Текст книги "История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве"

Автор книги: Арман Давлетяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ребята, да вы что! – воскликнул я, недоумевая. – Я, конечно, мог бы где-то шутить на эту тему, но только не на центральном телеканале! Меня же публика съест за такие выходки!

– Арман, да почему нет? – убеждал меня Саша Пряников, ведущий концерта. – Это будет очень забавно, все просто покатятся со смеху. А тебя запомнят!

В конечном итоге я сдался:

– Хорошо, хорошо, уговорили! Но все помидоры, которыми меня закидают зрители, будут ваши!

Три дня я репетировал, подражая манерам Батырхана, с которым я, слава Богу, дружу много лет, и изучил его досконально. Но одно дело – общаться, а другое – копировать, притом что я не мастер пародии. Пришлось им стать.

Началось представление.

– А теперь – встречайте! – объявил Саша Пряников новых артистов. – Друзья компании «МедиаСтар», группа «А-Студио»!

Вместе с музыкантами я вышел в темных очках, со своей длинной стрижкой и принялся раскрывать рот под фонограмму:

Стоп, ночь, подожди, мне нужны твои огни…

Я пел, махал руками, как Батыр, запрокидывал голову, подходил к музыкантам… И так разошелся, что публика принялась подпевать и аплодировать, воспринимая меня как настоящего певца. А уж что я чувствовал в этот момент! За эти две с небольшим минуты я в полной мере ощутил все то, что чувствует популярный артист, стоя на сцене и исполняя популярную песню. Это было состояние абсолютной эйфории, ощущение положительно заряженной энергетики зала, полный восторг и экстаз.

Но в середине песни идиллия прервалась, поскольку на сцену вышел… настоящий Батырхан Шукенов, и зал буквально обомлел. В одну секунду по зрительским рядам пронесся вздох изумления, и в следующий момент публика буквально взорвалась криками и аплодисментами, перемежаемыми громким хохотом. Шутку все оценили.

– А теперь, – произнес Батыр, – позвольте представить виновника сегодняшнего торжества, директора компании «МедиаСтар-концерт», Армана Давлетярова. Благодаря ему мы с вами собрались здесь и благодаря ему вы ходите на концерты многих популярных исполнителей нашей эстрады!

Столько радости и морального удовлетворения я за всю жизнь, признаться, не испытывал. Зато после этого концерта ребята стали надо мной подшучивать:

– Арман, а не хочешь ли съездить вместо Батыра на гастроли с «А-Студио»? Все равно никто не заметит разницы…

Я отмахивался:

– Ребята, если я там появлюсь, я должен буду петь под фанеру. А это нечестно…

Честно или нет, но кое-кто эту «фишку» просек, и несколько раз мы с «МедиаСтар» попадали в неприятные ситуации – в каком-нибудь городе неизвестные лица объявляли концерты нашей популярной группы, мошенники расклеивали афиши по всему городу, продавали липовые билеты, а затем исчезали в неизвестном направлении. А мне приходилось ходить в милицию и давать объяснения по поводу того, что мы не имеем к этому делу никакого отношения.

* * *

Находчивость хороша только в том случае, если она никому не доставляет неудобств и все стороны остаются при своих интересах. Наверное, это и является самым важным при работе с артистами. Если же человек, имея с тобой дело, что-то потерял – веру, финансы, настроение, то прекрасные идеи вместо радости превращаются в обман.

Однако ситуации не могут быть только черными или белыми. На заре возникновения российского шоу-бизнеса гастроли почти всегда подразумевали наличие нештатных и даже опасных ситуаций.

Многим начинающим бизнесменам в те годы казалось, что шоу-бизнес – это легкие деньги, и, вложив пару копеек, можно получить миллионы. Но, сталкиваясь с настоящим делом и настоящими артистами, вникая в тонкости этого нелегкого ремесла, разочарованные горе-организаторы старались всеми правдами и неправдами получить те деньги, на которые они рассчитывали.

