Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 25"
Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие
Соавторы: Эрик Фрэнк Рассел,Еремей Парнов,Александр Силецкий,Владимир Гаков,Виктор Колупаев,Владимир Покровский,Леонид Панасенко
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
В кафе пусто. За стойкой копошится грузный кельнер в грязной куртке. За столиком в углу расселись наши герои – грязные, оборванные, заросшие. Перед каждым – полупустая кружка пива. Писатель разглагольствует:
– …Я представляю себе это здание в виде гигантского храма. Все, что создало человеческое воображение, фантазия, дерзкая мысль, – все это кирпичи, золотые кирпичи, из которых сложены стены этого храма: философия, книги, полотна, этические теории, трагедии, симфонии… даже, черт возьми, наиболее смелые, основополагающие научные идеи. Так уж и быть… А вот вся эта ваша технология, домны, урожаи, вся эта маята-суета для того, чтобы можно было меньше работать и больше жрать, – все это леса, стропила… Они, конечно, необходимы для построения храма, без них храм был бы совершенно невозможен, но они опадают, осыпаются, возводятся снова, сначала деревянные, потом каменные, стальные, пластмассовые, наконец, но всего-навсего стропила для построения великого храма культуры, этой великой и бесконечной цели человечества. Все умирает, все забывается, все исчезает, остается только этот храм., Честно говоря, человечество вообще-то существует лишь затем…
Профессор отхлебывает из кружки и брюзжит:
– И вы что, беретесь ответить, зачем существует человечество?
– Не перебивайте, – бросает Писатель. – Это невежливо. Лишь затем, – продолжает он, – чтобы производить произведения искусства! Образы абсолютной истины. Это, по крайней мере, бескорыстно…
Пауза.
Писатель неожиданно ухмыляется:
– Шутка, – добавляет он, почти смущенно. – Пиво здесь… Разве это пиво? Давайте еще по одной, что ли?
– У меня денег больше нет, – говорит Профессор.
– И у меня нет, – упавшим голосом сообщает Писатель.
– Вы же хвастались, что у вас везде кредит, – раздраженно говорит Профессор Писателю.
– Да! – с вызовом отвечает тот. – Везде! А здесь нет.
Проводник высыпает на стол несколько мелких монет пополам с мусором, двигает монетки пальцем, пересчитывая.
– Вот, – говорит он, – на две кружки еще хватит. Живем.
В этот момент у столика появляется кельнер, ловко расставляет перед ними полные, с шапками пены кружки и забирает кружки а опивками. Глядя на него, Проводник с извиняющимся видом стучит грязным ногтем по малкой кучке монет. Кельнер делает успокаивающий жест и исчезает.
– Мой читатель! – объявляет Писатель значительно. – Узнал!
Проводник и Профессор смотрят на него – на его небритую грязную физиономию, на огромный синяк вокруг правого глаза, на окровавленную тряпку, съехавшую на лоб, – смотрят, а потом, не говоря ни слова, надолго припадают к своим кружкам.
– Нет, – говорит Проводник. – Это не выпивка, ребята. Я сейчас жене позвоню, у нее десятка оставалась. Пусть принесет.
Писатель удерживает его за рукав.
– Какая там десятка? Да я сейчас в любую редакцию позвоню…
Проводник отстраняет его.
– Уймись… Я угощаю, а не ты. Сиди.
Он подходит к автомату, набирает номер, и в этот момент видит через окно жену, которая идет в сторону кафе. Он вешает трубку и возвращается к столику.
Она подходит к столику и говорит мужу:
– Ну, что ты здесь сидишь? Пошли!
– Сейчас, – говорит он. – Ты присядь. Присядь с нами, ты что, торопишься?
Она охотно садится, берет его за руку и обводит взглядом Писателя и Профессора.
