Текст книги "Сексот поневоле"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Вот так я и живу, Димочка, без настоящего мужика… Знаешь что, – неожиданно приникла она ко мне. – К черту твоего мальчика, с него взятки поменьше, нежели с моего муженька… Пошли в мою спаленку, я тебе покажу, как любит настоящая баба.

– Погоди, сначала ответь мне на один вопрос. Только честно.

– Не бойся, сладкий мой начальник. Вчера была у гинеколога, справку получила. Чистая, мол, баба, стерильная.… Пойдём, а?

– Не об этом хочу спросить, – с досадой отмахнулся я. – Вспомни, когда ты покупала мне билет на поезд, рядом кто-нибудь стоял?

– Мужик и две бабы…. Пошли, милый, потрахаемся по быстрому, а? Гляди, перегорю – ничего не получишь.

– Опознать их сумеешь?

– Завтра скажу….

Клава снова взяла меня на буксир.

«Сейчас уйду…. Сейчас уйду» – твердил я про себя и… не уходил. Незаконченный разговор всё больше и больше интересовал меня.

Когда мы вошли в небольшую спальню, Клава накинула крючок на дверь и спросила:

– Раздеваться будем, а? А то, может, не надо – порезвимся, как Пашка с Ленкой. Годится, начальник? Если согласен – снимай штаны…

Я не помню, как выскочил из спальни, вышибив с мясом крючок. В полусне каком-то бродил по коридорам и переходам, разыскивая выход на улицу. Ага, вот массивная дверь, ведущая на веранду… Где-то в конце должно быть крылечко.

В доме – ни лучика света. То ли пьяная компания перебила все лампы, то ли для более подходящей обстановки вывернула пробки.

На улице похолодало. Я вышел за ворота, снял галстук, расстегнул рубашку, сел на лавочку. Легкий ветерок оглаживал потное тело, перебирал спутанные волосы.

До чего же ты докатился, капитан! Еще бы пять минут и ты оказался бы на пьяной бабе, которая пообещала научить тебя «настоящей любви». Какой там любви – голому, неприкрытому сексу, спариванию! А как же Оленька и наш с ней уговор – жизнь пройти, взявшись за руки?

Просидел на лавочке с полчаса, потом подошел к колодцу, вылил на голову полведра воды и двинулся к прирельсовому складу.

Итак, что же я узнал за вечер?

Собравшееся районное и поселковое начальство никак не подходит на роль посланников Куркова. Конечно, там были женщины, жены, но что те могли сообщить резиденту разведки, он же – главарь банды? Ровным счётом, ничего.

Остаются Клава и ее муж.

Кстати, почему сторожиха с такой легкостью приняла решение отдаться мне? Уж, не для того ли, чтобы, попав под ее каблучок, я стал снабжать ее необходимыми сведениями

Тоже – очередная глупость. Одно дело переспать с бабой, совсем иное пойти ради ее прелестей на преступление. И эту разницу Клава, конечно, отлично понимает… Нет, нет, ее сексуальное желание вызвано не стремлением закабалить начальника участка, а влиянием алкоголя.

Так я размышлял, помахивая подобранной хворостинкой и потихоньку приближаясь к прирельсовому складу. Идти в сторожку не хотелось – скучно и душно, сторож, небось, натопил, будто баню, сна – ни в одном глазу, общаться не с кем… Разве с овчаркой?

Где-то в глубине души покусывало сожаление – не глупо ли ты поступил, отказавшись от женской ласки? В тридцать лет нелегко дается мужское одиночество, а тут поднесли тебе, будто на блюдечке, пышную бабу…

Я изо всех сил забивал дурацкие мысли, травил их размышлениями на другие темы, выгонял холодной водой из колодцев, которые попадались по дороге. Постепенно образ соблазнительной сторожихи мерк, расплывался в тумане, только изредка мое сознание тревожили пышная грудь, полные женские ноги, округлые бедра. И тогда я бежал к очередному колодцу.

Впереди показался переезд. Его тусклые фонари и перемигивающийся светофор притягивали меня – сразу за переездом дорога круто сворачивала, прижималась к железнодорожному полотну и вливалась в ворота прирельсового склада.

Но дойти до переезда мне не удалось.

– Погодь, капитан! Погодь, кому говорено!

