Текст книги "Очерки по истории религии и атеизма"

Автор книги: Арсен Аветисьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Согласно религиозным легендам брахманизма, первичный дух сперва создал водную стихию и бросил в нее семя, превратившееся впоследствии в громадное золотое яйцо, из которого и родился Брахма. Брахма как творец мира содержал в себе в зародыше все живые существа и предметы. Брахма создал женщину Сарасвати и женился на ней. Сарасвати считалась богиней мудрости, изобретательницей письма и музыки.

Брахманизм выдвинул учение о переселении душ, которого не было в ранних формах индийской религии. По этому учению, душа каждого человека после смерти возрождается в новом теле. Вид перерождения, хоть отчасти и зависит от воли богов, но в основном определяется поступками людей – кармой, то есть законом возмездия. Если человек не соблюдает религиозных законов и установлений, то его душа после смерти бесконечно переходит по «нечистым» существам, подвергаясь адским мукам. В связи с учением о переселении душ брахманизм создал легенду об аде и его страшном управителе боге Яме. Учение о переселении душ легло в основу современного индуизма.

Брахма и Сарасвати

Возникновение на территории Индии крупных централизованных деспотических государств создало предпосылки для появления учения о едином боге. Единовластному земному царю-деспоту должен был соответствовать единый бог-деспот на небе. Уже в древнейших ведийских религиозных гимнах говорится о едином творце мира: «Он, создавший ясное небо, крепкую землю, сияние мира и свод небесный, измеривший свет сквозь эфирные пространства… он – единый бог над всеми богами». В одном из гимнов Варуна говорит: «Я царь; все мне подвластно. Все боги подчинены мне, всеобщему творцу жизни, и следуют велениям Варуны… Мудрый творец, я – создатель всех существ. Благодаря мне сохраняются земля и небо. Я заставляю вздуваться текущие воды. Я водрузил небеса на их священное место. Я, святой Адитья, развертываю троичную вселенную (небо, землю и воздух. – А. А.)»[63]63
  С. Радхакришнан, Индийская философия, т. I, стр. 69.


[Закрыть].

Ведическая религия сначала не имела ни жрецов, ни храмов, ни идолов. Со временем появляются жрецы. С усилением рабовладельческого общества образуется особая жреческая каста брахманов, которая позднее становится наследственной. Возникает и брахманская идеология, ставшая господствующей в индусском рабовладельческом обществе. Брахманство имеет свои особенности по сравнению со жреческими кастами древнего Египта и Вавилонии. Брахманы не были связаны с храмами и храмовыми церемониями. У них отсутствовала централизованная церковная организация и в связи с этим – верховное жречество в лице первого священника. Однако, как позже христианские иезуиты, они неотступно следили за каждым шагом человека в общественной и личной жизни, особенно за низшими кастами.

Идеологическим обоснованием деления общества на касты были законы Ману. Согласно древнеиндийскому преданию, эти законы имеют божественное происхождение и связаны с именем легендарного родоначальника ариев Ману. В них говорится: «С целью определения в должном порядке обязанностей его (брахмана) и членов других каст мудрый Ману, происшедший от Самосущего, составил этот сборник священных законов… В этом сборнике полностью изложен священный закон, добродетельность и зло различных деяний людей, а также извечные правила жизни четырех каст».

По законам Ману, бог Брахма создал четыре касты из своего тела и строго определил обязанности и занятия каждой из них. Брахманы, происшедшие из уст Брахмы, должны были изучать, толковать и объяснять священное писание. Им предписывалось терпение, щедрость, непорочность и умеренность. В обязанности кшатриев, сотворенных из рук бога, входили защита и охрана государства, изучение вед. Их нравственными качествами должны были быть отвага, храбрость, великодушие. Вайшьям полагалось обрабатывать землю, производить продукты, заниматься благотворительностью, приносить жертвы, изучать веды. Что же касается шудр, происшедших якобы из ступней бога, то «одно только занятие владыка предписал шудре – безропотно служить высшим кастам, не оценивая своих заслуг»[64]64
  «Законы Ману» (перевод с санскритского Эльмановича), «Труды Общества русских ориенталистов», 1913, № 1, стр. 87.


