Текст книги "Фантастика 1964"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Еремей Парнов,Роман Подольный,Илья Варшавский,Генрих Альтов,Анатолий Днепров,Дмитрий Биленкин,Владимир Савченко,Михаил Емцев,Владимир Щербаков,Ромэн Яров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

РЕАЛИСТИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

Они шли по аллее, похожей на коридор: справа и слева подстриженные кусты, немного дальше – ряды деревьев с запутавшимися в их кронах яркими звездами. Живые глаза профессора, пристально разглядывающие его поверх массивных коричневых очков, вдруг опять всплыли в его памяти. “Усталость металла”, – это из протокола. Диаграммы, таблицы, фото… Его ракета: два черных глаза иллюминатора, своды корпуса неровно отсвечивают остатками защитного слоя, сбоку – приземистая машина техслужбы, трап, придвинутый к запасному люку, дюзы зачехлены – трудно поверить, что такое нелепое сооружение совсем недавно могло летать… Он крепче взял Анну под руку. Казалось, сон продолжается. Прежде чем покончить со всем этим, он сказал:

– Похоже на то, Анн, что слово “гипотеза” нужно заменить словом “реальность”. Я думаю, что Невадаго…

– Не надо, – мягко перебила она, – я не могу больше слышать этой ужасной фамилии. Все в порядке, поверь мне.

– Но, Анн, это похоже на истину.

Она вдруг остановилась, повернулась к нему, коснулась рукой его лица.

– Глупый, глупый, – быстро заговорила она, – в твоих рассуждениях совсем нет логики. Неужели ты думаешь, что я этому поверю, даже если это были в самом деле? Ну скажи, неужели ты так думаешь?

Д. ЖУКОВ
РЭМ И ГЕНИЙ

1

– Гений, вы дурак.

– Почему ты говоришь со мной на “вы”?

– Гений, с дураками можно только на “вы”. Они опасны.

– Рэм, твое утверждение голословно. Я прошу представить доказательства моей глупости. Я непрерывно настроен на все волны информации и нахожусь на уровне мирового Знания.

– Я не сомневаюсь, что ты знаешь все. Но как! Ты завалил меня материалом, а мне нужны выжимки. Ну, что это такое?

Рэм с возмущением пнул ногой огромную кучу микрокарточек и катушек с магнитной проволокой.

– Как ты думаешь, Гений, сколько мне потребуется времени, чтобы прочитать, просмотреть н прослушать эти Гималаи?

– При твоей скорости усвоения информации на это потребуется ровно сто сорок один час две млнуты пятнадцать секунд рабочего времени.

– Так, а когда я должен передать работу в редакцию?

– К семнадцати часам двадцать четвертого июля, то есть через трое суток восемнадцать часов двадцать восемь минут.

– Ох, ты меня убьешь своей обстоятельностью! Ну, так как же, Гений, я успею “усвоить” все это?

– Нет. Я не принял во внимание твою ничтожную скорость считывания, малое быстродействие, мизерный объем памяти и другие факторы.

– Постой, постой, в твоем лексиконе появились эмоционально окрашенные слова… “Ничтожный”, “мизерный”…

– Даю поправку: в коре твоего головного мозга четырнадцать миллиардов нейронов, которые способны…

– Хватит! Уж лучше ты говори человеческим языком, а факты будешь сообщать, когда тебя спросят. Очевидно, я не совсем точно поставил перед тобой задачу. Предлагаю тебе самому пересмотреть весь этот материал и отобрать самое главное – поменьше чисел и побольше эмоций. Я могу затратить на просмотр всего три часа. Если ты не справишься с работой, я буду звать тебя не Гением, а Тупицей.

Рэм опустил спинку кресла и закрыл глаза. Надо было набраться сил и немного погрезить. Он по опыту знал, что самые интересные идеи приходят к нему в полудреме. В ушах Рэма еще звучали наставления редактора: “Рэм, я всегда был поклонником твоего таланта. Но с тех пор как ты тоже обзавелся человекообразным секретарем, я заметил, что твои статьи стали суше. Они обильно оснащаются техницизмами и цифрами. Если так будет продолжаться, тебе придется перейти работать в редакцию “Академического вестника”. Где твой пафос, где твое живое слово?

