Текст книги "127 часов. Между молотом и наковальней"
Автор книги: Арон Ральстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Сразу после пресс-конференции я поговорил с моим другом-фотографом Дэном Байером, который приехал в Гранд-Джанкшн сделать фотографии для «Аспен таймс». Несколькими днями раньше он поехал в каньон Хорсшу и прошел семь миль до дюльфера Большого сброса. По пути он нашел мою обвязку и спусковуху там, где я их оставил, и вернул мне. Он сказал, что видел лужу у подножия дюльфера, ту, из которой я пил, и спросил:
– А ты заметил, что там плавает дохлый ворон?
Когда я отделался от самых сильных наркотиков, меня выпустили из больницы Святой Марии. Мы с родителями поехали домой в Денвер, куда уже прилетели мои друзья из шести штатов, чтобы устроить мне неожиданный прием. За одни выходные я выполнил два из трех пунктов моего списка «чего бы я хотел». Осталось только избавиться от восемнадцати таблеток, которые я принимал каждый день, чтобы наконец-то насладиться большой «Маргаритой».
К 15 мая меня снова положили в больницу, на этот раз в Денвере, в Пресвитерианский госпиталь Святого Луки. Двумя днями ранее врачи обнаружили потенциально смертельную инфекцию кости в правой руке – все тот же грязный нож, что спас, теперь убивал меня. После еще одной операции меня посадили на самые сильные из доступных внутривенных антибиотиков (все время иглы), а затем – анализы крови, батарея за батареей (снова иглы), дабы убедиться, что лекарства побеждают инфекцию. На следующий день, в пятницу, должен был быть выпускной моей сестры, она заканчивала Техасский технологический университет. Впереди были анализы и еще одна операция. Мы с родителями плакали вместе: стало очевидно, что я не поеду в Техас и не увижу, как Соня получает диплом. Затем, всего за двадцать часов до церемонии в Лаббоке, врачи и медсестры придумали план, позволяющий мне уехать из больницы на три дня. Получив витиеватые инструкции относительно того, как самостоятельно вводить внутривенные антибиотики, мы с родителями поспешно отправились в десятичасовой ночной бросок до Лаббока, штат Техас. Пока мой папа гнал машину по двухполосным шоссе техасского «полуострова» на скорости больше ста километров в час, мама с заднего сиденья управляла моими капельницами, вешая пакеты на крючок для одежды над боковым окном. К тому времени, как мы приехали в Лаббок, машина выглядела как полевой передвижной госпиталь, замусоренная использованными расходниками и рваными обертками, но мы успели как раз к банкету по поводу вручения наград, где Соню объявили лучшим студентом-технологом года в Техасе. Как только все празднества на выходных были закончены, мы с родителями помогли сестре собрать вещи, а затем, по семейной традиции, сели с моей бабушкой Ральстон за стол сыграть несколько раундов в юкер.[95] Как в старые добрые времена.
Вернувшись в Денвер, я перенес последнюю операцию, и она была интересной. Мне была нужна ангиограмма,[96] и это вовсе не послание, доставленное лично в руки поющим херувимом, а медицинская процедура, которая началась со странно улыбающейся медсестры. Она сбрила правую половину моих лобковых волос, затем вставила катетер в бедренную артерию, пока тот не дошел до груди. Через катетер медсестры ввели чувствительный к рентгену краситель в мой кровоток, после чего я мог наблюдать вены своей правой руки на экране телевизора. Это был только подготовительный раунд. Когда результаты ангиограммы были готовы, пластический хирург понял, за которую из трех втянутых артерий ему браться. Мой жгут повредил одну из них, но остальные были в хорошем состоянии. Это было важно, потому что позже хирург пересадил сегмент мускула длиной четыре дюйма с внутренней стороны левого бедра на конец моего обрубка, и, выудив артерии из руки, соединил их с пластом сырого мяса, пришитого к предплечью. В качестве последнего штриха хирург вырезал прямоугольник кожи на правом бедре и залатал всю мою культю. Это была небольшая десятичасовая операция, которую я по телевизору не посмотрел. (Ее заменили войной в Ираке.)
