Текст книги "Прощай, КГБ"

Автор книги: Аркадий Яровой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Используя сложившуюся ситуацию, – сказал он, – представители западных организаций и фирм пытаются приобретать за бесценок новейшие технологии, в том числе двойного применения, образцы военной техники.

Целиковский предостерег об опасности проведения негосударственными банковскими структурами крупных незаконных операций по конвертации рубля и накапливании иностранными фирмами больших рублевых резервов, которые «в дальнейшем могут быть использованы в процессе приватизации госсобственности в России».

Он уже тогда предвидел величайшую опасность прихода к власти Огненного Приватизатора, который пуще всех войн и революций разорит Россию. Но, умнейший Анатолий Целиковский, ты так и остался наивно одиноким со своими кристально чистыми помыслами, разоблачая Приватизатора и веря в святость Президента. «Надо доложить об этом Борису Николаевичу». Неужели не ясно, что приватизация проводится с ведома, при полной поддержке и поощрении президента: «Чубайса я вам не отдам!»

Ельцину прямо говорили: «Ваучеры Чубайса – жульничество». На что Президент невозмутимо отвечал, успокаивая с экранов телевизоров многомиллионную армию «счастливых» обладателей ваучеров:

– Да нет же, Чубайс из порядочной… «семьи».

Тем временем уже в 1991 году валютные поступления по экспорту сократились на треть, к тому же осели за рубежом в инобанках. Наполовину сократился импорт, хотя на день совещания, 25 февраля, в России уже насчитывалось более 40 тысяч (!) лиц, занимающихся внешнеэкономической деятельностью! Как в той байке: «Проституток много, а валюты нет».

На этот же период в России было создано 14 «зон свободного предпринимательства». По задумке, может, и «хотели как лучше», да простые люди быстрей разобрались: «Разницы никакой, только раньше «зоны» для жулья были с колючей проволокой, теперь без…»

Далее на трибуну поднялся генерал Мошков Виктор Федорович. Не так давно он вступил в должность начальника УМБ Дагестана, и те, кто работал с ним еще в Инспекторском управлении КГБ СССР, а потом и в Омском управлении недоуменно спрашивали друг у друга:

– А зачем его понесло в Дагестан?

Действительно, что ему, сибиряку, не хватало в Омске? Начальник большого авторитетного органа, генерал-майор, вдруг неожиданно сорвался с «насиженного» спокойного места и помчался в Дагестан, в это пекло на перепутье всех дорог? Непонятно.

В своем докладе он призывал не только оперативников, но и хозяйственников центра серьезно взяться за материально-техническое оснащение сотрудников МБ для борьбы с преступностью.

– Надо решать вопросы не по принципу кто кого тут лучше знает, кто кому ближе и у кого глотка горластее, а кому что нужно в первую очередь для дела, – сказал он, обращаясь в президиум собрания. – И Управлению «Т», и Коваленко надо, прежде всего, реально требовать необходимого. Заявляю со всей ответственностью, что в нашем регионе бороться с терроризмом при той оснащенности, которая есть, невозможно! Вопрос не новый. Он уже давно находится в подвешенном состоянии…

К сожалению, на этом совещании, в день похорон КГБ и рождения МБ, ни Олейников, ни Бурбулис этот важный вопрос больше не затрагивали.

– Я бы попросил тех, кого это касается, завязать себе узелок на память и для верности записать, – продолжал Мошков. – Поскольку Законодательства мы не скоро дождемся, как нам сегодня объяснили, должен быть тройственный приказ Прокуратуры, МВД и Министерства безопасности. Хотя бы по предварительному разграничению функций! Это, во-первых. Во-вторых, – надо учиться работать на здоровой конкуренции, ибо сегодня без этого нельзя жить и существовать. Возможно для кого-то представят интерес такие вещи, которые мы сделали у себя в Дагестане – мы добились от местных властей и создали за счет бюджета республики 5-миллионный фонд поощрения лиц, которые оказывают помощь в раскрытии особо тяжких преступлений, дестабилизирующих политическую обстановку.

По требованию демократической общественности, с помощью руководства республики из опытных сотрудников КГБ, МВД, Прокуратуры создали группу независимого расследования наиболее тяжких преступлений. Это хорошо в тех случаях, когда расследование упирается в «большое начальство…»

Еще – надо срочно издать приказ по оперативным учетам. Прямо скажу, как бы мы не прятали голову, чтобы не говорили об отсутствии политического сыска – все это химера, мы им занимались и будем заниматься! Только идеологи у нас теперь другие… Приказ нужен срочно, хватит обманывать и общественность, и себя тоже. Выкручиваемся с этими проверками, разработками, работаем по ним, и вроде как их нет. То под массовые беспорядки пристроишь, то еще куда…

Зачем друг друга обманывать?