90-е годы печально известны бандитизмом, и не секрет, что во многих регионах процветал рэкет, противостоять которому для нас было невозможно, а учитывать и предвидеть его приходилось всегда. Но до конца все просчитать наперед было, конечно же, нереально – каждый менеджер, привозя в какой-либо город творческий коллектив, действовал на свой страх и риск и полагался исключительно на собственное умение улаживать сложные ситуации.

…С одной из групп на пике ее популярности мы объездили почти всю Россию. Все возникавшие коллизии с организаторами нет смысла перечислять, но пара интересных случаев особенно врезалась в память.

Один раз принимающая сторона пообещала устроить нам «объезд» сразу нескольких крупных городов России, а масштаб каждого концерта исчислялся тысячами слушателей. То было отличное и очень заманчивое предложение, на которое мы с радостью согласились.

К сожалению, расчет организаторов оказался неверен – на первом концерте зал не был полон, на втором тоже до аншлага было далеко. И так повторилось в каждом из городов, куда мы приезжали. Честно говоря, я и сам немного сомневался, что мы способны охватить все эти площадки – уж слишком они были огромными, но договор есть договор.

Ребята отлично выступили, получили свои гонорары, однако в последний день, когда должен был произойти финальный расчет, я почувствовал что-то неладное. Объяснить это чувство ничем, кроме как интуицией, невозможно – внешне все происходило точно так же, как и раньше, все друг другу улыбались, были предельно вежливы и корректны. Вдруг один из администраторов, увидев мое растерянное лицо, подтвердил мои опасения.

– Вы знаете, у нас есть небольшая проблема, – тихонько объявил он и внимательно посмотрел на меня, чтобы определить ответную реакцию.

– Какая? – спрашиваю. А сам при этом понимаю, что мои опасения оказались не напрасны.

– Дело в том, что организаторы недополучили свою прибыль, – спокойно объяснил мне администратор. – Они слишком потратились на свет, звук и аренду залов, а достаточное количество слушателей не собрали. Мне кажется, что они захотят каким-то образом возместить свои расходы…

– Как именно?

– После концерта они пригласят вас на ужин, – продолжил администратор, – поэтому если вы не хотите неприятностей, вам лучше как можно быстрее уехать… Собственно, все. Вам решать.

И действительно, после окончания концерта ко мне подошел один из организаторов и радостно объявил:

– Ну, что ж. Нам все понравилось, большое спасибо! Ждем вас вечером на ужин в честь окончания нашей истории…

* * *

Наскоро поблагодарив приглашающую сторону, я пообещал приехать, а сам потихоньку разыграл целое театральное представление. Группа моя отправилась, как ни в чем не бывало, в гостиницу якобы отдыхать. Через некоторое время я позвонил им, они в обстановке строжайшей секретности собрались и через черный ход спустились вниз по лестнице на улицу. Мы поймали такси, и я отправил ребят в аэропорт, чтобы последним ночным рейсом они улетели в Москву.

А я – делать нечего – остался улаживать все вопросы…

В ресторане наши деловые партнеры начали разговор практически без предисловий:

– Дело в том, что наши расходы значительно превысили доходы по вашим концертам… – объяснил мне один из организаторов.

– И чем я могу вам помочь? – непонимающе воззрился я на них, ожидая дальнейших предложений с их стороны.

– Думаю, вы должны компенсировать наши расходы, – объявил он. – Мы честно исполняли договор, организовали вам дополнительную охрану, чтобы у вас не было проблем…

– Ребята, мы так не договаривались, – наконец объявил я. – Лично вас я вижу первый раз в своей жизни, вел переговоры с совершенно другими людьми. И у нас не было разговоров о том, что нам положена какая-то охрана и вообще какие-то дополнительные услуги. А сейчас вы просите нас возместить потери, которых мы не планировали и о которых даже не знали…

Разговор растянулся на несколько часов. Мне пришлось звонить с просьбами различным людям, чтобы те перезвонили, в свою очередь, организаторам и помогли найти достойный выход из ситуации. В конечном итоге все закончилось благополучно, но надо понимать, что это был далеко не единичный подобный случай.

