Текст книги "Пангаториум. Контрабанда (СИ)"

Автор книги: Арси Берк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Солнца? Подожди. Ты сказал солнца? – уточнила Наталия.

– Ах да, ты же ещё ясного неба не видела. Панга укрутится вокруг двойной звезды. Мы дальше от светила и больше чем Земля. И время здесь другое.

– Уточни, – попросила девушка.

– Начнём с того, что здесь не час, а цезм.

– Угу. Цезм, – Наталия одобрительно кивнула головой.

– Да, привыкай. Который час здесь не говорят, выдашь в себе данаки, это не к чему.

– Хорошо. Поняла. Никаких часов. Который цезм? – проговорила Шапиро сама себе.

– Да. В цезме сто минт.

– Минты, как я понимаю это минуты? – снова уточнила девушка.

– Именно. Созвучно с земными минутами. На Панге часто встречаются созвучные с земными названия, позже объясню почему.

– Хорошо, – согласилась Наталия.

– Секунд нет. Но одна минта примерно сорок семь земных секунд. Я засекал.

– Понятно.

– Сутки на Панге длятся двадцать пять цезмов. Это примерно на восемь с половиной часов больше, чем земные сутки. Полный оборот вокруг двойной Пангаториум проходит за четыреста двадцать семь суток. Времена года везде разные, в Менокене есть лето, весна, зима и осень. Весна и осень очень недолгие. В Долине Каронай зимы не бывает, соответственно и весны с осенью нет. Всё из-за Великого Хребта Панги между долиной и остальным миром. Проход в долину один, по каменной магистрали через «Крылья Ангела» и длинное ущелье. Так что в Долине Каронай есть только сезон дождей.

– Понятно, – медленно проговорила Наталия, переваривая информацию, – а Луна есть?

– Луны две. Но постоянно видим только одну. Вторая маленькая, всё время прячется за первой или находится в тени Панги или большой луны. Большую Луну, к слову, здесь называют Мунна.

– А маленькую?

– А маленькую Мунни, – улыбнулся парень, – те редкие ночи, когда их видно одновременно называют «Ночью Мунна-Мунни». Это надо видеть. На словах не передать как это классно. Представь, что ночь светиться. Не знаю, как ещё объяснить, но это самые прекрасные ночи на Панге. Люди готовятся к таким ночам. Едут на побережье, к океану. Готовят парато на костре, пьют кего, купаются, веселятся, танцуют, просто гуляют по белоснежному песку пляжей. Я балдею от этих ночей, – мечтательно улыбаясь признался Мол.

– Да, здорово. Я бы тоже хотела побывать на побережье в такую ночь. Кстати, а что здесь за океан.

– Океан один и материк один, – поведал парень, – и вода в океане пресная.

– Вот как?

– Да, именно так. Рыбы в океане тьмущая тьма, и вкуснющая-я-я. Ох, аж слюни потекли, – признался Мол, – можно задаться целью и купить себе яхту, на острова ходить, рыбалкой заниматься. Я обязательно себе куплю. Потом. Скучаю без моря. У Ланая есть яхта, мы как-то ходили на ней на острова, пикник устраивали. Правда на обратном пути в шторм попали, но обошлось.

– Шторма тоже есть?

– А как же. Это же океан.

– Яхты здесь так же называются яхтами? Острова островами, океан океаном?

– Ага. Здесь много всего звучит как на Земле, эффект эха памяти срабатывает. – Эффект эха памяти? – насторожилась девушка. – Ну да. Мы, данаки, помним земную жизнь, а местные не помнят. Они сюда попали естественным путём, то бишь родились от мамы с папой, и память о Земной жизни у них заблокирована или атрофирована. Не помню как правильно. Ну, как у нас на Земле при рождении, понимаешь? – Нет, – честно призналась Наталия. – Я тоже не понимаю, – признался Мол, – мне как-то пытался Неголь всё объяснить, он-то здесь с малолетства и отчим у него изгой. Но мне вся это физика с метафизикой не даётся. Сама потом разберёшься если захочешь, а не захочешь можно и так прожить. Во-о-о-т короче. Памяти о прошлой жизни нет, остаётся только что-то вроде эха памяти. Короче, они думают, что сами что-то придумали, а деле просто вспомнили. Поэтому многое здесь делается и даже называется так, как было на Земле, кто к чему привык. Это «привычка души».– Привычки души?– Ну да. Как-то так. Если простыми словами, – Мол явно хотел закрыть тему, в которой мало что понимал.

