Текст книги "Красуля"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вика тоже чувствовала, что находится на краю обрыва, вот-вот рухнет в пропасть, увлекая за собой настырного Витюху. Она, вроде, не заметила расстегнутой кофточки, под которой нет бюстгалтера, допустила туда жаркие губы парня. Пропустила другую руку, казалось бы, невинно поглаживающую оголенное бедро, и вдруг очутившуюся между ног.

– Забеременеть боишься? – прерывисто шептал Витюха, чувствуя – еще пять минут бесплодной борьбы и он перегорит. – – Так у меня презервативчик имеется – японский, с усиками… Хочешь, натяну?

Последнее предложение окончательно доконала темпераментную девицу. Она согласно мотнула головой – говорить не было сил. Витюха мгновенно стянул с себя джинсы…

– Гляди-ка, дружан, трахаются? – раздался гнусавый голос и под потолком веранды вспыхнула лампочка. – Кажись, помешали.

На пороге – трое в масках, широких блузах и потертых джинсах. В руках – автоматы.

Витюн спрыгнул на пол, натянул джинсы. Вика неторопливо застегнула кофточку. Ничего страшного не произойдет, узнают материнские шестерки, кто перед ними и отвалят. Знают – случись что с хозяйкиной дочерью, Надежда Савельевна руки с ногами перевяжет, за член к потолку подвесит.

Бандиты с недоумением смотрели на независимое поведение телки. Неужто она не понимает того, что сейчас ее распнут прямо на полу, что ей придется пропустить через себя всех налетчиков?

– Моя фамилия – Сотова, – негромко представилась Вика, втайне сожалея о прерванной любовной игре. – Уходите и не мешайте нам… Скажу маме – плохо вам будет.

Реакция была не такая, как представляла себе девушка.

– Гляди-ка, Жетон, красулина дочка…

Из темноты вышел здоровенный мужик в натянутом на морду чулке. Вгляделся в лицо Вики.

– Вот это – фарт! – радостно прохрипел он. – Фрайеров положите на пол в большой комнате. Барахлишко – в грузовик. Красулина телка поедет со мной в «ауди»…

Глава 3

У компаньонов-подполковников все построено на противоположностях. Федоров – сильный, натренированный, с бычьей шеей и мощной мускулатурой, Савчук – тощий, поджарый, небольшого роста и хлипкого телосложения. Первый, в соответствии с внешностью – немногословен, упрям, второй – излишне разговорчив, но недоверчив и подозрителен.

Такими же противоположностями обладают и жены. Жена Федорова, Оленька, хрупкая, невесомая женщина, рядом с солидным мужем – былинка. Жена Савчука, Машенька, – полная, с могучей грудью и буграми крепких бедер. Михаил подшучивает: навалится ночью – ненароком раздавит, потом и следа мужа не отыщет на простынях.

На следующий день после встречи с Надеждой Савельевной Михаил вызвал друга на переговоры. Официальная причина вызова – покурить на лестничной площадке, куда жены обычно выпроваживают мужиков, дабы они не портили табачным зельем чистый воздух в комнатах. Неофициальная – обменяться мнениями по поводу предстоящего подписания кабального договора.

– Думаю, лучше пойти мне одному, – осторожно предложил Федоров. – Разговор с глазу на глаз всегда более доверителен, нежели в компании.

– Может быть, ты и прав, – неожиданно поддержал Ефим. – Тем более, что лично у меня зародилась этакое недоверие к пронырливой красотке. Зачем ей, скажи на милость, тратить огромные деньжища на неизвестно откула вынырнувших бизнесменов? Откуда знать – удастся ли должникам рассчитаться или их подомнут конкуренты и раскатают по бревнышку созданную фирму? Скажешь, риск – благородное дело? Возможно и так, но только не у «новых русских», к числу которых, подозреваю, принадлежит «благодетельница». Современные нувориши рисковать не любят, предпочитают надежное обеспечение любой сделки… И еще есть одна причина… Ты только не обижайся, ладно?

– Не обижусь, – коротко пообещал Михаил. – Выкладывай.

