тех, кому приходится обитать поблизости от него.

Нет, это явно не рощи, за которыми приглядывают шудры и свободные поселенцы. Это та самая чащоба, которую следует опасаться.

Куда же меня занесло? И кто все эти люди?

Возница, оглянувшись, сплюнул смоляную жвачку, едва не угодив тёмным комком мне в лоб. Усмехнувшись, продемонстрировал рот, в котором не хватало зубов, и гнусавым голосом произнёс:

– Ну и горазд же ты валяться, малец.

– И долго валялся? – я счёл важным это уточнить.

– Вчера тебя нашли, недалече от обочины. Утром это было. Получается, больше дня прошло. Всё валялся и валялся, да сопли пускал. Чего это с тобой стряслось такое? Болезный?

– Да так... головой стукнулся. А где мы?

– В заднице мы, разве не видишь, – совсем уж радостно заявил возница, а воин при этом, не оборачиваясь, хохотнул.

– Это что, левый берег Красноводки? – уточнил я, прикинув, что за день до столь серьёзного леса можно добраться, только если переправиться через реку.

– Пока что правый, но будет тебе и левый, если так сильно хочется, – буркнул воин, впервые решив высказаться.

Получается, местную географию я представляю хуже, чем думал. Ну, если это правобережье, можно слегка расслабиться. Пусть здесь, у воды, встречаются серьёзные лесные массивы, обстановка в них куда спокойнее, чем на другой стороне.

Поразмыслив над всем, что услышал, осторожно осведомился о важном моменте:

– У меня был кошелёк с монетами. Где он?

– А тебе зачем такое знать? – насмешливо спросил возница. – Хочешь пешком идти, или в телеге ехать?

– Я сейчас идти не смогу.

– Вот и помалкивай. Не переживай за своим монеты, у добрых людей они.

– Что за добрые люди? – не унимался я.

– Видишь меня и Рисера? – спросил возница, указывая локтем на воина.

– Вижу.

– Вот мы с ним и есть добрые люди. А будешь много болтать, станем злыми.

На этих словах воин с громким звуком испортил воздух, после чего оба захохотали так, будто ничего смешнее в их жизни никогда не случалось.

Возможно, так оно и есть. Бывалыми людьми они не выглядят. Однако я так и не понял, кто они и куда отправляются. Значит, тему с кошельком придётся пока что замять.

Информация для меня сейчас куда важнее денег.

Глава 8

Переправа

Ступени просветления: неизвестно

Атрибуты: нет

Навыки: нет

Состояния: нет

Несмотря на то и дело изрекаемые угрозы заставить идти меня пешком, или даже отдать на растерзание гоблинам, ни Рисер, ни возница, которого звали Крол, не оставляли моё любопытство без пищи. Главное, не нарываться с неприятными вопросами и не сильно напрягать расспросами. Им обоим ехать скучно, ведь ничего не случается. Лошадь, фактическим сама идёт, можно не управлять, пока колонна на марше, так почему бы и не сказать словечко-другое хилому мальчишке.

И правда добрые люди.

Не прошло и часа, как я узнал многое, но не сказать, что понял всё. Оба моих собеседника – вольные люди. То есть, не вассалы клана и не шудры. Они принадлежали к так называемому свободному народу севера. Исконного населения в этих краях почти не было, все пришлые. Бунтари, бежавшие от своих феодалов, слуги, потерявшие господ в междоусобице, беглые преступники и прочий сомнительный люд. Оседая на правобережье Красноводки, они из поколения в поколение остепенялись, но от вольнолюбивого духа не избавились. Потому попытки аристократов закрепиться на этих территориях, как правило, заканчивались безуспешно. Плюс император их экспансию в этом направлении одобрял. Возможно, его устраивало то, что с этой стороны государство прикрывают не вечно грызущиеся благородные, а те, в ком нет голубой крови, но зато они живут дружно и так же дружно держат рубежи.

Жили, конечно, бедновато. Чересчур скудная земля. Подозреваю, что именно это – главная причина того, что аристократы до сих пор не наложили лапу на все правобережье Красноводки. Простому люду прокормиться здесь трудно, вот и выкручивались разнообразными приработками.

Рисера, Крола и прочих наняла мелкая купеческая гильдия. Хотя в том, что он мелкая, я не уверен, потому как судил исключительно по тому, что впервые о ней услышал. Называлась она "Три топора" и уж такое я бы ни за что не забыл, потому как напоминало о студенческой молодости. Мне с друзьями неоднократно приходилось употреблять портвейн "777", который задолго до нас какой-то выдумщик-весельчак окрестил таким же словосочетанием.