[Закрыть].

Шудрам, по законам Ману, не разрешалось читать веды. «Шудра не должен собирать богатства, хотя бы даже он имел возможность (для этого), ибо шудра, приобретая богатство, причиняет огорчение брахманам»[65]65
  «Законы Ману», «Труды Общества русских ориенталистов», 1913, № 1, стр. 242.


[Закрыть].

Вишну, Лакшми и Брахма

Господствующие рабовладельческие касты Индии – брахманы и кшатрии – были заинтересованы в том, чтобы убедить массы, будто кастовый строй дан от бога, соответствует божественному мировому порядку и существует вечно. Согласно законам Ману, смешение каст и нарушение чистоты происхождения неизбежно ведут к гибели общества. Многочисленные кастовые различия закреплялись религиозными законами, предписывавшими очень ранние браки между первыми тремя кастами, запрещавшими вдовам, имеющим детей, вторично выходить замуж. Во всех кастах только те дети, которые рождены от жен, равных по касте и вышедших замуж девицами, считались принадлежащими к той же касте, что и их родители[66]66
  См. там же, стр. 4–5.


[Закрыть].

Среди каст на первое место выдвигаются брахманы. Из законов Ману видно, что жреческая каста являлась полновластным хозяином государства. Брахман – священная и неприкосновенная личность. Даже тот, кто только грозит «ударить брахмана, будет сто лет блуждать в аду». Законы Ману не только приравнивают брахманов к богам, но даже ставят их выше обычных богов. «Вследствие происхождения из самой благородной части тела (Брахмы), вследствие первородства и обладания знанием Веды брахман по праву владыка всей вселенной. Из всех существ наилучшими считаются одушевленные, из одушевленных – разумные, из разумных – люди, из людей – брахманы»[67]67
  «Законы Ману», «Хрестоматия по истории древнего мира», стр. 285–286.


[Закрыть].

Брахманы не занимались ни физическим, ни умственным трудом. Держались они чрезвычайно высокомерно, называя себя земными богами. Самое рождение брахмана рассматривалось как вечное воплощение священного закона и считалось праздником. Брахманы приписывали себе сверхъестественную силу, способность уничтожать все живое, создавать другие миры и других правителей, даже свергать богов. Брахман есть великое божество независимо от его личных качеств и поступков, поэтому он всегда должен быть почитаем представителями других каст.

Каста брахманов регламентировала всю жизнь древних индусов, особенно членов низших каст. Ее опека доходила до того, что она предписывала на каждый день способы приготовления пищи и постели. Свадьба, рождение ребенка, любая покупка, путешествие, сбор урожая были невозможны без благословения брахмана. «С ними советуются при болезни и здоровье. Их угощают в горе и радости»[68]68
  И. В. Рейснер, Идеология Востока, М.—Л., 1927, стр. 171.


[Закрыть].

Отличительной чертой брахманизма является открытое третирование низших каст. Здесь нет даже попытки прикрыть свою идеологию фиговым листком надклассовости, как это имело место в древнем Египте или Вавилоне. Законы Ману закрепляли привилегированное положение касты брахманов. Брахман имел право брать все, что захочет, в виде милостыни – мрита, без спросу – амрита, собрать чужое зерно в поле – рита, заниматься недозволенными делами – сантьярита. Занятие земледелием, по религиозным законам, считалось для брахмана недозволенным и греховным, так как при пахоте уничтожается много живых существ, а брахман не должен причинять боли, страдания, вреда ни животному, ни насекомому. Лицемерная проповедь непричинения зла живому призвана была прикрыть и освятить паразитический образ жизни брахманской касты.