– А с наукой здесь как? – поинтересовалась девушка.

– А никак. На Панге нет официальной науки. Всё чем пользуются жители этой планеты пришло из Саорая, вот есть что-то вроде науки, как я понял. Но Саорай – это что-то постижимое для меня и недостижимое. Там всё не так даже чем Каронае. Ланай может рассказать, он был.

– Ланай там был? – удивилась Наталия.

– Ага. У него ГЕС высокий.

– А чего же не остался там? Не понравилось?

– Понравилось, даже очень. Но он счёл себя пока не готовым или не достойным, я не понял. Захочешь у него спросишь.

– Да уж, у него спросишь, – возразила Наталия, – может ему не понравилось, то что там наукой надо заниматься или что-то вроде того?

– Нет, не думаю. Ланай башковитый. Котелок у него варит. Я думаю, что земного в нём больше чем местного. В сознании он остался землянином, как и все мы. Он же тоже сюда контрабандой попал.

– Понятно. Но как же школы?

– Школы есть, куда без них, но в основном частные, там дают только базовые знания, читать считать. Всему остальному научат родители. В большинстве случаем дети продолжают дело родителей. Каронай место изобилия, хочешь занимайся любим делом, хочешь ничем не занимайся, если сил хватит бездельничать.

– Но как же прогресс?

Прогресс здесь достиг определённого уровня и остановился. На всей Панге.– Но почему? – возмутилась Наталия.– Потому что, а зачем? После Земной жизни я тоже сначала не понимал, как здесь можно жить, то того нет, то сего. Но прожил совсем немного и понял на сколько здесь всё просто и удобно устроено. Всё эти финтифлюхи, которые приводят в восторг землян здесь просто не нужны. Прогресс забивает голову ненужным! Прогресс вовсе не упрощает жизнь, как я считал раньше, а сильно усложняет её. Для полноценного счастья прогресс не нужен, он скорее тормозит, чем развивает. Знаю, это звучит для тебя немного дико, но это так. В конечном итоге именно прогресс приводит к гибели цивилизаций. Там на Земле у нас было слишком мало времени, мало воли и, благодаря прогрессу, не было личной свободы. Вспомни сама. Постоянно надо куда-то спешить, что-то делать, на что-то зарабатывать, чтобы куда-то успеть. Это навязанная прогрессом суета, лишние обязанности и обязательства, ненужные ответственности. Бегом, бегом, бегом. Надо успеть выучиться, заработать, купить, построить, поменять и так далее. А прогресс предлагает более удобное, более быстрое, более новое, более новое. И снова начинается бешенная гонка за плодами прогресса и снова установлена новая планка, и снова бегом, снова быстрее! Поспевай человек, спеши, а то останешься не удел. Прогресс – это стресс цивилизации. Жизнь пролетает как вспышка потому что один день похож на другой. Похож как две капли воды. А потом оказывается, что всё к чему ты стремился, всё чего нажил или даже изобрёл и придумал вдруг становиться ненужным, не актуальным, устаревшим. Люди за всю жизнь не могут вспомнить десять дней из своей жизни, когда они были по-настоящему счастливы. Я не имею ввиду случайную удачу, а счастье, чистое настоящее счастье. Когда дышишь счастьем, смотришь счастьем, слышишь счастьем, живёшь им. Я не оговорился именно смотришь и слышишь счастьем, а не просто видишь и слышишь его. Я ничего этого не понимал, пока не попал на Пангу. Здесь всё не так. Да, на Панге меньше воли, но гораздо больше личной свободы. Здесь всё оптимально налажено для счастливой жизни. Для тех, у кого высокий ГЕС вообще всё прекрасно от рождения.

– А у кого не высокий?