Наёмники, правда, лишь раз произнесли оба слова. Между собой они выражались куда проще – Тройка. Эта гильдия держала факторию на левобережье Красноводки. Опасные места, но сулящие немалую прибыль тем, кто сумеет на них хорошо устроиться.

Похоже, купцы устроились неплохо. Фактория существовала уже не первый год и приносила прибыль. Об этом я догадался исходя из того, что её продолжают снабжать. Будь предприятие убыточным, давно бы паутиной поросло, как случалось с большинством начинаний тех, кто совались в Лихолесье с целью получения выгоды.

Те же подданные моей матушки промышляли этим изредка и короткими наскоками. Да и то регулярно огребали. Дошло до того, что Камай при мне высказывал Трейе о невозможности продолжать такие занятия.

Подвода, по моим прикидкам, вмещала приблизительно семьсот килограмм груза. Ширококостная крестьянская лошадь тащила её даже по самой некачественной дороге, а других в Лихолесье и на подступах к нему просто быть не может. В обозе двенадцать повозок, в сумме получается около девяти тонн. Пусть я и жил в этом мире на особом положении, но доводилось повидать всякое. Потому без труда определил, что в основном везут продовольствие – это около двух третьих от всего объёма. Далее какие-то стеклянные или керамические изделия, инструменты, одежда, лекарства и, конечно же, – самые дешёвые специи. Краеугольный камень местной системы питания. Это не какие-нибудь банальные перец и гвоздика, это то, при помощи чего простая еда превращалась в ресурс, при помощи которых аборигены Рока развивали то, что можно наблюдать, всматриваясь в себя.

ПОРЯДОК, развивая свои структуры, вынужден при этом изменять и физические тела. И этот процесс мог происходить по-разному: или качественно, или нет. В первом случае можно было добиваться максимальных показателей прогресса. Но для этого необходимо регулярно потреблять разнообразные специи, что по карману лишь аристократам. Всем прочим оставались бюджетные варианты. Этого достаточно, чтобы заполнять атрибуты на приличные величины.

Итого – приблизительно шесть тонн продовольствия. С учётом того, что таких обозов в год высылается несколько, а часть потребностей фактория закрывает за счёт местных ресурсов, там должно насчитываться немало людей. Наверное, сотни две, может три или больше. И в основном – трудоспособные мужчины, вербующиеся минимум на год-два ради приличного заработка. Солидное предприятие. Это куда серьёзнее, чем всё хозяйство клана Кроу на закате его существования.

Впрочем, про закат древнего рода говорить рановато. При всех моих странностях и недостатках, формально – я один из Кроу. Если верить Трейе – последний представитель. Следовательно, клан всё еще не вымер.

Вот только объявлять об этом во всеуслышание – всё равно, что орать в лисью нору, будучи кроликом. Убийцы пришли за нами не потому, что у них возник спонтанный порыв вырезать остатки рода. Нас заказал господин Рсай. Я понятия не имею, кто это такой, но он почему-то захотел извести Кроу под корень. Пока я жив, мне грозит опасность снова столкнуться с чёрной братией.

И Рсая, и Пенса и всю чёрную братию я занёс в чёрный список. Но, надо признать, что сами по себе они от этого деяния не пострадают. Следовательно, я рискую с ними повстречаться в любой момент. С предсказуемым результатом... А мне хочется жить. Не представляю, как я выкручусь из ситуации, при которой нормально существовать смогу меньше пары месяцев, но опускать руки не собираюсь.

Я по натуре боец. Драться надо до последнего. Значит, буду наблюдать и анализировать. Что-нибудь, да придумаю.

Надеюсь.

Пока что главный вопрос по происходящему очевиден: зачем эти люди меня подобрали, а теперь везут с собой? Я строю на этот счёт разнообразные предположения, и пока что ни одного вдохновляющего среди них нет.

Может они и называют себя добрыми, но, судя по тому, как обращаются с шагающими пешком обозными, добротой здесь и не пахнет. Да и деньги мои нагло увели с таким видом, будто так и надо.

Похоже, я вляпался во что-то нехорошее.

Впрочем, раз своими ногами идти не в состоянии, выбора у меня нет. Куда надо, туда и везут.

И что хотят, то и сделают...

* * *

До сих пор о Красноводке мне лишь слышать доводилось. Видеть её никак не мог, никто бы и близко меня к ней не подвёз. А самому идти к такой реке – дурная затея. Да и чересчур долгая для того, кто через десяток шагов может свалиться от приступа телесной немощи.