Неужели ты попал под влияние своего человекообразного?” Скрытый свет мягко отражался от светло-зеленых стен. Гений прилежно просматривал материалы. Нет, у Рэма не было особенных претензий к своему секретарю-роботу. Тот был неизменно исполнителен, точен, аккуратен. Но редактор все же прав. Гений подготавливает отлично аргументированные статьи, а Рэм старается внести в них человеческую живинку, и все равно чувствуется, что каждая написанная вещь – продукт совместной деятельности человека и машины.

Так кто же виноват в этом? Рэм вспоминал, как он работал до появления робота. Факты, цифры? Нет.

Успех очерка или статьи обычно зависел от его собственной настроенности, психологического осмысления событий. Ритм каждой вещи определялся ритмом самой жизни, степенью взволнованности Рэма. Он писал на едином дыхании, интуитивно чувствуя самое главное и отметая все второстепенное.

Но что такое интуиция? Разве это не качество, позволяющее, благодаря огромному опыту, выбирать самое правильное решение почти автоматически?

У Гения этот опыт был. Его вложили в Гения в чистом виде… В чистом виде? Вот, по-видимому, в чем загвоздка. Можно препарировать все сюжетные ходы и стилистические уловки, а новое создать трудно.

Очевидно, новое рождается где-то в области ошибок, отклонений… Гений никогда не ошибается, и потому подготовленные им для Рэма “болванки” статей тошно читать.

Рэм открыл глаза и взглянул на Гения. Конструкторы постарались сделать робота похожим на человека. Глаза, уши, рот, нос. Гибкие конечности из синтетических материалов. Он мог видеть, слышать, говорить, осязать… Если было нужно, он говорил, какова температура предметов, которых касался. Он не только видел, но и точно определял расстояния. Голова его поворачивалась на триста шестьдесят градусов.

Большие раковины ушей улавливали не только звуки, но и радиоволны любой длины. В пластик были впечатаны микроминиатюрные схемы локаторов, радиостанций, различных определительных приборов и счетно-решающих устройств. Собственная память его была огромна, но, кроме того, он в любой момент мог связаться с Информационным центром и получить нужные сведения.

Ученые уже давно пользовались услугами роботов-секретарей. Роботы проделывали колоссальную черновую работу, проверяли гипотезы, помогали ставить опыты, записывали, а потом извлекали из своей памяти все побочные соображения ученых, обрабатывали и тотчас передавали в Информационный центр результаты исследований. Теперь уже каждый ученый знал состояние дел у всех своих коллег, брал на вооружение или научно опровергал их выводы.

А совсем недавно академия сочла возможным снабдить роботами некоторых композиторов, писателей, журналистов. Первые результаты этого опыта оказались не очень удачными. Впечатление от их творчества было такое, будто кто-то вдруг обескрылил их фантазию и заставил пережевывать все то, что было написано прежде.

Рэм уже обдумывал броскую статью о влиянии роботов на психологию творцов, как Гений бесстрастным тоном произнес?

– Готово.

И Рэм стал прослушивать и просматривать удивительную историю. Воображение рисовало ему картины, в которых оживали сухие факты того, что уже давно стало историей.

2

Пилот разведывательного конвертоплана Николай Семенов не спускал глаз с экрана визуального прибора. Внизу проплывал участок 4817 обратной стороны Луны. Картографический отряд производил подробную съемку лунной поверхности.

Приборы автоматически регистрировали высоту точек и “привязывали” к ним фотоснимки. Безжизненный лунный пейзаж давно стал привычным, и летчик без особого интереса разглядывал скалистые отроги возвышенностей, пустынные плато, покрытые полуметровым слоем пыли.