Когда отошел наркоз, потянулись часы, оказавшиеся худшим периодом моего выздоровления. В ту ночь я дошел до ручки. Семь трубок входили и выходили из меня, и появилось три новых источника боли – от донорских участков и от левой пятки (давление веса моей ноги во время операции пережало какой-то нерв); я не мог уснуть, мне не разрешали ни есть, ни пить, поэтому я постоянно жаловался. Как могло так получиться, что я отрезал себе руку, ни разу не хныкнув, а теперь все, что я мог делать, – это распускать нюни? Медсестры повышали мне дозу наркотиков час за часом, но боль не стихала. В конце концов я не мог связать трех слов в одно предложение; я хотел попросить у родителей прощения за все это нытье, но мои попытки говорить ни к чему не приводили. Мама сидела рядом все это время, шесть часов до рассвета, не сомкнув глаз, и пыталась успокоить меня, но я страдал постоянно, несмотря на наркотики. Утром, когда свет проник сквозь шторы, ее лицо осветилось святым заревом, и я плакал от ее красоты, пока наконец не потерял сознание.
К 25 мая я провел в больнице семнадцать дней, но в конце концов выписался. Меня починили, я набрал почти весь потерянный вес, и заражение в кости проходило. Однако, поскольку мне нужно было ставить капельницы с антибиотиками каждые восемь часов, приходилось ложиться и на полчаса подсоединяться к мешку с раствором. Так продолжалось шесть недель. Даже когда это означало, что нужно вставать ночью, мама с папой всегда были рядом, дабы убедиться, что я принимаю лекарство вовремя. Все, что мне нужно было делать, это сидеть спокойно, но я ненавидел капельницы и слабость, которая от них появлялась, и поэтому редко упускал возможность поныть.
Выздоровление давалось мне тяжело. Не только эти капельницы – все, вместе взятое. Я непрерывно страдал и от фантомной, и от реальной боли, даже на наркотиках. Пока меня накачивали лекарствами, я никогда нормально не отдыхал. Обычно я всю ночь лежал в кровати в полукоматозном состоянии – и не бодрствовал, и не спал. Наркотическое оцепенение не позволяет сознанию перезагружаться в штатном режиме. С каждой новой дозой я рефлекторно отрубался – во врачебном кабинете, между сеансами трудотерапии и физиотерапии, на скамеечке в тренажерном зале клиники, в машине, когда мама везла меня домой. Когда я оживал, это было благодаря тому, что действие наркотиков проходило, и тогда начинались мучения. В итоге я превратился в такого эгоистичного и ворчливого хама, что меня самого от себя тошнило.
Мое пребывание дома было непростым для всех нас. Хотя мы все были благодарны Господу за то, что не лишились друг друга, и радовались оттого, что мы вместе и одна семья, нагрузка взяла свое. У каждого из родителей были свои дела, кроме заботы обо мне. Добавьте к этому мои встречи с врачами, наркотики, вопросы со страховкой. А в довершение ко всему – внимание СМИ и общественности. Нам пришлось снять трубку телефона с рычагов почти на два месяца, мы звонили местным властям, чтобы они приструнили телевизионщиков, которые вели наблюдение за нашим домом. Нервы у нас были вконец измотаны.
В первые четыре недели я зависел от родителей, как ребенок, начинающий ходить. Мне быстро надоели все усилия, связанные с моей новой жизнью, в которой отдых, выздоровление и реабилитация заняли место лыж, альпинизма и концертов. Все дела требовали времени; одно посещение клиники, со всей подготовкой, отнимало у нас с мамой целое утро. А встречи назначались мне сотнями, и все должны были быть согласованы с графиком приема лекарств. Не для того я выкарабкивался из каньона Блю-Джон, чтобы провести свою жизнь в дурмане абсолютного одиночества, напичканного страданиями. Однако именно в это превратились мои дни.
