Текст книги "Ненавижу. Хочу. Люблю (СИ)"

Автор книги: Ария Деви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Резко распахиваю глаза и впиваюсь в неё испытующим взглядом.

– Скажи мне одно. Ты специально отправила меня работать к Грише?

Эта мысль посетила меня почти сразу же после того разговора с Аней. Но я нагло задвинула её. Сейчас понимаю, что это сделала всё ещё любящая спустя годы часть меня, которая хотела находиться со своим любимым рядом. На что-то надеяться. Во что-то верить.

– Ага! Классно, да, получилось?! – тут же выдаёт подруга и смеётся. – Ты думаешь, мы бы тебе не предложили работу в отелях? Да я просто обязана была вас помирить! Мне никогда не нравилась эта Алина!

Не сдерживаясь, я разражаюсь громким смехом над непосредственностью Ани. Всё такая же.

И правда, тогда было странно, что она не предложила мне работу у них. Но сама не стала спрашивать, это было бы уже верхом наглости. А я наглая только с чужими людьми.

– И Карим был в курсе твоего плана? – задаю очередной вопрос, успокоившись.

– Ага… – снова хитрая улыбка. – Я тогда на ушко ему и сказала, что задумала. Он ведь знал, как Гриша изменился после твоего отъезда, и тоже хотел видеть его счастливым…

Улыбка с моего лица резко сползает. Когда я перестану каждый раз чувствовать вину? Стараюсь не думать, не вспоминать, всё в прошлом. И в Гришиных глазах я ни разу за всё время с момента воссоединения не видела ненависти, упрёка или обиды. Только бесконечную любовь. И лишь я себя грызу каждый раз.

Снова откидываюсь на спинку и прикрываю глаза.

– Простите меня… если бы я только знала, как вернуться и всё исправить…

Аня вдруг сжимает меня в крепких объятиях и начинает тихо, но эмоционально вещать:

– Танюш, всё хорошо! Смотри, как вы счастливы! Гриша снова улыбается и смеётся. Разлука ещё больше сплотила вас. Теперь вы знаете, каково это, и больше не позволите такому случиться.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю.

– Надеюсь, – совсем прогоняю мрачность из настроения и с улыбкой выдыхаю: – Да, у нас обязательно всё будет хорошо…

Глава 22

– Гриша! – кричу почти истерически я из кухни. Шесть утра, а мне срочно нужен кофе и шоколадка! – Где этот грёбаный кофе?!

Опираюсь о столешницу кухонного гарнитура и делаю лихорадочно частые вздохи. Выпить бы чего-нибудь покрепче. От нервов и для храбрости. Да боюсь в суде меня неправильно поймут.

Да, сегодня день суда. Такой долгожданный день. Такой ожидаемый момент, ответственный и, твою ж мать, такой волнительный!

Так… делаем глубокий вдох… и выдох…

Опускаю взгляд на свою руку и на короткое мгновение губы растягиваются в блаженной улыбке…

***

Неделей ранее…

Раскладываю последние мелочи. Расставляю игрушки. Раскраски на розовом письменном столе. Карандаши, фломастеры. Шкафы, выкрашенные в нежно-розовый, уже давно набиты одеждой и обувью до отвала. Как и стеллаж с розовой подсветкой уже давно устроился в углу. Панорамное окно прикрыто звёздными тюлями и молочными портьерами. Только эти мелочи остались. Самые важные для моей маленькой принцессы.

Отхожу к двери и любуюсь тем, что получилось. Квартиру Карима и не узнать…

Я её выкуплю. Заработаю и отдам всё до копеечки. Уже вложенные труды в эту квартиру последние дни верещат именно так и сделать. Мы изменили слишком многое. Почти всё. Как-то разошлись с Гришей и остановиться уже не смогли.

Сквозь глубокие раздумья чувствую, как сзади меня обнимают любимые сильные руки. Отклоняю голову на его грудь и почти жмурюсь в удовольствии.

– Я всегда мечтала о такой собственной комнате…

– Хочешь, мы и спальню сделаем розовой? М-м? – вибрирует на моей шее низкий и тихий голос Гриши, после чего он начинает покрывать кожу нежными и тягучими поцелуями.

Я тихо смеюсь.

– А ты согласишься на это?

– Если хорошо попросишь…

Опускает одну руку ниже, забираясь в шёлковые, пижамные шорты. Другой ладонью пробирается под футболку, сминает грудь.

