Текст книги "Попо и Фифина"

Автор книги: Арна Бонтан

Соавторы: Джеймс Ленгстон Хьюз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4. У моря

Однажды после полудня, когда делать было совершенно нечего, а солнце ярко светило, Попо и Фифина отправились на берег моря. Вернее, на берег океана. Позади их дома почти сразу начинался пологий спуск. Пройдёшь по нему ярдов[1]1
  Ярд – мера длины; 1 ярд равен 3 футам, или 91 см.


[Закрыть] сто и наткнёшься на огромное дерево. Его корни вылезают из земли, извиваются как змеи, сплетаются в клубки и потом снова уходят в землю. А чуть дальше, у самой кромки воды, громоздятся большие камни.

Если же взглянуть на извилистую линию берега, направо и налево, то увидишь всю бухту Кейп-Гаити, очень похожую на подкову. И ещё увидишь, что почти повсюду прямо из воды выступают зазубренные, острые скалы, а в расселинах растёт миндаль.

Попо и Фифина уселись бок о бок на выступе большой скалы и во все глаза глядели на залив. Вдали стояли на якоре несколько больших пароходов, а возле них сновало множество парусных лодок.

– Какие красивые! Правда? – сказал Попо про лодки.

– Очень, – согласилась Фифина.

– Ой, посмотри вон на те, маленькие! – закричал Попо. – Они только что отплыли от берега. Что это у них вроде хвоста?

– Папа Жан говорил: это кормовые вёсла. Они не хуже, чем па́рные. Только надо уметь грести.

Попо смотрел, не отрываясь, на небольшое судёнышко – размером со средний скиф[2]2
  Скиф – спортивная лодка.


[Закрыть]. Трое полуголых темнокожих мужчин стояли на его корме и лениво размахивали вёслами: туда-сюда, туда-сюда. Как будто собака виляла хвостом. И движение этого хвоста заставляло лодку плыть.

– Смотри, – сказал Попо. – Вон там, ближе к берегу… Они сталкивают лодку в воду.

– Ага, – сказала Фифина. – А ты видишь, что они везут?

На носу лодки сидел мальчишка, наверно, того же возраста, что и Попо. Он был, как и полагается, совсем голый, а локтями обеих рук прижимал к своим тёмным бокам по цыплёнку. Но это были не простые цыплята, это были бойцовые петушки. Из них должны были вырасти петухи, которых учат драться друг с другом на потеху людям.

А ещё в лодке, на самом дне, стояла корзина с плодами манго, и там же лежали связки бананов, а возле одного из кормовых вёсел был привязан зелёный попугай.

Попо вскочил на ноги и замахал руками мальчишке, сидящему в лодке. Когда тот увидел его, Попо закричал что есть силы:

– Эй, скажи, куда ты везёшь петушков?

Мальчишка ухмыльнулся.

– Мы продадим их матросам на пароходе! – заорал он в ответ.

Мужчины, которые выталкивали лодку на более глубокое место, впрыгнули в неё и схватились за кормовые вёсла. И вскоре уже небольшое судёнышко со своим обычным для острова Гаити грузом выходило на сверкающий простор залива.

Попо растянулся на камнях, уткнул подбородок в ладони и глубоко задумался. Он думал о том, на какой лодке вышел сегодня в море папа Жан и где он сейчас плавает, в каком месте. Может быть, он тоже продаёт что-нибудь на тех вон кораблях, что бросили якорь почти у горизонта? Или он где-то ещё дальше – выплыл из гавани, похожей на подкову, в открытый океан и качается сейчас на больших волнах, закинув поглубже свои сети?

Как Попо завидовал в эту минуту своему отцу, как хотел он быть вместе с ним!.. Наступит ведь такой день, когда и у них будет своя лодка, и тогда Попо тоже будет восседать на носу или на корме не хуже того мальчишки с петушками. Вот когда начнётся настоящая жизнь!..