Ничего хорошего про неё не рассказывали. Она – естественный рубеж между относительно освоенным севером, и севером диковатым, или даже абсолютно диким. Чем дальше за неё забираешься, тем, как правило, мрачнее обстановка. А где-то там, в Подгорье, до которого не всякий воин двадцать первого круга сможет дойти, начинаются совсем уж нехорошие места. Своего рода – преддверие ада, где даже ПОРЯДОК – нечастый гость, потому как это – территория Хаоса.

Да, за ними не ад, а прорывы, через которые в Рок приходят хаоситы. Так я мысленно называю те силы, в мирах у которых свои системы порядка, в чём-то схожие с местными, а в чём-то отличные.

До прихода Хаоса магии в Роке не было. Точнее, она была, но не было инструментов для работы с ней.

Они принесли.

И, увы, принесли не только магию, а и куда более неприятные новшества. С тех пор края, слишком близко оказавшиеся к местам прорывов, остаются заброшенными и крайне негостеприимными.

Ну нам-то ехать не столь далеко. Факторию не станут основывать там, где она и года не протянет. Судя по словам Рисера и Крола, до неё осталось два дня пути. Если предположить, что обоз дальше будет следовать строго на север с той же неспешностью, это менее сотни километров. Скорее даже пятидесяти не наберётся. Но тут я не уверен, потому как точной математики у меня нет.

Красноводка при первом знакомстве сильно разочаровала. Зловещий рубеж выглядел, как обычная равнинная река. В ширину около пары сотен метров, вода мутная, течение неспешное. Берега поросли камышом; его стены окружают заросшие ряской заводи; на мели лежат принесённые сверху коряги, украшенные засохшими водорослями; меж ними задумчиво вышагивают белоснежные цапли.

Противоположный берег – это уже то самое Лихолесье, которым детей пугают. Да и взрослых тоже. Однако ничего страшного там не вижу. Пологий песчаный склон, по верху которого тянутся заросли кустарников и невысоких лиственных деревцев. За ним возвышаются высоченные сосны, растущие не слишком густо. То есть, лес там светлый, а не мрачный. И сырости, которая царит по эту сторону реки, не должно быть. Местность ведь явно повыше, а не плоская болотина, как здесь.

Но приготовления обозных показывали, что к переправе они относятся серьёзно. Даже крестьян, согнанных на факторию за долги и прочие мелочные прегрешения, вооружили сучковатыми дубинами, специально для этого перевозимыми в последней телеге. И предупредили, что дальше их нельзя будет выпускать из рук.

Сомнительные вояки получатся из простых женщин, подростков и стариков. Да ещё с таким неказистым оружием. Но всё же лучше, чем без ничего.

Мне дубину не выделили. Не посчитали нужным вооружать подростка, который едва на ногах держится. Меня сейчас хватало на то, чтобы сделать десяток-другой неуверенных шагов, после чего приходилось за что-нибудь хвататься, пережидая приступ головокружения. Если продолжать передвигаться дальше, они накатывали всё чаще и чаще.

Это меня напрягало. Ведь если снова в беду попаду, даже убежать не получится. Тот прилив сил, который накрыл меня вместе с волной ци, остался в прошлом. Тело жестоко страдает от боли, приспосабливаясь к изменившимся атрибутам амулета. Далеко мне при таких делах не уйти, и я не представляю, как долго буду пребывать в столь плачевном состоянии.

Вроде как, быстро на поправку иду, но вроде и нет. Не понять...

Моста, конечно же, не было. Здешние края не настолько цивилизованные, чтобы реализовывать серьёзные инженерные проекты. Грунтовка выходила к песчаному броду, из-за чего колёса тяжело гружёных повозок начали вязнуть. Мне пришлось спешиться и с трудом шагать за телегой, пока другие её выталкивали.

Не удержавшись, спросил:

– А подводы разве не утонут? Там ведь и на дне, похоже, такой же песок.

– Дурной ты, – лениво отозвался Крол. – Вязнут в сухом песке, а по мокрому и ходить в радость, и ездить.

И правда дурной. Давненько песок не видел, вот и забыл о такой особенности.

Да уж, совсем отвык от реальной жизни. Двенадцать лет ничего не видел, кроме усадьбы. Надо срочно восстанавливать утраченные навыки и знания. Времени в моём распоряжении немного, а задача поставлена сложная. Недотёпе с ней не справиться.

