Текст книги "Любовь под прицелом"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2

Непонятный разговор со следователем не задержался в сознании… А почему непонятный, очень даже ясный. Понадобись Вошкину задарма отремонтировать свою легковушку, вот и решил это сделать с помощью брата подследственной. В виде наживки нацепил на крючок горсть дурацких вопросов – авось, заглотнет простак… Я заглотнул.

По моему твердому убеждению, любой следователь в первую очередь должен быть умным человеком. А Вошкин разве не умён? Но его так называемый ум настроен на определенную волну – личного благополучия.

Чем дальше я удалялся от Москвы, тем чаще меня начинали терзать совсем другие мысли.

Как пройдет встреча возле Ногинского вокзала? Появятся «калужские предприниматели» или мне придется газовать домой в одиночестве? Виновны ли Тихон и Владик в краже изотопа или это сделали другие, и я зря прислушиваюсь к «работе» своего организма?

Короче, проблема лезет на проблему, вопрос цепляется за вопрос…

На выезде из Москвы снова встретился с Никитой. Стоял он, помахивая палочкой, оглядывая ползущие мимо моста иномарки. Видимо, «замки» уже сняты и гаишники занялись своей привычной деятельностью – ловят нарушителей дорожных правил.

Пришлось остановиться.

– Здорово, своячок. Снова – по делам? Или просто решил прошвырнуться по Подмосковью?

– Дороги нынче стали прогулки на машине… Дела, брат, дела… Фимку навещал?

– А как же! Доставил жене передачу: колбаску, конфеты, сахар, прочую снедь. Спасибо начальнику, помог, организовал свидание не через стекляшку – в отдельной комнате.

– Плачет?

– Малость успокоилась… Сказали, скоро выпустят под подписку. Вины вроде на ней нет, следователь считает – можно изменить меру пресечения…

Подкован Никита по части юридических терминов знатно. Мера пресечения! За что, почему? Не в том ли причина, что забарахлил «жигуль» следователя?

– А сам ты как считаешь: повязана ли Фимка с грабителями или не повязана?

Никита только отфыркнулся. Будто человек, которого неожиданно окунули с головой в воду. Подумать только, родной брат не верит сестре – что тогда говорить о посторонних?

Действительно дикость. Держать ни в чем не повинного человека за решеткой, не имея для этого достаточных фактов. Посадитъ в камеру того же Вошкина – как бы он себя чувствовал?

А если взглянуть с другой стороны?

Украли изотоп не из кабинета директора института и не и не из соседней лаборатории – из той, где лаборанткой трудится Фимка. Правда, не одна – есть и другие лаборанты, и научные сотрудники, остепененные и не остепененные… Почему же сыщики положили глаз именно на сестру? Имели какие-то зацепки? Не думаю, что Вошкин добился получения ордера на арест, узнав, что брат подследственной – опытный автомеханик… '

«Москвич» бежал резво. Старенький, чиненый-перечинен-ный, побывавший в трех авариях, он, тем не менее, служил безотказно. Мне знакомы все его раны. Вмятина в правом переднем крыле – ударился при выезде из родного гаража. Помят задний капот – стукнула перед светофором иномарка. Правая калеченая передняя дверка – «прижался» «жигуль»…

Упорно вспоминал я травмы «москвича», чтобы позабыть и собственных травмах. Нелюбимая работа, не сложившаяся семейная жизнь, необходимость рассчитывать каждый рубль, чтобы дотянуть до аванса или зарплаты…

Незаметно добрался до Ногинска.

К тротуару возле вокзала причалил без пяти одиннадцать. По нынешним временам точность потрясающая. Бизнес – обязательность, а разве то, чем я занимаюсь, не зовется бизнесом?

Обычно оживленная площадь пустынна. Изредка пробежит через дорогу опаздывающий на электричку пассажир. С зубовным скрежетом тормозит перед светофором огромный автофургон. Настороженно оглядываясь, прошагает милицейский патруль.

Одиннадцать… Никого. Половина двенадцатого…

Я завел двигатель, но с места не тронулся. Лучше самых крепких тормозов держала меня надежда на получение обещанных денег… К тому же, если не появятся – заболели. Тогда завтра же – к врачу. «Откачивать» полученную дозу радиации… Не дай Бог!