Просьба к руководству нового Министерства – более внимательно относитесь к информации местных органов! Спрашивайте и наше мнение по некоторым вопросам, особенно, когда информируете инстанции для принятия соответствующих решений. Потому что «ляпов» руководство Союза и России уже наделало предостаточно…

Смотрите. Два года назад, в январе 90-го – ввод войск в Баку… Все столы в Комитете были завалены нашими шифровками с Северного Кавказа, – не вводить! Плюнули на наше мнение, – ввели…

Последствия известны. Некоторые честные руководители центра даже извинялись, а что толку? Это сильно дестабилизировало обстановку на Северном Кавказе!

Второй пример всем хорошо известный – введение чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии. Хоть бы кто спросил нас! Все-таки шесть (!) органов безопасности есть в регионе! Мы-то лучше знаем обстановку на месте. Мы бы ответили: «Нельзя этого делать!»

Не спросили и вляпались…

Реплика Олейникова: – Виктор Федорович, и мы теперь будем совместными усилиями создавать…

– Только побыстрее создавайте. И дело не только в Чечено-Ингушетии. Когда ввели чрезвычайное положение, в МВД России кому-то в голову взбрело провести совещание министров в Ставрополе?! Вы знаете, какую бурю негодования это вызвало?

Это совещание можно было провести в любой республике Северного Кавказа или в Москве, но не в Ставрополе – рядом с границей Чечено-Ингушетии! Проигнорировали наше мнение, и… получили то, что должны были получить – вторую кровавую войну в Чечне!

Значительным было выступление начальника УМБ по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области Сергея Вадимовича Степашина. Титулы его можно продолжать – член Президиума Верховного Совета Российской Федерации, председатель Комитета по вопросам обороны и безопасности, заместитель министра безопасности России.

– Нужны ли сегодня органы безопасности? Если нужны, то какими они должны быть?… Сегодня, это одна из государственных структур, если не единственная, которая оказалась под очень серьезным прессингом и давлением, а в какой-то степени оказалась и деморализованной…

Он говорил о бывшем руководстве КГБ СССР, которое «подставило под удар органы безопасности» (имел в виду участие в ГКЧП), их «неоправданной закрытости» структуры, об экспериментах, которым подверглись органы безопасности при объединении с МВД.

– Отсюда неуверенность, уход лучших сотрудников органов, – сказал Степашин. – Поэтому мы ставим перед руководством страны и перед Верховным Советом вопрос: нужны ли нам органы безопасности?…

Странно было слышать, как демократ Степашин впервые, да еще публично обелял бывшее 5-е управление, занимавшееся «политическим сыском». Стало понятно почему «обелял», когда признался, что нынешнее руководство страны и Президент поставили задачу «отслеживать политическую ситуацию»!

Так бы сразу и сказал, что Ельцину понадобился «политический сыск», роль которого исполняло еще при царях до революции Третье охранное управление жандармерии, а если заглянуть в историю, так оно было еще при Иване Грозном. Боярам-вольнодумцам, да страждущим втайне занять трон царя головы откручивали. Теперь демоопричники будут «присматривать» за коммунистами, левыми и прочими оппозиционерами!

«Виток наоборот» – назовет этот маневр Степашин.

Выступили еще несколько начальников управлений, контрразведчик, контр-адмирал Дубровин П. Ф. и территориальные начальники – генералы Тимофеев из Нижнего Новгорода и Рак-Рачек из Коми. Говорили все о том же, – об «охватившем наше общество кризисе», о том, что «заметно снизилась удовлетворенность сотрудников своей службой». И никакой, мол, дисциплины: утечка служебной информации, нарушение конспирации и даже предательство…

На трибуну снова поднялся Олейников. В заключительном слове докладчик выразил «от имени всех» признательность Президенту «за большое внимание, заботу и поддержку органов безопасности в этот исключительно знаменательный период для нашего Отечества» и зачитал Указ Ельцина от 25 февраля 1992 года, особо подчеркнув, что отныне «деятельность МБ, МВД, и МИД направляет непосредственно Президент Российской Федерации», он же назначает на должности и освобождает министров указами, а их заместителей – распоряжениями.