Из меня вырывается тихий стон. А дальше я разворачиваюсь и запрыгиваю на него. Уже задыхаюсь. Что за чёрт? Снова хочу до безумия!

– Ты знаешь куда…

Гриша несёт меня в нашу спальню – белоснежную, как снега. С видом на набережную Волги, горизонт домов поменьше и высоток. На яркий закат с семнадцатого этажа из панорамных окон, подсвечивающего оттенками оранжевого и нашу комнату.

Кладёт на круглую кровать, сразу жадно впиваясь в мои губы. Ведомые нескончаемым голодом руки. Нежные терзания шеи, ключиц. Уже хриплое дыхание. Бешенное сердцебиение. И я не выдерживаю. Почему-то всё кажется медленным. Мучительно-медленным.

Отталкиваю его, заставляю повернуться на спину. Седлаю. Срываю футболку с него, себя. Откидываю ненужные вещи и тут же склоняюсь над пьянящим телом. Почти теряю рассудок только ведя языком по рельефу стальных мышц.

– Малышка моя… – что-то низкое, еле слышное.

Пьянею ещё больше от того, как тело Котова дёргается, напрягается пресс. От того, как ему нравятся мои влажные касания языком и губами.

Натыкаюсь на резинку шорт, медленно приспускаю, и перед лицом напряжённой пружиной вырастает готовый прибор Гриши. Облизываюсь, предвкушая этот до безумия любимый вкус. Накидываюсь. Облизываю, заглатываю. Сегодня хочется как никогда прежде.

Возможно, сыграло роль ещё одно освобождение. Ещё один шаг на пути к абсолютному, концентрированному счастью.

Сегодня я отмечаю.

Сначала пробуя на вкус, затем принимая в себя. Сливаясь с человеком, без которого жизни уже не представляю. Без всего этого не представляю.

Без этой сумасшедшей скорости, диких поцелуев, чередующихся с ласкающими словами любви. Немыми обещаниями, разделением плохого между нами и хорошего. Момента одновременного экстаза. Физического, морального.

Обнимаю Гришу за спину, находясь уже под ним, и задыхаясь утыкаюсь губами в его влажное плечо.

– Это сумасшествие… когда-нибудь пройдёт?

– И не надейся… – со всей серьёзностью хрипит Гриша. А затем откидывается на спину, широко раскинув руки и ноги. Кровать мы купили огромную, ведь тушить наши пожары здесь намного лучше. Места для осуществления всех своих фантазий больше.

Укладываюсь на его грудь и вслушиваюсь в биению его сердца. Как оно постепенно успокаивается, восстанавливает свой привычный ритм. Какое-то время лежим молча. Он гладит меня по плечу, а я вывожу ногтем круги на его груди. Думаю о суде, который должен состояться через неделю…

Но внезапно пространство режут Гришины слова…

– Выходи за меня.

Я дёргаюсь и впиваюсь ногтями ему в кожу. Это так неожиданно, что я теряюсь. Так внезапно, что эти слова кажутся ударом кувалды по голове.

– Я…

Но Гриша резко встаёт и выходит из комнаты. Я сажусь в кровати в ещё большем замешательстве. Что вообще происходит?! Это он так психанул из-за того, что не сразу ответила?!

– Гриша! – кричу вслед его голой задницей, скрывшейся за дверьми.

Но через несколько секунд он заходит обратно. Садится возле меня на колени, с серьёзным выражением берёт мою правую руку и надевает кольцо. Глаза мои выкатываются ещё больше от подобной скорости смены кадров происходящего. Остаётся только гадать, что может ещё произойти в следующую секунду!

Гриша, видя мой шок, наконец сменяет гримасу серьёзности и смеётся.

– Ты будешь моей женой, – обхватывает мой подбородок и приподнимает, встречая наши взгляды. – И это не вопрос, поняла?

– Ага… – медленно киваю, чувствую удушающий ком в горле и как к глазам подступают слёзы. Смаргиваю их и вытираю руками сырость с лица. – Я очень… очень люблю тебя… Гриш, – всхлипы рождаются сами собой, один за одним. С такой настойчивостью, что я не могу с этим ничего поделать.

Гриша сжимает меня в объятиях, снова рассмеявшись.