Моральные принципы, изложенные в законах Ману, такие же лицемерные, как и моральные принципы буддизма и христианства. Брахману запрещалось показывать дурное расположение духа, даже в случае явной обиды, вредить другим людям, оскорблять их. «Тот, кто кроток и терпелив, чужд общества злых, получит доступ на небо за свою любовь к ближнему». «Кто прощает брань огорченным людям, почетен на небе. Кто мыслит о мщении, тот потерпит наказание». Эти принципы находились в явном противоречии с практикой брахманизма, дозволявшей брахману все, возвышавшей его над другими людьми. В законах Ману говорится о сострадании к несчастным и уважении к слабым: «Дети, старцы, бедные и больные должны считаться властелинами земли». «Везде, где женщины пользуются уважением, там общество удовлетворено». Но в них же подчеркивается: «Женщина – только собственность мужа». «Муж составляет одно лицо со своей женой. Даже после смерти мужа жена не имеет права произносить имени другого мужчины».

В священных ведических книгах и религиозных законах сказано, что божественная награда ждет лишь тех, кто много жертвует. Жертвователь получает право пить священный опьяняющий напиток сому. Древние арии считали, что если жидкость способна поднимать дух и вызывать временное помешательство и если человек под действием ее может совершать поступки, на которые он неспособен в обычном состоянии, то в этом напитке содержится нечто божественное. Растение, дающее сому, они называли царем растений; процесс приготовления напитка считали священным ритуалом, обрядом, совершаемым только жреческой кастой. Глубокая древность культа сомы подтверждается частыми ссылками на него в персидской «Авесте».

На индийской земле, по-видимому, культ сомы получил новый стимул для своего развития. В ведических книгах говорится: «О Сома, вылитый, чтобы Индра выпил, теки чистым, сладчайшим и увеселяющим потоком». «Мы пили Сому, мы стали бессмертными, мы вышли на свет, мы познали богов». В гимне, посвященном соме, сказано: «Там, где вечный свет в мире, где находится солнце, в том бессмертном, нетленном мире помести меня, о Сома… Где есть хотенья и желанья, где чаша светящегося Сомы, где пища и радость, там дай мне бессмертие. Где есть счастье и наслажденье, где процветают радости и удовольствия, где желания нашего желания достигнуты, там дай мне бессмертие»[69]69
  С. Радхакришнан, Индийская философия, т. I, стр. 66–67.


[Закрыть]. Впоследствии брахманы широко использовали культ сомы в своих классовых интересах.

Из законов Ману, отражающих общественные отношения рабовладельческого общества, видно, что единственными производителями материальных благ в древнеиндийском обществе являлись шудры и вайшьи: «Если бы вайшьи и шудры уклонились от своих обязанностей, они повергли бы весь этот мир в разрушение»[70]70
  «Законы Ману», «Труды Общества русских ориенталистов», 1913, № 1, стр. 418.


[Закрыть]. В законах Ману проводится идея, что шудры не способны участвовать в решении государственных дел: «Царство того государя, который смотрит, когда шудра произносит свое решение, погибнет, как корова в болоте». Мегасфен (IV–III вв. до н. э. – греческий посланник при дворе Чандрагупты) указывает, что вайшьям также строго запрещалось принимать участие в политической жизни страны. Изолированность сельских общин сознательно поддерживалась брахманами и кшатриями. По законам Ману, вайшьи не смели даже помышлять о том, чтобы отказаться «ходить за скотом». Они должны были твердо знать свое место и обязанности. При малейшем отклонении от этих обязанностей вайшьев беспощадно наказывали.

Можно предполагать, что авторы законов Ману были очевидцами народных волнений и убедились, что восстания и бунты вайшьев и шудр могли привести к падению рабовладельческого строя. Поэтому законы предписывали царю «строго принуждать» эти две касты к исполнению своих обязанностей. В особенно тяжелом положении находилась каста шудр. Закон запрещал брахману обучать шудру священным книгам и снимать с него грехи. За оскорбление брахмана или кшатрия шудра подвергался телесным наказаниям: за брань ему отрезали язык, за оскорбление касты втыкали в рот раскаленный железный гвоздь длиной в десять пальцев, за попытку учить брахмана его обязанностям в уши и рот шудры вливалось кипящее масло. Изощренные пытки являлись неотъемлемыми атрибутами религиозных систем брахманизма, христианства и ислама.