Из кустов вылез здоровенный мужик с дробовиком, дуло которого нацелено мне в грудь. Сердце екнуло. Еще пару сотен метров и будка стрелочника. Дядька Кузьма с известной фамилией Ворошилов не допустил бы расправы над начальником участка, у него на стене всегда висит заряженное ружье, на столе – телефонный аппарат…

– Что вам нужно? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил я. – Кто вы такой?

– Спрашивать стану я, а ты помолчи, падло!

– Я начальник военно-строительного участка, капитан, не советую лезть на рожон…

– Хто ты таков есть – знаемо, – хохотнул мужик, приближаясь. – Лапы подними в гору, слышь! Да не ерепенься – медвежий заряд в обоих стволах – мозги вышибу! Ну!

Я поднял руки. А что можно сделать? Бандит двоих таких, как я, скрутит и не поморщится. Вон, какие лапищи – деревья гнуть.

Мужик переложил ружье в левую руку, правой охлопал меня по карманам. Опустил ружье, спросил нормальным голосом.

– Без оружиев ходишь, ахфицерик… Меня пугали – пистоль у него, не попадись на мушку. А мы тоже не пальцем деланные… Присядь, капитан, вон на ту каменюку, покури. Перед смертью завсегда полезно покурить…

– О какой смерти вы говорите? За что?

– Про то мне не известно – за что… Да не тряси штанами, не пачкай бельишко, я стрелять, нынче не стану… Курок оченно хочет тебя повидать, понятно? Вот и снарядил меня – приведи, мол, капитанишку, посчитаться с ним хочу…

– Какой такой Курок? – притворился я непонимающим, но сердце замерло – отыскал все же меня Курков, подстерег. И зачем я возвратил Семке пистолет? – Вы с кем-то меня путаете…

– Ну да, путаю… Васильков Димка, капитан, начальник участка… Рази не так?.. Покурил, паря? Тады пошагали. Не больно-то мне хочется людям казаться, а уже рассветает…

Я бережно погасил окурок, спрятал в карман. Ох, как же не хотелось подниматься с холодного камня! Так и сидел бы па нем до утра, пока не выглянул бы из будки дядька Ворошилов для встречи рабочего поезда.

Но посланец Куркова рисковать не желал. Он пропустил меня вперед и пошел, упершись стволом дробовика в спину

Мы далеко обошли переезд, вскарабкались на полотно, пустились в овраг. Сейчас выберемся на дорогу, там можно рискнуть – резко повернусь, ударю головой конвоиру в живот и брошусь в кусты. Пока он опомнится – далеко буду, в темноте не разыщет.

Но драться с владельцем дробовика мне не пришлось. Сверху в овраг упала стремительная тень. Джу передними лапами опрокинул противника на спину, вцепился зубами в руку. Тот взвыл от боли и выпустил дробовик.

– Тихо! Лежать!

Над бандитом с пистолетом в руке – Федя Рюмин.

2

Бандит сидел на лавочке возле сторожки. Он шевелил губами, недоуменно разводил руками и опасливо косился на огромную овчарку, не сводящую с него злых глаз. По другую сторону стоял, вызванный Сережкиным, солдат с автоматом в руках.

Рюмин яростно накручивал полевой телефон, вызывая «дивизию», переругивался с телефонистками. Я обессилено сидел на постели, привалившись к стене. Голова пуста, будто из нее откачали содержимое.

– Не зря говорил подполковник, что ты человек непредсказуемый, – распекал меня Федя, дозвонившись, наконец, до Особого отдела дивизии. – Ведь договорились, что я буду знать о всех твоих передвижениях. Ну, что стоило сказать: «Вечером буду у Клавы…» Скажи, трудно это сделать, а?

– Нет, не трудно, – согласился я, еле шевеля языком. – Думал, что не задержусь, вернусь на склад в сопровождении офицеров… А получилось…

Что получилось – не сказал. Стыдно. Словно мальчишка, впервые побывавший на женском пляже, загляделся на лобызающиеся парочки, любовался вываленными грудями и белыми ляжками… Тьфу, противно!

– Представляю себе, что получилось, – хитро подмигнул Рюмин. – Знаю я подобные «посиделки». Лижутся, трахаются, трутся друг о друга. Поневоле очумеешь от таких картинок… Ладно, Дима, подполковнику не скажу… про голых баб… Ну, а какое общее впечатление?

– О чем?

– Ты ведь ходил не водку жрать, и не на баб голых смотреть!