– Вы знаете, – говорит она, – мама моя была очень против. Он же был совершенный бандит. Вся округа его боялась. Он был красивый, легкий, как… А мама говорила: он же сталкер, он же смертник, он же вечный арестант… и дети. Вспомни, говорила она, какие дети бывают у сталкеров… А я даже с ней не спорила. Я и сама все это знала: и что смертник, и что арестант, и про детей. Только что я могла поделать? Я уверена была, что с ним мне будет счастье. Я знала, конечно, что и горя будет много, но я подумала: пусть будет лучше горькое счастье, чем серая жизнь. А может быть, я все это уже сейчас придумала. Тогда он просто подошел ко мне и сказал ласково: «Слушай, пойдем со мной!» И я пошла. И никогда об этом не жалела. Никогда. И плохо было. И страшно было. И стыдно было, и все-таки я никогда об этом не жалела и никому не завидовала. И он тоже не жалел и не завидовал. Просто судьба такая. Жизнь такая, мы такие. А если бы не было в нашей жизни горя, то не было бы лучше. Хуже было бы. Потому что такого счастья тоже не было бы, и не было бы надежды. Вот, А теперь нам пора. Пойдем, Мартышка там одна.
Они встают.
– Это вот мои друзья, – говорит Сталкер. – А больше у меня пока ничего не получилось…
Они уходят, а Писатель и Профессор смотрят им вслед.
ВИКТОР КОЛУПАЕВ
«Толстяк» над миром[1]1
© «Уральский следопыт», 1980 г.
[Закрыть]
1Разведывательный крейсер «Толстяк» приближался к планетной системе.
– Есть ли новые данные? – спросил Стратег, захрустев ремнями мундира.
– Новые данные подтверждают старые данные, – ответил Звездочет. Уровень радиоизлучения системы непрерывно повышается. Еще две-три минуты и мы поймем: шумит само Светило или какая-либо из его планет.
– И что это будет означать?
– Если излучает Светило, то в скором времени возможен взрыв, – ответил Звездочет. – Если же Планета, то это неопровержимо докажет, что на ней обитают разумные существа.
– Хм… цивилизация… Сколько раз мы предполагали наличие разума на других планетах, но ничего пока не нашли. – Стратег задумчиво потер ладонью подбородок. – Что скажешь, Тактик?
– Как только приборы подтвердят, что радиоизлучение идет с Планеты, на «Толстяке» будет объявлена тревога нулевой степени, – ответил Тактик.
– Хорошо.
Стратег встал и прошелся по отсеку управления, затем взглянул на песочные часы.
Звездочет нагнулся над самописцем, регистрирующим радиоизлучение неизвестной планетой системы. Пера вычертило горбушку, сделало два прочерка и наконец выдало огромный импульс.
– Есть! – радостно воскликнул Звездочет. – Третья планета!
– Так что это означает? – спросил Стратег.
– Эти означает, что на третьей планете существует высокоразвитая цивилизация, – вытянулся Советник. – Необходимо записать эти радиосигналы и попытаться расшифровать их.
– Так займитесь этим! – нетерпеливо заметил Стратег и недовольно посмотрел на Тактика.
Тот поспешно схватил микрофон.
– Объявляется тревога нулевой степени! Произвожу проверку. Шкипер!
– «Толстяк» идет точнехонько к третьей планете!
– Канонир!
– Все бомбарды заряжены чугунными ядрами!
– Оружейник!
– Все арбалеты заряжены лучами повышенной убойной силы!
– Умелец!
– Все системы крейсера работают нормально, в точно заданных режимах!
– Лекарь!
– Лазарет готов к принятию раненых!
– Бунтарь!
– Начал расшифровку радиоизлучения!
– Дурашка!
– Согласно вашему приказу отбываю наказание в карцере!
– Стряпух!
– Накрываю в кают-компании стол на тринадцать персон!
– Неприметный…
– Я-я-а-а… – тихо зашелестело на корабле.
Тактик довольно шмыгнул носом. Теперь, когда Планету уже можно было видеть в обзорном экране, командование «Толстяком» переходило из рук Стратега в его, Тактика, руки. Стратег теперь мог давать только самые общие указания.
Команда «Толстяка» приготовилась к встрече с неизвестной цивилизацией.