– Похоже, красотка заинтересовалась тобой не только, как компаньоном. Значит, мое присутствие исключается – третий лишний всегда начисто портит настроение… Но все же главное не это – как хочешь, не верю я в добрые намерения Сотовой…

Федоров насмешливо покривился. В переводе эта гримаса означает – кто не рискует, тот не пьет шампанское. Но решил не спорить. Главное достигнуто, Фимка не обиделся, с удовольствием предоставил компаньону возможность самому заключить договор, первому сунуть дурную голову в разверзнутую пасть капкана, где в виде примнанки – пачка зелененьких баксов.

– Так и порешили – пойду один…

Возвратившись в свою квартиру, Михаил принялся собираться. Делал он это вдумчиво и неторопливо. Обычный наряд – джинсы, летняя безрукавка и босоножки – отвергнут, как не соответствующий важности предстоящего свидания. Его сменили легкие светлокоричневые брюки, белая рубашка с игривым галстуком.

Внешность должна подчеркнуть надежность фирмачей, их способность по первому требованию кредитора прибежать с деньгами в зубах. Поэтому, в дополнении к яркому галстуку на палец насажен серебряный перстень. Именно, серебряный, а не золотой или платиновый.

Федоров насадил перстень на палец, полюбовался. Скромно и солидно.

– На свидание с дамочкой собираешься? – прозорливо спросила жена, всегда и во всем видящая измену. – Рановато больно, секс света не любит, в темноте прячется… Не зря люди говорят: седина – в голову, бес – в ребро. Так и у тебя. Жена постарела, а ты еще – ого-го, какой мужик, на молоденьких посматриваешь, как наш Васька-кот на сметанку. А может быть, не только посматриваешь, но и дегустируешь?

Сама себя уверяла: муж ей изменяет, ему опротивели стандартные ласки супруги, захотелось познать других баб, раскованных и изобретательных в постели. Не зря в последнее время не успевает укрыться простыней – засыпает. Да еще и спиной к законной супруге поворачивается.

– Гляди-ка, даже перстенек приспособил на палец. Небось, чистое белье тоже надел?… Ох, Мишка, доиграешься, допрыгаешься. Я ведь молчу, молчу, но предел молчанию тоже есть – возьму и уеду к родителям.

Михаил отмалчивался. Возражать, отшучиваться – все равно, что подбрасывать сушняк в разгорающийся костер. А так, глядишь, сам собой погаснет.

– И куда ты все же нацелился? Если, конечно, не секрет.

Дольше отмалчиваться нельзя. Федоров остановился в дверях, изобразил примирительную улыбку.

– Фантазерка ты, Оленька. Кто позарится на пожилого мужика, обремененного, к тому же, заботами о хлебе насущном? Нарисовалось одно дельце, интересное и многообещающее. Сегодня решится… Постараюсь не задерживаться.

Погладил худенькое плечико жены. Ольга растаяла от мимолетной ласки, поправила воротничек мужней рубашки, стряхнула с нее невидимые соринки.

– Не опаздывай к обеду. Так и быть, приготовлю любимый борщок…

Но не успел Федоров войти в лифт, как прежние подозрения обрушились на женщину. Она побежала на лоджию. Отсюда отлично просматривается вход в метро с многолюдным базарчиком возле него, с множеством цветочных киосков.

Если муж торопится на свидание с любовницей, обязательно купит цветы, мелькнула дурацкая мысль. Почему именно рялом с домом, если сейчас торгуют цветами на каждом шагу? А может быть, «ухаживание» переросло в прочную, повседневную связь, когда дарить цветы нет необходимости, мужика с радостью принимают и без подношений?

И тем не менее, она следила за неторопливо идущим по тротуару мужем.

Слава Богу, цветы он не купил. Мало того, свернул в сторону от стихийного рынка, к автобусной остановке.

На душе полегчало.

Федоров остановился возле автобусного павильончика. Развернул газету и принялся изучать ее, начиная с последней страницы, на которой три раза в неделю печатаются кроссворды.