Кришна-младенец

В священных книгах цинично говорится, что шудра создан богом, чтобы «быть рабом брахмана». Шудра имел право только «на остатки пищи, старое платье и старую домашнюю утварь». Шудра, даже отпущенный своим хозяином, не освобождался от рабства, ибо оно якобы является врожденным состоянием. Унизительная и безвыходная жизнь раба, естественно, могла вызвать желание смерти как освобождения от мук, как средства обретения вечного покоя. Это и явилось причиной ритуальных самоубийств. К. Маркс писал: «Мы не должны забывать, что эта лишенная достоинства, неподвижная и растительная жизнь, эта пассивная форма существования вызывала, с другой стороны, в противовес себе дикие, слепые и необузданные силы разрушения и сделала в Индостане самое убийство религиозным ритуалом»[71]71
  К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения в двух томах, т. I, стр. 309.


[Закрыть].

Страх и наказание и в брахманизме были главным орудием укрепления государственной власти. Царь не может править страной, не прибегая к наказаниям. В законах Ману записано: «Подобно цапле, он (т. е. царь. – А. А.) должен обдумывать свои дела; подобно льву, он должен обнаруживать свою силу; подобно волку, он должен брать (свою добычу); подобно зайцу, он должен уходить в безопасное место»[72]72
  «Законы Ману», «Труды Общества русских ориенталистов», 1913, № 1, стр. 226.


[Закрыть]. Если бы царь не наказывал тех, кто этого заслуживает, сильнейшие спекли бы слабых, как рыбу на вертеле; ворона стала бы клевать жертвенный пирог, а собака лизать царственные снеди, и не осталось бы ни у кого собственности. Если бы не страх перед наказанием, низшие захватили бы место высших, касты смешались бы, все преграды рухнули. «Но где наказание смело выступает, уничтожая преступников, там подданные не возмущаются, если только правитель хорошо судит»[73]73
  Там же, стр. 417.


[Закрыть].

При кастовом строе наказания обожествлялись. Наказание – могучий властелин, искусный правитель, мудрый применитель законов, в нем лучшее ручательство исполнения четырьмя кастами их обязанностей. Наказание управляет человеческим родом и покровительствует ему; оно бодрствует даже тогда, когда все спит. Наказание есть сама справедливость. «Наложенное осмотрительно и кстати, оно доставляет людям счастье, но примененное неосторожно, совершенно их парализует». Поэтому древнее законодательство не скупится на самые страшные и строгие меры наказания – смертную казнь, лишение какого-либо члена тела, изгнание, конфискацию имущества.

В законах Ману прямо говорится о классовом характере государственной власти, которая призвана защищать от' неимущих собственность рабовладельческих классов. Естественно, что при таком положении вещей господствующим классам– незачем было скрывать классовый характер своей идеологии.

Вся история древнеиндийского рабовладельческого общества заполнена острой борьбой между кшатриями и брахманами за власть. Дворцовые перевороты следовали один за другим. В результате одного из них в государстве Магадхи власть захватали кшатрии. С развитием рабовладельческого строя касты становились все большим препятствием для роста производительных сил. Необходимо было преодолеть узкие рамки кастовой организации общества. Развитие торговли, ремесел в городах создало условия для появления новой прослойки – купечества, ставшего впоследствии серьезным политическим конкурентом брахманов в борьбе за власть. Войны, восстания крестьян, рабов, городских ремесленников и торговцев против брахманов обостряли классовые противоречия рабовладельческого общества.

Один из руководителей Коммунистической партии Индии Данге, характеризуя этот период, писал, что господствующие касты брахманов и кшатриев, разбогатев за счет вайшьев и шудр, построили города и замки для защиты не только от внешних, но и от внутренних врагов в лице трудящихся, чьих восстаний они так боялись. Чем более беднели вайшьи, тем ближе они становились по своему положению к покоренным, шудрам. «Если прежде вайшии обладали рабами – шудрами, то теперь они сами стали рабами и продавались в рабство, подобно шудрам. То, что вайший когда-то принадлежал к общине завоевателей – ариев, давало ему лишь право на совершение ведического обряда при рождении, браке и похоронах. На это не мог претендовать ни один раб – шудра. Низведенный до положения раба на земле, вайший пытался хотя бы сохранить для себя место на небе. Но вскоре и это было у него отнято. Господствующие классы во главе с брахманами монополизировали и небо…»[74]74
  С. А. Данге, Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя, М., 1950, стр. 158–159.