2– Прямо по курсу неизвестное тело! – доложил Шкипер.
Стратег зевнул, опустился в кресло, еще немного поскрипел ремнями мундира и заснул.
– Бомбарды к бою! – приказал Тактик.
– Есть бомбарды к бою! – с залихватской веселостью ответил Канонир.
– Тактик! – крикнул Бунтарь. – Удалось расшифровать одну фразу!
– Мы им пошифруем! – пообещал Тактик. – Ну что там у тебя получилось?
– «Милости просим!»
– Какой еще милости?! – не понял Тактик.
– Планета непрерывно излучает фразу: «Милости просим!»
– Ах, Планета! Уже милости просят! Прекрасно. Они у нас еще не этого запросят…
– Тактик, они не милости у нас просят. Они милости просят пожаловать к ним в гости!
– Не понимаю. Просить милости – это просить милости. Может, мы и смилостивимся. Это зависит от того, как они поведут себя.
– Тактик, ты совершаешь ошибку!
Тенью мелькнула в отсеке управления фигура Неприметного, на мгновение замерла возле Тактика и снова скользнула в открытую дверь.
– Бунт! – взревел Тактик. – На вверенном мне крейсере не позволю! Оружейник, препроводи Бунтаря в карцер!
– О, Пустынный Космос, – вздохнул Оружейник. – Каждый день одно и то же. Уж и поселили бы его там навечно.
– Разговорчики, Оружейник!
– Да слушаю, слушаю… Препровожу… Не впервой…
– Тактик, – успел крикнуть Бунтарь, – они наверняка хотят вступить с нами в контакт. Не ошибись!
– Посиди, остынь, – посоветовал Тактик. – Мы с ними в такой контакт вступим, что только дым пойдет!
Бунтаря увели.
– Тактик! – крикнул Шкипер. – Неизвестное тело производит какие-то маневры!
– Что скажешь, Советник? – спросил Тактик. – Тело-то неизвестное маневры производит.
– Может, припугнуть его для начала, – робко предложил Советник.
– Припугнуть бы хорошо… А если они?
– Выпустим дымовую завесу и уйдем.
– А ведь верно! Канонир! Как там у тебя?
– Неизвестное тело держу под прицелом бомбард левого борта!
– Повышенным… товсь!
– Понятно, что повышенным…
– Огонь!
«Толстяк» тряхнуло. С левого борта крейсера сорвалась дюжина молний и стремительно понеслась к неизвестному телу, охватывая его со всех сторон. В положенном месте возникло маленькое солнце, запульсировало, сжалось в ослепительную точку и исчезло. Космос снова был чист. Никакое неизвестное тело больше не болталось рядом с «Толстяком».
– Так-то оно надежнее, – сказал Тактик. – Что они теперь нам передают? Ну?!
– Странно, – сказал Звездочет. – Все радиостанции Планеты мгновенно замолчали.
– Замолчали? Что скажешь. Советник?
– Для того, чтобы мгновенно и одновременно выключить все радиостанции и излучающие установки, нужна не только высокая развитость цивилизации, но и ее высокая организация, синхронность, синфазность. Скажу одно: обитатели этой Планеты вымуштрованы что надо!
– Отлично! – обрадовался Тактик. Он чуть было не испугался непонятного поведения существ Планеты, но доводы Советника вернули ему уверенность. Стратег будет доволен. Готовиться к посадке!
Но не успела команда «Толстяка» отрапортовать о готовности к посадке, как Звездочет выкрикнул:
– Повысился радиофон Светила! Смотрите!
Самописец раз за разом вычерчивал огромный импульс на месте, соответствующем Светилу. А на местах планет делал прочерки. И если бы не графики, выданные им минуту назад, можно было плюнуть на эту планетную систему и преспокойно топать к другой.
– Насколько я понимаю, – сказал Тактик, – выключить все радиостанции Планеты мгновенно теоретически можно. Но как повысить в тысячи раз радиоизлучение Светила?! Ответствуй, Советник.