Испытания в каньоне были опасными, но прямолинейными. Как только я выбрался, испытания стали более разнообразными, и первое время я не чувствовал в себе готовности адаптироваться к новым обстоятельствам. Я хотел получить назад свою прежнюю жизнь, но это означало, что я должен как-то справиться с болезнью, с разочарованием и заставить себя что-то активно делать. Избавиться от препаратов – вот что было моей первой целью. В июне, когда большая часть болей от операций уже прошла, я стал постепенно отказываться от анальгетиков. Наконец-то я мог наслаждаться некоторыми признаками свободы – водил пикап, гулял с друзьями, пил большую «Маргариту». Я все больше и больше возвращался к своей самостоятельности и снова «рос» в процессе, похожем на второй пубертат. Мама не хотела меня никуда отпускать, и я не мог ее винить в этом, но мне нужно было получить назад свою независимость, ради нас обоих.
Когда я слез с наркотиков, дело пошло на лад. Я научился завязывать шнурки и даже галстук одной рукой. Я быстро совершенствовался, я натренировался писать левой рукой – печатными и курсивом (до несчастного случая я был правшой). Я начал печатать на ноутбуке пятью пальцами. Мой трудотерапевт заказал мне качающийся нож, и я смог резать мясо. Благодаря разным приспособлениям или новым методам я вновь научился делать почти все, что мне было нужно. Я понял, как заводить часы и застегивать эту хитрую пуговицу на левом манжете рубашки зубами. Однако все еще были дела, в которых мне нужна была помощь. Иногда я был слишком независим для того, чтобы просить о помощи. Иногда, несмотря на то что мне предлагали помощь из лучших побуждений, я хотел разобраться в проблеме самостоятельно. Однажды на кухне я заметил, как моя сестра борется со сложными чувствами, видя, как я пытаюсь почистить апельсин.
– Тебе не нужна?.. – Она не договорила.
– Свободная рука, ты хочешь сказать? – закончил я за нее. – Конечно нужна, глупая; у меня же теперь только одна рука.
Я улыбнулся Соне, и она покраснела. Я достал свой качающийся нож и разрезал нечищеный апельсин на восемь частей, так же как я делал во времена Младшей лиги по футболу. Я незаметно вставил дольку в рот, чтобы корка закрыла мои зубы, и стал прыгать вокруг, изображая гориллу. В тот момент, когда сестра уже решила, что я абсолютно лишился рассудка, я продемонстрировал ей свою идиотскую ухмылку, обнажив апельсиновую корку. Соня поперхнулась от смеха, вода попала в нос и вылетела в стакан, все лицо было мокрым. Это стало нашей коронной шуткой – спрашивать, не нужна ли мне свободная рука, даже если я ничего не делал.
Из-за моего упоминания «Маргариты» на пресс-конференции люди присылали мне различные подарки, как-то с этим связанные: двадцатидолларовые банкноты с желтой наклейкой «На „Маргариту“», подарочные сертификаты в мексиканские рестораны, где делают правильные коктейли. Даже бутылки текилы. Периодически я получал большие посылки, в которых обнаруживались ингредиенты для «Маргариты». Однажды я открыл одну из таких коробок, и ее содержимое буквально вогнало меня в ступор. Я позвал сестру. Помимо бутылок текилы, ликера из апельсиновых корок и смеси «Маргарита», там был аккумуляторный блендер фирмы «Блэк энд Декер». Деваться некуда! Мы с сестрой стали легкомысленно воображать наши возможности – как мы поднимемся на высокую гору, взяв с собой портативный блендер, и будем делать «Маргариту» прямо из снега. Круто, не правда ли? Я крикнул: «Дай пять» – и поднял вверх руки, глядя на сестру. Она тоже подняла вверх руки, готовые уже соприкоснуться с моими, и в самую последнюю секунду, когда мы оба осознали проблему, хлопнула по моей пятерне всеми десятью пальцами.
– Ха-ха! Да ты совсем забыла! – дразнил я ее.
– Нет, ты тоже поднял обе, ты тоже забыл.
Должен сказать, она была права. Мы до сих пор смеемся над этим «дай пять».