Такой царской милости и внимания не удосуживались ни опричнина, ни даже Третье охранное отделение. А постоянный догляд, иначе «оперативное» руководство деятельностью нынешних малют и зубовых из МБ и МВД возлагалось на Сергея Шахрая…

Непонятно было, – зачем тогда вместо Шахрая приперся Бурбулис, на которого был возложен догляд за МИДом?

Впрочем, уж приперся, невежливо не выслушать, что скажут сладкие уста посланца самого Президента.

Установки Бурбулиса

Главным в выступлении госсекретаря, конечно, не была «мобилизация на выполнение задач». На Всероссийское совещание руководящих работников центра и съехавшихся руководителей территориальных органов и военной контрразведки госсекретарь Бурбулис пришел вогнать осиновый кол в захоронение КГБ, водрузить новое знамя МБ.

Эта цель и объясняет, почему на совещании представительствовал он, а не юрист Шахрай, назначенный в регенты неочекистам. Тут нужен был пропагандист, миссионер!

Бурбулис, двадцать лет читавший лекции по марксизму-ленинизму, владеющий навыками и методикой внушения, обладающий неповторимым даром убаюкивать слушателей своим голоском непорочного евнуха, был в этой роли незаменим. Речь его напоминала проповедь приходского священника перед прихожанами. Оригинальным было начало выступления.

– Я передаю поклон и добрые пожелания работе нашего совещания от Бориса Николаевича Ельцина.

«Поклон» от Президента – нечто новое в истории взаимоотношений главы государства со своей спецслужбой. Еще никто из руководителей страны не ходил с поклоном на Лубянку. Что это – фарс, заигрывание или острая необходимость в спецслужбе? Время показало, что это было и первым, и вторым, и третьим. Почерк президента.

Непривычная фраза «наше совещание» была откровенной игрой в панибратство, – ведь наспех собранное и непричесанное собрание не было ни заседанием правительства, ни пленумом какой-либо партии. Бурбулис, оглашая президентские установки новому органу безопасности, хотел выглядеть своим парнем.

Бурбулис напомнил, что он уже был в этом зале в июне 1991 года, накануне августовских событий. Теперь политическая ситуация изменилась. Пришло новое время.

– Я вижу ваши трудности и ваши радости, – проникновенно, с задушевной теплотой говорил он. – Не будем лукавить, до некоторых пор у работников органов безопасности сохранялась еще очень серьезная неопределенность в умах и душах. И вместо той четкости и ясности, вместо той строгости и жесткости, которые сопутствовали вашей работе раньше, сегодня ваши спутники – состояние тревоги, неопределенности в будущем и, самое главное, вы потеряли представление о том, кому и ради чего служите…

Давайте снимем все сомнения, если кто-то еще чуть-чуть колеблется и не уверен, кто придет завтра и кому придется завтра служить, и возьмемся вместе, сообща за те принципиальные дела, которые нам доверяют люди и которые нам предписаны историей…

Бурбулис, пролив бальзам на раны, плавно перешел к «необратимому новому курсу на преобразование России». Он заколачивал по гвоздику в сознание чекистов понятие о трех позициях заинтересованности президента и правительства в «полнокровной, полноценной и по-хорошему одухотворенной работе органов безопасности».

– Первая, – указал Бурбулис, – это принципиально новая политическая роль органов безопасности… В чем состоит эта политическая новизна? Речь идет о радикальном преобразовании всей системы общественных отношений России, включая сюда систему политических, правовых и экономических отношений! Речь идет о создании нового общественного строя, где все вчерашние представления идеологически-догматического плана, от которых трудно отказаться в одночасье. Из боевого отряда партии впервые за последнее десятилетие органы безопасности превращаются в полноценный, полнокровный, действующий на основе законов орган государственного управления…

Бурбулис молотил давно обмолоченные снопы, повторяя известные истины, но как красиво взлетали его словесные цепы!

– Иногда условно и легковесно делят три назначения органов безопасности: защитить гражданина-личность, гражданские структуры и институты, общество и государство. Не «и государство», а от имени, и по поручению, и во имя государства!

Вот так вас, неучи! Не «и», – а «от», и «по», и «во»…

– Мы не говорим, что идеологизмы исчезли, – продолжал Бурбулис, – мы говорим, что они просто меняют свое содержание. А идея у нас благороднейшая, вдохновеннейшая – возрождение России на ценностях демократии и патриотизма. Речь идет о том, что мы не настолько наивны и не настолько бездарны, чтобы стремиться любой ценой воспроизвести известные демократические модели Запада. Мы говорим о творчестве российских реформаторов с учетом максимально реальных условий России, ее неповторимости, национального, духовного и производственного устройства…

– Бог мой! – воскликнуть хотелось. – Прости меня грешного. Я смел сомневаться.