– Прости, Николай, за опоздание…

Владик! На этот раз не в модном плаще – в куртке. Предчувствия оправдались – обычное опоздание, ничего страшного.

– Ладно, чего уж там…

– Понимаешь, Тихон должен был прийти, не смог, заболел…

Заболел! Вот то, чего я так боялся! Значит – радиация! А как же Владик? Да очень просто – излучение не захватило его, или зацепило краем, он тоже заболеет, только позже… И мне грозит невидимый враг, он уже проник в организм, пронизал все органы, шевелится в крови…

– Что с ним приключилось? Слабость? Боли под ложечкой?

– Обычная простуда, – пренебрежительно сообщил Владик, но мне показалось – скрывает настоящую причину неожиданно заболевания. – Жми, Коля, по известному тебе адресу. Туда, куда подвозил в прошлый раз. Тихон велел доставить тебя для серьезного разговора…

3

– Здорово, шеф Коля, – встретил меня приветливой улыбкой Тихон. – Рад видеть… А я рассопливился, кашель замучил… Так что обниматься не будем, садись на табуретку в задний угол и слушай, что скажу…

Вполне возможно – простая простуда. Сопли текут – двух платков не хватает, кашляет так, что холодильник, стоящий возле дверей, вздрагивает.

Я успокоился и послушно сел на табурет.

В комнату вошла девушка в голубых брюках и белой кофточке. Красавица, каких мне еще не приходилось видеть. Пышные юсы упали на мраморно-белые плечи, озорные глаза вопросительно оглядели меня.

– Свой, свой, не бойся, – засмеялся Владик. – Наш с Тишкой «извозчик», парень свойский, любит бабки, да и девок, судя по всему, не чурается.

Откуда он взял мое пристрастие к слабому полу? Или это написано на лбу, и он перехватил мой заинтересованный взгляд?

Вошедшая, плавно переступая стройными ножками, вздохнула, протянула мне тонкую ручку.

– Люба… Слышала, вас Николаем зовут?

– Николаем, – подтвердил я, отвечая улыбкой на улыбку. – Как отрекомендовал меня ваш Владик, рядовой «извозчик».

– Все, Любочка, познакомилась и иди на кухню. Разговор предстоит мужской, тебе слушать вредно для здоровья… Марш!

Мне показалось, что по лицу девушки скользнула тень недовольства… Или обиды, смешанной с презрением?… Гордо тряхнув прической, она ушла.

Кем эта девица приходится Тихону? Сестрой? Женой?… Впрочем, какое мне дело до их родственных связей? Но почему-то стало неприятно от мысли, что Любаша может быть женой шефа.

– Все бабы скроены на один манер: любопытны и своевольны, – укоризненно покачал головой Тихон, вздохнул. – Держать их нужно в черном теле…

Будто вспомнив нечто важное, закашлялся, схватил свежий, подсунутый услужливым Владиком, носовой платок.

– Сколь раз говорено, глазолин надо капать. Чтобы дышать, как все люди, через нос, – назидательно проговорил Владик – А ты все на природу надеешься – выручит. Как бы эта природа в могилу тебя не загнала…

– Кончай воспитывать, сявка! – зло прикрикнул Тихон. – Ты вот что, Николай, прости за то, что не встретил, сам видишь – с трудом передвигаю ноги, от койки до туалета полчаса ползу…

– Ничего страшного. Владька-то встретил… А я собирался уже отчаливать в столицу. Жду, жду – никого…

– Как это – никого? – подозрительно глянул на товарища Тихон. – Ведь Владька ушел часа за два до назначенного срока… Где болтался?

Вопрос прозвучал ударом хлыста. Владик вздрогнул, вынужденно засмеялся. Дескать, прошелся по свежему воздуху, полюбовался ночным Ногинском, разве нельзя?

– Ладно, с тобой разберусь позже, узнаю, где прогуливался и кем любовался… Странное совпадение – Любаша тоже опоздала… – Тихон покашлял в платок, старательно вычистил нос. – Дело в том, Коля, что мы не сможем сопровождать тебя в Москву, Придется ехать одному… Но на вознаграждении это не отразится, – поспешно добавил он, уловив мое недовольство. – Повезешь… кое-что, передашь… одному человеку. Владька скажем, как найти… Мы тебе доверяем, только не дай тебе Бог подвести нас… Понимаешь? Деньги дадим авансом, вперед. И товар – под честное слово… Согласен?