В другой раз с выездным администратором поступили еще проще. К нему подошли после концерта и так же вежливо спросили:

– Скажите, это вы администратор группы такой-то?

– Да, а что случилось?

Без предисловий его схватили под руки, затащили в джип, вывезли в чисто поле и начали «переговоры» по поводу дележа вырученных от концертов денег.

* * *

Поначалу, когда деловых контактов у нас было еще не так много, подобное могло произойти в любом городе. Когда нам звонили и приглашали на концерт, мы соглашались и при этом до конца не знали, чего нам ожидать. Решения принимать нужно было быстро, а времени на поиски информации попросту не было. Вы только что поговорили с приглашающей стороной по телефону, но ровным счетом ничего о заказчике не узнали. Кто он? То ли бандит, то ли генерал, то ли местный бизнесмен. Выясняется это уже на месте, когда сходишь с трапа самолета и попадаешь в другой, неизвестный тебе мир.

В особенно пикантные переделки нередко попадали артистки-девушки, с которыми мне приходилось гастролировать. Наши эстрадные дивы – симпатичные, стройные, интересные, чем не приманка для любителей экзотического досуга? Периодически кто-то пытался заманить их помимо выступлений еще и в качестве эскорта, и приходилось объяснять, что мы этим категорически не занимаемся.

Но не всегда нас достаточно хорошо понимали.

– Так. После концерта девочек берете – и быстренько в баньку, наш босс их там ждет… – командовал кто-то из местных устроителей гастролей. – Мы вам деньги хорошие заплатили, не за песни и пляски же. И никаких разговоров!

Это называется «попали». Мы при этом находимся в чужом городе, за тысячи километров от Москвы, помощи ждать абсолютно неоткуда. Что делать?

– Скажите, а ваш босс – серьезный человек? – осторожно начинал я.

– Серьезный, серьезный. А в чем дело? – удивлялся собеседник.

– Ну, в смысле, он не боится каких-то неприятностей со здоровьем, например? – уточнял я.

– Какие, к черту, неприятности! – начинал выходить из себя мой визави. – Если через полчаса девочек у нас не будет, у вас самих будут проблемы со здоровьем!..

– Нет, я не в том смысле, – многозначительно улыбался я. – Я в том смысле, что девочки наши – хорошенькие, нужны всем, везде нарасхват. Понимаете о чем я?

– Не совсем, – настораживался тот.

– Ну, как же, – объяснял я. – Они постоянно гастролируют, в каждом городе их приглашают… И я не уверен, честно говоря, что у них нет какой-нибудь заразы… Не рекомендую. Особенно если ваш босс серьезный человек – зачем ему такие проблемы? Да и у вас могут тоже быть неприятности… Вижу, что и вы, уважаемый, человек порядочный, семейный…

Внезапно до него доходило вышесказанное, он смотрел на меня глазами, полными ужаса:

– Это правда, что ли? – и пытался понять, шучу я или нет.

– Конечно… Так что, везти девочек?

– Нет, нет, я поехал! И вы тоже уезжайте отсюда, да побыстрее! – махал он руками, четко давая понять, что разговор окончен.

Когда, сидя в самолете, я рассказывал музыкантам об этом происшествии, все очень смеялись. Хотя лично мне было далеко не смешно – и я не знаю, как бы я поступил, если бы не нашел нужных слов. Правда, потом мне пришлось оправдываться перед группой:

– Ребята, уж извините, что мне пришлось сказать неправду про вас, но иначе мы бы оттуда не выбрались.

Но никто, естественно, не обижаллся. Девчонки понимали, что все могло закончиться весьма и весьма плачевно, поэтому, скорее, вздыхали с облегчением. Наверное, это как раз и есть находчивость в самом конкретном ее исполнении.

Баглан Садвакасов

Баглан Садвакасов был по натуре довольно мягким человеком. Доброжелательный, неконфликтный, к нему можно было позвонить и приехать в любое время дня и ночи – он и выслушает, и поймет. Поэтому Багу все очень любили.