– Кого-то он мне напоминает, – шептал мой сосед-неуема в погонах генерал-майора, тот самый, узревший в госсекретаре типичного футболиста, правого крайнего. – Из немцев кого-то…

А голос Бурбулиса был все уверенней и выше:

– Речь идет о достоинстве России как государства, о достоинстве россиянина, живущего в этом государстве, защищающего его и защищенного им, речь идет о нормальной, человеческой потребности ощущения Родины, Державы, Отчизны в их полноценном сочетании с демократическими ценностями прав человека, свободы, звучания и содержания…

Насколько все поняли – второй «позицией заинтересованности» были приоритеты органов безопасности. По Бурбулису, ГЛАВНЫМ приоритетом сегодня в деятельности всей структуры органов безопасности становится «освоение нового типа профессионализма», который надо «культивировать» в плане «систематической и достаточно точной общеполитической, общемировоззренческой культуры», чтобы органы безопасности «могли бы стать интеллектуальной элитой общества».

– Не певцы и танцоры, которые присвоили монопольное право называться творческой интеллигенцией, не академики больших и малых званий, которые сегодня спокойно создают академии, а прежде всего те структуры государства, которые дают жить и петь поэтам и танцорам, которые дают жить и петь ученым и всем остальным!

Вот на какую высоту поднял Бурбулис сотрудников органов безопасности, у которых доселе высшим мерилом их воспитательных, общеобразовательных, культурных, гуманитарных, научно-технических, профессиональных, специальных и иных человеческих достижений было одно слово – чекист, а на праздничный день – расхожая фраза о «рыцарях плаща и кинжала»!

– Третий приоритет я называю немножко возвышенно: правостимулирующий приоритет деятельности органов безопасности, – сказал далее Бурбулис. – В основе деятельности – закон. И это для нас принципиально новое отношение к работе…

Для Бурбулиса, может, и новое. Для всех, кто работал с Андроповым пятнадцать лет и далее под началом Крючкова, вопрос о беззаконии в КГБ не стоял. Наоборот, много говорилось и напоминалось на каждом шагу, что чекист – законопослушник! Для фигурантов, искавших обходных путей, карьера в КГБ заканчивалась.

Лишь однажды прокололся Бурбулис.

– Скажите мне, – обратился он к сидящим в зале, – почему при абсолютном выводе, который мы знаем, о том, что процветает государственно-чиновничья коррупция, что это даже не задачка на ночь, это констатация реальности, почему сегодня нет ни одного полноценного, полнокровного результата, ни одного достойного общественного резонанса?

Из зала хором: «Нет закона!»

Помявшись, смутившись, что-то прикинув, госсекретарь пообещал:

– Закон будет, в мае…

Тут же перевел разговор на действующий резерв КГБ, «рекрутированный» коммерческими структурами. Потом перешел к системе информационно-аналитического обеспечения органов власти. Указал на известные всем недостатки: разобщенность структур, коллективная безответственность, невостребованность информации, особенно прогностической.

– Мы не временщики, – сказал Бурбулис, – и нам нужна объединяющая структура, которая бы соединила задачи государственного уровня Центра и регионов, обеспечивала бы единую методологическую базу по информационной деятельности, правилам ее обработки, четко сформулировала бы, из чего может выражаться результат…

И неожиданно из зала, негромко, но слышно:

– Выражаться не проблема, это в России умеют!

– Вот-вот, – не понял Бурбулис, – я передам Борису Николаевичу очень серьезную удовлетворенность содержанием совещания. Не было пафосных речей, не было бранных слов, больших и малых…

Геннадий Эдуардович молча, как хороший актер, умеющий весьма профессионально «держать паузу», не спеша собрал листки, засучив рукав, посмотрел на золотые швейцарские часы (специалисты по валюте и контрабанде в кулуарах говорили, что стоят они 60 тысяч долларов) и закончил:

– Могу только сказать в заключение, что Президент, Правительство, Верховный Совет, я думаю, Сергей Александрович меня поддерживает (полуоборот в сторону Филатова), максимально сегодня заинтересованы, чтобы выпрямились сотрудники, чтобы они получили в ход этот наш политический и гражданский заказ защитить Россию в это труднейшее время и защитить себя, если хотите, честь своего дела, честь своей профессии. Еще раз поклон вам от Бориса Николаевича и хорошей работы…

Кто он – Первый заместитель?