Странный вопрос – что мне остается делать? Отказаться? Неизвестно, как отреагируют «калужские предприниматели» на мой отказ. Вполне может появиться из-под подушки тупорылый пистолет с полным набором неопровержимых аргументов.

– Только ты не думай, что имеешь дело с бандитами или рэкетирами, – продолжил Тихон, не кашляя и не чихая. Кажется, острый разговор излечил его лучше медикаментов и припарок. – Мы с Владиком – обычные предприниматели, коммерсанты, в области покупаем подешевле, в Москве продаем подороже, и наоборот. Этим и живем. А грабить и убивать – упаси Боже!

Я вспомнил дуло «Макарова», втиснутое в мои ребра, и усомнился в правдивости «калужского бизнесмена». Соответственно выросли подозрения… Действительно ли болен Тихон или притворяется больным?

Но шеф спохватился и так натурально закашлял, что я устыдился своих мыслей… Нет, нет, Тихон действительно болен… Но почему тот же Владик не может поехать со мной в Москву? Ухаживает за больным? А если этим заняться той же Любаше?

От размышлений пришлось оторваться. Тихон вытащил из-под подушки распухший бумажник, достал из него пачку денег принялся старательно отсчитывать какую-то сумму.

Очки – на кончике носа, азартно поплевывает на пальцы, шепотом ведет счет купюрам… Типичный бухгалтер-кассир, выдающий зарплату старательному работнику…

– Как и договаривались – триста за работу, двести – премиальных, сто – компенсация за издерганные нервы при ожидании на вокзале. Итого – шестьсот. Еще получишь двести в Москве… Мужик, получивший посылочку, рассчитается…

– Годится?

Ответ застрял у меня в глотке. За десять дней, за две поездки – почти миллион! Совсем недавно, до знакомства с Тихоном, я подумать о подобном заработке не мог.

– Молчишь, значит, годится, – торжествующе усмехнулся он. – Теперь слушай. В Москве завернешь на Ленинский проспект, там, где находится ресторан «Гавана». Владик позвонит, и тебя встретят… Скажем, в два ночи… Успеешь?

В горле по-прежнему першило, и я ограничился кивком – |успею. Тем более что там ожидает дополнительное вознаграждение.

– Тогда жми на газ…

По– видимому, Тихон окончательно забыл о необходимости кашлять и вытирать нос. Ко мне снова возвратились подозрения, Странная простуда, смахивающая на примитивное притворство.

Выпустить в рейс меня одного? А что это даст «предпринимателям»

– Не знаю, дозвонюсь ли? – заколебался Владик. – Связь сейчас дерьмовая, могут не соединить…

– Тихон так резко повернулся к парню, что столкнул с кровати подушку.

– В Москву не поедешь, понял? Знаю, почему сомневаешься в связи – девка поехала домой, надеешься заглянуть к ней, да? Учти, паскуда, я могу рассердиться по-настоящему!

Кажется, Владька струсил. Глаза его забегали, руки задрожали… Ага, вот в чем дело! «Калужские бизнесмены» подкатываются к Любаше, вот и ревнуют друг друга.

– Зря ты так, Тишка… Я хочу… как лучше…

– Знаю твои «как лучше»! Мое дело – предупредить… Не советую шутки шутить – ты меня знаешь!… Проводишь Николая – садись на телефон… Давай, Коля, работай, заколачивай башли и не обращай внимания на наши разговоры. Дела эти семейные, тебя не касаются.

Если бы семейные! Именно тогда во мне зародилось тревожное предчувствие. Тихон, Владик, Любаша – компания, в которую я рано или поздно попаду. И не только в качестве «извозчика».

Но остановить, преодолеть притяжение этих непонятных людей мне уже не дано, мешают деньги, которыми меня «подкармливают».

Я распрощался и вышел. Попутно заглянул на кухню. Никого. Тихон прав – Любаша уехала.