Остальные яркие моменты следующих нескольких месяцев совершенно невероятны, даже не могу поверить, что это произошло со мной. Четверо моих друзей и я были приглашены в Денвер на ужин с нашим рок-кумиром Трей Анастасио и восемью ребятами из его группы перед их июньским выступлением в концертном зале Филмор. Еще одна моя любимая группа, The String Cheese Incident, провела большую благотворительную акцию с продажей плакатов для сбора средств на лечение пострадавшего Арона. Под моим именем прошел июльский концерт в Санта-Фе, Нью-Мексико. Этот концерт собрал семнадцать тысяч долларов в пользу пяти волонтерских поисково-спасательных групп из Юты, Колорадо и Нью-Мексико, которые помогали меня искать. Кристи и Меган, две девушки из Моаба, которых я встретил в каньоне Блю-Джон, тоже пришли на концерт, как и мои родители с сестрой, и просто умопомрачительное количество моих друзей.
Свое возвращение в горы я начал с визита на лавиноопасный участок горы Резолюшн. Там мы нашли вещи, которые мы с Чедвиком и Марком потеряли в феврале в лавине пятой категории. Нашелся даже мой цифровой фотоаппарат «Сони», который сразу же после замены батареек начал работать – несмотря на удар лавины и тот факт, что камера протаяла через трехметровый снежный покров, лежала под дождем и солнцем, ее грызли сурки. Она до сих пор делает отличные фотографии. (Молодцы, «Сони».)
В июле я пошел на шоу Дэвида Леттермана, встретил несколько очень известных радио– и тележурналистов, вместе с друзьями посмотрел пять концертов в западных штатах. Совершил восхождение с новым протезом в каньоне Кэстлвуд рядом с Денвером, а также взошел на пять четырнадцатитысячников за тридцать часов в Центральном Колорадо. В августе я занимался скальными восхождениями в каньоне Эль-Дорадо недалеко от Боулдера в связке с моим другом и товарищем по несчастью Малькольмом Дели – у него тоже была ампутирована рука. Кроме того, я шел вслед за моим другом, Ричем Хэфеле, к первому финишу экстремального марафона «Лидвилл трайал 100». Вдобавок в августе я пережил два плотных экстремальных дня фотосессий для журналов GQ, выпуск «Мужчина года», и «Вэнити фейр», выпуск «Люди года – 2003».
На свадьбе моей сестры 31 августа я читал речь о том, как любовь похожа на танец. Когда Соня говорила «да» своему мужу, Заку Элдеру, она была невероятно красива – я никогда ее такой не видел. Во время приема мы с Соней танцевали друг с другом под ее любимую песню The String Cheese Incident, «Восхождение», смеялись и улыбались, потому что вели себя как фрики прямо на глазах у наших родственников.
Через четыре дня после свадьбы я пролез стандартный маршрут на гору Моран в Вайоминге, с командой из восьми моих друзей. Особенно приятно мне было на наиболее трудных участках маршрута использовать единственное в мире протезное устройство, которое я разрабатывал с помощью трех удивительно щедрых компаний: Hanger Prosthetics, Therapeutic Recreation Systems и Trango (снаряжение для восхождений). Через две недели в Дулуте, штат Миннесота, я участвовал в приключенческой гонке в команде из трех человек. Мы финишировали в общей толпе после двенадцати миль морского каякинга, четырех миль спуска по порогам на каноэ и двадцати километров бега по тропам.
В сентябре мы с мамой смотрели видео, которое я снял в каньоне. Мы оба плакали – маме было тяжело видеть на пленке, как я страдаю, но это заставило нас еще раз испытать благодарность за то, что мы все еще есть друг у друга. Мы сидели на диване, держась за руки, и снова и снова повторяли друг другу: «Я тебя люблю».