Этот вопрос, как ржавый гвоздь, все время торчал у меня в голове и не давал покоя. Глядя на Анатолия Аввакумовича Олейникова, я все время ловил себя на мысли, что невольно сравниваю его с предыдущим Первым замом главы КГБ – Филлиппом Денисовичем Бобковым!

В сравнении Олейников, прямо скажем, проигрывает Бобкову. Проигрывал не потому, что звезд на погонах меньше и моложе по возрасту – это дело наживное. Стать Первым могут многие, – быть им – редчайшее дарование. Это как в армии – миллионы солдат, офицеров и только одна должность начальника генштаба. Первый заместитель в КГБ или МБ – это и есть начальник генштаба. Необходим талант. Либо он есть, либо его нет. У Бобкова был талант, он был Первым. Олейников стал Первым, как, впрочем, могли стать и другие, – но быть Первыми им не дано.

Я хорошо знал Анатолия Аввакумовича, работал с ним вместе в равнозначной должности и звании, играл в одной команде, могу заверить, что он был прекрасным спортсменом, хорошим товарищем, профессионалом, полностью соответствовал своей должности и званию полковника, но на Первого… Нет, не тянул!

Первый заместитель – это ферзь на шахматной доске. Он кардинал, второе лицо в табеле о рангах, по должности и положению после «короля» – министра МБ Баранникова. Ключевая фигура министерства. Его мозг, его штаб, его главный разработчик, начальник оперативной «кухни», генератор идей, носитель государственных секретов… От руководителя такого уровня зависит успех государственных дел, судьба многих тысяч людей. Одним словом, как принято сейчас говорить – ОБН, очень большой начальник. Вот такую неимоверно и несоизмеримо большую должность неожиданно для всех получил скромный полковник Инспекторского управления…

По плечу ли ему эта ноша? – Этот вопрос задавали многие.

Некоторое представление о личности Олейникова дает его выступление на семинаре руководителей территориальных органов госбезопасности России.

Вот «основополагающие установки»:

«Мы заложили главный принцип, что мы отошли от наименования «противник» и будем работать по тем службам, которые работают против нас, которые, если говорить старым языком, враждебны нам».

Смысл понятен? Против кого «мы заложили…»?

Или: «Если взять по большому и простому счету, мы шестую и четвертую линии вместе соединили и сделали такой конгломерат с теми же старыми задачами, можно сказать, что и раньше – защита экономики. Но кое-что убрали. Тут были различные мнения: иметь – не иметь, но все-таки мы ее выдвинули на третий план, потому что экономика сейчас навязла у всех в зубах».

«Иметь – не иметь…» Кого, что? Я слушал и думал: «Не берусь судить, как у Олейникова с «экономикой», но с языком явно нелады.

Еще образчик нового, теперь уже «профессионального» подхода к борьбе с организованной преступностью:

«Мы пришли к выводу, что организованная преступность слишком широкое понятие. Поэтому взяли и решили отвечать за контрабанду и коррупцию, а через нее (через контрабанду или коррупцию?) просматривать всю организованную преступность. По сути дела, это управление по борьбе с организованной преступностью, но оно будет отвечать чисто за контрабанду и коррупцию, но через призму будет смотреть на всю организованную преступность».

Так-то вот! Понятно, как будет по-новому, «через призму»? А для убедительности – критикует все старое! Чтоб камня на камне…

– Мы решили создать Штаб, чтобы как-то организовывать… – Вы знаете, Центральный аппарат КГБ был такой мощной махиной, каждое управление жило своей отдельной жизнью, несвязанной, много неувязок между управлениями, на высоком уровне был бюрократизм. И практически не было такого централизованного органа, который бы направлял все управления на определенные задачи, на определенное пополнение информационной базы…

Видать, для придания новой структуре еще большей значимости, Олейников решил поднять ее на уровень государственной важности:

– Чтобы как-то объединить всю информацию, То есть, чтобы вся информация как внутри него сходилась, так и выходила… нужен Штаб. Это орган, который бы сосредоточивал по заданиям Правительства, Президента, Верховного Совета на решение определенных задач определенные силы…

Теперь, понятно? Нет? Господи, какие же вы бестолковые…

– Мы сейчас сидим на информационном голоде по большому счету. С территорий у нас поступает где-то процентов двадцать той информации, что когда-то поступало. Решили создать Штаб… в составе двух управлений. Это информационно-аналитическое, чтобы выдавать в верхние эшелоны власти, и оперативное управление… Это больше, грубо говоря, толкачи (?!), которые будут сидеть и требовать чего-то, но главное, нам надо, чтобы они сосредоточивали на конкретных задачах, не так, в общем, – смотрите туда-сюда, занимайтесь тем-то, а решать определенные задачи, что сейчас от нас конкретно требуют. Это прозвучало в выступлении Бурбулиса.