Он терпеть не мог подземки. Суета, толкотня, в намеченный пункт добираешься незаметно. То ли дело – медленный автобус, пусть даже с десятком пересадок. Есть время подумать, настроиться. Да и толкотня, не в пример метро, относительная – заберешься на сидение, уставишься в окно, не замечая стариков, инвалидов и беременных женщин, балдей на здоровье, размышляй о своих проблемах.

Так он и сделал. Но размышлять не пришлось. Невольно прислушался к беседе двух бабенок, судя по внешности – жен бизнесменов средней руки.

– Я-то думала, что вы живете на даче, – завистливо округлила глазки особа, сидящая с краю. – У вас же – благодать: двухэтажный домик, банька, ягоды, зелень…

– Пришлось сбежать… Ночью такое случилось – не чаяли унести ноги, – снизила голос до едва слышанного шопота дородная дама. – На соседнюю дачу наехали бандиты, – современное словечко «наехали» выделено с этаким придыханием, будто оно застряло в горле и никак не желало покинуть полюбившегося места.

– Убийство? – побледнела от ужаса соседка. – Изнасилование?

Дамочка несколько минут молчала. Видимо, ей страшно хотелось поведать о страшных преступлениях, реках крови, распятых прямо на полу голых женщинах. Но действительность была слишком далека от фантазии, к тому же, пронырливые журналисты обязательно самым подробным образом распишут совершенное преступлние. Выглядеть в глазах подруг вруньей и фантазеркой – не самый лучший способ завоевать популярность.

– Точно не знаю, врать не обучена, – сквозь зубы призналась она. – Самих хозяев дачи, вроде, не было – уехали то ли в санаторий, то ли в гости. Сынок, студент, повеса из современных, собрал компанию таких же забулдыг. Что они там вытворяют – трудно передать! Представляете, парни и девушки раздеваются догола и… – видимо, заметив напряженное лицо Федорова, дамочка приникла к уху подруги. Поведав о том, что вытворяли голые студенты, немного отстранилась. – И вдруг в самый, надеюсь, вы понимаете, что я имею ввиду, ответственный момент появляются бандиты. С автоматами, гранатометами. Отставной генерал, дача которого по соседсту, уверяет – даже танк подогнали.

– Студентов поубивали?

Очередная нерешительная пауза.

– Точно не знаю, – снова скучно призналась рассказчица. – Когда бандиты вывезли несколько грузовиков с добром, студенты вызвали милицию… Краем уха слышала – одну студентку, самую красивую, прихватили с собой. Конечно, не для чтения лекций…

– Какой ужас!

Федоров с трудом погасил ироническую улыбку. Какой там ужас – обычная картинка теперяшней жизни. В сознании почему-то состыковались две картинки: расправа со студентами и сжавшаяся в комок Вика. Если дочь бизнесменши действительно похитили, как это отразится на сегодняшнем деловом свидании?… * * *

Проснулась Надежда Савельевна непривычно рано – в половине десятого утра. Обычно после ночного об"езда своих «предприятий» раньше полудня не покидала теплой постели. Открыла глаза, оглядела ухоженную спальню. Что за причина раннего пробуждения? Ах, да, в двенадцать появится новый компаньон, от одного вида которого закипает в жилах кровь.

Еще в пятнадцать лет Надя заметила в себе излишнее внимание к проблемам взаимоотношения полов. Пооткровеничала с матерью и та потащила дочь к сексопатологу. Заключение специалиста – обнадеживающее и, одновременно, тревожное. Бешенства нет, но имеет место излишняя тяга к половым отношениям, необходимо поскорей выйти замуж и вести нормальную семейную жизнь.

Замужество помогло, но не так уж сильно. Тяга к сильным мужикам осталась. Скорей всего, это было следствием излишнего увлечения мужа бизнесом, которое мешало ему полностью удовлетворять намалые потребности жены.

Со временем Надежда Савельевна научилась бороться со своими непомерными желаниями – каждое утро и каждый вечер выстаивала под холодным душем, принимала успокоительные таблетки, «давила» на свое сознание, изгоняя оттуда красочные картинки постельных утех.