Он был очень трогательный. Конечно, мы с ним порой и ругались, потому что я иногда мог вспылить сгоряча, а у него характер мягкий. Я наседал, он отбрыкивался. Например, меня всегда раздражала его привычка вечно повсюду опаздывать. Сам я человек очень пунктуальный, и я никак не мог взять в толк: как это можно – не рассчитать время, неизвестно сколько одеваться и прихорашиваться пусть даже и на концерт, заставляя других ждать.

– Мне что, эти двадцать минут деть некуда? – отчитывал я.

Однако мы неизменно мирились. А уж о том, сколько мы провисели на телефоне, обмениваясь ежедневными впечатлениями и происшествиями в шоу-бизнесе, можно целый сонет сочинить. Или, по крайней мере, мы бы дали фору любой домохозяйке.

В то время, когда наша с Муратом история только начиналась, а были мы очень молоды, у нас постоянно находился повод для недовольства друг другом – Мурат хотел чувствовать себя важным и значимым, а я, в свою очередь, доказывал ему, как много зависит от моих усилий.

Признаюсь еще раз, творчество Мурата мне нравилось всегда, более того, я был очарован его голосом, песнями, его талантом. И хотел показать, что никто не будет так предан ему, как я – и это правда. Многое в отношениях артиста и продюсера действительно решает святая уверенность продюсера в том, что его артист – гениален, бесподобен, что он лучший, только нужно донести это до публики. Но когда в команде собираются два лидера, трений не избежать.

Баглан был нашим общим другом, и кому, как не ему, можно было поплакаться в жилетку и пожаловаться – причем каждый знал, что Бага никогда не растрезвонит чужие секреты и к каждому отнесется с сочувствием. Он все время нас с Муратом мирил. Периодически Бага взрывался:

– Слушайте, вы достали меня уже оба! Решайте свои проблемы сами, хватит жаловаться!

Но надолго его гнева не хватало, и все возвращалось на круги своя – слово за слово, и снова у нас с Багой находилось, о чем поговорить и на что посетовать. Делились мы всем. А поскольку я в те годы сотрудничал с «А-Студио», то мы были вместе чуть ли не двадцать четыре часа в сутки и, можно сказать, наша дружба становилась все более крепкой.

Бага жил в Сокольниках, я – на Электрозаводской, в небольшой башне, мы были в курсе дел друг друга, даже мебель вместе покупали.

Постепенно у нас сформировался собственный круг общения, тесная компания друзей, которых я могу назвать настоящими.

Мы дружили с «А-Студио» и, кроме того, в нашу компанию влилась телеведущая Саша Буратаева. Свободное время мы проводили очень просто. Несколько раз в неделю мы устраивали «плов-пати»: варили плов и собирались компанией его отведать – такие посиделки порой затягивались до самого утра. А люди мы были молодые, энергии много, и я до сих пор не могу понять, как умудрялась Саша, просидев с нами чуть ли не до пяти утра, отправиться затем в «Останкино» и провести прямой эфир? По окончании эфира у нее еще хватало сил позвонить каждому из нас с вопросом:

– Ну, как дела?

Это было очень веселое время, насыщенное событиями, дружескими встречами и забавными происшествиями. Чего стоила только история с «копейкой», первой машиной Баглана…

Позволить себе новый автомобиль он не мог, поэтому купил старенький «жигуль» первой модели, битый, крашеный и ржавый. Смотрелась машина очень колоритно, к тому же ездить на ней Бага не умел – купить-то купил, а права так и не получил. Так машина и стояла первое время во дворе, никто к ней не подходил, хотя Бага все время порывался забраться в нее и прямо без прав начать рулить. На что Батырхан Шукенов всегда его останавливал:

– Да ты что! Сначала ездить научись, потом за руль будешь садиться!

В наших глазах это было просто неприкрытым занудством, и нам совершенно не хотелось слушать его нравоучения. Поэтому в один прекрасный день Бага все-таки не выдержал:

– Нет, я поеду! Мужик я или не мужик?