Долго и бессвязно вещал Олейников, цитировать его речь далее некорректно. На слуху еще были доклады генерала армии Бобкова. Опытный, мудрый политик всегда писал доклады только сам. Точнее сказать, наговаривал стенографистке текст своего будущего выступления. А в кабинете, в уголочке, молча сидел приглашенный им опытный оперработник и слушал. Затем, во избежание возможных ошибок, допущенных стенографисткой после расшифровки, оперативник читал текст и вносил поправки. Обычная работа адъютантов, помощников, секретарей с целью экономии времени большого руководителя…

Олейников делал ссылки на такие «авторитеты» как госсекретарь Бурбулис или заместитель премьера Шохин.

Иногда его заносило, как Хлестакова:

– Я тут к Хасбулатову ходил… Шумейко дергаю каждый день за галстук: «Давай проталкивать Закон об оперативной деятельности…»

В ответ из зала укоризненные взгляды и молчание.

– Я вам скажу откровенно, Президент сейчас жестко ставит вопрос о том, чтобы Министерство безопасности начало функционировать. Министерства, которые сейчас созданы, если сказать по большому счету, они больше «координирующие», с трудом формируются, нет влияния на местах, слабы…

Олейникова постепенно все больше стало заносить. Он уже хвастался тем, что якобы Минбезопасности сейчас единственное, которое «еще хоть как-то функционирует», а остальные министерства и ведомства вообще не работают.

– Поэтому Президент ставит вопрос: «Братцы, помогите нам в укреплении российской государственности! – Разоткровенничался Олейников перед аудиторией. – В исполнительской работе структур!»

Сделав небольшую паузу, Олейников решил сгладить беспомощность Президента:

– Вы сами знаете, на местах идет тяжба, иногда вражда между различными структурными представителями Президента, местной администрацией…

Не зная, где найти место органу безопасности, Олейников сформулировал свою мысль следующим образом:

– Поэтому где-то нам тоже надо принять и сделать, эта задача, конечно, ребром не ставится… Надо найти свое место… Вы все представители республик и знаете, что сейчас другая крайность пошла на самостоятельность, если сказать по-украински…

Он еще что-то плел невнятное, затем перекинул разговор на Северный Кавказ, Чечено-Ингушетию, где «практически никто не знает как эту проблему решить», а «мы тут организовали приличное информационное обеспечение всех процессов…»

Помните Ленина крылатую фразу «научиться торговать»?

Аввакумыч вдруг начал озвучивать одну ленинскую «установку» за другой.

– Что нам делать дальше после вывески, создания структуры? Что необходимо для нормального функционирования органов безопасности? Первое. Те объекты КГБ, которые остались недостроенными по причине отбытия СССР в «нети», в которых нет сейчас особой нужды, а также многие другие участки, закрепленные за Министерством под далекую перспективу, надо реализовывать на аукционах, как сейчас это принято в деловом мире. Посмотреть, что у нас можно продать за хорошие деньги. Надо это делать.

Эх, Аввакумыч! Ленин ведь призывал «научиться торговать», а не продать с молотка за копейки Россию, как это сделал Чубайс! Впрочем, как видим, идея продать принадлежит вовсе не Чубайсу, а Бурбулису, чьи «установки» сейчас так рьяно озвучивал Аввакумыч… Чубайсу и в голову не могло прийти, что помимо промышленности, земли, сырья можно оказывается еще и… продать государственную спецслужбу! А почему бы и не продать, если Бакатин даром отдал США сверхсекреты КГБ!

Прямо скажем, неуклюже мыслил и говорил Олейников. Ни руководители органов и подразделений, ни рядовые чекисты не приняли Аввакумовича. Даже обещания добиться для сотрудников права бесплатного проезда в общественном транспорте, денежной компенсации за поднаем жилья и увеличения командировочных расходов не прибавили авторитета Олейникову. Собравшиеся знали, что творится в Москве и регионах.

Душное, безотрадное состоялось совещание…

Подумалось и другое: «Если первые руководители главного органа безопасности «демократического» государства говорят как оппозиционеры – плохи дела у этого государства!»