Текст книги "Повозка с игрушками"
Автор книги: Арон Кобринский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Часы тикали – наступил условный вечер. Быстроходные катера бороздили реку, то и дело подъезжая к пристани – возвращали уединившихся...
–Ну как? – спросила мама.
–Я видел, – взмахнул руками и объяснил, – оно выше холмов поднимается.
–Это центральная радиомачта.
–Оно еще выше, – возразил сын.
–Ты бредишь! – притронулась к его лбу и, обращаясь к супругу, добавила, – температура у него нормальная.
–Ты не боялся? – спросил отец.
–Чего?
–Одиночества.
–Нисколечко – я даже на ту сторону плавал!
–Что ты наделал! – воскликнула мама вполголоса, – это же вражеская территория!
–Мой мальчик, – шепнул отец, – нас всех ждет большая беда, если ты где-нибудь проболтаешься. 16 Заговорил колокол... Солнце находилось в зените, но пляж опустел наступила условная ночь... Жители отличались крепкими нервами и поставленным дыханием – никто не храпел – тишина, как в коммунальных, так и в кооперативных квартирах стояла такая, что казалась вечной... 17
Загремел колокол – жители пробудились и в тот же миг на всех окнах открылись солнцезащитные шторы... 18
–Да здравствует новое условное утро! – сказал сын, подражая бодрому голосу диктора.
–Перестань паясничать! – отрезала мама и спросила, – что это у тебя?
–Жевательная резинка, – сказал он и, высунув язык, показал розовый комочек.
–Да я не о том, – она схватила его за руку и подвела к окну – ласковые пальцы прикоснулись к перьям, попробовали вырвать...
–Ой, – закричал сын, – больно!
–Зайчик ты мой, несчастный! – воскликнула она захлебывающимся голосом и заплакала.
–Что случилось? – спросил испуганный супруг, выглянув из смежной комнаты.
–Посмотри, – произнесла она с жалобным всхлипыванием, – у нашего сына на спине растут какието спицы! 19
Не теряя времени родители повели сына в больницу... Профессор осмотрел пораженные места и покачал головой...
–Редчайший вид атавизма, – сказал он и добавил, – необходимо хирургическое вмешательство!
–Это опасно? – спросили родители в один голос.
–Ничего страшного, – заверил профессор и, взъерошив мальчику перья, пошутил, – на бороду и усы они не влияют!
Через пятнадцать условных дней мальчика выписали... Операция прошла успешно... В клинической карточке появилась запись – удален рудиментарный орган! 20
21
Баба не получала пенсии – вот и пошла на базар продавать кроликов. Худо ли, бедно ли, а пару кролей в клетке поместила. Продает. Поставила клетку на прилавок, а покупателей нет и времени много – до условного вечера еще далеко. Разговорилась с торговкой – жалуется:
–Дождей на палец не клюнуло; посеяла подсолнух – на корню сохнет. -Дед мой тоже хорош – заболел. Лежит на печи, поясницу платком перевязал – я и банки ему ставила и ноги горчицей парила – не помогло. Ворчун он у меня. Иногда такое загнет, что уши вянут. -А все из-за того, что детей у нас нет!
–Детей, – говорит торговка, – ты сама проморгала...
Баба наклонилась к торговке и шепнула:
–У меня дед неспособный!
–При чем здесь твой дед! – я знаю одних они своего в родильном доме взяли – там сирот столько, что рожать не надо – иная выкинет, а брать не хочет... Условия не позволяют!
Не дождалась бабка покупателей – засуетилась – схватила клетку и заковыляла к извозчикам...Три условных дня не выходили дед и бабка на порог... Решали, решали – надумали пойти в родильный дом. Медсестра посмотрела на них, улыбнулась, записала... Много ли, мало ли воды в реке утекло, а родилась у них девочка...
–Как назовем ее?
–Так же, как и тебя, – сказал дед, потому что любил свою бабку больше самой жизни.
Росла Устинька – как росток-лепесток вверх тянулась и такой умницей, что старик затылок почесывал – сегодня, например:
–Папа, а зачем наш царь умер?
–Все умирают.
–И ты умрешь?
–И я .
–А мама?
–И мама.
–И я тоже?! – спросила и зрачки у нее сделались глубокими.