И смело сел за руль, завел машину, нажал на газ… Я сидел рядом с водителем. А дальше… Дальше произошло неописуемое. Машина рванула с места, я от страха вцепился в переднюю панель и закричал:

– Правее! Нет… Левее! Да куда ты рулишь! Осторожнее!

Но Бага, похоже, ничего не слышал – у него тоже была паника. Машина периодически глохла. Баглан не сдавался – заводил ее снова, и снова мы рывком трогались с места. Таким образом, мы объехали весь двор, и хорошо, что людей на дороге не оказалось. Еще немного покрутившись, мы выехали на проезжую часть.

Далеко уехать не смогли. Сзади и спереди нас окружали машины, перед нами «образовался» троллейбус, вслед за ним мы попытались влиться в общий поток. Бага сидел, напряженно вцепившись в руль, я следил за дорогой и старался не замечать опасности.

Останавливались мы через каждые двести метров. Передохнув, трогались снова. Так мы кружили по району часа, наверное, три – пошел ливень, и мы вообще съехали на обочину, так как продолжать движение при пониженной видимости было невозможно.

Когда мы, наконец, вернулись во двор, то застали там заметно обеспокоенного Батырхана, который нервно прохаживался по автостоянке, поглядывая на часы. Увидев нас, он закричал:

– Да вы с ума сошли! Я думал, вас давно уже в милицию забрали, что вы машину разбили, что вас нужно по больницам искать!

Батыр блистал красноречием, долго и цветисто излагая все то, что пришло ему в голову в связи с нашим отсутствием. Наконец, он подытожил:

– Завтра же на курсы вождения! И пока права не получите, чтобы я вас около машины больше не видел!

Признаться, мы и сами, натерпевшись страху, поняли, что промахнулись, без подготовки усевшись за руль.

Эта смешная Багина «копейка», к которой мы все испытывали уже почти нежные чувства, еще долго доставляла нам массу забавных впечатлений.

Сашу Буратаеву везде узнавали… И когда мы компанией садились в машину, Александра, красиво одетая и причесанная, восседала на первом сиденье. Тогда на нас оглядывались все участники движения. Чуть позже мы притормаживали на светофоре, и кто-то обязательно кричал ей:

– Эй, дамочка! Не могла получше такси найти?!

Саша хохотала в ответ, мы тоже шутили на эту тему, довольные произведенным эффектом, и спокойно ехали дальше.

С автомобилями у Баглана вообще была связана масса забавных историй.

Когда легендарная «копейка» была продана, Бага купил более модную машину – японскую, праворульную, полуспортивного типа. В устройстве автомобилей Баглан ничего не понимал, точно так же, как и я, но ездить очень любил.

И вот однажды ночью едем мы с ним по городу, и вдруг машина заглохла. Стала – и все. Мы ее заводили и так, и эдак, и толкали – не помогает. Наконец Бага вышел из машины, достал гаечный ключ, открыл капот и начал что-то там чинить. Точнее, я думал, что он чинит, поскольку слышал отчетливый стук ключа и терпеливо ждал, когда же Бага закончит свои манипуляции.

Минут через десять я вышел из машины и увидел, что Баглан стоит с открытым капотом и мерно постукивает гаечным ключом по двигателю – то там, то здесь.

– Что ты такое делаешь? – изумился я.

– Я думаю, может, где что засорилось, – с умным видом ответил мне Бага и продолжал постукивать. – Я слышал, что так нужно делать.

– Давай помогу, – предложил я.

Таким образом, мы проверили все – уровень масла, заряд аккумулятора, свечи. Возились мы с ним полчаса. Все вроде бы в порядке, но машина не заводилась – и все тут.

– Может, таксиста остановим, попросим помочь? – предложил я. – Иначе всю ночь тут простоим.

– Давай попробуем, – согласился Баглан.

Минут через пять рядом с нами остановился автомобиль, водитель которого сразу же полез проверять панель приборов. Едва он сел за руль, как мы услышали из салона оглушительный хохот:

– Ну, вы даете, ребята, такое в первый раз вижу, – покатывался он со смеху. – Вы хоть знаете, что у вас бензин закончился?