– Ах, вот ты о чем.. Ничего заслуживающего внимания, собралось одно начальство с женами, все зациклены на выпивке и сексе. Думаю, что единственные люди, которыми нужно заняться – Клавдия и ее муженек…

– И как ты собираешься это сделать? Опять на уровне той же компании? Не советую… Знаешь что, Дима, давай мы с тобой проведем этакий следственный эксперимент. Старый, как наш мир. Сделаем так, что в твоем кабинете соберутся та же Клавдия, новые прорабы, я, то есть одна особа подозреваемая, остальные – чистенькие. Ты мимоходом выдаешь интересную информацию, какую – решим позже. Потом примитивный контроль: дойдет эта информация до Куркова иI его банды или не дойдет. Если да – все ясно, Клавдия – на крючке, если нет – собираем таким же макаром вторую компашку, выдаем вторую информацию… Годится?

– Не уверен. Рассчитано на простаков, а они уже давно перевелись… Но один раз попробовать можно. С Клавдией… Но только не сразу, через месячишко…

– Слишком долго, не годится. Давай через пару недель…

За окном завизжали тормоза. Угрожающе зарычал Джу.

– Быстро обернулись! – удивился Рюмин. – Кажется, мы научились работать по-настоящему. Пошли, передадим твоего пойманного мужика в руки правосудия в лице общих наших дружков из дивизии…

Возле двери я остановил Рюмина:

– Подполковника посвятим?

– Ох, и хитрый же ты – сексот, – притворно завздыхал Федя. – Пытаешься взвалить ответственность на мои хилые плечи? Ну что ж, придется согласиться. Операция, так сказать, местного значения, можно и не афишировать ее преждевременно… После скажу сам…

Когда мы вышли из сторожки, к нам подбежал растерянный лейтенант.

– Понимаете… собака не пускает…

– А кошка? – съехидничал Рюмин. – Кошка пускает?…. Джу, ко мне!

Овчарка и ухом не повела, она не сводила взгляда с задержанного. Федя решительно пошел к лавочке, но остановился при виде оскаленных клыков и предупреждающего рычания.

– Не подчиняться? Застрелю, подлец!

– Погоди, – отстранил я разгневанного «особиста». Все равно ничего у вас не получится. Я поставил собаку на пост, я должен снять ее с поста – старая армейская истина… Джу, ко мне!

Собака немедленно подчинилась, на прощание, обругав бандита таким рычанием, что тот отпрянул в сторону…

…Рюмин жил в Анютино и ежедневно приезжал на службу рабочим поездом. Если задерживался – ночевал в штабе, где по примеру Анохина я организовал общежитие на пять коек.

Это было удобно, ибо я получал возможность ежевечерне связываться через секретчика с Особым отделом. Выполняя жесткие правила конспирации, в непосредственный контакт с руководством не входил. Такого же правила придерживался и подполковник.

Почти две недели мы с Федей ломали головы над порядком проведения задуманного «эксперимента». Ежедневно я вызывал к себе секретчика с чертежами. Мы обсуждали очередной вариант проверки Клавы, отвергали его, выискивали подходящие детали и правдоподобные версии.

Почему тянули? По одной чрезвычайно важной причине – что даст допрос задержанного мужика? Если расколется, исчезнет необходимость в каких-либо проверках, он выведет нас на след не только ставленника Куркова, но и его самого.

– Молчит? – нетерпеливо спрашивал я ежедневно, делая вид, что копаюсь в принесенных папках с документацией. – Неужели, у вас нет средства заставит его говорить…

– Ты на что намекаешь? – почти подпрыгивал на стуле Рюмин. – Ток пропустить или руки зажать в тисках? Отошли, Димка, те времена и, надеюсь, никогда не возвратятся. Если уж Малеев не может расколоть бандюгу, то надеяться больше не на что… Знаешь что, подумал я, подумал и решил сообщить подполковнику о нашем с тобой плане. Почему? Во-первых, без помощи армейского либо дивизионного отдела провести эту проверку на профессиональном уровне все равно не удастся. Вполне можем спугнуть Куркова… Во-вторых, вдруг задуманное нами войдет в противоречие с планами Малеева. Представляешь, что мы можем понаделать?.. Короче, вчера я открылся подполковнику…

– И что же он7 Надрал тебе уши? То-то они у тебя красные и оттопыренные.