Владик аккуратно уложил в багажник туго набитый портфель, поощрительно похлопал меня по плечу…

4

С полчаса я проблуждал по переулкам и проездам Ногинска. Спросить дорогу – не у кого, ночь загнала замученного страхами горожанина за крепкие запоры и собачью охрану. Половина уличных фонарей разбита, вторая половина либо перегорела,

либо тускло перемигивается.

Наконец, выбрался под светофор и облегченно вздохнул. Сейчас – прямо, никуда не сворачивая. Выскочу на Горьковское шоссе – благодать, свобода, жми под сто – никто не остановит

Только размечтался – трое парней в униформе, с короткоствольными автоматами, дубинками… Знакомая форма, навидался в Москве. Муниципальная милиция. Крутые парни, лучше с ними не связываться.

Не успел остановиться – выволокли из салона, положили и. капот. Руки – врозь, ноги – в стороны. Без лишних слов ощупали, опустошили карманы, разрешили подняться. Но автоматы, будто сторожевые псы, стерегли каждое мое движение.

– Куда на ночь глядя? – спросил парнишка в круто залом ленном берете, видимо, старший патруля. – Добрые люди второй сон видят…

С каким бы удовольствием я окунулся в первый! Но с ментами не пооткровенничаешь – выйдет себе дороже.

– В Москву, домой… У друга гостил, засиделся…

– Адрес друга, фамилия, имя, отчество?

– Он мне анкету не заполнял, – обозлился я. – Ничего я не нарушил, скорость не превысил, обгонять некого – за что задержали?

– Больно уж подозрителен, – вступил в беседу второй парень, в очках. – Да нарушение налицо. Только что на наших глазах двинул при красном свете.

По опыту знаю: спорить бесполезно. Не зря бытует старая поговорка: прав тот, у кого больше прав. А уж у нашей родной защитницы столько прав, что любого забьют.

Один из парней остался сторожить подозрительную «личность», двое принялись курочить багажник… В салон не полезли, в бардачок не заглянули. Будто знали, куда Владик положик портфель.

Пусть ищут, ради Бога! Если верить Тихону, там – купленные по дешевке шмотки: джинсы с заграничными наклейками, прочая мелочь. В Москве этого – завались, но дело в разнице цен…

– А это что?

В руке старшего патруля высоко поднят целлофановый пакет с каким-то белым порошком… Сахар? Неужели взят из портфеля!

– Друг попросил шмотье родственникам в Москве передать.

– Между прочим, это вовсе не шмотье… Очень уж смахивает на наркотик… Как думаешь, Пашка?

– Здесь и думать нечего, – не задумываясь, ответил очкарик. – Явный наркотик. – Он взял пакет, взвесил на ладони. – Грамм триста наберется. Знатный улов!

Мигом крутые парни завернули мне руки за спину, застегнули наручники. Старший сел за руль «москвича», остальные зажали меня на заднем сиденье.

– Советую вести себя спокойно. Убивать не станем, но так врежем – часа на полтора вырубишься… Поехали.

Никогда не предполагал, что отделение милиции, пусть даже муниципальной, может размещаться в такой дали и в такой развалюхе. Покосившийся инвалидный домишко с темными окнами и намалеванной над кривым крыльцом вывеской «Штаб муниципальной милиции» размещался на самой окраине Ногинска. К окну приткнулся обшарпанным носом древний «жигуленок». Вокруг дома – пустыри.

– Временное пристанище, – миролюбиво пояснил начальник. – Новое здание в центре строят – закачаешься… А вообще-то, тебе без разницы, где дуба давать: в новом штабе или в старом.

«Дуба давать»? Сильно сказано. Многозначительное предупреждение. Неужели муниципальники собираются силой выбивать признание задержанного? А что, пристегнут наручниками руки и ноги к тому же стулу и примутся «обрабатывать»…

– Мне бы позвонить…

– Адвокату, что ли?

– Адвокату, – ответил я, лихорадочно вспоминая, куда засунул| листок с номером телефона Тихона, который на прощание дал мне Владька. – Без него слова не скажу.

Листок нашелся в нагрудном кармане пиджака. Старший мент предупредительно подвинул аппарат, снял наручники.

– По правилам один звонок разрешается. Учти – только один.

Я вцепился в телефонную трубку, словно в баранку автомобиля, сползающего в пропасть.

– Алло! Алло! Мне – Тихона Петровича, – отчаянно заорал, услышав мужской голос. – Или Владислава Матвеевича!