– Нет, – растерялся Бага. – А как это узнать?

– Да вот же значок, – указал таксист и назидательно сообщил: – Надо же сначала с машиной ознакомиться, прежде чем за руль садиться. Вы хоть правила-то учили?

– Учили, учили, – буркнул сконфуженный Баглан. – Еще как учили…

К счастью, до ближайшей заправки было метров пятьсот. Вынув из багажника металлическую канистру, я рванул на заправку покупать бензин, который бдительные заправщики наотрез отказывались продавать, мотивируя это тем, что противопожарными правилами запрещено.

– А что мне, на себе машину толкать? – убеждал их я. – Мы тут стоим недалеко, войдите в положение…

– Не положено, – был ответ.

Наконец после нудных переговоров и объяснений мне налили в канистру три литра бензина, и я торжественно вручил ее Баге, осторожно спросив:

– Надеюсь, как заправляться-то, помнишь?

– Помню, – буркнул Бага. – Хватит ерничать!

И работать, и отдыхать мы ездили вместе всей компанией.

Однажды «А-Студио» выступали с концертами в Дубае. Бага, надо сказать, был страстным поклонником ледовых видов спорта – обожал кататься на коньках, и как раз был очень счастлив, что нашел в Дубае крытый каток, где смог в свободное время беспрепятственно рассекать лед. Но к концу гастролей с ним случилась неприятность, он упал и повредил правую руку.

Поначалу рука не сильно болела, но по приезде в Москву боль оказалась уже нестерпимой. Бага позвонил мне и попросил, чтобы я приехал.

Признаться, я сначала подумал, что ничего серьезного не произошло. Человек вроде ни на что не сетовал, не стонал, и вдруг… Когда я тронул его за плечо, Баглан взвыл от боли и закричал:

– Ой! Зачем ты давишь, мне же больно!

В больнице, куда мы приехали, выяснилось, что у Баги перелом руки. А он, если помните, гитарист. Когда ему наложили гипс, оказалось, что и ухаживать Бага сам за собой не в состоянии – если левой рукой еще кое-как можно поесть, то застегнуть пуговицу или еду приготовить, например, нереально.

И вот начались Багины мытарства. Я у него спрашиваю:

– Слушай, а у тебя подруга есть? Может, приедет, поухаживает за тобой?

– Да какая подруга, о чем ты, – захныкал Бага. – Я ей звоню, а она мне знаешь что отвечает?

– Что?

– Говорит, ну раз у тебя рука сломана, может быть, все остальное как раз в порядке?

– А ты? – интересуюсь.

– А я ей говорю – мол, не понимаешь, что ли, мне сейчас не до этого? У меня все болит! А она трубку – бац!

– Ясно все с тобой, – говорю. – Ну, переселяйся тогда ко мне, что поделаешь.

И зажили мы с ним вместе в моей квартире. Поскольку Бага был временно нетрудоспособен, а я целыми днями занят, поэтому от скуки бедняга не знал, куда себя девать. Когда я вечером приезжал домой, порядком уставший и измотанный, Бага встречал меня с кислым лицом и умолял поговорить с ним о чем-нибудь…

Спал он на стареньком диванчике, другого у меня попросту не было, я в то время не шиковал. У дивана была отломана ножка, поэтому для устойчивости мы подсунули туда стопку книг. Однажды ночью я проснулся оттого, что услышал глухой стук о пол и жалобный Багин крик:

– Ой, помогите!

Прибегаю к нему в комнату, включаю свет и вижу картину. Книжки выскользнули из-под ножки дивана, Бага лежит на полу и барахтается, прямо как черепаха на панцире, стонет. Сам подняться не может, так как мешает гипс. Я тут же бросился к нему на помощь и через несколько минут, наконец, водрузил друга обратно на диван. Но пришлось подыскать опору, понадежнее книжек…

Когда кости у Баги начали, наконец, потихоньку срастаться, появилась еще одна проблема. Багина рука под гипсом нестерпимо чесалась, доставляя Баге новые мучения.