А затем было возвращение в каньон Блю-Джон. Я взял с собой четверых друзей – Марка ван Экхута, Джейсона Хэлладея, Стива Пэтчетта и Кристи Мур. С нами шла также целая команда из телекомпании Эн-би-си. Мы прошли через щель, где я торчал в капкане с субботы, 26 апреля, по четверг, 1 мая 2003 года. Это было одним из странных жизненных синхронов: я стоял на вершине того валуна, который ровно шестью месяцами раньше обрушился на мою руку, и время совпало до минуты. Когда все оставили меня одного, я провел церемонию – развеял пепел сожженной руки в том месте, где произошел несчастный случай, и за два дня до своего двадцать восьмого дня рожденья стер с южной стены все видимые остатки надписи «RIP ОКТ 75 АРОН АПР 03». Позже тем же вечером, вернувшись на вертолетную стоянку, я уронил пластиковый стаканчик с вином на туфлю Тома Брокау.[97]
В течение всего лета мы с сестрой постоянно шутили по поводу моего нового статуса пирата, выкрикивая хором «ррр» и «я – пиррррат». Представьте себе, как мы веселились, когда обнаружилось, что 19 сентября 2003 года официально признано Международным пиратским днем. Через месяц я приехал в Аспен на Хеллоуин в костюме капитана Крюка и был в восторге, когда столкнулся с приятелем-альпинистом, одевшимся под «Арона Ральстона после самоампутации».
Осенью и зимой я снова занялся горным велосипедом, скалолазанием, ледолазанием, бэккантри-телемаркингом,[98] лыжными походами и одиночными зимними восхождениями. Я залез на Вильсон и на пик Эль-Дьенте 17 и 18 марта 2004 года – официально это был еще зимний сезон. Это были первые после несчастного случая восхождения на четырнадцатитысячники – зимой и в одиночку. Теперь на моем счету их стало сорок семь из пятидесяти девяти. В следующие два сезона я планирую завершить проект и стать первым человеком, который в одиночку покорил все пятьдесят девять вершин Колорадо выше четырнадцати тысяч футов зимой. К концу сезона я делал почти то же самое, что до несчастного случая, а иногда лучше своего прежнего уровня. Вместе с другом и соседом по комнате Элиотом Ларсоном мы участвовали в Большом траверсе хребта Элк – в лыжных гонках от Крестед-Батт до Аспена, и сделали это на шесть часов быстрее, чем мы с Гарретом Робертсом в 2003 году, когда у меня были обе руки. На следующий год я подумываю отрезать себе левую руку и посмотреть, насколько быстрее я стану.
После всего, что произошло, после всех подаренных мне возможностей, после новых горизонтов, которые продолжают открываться передо мной, я чувствую себя очень счастливым человеком. Я был частью чуда, которое коснулось многих в мире, и не променяю его ни на что, даже обратно на руку. Моя травма и спасение из каньона Блю-Джон стали самым прекрасным духовным опытом в моей жизни. Если бы я перенесся назад во времени, зная все это, я бы все равно сказал Меган и Кристи «увидимся позже» и отправился в одиночку в эту узкую трещину. Я многому научился и ни капли не сожалею об этом выборе. Напротив, он подкрепил мою веру в то, что духовная цель живых людей – следовать своему счастью, искать свою страсть и проживать жизнь, вдохновляя друг друга. Все остальное вытекает из этого. Находя вдохновение, мы испытываем потребность действовать на благо себя и окружающих. Даже если для этого нужно сделать тяжелый выбор или отрезать что-то и оставить это в прошлом.
Прощание – смелое и мощное начало.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
1987 Переезд в Энглвуд, штат Колорадо; начало учебы в средней школе; первый опыт катания на лыжах.
1988 Первое путешествие с ночевкой в национальный парк Роки-Маунтин.
1990 Первая поездка в Юту; посещение национальных парков и памятников природы Арчес, Кэпитол-Риф, Брюс и Зион.
1993 Окончание старшей школы Черри-Крик; сплав на рафтах по каньону Катаракт в национальном парке Каньонлендс, штат Юта; переезд в Питтсбург, штат Пенсильвания, учеба в университете Карнеги-Меллон.
1994 Восхождение на первый четырнадцатитысячник в Колорадо – пик Лонгс.
1995 Летняя работа гидом на рафт-сплаве по реке Арканзас в Колорадо; переезд в Лозанну, Швейцария, год учебы за границей.