Рюмин обиженно поджал губы. Здорово это у него получается – будто берет в рот долгоиграющую карамель, одновременно розовеют щеки и щурятся глаза… Впервые вижу обижающегося сыщика… А много ли я их повидал? Пожалуй, кроме Малеева и Сичкова – никого… Но, по моему твердому убеждению, ежели сыщик не умеет скрывать свои чувства, то он вовсе не сыщик, а, скажем, строитель, не умеющий читать чертежи…

– Согласился, что проверить Клавдию необходимо, и предложил свой план. Тоже с изъянами, но все же более правдоподобный, нежели наш… И еще сказал, чтобы мы не связывали задуманную проверку с допросами задержанного. Одно другому, мол, не помеха, наоборот – подспорье…

Задуманный спектакль прошел на высшем уровне. Признаться, не ожидал подобного успеха? Подстегнула нас с Рюминым информация Особого отдела о том, что в течение последней недели вокруг Болтево активизировала свою деятельность неизвестная банда. На Бамбуковом перевале – интересно, почему его так назвали? – была остановлена и ограблена машина Окуневского рыбокомбината. Между Анютино и Болтево обстреляли инкассаторскую машину, ранили охранника, но водитель сумел ускользнуть от грабителей. На подложенном фугасе взорвалась и моя машина, везущая из Лосинки в Болтево новую бетономешалку.

Снова заработала шпионская рация. Предположительно, из района гравийного карьера. Прочесывание близлежащей местности ничего не дало.

Короче, как в известной поговорке: тепло… еще теплее… жарко!

Действительно, становилось слишком жарко!

В тот день я собрал сторожей, проинструктировал их, призвал к повышению бдительности, сообщил кое о каких фактах криминальной обстановки. На полчаса, не больше. Так сказать, совместил приятное с полезным.

– Клава, останьтесь, – попросил я после окончания инструктажа. – Есть разговор.

Сторожиха послушно села на стул в углу и приготовилась к индивидуальной беседе. Скромно поставила на пол полные ножки, выставила объемную грудь…

Все же красивая она женщина, – невольно подумал я. – Черт ее толкнул заняться бандитскими «играми»… Сразу вспомнилось, как она соблазняла меня в супружеской спальне, спрашивала, как л предпочитаю овладеть ее прелестями… Сделалось жарко, прервалось дыхание…

Клава сидела, вопросительно вздернув подбородок. ЯI копался в бумажках, бесцельно перекладывая их с места на место…

– Можно войти, Дмитрий Данилович, – приоткрыл дверь Рюмин. – Вы приглашали…

– Да, да, войдите…

Вслед за Рюминым, по привычке наигрывая подвижными пальцами неизвестную мелодию, вошел Сережкин.

– Прошу прощения, Клавочка, – склонил я голову перед сторожихой. – Минут пять, не больше… Срочное дело… Посидите, просмотрите вот этот журнальчик, – подал ей пестрый «Огонек». – Итак, есть одно чрезвычайно важное дело, – повернулся я к секретчику и командиру роты. – Сегодни утром в нашу «секретку» привезли новые чертежи третьего сооружения. Его облик меняется самым кардинальным образом – назначение некоторых помещений, расположение оборудования и так далее. Мы с прорабами уже изучили поступившую документацию, сделали пометки в рабочих тетрадях. Послезавтра папки под соответствующей охраной увезут в Лосинку. Эти двое суток они будут находиться не в секретке – в моем сейфе. Здесь безопасней. Вы, капитан, – официальным тоном обратился я к Сережкину, – организуете еще один пост возле дверей моего кабинета. Желательно, из двух человек. Патрулирование участка – прежним порядком… Вы, Рюмин, сложите в сейф все поступивши» папки. Я распишусь в получении…

Конечно, от подобной белиберды поневоле сводило скул» Ну, кто поверит, что мой примитивный сейф надежней хранилищ «секретки»? Кто не усомнится в наивности начальника участка, вздумавшего превратиться в охранника секретной документации?

Теплится крохотная надежда на эмоции, которые охватят Куркова при мысли о единственной возможности угодить зарубежным своим хозяевам.

Секретчик и командир роты отправились обдумывать полученные задания.

– Простите за то, что задержал вас, – расшаркался я перед ничего не понимающей женщиной. – Ни минуты свободного времени, запарка у нас нынче огромная… Итак, основное вы уже знаете. Остались мелочи. Учитывая сложность ситуации, хочу попросить вас подежурить в ночную смену. Больше положиться мне не на кого..:

– О чем речь, Данилыч, – от удовольствия стать полезной самому начальнику участка раскраснелась женщина. – Я ведь все понимаю. Простите меня за тот вечер, – склонила она голову. – Понимать должны – не в себе я была. Мой мужик – гулена, очень он охоч до чужих баб… Вот я и порешила напиться да отомстить гаду за женские мои

переживания.