А Фифина прыгала с камня на камень. Иногда она останавливалась, чтобы заглянуть в воду, неглубокую и прозрачную возле берега. На несколько минут девочка застывала неподвижно, а потом снова принималась прыгать и карабкаться с камня на камень, со скалы на скалу. Вдруг она резко остановилась и громко закричала:

– Попо! Эй, Попо, иди скорей сюда!

Поло не стал выяснять, что она хочет, а вскочил как ужаленный и помчался к тому месту, где была Фифина. Она стояла на большом камне под миндальным деревом, чьи ветви тянулись далеко вперёд и висели прямо над водой. Попо прыгнул раз, другой и благополучно, не упав и не поскользнувшись, обосновался на камне рядом с сестрой.

– Что ты увидела? Что? – прошептал он, когда перевёл дух.

– Вон! Смотри туда. – И Фифина ткнула пальцем в прозрачную воду у подножия скалы.

– Ой, верно!

Попо улёгся на живот и свесил голову с камня, Фифина опустилась на колени рядом с ним, упёрлась руками в каменный выступ, и оба они уставились вниз, на чистую, чуть-чуть рябоватую поверхность залива.

Там, почти на самом дне, белом и песчаном, можно было видеть стайки красных, синих и жёлтых рыбок. Все вместе они очень напоминали оперенье попугайчиков. Рыбы сновали туда и сюда, такие яркие и аппетитные, что прямо хотелось сразу взять их в рот, как леденцы. Ни Попо, ни Фифина никогда не видели вблизи такой красоты.

– Вот бы поймать хотя бы одну! А? – сказал Попо.

Фифина покачала головой. Она была старше и потому разумней.

– Ничего не выйдет, – сказала она. – Хоть целый день просиди здесь… Чем их ловить? Они такие быстрые… И потом, что мы будем с ними делать?

– Как – что? Отдадим маме Анне, чтоб она их зажарила на ужин.

– Неужели тебе не стыдно будет их есть? – спросила Фифина. – Ведь они такие красивые, что прямо не знаю!..

Попо совсем немножко подумал и согласился с ней. В самом деле, трудно было представить их на сковородке. Исчезнут эти радужные цвета, остановится их стремительное движение! Пожалуй, даже не нужно и пугать рыбок. Пусть себе резвятся на здоровье… Обо всём этом Попо, может быть, и по правде подумал, но сказал он, а вернее, прошептал только одно слово:

– Ладно.

А Фифина потом сказала:

– Зато мы можем наловить крабов. Мама ведь их очень любит.

Они снова запрыгали по скалам, спустились к воде уже в другом месте и стали копаться в прибрежном песке и на мелких местах.

– Нашёл, Фифина! – вскоре закричал Попо. – Я первый! Гляди, какой красивый! Только посмотри!

Он осторожно приподнял огромного красного с зеленоватым отливом краба – осторожно, потому что крабу ничего не стоило схватить его за руку своими клешнями. А это не слишком приятно.

– Молодец! – сказала Фифина. – Придави его камнем, чтоб не уполз, а я поймаю ещё одного, и мы потом привяжем их друг к другу. Тогда они никуда не денутся.

Прошло не так уж много времени, и Фифина тоже выловила краба; они связали крабов стеблями травы и снова отправились на поиски. Вскоре колонна крабов, связанных друг с другом, как невольники, достигла уже длины примерно в целый ярд, и Фифина сказала, что на сегодня, пожалуй, довольно.

Но только ребята собрались повернуть к дому, как увидели, что неподалёку бросила якорь лодка и из неё вышло несколько человек, а среди них – папа Жан. Все они зашлёпали по мелководью к берегу, и Попо был страшно удивлён, потому что не ждал папу Жана в такую рань. Он не думал, что уже время возвращаться с рыбной ловли. Но это был действительно папа Жан собственной персоной, и по всему заливу можно было видеть ещё много мелких судов, которые тоже направлялись к берегу, пользуясь попутным ветром, который дул с моря на сушу. Закатное солнце освещало надутые, трепещущие белоснежные паруса, и всё вместе было до того красиво, что увидишь – так не скоро позабудешь!