Приступы «бешенства» уменьшились, но окончательно не прекратились. Очередной приступ – этой ночью, когда она с трудом удержалась от желания пригласить в постель рыжего слугу-водителя.

Предстояло заглушить очередное искушение, когда заявится новый компаньон. И снова в душе заработали сразу два «голоса». Перекрикивали один другого, доказывая необходимость наступить на горло «собственной песне» и желание «спеть» ее на полную мощь. Нельзя расслабляться, ты – не девочка, твердил один «голос», стыдно покориться мужчине, терять самообладание и гордость… Живешь на свете только один раз, вкрадчиво ввинчивался в душу второй, так почему должна отказываться от наслаждения, подаренного природой?

Надежда Савельевна прислушивалась к голосу благоразумия, с жаром и учащенным дыханием внимала совету отдаться природному тяготению. Как поступить? До визита Федорова остается больше двух часов, за это время она обязана прийти к определенному решению.

В конце концов, не лучше ли положиться на случай? Бросит он ее в об"ятия симпатичного офицерика – так тому и быть, не сопротивляться. покориться неизбежному. Поставит заслон женскому желанию – остаться гордой и неприступной. Достаточно того, что мечты о Михаиле подняли ее ни свет, ни заря. Только ли они, эти горячие мечты? И вдруг женщина вспомнила о дочери. Спит, небось, гулена, после разгульной ночи в своей комнате, наплевать ей на материнское беспокойство.

– Петенька?

В спальню осторожно заглянул рыжий водитель. Увидел голую грудь хозяйки и отвел загоревшиеся глаза.

– Дочь приехала?

– Нет, не появлялась…

Значит, случилось что-то страшное. Раньше никогда Вика не отсутствовала по нескольку дней, если и задерживалась – звонила. Пора принимать экстренные меры.

– Найди Хвоста, пусть срочно приедет.

Петенька не успел выйти – Надежда Савельевна голая – ночнушек не признавала, считала – кожа должна дышать – спрыгнула с постели, вызывающе потянулась. Парень задержался возле дверей, ожидая приглашающего жеста. Не дождался и разочарованно покинул хозяйкину спальню.

Неожиданно зазвонил телефон.

– Слушаю?

В трубке прослушивается тяжелое мужское дыхание. Будто абонент не может отыскать подходящих слов.

– Слушаю вас? – еще раз повторила Сотова.

– Привет, Красуля.

Жетон? Этоиу подонку что от нее понадобилось? Кажется, все вопросы с ним давно решены.

– Привет, – максимально сухим тоном ответила Сотова. – О чем базар?

– Все еще не решилася об"единить наши территории?

– Этого не будет!

– А зря. Базар между нами не окончен, так что сдай назад. Терпеть не могу быть ушатым, привык банковать. Для этого только и не хватает такой центровой телки, как ты. Об"единим территории, заживем на славу, отдыхать – на Канарах, балдеть под пальмами, построим под Москвой такую виллу – тот же Баскуд лопнет от зависти… Решайся, Красуля, поверь, и тебе, и мне будет лучше.

– Два раза не повторяю: ни-ког-да!

– Зря ты так, – повторил, глубоко вздохнув, Жетон. – Вика сидит рядышком и тоже советует матери не ершиться…

Вот теперь все ясно! «Жених» умудрился захватить в заложницы дочку и пытается диктовать свои условия: ляжет Красуля в его постель – отпустит Вику, не ляжет – что угодно сделает с ней.

– Выслушай и ты меня, Жетон. Внимательно выслушай. Если попытаешься замочить Вику или сделать ее своей любовницей – мигом залетишь на пику. Мои возможности тебе известны. Устраивать сейчас разборку не стану, просто попрошу кой-кого пощщупать твои внутренности. Поверь, не откажут.

Прозрачный намек на второго «жениха», подполковника милиции Купцова, о существовании которого Жетон, конечно же, знает.