[Закрыть]

Об остроте социальных противоречий свидетельствуют древнеиндийские литературные источники, в которых отразился страх правителей индийских государств перед народом. «Внутренней опасности надо беречься, внешняя менее значительна, потому что внутренняя опасность, о царь, в одно мгновенье разрушает самые прочные устои»[75]75
  Цит. по кн: «Ежегодник музея истории религии и атеизма», т. I, М., 1957, стр. 236.


[Закрыть]. В «Артхашастре» эта мысль проведена еще ярче: «Когда народ беднеет, то становится алчным; когда он алчный, то становится мятежным; когда он мятежный, то добровольно переходит на сторону врага или свергает своего собственного властителя»[76]76
  Там же.


[Закрыть].

Буддизм

Кризис рабовладельческого общества, бесправие подавляющего большинства народа, страх и неуверенность в завтрашнем дне способствовали появлению буддизма. Развитие товарно-денежных отношений, рост городов подрывали устои патриархально-деревенской жизни, неизбежно вели к разорению широких народных масс. Выход из «земного тупика» народные массы искали в иллюзорных идеях религии. Зарождение буддизма явилось реакцией на ломку патриархального уклада, выражением пассивного протеста крестьянства, ремесленников и рабов против кастового строя. В ранний период своего развития буддизм выступал против многочисленных обременительных обрядов и жертвоприношений, против вед и ведических богов. Это сыграло значительную роль в его победе над брахманизмом. Однако реакционные черты с самого начала были присущи буддизму, а впоследствии они становятся преобладающими. Буддизм всегда был враждебен идеологии народных масс и не мог отражать их стремлений и чаяний. Как и все мировые религии, учение буддизма противоречиво и непоследовательно. Этим отчасти объясняется тот факт, что буддизм на разных исторических этапах привлекал к себе разные общественные группы.

В буддийских памятниках III–II вв. до н. э. Будда еще не изображался в виде человека. Но впоследствии образ его конкретизируется. Многие буржуазные ученые считают основоположником буддизма индийского царевича Гаутаму, впоследствии названного Буддой. Однако сказания и легенды о жизни Будды доказывают, что это мифическая личность. По преданию, на северо-западе, у предгорья Гималаев, в древности существовало маленькое государство, которым правил род Сакиев, ведущий свое начало от царя Икшвакулы, сына легендарного законодателя и родоначальника ариев Ману. Род Сакиев в число своих предков зачислял и мудреца Готаму. Отсюда их фамильное прозвище Гаутма, т. е. потомки Готамы. Во второй половине VI в. до н. э. этим царством правил раджа Суддходана. «Царь закона, он управлял по закону. В стране Сакиев не было ни одного царя, более почитаемого и уважаемого всеми классами его подданных»[77]77
  К. М. Карягин, Сакиа-Муни, СПб., 1891, стр. 30.


[Закрыть],– гласят буддийские летописи. Первая жена Суддходаны была не только необыкновенно умна и добра, но и отличалась редкой красотой. За красоту ее прозвали Майя, что значит «призрак», «иллюзия».

По буддийским религиозным легендам, в 623 г. до н. э. Майя родила сына. Новорожденному дали имя Сиддхартхи, что значит «совершенный во всех вещах». Мальчик унаследовал от матери красоту, ум, кротость и доброту. Мать Сиддхартхи умерла на седьмой день после родов. Разумеется, рождение Будды сопровождалось удивительными чудесами и предсказаниями святых и мудрецов о том, что новорожденный станет властелином мира, так как на его теле оказалось 32 главных и 80 второстепенных знаков.