Ага, не такая она, оказывается, была пьяная, когда предложила мне порезвиться на кровати!.. А единственная ли причина – неверность супруга? Или есть еще одна: порезвиться под начальником, а потом его – под каблук. Дескать, начальство не простит половой распущенности. Да еще с кем – с подчиненной по службе женщиной. Для шантажа – милое дело!

– Что вы, что вы, дорогая Клавочка! Я не в обиде – все попятно и правильно… Только на роль… мстителя за ваши женские огорчения я, поверьте, не пригоден…

Приоткрылась дверь, Федя попросил минутку внимания. Хоть целый час, дорогой наставник, хоть целые сутки. Ради бога!

Рюмин торжественно внес в кабинет толстенную папку. Я открыл сейф, разрешающе, повел рукой… Знала бы Клавдия, какую «ценность» Федя аккуратно укладывает на верхнюю полку! Полный комплект чертежей солдатского нужника на восемь очков! Секретней трудно придумать!

Рюмин закрыл сейф, предупредительно отдал мне ключ, Ушел.

– Не подумайте чего плохого, – покраснела красотка, выставив на обозрение соблазнительные ножки. Распахнула кофточку – до чего же жарища в вашем кабинете» – продемонстрировала пышную грудь. – Я еще когда оформлялась на работу, заметила, что вы… настоящий мужчина… Вот молодые офицеры тоже парни ничего, но что с них толку, с молодых-то – ни культурного обращения, ни мужского опыта…

Кажется, сторожиха не потеряла надежду отомстить мужу за его систематические измены… А что, не будь на свете Оленьки, я бы, пожалуй, пошел на определенные уступки. Без свидетелей, естественно…

– Вы совсем захвалили меня, милая Клавочка, – раскукарекался петушок, задрав к небу… простите, , к потолку, глупую голову. – Думаю, что мы еще возвратим» к этому разговору, – смутно пообещал я. – А сейчас, извините, дела ждут… Итак, договорились, все эти трое суток вы дежурите в ночную смену…

– А вы ночью придете проверять меня, – прошлась тонким намеком сторожиха, и опять покраснела. – Спасибо построили вторую сторожку, а то укрыться негде, в первой то вы живете… Я попросила мужа сбить там топчан, перетащила из дому перинку… Хотя и спать некогда, спохватилась она, – но на всякий случай… I

Я вежливо проводил Клаву до дверей. Она решилась, было, на более горячее расставание – попыталась прижать меня мощной грудью к стене, но мне удалось увернуться и ограничиться дружеским рукопожатием.

Когда я поведал Рюмину о душераздирающей сценке, тот так хохотал, что слезы капали.

– Как ты только выдержал, – с трудом выговорил он, преодолевая смех. – Я бы не удержался, хотя бы пощупал её, благо, есть что щупать…

– Посмеялись и хватит! – пристукнул я ладонью по столу. – Как к визиту готовиться станем…

– Все продумано. Пятерых ребят, переодетых в форму военных строителей, спрячем во вторую сторожку. Тесно, конечно, но переживут. Днем нападения можно не ожидать – Курков не безумец, чтобы отважиться на нападение в светлое время. А уж ночью будем начеку. От поста возле секретки уже протянули в сторожку провод… Сережкии организовывает скрытое патрулирование… Постараемся прихватить бандитов на подходе к штабу, Не удастся – блокируем внутри…

– А часовой? Отдадим на заклание? На это я не соглашусь…

– Думаешь, я пойду на такое?.. Подстрахуем… Скорей всего наши с тобой тревоги – зряшные, Клавка не имеет ни малейшего отношения к шайке. Я уже начал продумывал, проверку остальных подозреваемых…

– А есть такие?

– Среди наших ребят – нет, а вот на станции… Позже поговорим, хотя поселковые дела тебя не должны касаться – разберемся сами.

4

Первая ночь прошла спокойно. Пораздумав, мы с Рюминым решили оставить вторую сторожку дежурным, а ребят разместить в моей будке. Пришлось мне ночевать в караульном помещении, которое располагалось сразу за складскими порогами. Даже хорошо – ведь Клава, не дождавшись «проверки», могла заглянуть ко мне в сторожку. Устоял бы я при этом посещении красавицы – сказать трудно.