– Я тоже тебя люблю, дурочка моя! А плачешь-то зачем?

Обнимаю его спину и, зажмурившись, утыкаюсь лбом в его плечо. Пытаюсь успокоиться, но кажется, чем больше пытаюсь, тем только сильнее погрязаю в рыданиях.

– Не зна-а-аю-ю-ю…

– Ну всё, – гладит по спине, голове, но при этом продолжая тихо посмеиваться. – Ты, наверное, хотела другого предложения? Чтобы я, на белом коне и в костюме. При всех, с кольцом и букетом?

– Нет… – качаю головой, в очередной раз всхлипнув. – Мне… и так н-нормально… когда ты…с голой задницей… и… и… после того, как меня… – резко обрываюсь, прижавшись к Грише плотнее, чем заставляю рассмеяться его ещё громче. Вот что делает с женщинами кувалда в виде внезапного предложения голышом после заката солнца. Превращает в чудовищ с распухшими носом и глазами.

Гриша валит нас сплетённым комком на кровать. Обнимает, прижимает к себе. Целует в лоб, глаза, ласкает губами щёки, губы. И я постепенно успокаиваюсь, пропитываясь осознанием своей новой роли.

Невеста, почти жена Котова, любимого, чёрт побери, Григория Александровича…

***

Отрываю взгляд от кольца с белым, сверкающим камнем и дыхание вновь становится лихорадочным, взволнованным. Воспоминания лишь на мгновение отвлекли от мыслей…

До этого дня я ходила сама не своя. С каждым днём мой мандраж только усиливался. Нервы ни к чёрту! Последнюю неделю я постоянно раздражена, и больше всего, конечно же, достаётся Грише. Но он понимает моё состояние, и спасибо ему, сильно бурно не реагирует.

Все документы переданы. Мы полностью готовы. Хорошее жильё есть. Хорошая работа с необходимым стажем есть. А самое главное, есть убийственная решимость забрать дочь. Мне кажется, если суд решит не в мою пользу, я просто вырву её из рук бывшего мужа и больше не отдам!

Ну или…

Вы, наверно, думаете, как же бывший муж так согласился приехать на заседание суда? Ведь он вполне мог не отреагировать на мой иск. Но насколько же велико самомнение у Разумовского и желание показать мне своё превосходство. Я против него? Смешно! Он сказал, что неплохо повеселится, когда я останусь ни с чем. И чем я его так обидела, что он согласен прилететь в Россию, всё бросить, ради того, чтобы лично лицезреть мой крах?

Ну а я была уверена в том, что он провалится. Для крайнего случая у меня тоже кое-что имеется. Мия останется со мной.

Но меня беспокоила ещё одна мысль. Что, если дочка за время нашей разлуки больше прикипела к Диме? До развода я была ей намного ближе, чем он. Но что, если теперь всё изменилось? Эти мысли мне не давали покоя уже некоторое время. Вдруг она захочет остаться с ним?

На неделе к нам приходили представители органов опеки. Они составляли документ об условиях дальнейшего возможного проживания ребёнка. Общались со мной, задавали вопросы. Во время суда с Мией тоже будут общаться. Детский психолог. И я очень надеюсь, что дочка не отдалилась от меня.

Помимо этого, на протяжении последних дней вёлся бурный спор с Гришей. Я не хотела, чтобы он присутствовал на суде, потому что знала, какое будет литься дерьмо от Разумовского и его адвоката. Например, доказательства моей измены – фото из номера в отеле, где я скачу на деловом партнёре Димы – Антонио. Я понимала, что Гриша не должен слышать всё это и видеть. Но он отрезал, сказав, что это не обсуждается. Он должен присутствовать и поддерживать меня. И будет.

– Что случилось? – наконец на мои вопли откликается Гриша, вошедший на кухню.

Точно. Он же был в душе…

Полотенце на бёдрах, а сам вытирает волосы и оглядывает меня обеспокоенным взглядом.

– Я хочу кофе! Где он? Вчера стоял тут! – показываю на верхний шкаф, где на полке НЕТ моего кофе!

Гриша, расправившись с волосами, откидывает маленькое полотенце на стул и начинает открывать шкафчики, ища заветную баночку. Открывает холодильник, а затем рассмеявшись, поднимает вверх руку с той самой стеклянной потеряшкой.

– Малышка, ты, видимо, сама вчера туда его убрала.