И вот уже перед ребятами стоял сам папа Жан, широко расставив босые ноги в подвёрнутых выше колен штанах, в рваной, не заправленной в брюки майке и со связкой блестящей, словно остекленевшей, рыбы в руках. Вся рыба висела на длинном пруте, продёрнутом сквозь их жабры.

– Ой, как много! – закричала Фифина, посмотрев сначала на рыбу в руках отца, а потом на колонну собранных ими крабов. – Что мы будем с ними делать?

– Найдём что, – сказал папа Жан и улыбнулся. – Кое-что съедим, а кое-что продадим на рынке. А если всё равно останется… что ж, отнесём нашему дяде Жаку, он живёт на том конце Береговой улицы. Мы ещё ни разу не навестили моего брата, с тех пор как приехали в город. Я буду рад принести ему что-нибудь в подарок. Другого ведь ничего у нас нет.

– И я тоже пойду? – поспешил выяснить Попо.

– Только не сегодня. Пока мы доберёмся до дома, будет уже слишком поздно… Ого! – Это папа Жан увидел цепочку крабов у своих ног. – Я вижу, у меня не такие уж плохие дети! Мама Анна, верно, тоже будет вами довольна. Я думаю, что вы заслужили награду, и скоро мы кое-куда прогуляемся. Может быть, даже очень скоро… Хотите на маяк?

Попо расправил плечи. Ему казалось, что так он больше похож на взрослого мужчину. И он решил не обижаться на отца за то, что его не возьмут сегодня к дяде Жаку.

Он шёл за папой Жаном и Фифиной вверх по склону и с гордостью нёс связку крабов, с неменьшей гордостью, чем папа Жан свой улов.

Глава 5. Снова в деревне

Прошло несколько недель, и Попо уже казалось, что всю жизнь они прожили в городе. Он позабыл, как совсем ещё недавно чувствовал себя здесь не очень-то уютно, совершенным чужаком.

Но вот как-то он услышал слова, которые вернули его к воспоминаниям о жизни в деревне. Произнесла эти слова мама Анна, и были они о её родных, оставшихся там, за холмами, о её матери Терсилии, о её сёстрах и племянниках. Маме Анне очень хотелось побывать дома, среди близких, увидеть места, где она родилась и выросла, войти в свою старую хижину. Особенно скучала она по своей сестре Марии и по её уже взрослым детям. Мама Анна за всю свою жизнь ни разу ведь никуда не уезжала, поэтому как не понять её тоски по родным местам.

– Ты можешь отправиться туда с детьми пораньше, в субботу, – сказал ей папа Жан. – Тогда у вас будет почти целых два дня. А я за вами приду к вечеру в воскресенье.

И все были довольны, что папа Жан так сказал. Попо исполнил танец посреди комнаты, Фифина захлопала в ладоши, а мама Анна даже отвернулась к двери, чтобы скрыть подступившие слёзы, – так ей не терпелось повидать своих родственников.

Суббота! Милая суббота!

Ну почему ты не можешь поторопиться и прийти поскорее – скажем, вместо пятницы или даже четверга?! Разве ты не видишь, дорогая суббота, что маленький чернокожий Попо давно уже тебя ждёт, сидя на пороге своей лачуги? Разве не замечаешь ты, как мама Анна подолгу стоит неподвижно с ребёнком на руках и смотрит, смотрит, куда-то вдаль – откуда должна появиться ты, суббота?! Так что же ты не поторопишься, милая, долгожданная суббота?..