–Не бойся, Устинька, – вмешалась старуха и, взяв ее на руки, прижала к себе, – ты у меня ангел!
Пришло время отдавать девочку в гимназию...
–Не можем принять.
–Пошему? -прошепелявил старик по той причине, что в июне у него выпали зубы.
–У нее нет свидетельства о рождении, – сказал директор.
Пришлось старикам идти в церковь.
–Почему не зарегистрировали девочку?
–Не знали, неграмотные мы.
–Как ее зовут?
–Уштина, – прошепелявила бабка – зубы у нее выпали в августе.
"Истина" – послышалось дьяку. "Какие только имена не дают детям!" подумал он, заполняя бланк каллиграфическим почерком. 22
Умер дед, умерла бабка – осталась Истина одна одинешенька, но гимназию не бросила – закончила и даже в университет поступила, только училась недолго – на первом же семинаре не то ляпнула...
–Вы с ней говорили?
–Говорил.
–Ну и как?
–Стоит на своем! – сказал преподаватель:объективной логики.
–Соплячка! – пробасил ректор, подписывая приказ об отчислении.
Пошла Истина работать. Вызывает ее как-то в свой кабинет владелец:
–Мы все фрамуги открыли, а вам воздуха не хватает. Не-хо-ро-шо!
Устроили поголовный опрос – он показал, что дышится легко и воздухомеры не подкачали – стрелки остановились на том количестве воздуха, которое указано в СНИП-е. Товарищеский суд тоже не мешкал – обвинили Истину в клевете. И что же! – убедились в коллективе, что не каменная она – умеет краснеть, да что толку: "Воздуха, – говорит, – все равно нехватает!" Плюнула, упрямая, на свой хороший заработок и пошла спасателем на лодочную – денег меньше, зато воздуха – дыши, хоть отбавляй. Загорела, похорошела, крепенькой стала до конца дней условных, но беда и тут ее не оставила, потому что в тот момент, когда мальчик увидел белую птицу, увидела и она крылья у нашей грешницы от этого не выросли, а поведение изменилось... Подплывает она на лодке к тому таинственному месту, выходит и щупает руками воздух. От людского глаза ничего не скроешь – дощупалась!.. Кто пустил слух, неизвестно, но стали поговаривать, что она слепая.
–С таким зрением людей не спасешь! – сказал лодочный и уволил ее.
Не спорила, вся в себя погрузилась; ушла тихо, даже не попрощалась пошла к главному дворцу – крутилась под носом у стражи до тех пор, пока не добилась своего – схватили ее и тот час к царю привели.
–Тебя обвиняют в том, что ты мой дворец хотела спалить, – сказал он и грозно посмотрел на нее из под насупленных бровей.
–Коли так, то вам ли, царь-батюшка, долгую речь вести – казните по слову царскому!
–Ты называй меня на ты, – пробасил он, разыгрывая из себя демократа.
–Зачем пришла?
–Я пришла требовать!
–Что?! – воскликнул он таким голосом, что соколиные очи его чуть из орбит не вылезли. Истина не дрогнула...
–Сними экран! – сказала она, кивнув на боковые окна, сквозь которые виднелись дома, спускавшиеся к реке и противоположный – вражеский берег.
–Ты против монархии! Я тебя в порошок сотру!!!
–Я против тоталитарного режима, я за то,чтобы города сняли свои стратегические колпаки.