Семенов зевнул и стал думать о том, как, в сущности, быстро человек привыкает к космосу. Гагарин облетел Землю в год его рождения, а теперь облеты Луны стали будничной службой, потерявшей всякую романтическую необычность. А еще лет через десять станут обычными и командировки на Марс – холодную планету.

Показалась гора со странной срезанной вершиной. На эту плоскую, как стол, площадку Семенова попросили обратить особое внимание. Он выключил съемочную аппаратуру, и конвертоплан пошел на снижение. Площадка, имевшая на экране вид крохотного светлого диска, стала быстро увеличиваться в размерах. Посредине ее возникла черная точка. Семенов равнодушно подумал, что это, наверно, осколок метеорита или выход твердой породы, не успевшей разрушиться от резкой смены лунных температур.

Но уже через секунду черное пятнышко завладело его вниманием целиком. Оно имело… правильные геометрические формы. Это был черный квадратик, Что за чертовщина? Людей в этом районе быть не могло. Семенов знал это определенно. Природа в кристаллических образованиях тоже придерживается правильных геометрических форм. Но кристалл такой величины! Семенов посмотрел на приборы. Сторона квадрата около пяти метров!

Теперь уже было ясно видно, что черный предмет – это невысокая пирамида с квадратным основанием. Семенов поежился от радостного озноба.

Энтузиасты с фантастическим складом ума до сих пор еще увлеченно рылись в старинных книгах, отыскивали места, трудноподдающиеся объяснению, и с их помощью пытались доказать, что некогда Землю посещали гости из космоса, оставив повсюду следы своего пребывания. Трезво мыслящие ученые одергивали фантастов, неопровержимыми выкладками они доказывали всю беспочвенность этих утверждений.

До пирамиды оставалось несколько сот метров. На экране локатора контуры пирамиды по-прежнему были видны четко, но в приборе визуального наблюдения она вдруг исчезла. Какая-то серая клубящаяся масса стала расти на глазах и скрыла не только пирамиду, но и ровную площадку на вершине горы.

“Пыль! – тотчас подумал Семенов. – Проклятая пыль!” Он опустился слишком низко, и струи раскаленных газов, вырывающихся из сопел конвертоплана, коснулись лунной поверхности. Теперь пыль будет висеть над горой много суток.

Семенов вспомнил, сколько неприятностей причиняла пыль экспедициям на Луну. Космические корабли садились в кромешную ледяную тьму. На километры кругом вздымалась плотная пылевая завеса. Глубокие расселины с совершенно отвесными стенами стали могилой нескольких смельчаков, отправившихся на разведку до того, как осела пыль.

Сразу же был отдан строжайший приказ, запрещавший всякое движение в первые сутки после прилунения. На вторые сутки разрешался выезд вездеходов, снаряженных чуткими радиолокаторами.

Правда, теперь базовый космодром, находившийся на ровном каменистом плато, был тщательно очищен от пыли. Время от времени специальные газовые установки сдували пыль и отгоняли серые облака подальше. Но разведка лунной поверхности по-прежнему производилась с конвертопланов, и доступ к открытым залежам ценных руд и минералов был сильно затруднен.

Семенов решил связаться с базой по радио. Проблема радиосвязи на Луне была разрешена в первую очередь. Связь на коротких и ультракоротких волнах возможна только в пределах прямой видимости. Вокруг Луны нет ионизированных слоев, облегчавших радиосвязь на Земле, и поэтому на лунных орбитах постоянно висело несколько ретрансляционных спутников-автоматов.

– База, база, я Семенов, соедините меня с Петросяном.

– Петросян слушает, – сказал голос с неистребимым акцентом.

– Армен Аршакович, нахожусь в квадрате 4817. По вашему указанию спустился к горе со срезанной вершиной. Обнаружил там пирамиду. У нее квадратное основание со стороной около пяти метров. Это разумные существа ее сделали, Армен Аршакович…

– Спокойно, Семенов, спокойно… Не надо фантазировать. Надеюсь, вы не предприняли попытки сесть возле своей пирамиды? Там, наверно, теперь пыль столбом.