И суббота послушалась и стала приближаться всё быстрей и быстрей. Вот она и наступила…

Попо напялил свою коротышку-рубаху и почувствовал себя настоящим франтом. Фифина облачилась в самое чистое своё платье, а малютка Пенсья была вымыта до блеска. И снова маленький отряд пустился в путь. Но это путешествие не напоминало их прежнее, когда они направлялись в город. На этот раз с ними не было осликов – их оставили во дворе нового жилища, потому что наши путники не взяли с собой никакого багажа. И потом, во главе каравана не шагал папа Жан. Он, как обычно, вышел в море на лодке, потому что не мог ведь он пропустить хотя бы один день работы. А работой его была рыбная ловля.

На окраине города путешественники остановились возле бойни. Это была обыкновенная бетонированная площадка под железной крышей. Здесь каждый день убивали множество овец и коров, чтобы в городе было мясо.

Казалось бы, что в таком маленьком городишке, как Кейп-Гаити, не нужно ежедневно заниматься убоем скота. Но беда в том, что на острове Гаити лёд – страшная редкость, его почти невозможно достать. Здесь нет ящиков со льдом или огромных холодильных камер, а климат тут необычайно жаркий. Вот и приходится ежедневно возобновлять запасы мяса. Поэтому на бойне всегда оживлённо, площадка никогда не пустует, люди всё время заняты: убивают животных.

Мама Анна была вынуждена остановиться на минуту возле бойни, чтобы удовлетворить любопытство ребят. Ведь они никогда не видели, что это такое. Но вскоре все отвернулись от жестокого зрелища – невыносимо было глядеть на десятки связанных друг с другом жалобно блеющих овец и на людей, затачивающих длинные острые ножи.

А дальше у дороги стояла единственная в городе небольшая фабрика: здесь консервировали ананасы для отправки их в Соединённые Штаты Америки. Среди рабочих Попо увидел и чёрных и белых. Все они двигались очень быстро, и Попо подумал, что он не смог бы, наверно, таскать тяжести и бегать с такой скоростью.

– А где мы сегодня будем спать? – спросила Фифина у мамы Анны.

– Наверно, у тётушки Марии, – ответила та. – У бабушки Терсилии и так слишком тесно. А у тётушки Марии на полу найдётся место для матрацев. Для одного, а может быть, даже и для двух.

– Я бы хотел у бабушки, – сказал Попо. – Мне там больше нравится.

– А мне нет, – сказала Фифина. – У неё поросёнок всё время бегает по хижине. Из-за него никогда не заснёшь. Особенно на полу.

– Поросёнок ведь тоже когда-нибудь засыпает, – разумно ответил Попо. – Вот в это время и мы можем поспать. Разве нет?

Их спор разрешила мама Анна: она сказала, что на этот раз все они заночуют у тётушки Марии – и кончено…

Бо́льшую часть пути они шли молча. Шли по длинной-предлинной извилистой дороге, затенённой листьями банановых и манговых деревьев, с высоченными пальмами и огромными колючими кактусами по обочинам.

А к вечеру, усталые и насквозь пропитанные белой дорожной пылью, они подошли к знакомой развилке и свернули на тропу, вьющуюся между кофейных зарослей и ведущую вверх по холму в их родную деревню.

Сперва они навестили, конечно, бабушку Терсилию. Уже издалека Попо увидел и сразу узнал такую знакомую каждым своим выступом тростниковую хижину. Увидел огромное манговое дерево, всё увешанное спелыми зеленовато-оранжевыми плодами, упруго гнущееся под их тяжестью. Красивая это была картина! И хотя Попо видел её не в первый раз – всё равно он подумал, что дома всё-таки очень хорошо. И ему захотелось ещё скорей подняться по склону и очутиться перед хижиной. Во рту он давно уже чувствовал изумительный вкус манго: ведь плоды с дерева его бабушки были, пожалуй, самыми сладкими на всём острове Гаити… И вот уже и он и Фифина несутся во всю прыть по тропинке.