–Взять ее! – царь-батюшка привстал и с тех пор живой Истины в этом городе не видели. 23
24 "Окружающие его... ско... кривая, проходящая через данные точки... по... результаты эксперимента показали... г... обратите внимание... щитопринудительная смазка и так далее... математическая обработка и все же".На фоне развешенных листов лицо директора казалось еще мордастее. "Он человек или нет?" – подумал Павел и представил самого себя жабой в болоте. Фантазия тут же реализовалась. Две минуты тому назад он взобрался на упругий лист лилии – вот оно мгновение, когда пролетит комар. Скачок – и на язык прилипло это отвратительное насекомое. С берега ветер доносит запах тухлой рыбы и хлорофоса, которым трудолюбивые дачники опрыскивают виноград. Ему хочется туда – к людям, но он жаба, А когда-то и он умел разговаривать... называл единственной, целовал... брал в губы ее сосок... только мечтал... думал, что его любовь – это задача, которую можно решить... обманул самого себя... ехал в поезде... забыл... "К тому же... теплота, как результат трения, а особенно в условиях крутых спусков и подъемов". Последнюю фразу Павел услыхал отчетливо – пришел в себя очередная сигарета обжигала ногти... Павел потушил ее о полированный стол. Тетушка Руфь! – это она, умирая, подарила ему импортную мебель. Дурак! обо что гасит окурки? Почему пепельница местного ширпотреба стоит пустой? "С тех пор, как приказ... кладби... приоритет нашей науки, если даже представить себе особенности горнорудной промышленности,., сомнения нет!" Смутное припоминание не устраивало – память необходимо восстановить – тем ли, что находится на разных берегах... одни называли Устиной, другие Истиной... и город условный и река и солнце светится над головой... чижик прыгает... по ту сторону экрана пыжик на тоненьких ножках – ему на всю катушку всучили... Уставившись глазами в стену, он смотрел на нее до тех пор, пока она снова не начала исчезать и – жаба прыгнула в воду. Раздался легкий всплеск – загребая лапами, растопырив перепонки, Павел погрузился на самое дно, но теперь он не даст обмануть себя... Пальцы крепко стиснули пепельницу, рука размахнулась и что-то посыпалось – зазвенело так, будто горсть медных монет покатилась по тротуару. Поток слов прекратился случилось невероятное – в стене зияло отверстие, сквозь которое жадно пробивались солнечные лучи. Возле плинтуса лежало разрушенное – не штукатурка и не битый кирпич... Павел подошел поближе... Присел – попытался соединить и хотя многих осколков не хватало, он догадался, что это был директор завода, защищающий диссертацию по подшипникам и тоскливое сборище оппонентов. 25
Дома почти все одинаковы – коробки! – поэтому и улицы не запоминались... "Клин вышибается клином – на беззаконие надо ответить преступлением. А может я действительно того? На всех окнах белые жучки – ограбить не так просто. Да и что я могу взять? Обувь? Шубу? Ящик с коньяком? Наткнешься на милиционера и будь здоров". Павел сел в автобус... Центр города... Исторический музей, памятник Ломоносову, горный институт – "стоп!" внимание привлекли металлические решетки – там, в подвальном помещении находился библиотечный архив. "Библиотеку?" Осмотрев решетки, убедился, что проникнуть в архив практически невозможно. "А было бы неплохо! – книги глаза не режут – что несешь, куда несешь, зачем несешь – пусть спрашивают, – подумал и прошелся вдоль внушительного здания, где когда-то учился, нет!" Направился к перекрестку. "Неужели все так надежно и прочно?" Почта, аптека, парикмахерская, букинистический магазин – окна! – сигнализация отсутствует... "Надо зайти!" Павел обошел книжные полки – цена книг высока. Когда выходил, отметил, что магазин запирается на висячий замок – об этом говорили металлические проушины. "Если взять пятнадцать, двадцать книг ограблением заинтересуются". 26
Последние дни майских праздников. Людей на улице мало – в основном те, кому не повезло: мужчины, от которых отказались женщины и женщины, от которых отказались мужчины.
Поднявшись по ступенькам, Павел убедился, что его предположение оказалось правильным – на дверях висячий замок!.. Сегодня всю ночь он наблюдал за магазином из чердака соседнего дома – мимо прошло всего три человека, утром по асфальту зашуршала метла дворника... Усталости не чувствовал, несмотря на то, что не спал... "Я должен это сделать, я должен это сделать, я должен это сделать", – эти слова звонкими молоточками стучали в его голове до самого полдня, потом их звучание притупилось перешло в деревянное... Павел пришел домой и лег на диван. По стене ползала муха. Он следил за ней, стараясь ни о чем не думать. Муха перелетела на лампочку... Павел уснул... Разбудил звонок... Пришли знакомые – посыпались вопросы.
–Почему дрыхнешь? Почему не заходишь? Где встречал праздники? Получил открытку? От тебя ни разу не получали! – протараторил Костя, наигранно обижаясь.
–Вчера Сеню видели, просил тебе привет передать, – вступила в разговор Вера.