Счастливо и безоблачно текла жизнь принца Сиддхартхи в доме отца. Вот что Будда рассказывает о себе: «И я был знатен, я был очень знатен, чрезвычайно знатен: для меня во дворце родителя моего были устроены пруды, где цвели в изобилии водяные лилии, водяные розы и белые лотосы; благовонные одежды из тонкой пряжи носил я; из тонкой ткани был и тюрбан мой и верхние и исподние платья; днем и ночью осеняли меня белым зонтиком из опасенья, как бы прохлада, или зной, или пылинка, или капля росы не коснулась меня. И было у меня три дворца: один для зимнего житья, другой для летнего и третий для дождливой поры года. И в последнем пребывал я четыре дождливых месяца безвыходно, окруженный женщинами, певицами и музыкантшами. И тогда как в других домах рабов и слуг кормили грубым хлебом и кислым тестом, в доме отца моего им подавали рис, мясо и похлебку»[78]78
  В. А. Кожевников, Буддизм в сравнении с христианством, т. I, Пг., 1916, стр. 386–387.


[Закрыть].

Когда Сиддхартхи исполнилось 29 лет, отец женил его на дочери князя, красавице Ясодхиру. Кроме первой жены, у него было еще две и много наложниц – танцовщиц и музыкантш. Изнеженный царевич не знал о существовании страданий, старости, смерти. Однажды, прогуливаясь в окрестностях дворца в сопровождении своего верного возничего Ганны, принц увидел согбенного годами дряхлого старика. Удивленный Сиддхартхи спросил:

Кто это там, впереди, у дороги,

Телом иссохший, на посох склоненный,

Дряхлый, седой, со взором угасшим?

Что с ним? – Скажи мне: ужели внезапно

Зной иссушил его жгучего лета,

Или таким изначала рожден он?

– Был он иным, – отвечает возница.

Был он когда-то младенцем прекрасным,

Вскормленным матерью любящей, нежной.

Юношей был он цветущим и бодрым,

Все это было… Но мчалися годы,

Минули молодость, сила, веселье…

Вот он, – взгляни, его жизнь на закате.

– Он ли один изменился годами,

Иль и все мы и сами такими же станем?

– Прав ты, царевич: нас всех ожидает

Старость – то общая участь живущих.

Волосы дыбом поднялись у князя,

Так же как грома раскаты пугают

Горное стадо и в бег обращают,

Так и царевича сердце мгновенно

Дрогнуло в страхе; вздохнувши глубоко,

Долу поник он со взором застывшим:

Скорбь увядания понял Сиддхартхи,

Старости горе и шепчет уныло:

«Прочь, наслаждения, радость возможна ль

Там, где так скоро, где все без изъятья

Гибнут пред роком годов беспощадных?

Мимо, домой поверни колесницу…

Что за веселье могу здесь найти я,

Если на нас надвигается старость,

Если короткие дни моей жизни

Мчатся, как в вихре опавшие листья?»

Статуя Будды

Разочарование принца в радостях жизни еще больше усилилось после встречи с похоронами, когда он впервые узнал, что жизнь быстротечна.

Кто эти четверо с ношей тяжелой,

Убранной пышно цветами, венками?

Кто остальные идущие с ними.

Те, кто в отчаянии стонут, рыдают?

– Этот – умерший. Мертвец пред тобой:

Сила и жизнь от него отлетели,

Мысли нет больше в сердце недвижном,

Разум рассеялся. Духом покинут,

Остов телесный увял и распался.

Все, кому дорог он был, облеклися

Трауром белым, его провожая

К темной могиле. И скорбно и тяжко

Взором окинут ими образ любимый.

Но неизбежно страдание это:

Все одинаково смерти подвластны;

Каждый из тех, кого жизнь получила начало,

Должен познать и конец своей жизни.

– Вот он, конец всех созданий. А миром

Это не понято, это забыто.

Жестки ж сердца у людей, если могут

Люди спокойно идти по дороге,

К смерти ведущей. Назад колесницу

Верни, места здесь нет для веселья.

Может ли миг пребывать беззаботным

Тот, кому общая гибель понятною стала?