– Не штормуй, Красуля, не гони волну, дочку мочить не собираюсь, трахать – тоже. Для этого шкур хватает. Подержу под своим крылом до тех пор, пока ты не согласишься… Месяц, два, может – год. Я мужик терпеливый, дождусь… Решишь – позвони.

– А как же институт? – машинально задала Надежда Савельевна дурацкий вопрос. – Она же пропустит…

В трубке – ехидное покряхтывание, сравнимое разве со звуками, издаваемыми хищником, когла тот терзает зарезанную овцу.

– Это, миляга, не мои проблемы. Быстрей решайся переехать ко мне… Или – прими у себя.

Жетон первым положил трубку. Будто продемонстрировал терпение и уверенность в согласии Сотовой выйти за него замуж. Либо превратиться в любовницу. Выбор ограничен двумя этими решениями.

Надежда Савельевна несколько минут незряче разглядывала телефонный аппарат. Словно распрашивала о том, что собирается предпринять бандит, какой фокус он выкинет? Потом швырнула трубку радиотелефона на незастеленную кровать, забегала по комнате. Будто тигрица по клетке. Ненависть распирала ее, кружила голову, гнала вязкую слюну.

Сотни вариантов расправы над похитителем дочери возникали в сознании и… лопались мыльными пузырями.

Напасть на логово Жетона? Не годится, он может пристрелить Вику. Воспользоваться услугами киллеров? Но Жетон пользуется авторитетом жестокого и хитрого человека, не всякий киллер согласится подставить свою грудь. За любое вознаграждение. И – потом, где гарантия, что в случае неудачи покушения не пострадает Вика?

Заслать в банду Жетона надежного человека, который способен освободить дочь? В принципе, самый надежный вариант, но вот кого послать? Хвост, Жадюга, Верткий, Петенька не годятся, их физиономии изучены, повадки известны. Не успеют даже подмигнуть Вике – уберут. Безжалостно и умело. Дело не в жалости – после устранения ее шестерок Жетон может принять самые жесткие меры.

Все же, придется остановиться на опасной операции – попытаться захватить похитителя и заставить его выдать дочь. И сделать это с минимальной опасностью для Вики.

К половине двенадцатого решение было выработано. Надежда Савельевна сразу успокоилась и вспомнила о назначенной встрече с новым компаньоном.

Надела строгий брючный костюм, выпустила из под модного пиджака белоснежный воротничек мужской рубашки. Единственная «вольность» – глубокое декольте, в котором угадываются две тугие, не скованные бюстгалтером, груди. И еще одна – незастеленная постель в спальне, готовая превратиться в ложе любви… * * *

Ровно в двенадцать Петенька негромко постучал в закрытую дверь.

– Войди, – разрешила Надежда Савельевна, не отрывая взгляда от листа бумаги с текстом договора.

– К тебе – посетитель. Михаил Гордеевич Федоров.

Фамилия, имя, отчество выданы с тонкой насмешкой. Хорошо еще, ехидный парень не присоединил воинское звание с приставкой – «пенсионер». Красуля грозно нахмурилась, метнула на избалованного слугу предупреждающий взгляд. Сухо приказала.

– Проси.

Посетитель вошел с независимым видом, максимально высоко подняв голову и развернув крепкие плечи. В глазах – сдерживаемая надежда и просьба о помощи. Удивительно выразительные глаза у этого зрелого мужчины – серые, изменчивые: то вспыхивают искрами, то превращаются в льдинки.

– Прибыл по вашему приказанию, – шутливо вытянулся отставной офицер. – Готов выполнить любое задание… партии и правительства.

Хозяйка раздвинула яркие губы в скупой улыбке.

– Присаживайтесь, Михаил Гордеевич. Разговор предстоит не слишком длинный, но – важный. Прочитайте условия договора, – положила она перед посетителем несколько отпечатанных листков. – После согласования – подпишемся и приступим к выполнению. Естественно, вы сами должны понимать – любое обращение к нотариусу либо в префектуру исключаются. В случае нарушения договора – никаких судов, приговор один, – все так же улыбаясь, женщина провела ребром ладони по горлу.