– У кого не высокий жизнь немного сложнее, у рудинов и вовсе тяжкая судьба. Но здесь это в порядке вещей. Это нормально. Так же нормально как есть и пить, как дышать и любить. Это для нас странно разделение людей по ГЕСу, а для местных это реальная обыденность. Потому здесь всегда желают лёгких лет на Панге. То бишь чтобы легко жить как есть, до тех пор, пока ГЕС не вырастит. Это как переход на новый уровень жизни. Не просто улучшение условий, а улучшение судьбы в собственной судьбе. Для каронайца – это значит живи и радуйся счастливчик, может попадёшь в Саорай. Пожелать менокенцу, лёгких дней жизни означает, что бы тот скорее попал в Каронай. Понимаешь?

– Нет, не совсем. Если честно, чем больше я узнаю, тем больше боюсь запутаться – призналась девушка, – то есть здесь единый народ, только с разным ГЕСом, не понятно за какие заслуги, с единым языком и письменностью, которую я почему-то не вспомнила, как вспомнила язык, потому что когда-то я здесь уже была просто не могу этого помнить. Выходит, все как бы одинаковые и всё различие в том каким светом у тебя руки светятся? Так что ли?

– А вот и нет. На Панге, живут все такие же расы и национальности, как и на Земле.

– Ещё лучше. Что прямо все?

– Да. Только все живут вперемешку. И никто на это не обращает внимания. Единственное, что по-настоящему может интересовать это твой ГЕС.

– Получается, что всё завязано на ГЕС. Это я поняла. Но эхо памяти…

– Эхо остаётся от прежних жизней. Для человека с Земли это может звучать странно, но мы-то смерть пережили, мы-то знаем каково это, мы знаем о жизни там, о смерти, о новом перерождении здесь, объяснял Мол с довольной улыбкой.

– Если захочешь всё узнать, то всё узнаешь. Мне просто это не нужно. Я живу и радуюсь. Получаю удовольствие. Это мир в котором я счастлив. На кой хрен мне прогресс?

– Понятно, – грустно отозвалась Наталия, – чего здесь ещё нет, кроме развития?

– Нет космических исследований и спутников, например, – поведал Мол с довольным выражением лица.

– Я же из космоса прилетела, – возразила Наталия.

– Да, из Земного космоса, тебя сюда притащили контрабандой, вместе с твоей ракетой.

– Это спасательный модуль, – пояснила Шапиро.

– Да по-фигу. Сгниёт твой спасательный модуль и не будет его. Никто не вспомнит что он был. Это никому здесь не интересно. Тебе самой скоро будет казаться, что вся твоя земная жизнь тебе приснилась. Дай только время.

Шапиро замолчала на некоторое время. Она смотрела в окно, то на серое небо, то на громадные сосны, так похожие на земные и обдумывала, всё что рассказал ей этот странный парень Мол. С виду вроде простачок, а рассуждает глубоко.

«Может он прав, – рассуждала Натали, – Может в самом деле мы сильно загнались там у себя на Земле. Может и в самом деле для счастья надо намного меньше, чем мы привыкли думать. Здесь вроде не плохо. Прогресс остановился, но в каком месте. По крайней мере машины бодрые, а что ещё за технологии есть?»

– С кем ты говорил? – поинтересовалась Наталия и указала пальцем на мочку уха Мола.

– А, это. Это локальная связь между нашими. Передатчик тонкий как волосок, вживляется прямо в мочку уха. Во время связи передаёт волны и принимает волны звука с определённой чистотой. Эти волны с помощью вибрации этот волосок преобразует в звуки, которые передаёт прямо в слуховой аппарат, и мы слышим голос. Один раз надавил, и мы на связи, три раза выключил совсем. Два раза в режиме ожидания. В Менокене такого нет, за ненадобностью, там связь по-другому устроена. По-дурацки, мне не нравиться. Волосок со временем рассосётся и в ухе ничего не останется. Хватает чуть больше чем на рейс. Комплект до десяти штук. Продаётся в Каронае.

– Ясно. Связь в мочке уха. Грузовики на батарейках. Пневматика, которая фору даёт пороху, прицелы, которые находят цель и увеличивают её во много раз, дроны, которые управляются контактной линзой в глазу, биэлетики, телароэтики – кивала головой Наталия и продолжила голосом полным сарказма, – при полном отсутствии научной базы. Круто, нечего сказать.

– Мы только пользуемся тем, что нам дают из Саорая, всё что нам надо у нас есть.