– Вы почему-то не у себя спите? – разочарованно спросила женщина в первое же утро. – Каких-то переодетых солдатиков поселили…

– Казармы забиты, девять прибывших мастеров некуда поместить, вот и пришлось на время переселиться…

– Зачем же вам в караулке мучиться? – резонно возразила женщина. – Поселились бы во второй сторожке, на перинке… Я бы печку истопила, погрела бездомного.

– Устал вчера страшно. Только ухо прижал к подушке – будто провалился…

– Завтра ночью придете проверять?

– Подумаю, – уклонился я от определенности. – Может, и приду…

– Так я все приготовлю. Печку истоплю, застелю постель, чего-нибудь поесть из дому захвачу…

Вот это штурм! Слава Богу, осталось только две ночи.

Оказалось – ни одной. Все произошло в три часа, когда я, измученный бессонницей, собирался действительно проверить несение службы сторожами и патрулями. Попытался разбудить безмятежно

спавшего Сережкина, но тот, обдав меня многосерийной бранью, тут же уснул. Ну и черт с тобой, обойдусь!

Прошелся по складу. Тишина. Во всем посёлке не спим только я и Джу. Расхаживаем, зеваем. Джу изредка ворчит, пытается разговорить хозяина, но мне не до объяснений в любви.

К зданию штаба стараюсь не подходить. Настороженный часовой может не узнать начальника и нажать кнопку тревоги. Выскочат с автоматами в руках «ребята» – весь наш замысел рассыплется карточным домиком. Лучше не рисковать…

А где Клавдия? Неужто, поджидает меня в сторожке, стелет постель, топит печку?

Осторожно подобрался к окну. Темно, никого нет. Посветил фонариком. Перина покрыта белоснежной простыней, угол одеяла откинут. Словно приглашает меня отдохнуть. Сразу заломило челюсти, зевнул так, что едва не задохнулся.

– Горим! Пожар! – донесся от штаба истошный женский крик. – Караул, горим!

Я помчался к зданию штаба, Джу беззвучно летел рядом… Господи, только бы не выскочили ребята с автоматами вместо пожарных шлангов. Только бы не выскочили! – молил я на бегу.

Из караулки с ведрами и баграми в руках бежала бодрствующая смена. Замигали огоньки в казармах. Из окон штаба повалили клубы дыма, с задней стороны показались языки пламени.

Время помчалось с такой скоростью, что не уследить. Вместе с солдатами я таскал воду, помогал налаживать пожарный насос… Струи воды ударили в пламя… Рюмин взломал дверь… Слава Богу, что он этой ночью не уехал в Анютино… Солдаты выбрасывали из окон кипы бумаг, мебель. Под руководством Феди вытащили сейфы и шкафы из секретки. Постовой замер возле них, держа настороже свой автомат.

Из поселка приехала пожарная машина, прибежали из близлежащих домов жильцы… Кутерьма невообразимая… Если все обойдется, завтра же еще раз продумаю действия при пожаре… Лишь бы обошлось…

– Горе-то какое, Данилыч, – плачуще вздыхала рядом со мной Клавдия. – Постелила постель, истопила печурку, глядь – нету вас. Порешила пройтись вкруг штаба, поглядеть – все ли в порядке… А там…

– Где там? – грубо оборвал я. – Поджигателей не видели?

– Какие поджигатели? У нас в поселке такого никто не видел и не слышал… Шутейное ли дело решиться на поджог… Электричество, наверное, замкнуло, или солдатик бросил спичку… Всяко бывает…

Всяко, да не всяко, – подумал я. – Слишком много совпадений. Загорелось тогда, когда, якобы, пришли чертежи с измененной документацией… Клавдии в сторожке не «и. далось – то ли ходила по складской территории, то ли… поджигала штаб… Загорелось рядом с моим кабинетом…

К утру пожар удалось ликвидировать. Оказалось – полностью выгорела комната нормировщицы и бухгалтерши, кабинет напоминал черную головешку.

Все бы ладно, но бесследно исчез… мой сейф. Мы с Рюминым каждый метр территории вокруг штаба обшарили – не отыскали. Солдаты недоуменно пожимали плечами – сейфа они не видели.

Тем не менее «спектакль» удался. Причастность Клавдии к бандитской шайке доказана. Что же касается моего сейфа, то пусть Курков любуется чертежами солдатского нужника, и досадует на свой промах.