1997 Окончание университета Карнеги-Меллон; нападение медведя в национальном парке Гранд-Тетон; начало работы в компании «Интел» в Финиксе, Аризона.
1998 Первое зимнее восхождение – пик Хамфрис, Аризона; первое альпинистское восхождение – пик Вестал, Колорадо; путешествие с сестрой на День благодарения в каньон Хавасупай; первое зимнее восхождение в одиночку на четырнадцатитысячник – пик Куондэри.
1999 Переезд в Такому, штат Вашингтон; восхождение на горы Райнир и Шуксан в штате Вашингтон; переезд в Альбукерке, Нью-Мексико; вступление в Совет горных спасателей Альбукерке.
2001 Восхождение на Кордильера-Бланка в Перу; окончание путешествия на четырнадцатитысячники в Колорадо в ноябре.
2002 Увольнение из компании «Интел»; восхождение на Денали (Аляска) в июне; переезд в Аспен, штат Колорадо, в ноябре.
2003 Зимние одиночные восхождения на вершины Пирамид, Холи-Кросс, Лонгс, Кэпитол и Марун-Беллз; попадание в лавину пятой категории на пике Резолюшн, Колорадо; посещение каньона Блю-Джон в штате Юта.
Примечания
1
Пер. с др. – гр. В. Вересаева.
(обратно)
2
Робберз-Руст (Robbers Roost, Приют Разбойников) – обширная территория в юго-восточной части штата Юта, служившая приютом для преступников. Чаще всего в Приюте скрывались Бутч Кэссиди и его «Дикая шайка». – Здесь и далее прим. перев.
(обратно)
3
Кэмелбэк (от англ. Camelback) – название компании, которая производит различные резервуары для воды, как правило мягкие, вставляемые в рюкзак, или рюкзаки-резервуары. Резервуар обычно оснащен трубкой и загубником, позволяющими пить, не снимая рюкзак, не слезая с велосипеда и пр. В русском языке кэмелбэк стало нарицательным именем (по аналогии с ксероксом, джипом и пр.), так называют любой резервуар для воды с трубкой и загубником независимо от фирмы-производителя.
(обратно)
4
Мультитул – название, которое прижилось для особого вида складных ножей с множеством различных приспособлений. Отличительной особенностью именно мультитула является наличие в нем плоскогубцев.
(обратно)
5
Худу (hoodoo – англ.) – высокие тонкие остроконечные геологические образования, возвышающиеся над поверхностью безводных бассейнов. Худу состоят из мягких осадочных пород и покрыты сверху слоем более твердой и стойкой к эрозии породы. Чаще всего расположены в пустынях, в безводных и жарких областях.
(обратно)
6
Арройо (arroyo, исп.) – сухое русло.
(обратно)
7
Здесь отсыл к известному американскому роману Натаниэля Готорна «Алая буква» (1850), в котором рассматриваются вопросы греха и его искупления, в том числе и прилюдного. Алая буква «А» нашивалась на платье женщины, уличенной в прелюбодеянии (первая буква в слове «adulteress»).
(обратно)
8
Спуск дюльфером – спуск по свободно висящей веревке. Берет свое название от австрийского альпиниста Ганса Дюльфера, первым придумавшего (точнее, подсмотревшего у цирковых артистов) технику спуска, т. н. классический дюльфер. Сейчас для спуска дюльфером используются различные приспособления, но название осталось. Также слово применяется непосредственно к процессу: например, «дюльферять» – спускаться дюльфером; или служит как количественная оценка: «один дюльфер», то есть один спуск дюльфером не более чем на длину стандартной альпинистской веревки.
(обратно)
9
В США весьма популярны детские праздники, где гости (или приглашенные артисты) изображают героев популярного мультфильма «Скуби-ду». Студенты любят устраивать взрослый вариант Скуби-вечеринки – с пивом и пр. Герой мультфильма при этом, как правило, сотворяется из подручных материалов.
(обратно)
10
Как же это – я никогда не видел
Волн, которые приносят ее слова ко мне? (англ.).