– А как же театры, кино, телевидение в конце концов концерты? – поинтересовалась Натали.

– Всё есть с избытком и в лучшем виде. Сама скоро узнаешь и увидишь. В Менокене, в Нижнем Крыле есть даже казино.

Колонна выскочила на широкую каменную дорогу цвета рыжего речного песка. Прямая как стрела магистраль уходила за горизонт. Сосны, которые показались Наталии слишком высокими, теперь казались мелкими по сравнению с тем лесом, что рос дальше по краям дороги.

– Фуф, всё. Вырвались, – с облегчением выдохнул Мол, – вот и каменка, Каменная Магистраль.

– Она такая прямая и ровная, и широкая.

– Это единственная дорога из Долины Каронай в Менокен.

– Такую наверно, не легко было построить, – заметила Шапиро.

– Так её никто и не строил. Это природное образование Пангаториума. Мы едем по скале, которая вылезла на поверхность леса. Она идёт от «Крыльев Ангела» до самого Менокена.

– Что ещё за крылья? Уже не первый раз слышу.

– А? Это мост. Сейчас извини.

Мол на мгновение отвлёкся от разговора с девушкой.

– Принял скорость сто семьдесят, автопилот включаю, – отрапортовал Мол и отпустил руль. – Это не опасно? – кивнула девушка на пустое рулевое колесо. – Нет. Техника в норме. Поворотов на магистрали нет. Будем так катиться до самого поворота к Неголю. К вечеру уже будем на месте.

– У Неголя? – уточнила Натали.

У Неголя. Посмотришь, как психи живут. Музыку любишь? – Очень, – призналась Шапиро. – Что предпочитаешь? – Не знаю, что здесь есть. На Земле любила спокойную в основном, чтобы расслабиться. Джаз, лаунж, чилаут. – Понятно.Мол покрутил колёсико на магнитоле и надавил на него пальцем.Чистый, почти прозрачный звук зазвучала со всех сторон. Это даже не эффект стерео. Ощущение, что музыканты играют в живую прямо в кабине. Лёгкая мелодия сильно похожая на регги дополнилась вполне себе ямайским мужским вокалом. Парень пел как ему счастливо и прекрасно живётся под солнцами Панги, как легко и свободно здесь дышится, про Ночи Мунна-Мунни и что Панга лучшая планета во вселенной. – Два солнца, – довольно хмыкнула Натали.

– Ну да. На деле оно такое же на вид, как и у Земного. Разницу видно во время затмений или, когда смотришь, через очень тёмное стекло. Оно не круглое, а немного вытянутое, одно побольше, второе поменьше. Этакая огненная груша в горизонтальном положении, – пояснил Мол.

– Забавно, – улыбнулась девушка.

Мол откинулся назад в водительском кресле и закинул руки за голову. – Нравится музыка или другую поискать? – Нет, нет, – запротестовала Шапиро, активно махая руками, – эта просто замечательная. Прям вот то что надо в такую погоду. – Бор ничего не признаёт кроме зубодробительного рока. С ним невозможно ездить. – Здесь и рок есть? – изумилась Наталия. – Здесь есть всё что есть на Земле и ещё много всего, чего на Земле нет и никогда не будет. – Эхо памяти? – вспомнила Шапиро. – Эхо памяти, – равнодушно подтвердил Мол.

Колонна неслась с бешеной скоростью по идеально прямой, идеально ровной каменной магистрали под тёплую музыку регги.Шапиро тоже откинулась назад в своём кресле и закинула руки за голову.

Что-то упало. Девушка повернула голову посмотреть.

– Я кажется автомат уронила, – забеспокоилась Наталия.

– Извини, забыл, что я в кабине не один.

Мол поднял оружие к потолку и закрепил его там на специальных плоских и небольших крюках.