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Гриша подходит ко мне и обнимает. Утыкаюсь лицом в его грудь и вдыхаю такой родной запах кожи и цитрусового геля для душа.

– Ну всё, – шепчет он мне на ухо, поглаживая спину. – Всё будет хорошо, слышишь?

– Угу… – мычу ему в грудь. И как бы хотелось, чтобы его слова прогнали волнение совсем. Но оно никуда не исчезает окончательно, продолжая покрывать тело испариной и сотрясать в мелкой дрожи.

Гриша берёт меня за подбородок и упирается лбом в мой.

– Я тебя люблю-ю-ю… – протягивает шёпотом, покачивая меня в объятиях. – Мы заберём её. И сделаем всё для того, чтобы ей здесь понравилось.

Нежно касается моих губ. Но мне сейчас нужно другое. Я обхватываю его шею и углубляю поцелуй. Облизываю верхнюю губу, нижнюю, прикусываю…

– Я кофе хочу… – выдыхаю ему в рот то, что, кажется, способно меня сейчас действительно спасти.

Тихо рассмеявшись, Гриша чмокает меня в губы ещё раз и отстраняется.

– Садись, сейчас сделаю.

– И шоколадку! – кидаю вдогонку, садясь за барную стойку. Делать что-то совершенно не хочется. Да и проблема это, когда руки трясутся, а в черепной коробке полнейший кавардак. Кажется, ещё чуть-чуть и голова взорвётся! Как хорошо, что мой любимый меня понимает.

– И шоколадку! – вновь смеётся он, ставя на варочную панель наполненную необходимым турку…

Глава 23

Выпиваю долгожданный кофе, заедая целой плиткой «Алёнки», и выдыхаю с облегчением. А, если честно, то легче ни хрена не стало. Но прочь тяжёлые мысли!

– Всё будет хорошо… Хорошо… – наговариваю себе под нос, словно молитву (хотя, возможно, и правда стоило помолиться), натягивая юбку-карандаш.

Оделась я сегодня достаточно скромно и строго. Юбка молочного цвета и такая же мягкая, тонкая кофточка с треугольным вырезом на груди. Наручные часы, низкий хвост и шоколадные замшевые сапоги по колено. Гриша, как обычно – костюм, белая рубашка, туфли. Сверху на обоих пальто, ведь за окном начало октября. На улице так же промозгло, как внутри меня сейчас. Чувствую, всё же лучше помолиться.

Что я и начинаю делать, когда мы выезжаем. Но раздражает этот звук в тишине салона от накрапывающего дождя, через несколько минут уже хлынувшего как из ведра. Ведь нужно было в этот день ещё и его добавить! Обычно этот звук действовал на меня успокаивающе. Но не сегодня! Бесит!

Сердце отбивает дробью барабана всё больнее, когда я мысленно зачитываю импровизированную молитву в очередной раз. Прошу того, кто наверху, чтобы прошло всё так, как я планирую. Господи! Только бы прошло всё так, как нужно мне в этой всей ситуации!

А ещё… совсем скоро я увижу свою дочку. Мою маленькую частичку. Как она? Сильно ли изменилась за эти месяцы? Настроил ли бывший муж мою кровиночку против меня?! Боже! В этом возрасте так легко воздействовать на восприятие ребёнка. Только одно представление о том, что я могу не увидеть в глазах своей дочки радость от встречи, режет меня без ножа…

В связи со смерчем эмоций и мыслей моя правая нога всё не может успокоиться и отбивает носком сапога нервный ритм по мягкому коврику машины. А левая рука сжимает бедро Гриши.

В какой-то момент, видимо, перестаралась, потому что сквозь апокалипсис в моей голове вдруг пробивается его тихое шипение.

– Прости! – выкрикиваю ошарашенно и виновато, резко отцепив от него ладонь и повернув голову.

– Щипни ещё, если станет легче, – улыбается одним уголком губ Гриша, на мгновение повернувшись ко мне. А затем находит мою руку и сплетает наши пальцы. Большим пальцем начинает поглаживать внешнюю сторону ладони. Втирает в меня уверенность, поддержку. И это помогает мне вдохнуть воздух свободней.

Откидываю голову на сидение и прикрываю глаза. Гриша… мой Котов. Терпит такое моё состояние уже на протяжении последних двух недель. Терпит меня у себя в голове на протяжении нескольких лет…

Обрываю и эти мысли, ведь ещё чуть-чуть и разревусь. Влага в глазах уже с готовностью собралась в уголках глаз.