Бабушка Терсилия, старая, морщинистая, иссохшая, как осенний лист, встретила их в дверях с неизменной своей трубкой во рту.

– А, ми шер ти монд! – воскликнула она.

Это было её любимое изречение на креоло-французском диалекте, и означало оно: «А, дорогие мои малютки!»

И сразу же отовсюду появились люди: из-за угла хижины, из-под банановых деревьев, из кустарника – и всё это были дети или внуки бабушки Терсилии, которые жили с ней в одном доме и выбежали теперь приветствовать городских гостей.

Мама Анна и бабушка Терсилия с места в карьер начали разговаривать – и так быстро и возбуждённо, что Попо ничего почти не мог разобрать. Потом все стали обниматься и подолгу висли друг у друга на шее, как будто не виделись по крайней мере лет десять.

А немного позже вся семья сидела уже на земле возле своей тростниковой хижины. Правда, не совсем вся, потому что Попо и ещё двое или трое мальчишек тут же вскарабкались на манговое дерево и принялись трясти его ветви. И на землю посыпался град спелых плодов. Дети собрали их, но есть не стали, а отнесли старшим. После чего все уже приступили к еде.

Плод манго очень сочный и липкий, с твёрдой косточкой внутри и довольно жёсткой кожурой, которую надо счищать и отбрасывать, по мере того как вы вгрызаетесь в мякоть. А мякоть у него ярко-жёлтая и такая вкусная, что только она попадёт в рот, как сразу начисто забываются все мелкие неприятности и все трудности, которые вы перенесли, пока доставали и чистили этот плод.

Все с удовольствием уплетали плоды манго, а шкурки и косточки бросали ненасытным поросятам, которые с хрюканьем крутились здесь же, отталкивали друг друга и ничем не проявляли своей благодарности, а только требовали ещё и ещё. Тут же бродили и боевые петухи, они долбили клювом косточки и жадно проглатывали кусочки кожуры.

Мало-помалу все наелись, и теперь Фифина вспомнила о своих обязанностях. Она отправилась к ручью, который протекал совсем недалеко от дома, взяла пустую тыквенную бутыль, что лежала прямо на берегу, для удобства, зачерпнула в неё чистой воды и принесла к хижине, чтобы старшие могли отмыть свои липкие пальцы.

За Фифиной увязался и Попо. Он спустился по тропинке и увидал огромных бабочек с такими яркими крыльями, что на них даже смотреть было больно без привычки. Но Попо давно привык к таким пёстрым краскам, они его нисколько не удивляли, ему было просто приятно и радостно увидеть всё это снова, хотя больше всего его клонило сейчас ко сну. Да и не мудрено после такого длинного и утомительного пути – с самого рассвета и почти до вечера.

Поэтому только он вернулся к хижине и вошёл в неё, как сразу же растянулся на полу у входа и уснул…

Когда он открыл глаза, солнце уже совсем скрылось за холмами. Кругом стояла тишина: все уже наговорились и устали. Мама Анна сказала, что пора им отправляться к тётушке Марии, чтобы добраться до её дома, пока не станет так темно, что хоть глаз выколи.

И они снова зашагали под банановыми деревьями, и Попо разгонял свой сон тем, что швырял камешки в ящериц, которые шуршали в траве и на ветвях среди листьев.

Глава 6. Барабаны в ночи

На этот раз Попо не спалось. Малютка Пенсья, Фифина, мама Анна и тётушка Мария – все уже давно погрузились в крепкий сон на полу хижины, а Попо никак не мог уснуть. Он лежал с открытыми глазами и глядел сквозь дверные щели на полосы лунного света, который словно стекал со склона холма в долину. И прислушивался к барабанному бою – он доносился из этой долины.