– Да ладно, – отмахнулась Шапиро.– Можешь ноги на панель положить, если хочешь. Разуваться не обязательно она не пачкается.– Правда?– Правда, материал такой. Ничего ему не будетШапиро закинула ноги на панель и потянулась, прищурив глаза от удовольствия.– Какой кайф, – она довольно вздохнула.– Ага, – согласился Мол.Часть 2

Территория Леса Токопи Неголь окончательно убедился, что засады нет и Кахину ушли. Их логику не всегда можно понять. Даже для него, воспитанного изгоем, этот клан оставался странным. Не понятно, как они смогли разработать такую жуткую технологию, по похищению людей с Земли с помощью Него-материи, и при этом совершенно игнорируют все новейшие разработки из Саорая. В долину Каронай Кахину не ходят никогда, тоже странно. Почему? Принцип? Табу? Что-то ещё? Их зона обитания от Предлесья до Менокена. Где их город или поселение, никому не известно, отчим говорил где-то в устье Хуры. Отчаянные головы, которые пытались следить за бойцами Кахину, очень скоро оказывались либо убитыми этими же бойцами, либо съеденными хищниками.

Неголь вернулся на место стычки. Нашёл четыре трупа ликвидаторов. Троих убили ловушки. Ловушку «Струна» Неголя научил ставить Рааси. В ней не используется датчиков движения, которые так любят включать в схему другие охотники из Менокена. Только растения, только деревья и специальная струна. Датчики Кахину их чувствуют и легко обходят. Неопытный охотник в лесу для Кахину лёгкая жертва. Представители клана считают себя здесь хозяевами, любой другой чужак достоин ликвидации. Неголь снял трупы с ловушек. Струна иногда разрубает тело на двое, если хватает мощности, в этот раз струна остановилась глубоко в туловище, но до конца не рассекла. Была бы голова отсекло бы на раз, это для тех, кто любит подкрасться на корточках. Тёмно-серые балахоны Кахину с грязными коричневыми полосами под цвет ствола Токопи, хорошо маскируют их в лесу. Если встать у дерева и не шевелиться становишься практически невидимкой.Четвёртому пуля попала в верхнюю часть головы прямо над правым глазом. Умер быстро.Неголь перетащил тела в одно место, где собрался выкопать могилу, потом собрал трофеи и принёс туда же.Трофеи так себе. Кахину не используют новейшие автоматы и винтовки, разработанные оружейниками в Менокене. В основном у них старые винтовки с магазином на пять патронов с длинным стволом. Охотник изъял из добытого оружия батареи, это единственно ценное, что можно было взять. Пистолетами Кахину не пользовались. Забирать нож Кахину нельзя. Увидят такой нож у кого-то кроме Кахину и смертный приговор подписан. Не важно добыл ты его в честном бою или купил для сувенира. Раз у тебя кривой нож клана, значит ты лишил жизни их сородича или способствовал этому, за это смерть. Охотник аккуратно срезал мох и начал копать яму. Рыхлый, тёмно-коричневый грунт копался легко как песок. Мелкие корни растений паутиной разросшиеся в верхнем слое не представляли большого препятствия. Неголь вырезал контур в грунте, рыхлил его ножом в два три удара лезвием и выкидывал из ямы ладонями.Он взмок, потому не сразу почувствовал первые капли мелкого дождя упавшие ему на спину. Поднял лицо вверх. Тучи стали темнее. Надо торопиться, если нет желания вымокнуть до нитки. Прятаться от дождя в лесу под деревом Токопи затея пустая. Токопи разворачивает во время дождя свои листья боком, чтобы не создавать излишнего напряжения от воды на листьях на без того тяжёлые ветви. Охотник ускорился. Когда яма стала глубиной по пояс Неголь перестал копать.Уложил тела в яму, рядом с каждым трупом положил оружие. Так принято у Кахину, лучше не нарушать традиции, лес всё видит.Закапывал не долго. Просто сгребал кучи грунта ногами. Сверху уложил срезанный слой мха. Дело сделано. Охотник закончил с похоронами и поспешил к своему дому. Дождь усилился. Крупные, но пока ещё редкие капли дождя громко шлёпали по широким листьям столвика.

(Столвик – лесное растение с широкими круглыми листьями тёмно-зелёного цвета. Вырастает до пятнадцати земных сантиметров. Цветёт с середины весны до середины лета. Цветок крупный, нежно-белоснежно цвета, с ярким очень приятным ароматом).Всё таки сухим добраться не получилось. Ливень серой стеной обрушился на Неголя на перекрёстке каменки и поворота к дому. Всего через несколько минут сухой одежды не осталось. Луж в лесу не бывает. Рыхлая почва мгновенно впитывает всю воду. Каменная магистраль с небольшим, не заметным для глаза уклоном в обе стороны от центра на всём её протяжении, и на ней «не утонешь». Лужа может образоваться только на грунтовых дорогах по которой сейчас шлёпал промокший до нитки охотник.