По буддийским легендам, страх перед страданиями, старостью и смертью произвел переворот в сознании принца. Ему опротивели богатые дворцы, веселье и смех, чувственные наслаждения. Ненужным и тщетным показался труд. Наблюдая за работой крестьян, которые с утра до поздней ночи гнули спину на поле, Будда с ужасом восклицал: «К чему столько труда? Зачем эти усилия, заботы и страдание? Не о пахоте – о чем-то высшем помышлять нужно». Размышления о человеческих страданиях привели Сиддхартхи к выводу:

Не презираю мира я,

Но если мир и все, что в мире,

Минует, как им наслаждаться?

О, если б старость и болезнь

И смерть живущим не грозили,

И я б еще вернуться мог

К обманам чувств и красоты.

Но если старость красоту,

Как лютый хищник, пожирает,

Как наслаждаться красотой?

Как мне, рабу годов, страданий

И смерти, ласкам предаваться

Других существ, подвластных тем же

Бичам земного бытия?

Беспечным птицам иль зверям

Нерассуждающим подобен

Я был бы, если бы предался

И наслажденью и желанью.

Надо мною ужас дум о смерти.

Покоя, самообладанья

Я не могу найти…[79]79
  В. А. Кожевников, Буддизм в сравнении с христианством, т. I, стр. 393–399.


[Закрыть]

В одну из ночей принц оставил дворцы, жен и сына Рагула и вместе со своим слугой Ганной покинул пределы родного края. Он обменял царские одежды на одежду нищего, обрезал длинные волосы и начал скитаться по стране. После долгих скитаний он зажил отшельником и принял имя Гаутамы. Однако сомнения в смысле жизни продолжали мучить его. Однажды Гаутама встретился со святым старцем, который указал ему путь к спасению. Оказывается, таким путем есть аскетизм. Чтобы «избавиться от мира, подвластного разрушению», необходимо искать «неразрушимую обитель». Так принц нашел причину страданий человека и средство избавления от них. С этого времени Гаутама стал Буддой, т. е. просветленным.

Совершенно очевидно, что образ царя – отшельника и нищего, добровольно отказавшегося от роскоши и удовольствий, имел огромное пропагандистское значение. Отшельничество было широко развито в период господства в Индии брахманизма и являлось своеобразной реакцией на его засилье. Особенного расцвета отшельничество достигло в VI–V вв. до н. э. В отшельники уходили и представители рабовладельческого класса, а иногда даже цари. Отшельники подвергали себя различным истязаниям: спали на горячем пепле, на гвоздях, подолгу сидели между пылающими кострами с поднятыми кверху руками. Чтобы достичь бесстрастия путем самоуглубления, аскеты посредством продолжительного задерживания дыхания, длительного созерцания одного и того же предмета доводили себя до галлюцинаций.

В буддизме получили дальнейшее развитие культ «колеса жизни» (см. дальше) и культ священного дерева бодхи, под которым, согласно легенде, Сакия-Муни[80]80
  Сакия-Муни – прозвище Будды, означающее «мудрец из рода Сакиев».


[Закрыть] получил «прозрение». Несомненно, культ дерева заимствован буддизмом из древних индийских религиозных культов.

Согласно легендам, первые проповеди Будды были неудачны, толпа осыпала его оскорблениями, считала сумасшедшим. Но вскоре он приобрел множество сторонников.

По религиозным преданиям, любимые ученики Гаутамы, как бы апостолы буддизма, происходили из очень знатных родов, верхушки аристократии. Первой женщиной, которая примкнула к учению Сакия-Муни, была якобы его кормилица Прагусапати. Эти предания в измененном виде позже вошли в христианство и ислам. Сакия-Муни, по мифам буддистов, прожил 80 лет. Перед смертью он советовал своим ученикам терпимо относиться к религиозным убеждениям других людей. Последние слова Сакия-Муни перед смертью будто бы были: «Ничто не вечно». Согласно легендам, после смерти Будды его ближайшие ученики собрали все, что относилось к его учению. Касьяпа составил метафизику, Анаида – правила морали и афоризмы, Гупала – принципы аскетизма. В течение 300 лет учение Будды передавалось из уст в уста. Только на третьем буддийском соборе учение Сакия-Муни по приказу царя Ашоки было записано на пальмовых листьях.