– Тут нужно проводить исследования. Хотя, как я полагаю, нас ведь интересует Планета, а не Светило. Возможно, у них существует такой переключатель…
3«Толстяк» трижды облетел Планету. Его приборы фотографировали, записывали, анализировали. По Планета была мертва.
– Кто же тогда просил милости? – удивился Тактик и приказал Шкиперу посадить крейсер на удобную площадку.
Только скалы да вода. Ничего больше не было на этой Планете. Шкипер ввел данные визуального обзора в компьютер, поразмышлял немного над ответом и повел крейсер на посадку. Каменистое плато километров в пять диаметром окружало корабль. Датчики мгновенно проанализировали состав атмосферы. Воздух оказался вполне пригодным для дыхания. Из выходного люка крейсера выдвинулся пандус, и по нему на землю негостеприимной Планеты, стуча копытами и мягко раздувая бока, сошли три скакуна. На своих спинах они несли Тактика, Оружейника и Советника.
Сдерживая горячившегося, заряженного на сто часов скакуна, Тактик сказал:
– Ну? Как вам нравится эта распрекрасная Планета? Куда они все подевались? Может, устроим маленький кавардак? Как ты считаешь. Советник?
– Кавардак не помешает. А если аборигены спят, то поможет разбудить их к обоюдной радости.
– Заметано, – оживился Тактик и пустил своего скакуна вскачь. Кавардак устроим! А ты что думаешь, Оружейник?
– Мое дело маленькое, – нехотя ответил Оружейник. – Арбалеты да мечи. Оружие ближнего боя… Если сами нападут, что ж, будем отбиваться.
– Не чувствую задора. – Тактик остановил своего скакуна на краю пропасти. – Выбирай, какую из скал мы для начала превратим в пар.
– Не мое это дело – выбирать. Пусть Советник советует.
– А я тебя спрашиваю, Оружейник!
– О, Пустынный Космос! – вздохнул Оружейник. – Да по мне хоть и вовсе не превращать в пар. Красота-то, красота какая!
Скакуны высекали искры из камней, испуганно прядали ушами-локаторами, косились чувствительными фотоэлементами на край обрыва.
Внизу, под стометровой кручей, бежал ручей, неширокий, в три проскока хорошего скакуна, но бурный, горный. Далее расстилалась холмистая равнина с причудливым нагромождением скал. Ярко-желтое Светило залипало местность потоками лучей, и в нагретом, дрожащем воздухе, казалось, плывут и переливаются невиданные и чудные корабли.
– Значит, не превращать?
– Как скажешь. Тактик. Исполнять ведь Канониру, а не мне.
– Ну и настроение у тебя! Недаром Неприметный возле тебя трется.
– О, Пустынный Космос! – в испуге воскликнул Оружейник. – Да по мне хоть в пар, хоть в плазму. Только ошибается, ошибается Неприметный! Я ведь и Бунтаря в карцер, и Дурашку… Чуть ли не каждый день! Вспомни, Тактик, всю мою верную службу!
– Так-то лучше! Так что, Советник?
– Превращать.
– Эй, на «Толстяке»! – крикнул Тактик, нажав кнопку на мундире. – Вдарь-ка, Канонир, так чтоб нам хорошо видно было!
И через мгновение чугунное ядро просвистело над их головами и взорвалось километрах в полутора. Яркая вспышка ослепила Оружейника. Он закрыл ладонями глаза и долго не открывал их, хотя гул от взрыва, петляя между скал, уже затих.
– Что за чертовщина?! – испуганно сказал Тактик.
Оружейник открыл глаза и увидел, что долина не изменилась. Ничто не превратилось ни в пар, ни в плазму. Все так же плыли в солнечном расплаве странные корабли – скалы, тихо журчал ручей. Мир оставался прежним. Оружейник проглотил комок в горле и испуганно огляделся. Чем черт не шутит! Этот Неприметный может оказаться за спиной, когда его и не ждешь. И как только у него получается?
– Канонир, усиленным! – крикнул Тактик. – Кавардак так кавардак!