Однажды ночью я почувствовал, как он толкает меня в плечо. Я открыл глаза: надо мной стоял Бага с большой столовой ложкой в руках:

– Арман… я тебя умоляю… Почеши мне руку, пожалуйста, – и ложку протягивает, мол, так сподручнее.

И я, как ночная нянька, до самого утра чешу этой самой злополучной ложкой больную руку друга.

Неудивительно, что после этой истории с переломом мы настолько близко сдружились с Багланом, что, думаю, стали братьями.

Один сплошной «неформат»

2002-й и 2003-й годы я могу охарактеризовать как довольно странное и хаотичное время в своей жизни. Время перемен. С одной стороны, в этот период возникло множество новых, но так и не завершенных проектов. С другой стороны, произошла масса перестановок, которые заставили меня сомневаться и в себе, и в выбранной сфере деятельности…

Но обо всем по порядку.

Есть артисты, которые сами сочиняют, затем сами развозят свои сочинения по радиостанциям и продюсерским компаниям. Эффект от всего этого, конечно, есть, но лучше и результативнее, если каждый будет заниматься своим делом. Артист должен думать о творчестве, совершенствовать свое мастерство. А продюсер или менеджер на то и существуют, чтобы все, что артист создает, продвигать и предлагать людям.

Считаю, что в этом смысле у нас с Муратом было идеальное разделение труда. Мурат сочинял музыку, записывал ее – я договаривался, ездил на радиостанции, показывал материал, убеждал поставить его в ротацию. Когда мы вновь с ним объединились, работать стало проще, потому что у Мурата было имя, и я мог ничего не объяснять, а просто показывать новые песни.

Однако слово «неформат», такое неприятное и непонятное для многих творческих людей, всегда присутствовало в нашей жизни, и даже Мурат при всей своей популярности этого определения избежать не мог. Нам периодически отказывали. У каждого телеканала или радиостанции есть своя концепция, свой слушатель, и исполнитель должен был втиснуться в это «прокрустово ложе», предложив такое произведение, которое понравится определенному – а еще лучше, как можно более широкому – кругу людей.

Сейчас, работая на популярном телеканале, я прекрасно понимаю, как тяжело молодым исполнителям продвигать свое творчество. Многие радиостанции и телеканалы делают ставку на уже известные широкой публике произведения и руководствуются рейтингами. Когда я с новой композицией Мурата приезжал на какую-нибудь из радиостанций, мне говорили:

– Сначала поставьте ваш клип в ротацию на телеканалах…

Я заезжал на телеканал, мне отвечали:

– Сначала поставьте вашу песню на популярных радиостанциях…

Это был замкнутый круг, прорваться через который помогало только раскрученное имя Насырова и мое упорство. И все это – заметьте – притом что я обращался от лица крупнейшей компании «МедиаСтар», имея определенный социальный вес и статус.

На этом фоне и возникла идея начать раскрутку новой певицы – Селены – такой псевдоним мы придумали для супруги Мурата Натальи Бойко.

В начале карьеры Мурата Наталья помогала ему, подпевая на бэк-вокале – она окончила Гнесинское училище, и у нее был прекрасный голос. Плюс к этому было огромное желание заниматься творчеством. Правда, Мурат был против такого расклада – два артиста в одной семье обычно не уживаются между собой.

Когда дочка Мурата и Натальи Лия немного подросла, выяснилось, что у родителей появилось свободное время, и Мурат сдался – не было более подходящего момента, чем заняться продвижением и Наташи тоже.

Мы подписали контракт с компанией «МедиаСтар» и начали работу над альбомом новой певицы. Мурат оказывал всяческое содействие, написав для жены несколько песен и сделав кое-какие аранжировки. Я отбирал песни и среди других авторов – таким образом, набралось четырнадцать добротных композиций, которые мы записали на нашей студии.