Если во время автомобильной прогулки по Москве Федоров смутно догадывался об истинном лице «благодетельницы», то после ночной встречи с Хвостом и его подельниками догадка переросла в уверенность. А теперь улыбающаяся бандитка говорит прямо, не таясь и не маскируясь.

И все же откровенное признание ошеломило Федорова.

– Значит…

– Вот именно, значит! Вы с другом-юристом с головой окунулись в криминальную действительность, откуда возврата в прошлое не будет. Будем сотрудничать мирно – сто лет проживете, нарушите условия договора – один путь, на кладбище. Или – в крематорий, как пожелаете.

Красуля старательно нагнетала страхи. Будто поставила на огонь сковороду с выпотрошенным, посоленным-поперченным компаньоном и расчетливо подбрасывает в топку полешки дров. Чтобы не сразу зажарить, а постепенно. Не дай Бог, почернеет – придется выбрасывать в помойное ведро.

О сложной ситуации размышлял и отставник. С одной стороны, другого выхода он не видел – ради прокормления семьи придется соглашаться. С другой – подставить шею под бандитское ярмо легко и просто, а вот выбраться, обрести свободу – ох, до чего же трудно. Как же поступить? Изобразить радостное похрюкивание или высказаться в лоб? Оставайтесь, дескать, с миром, а мы отправимся к такой-то матери? Ни то, ни другое не подходит – слишком умна и сообразительна «благодетельница», вон как прожигает будущего «раба» подозрительными взглядами.

Нужно избрать что-то среднее.

– Какие наши обязанности, – спросил Федоров максимально деловым тоном. – Я еще при первой нашей встрече догадался о… болоте, в которое нас с Фимкой угораздило попасть. К сожалению, иного выхода не существует…

– Обожаю иметь дело с умными, понимающими людьми, – Красуля снова одарила «умного и понимающего» одобрительной улыбочкой. Будто погладила по головке. – – Обязанности оговорены в договоре. Что касается болота, то оно может быть и проходимым и непроходимым, к тому же в любом болоте можно отыскать брод… Впрочем, читайте.

Минут пятнадцать Михаил старательно изучал положенные перед ним листы бумаги.

Надежда Савельевна отвела загоревшийся взгляд от выпуклой его груди, упрямого подбородка и – главное – от выразительных глаз. Незнакомая ранее слабость охватила ее. Она понимала, что дело не в сексе, вернее, не в одном только сексе. Иметь рядом с собой надежного мужчину, на которого можно в трудную минуту опереться и который не даст в обиду – великое благо.

Наконец, Михаил закончил чтение договора, аккуратно сложил листы и положил на стол.

– В приницпе, ясно и понятно… Кроме двух пунктов… Первое, почему мы должны навещать ваш офис не реже одного раза в неделю? И – второе – зачем информировать вас о благосостоянии семей, квартиры которых мы должны ремонтировать?

Наивный дурачек, с нежностью подумала женщина, как же ты не понимаешь простой истины. Мне нужно, как можно чаще, видеть твои наивные, упрямые глаза и мощную мужскую фигуру. Что касается «благосостояния» заказчиков – это необходимо для моих «добытчиков», разбойничков-грабителей. И не только богатства заказчиков – доступ в их квартиры и офисы, в их кладовки и подвалы.

Вслух сказала совершенно другое. Сухо и деловито.

– Информация, дорогой компаньон, нужна всем. Мне – в том числе. Поэтому – еженедельная исповедь. А благосостояние заказчиков определяет цену за ремонтные услуги, следовательно, ваши взносы в мою «копилку».

Поверил, милый идиотик, крутится на крючке, не зная, как освободиться, нырнуть в спасительный омут. Никуда ты от меня не денешься, сазанчик, никому тебя не отдам, не надейся на освобождение. Мои об"ятия покрепче ментовских браслетов, камерных запоров…

Преодолев сомнения, Федоров размашисто подписал договор. Он не был настолько наивен, чтобы не разглядеть за внешне обоснованными доводами хозяйки грязно-серого облачка. Но получить у Сотовой деньги и купить фирму – единственной спасение от нищеты.