Дальше всё какими-то вспышками перед глазами, сопровождающимися оглушающими ударами сердца в ушах.

Мы паркуемся. Выходим из машины и направляемся в здание. Ноги кажутся ватными, делаю шаги на автомате. Каждый шаг отдаётся в голове гулким эхом. Почти не дышу.

Шаг. Шаг. И ещё шаг. Вижу впереди лишь размазанные тёмные пятна. И маленького человечка. Её я вижу чётко. Она оборачивается, застывает с широко раскрытыми глазами на несколько мгновений, а потом взвизгивает.

– Мамочка!..

– Дочка… – сиплю и ускоряю шаг, никого и ничего по-прежнему не замечая вокруг. Только бегущую ко мне со всех ног Мию.

Через секунду и я срываюсь, перед глазами всё размывается окончательно. Зажмуриваюсь и, резко присев, ловлю под свой громкий всхлип дочку. Крепко сжимаю.

– Мама!

– Маленькая моя… Любимая… Доченька… – шепчу, лихорадочно покрывая её быстрыми поцелуями. Нежные щёчки, глазки, лоб… Сама еле сдерживаюсь, чтобы не зарыдать в голос. Только чувствую, как мои тихие слёзы смешиваются со слезами Мии.

– Мамочка!.. Я так скучала!.. М-мама-а-а-а!.. – совсем взрывается детским плачем она, заставляя моё сердце ещё больнее сжиматься.

– Мама рядом… рядом… Чш-ш-ш, мылыш мой…

Поднимаю Мию на руки и сажусь на ближайшую скамью. Она тут же окутывает меня своими маленькими ручками и утыкается лицом мне в грудь, всё ещё продолжая громко всхлипывать.

Качаю Мию, прикрыв глаза, и не могу насладиться осознанием, что она наконец в моих руках. Не могу остановиться целовать её в макушку и гладить одной рукой по волосам. Она со мной… со мной. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Душа пропитывается покоем. Ощущаю свою частичку, и боль постепенно отступает. Со мной. Вернулась…

В какой-то момент разлепляю мокрые глаза и вижу Гришу, возвышающегося над нами. Точно статуя он смотрит на нас не мигая. Вот ты её и увидел. Примешь? Примешь. Полюбишь так же сильно, как и я. Другое исключаю.

Переводит стеклянный взгляд на меня, а я аккуратно укладываюсь щекой на макушку подрагивающей Мии и улыбаюсь ему. Позже, Гриш…

Только сейчас могу заметить всех, кто находится в широком коридоре, выполненном в бежевых и коричневых оттенках. В дальнем конце коридора, откуда прибежала Мия, стоят несколько человек, в том числе бывший «благоверный» и его два амбала. Перевожу взгляд вновь на Гришу, смотрящего уже в пустоту, и замечаю тех, кто стоит за ним. Шамиль и Макс, как вторая и третья гора возвышаются за его спиной, волками осматривая других «участников». Не знала, что они приедут. Но, видимо, и они решили поддержать Гришу, зная, как и для их друга важно это судебное разбирательство.

Внезапно все трое напрягаются. Поворачиваю голову в сторону их устремлённых взглядов и вижу, как на нас надвигается муж-ублюдок со своими цепными охранниками. И по выражению лица Разумовского могу догадаться, что ему явно не понравилось, как на меня отреагировала Мия.

Сжимаю дочку сильнее, воззрившись на него волчицей. А он, кинув быстрый взгляд на Гришу, смотрит на меня уже с ухмылкой.

– Ну, здравствуй, жёнушка.

Даже сидя я чувствую, какой дикий гнев исходит от Гриши в сторону Димы. Слышу, как скрипят его зубы и хрустят сжатые кулаки. Ведь когда-то я выбрала именно Разумовского.

– Бывшая, – цежу я, сжигая его мерзкую тушу глазами.

– Да какая разница? – смеётся он, хоть и в глазах злое презрение. У-у-у-у-у, как мне хочется его придушить! – Готова проиграть? – ухмыляется уже, представая во всей своей «красе». В этом весь Разумовский. Эта мерзкая ухмылка сопровождала каждое его оскорбление в нашем браке. Этот яд всегда пропитывал каждое его слово в мой адрес. Когда унижал меня, указывал на моё «место».