Павел отвечал односложно... Костя открыл спортивную сумку и вытащил бутылку...
–Самогон! – посмотрел на Веру, – теща порадовала!
За окном виднелась кровля противоположного дома – закат бил наискось, освещая только ее – создавалось впечатление, что крыша висит в воздухе... Вечер полз в комнату – свивался в разноплотные жгуты, придавая вещам фантастический оттенок. Сумерки сгустились, но свет Павел не включал. Ему не хотелось, чтобы гости заметили, что он думает о чем-то таком, что никак не относится к их визиту.
Костя работал кинооператором в студии, которая занималась производством документальных фильмов – после второй рюмки он заговорил о своих проблемах:
–Втихаря стряпаю фильм о Светлове. Начальство узнает – схлопочу выговор. А в общем тускло – уехать хочется: в Москве на этот счет много свободнее, Костя сильно картавил – при том, когда он говорил долго, слюна становилась белой, – в нашем городе я не встречал интеллигентных ребят. Все как на подбор – прямо в солдаты. Деградация! Плюнуть и то противно! – он вытер губы...
Вера говорила мало. Она любила вставлять реплики. Делала это всегда вовремя и казалась умной. "Счастливая пара, – подумал Павел, – у нее неоспоримые качества современной женщины – квартира, инфантильность и большой жизненный опыт. Даже глаза у нее похожи на два маленьких телевизорных экрана".
–Вчера иду по улице, на которой Миша родился, – продолжал Костя, – вижу двух старых-старых евреев. Спрашиваю для интереса: "Вы на этой улице живете?" "Да", – говорят. "А в каком доме Светловы жили?" "Сто лет здесь живем, а таких не помним", – отвечают. -Представляешь! – они Светлова не знают. Тогда я не псевдоним, а фамилию называю. "Как же, как же – таких помним"... "У них сын большим человеком сделался", – говорит мне тот, кто постарше. "Ты что-то путаешь, – возразил другой, – их сына Мишей звали. Работать не хотел – сопляк и бездельник! Я его на товарную биржу рассыльным устроил, так он на следующий день сбежал".
–Трясина! – прозвучал Верин голос.
–Непроходимое болото! – поддержал Костя и обратился к хозяину, – включи свет!
–Послушайте, давайте свечу запалим – как в тысяча девятьсот пятом, когда я пришел с забастовки... Куюмэ! – глаза Павла засветились так, что в комнате стало светло. -Я не знаю, чего вам недостает. Вы уверены, что завтра будет таким же, как сегодня. Вас это не устраивает. Вам нужны острые ощущения – нужны для здоровья – если их нет, вам плохо. Я постараюсь, чтобы они у вас были!
Вера и Костя растерянно молчали. Они вспомнили – Сеня говорил им, что Павел на учете в ПНД. "Может у него приступ начинается?!" – стали прощаться, но хозяин выразил желание проводить их. В коридоре на обувной полке лежали плоскогубцы – он взял их и сунул в карман. Вышли на улицу перекресток: ни людей, ни машин – светофоры, переключались впустую свидетельствовали, что на Земле может быть и такое...
Шли молча. Настроение Павла передавалось – ждали чегото эксцентричного... Косте виделись санитары, гоняющиеся за Павлом – тот увертывается, убегает, лезет на высоковольтную мачту: Санитары упрашивают слезть, показывают конфеты, но Павел, посматривая вниз, лезет еще выше.
–У меня ни в одном г-г-г-лазу! – выдавив эту фразу, Костя взял Веру под руку и настороженно посмотрел на товарища.
–Да ты не бойся, я на высоковольтную мачту лезть не собираюсь.
–И я тоже, – сказал Костя с вымученной иронией и подумал, – "все сумасшедшие владеют телепатией".
–Я сделаю совсем другое – совершу кражу, а вы – вы станете невольными соучастниками.
–Павлуша, может ты вернешься. Дальше мы сами пойдем, – сказала Вера ласковая интонация напомнила отрепетированный голос психиатра – подумала, "этот шизофреник влюбился, я объект его обожания, он хочет показать себя человеком необыкновенным".Над дверьми букинистического магазина торчал г-образный кронштейн – лампочка висела на шнуре – ветер раскачивал ее световой пучок двигался, выхватывая из темноты то правое окно, то левое...