Надежда Савельевна в свою очередь поставила подпись. Старательно, не торопясь, мелким почерком, без крючков и загогулин. Поднялась, глубоко вздохнула и прошла к массивному сейфу. Шла медленно, повернув голову к Михаилу, не спуская с него вопрошающего взгляда. Неужели этот сухарь не оценит точенной фигуры женщины? Неужели не загорятся глаза, не зашевелятся пальцы?

Компаньон, не подозревая о мучающих женщину сомнениях. задумчиво смотрел на статуэтку Психеи, украшающую книжную полку. Думал о своем. Сама по себе подпись на договоре ничего не значит, ни один суд не примет ее во внимание без нотариального штампа и заверительных закорючек. А вот расписка, которую Сотова сейчас от него потребует – более серьезная бумаженция. Что же делать, как избавиться от проклятой зависимости, не лишившись обещанных миллионов? Они, эти миллионы, не столько острый, загнутый крючок, сколько грузило, придавившее их с Савчуком.

Хозяйка возвратилась с небольшой черной сумочкой. Небрежно, не без театральности, вытряхнула на стол доллары. Много, очень много долларов, зеленых, красивых.

– Расписку? – безнадежно спросил Федоров, завороженно глядя на лежащее перед ним богатство.

– Зачем? – равнодушно отпарировала бизнесменша. – Мне и договора, честно говоря, не нужно – пустая бумажка. Просто, так принято. У меня и без судов достаточно способов держать вас на коротком поводке. Да вы и сами не захотите рисковать своими жизнями и жизнями близких людей.

Открытая угроза сдобрена доверительной улыбочкой, будто полита кетчупом. Без дополнительных пояснений понятно, какие «способы» имеются в виду. В голове возник образ жены – нежный, расплывчатый, будто над ней уже поработали красулинские костоломы.

В комнате прохладно, но по спине подполковника побежали струйки пота.

– Пожалуйста, соберите деньги, мои шестерки плохо реагируют на них. Знаете, голова кружится, воздуха не хватает. Мало ли что может влезть в их прогнившие души.

Михаил дрожащими руками собрал банкноты, рассовал их по карманам. Вопросительно поглядел на хозяйку. Формальности завершены, деньги получены. Захотелось поскорей покинуть бандитское логово.

– Можно идти?

Надежда Савельевна тихо и нежно рассмеялась. Будто проворковала голубка, вокруг которой кружится, встопорщив крылья, желанный голубок.

– У деловых людей – свои традиции. Придется вам потерпеть… Петенька! – негромко позвала она.

В приотворенной двери появилась рыжая голова. Парень оглядел хозяйку, посетителя и вдруг расплылся в понимающей улыбке.

– По первому разряду, хозяйка?

– По первому, – улыбнулась Сотова.

Слуга-водитель мигом накрыл угловой столик: выставил фрукты, бутылку шампанского, коньяк. И незаметно исчез.

– Прошу, – манерно повела ручкой хозяйка. – Любую сделку положено отметить и закрепить. Нашу с вами – тем более. Наполнить фужеры, дорогой компаньон, – чисто мужская обязанность.

Михаил повиновался. Хотел открыть бутылку беззвучно – не получилось: пробка выстрелила так громко, что оба вздрогнули.

– В застолье вы далеко не мастер. Открывать бутылки пушечными салютами даже на прогнившем Западе считается неудобным. Одни обалдевшие от победы спортсмены еще балуются…

– За что выпьем? – стараясь быть развязным, вымолвил Федоров. – Насколько мне известно, в таких случаях пьют за взаимовыгодное сотрудничество.

– А мы с вами отойдем от формальностей… Давайте выпьем за любовь? – безулыбчиво предложила Надежда Савельевна. Губы приоткрылись, будто ожидают поцелуя, глаза помутнели. – На любви держится все, в том числе, и бизнес.

Выпили. Мужчина – залпом, женщина пригубила.

– Терпеть не могу шампанское, кислит, журчит, а толку никакого. Обычная дань осточертевшим традициям. Перейдем на коньяк?