Барабаны звучали где-то возле дороги, в получасе ходьбы от хижины, – там обычно по ночам собирались люди, одни из них плясали танец «конго», а другие без устали били в барабаны. Попо ещё никогда не бывал там, среди старших, но его взрослый двоюродный брат Андрэ и сегодня, конечно, там. Попо был уверен в этом, потому что видел, как Андрэ со своими сверстниками перед заходом солнца спускался по тропинке в долину.

Как хотелось Попо быть уже большим, чтобы и он мог принять участие в этих танцах! Конечно, лёжа в темноте на своей соломенной подстилке и прислушиваясь к барабанному бою, Попо думал и о том, что нет ничего проще, как вскочить сейчас, спуститься вниз по тропинке с холма… а там уже недалеко и дорога, возле которой бьют барабаны и пляшут люди.

В тишине ночи вообще казалось, что эти барабаны бухают возле самого уха: вот медленно, вот быстрее и громче – так что пятки сами начинают отбивать такт по земляному полу.

А долина там внизу, если смотреть на неё сквозь широкие дверные щели, казалась огромным озером, наполненным лунным светом… И подумать только, ведь танцоры совсем рядом – у самого подножия холма!

Попо решительно встал и вышел из хижины. Двое мужчин, увидел он, спускались как раз по тропинке мимо дома его тётушки. Они переговаривались и смеялись, и было ясно, что направляются они именно туда, где гремят барабаны и топочут ноги. И Андрэ тоже там!.. Попо больше не колебался – он пойдёт туда, в долину, и немедленно! Посмотрит хотя бы на тех, кто бьёт в барабаны… А может, и ему позволят разок стукнуть в самый большой, самый главный барабан?! Во всяком случае, кое-что он увидит… И Попо начал спускаться с холма, стараясь не очень отстать от идущих впереди мужчин.

Не думайте, что он боялся темноты. Совсем нет. Ребята на острове Гаити привыкли пробираться в темноте по любой чаще. Но всё-таки, когда знаешь, что ты не один, на душе как-то спокойней…

Листья бананов, похожие на огромные лопасти вентилятора, колыхались под лёгким ветром. Иногда сквозь них прорезывались тонкие и стройные стволы пальм, и верхушки их уходили куда-то к звёздам. По пути Попо пришлось переходить через говорливый ручей, который всё болтал и болтал на ходу, мчась, сам не зная куда. Попо опустился на колени в самой середине потока и напился холодной воды. Он так любил воду, что с удовольствием растянулся бы вдоль ручья, и пусть вода бежит по ногам и подбородку. Но ведь он спешил, и не куда-нибудь, а на вечерние пляски под барабан!

Когда он спустился в долину, звуки барабанов просто оглушили его. Тропинка стала шире, и луна светила ярче – её уже почти не заслоняли деревья. А на небе было видно так много звёзд!..

Несколько юношей и девушек нагнали Попо, и все вместе они вышли на дорогу, возле которой было много хижин, огней и ещё больше народа. Никто и внимания, не обратил на маленького мальчика – мало ли по каким делам он идёт…

Кругом уже были танцоры, барабанщики и барабаны. Много барабанов! И пламя десятков керосиновых светильников трепыхалось над дорогой, словно крылья рыжих ночных бабочек.

Когда Попо подошёл совсем близко, то увидел множество женщин с подносами. На подносах высились холмики леденцов и белых лепёшек, лежали горячая рыба и печёный батат[3]3
  Бата́т – многолетнее травянистое растение, клубни его употребляют в пищу.


[Закрыть], а на земле, на жаровнях, возле ног продавщиц, стояли маленькие горшочки с чёрным кофе… Ужасно хотелось Попо купить хотя бы одну, самую крошечную лепёшку… Но где уж там!