(обратно)
11
Если мы бы могли видеть множество волн,
Текущих сквозь облака и затопленные пещеры,
Проливающих смысл на слова, что искали ее
Среди ветра и под водой (англ.).
(обратно)
12
В данном случае – простое дюралевое кольцо, позволяющее протравливать веревку с дозированным усилием. Используется для спуска по свободновисящей веревке или для снижения усилия рывка при страховке.
(обратно)
13
Спусковая стропа – кусок стропы, который оставляют на станции, продергивая веревку снизу.
(обратно)
14
Зацепка – элемент скального (как правило) рельефа, выступ или трещина, позволяющая ухватиться рукой или поставить (заклинить) ногу.
(обратно)
15
Каньон Хорсшу раньше назывался Бэрриер-Каньон (Barrier Canyon), отсюда название стиля в наскальном искусстве. – Прим. ред.
(обратно)
16
Золото в моих волосах.
В деревенском пруду
Стоит и шатается
Дождь и ветер на шоссе (англ.).
(обратно)
17
Боюсь, я никогда не рассказывал вам историю призрака,
Которого я знал и с которым говорил, но которым никогда не хвастался (англ.).
(обратно)
18
Норман Бейтс – маньяк, персонаж романа Роберта Блоха «Психоз» (1959), годом позже экранизированного Альфредом Хичкоком; в фильме эту роль исполнил Тони Перкинс.
(обратно)
19
Вальтер Бонатти (р. 1930) – известный, можно сказать даже – легендарный, итальянский альпинист.
(обратно)
20
«America the Beautiful» – известная патриотическая песня США, написана Кэтрин Ли Бейтс в 1893 г. после подъема на Пайкс-Пик.
(обратно)
21
14 000 футов – это 4267 м. Несмотря на то что американские альпинисты в основном оценивают вершины по метрической системе: «пятитысячник», «семитысячник» и пр., для автора именно цифра 14 000 футов имеет магическое значение. Очевидно, что в метрах эта цифра некруглая и не вызывает никакого любопытства. Но для автора это важно, поэтому, переводя все величины из имперских единиц в метрические, название «четырнадцатитысячник» мы в этой книге оставляем. Не стоит путать с аналогичными названиями в других альпинистских книгах: почти наверняка (если это не оговорено заранее) там речь идет о метрах.
(обратно)
22
Хузир (hoosier) – прозвище жителей штата Индиана.
(обратно)
23
Могул – вид лыжного фристайла, состоит в катании на горных лыжах по бугристому склону (по буграм, или могулам) и выполнении прыжков на трамплинах.
(обратно)
24
Хайкер – любитель пешеходных прогулок. Это не совсем то, что у нас принято называть «туристом-пешеходником», но близко к тому.
(обратно)
25
Галлон – 4,5 литра.
(обратно)
26
Рейнджеры в данном случае – смотрители парка (от англ. ranger – охотник, лесник, егерь).
(обратно)
27
В национальных парках США строго запрещено кормить животных, особенно хищных. За нарушение налагается ощутимый штраф. На плакатах, поясняющих этот запрет, как правило, изображены именно медведи.
(обратно)
28
Диаметр мяча для софтбола – 30,4 см. – Прим. ред.
(обратно)
29
Имеется в виду четверть доллара (quarter), монета достоинством 25 центов, около 25 мм в диаметре. – Прим. ред.
(обратно)
30
Чистая зона – участок производства, где обеспечена повышенная степень чистоты, при входе куда, например, требуется надевать халаты или комбинезоны, обрабатывать себя пылесосом и пр. Термин, принятый в высокотехнологичном производстве.
(обратно)
31
Пер. В. Сервиновского.
(обратно)
32
Флагстафф – самая известная гора на горнолыжном курорте Сноубоул.
(обратно)
33
День труда – официальный праздник в США, первый понедельник сентября.
(обратно)
34
Колючая груша, опунция – вид кактуса.
(обратно)
35
Какомицли – кольцехвостый енот.