–Вот мы и у цели, – сказал Павел и, вытащив из кармана плоскогубцы, взбежал по ступенькам. Локти заходили из стороны в сторону и через минуту проушина переломилась по отверстию, сквозь которое проходила дужка висячего замка. Павел размахнулся, бросил плоскогубцы и отломанную часть подальше прислушался – где-то в двадцати метрах металлические предметы зазвенели, ударившись о булыжники, – дай!– потребовал Павел и Костя, как завороженный, протянул сумку. Он схватил ее, рванул на себя дверь, и оставив открытой, исчез в магазине. Зажег спичку – осветив антикварные книги, вслепую набил ими сумку выскочил на улицу.-Я отваливаю.
Костя посмотрел на торчащие книги.
–Домой? – в его голосе прозвучала обида.
–На выставку!
–А может к нам?! – спросил Костя заговорщицки и добавил,– так безопаснее, через несколько дней заберешь. 27
–Двенадцать, двадцать, пятнадцать, тридцать семь рублей – мы должны поделиться! – восклицает Костя, выкладывая книги на стол. 28
В девять часов утра к магазину подъехала спецмашина. Павел стоял на противоположной стороне улицы – наблюдал... Из машины вышли милиционер и человек в штатском – зашли в магазин. Через полчаса человек в штатском вышел – внимательно осмотрел дверь. "Ограблением заинтересовались, мне тоже пора действовать", – подумал Павел и, махнув рукой, остановил такси. 29
Открыл Костя – посмотрел на расстроенное лицо товарища.
–Что?! – спросил испуганно.
Павел вошел в дом – подвинув стул к краю стола, сел и тяжело вздохнул. Вера и Костя напряженно молчали. В этот момент Павлу почему-то запомнились их уши... На столе стояла заварка – отпив несколько глотков, сказал:
–Меня накрыли!
–Мы пропали!!! – прокартавил хозяин упавшим голосом.
–Соседка из моего блока, – продолжал Павел, – сказала, что ко мне милиционеры приходили – обошли всех соседей – спрашивали, видел ли меня кто-нибудь, ночевал ли дома.
–Как они могли догадаться? – воскликнула Вера.
–Я наблюдал за магазином в течение недели. Часто заходил как покупатель и, чтобы не вызвать подозрение, сам сдавал книги, а на чековом бланке записывают фамилию и адрес. Продавцы сообщили несколько адресов в милицию, в том числе и мой.
–Почему ты назвал свою фамилию и свой адрес? – спросил Костя и лицо у него недоверчиво сморщилось.
–Если ты не сдавал литературу, попробуй – книги принимают только у тех, кто предъявляетпаспорт.
–Все, что ты говоришь, правдоподобно, – сказала Вера, – но в милицию сообщили несколько адресов. -Как же они найдут предполагаемого преступника?
–Очень просто – они сняли отпечатки пальцев – те, которые остались на дверной ручке и на замке.
Костя взволнованно зашагал по комнате – остановился – сел на диван и уткнулся головой в ладони.
–Эта смешная историйка может иметь серьезные последствия... Что же теперь делать? – обратился к Павлу.
–Я предлагаю отвезти книги на вокзал и положить в автоматическую камеру хранения.
–Это нас не спасет, – Вера была готова разорвать Павла на кусочки – ее воображение разыгралось – она увидела себя на скамье подсудимых.
–Меня ваша наивность удивляет – если меня арестуют, то сразу же потребуют вернуть книги, а они у вас. Ниточка потянется, но дело не в этом. За коллектив больше дают. Сидеть три года или пять не одно и то же...
Костя отрыл шкаф, откинул простынь – переложив книги в сумку, поставил ее рядом с Павлом.
– Бери!
–Книги ты отнесешь.
–Почему? – спросила Вера.
–Поймите, мне идти на вокзал нельзя – ко мне приходили, за мной следят!
Костя притронулся к сумке...
–Я с тобой, – сказала Вера.
–Подождите... Я могу выйти на улицу только тогда, когда буду знать номер камеры и кодовую цифру... Еще раз приходить к вам – дело опасное...