Источники буддизма весьма многочисленны. Уже ко времени его зарождения учение о жизни как страдании занимало существенное место в теологии брахманизма, в частности мысль о том, что человеческий род обречен на страдания, поддерживали последователи философской системы санкхья. Вопрос об отношении духовного к материальному был одним из важнейших в богословских спорах.

Весьма существенным элементом буддийской религиозно-философской системы являлась борьба против брахманского учения о наследственном неравенстве людей. Именно это привлекло на сторону буддизма обездоленные народные массы и впоследствии превратило его в мировую религию. Следует напомнить, что появлению буддизма способствовали и общественные условия. Настроения пассивности и безнадежности во все периоды неизбежно создавали благоприятную почву для бегства от действительности «в пустоту и неопределенность, в которых все исчезает»[81]81
  Гегель, Соч., т. IX, М., 1932, стр. 131.


[Закрыть]. На формирование буддизма большое влияние оказала система санкхья. Основатель этой философской школы мудрец Капила утверждал, что реальное существование бога-творца не доказуемо, что каждый человек независимо от своей кастовой принадлежности может найти пути к спасению.

Буддизм, как и другие мировые религии, имеет длительный период становления. Хотя он возник в VI в. до н. э., литературное оформление произведений буддийского священного писания относится приблизительно к I в. до н. э. Религиозные догмы буддизма были выработаны не сразу. Буддийские священные книги много раз редактировались и отрабатывались на буддийских соборах. Эти книги известны под названием «Трипитака» (три корзины). Первая часть называется «Виная-питака». Она содержит в основном монашеские уставы, правила поведения монахов, устав буддийских монастырей, описание их организации. Вторая часть «Сутта-питака» представляет собой сборник религиозных бесед якобы самого Будды. Третья часть «Абхидхамма-питака» включает в себя религиозно-нравственные положения буддизма. Буддийское священное писание впоследствии претерпело значительные изменения в связи с борьбой между бесчисленными буддийскими школами, сектами и направлениями. Наиболее известны две буддийские религиозные школы – хинаяна, утвердившаяся на юге: Цейлоне, Бирме и Таиланде, и махаяна, распространившаяся на севере: в Тибете, Монголии, Китае, Японии, Корее и т. д.

Сейчас модернисты и апологеты буддизма делают многочисленные попытки придать буддизму вид научного эволюционизирующего учения. Конечно, современный буддизм отличается от раннего, но не в такой степени, как утверждают модернисты. Совершенно очевидно, что буддизм по мере распространения за пределами Индии смешивался с религиями других народов, приобретал новые черты. Но буддизм всегда оставался религиозной идеологией, противоположной научному мировоззрению.

Как религиозной системе, ему присущи нелепые суеверия, идолопоклонство, мистика, сложные формы внешней обрядности.

Модернисты утверждают, будто буддизм по своему содержанию совпадает с диалектическим материализмом, ибо основные положения буддизма построены якобы на законе причины и следствия. В начальный период своего развития буддизм действительно рассматривал мир как единый поток движения, состоящий из физических и психических элементов – дхарм, как вечный процесс возникновения и уничтожения. Еще Гегель подчеркивал известное положение буддийской философии, согласно которому бытие – это непрерывное столкновение. Энгельс отмечал, что ранним буддистам, как и древним грекам, присуще стихийно-диалектическое мышление[82]82
  См. Ф. Энгельс, Диалектика природы, М., 1955, стр. 176.


[Закрыть]. Учение о текучести, изменчивости и непостоянстве всего существующего составляет одну из важнейших догм буддизма.

Непостоянство, согласно буддизму, является основным злом на земле, это «огонь, пожирающий весь мир». Сложное должно рано или поздно распасться, родившееся– умереть. Все преходяще, над всем царит закон разрушения. Текут и не возвращаются обратно воды реки, человек умирает, и никакие силы не в состоянии вернуть ему прошедшую жизнь. Смерть господствует над миром, все земное должно рассеяться и исчезнуть. Перед смертью все равны – богатый и бедный, благородный и низкий. Однако, несмотря на элементы диалектики, буддизм не имеет ничего общего с марксизмом, ибо марксизм является научным мировоззрением пролетариата, а буддизм – религиозной системой.