Чугунное ядро в пять раз больше диаметром просвистело над головами. И снова яркая вспышка, и снова нетронутые скалы, целые, невредимые, сказочные.
– Да что же это?! Бунт! – Тактик повернул своего скакуна к крейсеру. – Из всех калибров! Чтоб только мокрое место!
«Толстяк» ощетинился жерлами бомбард и исчез в клубах дыма. Троица уже доскакала до вздрагивающего пандуса. Оружейник оглянулся. Мир только расцветал новыми красками. И нипочем ему были чугунные ядра.
– Да что же это?! – растерянно спросил Тактик. – Нападение! Враги! Уничтожить! Врезать!
– Стволы греются! – кричал Канонир. – Передохнуть бы…
– Ну, Планета! Смотри у меня! Ты еще попляшешь! Посмотрим кто кого…
И пропустив вперед Оружейника и Советника, Тактик крепко закрутил запоры выходного люка.
4Необъяснимое поведение Планеты встревожило Тактика. Если она не хочет превращаться в пар, то в свою очередь наверняка захочет уничтожить их звездолет. Необходимо было принять меры предосторожности. Все датчики крейсера чутко уставились на Планету. На ночь было необходимо организовать и внешнюю охрану.
В сумерках на каменистое плато сошли пять скакунов с пятью членами экипажа на своих пластмассовых спинах. Возглавлял ночной патруль сам Тактик.
– Оружейник и Лекарь, – сказал он, – будут охранять южную часть плато. А Советник и Звездочет – северную. Я поддерживаю связь с обеими группами и крейсером.
Застучали копыта скакунов, высекая из камней искры. Тактик для начала сопровождал южную группу. Светило скатилось за горизонт, но каменные нагромождения, отсвечивающие как драгоценные камни, были еще видны отчетливо.
– А красиво все-таки, – сказал Оружейник.
– И отсюда мы должны ждать нападения? – спросил Лекарь.
– Планета – враг! – сказал Тактик. – И неизвестно, что она может выкинуть.
– А планетяночки, должно быть, шикарные женщины, – вздохнул Лекарь.
– Так что будем делать, Тактик? – спросил Оружейник.
– Делать? А делать будем вот что. Вы останетесь здесь. Особенно не шумите. Скоро станет совсем темно, так что надейтесь больше на уши, а не на глаза. Если заметите что странное, сигнальте.
– Если нападут, не успеешь и до крейсера доскакать, – сказал Лекарь.
– Нападут? – переспросил Оружейник. – Да кто тут на тебя нападет?
– А планетяне… – сказал Тактик.
– Кто их видел?
– Оружейник! Ты, кажется, уверен, что Неприметного нет рядом. Что за упадочническое настроение! А ну-ка, приободрись!
– Есть, Тактик! – И Оружейник выпрямился в седле, расправил плечи.
– Вот так-то лучше. В случае чего… первый выстрел в воздух, второй по ногам, третий – сами понимаете…
– Да у них, может, и ног-то нет, – заметил Оружейник.
– Нет, значит, нет. Тем хуже для них!
Тактик развернул скакуна и начал удаляться, растаяв в уже сгустившейся на плато темноте.
– Как ты думаешь, Оружейник, нападут они на нас? Мы, вроде бы, им еще ничего плохого не сделали.
– Вроде бы, нет…
– А тело-то неизвестное обстреляли! И скалы в пар хотели превратить. Не просто ведь так мы сюда приперлись?
– Ничего не могу сказать, – ответил Оружейник. – Это компетенция Стратега и Тактика… Ну что, для начала двинем налево или направо?
– Давай налево, – предложил Лекарь.
Впереди ехал Оружейник. Лекарь за ним. У Лекаря арбалет нелепо болтался и бил по спине, колчан с лучами свисал чуть ли не до земли. В случае необходимости до него и не дотянешься сразу. Было видно, что не привык Лекарь к оружию. Среди бинтов да скальпелей, вот где он чувствовал себя свободно и легко. У Оружейника арбалет словно прирос к мундиру, ни разу не шевельнулся отдельно, только вместе с телом, в такт осторожным шагам скакуна. Так доехали они до восточного склона, постояли немного, прислушались. Тишина, никаких посторонних звуков.