Телеги по мелководью и правда пошли лучше, чем по лишённому травы пляжу. Но меня это не обрадовало, потому как шагал я и так еле-еле, а тут и вовсе почти повис, хватаясь за борт повозки слабыми руками. Того и гляди, не доберусь до другого берега, свалюсь в воду. И хорошо, если вытащат, а не махнут рукой, бросив никчемного доходягу на произвол судьбы.

Не знаю, что задумали эти люди, но они сейчас – моя единственная поддержка. В одиночку я ни на что не способен. Значит, придётся выдавить из себя всю силу, до капли, дабы не остаться в одиночестве.

Я был всецело поглощён тем, что старался не упасть. И потому начало события пропустил. Даже не сразу понял, что происходит нечто нехорошее. За спиной закричали так, будто кого-то режут тупым ножом. А я как цеплялся за телегу, там и продолжал цепляться.

– Ходу! – заорал Рисер чуть ли не мне в лицо.

Понятно, что кричал воин не мне, а Кролу, но подействовало именно на меня. Только по его нервному взгляду я понял, что где-то позади происходит что-то плохое. А затем и уши донесли усиливающиеся крики боли и ярости. Ну и не обошлось без отборной ругани возниц, торопливо нахлёстывающих лошадей.

Вода начала уходить. Если до этого я иногда чуть ли не по шею в ней пробирался, то теперь и до пояса не доставала. Ещё десяток шагов, и вот она едва ступни омывает.

Послышался хищный свист, напомнивший о тренировках Камая с луком. Рисер издал неописуемый звук, что-то среднее, между рёвом и болезненным выкриком. Слепо шаря руками, он шагнул за телегу, неловко заваливаясь на колени.

Увидев его лицо, я опешил. Из глаза наёмника выглядывало тонкое древко. Стрела с серым оперением вошла ему чуть выше запястья, пробив предплечье насквозь, выбралась возле локтя, и наполовину ослепив, остановилась. Рука у покалеченного оказалась скреплена с головой. Выглядело это дико и страшно.

Насколько я понимаю в медицине, после такого ранения можно выжить. Однако речь идёт о земной медицине с современными лекарствами и хорошими хирургами. С местной я знаком может и хорошо, но слишком однобоко. И вообще, сейчас не до врачебной помощи, сейчас происходит именно то, из-за чего с обозом едут наёмники.

На нас напали. И меня могут подстрелить люди, которых я даже не вижу. Или нелюди.

Слишком уж банальная смерть для столь невероятной биографии. Да и жить очень хочется. Потому торопливо присев рядом со стонущим Рисером, я втиснулся под остановившуюся телегу, затылком упёршись в колёсную ось. При этом хорошо разглядел то, что происходит в хвосте колонны.

Там тоже всё было непросто. Не знаю, долетали туда стрелы, или нет, зато видел, что у тамошних обозников свои проблемы. Вода местами кипела, из неё то и дело показывалось что-то непонятное. Вроде рыбные хвосты, а вроде и нет. Разве бывают рыбы с бронированной спиной, оснащённой парой узких чёрных плавников? Или как вообще называть то, что я там вижу? Эти неведомые создания с разных сторон атаковали людей, остававшихся в самой глубокой части брода.

Оступилась мать с маленьким ребёнком на руках. Зарылась в реку с головой, но тут же вскочила, истошно визжа. Теперь её руки пусты, младенец остался где-то в воде.

Подскочивший старик начал лупить дубиной по этому месту. Я не верил, что он пытается добить несчастного ребёнка, дело явно в другом. Вот из воды на миг взметнулось что-то тёмное.

И снова крик. Надрывный крик немолодого человека. Старик размахивает окровавленной рукой, дубины в ней больше нет.

Я опасливо покосился вниз. Воды здесь всего ничего, и десяти сантиметров глубины не наберётся. Но сидеть в ней страшновато.

Где-то в голове колонны послышались яростные вопли и звон металла. Похоже, там сцепились врукопашную. Мне трудно смириться с мыслью, что кто-то устроил бой на топорах с рыбами. Да и стрельба из лука – это тоже как-то слишком для речных обитателей. Там явно другой противник.

Извернувшись, бросил туда взгляд. Но обзор из-под телеги скверный, сумел разглядеть лишь нижнюю половину всадника, да на миг мелькнул окровавленный наконечник его пики, когда та падала на урезе воды.

А затем по песку покатилось что-то круглое. Мои глаза, не привычные к таким зрелищам, не сразу опознали, что это отрубленная человеческая голова. И принадлежала она не единственному нашему конному воину, потому как тот не рыжий, да и шлем никогда не снимал.