К вечеру на особый участок прибыл подполковник Малеев. Пожар в штабе подобного объекта – дело нешуточное, появление представителя Особого отдела вполне оправдано.

– Вот что, Дима, вызови-ка ты под благовидным предлогом свою сторожиху. Скажем, необходимы показания: где загорелось, когда, что она видела? Обычное дело. Разговаривать с ней станешь ты, а я посижу в сторонке, понаблюдаю.

Посланный за Клавой сержант вскоре возвратился с её мужем. Павел был удивлен и расстроен.

– Я думал – на работе.

– Но ведь она работала в ночную смену. Неужели вы не знаете?

– А почему я должен знать, – пожал широченными плечами Коростылев. – Мы – люди немолодые, спим раздельно – Клава в спаленке, я – в боковушке. Вечером повозился по хозяйству и завалился спать. Без ужина, потому, что живот забарахлил…

Немолодой, значит? Тогда на веранде он действовал с такой силой и сноровкой – дай Бог юноше.

– Утром жену не видели?

– Нет. Думал – в спальне она дремлет, не стал беспокоить. Устает, бедная. Годы, небось, не те, что раньше…

Конечно, не те. Особенно, если судить по поведению Клавы в тот вечер, когда она с таким жаром предлагала себя начальнику…

О чем спрашивать еще? Я повернулся к упорно молчащему подполковнику. Будто попросил помощи. Какой из меня следователь – ни знаний, ни опыта.

– Ваша жена не могла зайти к соседке? – спросил Малеев своим писклявым голосом.

– Конечное дело, все может быть. Клава общительная, ее полпоселка знает. Особо – мужики, – неловко пошутил Павел, ухмыльнувшись.

Ну и семейка! Муж всем встречным и поперечным бабам заглядывает за пазуху и под подол, супруга тоже не уступает ему по части близкого общения с мужиками. Пьют вместе, развратничают —

тоже. Клавдия, по ее словам, тяжело переживает грехи супруга, ревнует его. А он – тоже ревнует?

– И как вы относитесь к… такой общительности своей жены?

Павел не ответил – ограничился выразительным подергиванием плечами. Дескать, от бабы не убудет.

– Не могли бы вы дать нам адреса подруг супруги?

– Много писать придется, – снова грязно ухмыльнулся Коростылёв. – Сказал уже – полпоселка ходит у Клавдии в полюбовниках да в приятелях.

После ухода свидетеля, Малеев некоторое время молча мерил шагами мой кабинет. Потом остановился возле окна, потрогал обгоревший переплет.

– Кажется, Дима, твою сторожиху… убрали…

– Как это убрали? – не понял я.

– Зачем тому же Куркову лишний свидетель? Клавдия свое дело сделала, навела, может быть, даже подожгла здание штаба. Ведь разобравшись с содержимым похищенного сейфа Курков наверняка все понял. Он далеко не дурак.

Как всегда Малеев оказался прав. Спустя несколько дней после пожара охотники обнаружили труп женщины. Забросанная ветками, присыпанная землей, Клавдия лежала в глубоком овраге в пятистах метрах от поселка.

Всё сходится, постепенно становится ясным. Клавдия, по заданию Куркова, пригласила своего наивного начальника в гости. Предупреждённый ею убийца с дробовиком поджидал меня неподалёку от дома. Приказывая своему посланнику не убивать «предателя», резидент решил насладиться, унизить его, после чего или расстрелять в упор, или задушить.

Появление Рюмина с овчаркой – не случайность. Сотрудник Особого отдела знал, что я отправился в гости к сторожихе, по всем законам логики, если Клавдия связана с бандой, она просто обязана подставить меня. Поэтому Федя, выручив из заточения Джу, тоже пошёл с собакой к дому Коростылёвых.

– Не умеем мы работать, – сокрушался подполковник, бросая осуждающие взгляды на помощников. – Взяли бы Клавдию сразу после пожара, осталась бы она жива…

– Туда ей и дорога, – злился я на непонятное сожаление «особиста». – Пособница бандитов, наводчица…

– И все лее – живой человек. Кто его знает, что бы произошло с женщиной после отбытия наказания. Осознала бы своё преступное поведение, покаялась и жила бы на белом свете… А так – ушла из жизни… Кем бы ни был преступник, какие бы злодеяния он не совершил – человек все же, не манекен…