– Я номер назову по телефону, сказал Костя, – будешь уходить – захлопни хорошенько дверь.
Павел остался один – еще и еще раз мысленно прокрутил события – все шло так гладко, что лучше не придумаешь... Телефон стоял на тумбочке возле дивана... Прилег, выжидательно посматривая на трубку – ждать надоело... "Наверно, Костя рисовал, – подумал, разглядывая Верочкин портрет, – живут себе люди, а тут такое". Заговорил телефон...
–Номер камеры шестьсот двадцать пять, кодовая цифра а двести тринадцать.
30
Вечерело... Сутолока возле магазинов и кафе. Деревья пророчат жаркое лето – пахнут. Телефонная будка...
–Отец спит, – сказала мама, – а я на кухне вожусь. Мы тебя четыре дня ждали – даже не позвонил.
–Я не мог, потому что у меня на праздники гуляли.
–Кто гулял?
–Компания.
–Вечно ты кого-нибудь приглашаешь, когда уже тебя приглашать будут.
–Я завтра уезжаю в командировку.
–Надолго?
–На месяц... Алло... Алло... Алло? – телефон-автомат неожиданно отключился – резкий удар кулаком по коробке – из автомата высыпалось несколько двухкопеечных монет.
–Телефон работает? – спросила девушка, стоящая в очереди.
–Сюда нужно с кувалдой приходить!
–В сумочку не поместится! – прозвучал вдогонку ее насмешливый голос.
А. Кобринский, "ПОВОЗКА С ИГРУШКАМИ", роман
продолжение V
31
Павел шел к Заре, стараясь не думать о ночных событиях. Ничего утешительного на ум не приходило... Поэт Затеряйко, юморист Ковалев, детская писательница Коробейникова, сочинитель военных мемуаров Леонид Васильченко – обвинительная речь Леонида: "Произведения, которые уважаемым товарищем выносятся на суд общественности, нечистоплотны и непонятны. Кхы, кхы... В его творчестве не чувствуется твердых – кхы, кхы – убеждений. Как показывает – кхы, кхы – опыт, данный товарищ – кхы, кхы – ведет себя в коллективе неправильно. Говорит он – кхы, кхы– не то, что принято. У меня есть сведения – кхы, кхы"...
Литературные Среды, кабачок непризнанных, разговоры, проблемы, суета... С этими воспоминаниями Павел подошел к дому, в котором жила Зара. Он не любил ее – сошелся только потому, чтобы той, которая поломала жизнь ему и себе, было больнее. В праздничные дни он к Заре не заходил, сказал, что в Киев едет – "друг в автомобильную катастрофу попал".
–Ты?! – обрадовалась, – а друг жив?
–Переломами отделался.
–Заходи, Павлуша.
–Мне, Зара...
У меня времени нет, через двадцать минут поезд уходит. Меня срочно в командировку посылают.
–Надолго?
–На месяц.
–Я провожу тебя, – прикоснулась к дверной ручке, – я соберусь быстро.
–Не надо. Я могу опоздать, – он сделал несколько медлительных шагов по ступенькам вниз, облокотился на перила, – зайду, как только приеду.
–До свидания, Павел! – в ее голосе сквозила обида.
"Она чувствует, что я обманываю", -подумал и устремился к выходу... Улица нырнула в сумрак и казалось, что по ней двигаются не люди, а символы... "Сейчас или отложить? А что завтра? То же самое... Паспорт! пальцы нащупали под пиджаком твердую обложку, – деньги!? – не нужны – там кормят бесплатно".Павел зашел в первое попавшееся отделение.
–Товарищ старшина!
Милиционер очнулся и медленно повернул одутловатое лицо к Павлу.
–Чого трэба?
–Я знаю, кто магазин обокрал.
–На який вулыци?
–На Гоголевской.
Старшина облегченно вздохнул.
–Це нэ наш район, цэ жовтнэвый виддил, звэртайтэсь туды, – дежурный отвернулся, поставил локти на стол и погрузился в прежнее оцепенение.
"Вот так начало! Может вообще этим делом никто заниматься не захочет?" Пересекая улицу, Павел споткнулся. "Какая нога? – мысленно взял авторучку и расписался, – левая! – неужели повезет?"