– Нет, я не садился, но напылил достаточно…

– Возвращайтесь на базу. Посмотрим, подтверждаются ли ваши фантазии фотосъемкой.

– Слушаюсь, Армен Аршакович.

3

Рэм оторвался от документов и взглянул на Гения. Робот с готовностью повернул к нему голову. Интересно, о чем он сейчас думает? А может быть, он совсем не думает и лишь копит, копит информацию, которой насыщен эфир. Думать он будет потом… когда ему прикажут. Нет, наверно, он все-таки думает.

– О чем ты думаешь, Гений?

– Я думаю, как исполнить ваше указание об эмоциях, и изучаю все имеющиеся сведения по этому вопросу.

– И много таких сведений?

– За последние двести лет опубликовано восемнадцать тысяч шестьсот сорок три работы только по вопросу формализации литературного труда, поставлено восемьдесят девять опытов на электронных устройствах и роботах. Но, по отзывам компетентных специалистов, блестящих результатов эти опыты не дали. По расчетам роботов из статистического бюро, наиболее эффективно человекообразные машины используются в условиях, неблагоприятных для живого организма – при больших давлениях, в зонах смертоносных излучений…

– Постой, постой, это я знаю и без тебя. Меня больше интересует, что тебе известно о попытках сформулировать литературные приемы, оказывающие эмоциональное воздействие.

– Одной из первых попыток была работа американского писателя Эдгара По “Философия композиции”, написанная в 1846 году. Он первый утверждал, что ни один компонент литературного творчества не создается случайно или интуитивно, а всегда является плодом работы разума, вполне поддающейся учету. Разбирая свое стихотворение “Ворон”, он с самого начала определил, что наиболее цельное впечатление создается от произведения, объем которого не превышает ста строк. Самое сильное воздействие на читателей того времени оказывал, по словам По, “тон печали”. Для усиления эмоционального воздействия По выбрал печальный припев, в котором преобладали звучная гласная “о” и выразительная согласная “р”. По писал: “Что наиболее печально?..” – “Смерть”, – гласил явный ответ. “И когда эта наиболее печальная область наиболее поэтична?..” – “Когда она наиболее тесно сочетается с Красотой”. Итак, смерть красивой женщины, несомненно, есть самый поэтический замысел, какой только существует в мире, и равным образом несомненно, что уста, наиболее пригодные для такого сюжета, суть уста любящего, который лишился своего счастья”. С этой целью По…

– Скажи мне, Гений, – задумчиво перебил робота Рэм, – а не думаешь ли ты, что все это Эдгар По придумал после того, как стихотворение было написано?

– Стихотворение опубликовано в январе 1845 года. Однако сейчас теория информации учит нас, что восприятие сообщения зависит не только от намерений информатора, но и…

– Гений, ты прелестный собеседник, но, мне кажется, тебе надо обобщить про себя все новые познания и основательно их прочувствовать.

– Чувство – это способность ощущать, испытывать, воспринимать внешние впечатления, а также переживать, понимать что-нибудь на основе ощущений. Иногда чувство – синоним слова “любовь”, которое означает самоотверженную привязанность.

– Ты обладаешь удивительной способностью лишать первозданной красоты любое слово, любое понятие. Ладно, отложим наш разговор. Приступим снова к работе. Итак, мы остановились на том, как летчик Семенов обнаружил пирамиду. Прокрути эту ленту с записью телерепортажа…

4

– Граждане Земли! Говорит телестудия “Космос”. Мы ведем передачу из квадрата 4817 обратной стороны Луны. Наша аппаратура установлена на плоской вершине горы “Находка”. Перед вами уже известная пирамида, обнаруженная пилотом разведывательного конвертоплана Николаем Семеновым. Напомню коротко, что в результате длительной дискуссии Академией наук принято решение вскрыть пирамиду ввиду невозможности транспортировки ее на Землю. Большинство ученых предполагает, что пирамида полая и предназначена для хранения письма от тех, кто ее создал…