На площадке перед входом в дом на своём дереве Неголь первым делом сбросил с себя всю мокрую одежду, вплоть до нижнего белья. Тащить внутрь воду не зачем. Оружие, батареи с собой, всё кроме мокрой одежды, с ней можно и потом разобраться. В доме охотник накинул тёплый халат на голое тело и растопил печь. Высушил полотенцем чёрные кудрявые волосы, которые от влаги стали ещё кудрявей. Поставил на огонь чайник с водой. Стало тепло и уютно. Пол в доме тёплый и очень приятный для ног, тапочек охотник не признавал. Дождь разошёлся не на шутку. Шум капель снаружи то нарастал, то слабел, то барабанил так громко, что заглушал уютный треск дров в печке. Стало темно как во время сумерек, хотя до вечера ещё далеко. Неголь вынул почти пустую батарею из светильника и вставил трофейную, почти полную.– Теперь и коптер можно будет запустить если что. Нет худа, без добра.Он подкинул на руке ещё несколько чёрных цилиндров.Такие дожди не редкость на Территории Леса во время осени. Обильные и холодные за пару часов они сбрасывают с неба целые реки. Но это только осенью.Чайник закипел. Охотник достал с полки над столом банку. В ней сушёные цветы столвика. Кинул щепотку в кружку, залил кипятком. Получился терпкий ароматный напиток. Самое то, он и согревает, и тонизирует.Территория леса. Каменная магистраль– Ничего себе! Это что потоп? – Шапиро даже немного испугалась бешеному потоку воды, который внезапно обрушился с неба.– Да нет, – успокоил её Мол, – обыкновенный осенний ливень. Это здесь нормальное явление. Хотя да. Этот, пожалуй, можно назвать сильным. Не переживай, скоро пройдёт.– И мы не остановимся чтобы переждать? – немного испуганно продолжала Наталия.– Не-а. Даже скорость не сбросим. Это не опасно. Колёса сделаны по особенной технологии, скольжение, занос или аквапланирование нам не грозит.– Понятно. Почему ты дворники не включишь? Льёт как из ведра.– В этой машине нет дворников. В машинах на Панге не бывает дворников. Вода на этих стёклах и так не задерживается, поверхность настолько гладкая, что ничего не может зацепиться. Даже пыль не может, не то что вода. Можно грязь лопатой в окно кидать. Грязь сползёт, а стекло останется чистым, даже следов не останется. Видимость плохая из-за плотного потока дождя. Расслабься.Шапиро присмотрелась к лобовому стеклу. В самом деле, капли дождя падали мгновенно слетали с поверхности.– Невероятно, – восхитилась она.– Ага.– А бывает такое, что на дорогу животное выбегает перед машиной, – почему-то забеспокоилась Шапиро.– Редко, но бывает. У Отсева на грузовике отбойник стоит. Зверьё к дороге не ходит, разе что перебежать на другую сторону.– Его же отбойником убьёт.– Ну да. Отшвырнёт и скорее всего убьёт. Не переживай, в лесу его быстро сожрут. Здесь зверьё не такое как на Земле, умное и осторожное. Мы за всё время ни одного не сбили. Тинтанк рассказывал, что один раз зацепил молодого скуна, грузовик даже не заметил удара. Тяжёлый.– Тинтанк это кто?– Торговец вроде нас, у него своя команда, только хитрожопый сильно. Его конвой побогаче нашего. Ланай в отличие от многих по простому работает, без хитрости дела ведёт.– Это разве плохо?– Совсем не плохо. В Менокене его уважают, он авторитет. И нам хватает. Патрон у нас вообще интересный тип. Не такой как многие. Это с виду он бука, на деле и пошутить может и историй много интересных знает. Он давно здесь.– Как давно?Мол посмотрел на Наталию.– Ну как давно. На Панге почти двадцать лет, а по земному я не считал.