Гриша от вопроса придурка резко дёргается в его сторону, но кидает быстрый взгляд на Мию в моих руках и сдерживается. Только рычит тихо и предупреждающе:

– Лучше тебе заткнуться.

– А ты ещё кто такой? – громко восклицает Разумовский всё с той же гадкой ухмылкой, выказывая ей всё своё превосходство.

– Дима! Пожалуйста, не устраивай концерт при Мие, – пытаюсь осадить его, тем самым предотвращая намечающееся шоу.

Но Гриша всё-таки не выдерживает. Подходит, впивается ему в плечо и разворачивает Диму в другую сторону.

– Пошли-ка отойдём.

Бывший муж пытается вывернуться, что-то шипит, но куда ему. Он на голову ниже Гриши, хоть и в ширине не уступает, отнюдь состоящей не из мышечной массы. Два амбала делают шаг с готовностью «выдрать» своего хозяина из лап потенциальной угрозы. Но Шамиль и Макс, не уступающие в размерах, перекрывают им дорогу.

– Спокойно, – легко, но угрожающе кладёт Шамиль ладонь на плечо одного из итальянских громил.

Те сжимают челюсти и опасливо косятся по сторонам. Затем кидают быстрый взгляд на своего хозяина, где Гриша что-то тихо, но доходчиво ему объясняет, и всё-таки отступают на несколько шагов. Правильно, вы на чужой территории, мальчики.

Я выдыхаю с облегчением, продолжая поглаживать по голове дочку, которая, похоже, уснула. Или так только кажется, ведь она так ни разу и не подняла головы, продолжая прятаться у меня на груди.

Но спокойствие моё не продлилось долго. На «чистое поле заплывает новый воин». Ко мне подходит высокая девушка с копной чёрных кудряшек на голове и внушительным таким беременным животом.

– Сiao, – кивает она мне, встав напротив, и продолжает на чистом итальянском: – Я Лолита, невеста Димы.

Я округляю глаза от такого заявления. С удивлением ещё раз осматриваю её живот. Козлина! Они заделали ребёнка, когда мы ещё были женаты! Да там не меньше семи месяцев срока!

– Ну привет, Ло-ли-та, – чеканю по слогам её имя, пропитываясь ещё более несветлыми эмоциями.

Эта мадам вдруг, охренев в конец, усаживается со мной рядом. От такой наглости я щурюсь, обращая весь свой внимательный взор на швабру. А она вздыхает очень натурально и поднимает голову.

– Я знаю, Таня, что вам скорее всего неприятно со мной общаться. Но знайте, я за вас. Если честно, мне бы хотелось иметь только наших с Димой общих детей. Я, конечно, полюбила Мию, но всё же чужой ребёнок мне не нужен.

– Встала и пошла отсюда, – цежу я на русском, но она меня понимает, ведь выражение моего лица, уверена, не оставляет простора для фантазий.

Она хмыкает, пожав плечами, встаёт и отходит. Курица! Ещё смеет со мной разговаривать! Мне плевать, что у них там с этим Круглым, но тот факт, что он заделал ребёнка будучи ещё моим мужем, не на шутку меня вздраконил. Он всё спланировал! Ведь уверена, ему так же не было дела с кем я там себя удовлетворяю.

– Таня! – звучит справа знакомый голос, отчего я резко поворачиваюсь.

Родители Ани и сама подруга с Каримом. И они не смогли не приехать, что поселяет во мне ещё больше уверенности.

Мы тихо здороваемся. Гриша тоже присоединяется. Без Димы. Видимо, разговор прошёл «удачно», ведь не думаю, что бывший козлина так быстро бы отвалил.

«Мой мужчина. Моя крепость.» – впиваюсь я в его профиль со всем обожанием, пока он тихо переговаривается со своими друзьями.

– Мия, привет! – наклонившись, улыбается подруга и берёт за руку уже «вынырнувшую» дочку. – Я тётя Аня, самая обожаемая подруга твоей мамы! – подмигивает она и хихикает, заставив улыбнуться и меня с дочкой.

– Здравствуйте, – смущённо здоровается моя малышка уже на русском, и это так смешно у неё получается, что я вновь не могу сдержать счастливой улыбки и немного слёз.