(обратно)
36
Ледобур – ледовый крюк, представляющий собой стальную или титановую трубку диаметром около 3 см и длиной около 25 см. На внешнюю часть трубки нанесена крупная резьба, к концу трубки прикреплена проушина. Ледобур ввинчивается в лед, в проушину вщелкивается страховочная веревка.
(обратно)
37
Ледовый инструмент – короткий – не больше полуметра – ледоруб с искривленным древком, сложной формой клюва и часто с молотком вместо лопатки. Предназначен специально для лазания по сложному ледовому рельефу.
(обратно)
38
При работе первого в связке страховочная точка находится ниже, поэтому в случае срыва альпинист пролетает расстояние до точки и потом столько же (плюс растянувшаяся от рывка веревка) ниже точки. Это требует дополнительной психологической подготовки для работы первым в связке.
(обратно)
39
Ледовый молоток – как правило, то же, что и ледовый инструмент.
(обратно)
40
Здесь наблюдается некоторое противоречие, поскольку в тексте ясно указано, что для страховки использовался снежный якорь (полуметровый кол, иногда с расширением), но также сказано, что герой поднимался по ледовому склону, где для страховки обычно используются ледобуры (снежный якорь просто-напросто в лед вбить не получается).
(обратно)
41
На самом деле такая трещина называется рантклюфт, а бергшрунд – это трещина в том месте, где ледник, текущий в долину, отделяется от ледника, лежащего на склоне горы. По логике повествования такое определение тоже больше походит на правду, и преодолевать автору пришлось именно бергшрунд, и именно в том месте, где ледник отрывается от склона, а не в том, где лед отрывается от прилегающей скалы.
(обратно)
42
SAR – search and rescue – спасательная служба.
(обратно)
43
Альберт Бирштадт (1830–1902) – один из наиболее известных американских пейзажистов XIX в. Изображал в своих картинах Дикий Запад.
(обратно)
44
Телемарк, телемаркинг – стиль катания на лыжах, получивший название от норвежской провинции Телемарк. Фактически это была первая спортивная лыжная техника, появившаяся во второй половине XIX в., когда Сондре Норхейм систематизировал известные способы катания на лыжах с гор. Благодаря технике в 1868 г. он выиграл первые национальные горнолыжные соревнования. Впоследствии Норхейм эмигрировал в США, а телемарк в XX в. сменили более прогрессивные техники. В 1970-х гг. телемарк возродился и начал приобретать популярность именно в США. Некоторые источники приписывают возрождение телемарка хиппи, поскольку возродился он не только как техника, но еще и как особая «философия свободы». Принципиальное отличие телемарка от техники параллельных лыж и карвинга в том, что он базируется на разножке и естественном для человека движении – шаге. Поворот в телемарке инициируется ведущей (внешней) ногой, при этом оба колена согнуты, а пятка задней ноги приподнята над лыжей. Поэтому крепления для телемарка присоединяют к лыже лишь носок (рант) ботинка, оставляя свободной пятку. Именно это различие, по мнению многих приверженцев, дает преимущество телемарку перед параллельными лыжами при внетрассовом катании, а также при катании с рюкзаком. Это убеждение вкупе с тем, что для усвоения основ телемарка не требуется дорогого снаряжения (хотя топовые модели стоят дорого), и стали основой «философии свободы».
(обратно)
45
Другое название самой высокой вершины Северной Америки – Мак-Кинли.
(обратно)
46
Популярная цитата из книга Уильяма Хатчинсона Мюррея «Шотландская экспедиция в Гималаи» (1951); приводится там как якобы принадлежащая Гёте, но в действительности представляет собой крайне вольный парафраз еще более вольного перевода условно сходных по тематике строк из «Фауста».
(обратно)
47
Узел Прусика (он же схватывающий узел, или просто прусик) – узел, завязанный одной веревкой (более тонкой) вокруг другой, более толстой. (Как правило, 6–8-миллиметровым репшнуром вокруг 10–14-миллиметровой основной веревки.) Особенность этого узла заключается в том, что, если его аккуратно перемещать вдоль основной веревки, он скользит, если же резко рвануть, то он схватывается вокруг основной веревки.