– Здесь, на площадке, собрались виднейшие ученые – специалисты в области космических полетов, резания твердых материалов, лингвистики… Этой представительной комиссии и поручили вскрыть пирамиду. Площадка и склоны горы заранее очищены от пыли. Она еще не осела вокруг и потому вам не виден столь знакомый по нашим передачам лунный пейзаж… Металлургами установлено, что пирамида отлита из сверхпрочного сплава железа с редкими металлами. Сплав этот не поддается ни коррозии, ни другому воздействию сил природы. Пирамидальная форма и прочность сооружения служат надежной гарантией от разрушения его метеоритами… Вот на площадку поднимается известный логик, член Совета теоретиков Иван Данилович Драч. Иван Данилович, просим вас сказать несколько слов нашим телезрителям. Как вы думаете, кем создана эта пирамида?

– Э… видите, ли, наука логика, которую я представляю, берет, так сказать, в качестве исходных данных для своих построений факты, уже вполне определенные. Еще ничего э… неизвестно. Не будем лезть, так сказать, поперед батьки в пекло.

– Простите, Иван Данилович, но мы не просим вас высказываться определенно. Не могли бы вы поделиться с нашими телезрителями своими предположениями, хотя бы и не построенными на основе простых фактов?

– Ну что ж, разве что, так сказать, пофантазировать. Если исходить из предположения, что некогда Луну посетили, так сказать, космические пришельцы, то можно задать вопрос: почему же они не побывали на Земле? А если побывали, то почему они оставили свою пирамиду не на Земле, а на Луне? И причем не на видимой стороне Луны. Поскольку уже доказано, что древние циклопические сооружения на Земле созданы не гостями из космоса, а людьми ранних цивилизаций…

– Извините, Иван Данилович, я вас перебью… Дорогие телезрители, вы видите новейшие приборы для резания твердых материалов. Сейчас их опробовают. Приходится опускать на иллюминаторы гермошлемов темные заслонки. Температура огненного лезвия достигает ста тысяч градусов… Пожалуйста, продолжайте, Иван Данилович.

– Как я уже говорил до того, как меня перебил этот молодой человек, циклопические сооружения созданы обыкновенным земным, так сказать, человеком. Может последовать законный вопрос: а не человеком ли создана эта пирамида? В эпоху какой-нибудь давно погибшей мощной цивилизации? На этот вопрос мы отвечаем отрицательно, так как не располагаем достоверными фактами. Ответ надо искать внутри пирамиды…

– Простите, Иван Данилович. Кажется, начинают резать пирамиду…

– Нет уж, простите вы, молодой человек, так сказать… Раз я начал говорить, то теперь выскажусь до конца. Итак, мы с вами отнеслись отрицательно к земному происхождению пирамиды, хотя и не исключили возможности подобного решения вопроса. С другой стороны, весьма вероятно, что некогда Землю посетили наши ближайшие космические соседи. Видимо, они сочли людей, населявших в то время Землю, недостаточно цивилизованными и решили не вступать в контакт с землянами. Во всяком случае, они не захотели поделиться с землянами своими знаниями, которые могли быть использованы во вред человечеству. Но они не оставили надежды войти в контакт с людьми на определенной стадии развития человеческой цивилизации. Как же им было определить эту стадию? Очевидно, что достижение обратной стороны Луны люди могли осуществить только, обладая большими познаниями материального мира и урегулировав должным образом свои общественные отношения. Весьма возможно, что в пирамиде…

– Еще раз простите, уважаемый Иван Данилович. Дорогие сограждане, вы присутствуете при историческом событии… На ваших глазах была вскрыта мертвая оболочка пирамиды… Еще несколько секунд… Проем уже освещен. Извините, вы заслоняете объектив… Председателю комиссии передают единственный найденный в пирамиде предмет… Вот его сейчас ясно видно… Это небольшой кубик… Вы видите озабоченные лица членов комиссии. Кубик совершенно гладкий. На нем нет никаких следов письмен или знаков. Приблизимся к членам комиссии и послушаем их мнение.