Сжимаю её сильнее, а про себя думаю: «Ничего, научим!».

Мия быстро обводит всех прибывших взглядом, а затем вновь обнимает меня и прячется. Сердце болезненно пропускает удар, из-за чего и улыбка с моего лица тут же пропадает, сменяясь выражением сокрушения. Бедная моя девочка. Боится, что мама снова уйдет.

– Танечка, через десять минут нас пригласят. А за Мией сейчас уже придут. С ней пообщается психолог из органов опеки. А потом во время суда предоставят нам её ответы, – уведомляет меня Рузиля Асхатовна, проверяя наличие всех нужным документов в своей папке.

– Хорошо, – соглашаюсь тихо я, прикусывая губу. Только вот нервная дрожь всё больше овладевает всем телом. И мозгом. Перед глазами вновь немного плывёт обстановка и присутствующие.

– Тань, не волнуйся, всё получится! – сжимает вдруг Аня мне плечо, заметив моё состояние. И я снова немного успокаиваюсь.

И правда, мне не стоит так волноваться. Находясь среди всех этих родных людей, я чувствую себя, как за каменной стеной, облицованной толстым слоем титана. Они не допустят иного исхода, встанут горой и отвоюют дочку вместе со мной.

Как и сказала Рузиля апа, через несколько минут к нам подходит приятной вещности женщина среднего возраста. Она по-доброму улыбается нам.

– Здравствуйте, я детский психолог. Нам нужно пообщаться с девочкой.

Протягивает руку Мие, но дочка вдруг вцепляется в меня ещё сильнее и вновь громко плачет.

– Нет!.. Я хочу с мамой!..

Боже! Как моему сердцу выдержать всё это?! Сама еле сдерживая очередные слёзы, я обхватываю ладонями щёки дочки. Целую в лоб, задерживаясь на какое-то время. Нужно брать себя в руки, чёрт побери!

– Малышка моя, послушай, – немного отстраняюсь и заглядываю ей в глаза. – Мама больше никуда не денется, слышишь? Я заберу тебя. Теперь мы всегда будем вместе. Но сейчас ты должна пройти с этой девушкой, она поговорит с тобой, а после мама тебя заберёт. Верь мне, солнышко.

Несколько секунд ещё требуется Мие, чтобы успокоиться. Вытирает слёзы и, шмыгнув носом, всё-таки кивает.

– Хорошо… Только не уезжай никуда, ладно? – смотрит на меня красными глазками с мокрыми ресничками так доверчиво и одновременно боязливо.

– Обещаю, – быстро киваю я, жмурюсь, целуя её ещё раз, после чего отпускаю Мию.

Как только дочка с психологом скрываются за дверьми комнаты поблизости, Гриша садится рядом со мной и обнимает двумя руками.

– Помнишь, что я тебе говорил? Мы заберём её, – шепчет он мне на ухо и, дождавшись моего кивка, прижимает к себе плотнее.

Чувствую исходящую от него поддержку, ауру силы и непоколебимости, которую он источает. И заряжаюсь от него ими. Скоро всё это закончится. Главное, мы все теперь вместе…

***

Уже скоро нас приглашают в просторный зал заседания. Мы с Рузилей Асхатовной садимся за стол, находящийся на левой стороне, а позади нас устраиваются Гриша и все остальные. По правую сторону от нас с видом, что дело они уже выиграли, садятся Дима со своим адвокатом – Паоло. Первоклассный юрист, как человек – дерьмо. Это он занимался нашим с Димой разводом. С маской холодного безразличия на лице он уверял судью, что я аморальная, неуравновешенная женщина и такую, как я, нельзя подпускать к Мие. Но даже несмотря на его «блестящие речи» и предоставленные фото, суд разрешил мне видеться с дочкой без ограничений. Паоло итальянец, но по-русски говорит отменно. Но ничего удивительного. За те деньги, которые ему платит Дима, не только язык выучишь…

Мы должны заставить его выкусить.

Сев, они оба ухмыляются, а я зло щурюсь в ответ. Выкусят оба.

Мы стихаем, когда из внутренней комнаты в зал заседания выходит судья – женщина в возрасте с затянутой гулькой на голове и очках с почти невидимой оправой.

Ещё одна девушка – секретарь, сидящая сбоку от стола судьи провозглашает:

– Всем встать, суд идёт!