– Назад поехали? – спросил Оружейник.
– Ага. Давай.
И хотя места здесь было сколько угодно, они развернулись, как на узкой тропе, и снова поехали спина в спину, только теперь впереди был Лекарь.
Вдруг с запада послышался какой-то шум.
– А ну-ка, пригнись! – тихо приказал Оружейник. – Кажется, начинается… – И молниеносно сорвал арбалет с плеча, снял луч с предохранителя. Лекарь никак не мог сдернуть свой. Запутался, зацепился у него за что-то арбалет. – Фу ты! – вдруг с облегчением сказал Оружейник. Это же Тактик. Он объехал плато, потому и с другой стороны.
– Эй! – донеслось из темноты. – Патруль!
– Здесь мы, – отозвался Оружейник.
Тактик подъехал ближе. Арбалет у него лежал поперек луки седла.
– Доложите обстановку! – коротко приказал он.
– Все спокойно, – отозвался Оружейник.
– Все, говоришь? Не замечено никаких признаков нападения?
– Не замечено, Тактик.
– Не нравится мне это. Притаились враги!
– Да откуда ты взял, что здесь есть эти самые враги? – удивился Оружейник.
– Разговорчики! – повысил голос Тактик. – О субъективных впечатлениях не спрашиваю.
Оружейнику вдруг стало ясно, что Тактику позарез нужно это нападение. Нападение! Враг! Все понятно. И Тактик будет точно знать, что ему делать. Уничтожить врага! Победить! Зачеркнуть в памяти тот неприятный случай днем, когда бомбарды «Толстяка» не смогли превратить в пар эту Планету. Победителей не судят. У победителей даже не спрашивают, правы ли они.
5На вершине крейсера вдруг зажегся прожектор, тревожно замигал, заметался из стороны в сторону.
Тактик включил нагрудную радиостанцию, что-то выслушал, потом сказал:
– Понимаю… Хорошо… Приступаем к действиям.
– Ну?! – хрипло спросил Оружейник.
– Кто-то открыл люк крейсера, – сказал Тактик. – Проник внутрь или нет, пока неизвестно. Скорее всего нет, потому что стреляли по убегающему.
– По какому убегающему? – недоуменно спросил Лекарь.
– Да разве в темноте разберешь? Кто-то открыл люк, был замечен и бежал.
Тактик снова прислушался к тому, что передавали ему по радио.
– Слушаю… Понятно… – И уже обращаясь к патрульным: – Неизвестный бежал в нашу сторону. Звездочет и Советник заходят слева, а нам – от центра и вправо.
– Километры здесь, – не очень радостно заметил Лекарь. – А нас трое.
– Ну и что?! – Тактик весь горел нетерпением. – Скачем к крейсеру челноком!
И Тактик, натянув поводья скакуна левой рукой, правой высоко поднял арбалет и помчался к «Толстяку». Лекарь жался ближе к нему. Оружейник оказался крайним слева. Через две минуты из темноты выскочили на взмыленных скакунах Звездочет и Советник.
– Что скажешь, Советник?! – крикнул Тактик.
– Стрелять по ногам! – ответил тот, мчась вдоль цепи. – Живые нужны! Живыми будем брать!
– Есть, значит, у них ноги, – с удивлением пробормотал Оружейник, пришпоривая и без того мчавшегося на предельной скорости скакуна.
– Слышите, живыми брать! – приказал Тактик.
Цепь начала заворачивать влево.
Сердце Оружейника билось в груди учащенно. Раза два скакун спотыкался и сбрасывал Оружейника на камни. Но тот снова вскакивал в седло и боли не чувствовал. Левее, ближе к центру, шибанул выстрел из арбалета. «Началось», – подумал Оружейник. А оно и действительно началось! Еще и еще раз громыхнуло из арбалета. Цепь смялась.
– …вое! – донеслось до Оружейника.