– Все уже спят… А кто спрашивает?

– Простите, ради Бога… Это – Николай… Недавно был у вас…

– Какой еще Николай?… Я сплю…

Явно врет. Голос не похож на голос неожиданно разбуженного человека.

– На машине приезжал вместе с Владиком…

– Ах да, извозчик… Припоминаю… Сейчас разбужу…

Тихон выслушал мое паническое повествование, не перебивая. То ли сомневался в достоверности изложенных фактов, то ли решал, как помочь. Покашлял, почихал, и, наконец, заговорил.

– Ничего страшного, Коля, не тряси штанами. Выручим. Знаю, где окопались муниципальщики… Жди. Владик уже выходит.

– Будет твой адвокат? – осведомился старший, когда я с облегчением положил трубку.

– Через полчасика появится…

Меня усадили в углу на широкую скамью. Напротив уселся очкарик. Второй лег на другую скамью, подложив под голову свернутую куртку.

Старший, позевывая, изучал мой паспорт. Потом пересчитав деньги. Взялся за бланк протокола и стал вдумчиво записывать. что-то в него… Может быть, не протокол – акт? Никогда раньше не приходилось иметь дело с милицией в роли задержанного за

наркотики.

– Домашний адрес?…

– Смотри паспорт, – отпарировал я.

– А вдруг прописан в одном месте, а живешь совсем в другом? Сейчас и такое встречается…

– Где прописан, там и живу…

Похоже, влип я капитально. Если удастся освободиться – никакие деньги больше не нужны, хватит получаемых на стройке. Буду спокойно жить, работать, по вечерам балдеть перед телеком. Никогда более не выеду на ночные заработки, хватит меня Тихонов и Владиков. Лучше слышать истерические вопли жены, чем дотошные вопросы следователя.

– Можно позвонить домой?

– Задержанным разрешается только один телефонный звонок. Я тебе уже говорил. Тем более по межгороду… Долго нам ожидать твоего адвоката?

– Сказали, выехал…

Прошел час… второй… За это время можно пешком пересечь весь Ногинск и возвратиться назад… Или Тихон не сказал помощнику адреса муниципалыциков, и тот сейчас блуждает по городу? Или сделал вид, что отправился спасать меня, а сам завалился спать?

– Ну, вот что, паря, – потянулся старший. – Нам работать нужно, а не сидеть в ожидании твоего адвоката. Запрем тебя в каталажку, один посторожит, чтоб не смылся. А двое – на охоту. Авось, еще одного нарушителя отловим.

Каталажка – обычный чулан с обшарпанными стенами и толстым слоем пыли на полу. В углу – топчан. Под потолком тусклая, засиженная мухами лампочка. Ни стола, ни стульев.

Как ни пытался уснуть – не получилось. В голове – мешанина из тревожных мыслей.

Кто подсунул в портфель наркотик? Тихон с Владиком? А зачем? По-моему, работодатели обязаны оберегать своего работника, а не подставлять его. Ведь я приношу им прибыль и, судя по получаемым мною деньгам, немалую… Нет, Тихон и Владик исключаются.

Тогда – муниципальщики. А им-то что за выгода? Доказать начальству активность, заработать премии и награды? Не верится. К тому же засадить невинного человека в тюрягу не так уж просто. Не говоря уже о том, что лично мне подобная подлость доставила бы немало хлопот. Совесть замучает, не позволит ни

есть, ни спать.

А если пакет с наркотиком попал в портфель случайно? Скажем, ошибся Владька, упаковывая две «посылки»: одну – для меня, вторую – для другого «извозчика». Не один же я работаю на их компанию…

Владик появился только утром. Из-за запертой двери чулана я услышал его немного гнусавый голос.

Когда меня, наконец, вывели в общую комнату, посланца Тихона уже не было. Старший сидел за своим столом – хмурый, озабоченный.