– Прошу садится. – судья благодарно кивает своей коллеге и, поправив свои очки, усаживается за длинный стол. – Судебное заседание шестого кассационного суда общей юрисдикции города Самары считаю открытым. Подлежит разбирательству решение суда иного государства об опеке над совместным ребёнком в связи с расторжением брака между истцом – Разумовской Танзилёй Толгатовной и ответчиком – Разумовским Дмитрием Андреевичем. Суду предоставлены соответствующие документы о раннем решении суда; документы, подтверждающие наличие работы и жилья у истца, а также материалы, подтверждающие измену истца в сторону ответчика в браке. Суд рассмотрел и принял материалы дела.

До этого напряжённая, я немного расслабляю плечи. На экран те снимки не вывели и уже хорошо.

Рузиля апа встаёт со своего места, без промедления обращаясь к судье:

– Ваша честь, мы хотели бы предоставить дополнительные материалы, подтверждающие измену со стороны ответчика во время брака и неподобающего поведения в сторону моей подзащитной. Ранее эти материалы, влияющие на решение суда, не фигурировали в бракоразводном процессе.

– Что?! – от неожиданности шипит Разумовский, вызывая мою удовлетворённую ухмылку.

Абель хоть и не смогла приехать, чтобы подтвердить измены, но зато она достала видеозаписи с камер наблюдения, развешанных по всему дому. Мы с ней так хорошо общались, что она не смогла отказать мне помочь в этом деле. Женщина пробралась в кабинет начальника охраны и перекинула себе на флешку нужное видео. Взамен я пообещала ей хорошее место у одной хорошей семьи в Италии. Абель знает каково это, когда разлучают мать с ребёнком.

На экране небольшой плазмы около девушки-секретаря вспыхивает видео. Я знала точную дату этого момента, поэтому не составило труда отыскать именно его.

Действия происходят в гостиной. Вот Дима раздевает какую-то швабру, сидящую на диване, залазит на неё и пытаясь комично двигаться. Видео без звука, но всё равно его противное пыхтение отражается у меня в ушах. Вот вбегаю я, начинаю кричать, швабра резко подрывается, хватает свои шмотки и выбегает из комнаты. Дима надевает брюки в то время, как я всё ещё кричу на него. Он в два шага подлетает ко мне ко мне и с размаху залепляет пощёчину, отчего я валюсь на диван…

На этом моменте слышится скрип стула о напольную плитку и рычание Гриши…

– Сука…

И самый коронный момент, как я встаю с дивана и врезаю козлине между ног, отчего этот ублюдок падает на колени, а я выбегаю из гостиной. Видео обрывается…

Но только я знаю, что после этого мне ещё пришлось отсиживаться в запертой гостевой комнате, в дверь которой ломился Разумовский. Благо, муженьку позвонили, после чего он свалил в закат, а, вернее, в офис. А по прибытии домой через несколько дней уже успокоился, лишь, как обычно, поливал меня помоями.

– Материалы приняты к сведению, – делает пометку судья.

– Я протестую, – восклицает Паоло, вскочив на ноги. – Неизвестно, откуда взялось это видео, и происходило ли это ещё во время брака моего ответчика и истца!

– Ваша честь, у нас есть документ, подтверждающий подлинность данного видео, а также его дату! – тут же реагирует на протест Рузиля апа и относит экспертизу судье.

Та принимает, пробегается взглядом по документу и кивает нам.

– Протест отклонён.

– Мразь! Как ты его достала?! Откуда у тебя это видео?! – оглушает зал своим воплем побагровевший Разумовский. Как были проблемы с самообладанием, так и остался козлиной психованным.

Тук! Тук! Тук! – раздаётся стройный ряд ударов молоточком.

– Ответчик, ведите себя прилично в зале суда!

Кинув ещё один яростный взгляд в мою сторону, он отворачивается к Паоло, который тут же начинает успокаивать его, говоря что-то тихо на ухо.

– Слово предоставляется истцу, – тем временем объявляет судья.

– Спасибо, – благодарно кивнув, я поднимаюсь, чувствуя, как кружится голова и противный ком в горле. Боже, как душно! Но я прочищаю горло и стараюсь говорить ровно. – Ваша честь, мой бывший муж изменял мне всё время нашего брака. Я знала это и видела, как ранее было показано на видео. Но продолжала жить как прежде, терпя постоянные оскорбления…