«Что за «вое»?» – подумал он.
Выстрел грохнул совсем рядом.
– Не стрелять! Не стрелять! – орал кто-то, приближаясь со стороны крейсера.
Облава смещалась к обрыву изломанным полукольцом.
– Не стрелять!
– Стрелять! – это голос Тактика.
– Не стрелять!
– По ногам целься! – А это голос Советника.
– Не знаешь, кого и слушать, – хрипло выдавил из себя Лекарь, внезапно появившись перед Оружейником. – Ты, что ли? Своих перестреляем!
– Вот они! – кричал кто-то. – Вот! Двое!
Крики. Топот копыт.
Чуть правее себя Оружейник увидел неясную фигуру. Она растаяла в темноте, растворилась. А в одно единственное мгновение случайно удержавшейся тишины Оружейник услышал тяжелое дыхание тех двоих. Двоих! Он поймал направление, бросил скакуна в их сторону. Мимо промчался Тактик, стрелявший из арбалета.
– Упустили! – заорал он.
Цепь приблизилась почти к самому обрыву. Садануло еще несколько выстрелов.
– Прекратить! Не стрелять!
«Это же Умелец! – удивился Оружейник. – Он-то как сюда попал?»
«Толстяк» грохнул из всех своих бомбард. Но это больше для острастки. В пламени взорвавшихся где-то за десяток километров чугунных ядер Оружейник увидел мчавшегося во весь опор Умельца. О, Пустынный Космос! Что же он делает?! Умелец на всем скаку налетел на Тактика. И сделал он это не случайно, а намеренно. Но Тактик вовремя оглянулся, развернул своего скакуна и поднял его на дыбы. Скакуны столкнулись. Умелец вылетел из седла на камни, а Тактик бросил своего скакуна к самому обрыву.
Взрывы ядер освещали местность, но в перерывах между вспышками тьма становилась еще кромешнее, непрогляднее.
Оружейник соскочил с седла и нагнулся над Умельцем. Тот был жив.
– Останови его, – с трудом прошептал он.
– Вниз! – крикнул Тактик, спешившись. – Заходи к ручью!
– Да останови же его! Не стреляйте! Ведь такие же люди!
Оружейник начал что-то понимать, но еще не совсем, не до конца. А крики погони раздавались уже откуда-то снизу. Умелец застонал. Оружейник хотел было поднять его и усадить на своего скакуна.
– Скорее! Останови их! Да брось ты меня! – крикнул Умелец.
Оружейник кинулся к обрыву, заскользил вниз, как по мокрой глине, натыкаясь на острые камни и разрывая в клочья мундир. Последние метров десять он кувыркался через голову. Распластавшись на камнях, он услышал торопливый говорок горного ручья.
– Люди это! – крикнул Оружейник, поднимаясь.
Тишина, а потом страшное предупреждение Тактика:
– Стой! Стреляю!
«Как будто они могут понять», – удивился Оружейник и различил впереди себя человека, лежащего на животе, с раскинутыми в стороны ногами и твердо держащего арбалет на локте.
– Тактик!
– Смотрите, чтобы через ручей не ушли!
– Тактик! Остановись!
Тень метнулась по камням через горный поток. За ней вторая. И выстрел грянул! Крик:
– Ушел!
И тут второй выстрел. Стрелял Тактик. Оружейник упал на него сверху, когда тот издал удовлетворенный, радостный вопль. Попал Тактик! Пронзил врага лучом из арбалета! И хотя он не ожидал нападения сзади, не растерялся, потянулся за ножом, но тут же сообразил, кто на нем, и только попытался скинуть его с себя.
– Зачем ты стрелял?! – застонал от внутренней, душевной боли Оружейник.
– А… Оружейник… Раздавишь… Катись…
– Один есть! – крикнул Советник.
Тактик скинул с себя Оружейника, встал, отряхнулся. Советник и Звездочет с арбалетами на изготовку стояли возле валунов, цепочкой протянувшихся через ручей, не решаясь приблизиться к тому, что лежало там.