– Был твой адвокат. Потолковали, как нынче говорят – пообщались… Короче говоря, твой портфель мы временно реквизируем… Вот, подпиши актик, – я подписал, черт с ним, с портфелем, пусть кушают его с солью или без соли, мне от этого ни холодно, ни жарко. – Деньги тоже пока остаются у нас, – Старший придвинул мне очередной бланк, я подписал его, но со значительно меньшим энтузиазмом. – Вот подписка о невыезде и о явке в органы по первому требованию, – я поставил еще одну подпись. – Паспорт пока тоже остается у нас…

– Как же я поеду без паспорта? – взмолился я. – Первый же гаишник притормозит…

– Скажешь – в милиции.

Кажется, я легко отделался. Если судить по книгам и телепередачам, человек, пойманный с наркотиками, мигом оказывается за решеткой, а после суда переселяется в зону… Меня же отпускают… Почему?

В «москвиче» рядом с водительским креслом сидел Владик. Откинулся на спинку сиденья и сладко посапывал. Так сладко, что у меня поневоле стали закрываться глаза. Всю ночь не спал, переживал, а дело-то не стоит выеденного яйца.

Когда я, излишне громко стукнув дверью, уселся на свое место, Владик нервно дернулся, гневно окинул меня взглядом… Но тут же заулыбался:

– Благополучно?

– Вроде бы… Дорого все это стоит?

– Что – все это? – Не понял или притворяется непонимающим?

– Освобождение…

– Дорого… Об этом потолкуете с Тихоном. Он ожидает.

– Какой Тихон? Мне домой нужно. С работы не отпрашивался, прогул запишут. Значит, сгорит синим пламенем премия. А мне ни к чему лишние неприятности… Особо бесплатные…

Тонкий намек на «бесплатность» моих мучений Владик отверг небрежным движением руки. Дескать, какие там бесплатные, мало ли загреб? Затвердил: Тихон разберется, Тихон поможет Тихон решит. Будто шеф всемогущ, в его власти не только милиция, но и погода… Господь Бог в преступном исполнении!

Ничего не поделаешь, придется ехать к новоявленному богу.

Но как сообщить Ольге? Ведь она с присущей ей неукротимой энергией все морги, небось, объездила, все больницы обзвонила, всех милицейских начальников подняла с постели.

Муж пропал! Кормильца похитили! За что плачу налоги, если не могу спокойно пользоваться преимуществами жены? Немедленно – розыск! По всей стране и желательно – за рубежом. Если не похитили, а сбежал – срочно возвратить под конвоем…

А вдруг она ринулась за помощью и сочувствием к родителям? Наверняка, не упустила свой шанс… Значит, и мать с отцом сейчас дергаются, не спят, не едят… Мало им одной Фимки, сидящей в следственном изоляторе.

Все это Ольга проделает не из любви к пропавшему мужу, нет, лично я ей – до лампочки. Но с того самого дня, когда она получила от меня первые тысячи, я ощутил изменившееся ко мне отношение. Правда, по-прежнему ходил полуголодный, в давно настиранных рубашках, неглаженом белье. Меня по-прежнему крестили тунеядцем и мерзавцем, каких мало… Но контроль стал намного жестче – где был, что делал, сколько заработал?

И вдруг – исчезновение!

Нет, чисто по-человечески нужно позвонить, сухо поставить в известность: жив, здоров, скоро приеду. О деньгах, захваченных мужиками из муниципальной милиции, конечно, ни слова

– Да ты не рви на части нервишки, – успокоительно поколачивал меня кулаком по спине Владик. – Сразу после твоего звонка Тишка заказал Москву и разговаривал с супругой. Так и| так, задерживается муженек, завтра образуется, не волнуйтесь зря, берегите сердечко. Коленька ночует у лучшего своего дружка… Артист наш Тихон, прямо артист! – горделиво почти пропел Владик. – Как в образ войдет – такое нарисует – ни в одной картинной галерее не сыщешь. Даже в Третьяковке… Твоя жинка, как водится, посомневалась, попросила позвать тебя к телефону… Так он же у вас чистюля невыразимая, – смеется Тишка. – Вот уже полтора часа сидит в ванне, отмывает, невесть, какие грехи… Поверила супружница, успокоилась, велела поцеловать тебя в макушку…

Владик говорит правду. Любимое место для редких поцелуев у Ольги – моя макушка. Даже в ЗАГСе отвела губы в сторону и подставила щечку. А утром, после первой брачной ночи, подтянулась на локтях и чмокнула меня в голову. С тех пор повелось: никаких губ, никаких щек…