Он протиснулся сквозь кольцо людей и увидел площадку под тростниковой крышей. Стен не было – одна только крыша и столбы. Там уже некуда было ногу поставить – такая давка, а в одном из углов площадки трое мужчин били в барабаны. Барабанов было много, и самых разных размеров. Барабанщики раскачивались – вперёд и назад, назад и вперёд, их руки то двигались медленно и как будто задумчиво, то мелькали со страшной быстротой, а звуки, которые они извлекали из барабанов, дрожали в воздухе и словно шли откуда-то из не известной никому глубины…

Попо знал, что барабаны делаются из стволов деревьев. Эти стволы выдалбливают и на один из концов натягивают высушенную коровью или козью шкуру. На ней даже иногда остаётся шерсть.

Самый большой барабан был высотой фута в четыре – примерно такого же роста, что и Попо. Высокий и сильный юноша держал этот барабан между колен, наклонял его то в одну, то в другую сторону и бил по нему палкой, зажатой в одной руке, в то время как пальцы второй руки быстро-быстро бегали по барабанной шкуре, извлекая из неё самые разные, но звонкие и радостные звуки. По двум другим, меньшим, барабанам музыканты били только пальцами; и был среди музыкантов ещё четвёртый – их помощник, мальчишка, – он колотил двумя палочками по краям большого барабана и делал это очень громко, но все время в такт.

Трое барабанщиков и их помощник все вместе раскачивались: вперёд – назад, назад – вперёд, и было видно, как они счастливы и горды тем, что могут своей музыкой доставить удовольствие всем, кто пляшет на площадке под соломенной крышей, и всем, кто толпится вокруг.

Танцоры же – мужчины и женщины – стояли друг против друга с поднятыми головами и вытянутыми вперёд руками, ноги у них ходили ходуном, а лица весело улыбались – это было ясно видно даже в тусклом свете керосиновых и масляных коптилок.

И над всеми людьми, над соломенной крышей танцевального круга, над пальмами и банановыми деревьями – высоко в небе – ярко сияли звёзды и луна.

Попо подошёл как можно ближе к барабанщикам и встал там, ошеломлённый и заворожённый всем этим ночным шумом и скоплением людей. Здесь казалось даже оживлённей, чем в субботний полдень на рынке в городке Кейп-Гаити, потому что тут не было ни одного человека, кто не двигался бы в такт музыке, кто не смеялся или не говорил что-нибудь. В толпе танцующих Попо увидел и своего двоюродного брата Андрэ, тот плясал сам по себе, крутился на одном месте, а потом быстро-быстро переступал ногами, как хороший бойцовый петух. Попо не удержался и попробовал проделать то же самое, но в это время барабаны, как нарочно, замолчали и пляска прекратилась… А не то Попо так бы станцевал! И тогда он просто крикнул в толпу:

– Эй, Андрэ!

Его брат очень удивился.

– А я думал, ты давно спишь, – сказал он, – и уже десятый сон видишь.

– Я почти спал, – ответил Попо. – Но услышал вдруг барабаны…

– Ладно, – сказал Андрэ. – Иди-ка лучше домой, пока не проснулась твоя мать. Тебе ещё рано сюда ходить, ты сам знаешь это. Да и мать будет беспокоиться.

– Я пойду, когда и ты. С тобой, – сказал Попо.

Он совсем осмелел и почувствовал себя почти взрослым.

– Ну что ж, – сказал ему Андрэ. – Со мной так со мной. Это будет уже скоро.

И, прежде чем Попо успел попросить разрешения хоть разок ударить в большой барабан, Андрэ схватил его за руку и повёл обратно – вверх по гористой тропинке. Перед этим, правда, он купил ему целую пригоршню земляных орехов.

– Маленькие мальчики давно уже должны спать, – говорил Андрэ таким тоном, словно сообщал невесть какую новость.

– А ты? – спросил Попо.

Но Андрэ только рассмеялся.

И всю дорогу, пока они подымались на холм под журчанье стремительного ручья, над ними, словно лопасти вентиляторов, хлопали огромные листья бананов, а снизу, из долины, доносились гулкие барабанные звуки.