Несмотря на позднее время, в октябрьском отделении оказалось много милиционеров, особенно в дежурной комнате.
–Вам куда?
–Я по поводу ограбления букинистического магазина.
–Что-нибудь знаете?
–Да.
–Говорите!
–Только со следователем.
–Он уже ушел.
–Тогда приду завтра.
–Подождите, – дежурный снял трубку и позвонил, – тут гражданин пришел. -По поводу ограбления. -Есть, товарищ лейтенант! – дежурный положил трубку, – поднимитесь на второй этаж, двадцатая комната.
Портрет Феликса Эдмундовича. Узкий, длинный коридор. Тусклое освещение... Павел открыл дверь.
–Можно?
–Да, пожалуйста, садитесь, – лейтенант что-то писал, – вы по поводу ограбления на улице Гоголевской?
–Да, – Павел вздохнул поглубже, словно перед нырком, – этот магазин ограбил я.
Следователь удивленно уставился на посетителя.
–Что заставило тебя прийти?
–История долгая... Сейчас я хотел бы оформить явку с повинной и сдать книги в присутствии свидетелей.
–А где книги?
–В автоматической камере хранения на железнодорожном вокзале.
–Вот бумага – пиши: я...
Павел написал под диктовку: "Я, Копровин Павел Михайлович, 3 мая 1974 года ограбил книжный магазин".
–Написал?
–Да.
–Распишись!
Павел подумал и дописал: "Явился с повинной". Поставил дату и расписался. Следователь взял лист, прочитал и положил на стол.
–А ты, оказывается, опытный! Сидел?
–Не приходилось.
–Паспорт при тебе?
–Вот! – положил на стол.
–Спустись на первый и там жди, – сказал следователь, перелистывая паспорт.
Вестибюль...
–Нет машин – нет их, товарищ лейтенант! – в рейдах! – крикнул дежурный и повесил трубку. "Обо мне беспокоятся, – подумал Павел – вышел на улицу никто не препятствовал, – вот что значит явка с повинной! "Парни провожали девушек. На трамвайной остановке кто-то крикнул: "Быстрей, опаздываем!" Подъехал трамвай – объем отсутствовал – красная боковая стенка и люди сквозь окна – декорация. От основания до нижнего этажа дома сливались с темнотой – казалось, что город потерял фундамент – держится на невидимом волоске – вот-вот рухнет. Павел зашел в помещение поеживаясь, но не потому что озяб – это в нем проявлялась аллергия к липовой свободе, да и как могло быть иначе после того признания, которое он оставил наверху.Следователь появился преображенный – в штатской одежде!.. И вдруг Павел обнаружил, что знает этого человека. "Где я видел его?" – вспомнил: Кафе. Кабачок непризнанных. Упивались поэзией и сухим вином. Следователь сидел за соседним столиком. Иногда посматривал в их сторону – особенно долго, когда эмоциональный Тушканчик ударил кулаком по столу и крикнул: "Подлое время!" 32
Следователь сидел рядом с шофером, Павел в будке – с двумя милиционерами. Шофер жаловался:
–Машина ни к черту, карбюратор барахлит, без выходных работаю, детей не вижу, жена из дому выгонит.
–Ты еще поработаешь, Семеныч, – следователь задавал вопросы и сам на них отвечал, – квартиру тебе дали? – дали, в звании повысили?– повысили, премию получаешь? – получаешь.
–Так то оно так, а работа, сами знаете, паскудная и тяжелая, – не обращая внимания на светофоры, бубнил Семеныч; остальные ехали молча.Машина остановилась. Семеныч остался в ней, а Павел, следователь и сопровождающие пошли к вокзалу.
–Не вижу свидетеля, – сказал Павел, – без него открывать камеру не буду!
–Сейчас и свидетеля найдем, – следователь подошел к троллейбусной остановке, выбрал самого солидного мужчину, заговорил вполголоса и наконец, – до самого дома довезем!
–Ладно! – согласился тот и пошел за следователем.
Автоматические камеры находились в правом крыле вокзала. "А вдруг Костя обманул меня?" – подумал с ужасом и, заскользив взглядом по номерам, подошел к шестьсот двадцать пятому. Стараясь быть решительным, набрал шифр А-213 – щелчок... Потянул ручку на себя...