Деревья по обочинам на Каменной Магистрали теперь уходили высоко в небо. На такой скорости, да ещё во время дождя сложно было рассмотреть в подробностях особенности деревьев. Наваливались сумерки у грузовиков автоматически включились фары. Наталия обратила внимание, что время от времени они проезжают вдоль длинных и очень высоких заборов.– Мол, а что находиться за заборами. Мы иногда их проезжаем. Высокие такие.– Это не заборы, – улыбаясь разъяснил парень, – это стволы деревьев Токопи. Дерево у дороги растёт, расширятся, а потом упирается в каменку и одну сторону вот так ровно стёсывает.

– Забавно. – Летом здесь движение бодрее. Батареи разные возят в Каронай. В Менокен продукты, одежду, технологии. Ланай работает напрямую с теми, кто разливает чистый телароид в Менокене. Он долго эти связи нарабатывал. Зато сейчас работает под заказ. Так что мы долго в Менокене не торчим. Приехали, заказ отдали, батареи забрали и назад.– А криминал есть? – поинтересовалась Шапиро.– Бывает. Редко, – Мол поморщился, – Безопасно только в Долине.– Как же мне быть? И Послушнику этому? ГЕС нейтральный, денег нет. А вдруг этот ГЕС низким окажется и придётся в Менокене жить, или ещё чего хуже чернильный – разволновалась Натали.– Не переживай. Денег Ланай даст, вроде подъёмных. Немного, но на первое время хватит. В центре Менокена устроиться такой суммы не хватит. Ну, а если даже ГЕС чернильным окажется, можно остаться в Нижнем Менокене, не сахар, но лучше, чем смерть на рудниках. Жильё снимешь, на работу устроишься. Ланай своих не бросает, с каждым рейсом будем тебе что-то подкидывать. Поможем не переживай, главное не особенно болтай, что ты свежак с Земли и данаки. Если честно, я думаю твои опасения на счёт низкого ГЕСа напрасны и необоснованные. По всем признакам нормально всё будет.– Спасибо, – тихо поблагодарила Наталия, – мне прямо спокойнее стало.– Я тоже нервничал. Не знаю, как с послушником, но с тобой скорее всего нормально всё будет. Ты доверие внушаешь, это хороший признак. И ещё кое-что есть?

– Что же?

– Внешность меняется. Ты стала красивее чем, когда мы тебя нашли. Это хороший признак. – Красивее? – недоверчиво переспросила девушка, – Даже не знаю. В том состоянии, что вы меня нашли сложно было быть красивой.Мимо промелькнул ещё один «забор».– Въезд в Каронай ещё кто-то контролирует, кроме ГЕСа? – неожиданно спросила Натали.– Природа планеты всё контролирует. Местные говорят, Пангаториум не простая планета и мир на ней непростой. ГЕС – это прямая связь человека с духом планеты, или с душой планеты, или её сутью, называй как хочешь. Всё не так как на Земле. Новый уровень. Панга сама тебя контролирует. Цвет ГЕСа это для нас, чтобы мы видели, какие мы есть настоящие, без притворства. ГЕС наглядно показывает кто ты есть. Бесполезно прикидываться, льстить, лгать, делать вид что ты лучше, чем есть на самом деле. Проверить просто, – улыбнулся Мол.

– А если я его никому не покажу? – спросила девушка.

– Сразу вызовешь недоверие к своей персоне и дел с тобой иметь не будут. Кроме того, у самых поясов Воско ГЕС светиться сам по себе без посторонней помощи. Как предупреждение, куда со свиным рылом да в калашный ряд.

– Чудно как-то.– Хм. Чудно, – парень добродушно улыбнулся, – с гарантией говорю, скоро так привыкнешь ко всему, что через год будешь вспоминать жизнь на Земле как кошмарный сон.– Не знаю даже. Посмотрим.Шапиро замолчала и уставилась в окно. Ливень немного ослаб, даже показалось, что стало немного светлее. Мимо мелькали срезы громадных деревьев, стволы коих устремились высоко в небо, в десятки раз выше деревьев на Земле.

Она вдруг поймала себя на мысли, что не скучает по прежней жизни. Мало того ей начинает здесь нравиться. Откуда такие мысли? Со слов её собеседника здесь совсем неплохо, и она даже успела помечтать. Но главное, появилось какое-то внутренне ощущение, что всё будет хорошо, что она увидит Каронай, погуляет по белым пескам пляжа под светом двух лун в сказочные ночи Мунна-Мунни. Да, вопросов ещё много и голова забита потоком новой информации. Но это скорее интересно, чем утомительно.