В том-то и дело, что слово «добротный» в музыке означает «никакой». Песни были, разумеется, профессиональными и качественными, но ярких хитов среди них не оказалось. Они, что называется, не цепляли слушателя. Одна из песен под названием «Корабли» стала достаточно популярной, и ее даже крутили на «Русском радио», но это не был настоящий хит – она повертелась-повертелась, да и забылась.

Чтобы альбом Селены зазвучал в эфире, нужны были денежные вложения, но компания «МедиаСтар», подсчитав свои ресурсы, пришла к выводу, что вкладывать дополнительные средства в этот проект смысла не имеет. Пока были суд да дело, Наталья снова забеременела, и проект сам собой сошел на нет.

Одновременно с этим начали выясняться новые нюансы взаимоотношений Мурата с коллегами и шоу-бизнесом в целом. Ведь с тех пор, как мы расстались, прошло несколько лет, и все изменилось. Мурат стал другим, и я словно заново знакомился с ним.

Я заметил, что с шоу-бизнесом у Мурата складывались не совсем простые отношения. С одной стороны, он был звездой и, несомненно, талантливым человеком. Его голос был сильнее, чем у многих, Мурат имел довольно широкий певческий диапазон. С другой стороны, он был настолько увлечен своим композиторским творчеством и вокальным искусством, что куда бы ни пришел, заполонял собой все пространство, даже тогда, когда это «по сценарию» не требовалось.

Ну, например. Мурат мог прийти на вечеринку – презентацию альбома или день рождения кого-то из коллег, выйти на сцену и начать петь. При этом он затмевал самого именинника, которому сложно было соперничать с вокальными данными Мурата. Причем просто так в зале Мурат сидеть не мог – проходило какое-то время, он проникался торжественностью мероприятия и выбегал на сцену что-то спеть или сказать. Разумеется, такое нравилось далеко не всем, я бы даже сказал, что лояльно относились к этому единицы – например, Марина Хлебникова, Валерий Меладзе, «А-Студио». Остальные считали его просто выскочкой.

По этому поводу у нас с Муратом часто возникали перепалки.

– Зачем ты выбегаешь на сцену? – наставлял я Мурата. – Сиди спокойно в зале, это же не твой праздник!

Или:

– Когда поешь с кем-то дуэтом, подстраивайся под партнера! Не надо так горланить!

Поскольку я не был музыкантом, Мурат воспринимал мои советы в штыки. Он считал, что я лезу не в свое дело и ограничиваю его свободу самовыражения. Он хотел максимально насладиться популярностью, пока это было возможно. Ведь когда артист востребован и популярен, его все любят, везде зовут, везде приглашают. Как только он начинает сдавать свои позиции, многие из тех, кто с ним здоровался и обнимался, проходят мимо и не подают руки…

Тем не менее одна из немногих команд, с кем у Мурата, несмотря на все трения и неприятности, оставались теплые и искренние отношения до самой смерти – это «А-Студио».

* * *

В 2000 году из «А-Студио» ушел Батырхан Шукенов. Батыр решил заняться сольной карьерой, и это была катастрофа, потому что в «А-Студио» другого вокалиста не было. Остальные музыканты – не поющие. Они остались втроем, необходимо было срочно искать нового солиста.

Баглан Садвакасов всегда находился на бэк-вокале, поэтому решено было, что пока он заменит Батырхана и станет выступать как солист. Кому-то это покажется странным, но другого выхода на тот момент не было. В таком составе удалось записать несколько песен и выпустить клип «Ночь-подруга», поскольку группа должна была продолжать работать – слишком много было потрачено сил и времени, чтобы все закончилось бесславно.

Параллельно «А-Студио» подыскивали нового вокалиста. В одной из поездок по Америке вокалист, точнее, вокалистка была найдена. Ею стала Полина Гриффис – девушка с очень интересным голосом, талантливая и заводная. Полину музыканты увидели в одном из ночных клубов, где она пела. Всем настолько понравилось ее выступление, что «А-Студио» незамедлительно предложили Полине сотрудничество, на что Полина с удовольствием согласилась.