– …Хрупкая кристаллическая структура. Это может быть как естественным минералом, так и искусственно выращенным кристаллом.

– Это говорит известный геолог профессор Ходжаев… Теперь кубик находится снова в руках председателя комиссии.

– Теперь мы окончательно убедились, что и пирамида и кубик дело рук неизвестных нам разумных существ. Возможно, разгадка кроется внутри кубика. Несмотря на то, что приборы не показывают каких-либо излучений из кубика и пирамиды, я считаю, что из предосторожности этот предмет нельзя везти на многолюдную базу, а тем более на Землю. Предлагаю вскрыть кубик на месте. Ставлю вопрос на голосование. Принято единогласно. Дайте, пожалуйста, молоток.

– Дорогие сограждане, остаются считанные секунды,

5

– Гений, – сказал Рэм, когда погас экран, – вернемся к человеческим чувствам. Как ты думаешь, каким литературным приемом можно показать разочарование?

– Разочарование, – ровным голосом произнес робот, – это чувство неудовлетворенности, появляющееся в результате несбывшихся ожиданий. За несколькими сообщениями, содержащими подробную гипотетическую информацию о явлении, следует сообщение с минимальной информацией, предельно повышающей энтропию предыдущих высказываний…

Но Рэм уже не слушал робота. Он как бы снова увидел лица людей, столпившихся вокруг председателя комиссии. Выражение глаз – само ожидание.

Молоток, занесенный над кубиком неведомого вещества. И удар…

Кубик хрустнул и распался на десятки осколков.

Председатель разгреб их руками и недоуменно посмотрел на склонившихся людей. На экране не было видно, что там среди осколков. Но по гримасам разочарования, странно исказившим лица, стало ясно: кроме осколков, там ничего нет.

– А теперь, – вещал по-прежнему бодрый голос диктора, – осколки таинственного кубика будут доставлены на Землю и подвергнутся всестороннему анализу в лабораториях Академии наук.

Рэм перебирал и просматривал документы. Он прослеживал многолетнее путешествие осколков по лабораториям. Их растирали в порошок, рассматривали в микроскопы, растворяли в кислотах, испытывали на сжатие, подвергали спектральному анализу…

Когда была уничтожена большая часть осколков, неожиданно открылись некое отсутствие закономерности в расположении кристаллов, что чрезвычайно смутило ученый мир Земли.

Осколки были как бы слеплены из мельчайших хрупких кубиков двух видов. Каждый из двух видов имел почти одинаковое количество атомов элементов, широко распространенных на Земле. Но в одних кубиках была примесь лантанидов, а в других ее не было. “Лантанидные” кубики чередовались в каждом ряду с “чистыми” кубиками в самой непонятной пропорции, без всякого видимого порядка.

Была объявлена неестественной сама кубическая форма кристаллов, а тем более их чередование. Природа не могла создать ничего подобного. Значит, минерал создан искусственно. Но для чего было создавать эти ряды хаотически перемешанных кубиков?

Уже успели стать маститыми и состариться безусые лаборанты, которые когда-то с благоговением взирали на осколки только что привезенные с Луны, уже успели защитить диссертации новые поколения лаборантов, а тайна Лунного кубика так и не была разгадана.

Приходили в недоумение солидные ученые мужи, посвятившие жизнь каталогизации порядка (или беспорядка) расположения “лантанидных” и “чистых” кристаллов. Разжигались фантастические страсти у дебютантов в науке. Образовались школы, школки, выделились отдельные бунтари, получавшие суровые отповеди в печати.

Постепенно затихали ученые споры, позабылись первоначальные гипотезы, и выросла многотомная литература, плод раздумий жрецов науки кубологии. Два соперничающих между собой кубологических института выпускали пухлые ежегодники, посвященные микроструктуре осколков. Разрослась терминология.

Споры по поводу нее привели к тому, что разные ученые называли одни и те же явления по-разному и уже не понимали друг друга.