Какой мужик откажется от такого приглашения? Не отказался и Михаил. Поспешно отвинтил пробку, наполнил рюмки.

– Снова – за любовь?

– Снова! – бесшабашно взмахнула ручкой Сотова. – Единственный тост, который я уважаю… Вам не жарко? Может быть, включить кондиционер?

Она вызывающе поглядела в лицо гостя. Поднялась и небрежно сбросила пиджачок. Расстегнула еще на одну пуговицу гипюровую блузку. Федоров последовал ее примеру – повесил пиджак на спинку кресла, ослабил узел галстука.

Голова приятно кружилась, захотелось петь. Дурацкое желание – петь во время делового свидания! Как там не крути, а свидание, действительно, деловое.

Выпили еще и еще. В женских глазах замелькали волнующие огоньки, губы снова приоткрылись, из-под них блеснули ровные белоснежные зубки, щеки порозовели. Сейчас этот Аполон подхватит ее на руки и перенесет в спальню… На пол полетят скомканные, перепутанные мужские и женские одежды и она, наконец, прильнет всем телом к мускулистому телу любовника.

Ни о чем подобном Федоров не думал – его мучил заключенный договор. Особенно, два непонятных пункта. Волна опьянения схлынула, обнажив реальные подводные рифы.

– Почему мы не пьем, – кокетливо спросила женшина, положив на его руку теплую мягкую ладошку. И медленно, многозначительно сжала пальчики. – Сидеть за столом с дамой думать о чем-нибудь другом – невежливо. Давайте отрешимся от нынешней мерзкой жизни и, как любят выражаться поэты, воспарим в облака?

От ладошки – возбуждающие токи, пальчики то сжимаются, то ослабевают.

Кажется, женщина собирается использовать его не только в криминальном плане, и не только в финансовых выкруктасах, насторожился отставник. Нужно быть повнимательней и поосторожней. В голову пришли предупреждения Савчука. Все же Фимка не только талантливый юрист, но и не менее талантливый психолог.

– У вас – усталый вид, – совершенно трезвым голосом ответил Федоров, отводя взгляд от затуманенных глаз женщины. – Какие-нибудь неприятности?

– Ерунда, – отмахнулась женщина, глянув в зеркало. – Обычное недомогание… Впрочем, небольшие осложнения тоже имеются… Дочь пропала…

– Та самая «ведущая» возле метро?… Не хотел говорить, но… Видел я ее…

И он рассказал о неприятном мужике за рулем иномарки и сжавшейся в комок заплаканной Вике. Тут же связал это с беседой двух женщин. Сотова внимательно слушала. Конечно, ничего нового Федоров ей не открыл, после короткого разговора с Жетоном его информация – капля воды по сравнению с морской волной.

Представила себе Вику во власти жестокого, мерзкого бандита и сердце сжалось, из головы, будто вымело все остальное, в том числе, любовное тяготение к новому компаньону. Постарела она, что ли? Мечется на подобии птицы, из гнезда которой похитили птенца. Ведь решение уже принято, не к чему травмировать голову, и без того перегруженную проблемами…

Расстались «высокие договаривающеся стороны» предельно сухо. Михаил поцеловал бизнесменше ручку, она чмокнула его в голову. Ни следа недавней взволнованности.

Федоров покинул квартиру Сотовой далеко не в радужном настроении. Да и о какой радости можно говорить, когда их с Фимкой просто-напросто завербовали, вынудили работать на преступную группировку, купили большими деньгами. Впору не радоваться – плакать. Но вот плакать подполковника не обучили, он привык принимать происшедшие события спокойно, выжимать из них полезные для себя соки, отбрасывая в сторону выжимки.

Размышляя о происшедшей беседе с хозяйкой, Федоров не заметил, что за ним следят. Два парня, облизывая шоколадные батончики мороженного идут следом, посмеиваясь и заигрывая с проходящими мимо девчонками. Обычная уличная сценка, если бы не настороженные взгляды, которыми они то и дело оглядывают отставника…