–Чему радуешься? – возмутился следователь, – отколол себе три года, как минимум – сам не пришел, все равно нашли бы – ничего! – завтра с тобой разберутся! 33
Камера временно задержанных – пусто, холодно, сыро... Напротив двери к стене примыкают широкие ступеньки – заканчиваются у самого потолка. Комната похожа на стенд, демонстрирующий кусок египетской пирамиды. Поверхность ступенек отшлифована одеждой и пропитана потом. Примостившись на одной из них, Павел прилег. Сквозь дремоту к нему тянутся тысячи рук. Вздрагивая, он приоткрывает глаза – видения исчезают и в глазные щели просачивается тусклый свет синего колпака, под которым находится лампочка – колпак вращается – Павел видит себя в спецмашине.
Следователь, попрощавшись с милиционерами, ушел.
–Свойский мужик, квартира у него на Привокзальной, – сказал Семеныч свидетелю и нажал на стартер. Двигатель надрывно затарахтел. Сопровождающие протиснулись в будку. Семеныч вопросительно повернул голову.
–Товарыша отвезем, потом у отделение! – вам куда? – спросил Семеныч свидетеля.
–Кирова восемнадцать.
Замелькали рекламы... Сопровождающие удивленно посматривали то на книги, то на Павла. Один из них дружелюбно толкнул преступника в бок.
–И чего тебе, еб твою мать, вздумалось книжный грабить?
–На всяку вэщь покупателя найтить можна,– ответил за Павла второй и, помолчав, добавил, – на прошлой нэделе мы одного гаврыка узялы, так тры ящыка коньяка у дэжурку прывэзлы.
Сопровождающие рассмеялись, Семеныч тоже... Машина резко затормозила.
–Бувай! – сказал Семеныч свидетелю и тот, неестественно улыбаясь, ретировался...
Синий колпак продолжает вращаться. Павел то просыпается, то спит...Книги перенесены в дежурную комнату. Она завалена ими. Павел выполняет роль библиотекаря – выдает книги. Особенно привлекают иллюстрированные порнографическими картинками. Милиционеры рассматривают их, толпясьи напирая друг на друга. Открытые рты напоминают сусличьи норы. Чей-то рот растягивается в похотливой гримасе. То тут, то там взрыв хохота сотрясает помещение. Увиденное дружно обсуждается.
–Я бы вид цици нэгритяночки нэ видмовывся, – произнес мечтательный голос.
–Якый смак! Оцэ поза!
–Еб твою мать, дай такую, как всем!
Павел подобрал брошенную назад книгу – стихи Тувима!.. Потом разгорелась драка. Запахло клопами и коньяком. Пустые бутылки со звоном разбивались о глухие стены. Павла заставили снять ботинки.
–Иди, гад! – хрипло пробасил конвоир.
–Он ий! – сказал пренебрежительно тот, который был недоволен выданной книгой.
В конце коридора Копровина вталкивают в помещение, вымощенное квадратными плитами. В углу, на коньячной таре сидит следователь – рядом горячатся разномастные кони.
–Возьми! – предлагает белого, – сразимся в шахматы -выиграешь, отпустим!
Павел протянул руку, но тут же отдернул – белый превратился в черного. "Иного выхода у меня нет", – подумал и схватил уздечку. Копыта стучат по асфальту. Дома притихли. Свернуть в какой-нибудь встречный переулок невозможно – кони несутся вслепую – необузданы! – необъезжены!!
–Слезай! – кричит следователь и Павел, не смея ослушаться, падает на мостовую.
похоже на шаги – это он и следователь бегут по какой-то лестнице.
Система отопления. Трубы изолированы. Изоляция старая. Куски стекловаты. Прохудившийся диван. Скопления консервных банок. Ржавая проволока. Рукав от фуфайки. От раскоса к раскосу паутина. Кирпичи. Пыль. Летучие мыши. Мяуканье... "Да это же тот самый чердак!" – подумал и, схватив следователя за руку, потащил к чердачному проему – услужливо примостил деревянную тару.
–Залезайте!
Из чердачного проема хорошо виден книжный магазин. Вера и Костя прозрачны. Их замечает только Павел. Не отрывая взгляда от картины ограбления, следователь достает записную книжку...