Сумерки сгущались. Заканчивался длинный день Пангаториума. Спать Шапиро не хотелось, несмотря на то, что сутки для неё стали сильно длиннее. Внутренние биологические часы Наталии привыкли к разному течению времени ещё на орбите. Кроме всего прочего она выросла в краях где есть белые ночи, так что длинный день её совсем не угнетал.

Грузовики начали плавно сбрасывать скорость. Дождь закончился так резко, будто кто-то одним движением перекрыл небесный кран. Небо по-прежнему оставалось серым. Хотелось солнечного тепла и света.Шапиро смотрела вперёд. Мол положил руки на руль. Управление «верблюдами» снова перешло под контроль живого человека. Нигде до конца не доверяют автоматике, даже здесь. Машина Отсева первой свернула в лес. За ней, плавно сбрасывая скорость, сворачивали остальные. Грузовик с Натали повернул за остальными. Стало темно. Из-за больших крон деревьев Токопи свет сумерек сюда почти не проникал. Грузовики двигались по хорошо накатанной грунтовке. Изредка из обочин разлетались целые волны брызг от луж. Наталия поймала себя на мысли, что, не смотря на сильный ливень на каменке не попалось ни одной лужи. Колонна выехала на большую поляну, объехала по кругу громадное дерево и выстиралась в обратный путь. Грузовики замерли. Фары погасили.– Приехали! – радостно сообщил Мол, – наконец-то. Сейчас отдохнём, поужинаем. Грузиться будем уже завтра.– Грузиться? – не поняла Шапиро.– Ну да. Заберём пух у Неголя, поменяем его в Менокене на то, что ему необходимо, ну и нам за работу кое-что перепадёт.

– Пух?– Пух. Пух. Не вникай сразу во всё. Умом тронешься.

Мол несколько раз повернул колесо джойстика против часовой стрелки, синий ободок погас, и маленькая панель с джойстиком ловко юркнула под крышку основной. Панель погасла, музыка умолкла.– Пух, – повторила сама себе Шапиро, – ну, пух так пух.

Мол первый открыл дверцу кабины и выпрыгнул наружу. С удовольствием потянулся.

– Очень дорогое сырьё, – решил он пояснить ситуацию с пухом девушке, – добыть можно только здесь среди деревьев Токопи. Завтра всё увидишь. Вылазь, разомнись, свет сейчас включат.В темноте Шапиро с трудом различала силуэт своего попутчика. Она открыла дверцу и тоже спустилась на мокрую траву. Свежий бодрящий воздух заставил её поёжиться. Она потянулась так же, как и Мол, высоко вытянув руки вверх. Потом сделала несколько энергичных упражняй , чтобы размяться и согреться. Где-то на верху затеплились оранжевые фонарики. Они медленно, словно пауки на паутинках заскользили вниз. Их огоньки плавно набирали яркость в движении и когда оказались метрах в трёх от поверхности зависли, заливая всё вокруг ярким тёплым светом. – Что это? – Шапиро указала пальцем на фонарики.– «Светильник Тесла». Уличное освещение. Горит ярко, энергии потребляет мало, – пояснил Мол.– Тесла! Он тоже здесь? – с диким восторгом спросила Наталия.– Она, – улыбаясь поправил Мол и добавил, – это одно из технологий Саорая. В Менокене такого не увидишь.– Красиво. Даже сказочно я бы сказала.Под кроной дерева стало совсем светло. Наталья посмотрела на фонарики и прищурилась, такими яркими они стали.– А вот и хозяин.Мол кивнул на ствол, аккурат против их кабины. По лестнице, сделанной прямо в толстой коре дерева, спускался человек без оружия, в серой с тёмно-коричневыми пятнами камуфлированной форме. Высокий, худой, но не тощий. Остриженные кудри чёрных волос уложены назад. Лицо немного вытянуто, щёки чуть впали, тонкие губы, нос с горбинкой. Натали нашла внешность охотника весьма привлекательной, она даже улыбнулась, так он ей понравился.