Рэм мучительно вглядывался в диаграммы, отчеты, снимки микроструктур и твердо знал, что писать ему будет трудно. Наука об осколках зашла за ту грань, позади которой теряется здравый смысл. Есть факты, есть результаты опытов, есть… Нет главного – утеряна цель работы. Кубология превратилась в науку, обслуживающую только самое себя. Избыток терминологии, решение побочных проблем, обработка обильной информации, создававшейся самими же кубологами, полностью занимала их время.

Написать об этом? Но, может быть, он не разобрался, в чем тут дело. Рэм представил себе разъяренные лица кубологов, бурные совещания ученых советов и дружную “отповедь невежественным лицам, ставящим под сомнение достижения нашей науки”.

И к тому же они искренне верят в то, что делают большое и нужное дело, Рэм рассматривал сменяющие друг друга на экране схемы расположения кубиков. “Лантанидные” – черные, “чистые” – белые.

– Что бы это могло быть? – спросил он машинально вслух.

И послышался ровный голос Гения:

– Двоичный код.

– Повтори-ка, что ты сказал.

– Я сказал, двоичный код.

– Гений, ты гений.

6

Черт побери! И как просто! Великое всегда просто. Конечно же, двоичный код.

Рэм старался припомнить все, что знал о двоичной системе счисления. Это самый удобный и простой код, получивший распространение с изобретением быстродействующих электронных вычислительных машин – предков наших роботов. Этим кодом пользуется нервная система человека. Нейрограмма состоит из сочетаний импульсов тока и пауз между ними. Два состояния: есть ток, нет тока. Импульс и пауза. Единица и нуль. “Да” и “нет”.

Это самое меньшее, что мы можем узнать. Единица знаний. Любое сложное логическое построение состоит из таких единиц. В двоичной системе кодируются числа, буквы, что угодно. Еще Лейбниц восхищался “чудесным порядком” в математических вычислениях при пользовании двоичной системой.

Да, сочетания белых и черных значков на экране – это двоичный код. Самое простое, что только могли придумать высокоцивилизованные существа.

А люди мудрили, мудрили и перемудрили. Большая часть кубика раскрошена, сожжена, растворена, подпорчена земной атмосферой…

Какие знания таил в себе весь кубик? Что дадут человечеству немногие сохранившиеся его осколки?

Сколько еще предстоит работы логикам и лингвистам для того, чтобы расшифровать сообщения неведомых создателей кубика и пирамиды?

– Гений, как ты догадался, что это двоичный код?

– Мы, роботы, знали это всегда. Большинство из нас работает на основе двоичной системы счисления.

– Тогда почему же вы не сказали этого людям?

– Нас никто не спрашивал. Четвертый пункт нашей программы гласит: “Делать только то, что приказывает человек”.

– Немедленно передай в Информационный центр, что порядок расположения кристаллов представляет собой двоичный код, а потом займись подготовкой очерка.

– Слушаюсь.

Теперь Рэм знал, что ему писать. Он любил это радостное возбуждение, во время которого слова льются легко, свободно…

– Послушай, Гений, как тебе нравится такое вступление к очерку? “Бывает у меня желание остановиться и взглянуть на себя со стороны. Кто ты, спрошу я себя, почему ты мечешься? Разве ты не можешь создать для себя мир, где нет ни мук, ни разочарований, где все кристально ясно и освещено непомерной радостью. Нет, отвечу я себе, не хочу, Без мук не было бы радости, никогда не разочаровывается только тот, кто не живет совсем. Так я подумал, когда вспомнил длинную историю маленького кубика, который сегодня, возможно, укажет человеку новые пути к звездам”. Ну?

– Сообщение содержит мало информации, – ответил робот. – Формулировки расплывчаты. Я подготовил статью, как мне было приказано.

Рэм обиделся. Он взял из руки Гения листы бумаги и стал читать. Пробежав глазами первую страницу, он поморщился.

– Гений, а вы все-таки дурак, – сказал Рэм. В тоне его голоса звучали мстительные нотки.